"Клан быка" - читать интересную книгу автора (Тропов Иван)Часть пятая ПОВОДЫРИ И ЮСТИРОВЩИКИУтром на небе впервые показались облака. Похоже, к большой гонке программеры расстарались. С востока, вслед за солнцем, наползала белесая вуаль из ниточек пара. Ажурная, истаивающая на краях и просто фантастически прекрасная после недель совершенно пустой синевы… — Ну что, рогатенький? — Сатир был тут как тут, будто караулил. — Как спалось, как боевой настрой? За ночь ему явно полегчало. Прямо светится и лучится. — Нормально, — сказал Леха. — Да? А бодрости что-то не заметно… Ладно! Продирай глаза и слушай меня внимательно. Это наш последний шанс. Последний, понимаешь?… Мотни мордой, если понимаешь! — рявкнул сатир. Вот ведь зануда… Леха кивнул. — Вот так-то лучше. А то смотрит оно на меня осоловевшей рыбой, и не поймешь, понимает оно что-то или так просто смотрит, как баран на новые ворота… Так вот, шанс у нас — последний. А потому все будешь делать так, как я тебе скажу. Только так и именно так, как я скажу. Быстро, точно, без дурацких вопросов и самодеятельности. Как я скажу. Усек? — Да. — А чтоб ты не трусил, не жался и не дергался, где не надо… — Он вдруг выбросил кулачок, и от неожиданности Леха даже не успел среагировать. Кулак врезался в нос, самую чувствительную часть тела. Леха отдернулся назад, ошалевший, предчувствуя ту дикую боль, что сейчас накатит… Но боли не было. Словно в бок пальцем ткнули, и ничего больше. — Янус поставил тебе боль на минимум, чтобы легче было. Если придется, можешь смело камикадзить. Главное, меня слушайся. Понял? — Да понял уже… — Ну а раз понял, то вставай — и вперед. И часам к десяти ты должен подгрести к Гнусмасу. Будем думать, что можно сделать одним бычком против двадцати кланов прогеймеров Еще не было десяти, до начала большой гонки два часа с лишним, а Гнусмас уже кишел как растревоженный муравейник. Даже высовываться из-за дюны не хочется — не ровен час, заметят. На карте творилось что-то невообразимое. По всему городку светились десятки, сотни точек. А на центральной улице… А уж перед ратушей, на городской площади… В глазах рябит от этих медленно шевелящихся сотен зеленых точек. Сколько же их там? А ведь это еще не все. Будут подтягиваться и подтягиваться до начала гонки, еще пару часов… Леха лежал, вжавшись в песок. Сверху палило солнце, а в животе стягивался холодный комок. И Янус думает, что один бычок, пусть и бронированный, сможет как-то помочь каперам? Один — против этой толпы?… Леха подполз к гребню дюны, выглянул — и тут же плюхнулся обратно на песок. Черт возьми! Там даже на крыше ратуши люди толпятся! И какая-то массивная тренога… Вроде тех, какие ставят для сильных биноклей, чтобы изображение не дрожало от толчков пульса в руках. А может, даже маленький телескопчик… Неужели о чем-то догадались? И теперь будут не только патрулировать по периметру города, но и ближайшие дюны в бинокль осматривать? Стоп, стоп! Только не паниковать. Спокойно, спокойно… Откуда бы им догадаться? Может быть, это вовсе и не для бинокля? У страха глаза велики… Ну-ка, взяли себя в руки! Надо двигаться. Все великие походы начинаются с первого шага и проходятся так же, по шагу за раз… Надо двигаться. Леха чуть сполз вниз по насыпи, поднялся и побежал под гребнем дюны на восток, чуть забирая на юг. В обход города. Пусть крюк будет большой, но зато надежно — чтобы уж точно не заметили те на крыше. Время пока есть, тьфу-тьфу. В конце концов, с картой будет легче, чем раньше, когда искал Тхели. По крайней мере должно быть легче… Вот только тогда не было такой толпы народа… Спокойно, спокойно! По шагу за раз. По шагу. Так. Теперь можно и повернуть на север. Вон к той дюне… Леха взобрался по склону и осторожно выглянул за гребень. Да, город обошли. Лежит под дюной весь как на ладони, малость непривычный с этой стороны. Деловая часть, с приличными зданиями, осталась на другом краю, а отсюда город хуже грязного склада. Крошечные домики, сараи, фургоны… Просто старые армейские палатки, с залатанными боками, штабеля ящиков, груды пустых бочек, кучи мусора… Глаза сами собой скашивались туда, где в гуще домиков и фургонов стоял маленький сарайчик — ржавый сарайчик со стенками из жести. Куда привела Тхели — точнее, та, кого принял за