"Исчезнувшая пожарная машина" - читать интересную книгу автора (Валё Пер, Шёвалль Май)

VIII

У медсестры палаты, где лежал Гюнвальд Ларссон, тон был решительный и непреклонный.

— Не могу вам ничем помочь, — сказала она. — Я не хочу понимать, насколько это важно. Для меня самое важное то, что больной Ларссон чувствует себя лучше и ему не пойдет на пользу, если вы будете звонить и волновать его. Доктор приказал, чтобы его никто не беспокоил. Я уже сказала об этом вашему сотруднику Коллербергу[4], который только что звонил и вел себя очень грубо. Перезвоните завтра. До свидания.

Мартин Бек подержал трубку в руке, потом пожал плечами и положил ее на место.

Он сидел у себя в кабинете в Южном управлении. Был вторник, половина девятого утра, и ни Колльберг, ни Скакке еще не пришли. Колльберг, очевидно, был уже на подходе и мог появиться в любой момент.

Мартин Бек снова поднял трубку, набрал номер полицейского участка округа Мария и попросил к телефону Цакриссона. Цакриссон отсутствовал, он должен был заступить на дежурство в час дня.

Мартин Бек распечатал новую пачку сигарет «Флорида», закурил и посмотрел в окно. Пейзаж, открывающийся за ним, был вовсе не таким красивым, как тот, к которому он привык. Мрачный промышленный район и шоссе, ведущее в центр города, все полосы которого забиты автомобилями, ползущими черепашьим шагом. Мартин Бек испытывал отвращение к автомобилям и сам садился за руль лишь в случае крайней необходимости. Ему не нравилось временное управление в Вестберге, и он с нетерпением ждал того дня, когда капитальный ремонт в управлении полиции на Кунгсхольме закончится и все разбросанные по городу отделы снова соберутся под одной крышей.

Мартин Бек повернулся спиной к мрачному пейзажу, закинул руки за голову, и, уставившись в потолок, принялся размышлять.

Когда, как и почему умер Гёран Мальм и какова связь между его смертью и пожаром? Простейшая версия заключалась в том, что кто-то вначале убил Мальма, а потом поджег дом, чтобы уничтожить все следы. Однако как мог в этом случае предполагаемый убийца пробраться в дом и остаться не замеченным Ларссоном или Цакриссоном?

Мартин Бек услышал за дверью в коридоре быстрые, энергичные шаги Скакке, а через минуту объявился и Колльберг. Он грохнул кулаком в дверь Мартина Бека, заглянул внутрь, сказал: «Привет» и исчез. Снова он появился уже без пальто и пиджака и с расслабленным узлом галстука. Он уселся в кресло для посетителей и сообщил:

— Я попытался поговорить с Гюнвальдом Ларссоном по телефону, но мне это не удалось.

— Я знаю, — сказал Мартин Бек. — Я тоже пытался.

— Однако мне удались поговорить с Цакриссоном, — продолжил Колльберг. — Я позвонил ему домой сегодня утром. Гюнвальд Ларссон приехал на Шёльдгатан около половины одиннадцатого, и Цакриссон вскоре после этого ушел. Он говорит, что свет в квартире Мальма погас без четверти восемь. Он также утверждает, что, кроме трех гостей Рота, не видел никого, кто бы входил в дом или выходил оттуда через входную дверь в течение всего вечера. Однако неизвестно, внимательно ли он наблюдал все это время. Стоя там, он вполне мог задремать.

— Да, я тоже об этом думал, — сказал Мартин Бек. — Однако мне кажется совершенно невероятным, что кому-то повезло настолько, что он смог и войти в дом, и выйти незамеченным.

Колльберг вздохнул и потер подбородок.

— Да, в это невозможно поверить, — согласился он. — Какая программа у нас на сегодня?

Мартин Бек три раза чихнул, и Колльберг каждый раз говорил ему: «Будь здоров». Мартин Бек вежливо поблагодарил его.

— Что касается меня, то я собираюсь побеседовать с патологоанатомом, — сказал он.

Раздался стук в дверь. Вошел Скакке и остановился посреди кабинета.

— Ну, чего надо? — буркнул Колльберг.

— Ничего, — ответил Скакке. — Просто я хотел узнать, может быть, что-то прояснилось в деле с пожаром.

Поскольку ни Мартин Бек, ни Колльберг ему не ответили, он нерешительно продолжил:

Я имею в виду, что мог бы что-нибудь сделать…

— Ты уже поел? — спросил Колльберг.

— Нет, — ответил Скакке.

— В таком случае для начала ты можешь сделать нам кофе, — сказал Колльберг. — Ты чего-нибудь еще хочешь, Мартин?

