"Мир-Цирк" - читать интересную книгу автора (Лонгиер Барри)В ПОИСКАХ ПРИКЛЮЧЕНИЙЕсть на планете Момус, к югу от города Тарзак, деревушка Сина. Приютилась она между дельтой реки Проходимки и сверкающими просторами моря Барабу, названного в честь корабля, на котором и свалился двести лет назад на Момус цирк. Только что выглянувшее из-за края моря солнце подрумянило плоские крыши, клочки облаков лениво грелись над водой, глядя сверху на две фигуры в пурпурных мантиях, стоящие на полуразрушенном причале. Высокий человек не сводил взгляда с моря Барабу. Он почесался, дернул себя за длинную белую бороду, потом повернулся к насупившемуся спутнику. – Дерки, пожалуйста. Постарайся понять. Тучный Дерки поднял густую черную бровь и нахмурился еще сильнее. – Ты просто убьешь себя, старый дурак! – Его высокий, гнусавый голос резал слух. – Умрешь от старости, даже если тебя пощадят бури, изгнанники и чудовища. Повторяю еще раз, Палсит, ты – старый дурак! – Дерки сложил руки на груди. Палсит вскинул брови: – Послушай, Дерки, с учителем так не разговаривают. Ты отвратительный ученик. Дерки фыркнул: – Я тоже мог бы сказать кое-что о том, каков из тебя учитель, Палсит. Мне за сорок, а я все еще ученик! Палсит поморщился. – Ах, Дерки, этот визг невыносим. Пожалуйста, потише. – Он покачал головой. – Как могу я натравить тебя, с таким-то голосом, на слушателей? Вот почему другие учителя-рассказчики не брали тебя. Но я принял тебя, Дерки. И ты у меня в долгу. Уголки рта Дерки опустились, он выгнул брови и кивнул: – Верно. – Он полез за пазуху, вытащил медную бусинку и вложил ее в руку Палсита. – Надеюсь, это улаживает наши счеты? – Один мовилл? Это, по твоим подсчетам, ты должен мне за восемь лет ученичества? Дерки пожал плечами: – Возможно, я слишком щедр, но сдачу можешь оставить себе. Это поможет мне приглушить укоры совести за то, что я позволил тебе уехать и убить себя. Палсит снова отвернулся к морю. – Ба! Тебе-то что за дело, непочтительный паршивец? – Я намерен стать рассказчиком, Палсит, а не соучастником твоего самоубийства. Ты никогда не покидал Центральный континент; сомневаюсь, что ты добирался хотя бы до Куумика... – Добирался! – А теперь ты хочешь совершить кругосветное путешествие! Проехать весь Момус! Ты не представляешь, какие опасности тебя ожидают! Совершенно не представляешь! – Приглуши этот визг! – Палсит оглядел причал и перевел взгляд на дома вдоль берега. – Вся Сина будет требовать у нас медяки за то, что их вытащили из постели в такую рань. Где этот рыбак? Дерки посмотрел на причал, потом снова оглядел океан: – Вероятно, Растр передумал. Возможно, он чувствовал бы себя в ответе за твое самоубийство. Нахмурившийся Палсит повернулся к ученику: – Прекрати твердить это! Я не собираюсь убивать себя. Я рассказчик, Дерки, и должен приобретать опыт, чтобы воображению было откуда черпать. Жрецам надо только вести летописи; рассказчики рассказывают о произошедших событиях; рассказчик же, – Палсит постучал себя по виску, – должен иметь воображение. Дерки покачал головой: – Ты был рассказчиком многие годы, и тебе не требовалось покидать континент в поисках новой пищи для воображения. – Мои огни... – Начать с того, что они никогда не отличались жаром. – Мои огни... холодны. Только великое приключение, вроде того, что я задумал, может снова разжечь их. – Палсит снова посмотрел на причал. – А, наконец. Вот и Растр. Дерки обернулся. Между домами появился чудовищных размеров детина, облаченный в желто-зеленую полосатую мантию уродца, и нетвердой походкой двинулся к причалу. Под мышкой левой руки он нес два больших кувшина; третий висел на пальце. Четвертый кувшин гигант сжимал массивной правой рукой, каждые несколько шагов прикладываясь к содержимому, а между глотками вытирал черную бороду рукавом не слишком чистой мантии. Дерки покачал головой и посмотрел на Палсита. – Кому мне послать твои пожитки? Уродец остановился рядом с рассказчиками и посмотрел на них сверху вниз, изрыгнув клуб испарений заболонного вина. Дерки замахал руками и попятился. Растр улыбнулся, показав зубы, которым больше бы подошло слово «плиты». – Извиняюсь, Палсит, коли заставил тебя ждать. – Из кувшина выплеснулось вино. – Мне потребовалось немало времени, чтобы убедить купца Фунгарта выбраться из постели и продать мне это лекарство. – Растр выгнул бровь и наклонился к Дерки. – Чтобы не подпускать морскую болезнь. Палсит поднял руку: – Не надо извинений, Растр. Который корабль твой? – Палсит указал на множество прекрасных парусников, принадлежащих рыбакам Сины. Растр, прищурив затуманенные глаза, посмотрел в указанном направлении, потом покачал головой. Он шагнул к краю причала, наклонился и указал, не выпуская из руки кувшина: – Вон. Палсит и Дерки посмотрели вниз и заметили судно, на которое указывал Растр. Одномачтовое деревянное суденышко покачивалось рядом со сваями среди мусора, выброшенного с других кораблей. Если оно когда-то и было раскрашено, то краска давно облезла. Обрывки веревок свисали с мачты и фальшборта, бухты и спутанные клубки веревок разбросаны по палубе – там, где не были навалены пустые кувшины. На корме выцветшей желтой краской написано название корабля: «Королева Сины». Дерки оглядел судно и кивнул: – Ты был прав, Палсит. Это не самоубийство; это убийство! Растр соскочил с причала на палубу «Королевы», и кораблик закачался; рассказчики затаили дыхание. Уродец удержался на ногах и понес свое лекарство к крохотной каюте. Палсит положил руку на плечо Дерки. – Итак, ты не отправишься со мной на поиски приключений? – Я всего лишь ученик рассказчика, Палсит. Нужен сам великий фокусник Фикс, чтобы уцелеть в плавании на этом прохудившемся корыте. Палсит опустил руку: – Ладно. До свиданья, Дерки. Надеюсь, рано или поздно ты сможешь найти другого учителя. – Мастер-рассказчик подошел к трапу и начал спускаться на корабль. Дерки свесился над краем причала. – Другого учителя? Палсит, где мне – с моим голосом – искать учителя? Вернись, старый дурак! Тебя ж съедят рыбы, ты это понимаешь? Палсит спустился к «Королеве Сины» и, прыгая через борт, споткнулся и упал на палубу. Встал, оправил мантию. Из каюты выбрался Растр и потянул за гафель. Когда-то белый, а теперь раскрашенный черной и серо-зеленой плесенью парус, нерешительно запинаясь, пополз к верхушке мачты. Палсит помахал рукой, потом повернулся и ушел в каюту. Не выпуская веревку, Растр посмотрел на Дерки и бросил на причал несколько медяков. – Отдай концы, ладно? – Хочешь сделать меня соучастником убийства? Дерки фыркнул, наклонился и подобрал медяки. Запихнув их в кошелек, он подошел к сваям возле