Тхели, — а потом… …Огонек свечи, скользнувший вниз, размазавшийся в длинную полосу пламени, — и с ревом вспыхивающий бензин… со всех сторон… Леха сжал зубы и помотал головой. Все! Хватит! Просто не смотреть туда. Ну-ка, собрались! «Хамми» с патрулем не видно. Людей тоже нет, кажется. Если рывком, до ближайшего сарайчика, потом вон туда… Ну, была не была. Леха приподнялся с песка, последний раз огляделся вокруг. Можно. Занес ногу, чтобы перемахнуть гребень, а потом стрелой к тому сарайчику… — Ну что, падшая душа?! — Оглушительный бас обрушился, кажется, прямо с неба. Леха вздрогнул и вжался в песок, озираясь. В следующий миг крутанулся и взлетел обратно на дюну. Перемахнул гребень и рухнул в песок. Сердце молотилось, в горле стало сухо. Какого дьявола?! Не было же никого рядом! — Не бойся, — снова загрохотало небо. — Прости, если напугал. Я Янус. Леха закрыл глаза и беззвучно зашевелил губами. Угораздило же его именно сейчас! Ни секундой раньше, ни минутой позже — а именно сейчас! И без него-то сердце молотится как у загнанного зайца, и тут еще такие шуточки… — Очень приятно, — хмуро пробормотал Леха, отлипая от горячего песка. Медленно поднялся. — Доброе утро. — Доброе, доброе, — подтвердил Янус самым жизнерадостным тоном, — Я, собственно, по какому поводу. Буквоеб мне сказал… — Кто? — осторожно вставил Леха. — Э-э… Разве это не он у себя на зоне за тюремную библиотеку отвечал, пока его к нам не выписали? Он вроде… Ну, козел! Напарничек твой! — А-а… Сатир, — подсказал Леха. И кисло ухмыльнулся: «Напарничек»… — Сатир? — переспросил Янус и расхохотался: — Сатир… Да уж, классический господин Фавн. Без причиндалов только… Ладно. Так вот этот вот сатир мне сказал, будто ты просил за гарпию? Чтобы я вытащил ее вместо тебя. Так? Или опять хитрит что-то этот проходимец?… — Просил. — Хм… — Янус помолчал. — Ты хорошо понимаешь, чего просишь? Мест всего два. Если я вытащу ее, ты останешься здесь. Ты это понимаешь? Леха кивнул: — Да. Янус тяжело вздохнул: — Смотри. Дело, конечно, твое. Но учти, второго шанса может не быть. Ни через неделю, ни через месяц. — Я знаю. — Ты не понимаешь! Если ты думаешь, что сможешь выйти живым и здоровым через год, когда подойдет срок, и тебя… — Я знаю, — сказал Леха. — Да, даже год здесь — то есть там, где реальное живое тело сидит неподвижно со вскрытым черепом и на внутривенном питании, — не протянуть. Все знаю… Янус долго молчал. Наконец заговорил: — Глупый поступок. Но… уважаю. Жаль, иногда случается так что уважение в карман не положишь и в стакан не нальешь… Ну что же! — вернулся Янус в прежний совершенно благодушный настрой. — Как бы то ни было, а выбор сделан. Значит, серебристую гарпию? Леху в один миг прошиб холодный пот: — Медную! — Ах да, медную… — Янус вновь щебетал, как утренний птенчик, пригретый весенним солнцем. — Медную, серебряную — большая ли разница… — Медную, — повторил Леха. — Ладно, уговорил… Медную так медную… Янус замычал какую-то мелодию — оглушительный звук пронизывал все вокруг. Сквозь него пробивались быстрые короткие щелчки. Клацанье клавиатуры? Леха прищурился и поглядел на восток. Солнце медленно взбиралось все выше и выше, дюны стелились до горизонта. Где-то за ними скальная стена, сатир… Может, сказать Янусу? Что у немцев, скорее всего, есть помощник-монстр, который их водит? А если есть монстр, то есть и… Да! Надо! Леха открыл рот… — …егда готов! — рявкнул в голове гнусавый голосок сатира. — Вот и хорошо, — снова загрохотал с неба Янус — Все в сборе. Теперь слушайте меня внимательно, грешники! Повторять мне некогда, летучка вот-вот кончится, все сюда повалят… — Слушаем, слушаем, — отозвался сатир. — Очень хотел бы остаться с вами подольше после дежурства, милые мои. Тем более что после меня по графику идет Ламия, но она отгул взяла, и ее дежурство надо кем-то закрывать. Очень надеялся, что будет как всегда: поделим ее дежурство пополам, между мной и Аидом. Где двенадцать часов, там и восемнадцать… Но что-то нашему Харону вожжа под хвост попала. Уперся, и ни в какую. График, правила, норма выработки… Сам вызвался отдежурить ее смену полностью. Хотя раньше в трудоголиколизме замечен не был… А сегодня прямо глава профсоюза: ровно в полночь смена, и ни минуты лишнего времени. Он сам будет дежурить… — Во