"Риск" - читать интересную книгу автора (Вулф Джоан)

Глава 12

На следующий день мы с Кэтрин отправились на концерт к герцогине Фэркасл. Кэтрин выглядела очаровательно — щеки разрумянились, глаза радостно блестели. И я подумала: слава Богу, что она посещает эти музыкальные собрания.

Конечно, было бы еще лучше, если бы на этих собраниях у Фэркаслов она познакомилась с каким-нибудь молодым джентльменом, но Кэтрин продолжала уверять меня, что там одни старики.

Фэркасл-Хаус находился на Беркли-сквер, и герцогиня превратила гостиные на верхнем этаже в музыкальный салон, приказав перенести туда фортепиано, клавесин и арфу. Из-за приезда Анны я еще не посетила ни одного концерта, поэтому, переступив порог комнаты, с любопытством огляделась вокруг.

Комната была обставлена просто, но исключительно элегантно. Стены выкрашены в бледно-лимонный цвет, на окнах — шелковые портьеры, чуть темнее по тону, чем стены. На полированном деревянном полу нет ковра, и три инструмента расставлены у стен перед тремя рядами позолоченных кресел. За креслами — камин с мраморной полкой, у противоположной стены — обитый зеленым шелком диван.

Лорд Генри вышел поприветствовать нас. За ним не спеша следовал еще один джентльмен. Когда он приблизился, я заметила, что у него такие же карие глаза, как и у лорда Генри, но выглядел он лет на десять старше.

— Мисс Ньюбери, — обратился ко мне лорд Генри, — позвольте представить вам моего брата лорда Ротерэма.

Я присела в реверансе перед незнакомым джентльменом. По его титулу я поняла, что он и есть наследник герцогства Фэркаслов.

— Счастлива познакомиться с вами, милорд, — сказала я.

Он учтиво поклонился и улыбнулся мне. Глядя в его глаза, окаймленные сетью тоненьких морщинок, я вдруг подумала, что ему, вероятно, пришлось недавно пережить какое-то горе.

— Нам очень приятно, что вы смогли присоединиться к нашему маленькому кружку, мисс Ньюбери, — промолвил он, — Мы много наслышаны о вас от леди Кэтрин.

Я взглянула на его темный костюм и, к своему удивлению, обнаружила, что он в трауре. Вот, наверное, почему я не видела его на балах и вечеринках, которые мы с Кэтрин посетили за последние несколько недель.

— Я рада присутствовать у вас на концерте, милорд, — тихо ответила я.

К счастью, леди Уинтердейл не поехала сегодня с нами а отправилась на чаепитие, на которое собирались посплетничать знатные вдовушки и где общих знакомых разбирали по косточкам. В отсутствие своей суровой матушки Кэтрин совершенно преобразилась. Она лучилась от счастья. После того, как арфистка закончила играть, к инструменту пригласили Кэтрин, и она со спокойным достоинством поднялась с кресла и прошествовала к фортепиано. Играла она как никогда выразительно, с чувством. Техника у нее всегда была великолепная, но при леди Уинтердейл она редко обнаруживала свой внутренний мир так, как делала это сейчас.

Но уже после окончания концерта, во время чая, который гости вкушали в соседней гостиной, мне открылась причина чудесной перемены, произошедшей с Кэтрин. Мы с ней сидели в креслах розового дерева у стены, когда она случайно взглянула в сторону и заметила лорда Ротерэма, который направлялся к нам, держа в руке блюдечко с пирожными.

Кэтрин просияла.

«Ага, — сказала я себе, — теперь понятно, откуда ветер дует».

Я вспомнила безразличные замечания Кэтрин о том, что единственные молодые люди, посещающие музыкальные собрания, — сыновья герцогини. Нескольку лорд Генри как-то упоминал мне о двух своих младших братьях, то я предположила, что в данном случае речь идет об одном из этих мальчиков, которым еще рано появляться на светских вечерах, но которые вполне могут слушать музыку у себя дома.