Мартин Бек встал и застегнул пиджак.

— Нет, — сказал он. — Я сейчас поеду в Институт судебной экспертизы.

Он положил в карман пачку «Флориды» и спички и вызвал по телефону такси.

Патологоанатом, который проводил вскрытие, был седым профессором лет семидесяти. Он работал полицейским врачом в те далекие годы, когда Мартин Бек служил простым патрульным, и, кроме того, Мартин Бек слушал его лекции в полицейской школе. С тех пор им часто приходилось работать вместе и Мартин Бек высоко ценил его опыт и знания.

Он постучал в дверь кабинета врача в Институте судебной экспертизы в Сольне, услышал внутри стрекот пишущей машинки и открыл дверь, не ожидая ответа. Профессор печатал на машинке, сидя у окна, спиной к двери. Он закончил печатать, вытащил из машинки лист бумаги и повернулся к Мартину Беку.

— Привет, — поздоровался он. — А я как раз печатаю предварительный протокол для тебя. Как дела?

Мартин Бек расстегнул пальто и сел.

— Так себе, — сказал он. — Этот пожар совершенно загадочен. Кроме того, у меня простуда. Однако для вскрытия я еще не совсем готов.

Профессор внимательно посмотрел на него.

— Тебе нужно обратиться к врачу. Это ненормально, что ты все время ходишь простуженным.

— Да ну их, этих врачей, — сказал Мартин Бек. — Я, конечно, уважаю твоих ученых коллег, но они так и не научились лечить обычную простуду.

Он вытащил платок и с трубным звуком высморкался.

— Ну ладно, давай займемся делом, — сказал он. — В первую очередь меня интересует Мальм.

Профессор снял очки и положил их перед собой на письменный стол.

— Хочешь на него взглянуть? — спросил он.

— Нет, — ответил Мартин Бек. — С меня вполне достаточно того, что ты можешь мне рассказать.

— Должен признать, выглядит он не лучшим образом, — сказал эксперт. — Так же, как и двое других. Что ты хочешь узнать?

— Как он умер?

Профессор вынул носовой платок и начал протирать очки.

— Боюсь, я не смогу тебе этого сказать, — ответил он. — Главное я ведь уже вам сообщил. Мне удалось установить, что он был мертв, когда начался пожар. Когда все вокруг загорелось, он лежал в своей постели, очевидно, полностью одетый.

— Могла ли смерть быть насильственной? — спросил Мартин Бек.

Патологоанатом покачал головой.

— Маловероятно.

— У него были какие-нибудь раны или повреждения на теле?

— Да, естественно. Множество. Жар был очень сильный, и он лежал в характерной позе фехтовальщика. На голове у него было множество трещин, но образовались они после смерти. Кроме того, на теле были ссадины и сдавленности, вероятнее всего, от падающих балок и других предметов, а череп раскололся от жары.

Мартин Бек кивнул. Он уже достаточно насмотрелся на обгоревшие трупы и знал, как легко дилетанту предположить, что повреждения образовались перед смертью.

— А как ты пришел к заключению, что он умер до того, как начался пожар?

— Во-первых, когда тело соприкоснулось с огнем, система кровообращения у него уже не работала. Во-вторых, в его легких н бронхах отсутствовали следы сажи или дыма. У двух других имеются хлопья сажи в дыхательных органах и четкие сгустки крови в сосудах. Что касается их, то несомненно, что они умерли во время пожара.

Мартин Бек встал и подошел к окну. Он посмотрел вниз на шоссе, где желтые машины дорожной службы разбрасывали соль по почти полностью растаявшему серому снегу. Он вздохнул, закурил сигарету и повернулся спиной к окну.

— У тебя есть достаточные основания полагать, что его убили? — спросил профессор.

Мартин Бек пожал плечами.

— Трудно поверить, что он умер естественной смертью как раз перед тем, как загорелся дом.

— Его внутренние органы были вполне здоровыми, — сказал патологоанатом. — Единственная не совсем обычная вещь заключается в том, что содержание окиси углерода у него в крови было слишком высоким, если учесть, что дым он не вдыхал.

Мартин Бек просидел еще полчаса у эксперта перед тем, как вернуться в центр города. Выйдя из автобуса на Норра-Банторгет и вдохнув грязный воздух на автовокзале, он подумал, что в городе наверняка нет ни одного жителя, который не страдал бы от хронического отравления окисью углерода.

Он немного поразмышлял над важностью того, что сказал патолог о содержании окиси углерода в крови покойного, но вскоре переключился на другое. Спускаясь в метро, он думал о том, что здесь воздух еще более ядовит, чем наверху.