гадина… — пробормотал сатир. — Гадина, не гадина, а ничего не попишешь. Главный модер нашей зоны. Как скажет, так и будет. Я буду с вами ровно до полуночи. По-вашему это час дня. К этому времени все должно быть ясно, чтобы… — А если он на краю зоны?! — возмутился сатир, — Тогда они за час не успеют доехать! — Может быть. Но тогда вам, мои милые, очень не повезло, — в голосе Януса прорезались стальные нотки, — потому что к часу дня в исходе гонки все должно быть ясно. Я повторяю: все! Кристально. Ясно. Иначе, боюсь, мне придется отменить пару сбоев в базе данных… Вы меня понимаете, падшие души? — Интересненькое дело! — сказал сатир. — А если вы, божественный, уйдете, решив, что мы не справились, а мы справимся… А сбоя в базе не будет… И вы, значит, получите проценты по ренте, а мы здесь останемся?! Так, что ли?! — Никто и не — обещал, что будет легко, — все тем же холодным тоном отозвался Янус. И перестал играть в равнодушного вершителя судеб: — Эх! Да я бы обязательно с вами остался до упора, если бы мог! И вам помочь чем-то, может быть… И после всего прибраться. Снять с вас эти кольца-браслеты, это же лишние улики… Не дай бог, кто-то что-то прознает и начнет служебную провер… Грохочущий бас оборвало. На секунду его сменил непонятный шум — короткий, не разобрать. А через миг небо торопливо прошептало: — Все, красавцы, мне пора… И пропал даже шепот. Лишь свист ветра в ушах да пыхтение сатира. — Ну давай, рогатый… Не подведи. И он тоже отключился. Леха остался один. Посреди равнодушной пустыни, один на один с городом, полным игроков — среди которых куча охотников за схроном… К часу дня… Как бы не оказалось, что все решится гораздо раньше! В первые же минуты. И вовсе не так, как хотелось бы Янусу. Будет всего одна попытка — пока все кланы еще здесь, в городе, на центральной площади, ждут откровения Старьевщика. А потом начнется гонка, все машины погонят к схрону — и всё. Тогда каперам уж точно ничем не помочь. В бычьей аватаре не догнать джипы на полном ходу. И это значит, что есть всего одна попытка. Всего одна… Холодный комок в животе стягивался все туже, никак не желая пропадать. Леха упрямо тряхнул головой и поднялся. Выглянул из-за гребня дюны — что там? Все чисто. Леха перемахнул через гребень и помчался вниз. Быстрее, быстрее! Не ночью, когда помогает темнота. Чертов день! Все видно как на ладони! И еще эти следы на склоне дюны… Ох, если кто-то заметит и поднимет тревогу — в городе, полном прогеймеров! Сейчас здесь не продохнуть от этих чертовых солдат виртуальной удачи, сбившихся сюда со всех зон «Генодрома» — и не только «Генодрома», скорее всего. Наверняка и из других игр пожаловали. С половины сети, если не со всей… Леха промчался вниз по дюне, через пустоту — ужасную пустоту между дюнами и краем города, где все видно далеко-далеко — и влетел за угол сарайчика. Забился в спасительную тень и щелкнул по браслету. Фу! Кажется, никто за это время близко не появился. Леха отлип от стены сарая и метнулся к следующему фургону. От него дальше… Вот уже и полгорода позади. Только радости от этого никакой… Потому что как дальше идти — черт его знает. Забившись в щель между двумя домами, Леха глядел на карту — но пути вперед… Раньше как-то обходил зеленые точки игроков, но то раньше. Там было беспорядочное нагромождение домиков, палаток и откровенных помоек — и ни одной нормальной улицы. А здесь уже близко к деловой части. Пошли нормальные улицы — через которые только рывком, потому что со всех сторон на виду, — и игроки все чаще и чаще… Ближе всего — четыре зеленые точки вон в том домике. Прямо впереди, черт бы их побрал. Обходить-то некуда! Слева небольшой пустырь. Или маленькая площадь? Сейчас — совершенно пустая. А в домиках, что к ней примыкают, есть игроки. А в домиках есть окна… Справа дорога. За ней опять же игроки… А между стоянкой и дорогой — всего три домика. Два прохода между ними, скрытые от посторонних глаз. Но оба этих симпатичных пути вперед — впритирку к стенке домика, где четыре игрока! Либо вдоль левой его стенки, либо вдоль правой. Что в лоб, что по лбу. Один черт. За ними, впереди, есть несколько пустых домов. Все пустые. Там можно легко и незаметно пройти дальше к центру города. Вот только как пройти мимо этих чертовых