"Записки о поисках духов" - читать интересную книгу автора (Гань Бао)

Цзюань четырнадцатая

В старину, в правление владетеля Гао-Яна случилось, что единоутробные дети стали мужем и женой. Государь сослал их в пустошь Кунтун. Они обняли друг друга и так умерли. Волшебная птица накрыла их травой бессмертия.

Прошло семь лет. Эти мужчина и женщина здесь возродились в едином теле, но с двумя головами и четырьмя руками и ногами. Отсюда пошел их род, имя которого Мэн-Шуан — Вечная Пара.

В ванских дворцах у Гао-Синя жила старая женщина. У нее заболело ухо. Лекарь долгое время в ухе ковырялся и извлек оттуда круглого червя размером с шелковичный кокон. После того как женщина от лекаря ушла, червя положили на тыквенной бахче и накрыли плошкой. И вдруг этот червь превратился в пса — всего в цветных разводах. Назвали его Пань-Ху — Тыква под Плошкой. И выкормили его.

В то время в полную силу вошел Жун-У, он не раз вторгался в пределы страны. Посылали военачальников в карательные походы, но они не смогли его ни пленить, ни разбить. Тогда оповестили всю Поднебесную: кто сумеет добыть голову полководца Жун-У, будет награжден тысячей цзиней золота, получит во владение город в десять тысяч дворов и, кроме того, будет пожалован младшей дочерью государя. После этого Пань-Ху принес в пасти голову и с нею приблизился к дворцу вана. Ван осмотрел ее внимательно — да это голова Жун-У! Что оставалось делать? Сановники твердили в один голос:

– Ведь Пань-Ху — животное. Он не может занимать государственные должности и жениться тоже не может. Хотя заслуги у него и есть, но жаловать его обещанным нельзя.

Услыхала это младшая дочь вана и обратилась к нему с такими словами:

– Великий ван обещал меня в награду перед всей Поднебесной. Когда Пань-Ху принес голову, он избавил страну от беды. Видно, таково повеление Неба — может ли собака сама по себе обладать такой премудростью? Ван должен словом дорожить, как бо должен дорожить оказанным доверием. Невозможно ради ничтожной особы вашей дочери нарушить условие, объявленное по всея Поднебесной. Это принесет стране несчастья.

Ван, испугавшись, послушался ее совета и велел младшей дочери следовать за Пань-Ху. Пань-Ху отвел ее в Южные Горы, где густо разрослись травы и деревья и не было никаких следов человека. А дочь тогда же сняла с себя одежды, завязала в узел волосы как мальчик-слуга. Надев набедренную повязку, она поднялась в горы и спустилась в ущелье вслед за Пань-Ху. Там они поселились в пещере.

Ван очень по ней тосковал и отправил человека ее искать. Но Небо ниспослало бурю и ливень, горы сотряслись, тучи почернели. И посланец не сумел дойти до места.

Года этак через три родилось шесть мальчиков и шесть девочек. Когда же Пань-Ху умер, его потомки разделились на пары и стали мужьями и женами. Они пряли кору деревьев, окрашивая семенами трав. Любили многоцветные одежды, скроенные так, чтобы получалось что-то вроде хвоста. Впоследствии их мать вернулась домой и все рассказала вану. Ван отправил гонца с приглашением их всех к себе — мужчин и женщин. И Небо больше не послало ливня. Одежда у них была плетеная, речь невнятная, ели и пили они сидя на корточках, любили свои горы и ненавидели столицу.

Ван посчитался с их устремлениями, пожаловал им прославленные горы и обширные низины и дал им про-звание Маньи. Эти Маньи выглядели глупыми, но про себя были умны, жили покойно на своих землях и почитали старину. Поскольку их нравы по духу расходились с волей Небес, то и установления их были необычными: они обрабатывали поля и занимались торговлей, но не было у них ни застав, ни таможен, ни поручительства, ни налогов. Были у них города, и старейшины жаловались шнуром и печатью. На шапки они брали шкуры выдры, подстерегая ее на кочевых кормовьях в воде.