О своем старшем брате лорд Генри ничего мне не рассказывал.

Интересно, женат ли лорд Ротерэм? Если женат, тогда понятно, почему Кэтрин о нем умолчала.

Тем временем лорд Ротерэм подошел к нам совсем близко.

— Позвольте предложить вам пирожные. — С отменной учтивостью он протянул блюдечко Кэтрин. — Леди Кэтрин?

Кэтрин взяла себе порцию и посмотрела на лорда Ротерэма так, словно он предлагал ей весь мир.

Он обернулся ко мне:

— А вы, мисс Ньюбери?

— Благодарю вас, милорд. — Я взяла кусочек лимонного торта.

Мы еще немного поговорили втроем о музыке, и я не могла не заметить, как свободно чувствует себя Кэтрин в обществе молодого герцога. Еще раз окинув взглядом его темный костюм, я задумалась. Кроме него, никто в семье Фэркаслов не носил траура.

Лорд Генри вскоре присоединился к нам, и мне не составило труда потихоньку увести его в сторонку.

— Ваш брат в трауре? — спросила я, убедившись, что те двое уже не могут нас услышать.

Подвижное лицо лорда Генри внезапно посерьезнело.

— Да. Его жена умерла девять месяцев тому назад. Бедняжка!

— О, как это печально, — вздохнула я. — Она, должно быть, была очень молода.

— Ей было двадцать семь лет, — ответил лорд Генри. — Самое ужасное, что она долго страдала. И Эдвард тоже мучился, глядя на нее. Я рад, что матушке удалось убедить его приехать в Лондон. Ему необходимо сменить обстановку, хотя он не сможет посещать балы и вечера еще три месяца.

Неудивительно, что лорд Ротерэм так печален, подумала я. Теперь понятно, почему Кэтрин не упомянула мне о нем. Еще не прошло и года со дня смерти его жены — вряд ли его можно рассматривать как потенциального кавалера.

Вечером должен был состояться еженедельный бал в «Олмэксе». Но теперь в отличие от моего предыдущего визита в этот прославленный дом я готовилась к нему без всякого энтузиазма. Откровенно говоря, мне уже порядком прискучила эта охота за женихами. Я чувствовала странное беспокойство и раздражение, чего почти никогда не испытывала до приезда в Лондон.

Возможно, все дело в том, что в глубине души я так и осталась деревенской девочкой. Как только выйду замуж, непременно уеду в провинцию вместе с Анной, и тогда, надеюсь, ко мне возвратятся мои былые безмятежность и благодушие.

Но почему-то эта перспектива не очень меня радовала.

Лорд Уинтердейл не поехал с нами в «Олмэкс», и я танцевала со своими постоянными поклонниками, изо всех сил стараясь выглядеть веселой.

Правда, в тот вечер произошло одно знаменательное событие, которое несколько развеяло мою скуку. Лорд Борроу сказал мне, что завтра в Лондон приедет его матушка. С покровительственной улыбкой он сообщил, что она будет рада меня видеть.

Признаюсь, это известие застало меня врасплох. Я и не подозревала, что у него в отношении меня серьезные намерения, но, видимо, это было именно так. Иначе он не стал бы представлять меня своей матушке.

Я, конечно же, приняла его предложение, но особой радости при этом не почувствовала. Уж слишком лорд Бор-роу походил на огромного медведя.

На следующее утро я проснулась рано и в прескверном настроении. Заглянув в комнату Анны, я увидела, что она давно встала с постели и пьет горячий шоколад за маленьким столиком перед камином.

— Хочешь, пойдем погуляем в парк, Анна, пока там еще никого нет, и посмотрим на диких уток на озере? — предложила я ей.

Ее милое личико расцвело в улыбке.

— О да, Джорджи! Не очень-то весело все время сидеть дома.

В этот момент в комнату вошла Нэнни.