четырех игроков… Леха прошел вдоль стены до угла, чтобы вживую увидеть то, что на карте значилось маленьким домиком. Скорее уж гараж, а не домик. Из железных листов, выкрашенных свежей зеленой краской. Ворота закрыты, окошек нет. Может, все же рискнуть? Леха глянул по сторонам. Узкая улочка. Слева та маленькая площадь… да, пожалуй, все-таки стоянка. Сейчас почти пустая, но за ней — дом с большими окнами, и на окнах ни одной занавески. А в доме, если верить карте, три игрока. В любой момент могут выглянуть в окно или выйти на улицу… Справа, через два дома, идет широкая улица. Оттуда несется какой-то стук, далекий шум машин, голоса… Нет, уж лучше по левой стеночке гаража. Подальше от этой улицы. Побольше воздуха в грудь — аватаре кислород не нужен, но какой-то рефлекс упрямо заставляет втягивать воздух, — и вперед! Через улочку, к проходу между гаражом и домиком слева, там широкая щель… Петли протяжно взвыли, и створки ворот стали раскрываться. Из-за них донеслись голоса, шум мотора… Черт, черт, черт! Леха рванул наискось. Подальше от гаража. За крайний домик, к площади. Опасно, могут заметить из того дома с большими окнами — но уж лучше там, чем впритык к гаражу с четырьмя игроками! Стальные листы зазвенят от малейшего прикосновения. А там можно будет пройти по краю стоянки… Да там вон и заборчик есть, отгораживает проход вдоль домика от площади и любопытных взглядов… Ворота раскрывались все шире, звуки голосов громче… Им, наверно, уже видна улица… Леха влетел за угол домика, еле протиснувшись между забором и кирпичной стеной… и едва успел затормозить. Чуть не врезался в бочки, выстроившиеся между забором и стеной. В три ряда и в два яруса. Старые, мятые, бурые от ржавчины, воняющие нефтью — и намертво перегородившие проход. Ух как будут звенеть, если их тронуть….. Дьявол! Сам себя загнал в западню! С одной стороны забор, с другой стена, здесь бочки… и только сзади выход на улочку. Где все просматривается в обе стороны, а рядом, в каких-то десяти метрах, суетится компания из четырех игроков! Изгибаясь угрем, Леха кое-как развернулся. Шагнул к углу домика, который всего несколько секунд назад казался спасением… Может быть, еще не поздно? Выскочить на улицу и нырнуть на площадь, пройти по ту сторону забора?… Леха чуть высунулся из-за угла. Что там? Краешек крыльца… За ним спина человека. В камуфляже, в каске, на плече болтается автомат. Родной «калаш». И распятновка на камуфляже — голубоватых тонов, знакомая… Но сейчас главное, понять: можно ли проскочить, пока он стоит спиной? Успеем?… Леха выглянул чуть дальше — и дернулся назад. Он не просто так спиной стоит, он придерживает створку ворот гаража, чтобы не захлопнулась. И это значит, что по другую сторону гаража стоит еще один человек, тоже придерживает створку — только глядит прямо сюда! — Давай! И голос знакомый, как и голубоватый камуфляж… Опять эти чертовы варяги! Рев мотора сменился с холостого на рабочий, машина выкатила из гаража на улицу. И судя по звуку, мордой в эту сторону. Поедут к стоянке? Прямо мимо этого закутка — на самом деле оказавшийся ловушкой, в которую сам себя загнал… Четыре охотника, опытных и хорошо вооруженных. На джипе… Чертовы варяги! В который раз скрещиваются дорожки! И кажется, на этот раз… Леха попятился назад, и круп стукнулся в бочку. Ржавые твари застучали друг о дружку, о забор, о стену дома. Зазвенели, загудели… Мотор джипа выключился. — Слышали? — Что? — Звенело что-то вроде… — Да что тут может звенеть? Все на площади. Стук каблуков, звон металла. Ребята взбираются на машину? — А может, это тот бычок каперов, а? — с театральным испугом предположил кто-то. — Идет на площадь? Чтобы завалить нас всех… Дружный гогот. Леха тоже бы усмехнулся — уж здесь-то, в закутке, эта шутка смешнее вдвое! Но не до ухмылок, пусть даже беззвучных… Верхняя бочка потеряла равновесие и завалилась вниз — на круп. Только он ее и придерживает, чтобы не рухнула вниз. Вот тогда уж зазвенит так зазвенит… Хотя какая разница, зазвенит или не зазвенит эта бочка, если они сейчас так и так проедут мимо. И заметят — а тут невозможно не заметить! — и поднимут гам со стрельбой… Черт возьми, все-таки достали… Один раз ушел — патруль невольно помог. И второй раз спасся — каперы помогли. А вот в