носа и кормы, поднял потрепанные концы швартовых и бросил в воду. Добравшись до вершины мачты, треугольный парус наполнился ласковым бризом и потянул корабль прочь от причала. Дерки поднял глаза к чистому небу, пробормотал то ли проклятие, то ли молитву, потом скатился по трапу и плюхнулся на палубу «Королевы Сины». Растр закрепил мачтовый линь и посмотрел на Дерки, не сводившего тоскливого взгляда с удаляющихся домов Сины. – Если ты плывешь с нами, Дерки, это будет стоить тебе пятьдесят медяков, как и твоему учителю. Дерки повернулся и сердито посмотрел на уродца: – Ты получишь медяки, Растр, когда я живым доберусь до места назначения. Растр пожал плечами: – По рукам. – И уродец занялся румпелем. Дерки снова посмотрел на Сину, до тошноты уверенный, что его пятьдесят медяков в такой же безопасности, как если бы были отданы взаймы тарзакскому кассиру. Земля давно уже исчезла из виду. Летний шторм нес «Королеву Сины» сквозь тьму. Дерки, лицо которого приобрело нежный желто-зеленый оттенок, отвернулся от крохотного застекленного окошка и смотрел, как Растр в очередной раз прикладывается к кувшину. Трое искателей приключений сидели за грубым дощатым столом, занимающим большую часть каюты. Под потолком раскачивалась и шипела вонючая лампа на рыбьем жире. Растр рыгнул, и лицо ученика рассказчика стало желто-зеленым. Дерки трясущимся пальцем указал на корму: – Растр... кто правит этой несчастной посудиной? – Правит? – Уродец поскреб в затылке, потом пожал плечами. – Не знаю, Дерки. Раз, два, три. – Он по очереди ткнул пальцем в Палсита, Дерки и себя. – Мы все здесь – значит, править вроде бы некому. Ученик с грохотом опустил локти на стол и закрыл лицо руками. – Поведай же мне, о великий мореход, что хранит нас от гнева бури и коварных скал? Растр покачал головой и улыбнулся: – Хороший вопрос, приятель. Но, понимаешь, интел... ик! интеллектуальные беседы – это не мое... – Клянусь косыми глазами Джамбо! – Дерки опустил руки. – Растр, почему ты не на руле?! Растр ухмыльнулся и так хлопнул рукой по столу, что все – и локти Дерки – подскочило в воздух. – Ха! Клянусь моими медяками, на это я могу ответить! Там мокро. – Мокро? Мокро! Палсит ласково положил руку на плечо Дерки: – Успокойся. По-видимому, Растр закрепил румпель. Этот превосходный корабль может сам править собой. Понимаешь? – Что?! Палсит кивнул: – По словам капитана, до земли и скал еще много дней. – Дней? – Дерки зажал рот обеими руками и, перемахнув через приделанную к полу скамью, выскочил на палубу. Привстав, Растр протянул длинную руку и захлопнул дверь каюты. Потом уселся, взвесил в руке кувшин и сделал большой глоток. Палсит потянулся, сцепил руки за головой и откинулся на стенку каюты. – Ах, мой капитан, я прямо-таки чувствую, как во мне закипает кровь рассказчика. Это будет прекрасное приключение. – Он опустил руки и склонил голову набок. – Послушай! – До них донесся долгий, тихий стон. – Прислушайся к этим стенаниям. Это морской дракон? Призраки с погибшего корабля? Растр опустил кувшин и прислушался: – Это Дерки. У него морская болезнь. Палсит вздохнул: – Конечно, Растр, конечно. Но эти унылые звуки... разве они не чаруют воображение? Уродец еще раз приложился к своему пойлу, опустил кувшин и прислушался к стонам и ругани ученика и завыванию ветра. Потом кивнул: – Теперь, когда ты сказал об этом, Палсит, это похоже... ну, я всегда думал, что именно так рыдают подневольные души. Палсит вскинул бровь: – Подневольные души? Растр покачал головой: – Это такая сказка местных рыбаков. Подневольные души, жертвы пирата-колдуна по прозванью Кровавый Ковш. Он околдовывал их, а потом привязывал к грот-мачте – нести вахту. Дерки снова застонал, и Палсит потер руки. – Кровавый Ковш! Великолепно! – Взгляд рассказчика заволокло сонной пеленой. Он простер руки. – Вой страждущих душ жертв Кровавого Ковша предупредил, что ночью ветер и шторм усилятся, когда... – Палсит опустил руки и посмотрел на Растра. – Как назывался корабль? – Корабль? – Корабль Кровавого Ковша. Растр недоуменно сморщился. – Я ж говорил, Палсит. Это просто сказка. – Знаю-знаю. Но я рассказчик. Я должен давать волю воображению. Мы берем сказку, облекаем ее верой и сочиняем... нет, проживаем рассказ! – Палсит схватил кувшин Растра и сделал большой глоток. Поставил кувшин на стол, покачал головой и поднял палец. – Корабль! Растр азартно потер руки. – Корабль его зовется «Черная волна» – подлейшая, отвратительнейшая посудина, какую только носило море. – Прекрасное имя. – Дерки снова испустил стон. – Капитан! Капитан Ковш! Что говорит вахтенный? – Палсит кивнул на Растра. – Ты будешь Кровавым Ковшом. Растр ухмыльнулся: – Тогда, помощник, зови меня просто Кровавый. Я вырву кишки любому, кто назовет меня Ковшом. – Растр еще раз приложился к кувшину. Снова раздался стон Дерки. С грохотом поставив кувшин, Растр поднес руку к уху. – Стоп! Помощник, остановить корабль! Палсит еще раз глотнул из кувшина. – Есть, Кровавый! Что там? Растр махнул рукой над головой: – Эти паршивцы наверху дают знать, что добыча близка. Зови команду! – Есть, Кровавый! – Палсит распахнул окошко и закричал: – Все наверх! Кровавому нужны ваши преступные руки и стальные клинки! – Пронзительный крик, потом вой засвидетельствовали, что Дерки еще не смыло за борт. – Команда собралась, Кровавый. Растр свирепо уставился на стену: – Ха, жалкий сброд! – Оглядев каюту, уродец оторвал от стены под потолком две узкие дощечки и подал одну Палситу. – Твой клинок, помощник. Палсит встал и взмахнул дощечкой над головой: – Он всегда готов сослужить злому делу, Кровавый. Растр взмахнул своей дощечкой, попытался встать, но покачнулся и с грохотом врезался в стену. – Стоять, салаги! На горизонте паруса жирного купца. Рулевой, полный вперед, цепь ему в глотку, а вы, обезьяны, – наверх! Па-аднять паруса, задраить люки, крепить бизань-мачту! Хей! То-то пограбим да поубиваем нынче... – Растр ткнул себя большим пальцем в грудь. – Не будь я Кровавый Ковш! Оба упали на скамьи и подкрепились живительной влагой. Уродец глубоко вздохнул и поставил кувшин на стол. – Что теперь? Палсит кивнул: – Другой корабль. Как его назовем? Растр потер подбородок: – Это должно быть особенное имя? – Да. «Черная волна» – воплощение зла. Для борьбы со злом нам нужно добро. Название купеческого корабля должно отражать добро. Растр кивнул: – «Зерцало чести». И он везет груз... – его затуманенный взгляд упал на кувшин, – лекарств, которые облегчат страдания пораженного эпидемией города. Палсит попытался хлопнуть в ладоши и промахнулся. – Великолепно, а я буду капитаном «Зерцала чести». Меня зовут