— Я понимаю, дорогая моя, — сказала я сестре. — Знаю, тебе гораздо лучше жилось в деревне. Надеюсь, мы скоро снова туда переедем, — Я подумала о лорде Борроу и невольно поежилась. — Так ты идешь со мной в парк? — спросила я.

— Не стоит вам идти в парк одной, мисс Джорджиана, — твердо промолвила Нэнни. — В Лондоне небезопасно.

— Я попрошу кого-нибудь из лакеев пойти с нами, — сказала я.

Нэнни с сомнением покачала головой.

— А вы спросили разрешения у его светлости, мисс Джорджиана?

— Думаю, он не будет против, — ответила я ей. — А теперь помоги Анне одеться, Нэнни, а я пока оденусь сама.

Анна запрыгала на месте от восторга и захлопала в ладоши.

— Как чудесно! — воскликнула она. — Мы идем гулять!

Я почувствовала укол совести. Она здесь как в темнице, бедное дитя. Я поцеловала ее нежную щечку и воскликнула:

— Ну-ка, кто из нас быстрее оденется?

Она весело рассмеялась. Анна обожала всякие состязания. Не успела я выйти из комнаты, как она уже тормошила Нэнни, упрашивая ее поскорее вытащить из шкафа ее платье.

В восемь часов утра мы с Анной покинули дом в сопровождении Робина, грузного детины, одного из лакеев лорда Уинтердейла. Утро казалось почти таким же, как за городом, на природе. В лазурном небе — ни облачка, воздух свеж и прозрачен, как это бывает ранней весной.

Мы вышли туда, где кончается Оксфорд-стрит и начинается парк. Нам повстречался щегольской экипаж, который стремительно несся по Парк-лейн. Мы остановились, ожидая, пока он проедет, чтобы перейти улицу, но экипаж лихо затормозил прямо перед нами. Дверца кареты, на которой был изображен неизвестный мне герб, отворилась и оттуда выскочил человек, преграждая нам путь.

— Мисс Ньюбери, — удивленно воскликнул он, вскинув светлые брови. — Что вы здесь делаете в столь ранний час? Позвольте, я буду вас сопровождать.

Сердце мое заколотилось как бешеное, когда я встретила холодный взгляд бесцветных глаз лорда Марша.

— Нет, благодарю вас, милорд. Вы очень добры, но мы с сестрой решили просто погулять по парку.

Я сделала попытку обойти его, но он продолжал стоять у нас на пути.

— Это ваша сестра? — спросил он, разглядывая Анну. — Я и не знал, что у вас есть сестра, мисс Ньюбери.

Анна с детской доверчивостью подняла на него глаза. Она выглядела сейчас такой наивной, такой беззащитной в лучах утреннего солнца, что страх сжал мое сердце.

Из досье отца я знала, что отношение графа к маленьким детям было ужасным. Меньше всего на свете я бы хотела, чтобы он узнал о существовании Анны.

— А вы тоже любите гулять по утрам, сэр? — вежливо спросила Анна, как ее учила Нэнни разговаривать со взрослыми.

— Я уже гулял и теперь еду домой, дорогая моя. Припозднился в «Бруксе», знаете ли.

Анна повернулась ко мне с круглыми от удивления глазами.

— Он гулял всю ночь, Джорджи, — сказала она. — Ты только подумай!

Граф не спускал с Анны глаз, а мне никак не удавалось увести ее. Я заметила, как он окинул взглядом ее хорошенькую золотистую головку, правильный овал лица. От него не укрылась и детская грация, сквозившая в каждом ее движении.

— Мы должны идти, милорд, — твердо сказала я. — Будьте любезны, дайте нам пройти.

— Так вы не желаете, чтобы я проводил вас до дому?

— Не желаю, — отрезала я.

Анна, встревоженная моим сердитым тоном, взяла меня за руку и придвинулась ко мне поближе. Марш заметил это и продолжал:

— Сомневаюсь, что ваш опекун позволяет вам гулять одним.

Я ничего на это не ответила.