Это те варвары-И, что живут в нынешних землях Лян, Хань, Ба, Шу, Улин, Чанша, Луцзян — все это земли Маньи. Они мешают рассыпчатый рис с рыбой и мясом, бьют по кормушке и вызывают Пань-Ху — так они ему поклоняются. Обычай этот сохраняется у них и посейчас. Вот почему их и в наше время называют «голозадыми», «повязочниками» и «потомками Пань-Ху».

У рабыни-прислужницы вана в государстве Гаоли обнаружилась беременность. Ван готов был казнить ее, но рабыня оправдалась так:

– Было облако. Напоминало оно цыпленка и спустилось с неба вниз. Вот от него я и понесла.

Вскоре у нее родился сын, которого бросили в свиной закут. Потом, поскольку свиньи отогревали его своими пятачками, перенесли в лошадиное стойло. Но и лошади тоже грели его своим дыханием, и он потому остался в живых. Ван стал подумывать — не сын ли Небес это в самом деле, и велел матери его забрать и воспитывать. Назвали его Дун-Мин — Свет с Востока — и назначили пасти коней. Дун-Мин прекрасно стрелял. Ван побаивался, не захватит ли он его владения, и решил его убить. Но Дун-Мин бежал и добрался до реки Шиянь-шуй, к ее южному берегу. Там он ударил луком по воде — всплыли рыбы и черепахи и составили для него мост, так что Дун-Мин сумел переправиться. Потом рыбы и черепахи расплылись, и преследователи-солдаты переправиться не смогли. Тогда он выбрал здесь для себя столицу и стал ваном государства Фуюй.

В древности во владении Сюй женщина из дворца правителя понесла и родила яйцо. Это сочли дурным знаком и бросили яйцо на берегу реки. Был там пес по имени Гуцан, он во рту принес яйцо обратно. Из яйца потом вышел мальчик, который стал в Сюй наследным владетелем.

Прошло время. Гуцан ожидал близкой смерти. У него вырос рог и девять хвостов, так что по всему он стал желтым драконом. Схоронили его в одном из кварталов столицы Сюй. Там и сейчас сохранилась Собачья Насыпь.

Доу Бо-Би, рано потерявший отца, последовал за матерью, вернувшейся в родной дом, и жил у дяди с теткой. Потом, когда вырос, совратил дочь Юньского цзы, и она родила сына Цзы-Вэня. Жена этого Юньского цзы, стыдясь, что дочь родила сына не будучи замужем, бросила ребенка в горах. Юньский цзы отправился на охоту и увидел тигрицу, кормящую своим молоком маленького мальчика. Вернувшись с охоты, он рассказал об этом жене.

– А ведь это наша дочь тайно спозналась с Бо-Би и родила этого мальчика, — призналась жена. — Я устыдилась и отправила его в горы.

Тогда Юньский цзы опять отправился туда, привез мальчика и воспитал его, а дочь с Бо-Би сочетал браком. Впоследствии люди во владении Чу дали Цзы-Вэню прозвище Выкормыш Уту. Он дослужился в Чу до советника государя.

Сяо Туншу-цзы, наложница Циского Хуй-гуна, после встречи с повелителем понесла от него, но, сознавая свое ничтожество, не посмела ему об этом рассказать. Она пошла собирать хворост, родила на полях Цин-гуна и опять не посмела его предъявить отцу. Нашлась дикая кошка, кормившая младенца молоком, и пустельга, накрывавшая и согревавшая его. Люди, обнаружившие и подобравшие мальчика, потом называли его «Пустое Поле». Он-то и стал Цин-гуном, правителем Ци.

Юань Жи, знатный человек из племени Цян, во время Цинь был схвачен и обращен в рабство, но потом ему удалось бежать. Люди из Цинь преследовали его и почти настигли. Он спрятался в какой-то пещере. Циньцы пытались спалить его, но появилась тень, внешне напоминавшая тигра, закрыла его собой — и так он смог избежать смерти.

Цяны все сочли его духом и выбрали своим государем. После этого племя их стало процветать и множиться.