третий раз… — Надо все же проверить. Мало ли. Видно, судьба. Сколько веревочка ни вейся, а конец один… — Разворачивайся давай! А то все места разберут. Будем стоять черт знает где. Джип заурчал. Звук чуть менялся, джип дергался туда-сюда, разворачиваясь. Наконец взвыл ровно и пошел прочь… Дальше, тише… И совсем тихо. Это они свернули на ту широкую улицу. Леха медленно выдохнул и шагнул вперед. Бочка с грохотом обрушилась вниз. Ударила по ногам, отскочила назад, и вся куча разлетелась. Но это уже неважно. Уже позади, вместе со всем грохотом! Леха пулей вылетел из этого закутка. Направо, вдоль фасада домика, и снова направо — между домиком и гаражом. В спасительную гущу пустых домиков. Сердце молотилось так, будто в реале гоняло кровь по бычьей туше под тонну весом. Но, кажется, пронесло. Не заметили. А ведь эти тоже на площадь идут. Участвовать в большой гонке. И сколько их еще по всему городу собирается на площадь… Сколько же их сюда стянулось со всей игры и сетевых окрестностей?! Из-за домов уже долетел шум с городской площади — гам и гул моторов, работающих на холостом ходу. До главной улицы чуть больше квартала… Леха притормозил. Проход между домами и без того узкий, а впереди его почти перекрыл выступ-пристройка. А за ним должен быть уже прямой выход на улицу, параллельную главной… Но не сразу туда. Леха остановился и щелкнул по браслету. Хватит неожиданностей! Вполне можно обойтись без еще одной близкой встречи с кем-нибудь. Особенно — с профессиональной командой охотников, готовящихся к большой гонке. Итак, что у нас… Улица широкая. Не такая широкая, как центральная — та вообще как шестиполосное шоссе, — но все же довольно широкая. Пустая в оба конца, кажется… Масштаб на карте не очень крупный, а через узкую полоску домов — уже главная улица, заполненная зелеными огоньками. Кишат, как разворошенный муравейник, аж в глазах рябит. Кажется, суетящиеся зеленые огоньки — не только на центральной улице, но и расплескиваются всюду вокруг. Присмотришься — нет, всего лишь показалось. Но стоит поглядеть чуть в сторону… Леха вздохнул и еще раз медленно и внимательно прошелся взглядом по всей улице, от начала и до конца, по домикам, по сторонам. Улица чиста, в домиках есть несколько человек, но, кажется, выходить никто не собирается… Ладно, собрались! Всего-то один рывок. Значит, протискиваемся мимо этой пристройки. Шустро через улицу, забирая вправо, — и вон в тот дворик. И побыстрее, пока никто не появился! Ну, раз, два, три… Леха выдохнул и рванул по проходу. Броневые наросты вгрызлись в стены, выдирая крошки из кирпичей. Но протиснуться можно. Леха пронесся вдоль выступа, крутанулся влево — тут уже должен быть прямой выход на улицу, а там… Мелькнул человеческий силуэт в камуфляже, длинный ствол винтовки, а по ногам что-то врезало. Стиснув зубы, чтобы не заорать от боли, Леха проехался на коленях по проходу и выкатился на улицу. Вскочил на ноги, разворачиваясь на типа с винтовкой — ну откуда он взялся?! Не было же на карте ни одного игрока здесь! Даже близко не было! Леха рванул на человеческий силуэт в тени стены, с длинноствольной винтовкой… Только это была не винтовка. Да и то, что показалось камуфляжем… Старая драная телогрейка, так заляпанная старыми пятнами и грязью, что лучше любого камуфляжа, если не считать ужасного запаха, разившего на несколько метров. Человек пытался подняться, одной рукой придерживаясь за стену. Второй рукой нащупывал отлетевшую метлу. Из кармана телогрейки выглядывало горлышко бутылки. Леха встал, а мысли неслись сбивчивым аллюром, перебивая друг дружку. Надо убить, иначе сейчас заорет и весь город сюда сбежится… Но если его убить, он может тотчас же вернуться в игру, только в другом теле, и опять же поднимет тревогу… Черт возьми! И что делать?! Хотя при его-то телогрейке и метле… Может быть, и не наскребет, чтобы купить себе еще одну аватару, — они тут чего-то стоят, кажется… Но есть же еще форум. Уж там-то он точно поднимет тревогу, выклянчивая долю от награды за бычка, который прямо в городе… И почему, дьявол его побери, на карте не было зеленого огонька, если он — тут?!! Человек помотал головой, поднял мутный взгляд на Леху и поморщился. — Ops… Yet another Chosen One… hiс! — вздрогнул он всем телом, окатив Леху волной сивушного перегара. — Looking for GECK? Hunting out geckoes?