Лорд Марш почесал светловолосую голову и заметил:

— Впрочем, ему, вероятно, ничего не известно.

— Всего хорошего, лорд Марш, сказала я. Он улыбнулся мне своей зловещей улыбкой.

— Счастливо оставаться, мисс Ньюбери, — сказал он мне и отвесил церемонный поклон Анне. — Всего хорошего и вам, моя дорогая. Приятно было познакомиться с такой прелестной девушкой.

Анна, не выпуская моей руки, робко улыбнулась ему. Она чувствовала, что лорд Марш мне не нравится.

Марш поднялся в экипаж, приказал кучеру трогать, и карета укатила. Я с облегчением перевела дух, взволнованная неожиданной встречей.

— Ты не любишь этого человека, Джорджи? — спросила Анна, когда мы входили в парк.

— Они с лордом Уинтердейлом не очень-то хорошо ладят, — осторожно ответила я. — Лучше нам с тобой держаться от него подальше.

— А почему они не ладят друг с другом? — продолжала Анна. — Они что, подрались?

— Наверное.

Анна замолчала, размышляя. Но тут на лужайке справа появились два оленя и отвлекли ее внимание. До конца прогулки мы больше ни разу не заговорили о лорде Марше.

Когда два часа спустя мы вернулись домой, лорд Уинтердейл уже ждал нас. Я отослала Анну наверх в ее комнату, а сама проследовала за ним в библиотеку. Его суровый вид не предвещал ничего хорошего. Он не сел за свой стол, как делал это обычно, но остановился перед картиной Стаббса, висевшей над каминной полкой, и гневно смерил меня глазами.

— Вы что, с ума сошли? — спросил он. — В Лондоне за вами охотятся четверо обозленных джентльменов, а вы ранним утром разгуливаете одна в парке! И без сопровождения! Добиваетесь, чтобы на сей раз вас столкнули в озеро?

Я понимала, что не права, но не хотела в этом признаться, и поэтому ничего не сказала ему о встрече с лордом Маршем.

— В восемь часов утра на улицах полно народу, — оправдывалась я. — А те, кто нежится в постелях, и есть те самые четверо, которых мне стоит избегать! Мы с Анной в полной безопасности. И я взяла с собой Робина. Он большой и сильный — такой не даст нас в обиду.

— Те, кого вам следует избегать, как раз в это время возвращаются домой, мисс Ньюбери, — сердито возразил он. — Вы вполне могли встретить на улице лорда Марша или еще кого-нибудь из известных вам джентльменов.

Я и на сей раз промолчала, что было верхом глупости.

— Ну хорошо, — промолвил он уже менее сурово. — Вы вернулись целы и невредимы. — Его голубые глаза смотрели на меня в упор. — Но впредь будьте умнее.

— Просто Анне очень тоскливо в Лондоне, — сказала я.

— Я все понимаю, но эта проблема скоро будет решена. — Лорд Уинтердейл прислонился плечом к каминной полке. — Вчера я говорил с Джорджем Стэнхоупом, и он просил у меня разрешения сделать вам предложение.

Я ошеломленно уставилась на него:

— Правда?

— Да, мисс Ньюбери, именно так. Я спросил его, отдает ли он себе отчет в том, что у вас нет приданого, и он ответил утвердительно. Он также сказал мне, что знает об Анне и о том, что вы несете за нее ответственность, и согласен предоставить ей кров и поселить ее у себя в доме. — Он пожал плечами. — Одним словом, мисс Ньюбери, это, кажется, именно то, к чему вы стремились. Я расспросил Стэнхоупа о его финансовом положении и получил весьма утешительный ответ. У него имение в Дерби и десять тысяч годового дохода, чего, я думаю, вам более чем достаточно.

Я продолжала тупо молчать.

— Ну, так что же? — нетерпеливо спросил он. — Что вам не нравится?

— Вчера на балу лорд Борроу сообщил мне, что его матушка желает со мной познакомиться. Он улыбнулся ледяной улыбкой.