капитан Джон Отвага. Растр, покачиваясь, встал, одной рукой заслонив глаза от воображаемого солнца, а другой указывая куда-то вперед. – Капитан Отвага! Капитан Отвага! Там, на траверзе! – Да, боцман Верное Сердце! Что случилось? – Капитан, нас настигает пиратский корабль. – Уродец прижался к стене и схватился за горло. – «Черная волна»! Палсит подошел к Растру и обнял его за огромные плечи. Легкая улыбка заиграла на губах рассказчика. – Мужайтесь, боцман Верное Сердце. Наш корабль быстр, а команда – лучше не найти ни в одном порту. – Но, капитан, это же Кровавый Ковш! – Дерки испустил утробный вой. – Прислушайтесь! Слышите, это его призраки-вахтенные! – Вой перешел в стон, потом в какое-то поскуливание. Палсит торжественно кивнул: – Бедные души. Но приободритесь, боцман, иначе мы потерпим неудачу, и тогда город погибнет. Растр выпрямился, держа перед собой дощечку, и кивнул: – Есть, капитан! Теперь я воспрял духом. Палсит поглядел на свою дощечку: – Нам нужна кровь. Есть у тебя что-то подходящее? Уродец открыл рундук возле двери. Обеими руками он вывалил оттуда обрывки веревок, пустые кувшины, полрулона парусины, затвердевшие от краски кисти и, наконец, большое закрытое ведро с краской. – Вот. Мне надо метить бакены-ловушки. – Какого она цвета? Растр открыл деревянную крышку. Краска была ярко-алой. – Вот и кровь. Палсит закрыл глаза и простер руки: – Хоть и быстроходно было «Зерцало чести», «Черная волна» стремительно настигала его, подгоняемая колдовством Кровавого Ковша. Взлетели абордажные крючья, и в мгновение ока корабли оказались сцеплены. Команда Кровавого хлынула через борт. – Палсит окунул свою дощечку в краску и вскочил на скамью. – Защищайся, Кровавый! Растр тоже макнул дощечку и залез на скамью напротив. – Ха, капитан Отвага! Твоя душа будет привязана к моей бизань-мачте, не будь я Кровавый Ковш! – Уродец сделал выпад, ударив рассказчика дощечкой по руке. – Первая кровь! Палсит отбил следующий удар, но яростная атака Растра загнала рассказчика к двери каюты. Едва избежав смертельного удара, Палсит сделал выпад и ткнул Растра в живот. – Ха, Кровавый! Получай! Растр размазал краску по груди: – Проклятье, Отвага! Ты и вправду поставил мне метку. Но я Кровавый Ковш, и во мне сила десятерых! – Тогда выше клинок, пират, и держись! Палсит бросился вперед, и отброшенное пинком ведро пролетело по каюте, забрызгав краской не только обоих воителей, но и все вокруг. Растр поскользнулся на луже краски и с грохотом рухнул на пол. Палсит подскочил к упавшему, занес дощечку и обрушил ее вниз, словно снеся уродцу голову. – Умри же, Кровавый Ковш! Умри! – Палсит выпрямился и возвел взгляд к потолку. – И капитан Отвага, сам раненый и истекающий кровью, стоял на палубе «Зерцала чести», ощущая сладость победы, меж тем как тело злого пирата холодело у его ног. – Палсит прислушался, но услышал лишь поскрипывание корабля, пронзительный вой ветра и храп Растра. – И вы, бедные души, наконец, свободны! – Рассказчик привалился к стене, сполз на пол и затих. Дерки заглянул в каюту. И его учитель, и рыбак лежали на полу, залитые чем-то красным. Стены, стол и потолок тоже были покрыты красными пятнами. – О-ох! – Дерки зажал рот, и его качнуло обратно на палубу. Через мгновение над водой снова разнеслись стоны подневольных душ. Наутро море успокоилось. Дерки оторвался от фальшборта и осторожно погладил себя по ноющим ребрам. Поразмыслив и решив, что желудок наконец сдался, он оглядел палубу, нашел парусиновое ведро на веревке и, зачерпнув немного морской воды, плеснул себе на голову. Ласковый северо-восточный ветерок высушил ему лицо. – Возможно, – заметил он показавшемуся над горизонтом солнцу, – возможно, в конце концов все будет не так уж плохо. Он пошел к каюте, но остановился на носу. «Королева Сины» летела, слегка зарываясь в волны, и, к радости Дерки, его кишечник не реагировал на это. – Это приключение весьма послужит и моему воображению сказителя. Теперь я узнал, что такое пытка. Дерки сцепил руки за спиной, напустил на себя хмурый вид и начал расхаживать перед каютой. – Это королевский военный корабль, Понсонберри, а не прогулочная яхта! Если я сказал «пятьдесят плетей», то это означает именно пятьдесят плетей! Ну-ка, обдери этого мерзавца до костей, да поторопись – а то сам встретишься с кошкой-девятихвосткой! Дерки остановился, повернулся и протянул руки: – Капитан Лютый, я лучше сам выдержу порку, чем подвергну ей невиновного. – Не напрашивайся, Понсонберри! Впрочем, негоже простому моряку заголять спину королевскому офицеру. Я поиграю кошкой сам! – Помилосердствуй, Дерки, давай потише! – донеслось из каюты. Дерки присел на корточки возле окошка: – А, Растр, пьяница несчастный! Так ты проснулся? – Конечно, проснулся, и моя бедная голова гудит, как котел! Дерки фыркнул. – Приходится расплачиваться за свои привычки, Растр. – В каюте началась возня, потом уродец произнес имя Палсита. – Растр, что там? В окошке возникло лицо уродца. Глаза у него были красными, как пятна на коже. – Быстро сюда, Дерки. Кажется, твой учитель умирает. Дерки и Растр сидели за столом друг против друга, а на третьей скамье лежал Палсит, укрытый до шеи парусиной. Лицо его осунулось и посерело, седая голова перекатывалась с боку на бок в такт покачиваниям корабля. Дерки отвернулся и закрыл глаза. – – Так, размышлял. Бдение у постели умирающего – не новый сюжет. – Слишком уныло. Мне нравятся истории с действием, пышностью и хорошенькими девчонками. – Растр рыгнул. – Не рановато ли ты начал хлестать заболонное вино? Растр пожал плечами: – Лучший способ излечиться – выбить клин клином. – Уродец, склонив голову набок, посмотрел на неподвижное тело Палсита. – Как по-твоему, твой учитель оправится? Дерки покачал головой: – Не знаю. Он очень стар. Дерки потянулся за кувшином, хлебнул и поставил сосуд на стол. – Ты прав, Растр. Это слишком уныло. О чем бы тебе хотелось поговорить? Растр потер подбородок и выгнул брови: – Что ты думаешь о новом после на Момусе – том, что из Десятого Квадранта? Дерки пожал плечами: – Я рассказчик, Растр. Я не слежу за политикой. Растр засмеялся. – Я не рассказчик, но мне интересно, стану я рабом или нет. – О чем это ты? – Посол – ворлианец по имени Инак – сейчас как раз в Тарзаке. Он будет уговаривать Большую Арену проголосовать за отказ от защиты Девятого Квадранта и принять ее от Десятого. Дерки потер подбородок: – А от кого нас защищает Девятый Квадрант? – Да от Десятого же Квадранта и защищает. Дерки пожал плечами: – Значит, под защитой Десятого мы были бы в безопасности, да? Растр нахмурился, воздел палец, потом опустил его и покачал