… And really dying for goggles, ha? Теперь уже Леха помотал головой. Может быть, дорогая аппаратура и способна передавать запахи игрокам — есть такие приставки вроде бы… Но стал бы игрок, состоятельный настолько, чтобы покупать такие приставки, выбирать себе такую аватару, сдабривать ее запахом сивушного перегара и шляться с метлой и в драной телогрейке… И, в любом случае, опьянеть-то игровая аппаратура еще не позволяет! А он реагирует, как на человека… Но не может же он быть настолько пьяным в реале?! Он бы тогда рукой в контактную перчатку не попал, чтобы управлять компьютером, а он, вон, даже на ноги поднялся… И огонек… У всех живых игроков огонек есть, а здесь не было. И значит… Справа по улице скрипнула дверь, и Леха метнулся через улицу, под стену дома напротив. Hey, dont tell the sheriff! — крикнул вдогонку бот-дворник. — Im not drunken, really… hic… Im just a fucking disposable hero… Леха мчался через улицу, отыскивая глазами путь: забор-рабица, вон калитка… С разбегу влетел в нее, сбив замок, и пролетел дальше во двор, чуть не снеся калитку. Замер, прислушиваясь. Что там, справа по улице? Заметили? Услышали удар? Осторожно подцепил рогом калитку, повисшую на одной петле, прикрыл ее. Вроде держится… И медленно попятился дальше во двор, не отрывая глаз от улицы. Куда идут?! Сюда — или в другую сторону? Шаги едва слышны сквозь гам, накатывающий из-за спины, — из-за дома, с городской площади. Вроде тише стали… Леха еще подождал, потом развернулся. Крылечко в две ступеньки и задняя дверь. Хлипкая. Бронированным лбом вышибается на раз. Главное, попасть точно, а то можно и косяк и стену снести. Леха развернулся, боком поднялся на ступень, надавил плечом… Крыц! Дверь влетела внутрь, замок выпал на пол. Копытом его, внутрь. Теперь сам, вывернув голову так, что рога входят в дверную раму по диагонали — иначе никак, слишком большие. Осторожно, чтобы плечами не сломать косяк окончательно. И прикрыть за собой дверь. Уффф… Леха постоял, переводя дыхание. Клацнул по браслету — что вокруг? Вроде чисто. В этом доме никого. Даже странно. Дом огромный, а никого… Но это приятная странность, надо признать. Леха прошел дальше по узенькому коридору и вышел в холл. Повернул голову нормально. Теперь можно осмотреться. — Ну, рогатенький? — возник в голове сатир. Он явно с трудом удерживался, чтобы не сорваться на смех, противный, как козлиное блеяние. — Ты хоть знаешь, куда забился? Стальные шкафы в ряд — и справа и слева. Раздевалка? Леха прошел дальше. Шкафчики кончились, в стене пошли двери, но не обычные, а стальные, с окошечками. Камеры?… Вот почему это здание пустое, единственное из всей улицы. И, похоже, будет совершенно пустым еще до полудня. Полицейский участок. А вся городская полиция на площади. Дальше… Еще одна комната, но здесь дверь не цельнометаллическая, а решетчатая. И за ней ни намека на кровать или раковину. Лишь стеллаж с держателями для оружия. А посреди комнатки — здоровенный ящик с окованными углами. Леха шагнул дальше, но остановился. Шагнул назад и повернул голову. Ящик в центре оружейной комнаты открыт, сейчас в нем пусто, ничего, кроме плотной прокладки-держателя. Но, судя по очертаниям того, что там должно лежать… Леха вплотную подошел к решетчатой двери, вглядываясь. Да, точно. Оно. И пустые упаковки из-под пуль на полу. Леха присмотрелся к маркировкам. Еще раз покосился на пустой ящик. Задумчиво наклонил голову. Может быть, все же есть шанс помочь каперам?… И вполне реальный… — Эй, уснул? — позвал сатир. Леха отлип от решетчатой двери и пошел дальше. Огромный зал. Столы с компьютерами и папками, вдоль стен кресла — тяжелые, из металла, чтобы к ним можно было надежно приковать наручниками. А впереди — стеклянная дверь и окна, окна, окна… Солнце било в глаза сквозь желтоватые стекла, высвечивая на них каждую пылинку, каждый развод от дождевых капель. А за ними — спины, головы, лица… Леха подался назад, прочь от окон. Но лица как поворачивались к окнам, так же легко и отворачивались прочь. Там, на площади, гораздо светлее, чем здесь, и солнце бьет прямо в окна. Для них они почти как зеркала, не разглядеть, что внутри. Можно подойти ближе. Леха подошел, щурясь от солнечного