— Кажется, вы пользуетесь успехом, мисс Ньюбери. Я вас поздравляю. Если хотите, чтобы я разузнал о его денежном положении, я с удовольствием сделаю это для вас.

Я промямлила:

— Не ожидала, что лорд Борроу или мистер Стэнхоуп сделают мне предложение.

— Вот оно что, — мягко промолвил он. — Полагаю, вы надеялись на предложение со стороны лорда Генри?

Нет, на предложение лорда Генри я не надеялась. Внезапно осознав это со всей очевидностью, я пришла в ужас от собственной догадки. Я стояла в библиотеке МэнсфилдХауса перед лордом Уинтердейлом и чувство, с которым я так отчаянно боролась последние несколько дней, постепенно брало надо мной верх.

Я не хотела выходить замуж ни за одного из моих ухажеров.

Мне искренне жаль ту женщину, которая его полюбит.

Это были мои собственные слова, мысленно произнесенные на самом первом балу, когда я наблюдала, как легко он очаровал всех дам.

Мне тогда и в голову не могло прийти, что вскоре я стану той самой женщиной, которую готова была пожалеть.

И теперь он смотрел на меня, дерзко вскинув черные брови, которые разлетались от переносицы к вискам, словно крылья, и я в первый раз осознала, как мне нравится смотреть на него, как я скучаю, когда его нет рядом, как восхищаюсь его умом, как…

— Вы что, влюблены в лорда Генри? — раздраженно спросил лорд Уинтердейл хриплым от нетерпения голосом.

«Держи себя в руках, Джорджи», — приказала я себе и, расправив плечи, словно солдат на смотру, ответила:

— Нет, милорд, не влюблена. Просто мне всегда казалось, что его характер лучше всего подходит Анне. Однако мистер Стэнхоуп готов предоставить ей кров, и поэтому я приму его предложение.

Говоря так, я готова была заплакать.

— Вы уверены, что не предпочитаете Борроу? — спросил лорд Уинтердейл. — По-моему, его доход гораздо больше, чем у Стэнхоупа.

— Я уже говорила, что не охочусь за толстым кошельком, — резко возразила я. — Мистер Стэнхоуп очень приятный джентльмен. Уверена, я освоюсь с положением его супруги. Когда-нибудь.

Лорд Уинтердейл переменил позу и скрестил руки на груди — мне показалось, он старается успокоить внутреннее волнение.

— Все еще жалеете, что не вышли замуж за этого вашего Фрэнка?

Я удивленно захлопала ресницами. Потом покачала головой.

— Я всегда понимала, что этот союз невозможен, милорд. Не стоит сожалеть о том, чему никогда не суждено сбыться.

Он улыбнулся мне улыбкой, полной скрытой горечи и боли.

— Я понимаю вас, мисс Ньюбери, — промолвил он. — Очень хорошо понимаю.

Леди Уинтердейл пришла в ярость, когда узнала, что мистер Стэнхоуп сделал мне предложение. В течение всего ленча она дулась на Кэтрин за то, что та не предпринимала достаточно усилий на балах, которые мы обе посещали.

— Ты должна вести себя живее, раскованнее, Кэтрин, — наставляла она дочь. — Посмотри на Джорджиану. Ей нечего предложить джентльменам, кроме любезной улыбки, и, однако же, она уже получила предложение руки и сердца. — Она бросила злобный взгляд в мою сторону. — Правда, мистер Стэнхоуп не такая уж замечательная партия, Джорджиана. Состояние его невелико. Однако для тебя это совсем неплохой куш.

— Он очень милый человек, — промолвила я безо всякого энтузиазма.

Кэтрин, которая в последнее время научилась игнорировать замечания своей матушки, пристально взглянула на меня поверх очков.

— Джорджи, ты говоришь это как-то невесело. Ты не любишь его?

Я вяло ковыряла вилкой холодный ростбиф.

— Он приятный джентльмен, Кэтрин, — сказала я. — Уверена, мы прекрасно поладим.