головой. – Наш Государственник Алленби другого мнения. Он считает, что нам не следует пускать ворлианцев на Момус. И я с ним согласен. Дерки нетерпеливо махнул рукой: – Давай поговорим о чем-нибудь другом, Растр. Это мне не интересно. – Не интересно? – Растр вытянул руки, его брови удивленно изогнулись. – Происходят события, которые изменят жизнь многих планет... Квадрантов, а возможно, всей галактики! Кровь рассказчика действительно жидка в тебе, если не может черпать вдохновение из таких событий. – Как я говорил, я не настоящий рассказчик. – Дерки потянулся за кувшином. – Ты хочешь сказать, что мысль о великой войне – возможно, космической – не интересна рассказчику? Дерки поставил кувшин, запрокинул голову и закрыл глаза. Дерки снова посмотрел на кувшин и пожал плечами. – Может, кому-то подобные истории и интересны, но вряд ли такие любители отыщутся среди порядочных людей. Растр нахмурился, потом ткнул себя большим пальцем в грудь: – Мне подобные истории нравятся! Дерки кивнул: – Давай не будем это обсуждать. Понимаешь, Растр, пропитанные вином, сверхмускулистые уродцы-неудачники составляют меньшинство среди слушателей, внимающих нам, рассказчикам, у придорожных огней или на городских площадях. – Дерки вскинул брови. – Не в обиду будь сказано. Растр схватил кувшин и протопал к выходу. – Мне нужно на палубу. Дверь каюты захлопнулась за уродцем, и Дерки повернулся к Палситу, услышав, что учитель начал бормотать и стонать. – Палсит? – Дерки... это ты? – Голос старика был еле слышен. – Да. Как ты? Как ты себя чувствуешь? Палсит протянул руку и схватил Дерки за ворот мантии. – Ты видел его? Где тело? – Его? Кого видел? – Кровавого Ковша. Мы сражались всю ночь. – Рука Палсита разжалась, и он снова упал на скамью. – Ах, это было восхитительно! Дерки уставился на него. – А этот, э-э, господин Ковш хорошо сражался, Палсит? Старик хмыкнул. – Хорошо ли он сражался? Посмотри на меня, дурак! Разве можно назвать плохим бойцом того, кто сумел уложить капитана Джона Отвагу! – Глаза Палсита закатились, а через мгновение старик расслабился и уснул. Дерки покачал головой. Следующие несколько дней плавания по морю Барабу Палсит бредил, Растр беспробудно пил, а Дерки блевал. Но вот наконец показался континент. Сказать «они увидели землю» в данном случае было нельзя, потому что «увидеть» что-то могла разве что «Королева Сины», но никак не ее пассажиры. Постоянная слепота Растра ослабевала только на время поиска новой порции лекарства, Палсит по-прежнему лежал на скамье в каюте, странствуя по своему поврежденному разуму, а Дерки висел на фальшборте, моля о смерти. Континент Развлекуха, названный в честь сборища артистов второразрядных номеров с челнока, севшего здесь во время крушения циркового корабля «Барабу», был изолирован от остальной планеты. Корабли редко подходили к его берегам, и потому все жители прибрежной деревушки Мбвебве высыпали на берег, когда «Королева Сины» показалась на горизонте. Поскольку первопоселенцами Развлекухи были труппа «Дикари Убанги», которые также подхалтуривали «Дикарями Борнео», и труппа лилипутов-акробатов, то «Королеву» встречала довольно чудная компания. Через некоторое время Азонго, деревенский староста, пришел к очевидному заключению. Он посмотрел сверху вниз на деревенского жреца Митэ и указал на приближающийся корабль. – Все ясно, Митэ. На это несчастное судно напали морские разбойники. Погляди только на обрывки тросов и паруса, на гниющие тела. Вон, одно свешивается с фальшборта, а другое валяется на полубаке. В каюте Палсит сел на скамье, поглядел в окошко и тоже пришел к очевидному заключению. Палсит прислонился к стене каюты и прижал руку ко лбу. Рука старика упала на колено, он повернул голову и посмотрел в окошко. Жители Мбвебве подошли ближе к воде. Палсит с трудом встал, шатаясь, прошел по каюте и подобрал измазанную краской дощечку, прислоненную в углу. Взвесил ее в руке, взмахнул над головой. Палсит распахнул дверь каюты, с трудом поднялся по четырем ступеням на палубу и привалился к крыше каюты. – Боцман Верное Сердце! Где вы, приятель? Зовите матросов на палубу! Готовьтесь отразить нападение! Растр убрал с лица груду тряпья и вбревок, которыми укрылся прошлой ночью, разлепил глаза и увидел над собой нечто худое и мрачное, кричащее и размахивающее окровавленным клинком. Широко открыв глаза, он подался назад. Его губы зашевелились в немом крике, когда он увидел спутанные клубки веревок на руках и ногах. – Боцман Верное Сердце! – Палсит, шатаясь, подошел к борту и посмотрел, как Растр плывет к берегу. – Верное Сердце, трус! Вернись и прояви твердость, приятель! – «Королева» села на мель, сбив Палсита с ног. С трудом поднимаясь, он выглянул за фальшборт. Жители Мбвебве шли к кораблю. Он прижался спиной к стене каюты, потом повернулся и побежал к другому борту. Увидев Дерки, повисшего на фальшборте, он шлепнул ученика по заднице дощечкой. – Эй, просыпайся, матрос! Вооружайся! Дерки застонал, открыл глаза – и увидел золотой песок и деревья. – Земля! Сухая, твердая, надежная земля! – Со счастливой улыбкой он перевалился через борт и бултыхнулся в мелкую воду. Палсит посмотрел вниз и увидел, как Дерки бредет к берегу. За борт схватилась коричневая рука, потом еще одна и еще. Палсит шлепнул одну из них дощечкой, услышал проклятие, следом за которым раздался всплеск. – Ха! Защищайтесь, язычники! – Палсит бегал вдоль борта и бил по рукам дощечкой, торжествуя при каждом проклятии и звуке падения тела в воду. – Да коли придется, Джон Отвага возьмется за все ваше людоедское племя! – Мгновение ни одной новой руки не появлялось над бортом, и Палсит, перегнувшись за борт, увидел, как последние из темнокожих аборигенов бредут прочь от «Королевы». Старик погрозил берегу кулаком. – Я Джон Отвага, капитан «Зерцала чести»! Я непобедим! Вот что я вам скажу: «Пришлите мне еще каннибалов!» Он вскинул голову, засмеялся и тут почувствовал, как сильные руки хватают его сзади. Он обернулся. Палубу затопили темные лица и лохматые головы. – – Прошу прощения! – раздалось в ответ. – Не очень-то распускайте слюни! Вы подавитесь Джоном Отвагой! Палсит засмеялся, потом затих, погрузившись во тьму. Те, кто нес его, обменялись озадаченными взглядами, потом пожали плечами и направились к берегу. Несмотря на бросаемые на еду подозрительные взгляды и новообретенную привычку подскакивать при малейшем шуме, к вечеру Палсит казался достаточно здоровым, чтобы присоединиться к своим спутникам за столом Азонго. Медяки обменяли на еду, и Дерки блаженствовал, наслаждаясь первым за много дней ощущением твердой земли. Но, вспоминая собственный