При Поздней Хань жена Доу Фэна, правителя округа Динсян, родила сына Доу У. Но вместе была рождена еще и змея. Фэн отправил змею в дикие места.

Когда У вырос, он добился славного имени в наших землях «посреди морей». Матушка его скончалась, и перед ее погребением, у раскрытой еще могилы, собрались провожавшие ее гости.

И тут из лесной травы показалась большая змея. Подползла к самому гробу, извиваясь, упала плашмя на землю и билась головой о гроб. Ее кровь и слезы слились в один ручей, словно бы она горько оплакивала покойницу. Прошло некоторое время, и змея уползла.

Современники ее появление сочли за благое знамение для семьи Доу.

При Цзинь, во время правления императора Хуай-ди под девизом Юн-цзя одна старуха по фамилии Хань в диком поле нашла крупное яйцо, принесла его к себе и заботилась о нем. В яйце оказался младенец, которому дали прозвание Найденыш.

Как раз когда ребенку исполнилось четыре года, Дю Юань, еще не успевший завершить строительство городской стены в Пинъяне, объявил набор умеющих класть стены. Найденыш откликнулся на этот призыв. Он превратился в змею и приказал старухе пожертвовать им — сжечь его, чтобы пепел остался по нем как память.

– Если на моем пепле построить стену, — сказал он старухе, — то стена будет стоять крепко.

Все было бы сделано по его словам, но Юань лишь подивился сказанному и бросил змею в горной пещере. Оттуда показался хвост длиною в несколько цуней. Посланный этот хвост обрубил. И вдруг из пещеры стал бить родник, вода которого наполнила озерко. И называется оно Пруд Золотого Дракона.

При императоре Юань-ди, в годы под девизом Юн-чан один человек из Цзияна по имени Жэнь Гу как-то отдыхал под деревом после пахоты. Вдруг появился неизвестный в одежде из перьев, совершил с ним развратное действие и тут же куда-то подевался. Гу от этого забеременел. Прошли положенные месяцы, подступили роды. Одетый в одежду из перьев появился снова. Вскрыл ножом его тайное место, извлек оттуда змею и снова ушел. Гу после этого стал евнухом. Он отправился в императорские палаты, доложил об этом и был оставлен во дворце.

В старину рассказывали, что во времена глубокой древности некий вельможа отправился в дальний поход. Дома у него никого не осталось, кроме единственной дочери и жеребца, тоже единственного, которого дочь выкормила своими руками. По бедности жила она в уединенном месте и все время скучала по отцу. Однажды в шутку она сказала коню:

– Если бы ты мог постараться для меня, нашел бы моего отца и привез его домой, я бы вышла за тебя замуж.

Конь принял всерьез ее слова, оборвал повод и ускакал в те самые места, где пребывал ее отец. Отец, увидав коня, удивился и обрадовался, поймал его и сел на него верхом. Конь, глядя в ту сторону, откуда прибежал, беспрестанно печально ржал.

– Не понимаю, почему это он так себя ведет, — промолвил отец, — не случилось ли чего-нибудь у нас дома? — И в конце концов поехал домой верхом на коне.

За то, что животное вело себя столь необыкновенно, его щедро наделяли сеном, но конь есть не желал. Зато каждый раз, как девушка выходила из дому, он, впадая в радостное возбуждение, налетал на нее — и было так не однажды. Отец удивился, тайно допросил дочь, и та открыла отцу, что, по ее мнению, послужило всему причиной.

– Не смей никому говорить об этом, — сказал отец — а то опозоришь наш дом. И из ворот больше не выходи. — После чего застрелил коня из арбалета, а шкуру положил во дворе сушиться.

Отец ушел по делам, а дочь осталась играть с соседской девочкой. Очутившись рядом со шкурой, наступила на нее ногой и сказала:

– Ты — животное, а захотел в жены человека. За это тебя убили и ободрали. Зачем ты так сам себе навредил?

Не успела она это произнести, как лошадиная шкура встала дыбом, обмотала девушку и пошла прочь. Соседская девочка с перепугу не посмела спасать подругу, но поспешила рассказать о случившемся своему отцу. Отец же девушки вернулся домой, но дочери не смог найти, как ни искал.