Кэтрин озабоченно посмотрела на меня — по-видимому, мои слова ее не убедили.

А вот леди Уинтердейл наградила меня одобрительной улыбкой.

— Очень разумное суждение, Джорджиана, — сказала она. — Все эти браки по любви хороши для низших классов, но когда девушка из приличной семьи выходит замуж, ей надо иметь трезвую голову и холодное сердце. Уверяю тебя, любая порядочная девушка ни за что не согласится, что с милым рай и в шалаше.

— Да, мэм, — безразлично поддакнула я и отставила тарелку с почти нетронутым ростбифом. У меня пропал аппетит.

Мистер Стэнхоуп появился ровно в два часа дня. Леди Уинтердейл провела его в библиотеку и послала за мной. Как только я появилась на пороге, она вышла из комнаты, сказав напоследок с лукавством, которое совершенно ей не шло:

— Что ж, оставляю вас наедине, молодые люди, но ненадолго.

Дверь за ней закрылась, и я встретилась глазами с мистером Стэнхоупом. Он стоял перед камином, под картиной Стаббса, и у меня возникло странное ощущение, что на его месте должен стоять совсем другой человек. Хотя у него тоже были черные волосы, но брови его ровно сходились к переносице, а глаза были зеленые, а не голубые. Он улыбнулся мне.

— Вы, вероятно, уже знаете, зачем я здесь, мисс Ньюбери?

Я с усилием улыбнулась ему в ответ:

— Да, знаю.

Он пересек комнату и, приблизившись ко мне, взял мои руки в свои. Сердце мое билось так же ровно, и ничто не вспыхнуло во мне от прикосновения его руки. Он рассудительно продолжал:

— Я очень надеюсь, что вы станете моей женой, Джорджиана. Я полюбил вас всем сердцем, и без вашей улыбки жизнь моя станет пуста и бесцветна.

Вряд ли это можно было назвать страстным признанием в любви, но я понимала, что он человек холодный и странно было бы требовать от него пылкости. Может, так и лучше, подумала я. Мне было бы гораздо сложнее притворяться перед человеком, подобным Фрэнку, который сразу бы догадался, что во мне отсутствует то, что должно принадлежать ему.

Я сдержанно промолвила:

— Своим предложением вы оказываете мне большую честь, мистер Стэнхоуп. Я постараюсь стать вам хорошей женой.

Он улыбнулся самой теплой улыбкой, какую мне приходилось у него видеть, и сказал:

— Меня зовут Джордж, Джорджиана.

Услышав это, я невольно рассмеялась:

— Мы с вами прямо как парочка охотничьих собак.

Он нежно обхватил ладонями мое лицо, а потом приблизил свои губы к моим.

Его губы не показались мне холодными, и я не испытала того отвращения, которое чувствовала, когда меня поцеловал старый «рыбий рот». Я закрыла глаза и позволила ему целовать себя, а сама в отчаянии думала, что, возможно, мне и понравится быть его женой.

В дверь постучали, и мистер Стэнхоуп поднял голову и отступил в сторону как раз в тот момент, когда в комнату вплыла леди Уинтердейл. Мистер Стэнхоуп улыбнулся ей и сказал, с трудом переводя дух:

— Леди Уинтердейл, счастлив сообщить вам, что мисс Ньюбери оказала мне честь, согласившись стать моей женой.

Леди Уинтердейл бросила на меня хмурый взгляд.

— Желаю тебе счастья, Джорджиана. Тебе очень повезло.

Но я не чувствовала себя счастливой, а напротив — глубоко несчастной.

Джордж вынул из кармана кольцо и надел его мне на палец. Это был огромный бриллиант, и такой тяжелый, что тянул палец вниз.

— Оно великолепно, — сказала я. И, одарив жениха самой сияющей улыбкой, какую могла из себя выжать, добавила:

— Идемте в гостиную. Я хочу сообщить эту новость Кэтрин.