визг, он с завистью прислушивался к глубокому, звучному голосу Азонго. Дождавшись паузы в разговоре, Дерки кивнул старосте. – Я многое бы отдал, чтобы родиться с таким голосом, как у тебя, Азонго. Староста засмеялся, сверкнув остро заточенными зубами. – Я тоже многое отдал бы, рассказчик. Но я не родился с таким голосом. Он появился только после долгих тренировок в роли дикаря. Дерки оглядел стол и снова повернулся к Азонго: – Поскольку все уже поели, я готов вложить в твою ладонь несколько медяков, чтобы посмотреть этот номер. Растр махнул рукой и покачал головой: – Я видел несколько дикарских номеров. Как снотворное – неплохо, но никак не вечернее развлечение. Ими не напугаешь и ребенка. Азонго выгнул брови: – И ты готов поставить на это медяки, уродец? – Нет, но я поставлю кувшин заболонного вина против кувшина этого вашего кобитового варева. – Растр поднял кубок. Азонго потер подбородок, потом кивнул: – Идет. Он протянул руку и погасил масляную лампу в центре стола, оставив для освещения комнаты только лампу на стене. Потом встал и, повернувшись спиной к гостям, снял мантию. – У-ур-р-ра-а-а-а! Азонго запрыгал, припадая к земле: тело покрыто шрамами и татуировано яркими фантастическими узорами, лицо перекошено так, что глаза и заточенные зубы казались больше, чем на самом деле. В мерцающем полумраке почти не было сомнений, что перед ними какое-то первобытное, неразумное, кровожадное существо, сжавшееся в готовности нанести удар. Азонго перескочил через низкий стол и приземлился рядом с Растром, протянув вперед руки с выпущенными когтями. – А-а-ар-р-р! Растр прислонился к глинобитной стене. – Ладно, Азонго! Хватит! Староста снова зажег лампу на столе, собрал медяки и вино, потом сел на место. Палсит наблюдал, храня молчание. Растр покачал головой: – Даже то, как играют дикарей тарзакские уродцы, не сравнится с твоим представлением, Азонго. Если бы ты вернулся с нами на Центральный континент, то мог бы собирать медяки мешками. – Ну да. Растр кивнул: – Номер, конечно, получше, но не намного, да и не очень отличается. – Он потер подбородок. – Тебе нужна жертва. Надо сыграть драму жизни и смерти. – Растр еще раз кивнул. – Да, такой номер вполне сгодился бы для Большой площади в Тарзаке. Азонго прихлебывал из кубка, размышляя над словами Растра. – Неплохо было бы снова зарабатывать на жизнь выступлениями. – Он вздохнул. – Поскольку мы в основном все дикари, на подобные представления здесь небольшой спрос. И к тому же есть многие и получше меня. Для меня быть старостой этой деревни – единственный способ сохранить крышу над головой. – Азонго пожал плечами. – Но где мне найти такую жертву? Растр ткнул себя большим пальцем в грудь. – Да хоть я. – Он наклонился вперед. – Для уродцев Сины я силач, но есть множество других, кто сильней и у кого номера лучше. Жалкие потуги на роль рыбака – единственное, что позволяет мне добывать заболонное вино. Но вместе мы разбогатеем! – Растр повернулся к Дерки. – Дерки, как думаешь, твой учитель может придумать историю, которую мы с Азонго могли бы разыграть? Дерки повернулся и посмотрел на Палсита. Старый рассказчик невидящим взором таращился на настольную лампу. Дерки снова посмотрел на Растра и пожал плечами. – Палсит по-прежнему в плену воображения. Будь он здоров, то смог бы разработать потрясающую историю. Азонго почесал в затылке, потом ткнул пальцем в Дерки: – Поговаривают, будто в двух днях пути отсюда есть доктор. – Он согласится лечить моего учителя? Азонго кивнул: – По слухам, доктор лечит тех, кто приходит к нему в обмен на растения и животных. А еще говорят, будто у него по семь пальцев на руках. Растр пожал плечами: – Это ничего. У Воруба из тарзакских уродцев шестнадцать пальцев, однако зарабатывать этим он не может. – Ты не понимаешь, Растр. – Азонго понизил голос. – Ходят слухи, будто доктор родом не с Момуса. – Ворлианец? Азонго пожал плечами: – Это все слухи. Однако, возможно, он сможет помочь твоему учителю. Если Палсит выздоровеет и напишет нам с Растром историю, мы вместе сможем сделать великолепный номер. Дерки кивнул: – Возможно, доктор сможет что-то сделать и с моим голосом. Азонго засмеялся: – Это и я могу. Тебе надо упражнять голос, резко выдыхая воздух и рыча при этом горлом. Вот так. – Азонго сделал глубокий вздох, потом с силой выдохнул. – 0-о-о-ова-а-у-у! – Староста кивнул. – Если тренироваться при каждом удобном случае, это сделает голос ниже и гуще. Попробуй. Дерки глубоко вздохнул: – 0-ова! Взгляд Палсита ожил и заметался между Дерки и Азонго. Азонго покачал головой: – Нужно выдыхать быстрее. О-о-о-ова-а-у-у! – О-о-ова! – 0-о-о-ова-а-у-у! – 0-о-овау! – Гораздо лучше. – Он кивнул Растру. – Если ты будешь моей жертвой, тебе надо хорошо вопить. Попробуй-ка так. – Азонго снова вздохнул. – А-а-а-а-а-а! Растр кивнул: – Ага. Аж кровь стынет. – Он глубоко вздохнул. – А-а-а-а-а-а! Все трое вопили и рычали на разные голоса. По щеке Палсита скатилась слеза. – – А-а-а-а-а-а-а-а-а! Палсит, пошатываясь, встал и положил руку на плечо Растра. – Не бойся, нежная дева, ибо я, Золотой Рыцарь, убью дракона и сложу тушу к твоим ногам! Азонго наклонился к Дерки: – Твой учитель достаточно здоров, чтобы рассказать нам историю? Дерки вздохнул: – Для поврежденного разума Палсита это не история, а реальность. Он видит дракона. И, – он кивнул на Растра, – деву. Азонго покачал головой: – Завтра же на утренней заре отправимся искать этого странного доктора. В двух днях пути от Мбвебве, в глубине Донникеровой котловины находилась усадьба, окруженная высокими, увитыми виноградной лозой заболонями. За деревьями стояла высокая металлическая ограда, а вся территория была разделена на небольшие загоны, содержащие типичных представителей форм жизни Момуса. В центре усадьбы стояло голубое металлическое здание, ощетинившееся необычными приборами и похожее на стриженного «под горшок» дикобраза. В доме доктор Шарт, сжимая семипалые руки, лебезил перед изображением на лабораторном экране. – Мне надо только еще немного времени, посол Инак. Если бы у меня было побольше времени... – Хватит! – Посол нахмурился и ткнул в Шарта пальцем. – Не знаю, какой недоумок утвердил финансирование вашего проекта, Шарт, но, когда Совет Военачальников получит мой рапорт, кое-кому не поздоровится! Шарт сжал руки: – Инак, эксперименты очень сложны, а я на станции совсем один. Если бы вы не препятствовали удовлетворению моей заявки на ассистента... Изображение подняло тонкие желтые брови. – Вы меня поражаете! Вы ожидаете, что Десятый Квадрант потратит еще деньги в поддержку ваших сумасшедших теорий? Бред. Полный и абсолютный