Прошло несколько дней, и среди ветвей большого дерева обнаружили девушку в обмотавшей ее лошадиной шкуре. Вместе они превратились в кокон, прилепившийся к стволу. Нити образовывали толстое и крупное сплетение, не похожее на обычный кокон. Жена соседа подобрала кокон и ухаживала за ним, отчего он увеличился в несколько раз.

Вот откуда такое дерево получило свое название «сан» — «шелковица»: ведь оно звучит так же, как «сан» — «скорбь». С той поры весь народ начал сажать эти деревья — те самые шелковицы, на которых и в нынешний век взращивают коконы. А что мы сейчас именуем шелковичными червями — это потомки того самого кокона.

Согласно «Небесным светилам», планета Чэнь является Лошадиной звездой. В «Книге о шелководстве» сказано: «Когда Луна сочетается с Большими Огнями, шелковица омывает свои семена». Значит, коконы и лошади — порождения одной и той же стихии.

В «Чжоуском распорядке» говорится об обязанности инспекторов «запрещать то, что послужило началом для коконов». Комментарий же гласит: «Неподобные твари никогда не должны спариваться. Запрещать то, что послужило началом для коконов, должно по причине, из-за которой был застрелен конь».

По ритуалу времени Хань императрица лично обрывала листья на шелковице и при этом молилась духам шелководства, приговаривая: «О, Супруга Сплетенных Ветвей! О, Принцесса Юй-ши!» Слово «Принцесса» — это почтительное наименование девушки, а «Супруга Сплетенных Ветвей» — это кокон-предок. Вот почему и в нынешний век кокон иногда называют «девушкой» — это отзвук древнего предания.

Стрелок И испросил у Повелительницы Запада Си-ванму пилюлю бессмертия. Хэн-Э похитила пилюлю и бежала с ней на луну. Перед тем как взяться за дело, она гадала о его успехе у Ю-Хуана. Ю-Хуан возгласил после произведенного гадания:

Хэн-Э после этого оставила свой след на Луне — это и есть Чаньчу — Лунная Жаба.

Гора Шэдошань — место, где скончалась дочь Небесного Владыки. Она превратилась в волшебную тра-ву, листья которой составляют густое соцветие, цветы желтого цвета, а плоды подобны плодам повилики. Тот, кто съест эту траву, становится миловиднее всех других людей.

Примерно в ста ли от уездного города Синъян есть гора Ланьяньшань, круто вздымающаяся на тысячу , чжанов. На ней долго-долго жили два журавля. Их белые перья ярко сверкали. Однако днем и ночью парил в небе и спускался вниз из них только один — в паре со своею тенью. Предание гласит:

«В старину жили муж и жена. Они скрывались на этой горе несколько сот лет, превратившись в пару журавлей. Беспрестанно летали вместе взад и вперед. И вот однажды утром один из них был убит людьми. Журавль же, оставшийся одиноким, скорбно кричит многие годы. Даже сегодня его голос потрясает скалистое ущелье, и никто не знает, сколько ему лет».

В уезде Синьюй, что в округе Юйчжан, один паренек увидел как-то на поле шесть или семь девушек. Все они были одеты в платья из перьев. Он не догадался, что это птицы. Подползши к ним на четвереньках, нашел одежду из перьев, снятую одной из девушек, подобрал и спрятал ее. Когда же он стал подбираться к остальным птицам, то все они улетели прочь, и лишь одна из них улететь не смогла. Парень взял ее в жены. У них родилось три дочери.

Шло время. Их мать подослала к отцу одну из дочерей, и та выведала у него, что одежда спрятана под скирдой рисовой соломы. Найдя платье, мать облачилась в него и улетела. Потом она вернулась, встретилась со своими тремя дочерьми, и дочери тоже смогли улететь вместе с нею.

Во время Хань, в правление императора Лин-ди матушка семейства Хуан, проживавшего в округе Цзянся, мылась в лохани, долго из нее не вылезала и наконец превратилась в черепаху-юань. Перепуганная служанка побежала и сообщила об этом домашним. Когда же они пришли туда, юань покатилась колесом и скрылась в глубоком омуте.