бред! – Инак, только подумайте о выгодах для правительства в случае моего успеха. Подумайте о возможности контролировать весь животный мир планеты. Подумайте об этом: возможность распространять болезни по своему усмотрению, используя специально приспособленных бациллоносителей... – Подумать об этом! Подумать о том! – Инак нахмурил брови. – Мы можем только думать об этом, Шарт. Результатов мы так и не видели. Шарт улыбнулся и развел руками: – Если посол вспомнит, Военачальники благосклонно отнеслись к моему проекту. Это вложило бы им в руки мощное оружие, и... – Только в том случае, если бы у вас появились результаты, Шарт. Хватит об этом. Когда у вас появится нечто реальное, о чем я смогу доложить? Шарт пожал плечами: – Возможно... дней через тридцать. Эксперимент с вирусом почти завершен. После этого останется только наладить его производство. Посол Инак потер остроконечный подбородок, потом кивнул Шарту. – Тогда, возможно, мы сможем послать Военачальникам весьма впечатляющий доклад. Да, это будет очень кстати. – Если можно задать вопрос, Инак, для чего кстати? – Сюда скоро прибудет комиссия из Объединенных Квадрантов, и тогда начнется длительный период расследования и переговоров. Алленби, марионетка Девятого Квадранта, отказывается обсуждать наши предложения... – Инак наклонился вперед. – Но если я смогу показать Великому Государственнику Момуса, что отказ от принятия наших предложений принесет несчастье его народу... Понимаете, о чем я? – Я приложу все силы, Инак... – Нет, Шарт! Вы добьетесь успеха! – Изображение потускнело, и экран опустел. Шарт приставил большой палец правой руки к кончику носа и покачал оставшимися шестью пальцами в направлении экрана. – Й-а-а-а-а-а-а-а-а! – Он уже опустил руку и почти отвернулся, когда зазвенел автоматический датчик тревоги. – Что там еще? – Шарт вздохнул и включил следящую камеру. К станции приближалась повозка, запряженная одним из неповоротливых момусских ящеров; в повозке сидели четверо пассажиров. – Только не еще один пациент. – Шарт покачал головой и вспомнил давнюю идею обучить момусианина управляться со множеством простых работ по лаборатории, поглощающих его время. Теперь, когда этот Инак отклонил последний запрос об ассистенте и ускорил график, разве у него есть выбор? Шарт выключил камеру, повернулся и вышел в коридор, ведущий к выходящей к дороге двери. На улице его оглушили вопли и рычание. Он прищурился и оглядел приезжих. На задке повозки орали друг на друга один из местных дикарей, крупный человек в желто-зеленой полосатой одежде и маленький толстяк в пурпуре. В сторонке клевал носом спокойный старик, тоже в пурпуре. Шарт потер руки: – Великолепно! Повозка остановилась перед доктором, и огромный ящер, служащий двигателем экипажа, сел и протянул вперед правую лапу вперед. – Иехали. Лати. Дикарь соскочил с повозки, потом поймал мешок, брошенный гигантом в желто-зеленом. Мешок передали ящеру, и тот на глазах Шарта залез в мешок и начал набивать пасть крупными кобитовыми корнями. Дикарь пнул ящера. – Эй, ты, жди здесь. Понял? – Онял. Дикарь обошел ящера и остановился перед ворлианцем. – Доктор? Ты, как я понимаю, лечишь больных за плату. Шарт перевел взгляд с дикаря на вопящую и рычащую пару в повозке, потом снова посмотрел на дикаря. – И чем же они больны? Дикарь смутился, а потом рассмеялся. – С ними все в порядке, доктор. Они репетируют роли. А больной – тот старик. Его зовут Палсит. Те двое – Дерки и Растр, а я Азонго из дикарей Мбвебве, староста деревни. Шарт нахмурился, потом кивнул: – А чем болен старик? Азонго покрутил пальцем у виска: – Ему мерещится всякое. Шарт махнул рукой на повозку: – Снимите его оттуда и дайте поглядеть на него. Азонго поднял руку: – Минутку, доктор. Какую цену ты запросишь? В деревне у подножия плато нам говорили, что тебе нужны растения и животные. Шарт пожал плечами: – Теперь мне все это не нужно. Но я все-таки посмотрю его. Азонго нахмурился: – Ты хочешь сказать, что будешь лечить его даром? Шарт вспомнил, что, по любопытному завороту в мозгах момусиан, бесплатная услуга считается не имеющей никакой ценности. Если он ничего не запросит, то потеряет больного... и, возможно, голову. – Конечно, нет. Мне нужны деньги... эти медные штучки. – Сколько? Шарт потер узкий подбородок: – Двадцать пять. На телеге человек по имени Дерки залез старику за пазуху и вытащил маленький мешок. Он повернулся к Азонго: – У Палсита с собой всего двадцать три медяка. Шарт кивнул: – Сойдет. Азонго отступил и тоже потер подбородок: – Ну же, доктор, сколько же ты просишь? Так торговаться можно на рынке, но от доктора я ожидал твердой цены за определенную услугу. Шарт вздохнул. – Моя цена – двадцать пять, но, конечно, вы трое можете набрать еще два медяка. Азонго покачал головой: – Покупка корней для ящера обчистила нас. Можно, чтобы Палсит остался тебе должен два медяка? – Конечно. – И под какие проценты? – Д-д-д... – Шарт хотел сказать «да никакие», но успел оборвать себя. – Так сколько, доктор? – Девять. – Девять! Девять процентов! – Азонго выпятил нижнюю губу, потом пожал плечами. – Ладно. – Дикарь сделал знак спутникам. – Спускайте его. Шарт и дикарь помогли Палситу спуститься на землю, и доктор тотчас же начал осматривать голову старика. Повыше линии волос он нашел большой, темный синяк. Азонго сложил руки на груди. – И сколько времени это займет? Нам подождать? – Нет. Понадобится некоторое время. Вы можете уезжать. Я пришлю его, когда он оправится. Азонго покачал головой: – Как он заплатит за обратную дорогу? Шарт выпучил черные глаза: – Клянусь богами! – Он повернулся к Азонго. – К тому времени он будет достаточно здоров, чтобы самому обсуждать условия! Дикарь кивнул и протянул руку: – Вот. – Что это? – Твои мовиллы. Шарт протянул руку и взял медяки. Дикарь снова залез в повозку, взял палку и ударил ящера. – Поехали в Мбвебве! Ящер поднял бровь, проверил мешок, чтобы убедиться, что он пуст, потом отшвырнул его и начал разворачивать повозку. Когда повозка скрылась из виду, Шарт бросил двадцать три медяка в траву и повел старика в дом. Палсит проснулся в маленькой комнатке, где из мебели имелись только койка да маленький столик, заставленный всякими медицинского вида штучками. Образы пиратов, каннибалов и драконов мелькали в уме, но были вполне отличимы от мира яви. Он отправил образы на свою мельницу историй, вздохнул от нового ощущения здоровья, потом спустил ноги на пол и сел. – А! Вижу, ты проснулся. Палсит расширенными глазами оглядел пустую комнату. Палсит подскочил, когда открылась дверь и вошел доктор Шарт. – Хорошо, что тебе лучше. Пойдем, у нас много дел. Палсит нахмурился: – А? Шарт сунул семипалые руки в карманы лабораторного халата и посмотрел на старика сверху вниз. – Это плата за твое исцеление. Ты должен работать на меня. – Работать на тебя? И я согласился? – Да. Рассказчик нахмурился, потом кивнул: – Ну, раз я согласился... – Он посмотрел на ворлианца снизу вверх. – И что это за работа? Шарт вытащил руку из кармана и указал на дверь: – Пойдем. Проведя Палсита по лаборатории, семипалый объяснил ему задачи: управлять автоматическим очистителем стекла, менять и чистить воздушные фильтры, следить за системой сигнализации на случай побега переносчиков инфекций, плюс прачечная и всякие разности от подшивки документов до выноса мусора. Палсит смотрел, слушал, потом кивнул ворлианцу: – Доктор, я вижу, ты – великий ученый со множеством важных обязанностей. Как же случилось, что у тебя нет помощника для выполнения этих несущественных задач? Шарт покачал головой и кивнул: – Даже момусианин в состоянии понять то, что недоступно Военачальникам. – Ворлианец вздохнул. – Ты должен понять, Палсит, что нет на свете никого вернее Военачальникам Десятого Квадранта, чем я. Но... – Шарт пожал плечами, потом обвел рукой лабораторию. – Это труд всей жизни – жизни, полной слишком мало оцененными борьбой и лишениями. – Ворлианец подошел к высокому, от пола до потолка, стеллажу с прозрачными пробирками. В пробирках свернулись темные спирали, клубился розовый пар. – Знаешь, что это? Палсит подошел к стеллажу и покачал головой: – Не знаю, доктор. Шарт погладил одну из подпорок для пробирок: – Это... это труд тридцати лет – во многом финансируемый из моих собственных скудных запасов. Ни у кого нет моей интуиции... моего прозрения! Я был всего лишь простым студентом Ворлианской Академии Всеобщего Военного Дела, когда сформулировал теорию, которая сделала возможным все это. – Шарт потряс сжатыми кулаками. – Но понадобились все эти годы, чтобы за все свои усилия получить то немногое, что я сейчас имею. Эта станция и я, сам себе ассистент! Палсит нахмурился и кивнул: – Великолепно. Шарт поднял брови: – Великолепно? – Я имею в виду, твоя жизнь – ее обстоятельства – великолепный материал для рассказчика. – Для кого? Палсит поклонился: – Я Палсит из рассказчиков Сины. – Старик выпрямился и потер заросший подбородок. – А еще я составляю жизнеописания. – Рассказчик протянул руку к стеллажу. – Что это? Чтобы составить твое жизнеописание и сыграть его перед толпой Момуса, мне надо познакомиться с твоей работой. Шарт улыбнулся, показав три ряда остроконечных зубов. – Мое жизнеописание? – Конечно. Жизнеописания великих людей очень популярны. Твоя борьба, твои достижения – это примеры героизма. Шарт посмотрел на стеллаж, потом прижал руку к щеке: – Верно, старик. Герой. Да, это верно! – Ворлианец протянул руки к стеллажу. – Вот моя работа: вирусы, предназначенные для заражения различных жизненных форм. – Шарт потер руки. – Раз уж жизненная форма заражена, я могу контролировать ее: заставить делать все, что хочу, или идти, куда захочу. И раз уж жизненная форма заражена, она распространит вирус среди других своих сородичей. Управляя передвижениями всего лишь нескольких зараженных особей, я со временем смогу контролировать все жизненные формы на этой планете – за исключением людей. Палсит вскинул брови: – Какой успех! Да, да. Какой успех. Но что ты мог бы сделать, обладая такой силой? Шарт простер руки: – Тот, кто контролирует животный мир планеты, контролирует всю планету. Можно направить эпидемии в любую часть планеты, можно нарушить экологический баланс, вызывая неурожаи, можно использовать огромные массы хищников как армию для опустошения многочисленных поселений... Только подумай, какое это могло бы быть оружие! Палсит кивнул: – Еще полезнее это было бы в мирных целях, доктор. Шарт пожал плечами: – Да, наверное, но Военачальников моя работа интересует только как оружие. Однако в случае военного успеха я прославлюсь. Возможно, впоследствии это можно будет включить и в планы мирного характера. Палсит простер руки: – Доктор, почему же такая важная и впечатляющая работа, как твоя, ведется без помощников? – Ха! Военачальники понятия не имеют о трудностях моей работы. Вот почему я не занимаюсь контролем над людьми: мне одному просто не разобраться со всеми проблемами. Каждый штамм вируса должен соответствовать определенной форме жизни, что трудно даже для простых существ. На эксперименты нужно время, а Военачальникам нужен немедленный результат. – Шарт покачал головой. – Они скептически относятся к моей работе и перекроют мне средства, если я не смогу показать им... ну, ты понимаешь. Палсит кивнул: – Доктор Шарт, мне хотелось бы рассказать историю твоей жизни у придорожных огней. Для этого я должен знать о тебе все. Шарт потер руки. – Никто лучше меня не знает, что мою историю надо рассказать, Палсит, но работы так много, а Военачальники... – Ладно-ладно, доктор. Те немногие работы, которые я должен исполнять для погашения долга, не займут все время. Над твоим жизнеописанием я могу работать на досуге. Шарт кивнул, затем ухмыльнулся. – Я вел дневники еще с Академии и сохранил их все... это пригодится? Палсит хлопнул в ладоши: – Чудесно! Они здесь? – Да. Подожди минуту, я их принесу. – Шарт повернулся и буквально выбежал из лаборатории. Палсит прошелся по лаборатории, мысленно проговаривая кусочки и отрывки рассказа. Палсит кивнул, решив, что эту биографию будут охотно слушать у огней. – Это определенно сыграется. Палсит остановился перед пультом с циферблатами, шкалами, счетчиками и переключателями. Панель пульта изгибалась дугой, чтобы сидящий перед ним оператор мог легко доставать до всех переключателей и видеть все приборы. Над пультом громоздился большой экран. – Хм-м-м. – Палсит подошел к креслу и опустился на сиденье. – Палсит обернулся. В дверях стоял Шарт с охапкой книг и тетрадей в руках. Ворлианец оглядывал лабораторию, наполненную, как вдруг заметил Палсит, серо-желтой дымкой. Рассказчик снова повернулся к пульту и отдернул от него пальцы, словно их обожгло. – Прошу прощения, доктор. Я обдумывал рассказ нового типа и, наверное, увлекся... Шарт с грохотом уронил дневники: – Ты... ты выключил векторную очистку! – Он подошел к стеллажу с пробирками. Дымка в них не была больше розовой; теперь она была серой. Шарт покачал головой, положил руку на подпорку стеллажа, потом прижался к ней всем телом. – Труд тридцати лет... пропал. Все пропало. Палсит встал, подошел к стеллажу и ласково положил руку на плечо Шарта. – Мне очень жаль, доктор. Будь у меня медяки, я бы вложил в твою руку щедрое извинение. – Пропало. Все