Впоследствии она время от времени вылезала наружу, и ее видели. Когда она мылась, волосы у нее были заколоты серебряной шпилькой — шпилька так и оставалась в ее голове.

Вот почему люди из рода Хуан много уже поколений не отваживаются есть мясо черепахи-юань.

В царстве Вэй в годы Хуан-чу матушка Сун Ши-Цзуна из Цинхэ в летний день мылась в бане. Приказав выйти всем домочадцам, старым и малым, осталась в бане одна. Через некоторое время домочадцы, не зная, что она задумала, просверлили дыру в стенке и стали за ней подглядывать. Но ничего похожего на человека они не увидели, а только большую черепаху-би, плававшую в лохани.

И вот старые и малые, открыв дверь, все ввалились внутрь. Она же так и не приняла человеческого облика, только серебряная шпилька, которую она раньше носила, все еще торчала у нее в голове. Стали ее по очереди охранять, плакали и не понимали, что же делать дальше. А она все порывалась уйти, никак не хотела оставаться. Так сторожили ее много дней, постепенно внимание ослабло, и она, воспользовавшись этим, ушла за ворота. Удалялась она весьма стремительно и успела скрыться в воде — догнать ее не смогли.

Прошло несколько дней, и она вдруг вернулась. Обошла все помещения в доме, как делала это всю жизнь, ничего не сказала и снова ушла.

Тогда люди стали говорить Ши-Цзуну, что он должен приготовить одежду для траурного обряда. Однако Ши-Цзун, полагая, что хотя облик его матушки и изменился, к ней надо относиться как к живой, так и не совершил по ней траурного обряда.

Нечто очень похожее было и с матушкой Хуан из Цзянся.

В царстве У в первый год правления Сунь Хао под девизом Бао-дин, в завершающий день шестой луны в Даньяне мать семейства Сюань Цяня, которой исполнилось уже восемьдесят лет, также во время мытья превратилась в черепаху-юань, по виду сходную с той, облик которой приняла матушка Хуан. Цянь и его братья — всего их было четверо — сторожили ее. В общем зале своего дома они вырыли яму, напустили в нее воды, чтобы черепаха-юань могла входить в эту яму и там резвиться.

Так прошла пара дней. Черепаха все время вытягивала шею и выглядывала наружу. Стороживший оставил дверь слегка приоткрытой. Юань, перекатившись через порог, скрылась в глубоком омуте.

Во время Хань, в правление Сянь-ди под девизом Цзянь-ань в округе Дунцзюнь, в доме одного простолюдина творились всяческие чудеса. Без всякой причины, сам собой, большой жбан стал издавать громоподобные звуки, словно кто-то колотил по жбану. Таз, стоявший впереди на столике, вдруг куда-то исчез. Курица вывела цыплят — и они тоже пропали.

Так продолжалось несколько лет. Людям все это было отвратительно. И вот они приготовили наилучшей пищи побольше, накрыли ее крышкой и поставили в доме, а сами тайно схоронились за дверью, желая подсмотреть, кто все это творит. В конце концов после долгих повторных наблюдений раздались звуки, как описано выше.

Услыхав их, люди быстро заперли дверь, обыскали все помещение, но так ничего и не нашли. Они схватили палку и стали бить куда ни попало. Через некоторое время в одном из углов помещения они по чему-то ударили. Послышался стон и слова:

– Ох! Ох! Помираю!

Открыли дверь, осмотрели комнату и обнаружили старика лет не менее ста, бормотавшего нечто несуразное. Видом же он очень походил на зверя. Тут же учинили дознание и в нескольких ли от своего дома отыскали его семью, которая заявила:

– А мы его уже лет десять как потеряли!

Они и печалились и радовались, что старик нашелся.

Прошло около года, и старик опять пропал. Слышно было, что в пределах владения Чэньлю возобновились чудеса на прежний лад, и люди в то время все считали, что это проделки того же самого старика.