пропало. – Но, доктор... – Палсит потер руки, потом хлопнул Шарта по спине. – Только подумай, как это поможет твоему жизнеописанию. Шарт оцепенело уставился на Палсита: – Поможет? – Ну да! – Палсит вытянул руки. – Быть так близко к успеху, только чтобы победа была вырвана из рук. Однако мужественный ученый не побежден. Он собирается с силами и вновь берется за работу. – Палсит потрепал ворлианца по спине. – Это весьма способствует укреплению характера героя, как по-твоему? Шарт, оторвавшись от стеллажа, уставился на Палсита широко раскрытыми глазами, потом начал хлопать себя по карманам. – Пистолет! Где он? Где мой пистолет? Палсит оглядел лабораторию: – Не знаю, доктор. Где ты видел его в последний раз? – Рассказчик повернулся и начал искать рядом с изогнутым пультом. – Когда у нас найдется свободная минутка, доктор, я хотел бы обсудить с тобой историю нового типа. Твое мнение, как ученого, было бы очень полезно. – Палсит бросил на пульт последний взгляд, пожал плечами и обернулся. – Я не вижу здесь твоего пистолета, док... – Шарт стоял с пистолетом в руке, целясь рассказчику между глаз. – Все пропало. Вся моя работа... пропала! Палсит поднял руки: – Послушай, доктор... Шарт выстрелил, но от гнева рука с пистолетом дрогнула, и выстрел зажег магниевый щиток на пульте. Густой белый Дым, сильный жар и слепящий свет – не только пистолет – заставили Палсита подобрать полы мантии и броситься к ближайшей двери. – Я убью тебя, старый псих! Импульсные лучи отражались от стен и пола, когда старый рассказчик проскочил через дверь и закрыл ее за собой. Палсит прислонился к двери, несколько раз глубоко вздохнул и тут заметил, что находится в одном из загонов для животных. Слышно было, как Шарт с грохотом ломится следом. Старик оттолкнулся от двери и побежал к забору. Пронзительные вопли, шипенье и рычание оглушили его, когда пернатые, мохнатые и чешуйчатые существа бросились в разные стороны. Забор был высотой в два человеческих роста – самому не перелезть. Он услышал храп и посмотрел в ту сторону. У забора спал аркадский ящер. Палсит подбежал к нему, наклонился и пнул гиганта в плечо: – Проснись! Ящер открыл щелевидный глаз. – Уф? Новый взрыв воплей и рычанья сказали Палситу, что Шарт гонится за ним по пятам. – Быстро. Подними меня над забором. Ящер сел: – Олько? – Два мешка корней и мешок пирожков с тунговыми ягодами. Ящер улыбнулся и протянул лапу: – Л эти. Палсит заглянул ящеру за плечо: Шарт несся по загону с пистолетом в руке. Он указал на ворлианца: – Он заплатит за нас обоих. Ящер кивнул, схватил Палсита за шкирку и перенес через забор. Ноги рассказчика бежали еще до того, как коснулись земли. Ящер повернулся и заглянул в загон: – Док'ор. Шарт посмотрел на ящера, потом туда, куда указывала рептилия. За забором он увидел Палсита, бегущего к дороге. Он повернулся было к воротам, но резко затормозил, когда большая зеленая лапа схватила его за плечо. – Воук! Что ты делаешь? Пусти меня! Ящер покачал головой: – Лати. Два ешок орни, ешок тунг рожки. У поворота дороги Палсит замедлил бег, потом остановился. – Это... слишком... для старика. Он заметил камень, сел и несколько раз глубоко вздохнул. Когда в глазах прояснилось, Палсит оглянулся на станцию. Ящер держал Шарта за ноги и тряс ворлианца. С трудом, но можно было разобрать, как ящер требует: – Лати! Лати! Рассказчик кивнул: – Да в общем-то ему и следовало бы! Все еще отдуваясь, Палсит с трудом поднялся и пустился в долгий путь к Мбвебве. Четыре дня спустя Палсит сидел за столом Азонго и ожидал мнения спутников о своем рассказе. Растр покачал головой: – Похоже, доктор не очень-то помог. Азонго кивнул: – Палсит, не знаю, удастся ли тебе когда-нибудь изгнать дьявола из разума. Палсит нахмурился, потом поднял руки: – Погоди! Мне ничего не мерещится... – О! – Растр улыбнулся, потом рассмеялся. – Тогда это превосходная история, Палсит. Просто превосходная. Азонго кивнул: – Хорошо, что ты выздоровел. – Дикарь пожал плечами. – Но вот история... – Он покачал головой. Палсит повернулся к Дерки: – А ты что скажешь? Дерки скривился, потом покачал головой: – Ужасная история, Палсит. Просто ужасная! Старый рассказчик высоко поднял брови: – И что же в ней такого ужасного? Ученик покачал головой: – Да все: все эти кнопки, пробирки, спирали и тому подобное. И потом, существо с другой планеты! Такие истории для людей вроде Растра. Палсит нахмурился: – Доктор Шарт действительно с другой планеты! Дерки покачал головой: – От этого история не становится лучше. – Ученик сжал руки и заговорил, словно учитель, читающий лекцию плохо успевающему школяру: – Люди хотят слышать только классические истории: о цирке, о борьбе черной и белой магии, о великих предсказателях, открывающих тайны. Подобная ерунда – вся эта техническая фантастика – никогда не будет популярна. Палсит потер подбородок, потом пожал плечами: – И тем не менее, Дерки, эту историю я и буду рассказывать, когда мы вернемся к огням. Дерки опустил глаза: – Что ж, это решает дело, Палсит. – Ты о чем? – Мои вопли и рыки настолько улучшились, что Растр и Азонго предложили мне участвовать в их номере. Азонго будет дикарем, Растр героем, а я жертвой. Палсит на миг задумался, потом кивнул: – Полагаю, вы уже готовы отправиться в Сину. Дерки пожал плечами. – С меня хватит приключений, и нам очень хочется сыграть наше представление на дороге. Ты придумаешь историю для нашего номера? Палсит кивнул: – Конечно. – Сколько? Палсит встал, подошел к двери и обернулся: – Мы можем обсудить это позже. Мне надо побыть одному. Растр встал: – Палсит. – Да? – По мне, так это превосходная история. Палсит кивнул: – Спасибо. – Хотя в ней нет хорошеньких девчонок. Возможно, в следующий раз ты вставишь парочку? – Возможно. – Старый рассказчик поднял дверной занавес и вышел. Конечно, общеизвестно, что новый номер Азонго, Растра и Дерки имел огромный успех в Тарзаке, где они впервые сыграли его на Большой площади, а потом стал играться на Большой Арене как часть тамошнего представления. Менее известен старый рассказчик, принесший к огням на дорогу из Куумика в Тарзак новый тип рассказов. Он говорил о космосе, о странных существах и возвышенных приключениях, и все слушали в изумлении. Поначалу мало кто высоко оценивал его рассказы, но вскоре число поклонников выросло – немного, но достаточно, чтобы у старика не переводились медяки. Говорят, будто он рассказывал свои истории так, словно на самом деле пережил их, но на такие разговоры не стоит обращать внимания, ибо это – всего лишь часть искусства рассказчика. А Палсит из рассказчиков Сины был мастером своего дела. |
|
|