света, бьющего прямо в глаза. О господи… Сколько же их здесь?! Точек на карте было много, но все же точки… они маленькие. И их как-то казалось меньше. А теперь, когда вживую, когда перед глазами толпились люди… Вся площадь. Люди, мулы, повозки… И большие военные джипы. Здесь, там… По всей толпе, выделяясь среди них, как изюм в кексе. В центре площади джипов почти нет, а ближе к краю площади, там, где толпа разреженнее, — там джипы встречаются чаще. Машин пятнадцать… Нет, больше, черт бы их побрал. За два десятка. И на каждом джипе — по комплекту охотников. В камуфляже, в тяжелых бронежилетах, в касках или банданах, со стволами автоматов и карабинов за плечами… Только не по четыре человека на машине, а по три. А вот и недостающие члены команд… В центре площади сгрудилось человек двадцать — странная толпа. Вроде все в камуфляже, все с оружием, все в бронежилетах и касках. Но каждый — разный. У каждого чуть иной оттенок камуфляжной распятновки, разное оружие. И — совершенно, различные гербы кланов на касках и на рукавах. По одному человеку от каждого клана. Здесь же, в центре, и полиция города, человек пять. Вон и парень с блестящей шестиугольной звездой шерифа на груди. Вежливо, но непреклонно оттесняют толпу зевак, не дают ей смешаться с представителями кланов, решивших участвовать в большой гонке. Вон и Данька стоит… Так, а где Кэп с Молчуном? Где среди всей этой толпы, среди джипов, островками возвышающихся над толпой, — знакомый? Привычная российская распятновка на камуфляжах, знакомые «калаши» и каски, скалящийся над скрещенными молниями Веселый Роджер киберпанковых морей… Нашел их, но радостнее не стало. Черт возьми, о чем они думают?! Забились на самый край площади, к самому зданию ратуши… Да, кстати. Что же там на крыше возились? Угадал с открытым ящиком в центре оружейной? Леха шагнул поближе к окну, чтобы стала видна крыша ратуши. Оттуда на площадь пялились шесть спаренных дул. Миниган. Две тысячи крупнокалиберных пуль в минуту. И, если верить разорванным упаковкам на полу оружейной, пуль разрывных. В реале запрещены конвенциями, но здесь… — Ну что? Немцев видишь? Леха тяжело вздохнул. Хоть игроки и не видят через стекло, оно для них как слепящее зеркало, но расстояние-то от этого не увеличивается. До ближайших игроков всего несколько шагов. — Да знаю я, что ты говорить не можешь! Не будь дураком, рогатое. Копытцем стукни! Да — один раз. Нет — два. Так видишь их? Правда, а где же немцы? Вон варяги, в синеватом камуфляже. А вон там… Вермахтовские каски времен Второй мировой, будто высеченные из камня морды с ледяными голубыми глазами — тоже немецкий клан, похоже. Но не тевтонцы. Где же они? О черт… Джип двигался среди толпы, как кит среди волн. Разгоняя зевак, джип с тевтонцами вырулил впритык к каперам. И встал еще ближе к стене ратуши. Впритык. Молчун хмуро покосился на них. Немцы глядели на него и Кэпа не слаще. Но ртов не раскрывали. Шесть черных зенок минигана, выглядывавших через бортик на крыше, успокаивали лучше любого рефери. Немец в офицерской фуражке выпрыгнул из джипа и стал протискиваться через толпу к центру площади. К остальным представителям кланов. — Видишь их?! Леха стукнул копытом. — Есть тут, в смысле? Леха вздохнул и еще раз чуть пристукнул копытом. — То-то же! А кто со мной спорил? Следы, память, бла-бла-бла, масонские ложи, мировой заговор… Чертов болтун! Нет, чтобы сообразить, что надо говорить о том, что делать! Что предпринять. Согласовать действия с каперами… Шансы есть, но надо, чтобы они знали, что будет происходить! Чтобы были готовы! — Ну, что теперь скажешь? Говорил я тебе, что память у тебя ни к черту, Крошечка-Хаврошечка? Как бы ему сказать… До ближайших людей совсем ничего — какие-то метры. Движок не даст говорить, превратит слова в рев. — Следы, следы… — все бормотал сатир, передразнивая Леху. Леха оглянулся — сколько будет до выхода? Достаточно, чтобы движок не превратил слова в рев? Или мало? Но выбора-то все равно нет! Леха развернулся и побежал обратно в коридор. — Если бы немцам кто-то помогал, — все зудел сатир с интонациями усталого учителя, — они бы сейчас не в машине сидели, а готовились бы с тебя скальп сдирать! И… Сатир осекся. Леха остановился, оскалившись. Не успел?! Оглянулся на окно — и оскалился еще сильнее. По толпе прокатилась волна движения — все подались вперед, к центру площади. И тут же передний ряд пошел назад, оттесняемый городской полицией и помощниками. Похоже, у Старьевщика не очень громкий голос? Леха крутанулся и подался обратно к окну. Двери ратуши открылись. — Так, стоп… — пробормотал сатир. — Разбор полетов на потом. Начинается, кажется… Полиция и дружинники все оттесняли толпу прочь от центра, дальше и дальше. Пока на камнях не стала видна прочерченная кирпичной крошкой красная линия. Полукруг. Представители кланов расступились на освободившемся пятачке, выстроились по красной линии. Леха кусал губы. Черт возьми! Не предупредил их, и уже не успеть… Сообразят каперы сами? Полиция держала толпу вокруг представителей кланов, еще шесть людей в оранжевых кепках и с повязками на рукавах раздвигали толпу за чертой, делая проход к ратуше. Сообразят каперы?… Площадь затихла. Из темного провала дверей показались блестящие носки ботинок, плывущие над землей сантиметрах в десяти, ноги, колени… Колеса инвалидной коляски. Ее толкала девушка в белом халатике. На коляске сидело что-то, отдаленно похожее на человека. Когда-то очень давно. Теперь же — лишь еще не догнившие остатки тела, каким-то чудом не рассыпающиеся от ветерка, гуляющего по улице. Леха попятился прочь от окна, не отрывая от него глаз. Девушка выкатила коляску на центр площади и остановилась. Толпа зашушукалась и подалась вперед, но полицейские сцепились за руки и оттащили всех назад. Охотники стояли точно на линии и ждали. Мешок с костями поднял руку, прижал пальцы к шее и что-то прошамкал беззубым ртом. Еще секунду на площади было тихо — не площадь, а застывшая голограмма. Словно в эту секунду все серверы игры зависли намертво. А потом ожила. Представители кланов брызнули с линии во все стороны, расталкивая толпу. Что-то крича своим товарищам в машинах, размахивая руками… Два десятка двигателей разом взревели, и стекла в рамах противно задребезжали. Половина двигателей ревели вхолостую — те машины, что с левой стороны площади. Уже развернутые на северо-восток. Готовые рвануть туда, на край площади, и дальше по улице, едва добегут их товарищи, слышавшие, что именно прошамкал мешок с костями… А справа, там, где машины уставились на юго-западный край площади, — там джипы разворачивались. Пытались… Не обращая внимания на зевак, не успевших вовремя отскочить, джипы сдавали туда-сюда, пытались развернуться в противоположную сторону, оставаясь почти на одном месте — слишком плотно. И толпа и соседние машины. Джипы бились бортами, бамперами, цеплялись крыльям колес… Кто-то из них рванул вперед. Пусть и на юго-запад, не туда, куда нужно, но зато там свободнее, можно быстро развернуться и шустро нырнуть обратно в толпу, продираясь к другому краю площади. Там машины вот-вот стартуют, вылетят на улицу и пойдут дальше из города, напрямик к схрону… Этого Леха уже не видел. Набрал полную грудь воздуха, пригнул голову, чтобы шея выдержала удар, и рванул вперед, на переднюю стену. Не в дверь — все равно не пролезть, — а прямо между окон. Рога с треском вошли в стену, выбив планки внутренней обшивки, проткнули тол, выбили внешнюю обшивку… Броневой нарост на лбу врезался в столб, к которому крепились поперечины стены, — и стена целиком ухнула вперед и вниз. Лопнули стекла в рамах, сзади с пронзительным треском накренилась крыша, лишившись опоры, а Леха ревел во всю грудь и летел дальше. Сшибая первых людей, еще редких здесь, на краю площади. Сбивая их, как тряпичных кукол, и изо всех сил работая ногами, разгоняясь все быстрее. И ревя во всю глотку. В толпу, где народа гуще, и забирая влево. К машинам, ревущим на левом краю площади. Им проще всего уйти на северо-восток, а схрон явно где-то там… Сквозь толпу, сквозь всех этих зевак. Бил их рогами, впечатывал друг в друга, размазывал копытами по брусчатке… Почти все вооружены, но не сообразили, что происходит. Слишком их много. Леха как танк пер вперед, тараня толпу. Оставляя дорожку из трупов и изувеченных. Уже длинную, но пока опомнились только те, что были на самом краю площади, у полицейского участка. В самом начале колеи трупов. Щелкнула вслед винтовка, застучал автомат, но пули били не в круп, а в мечущихся позади людей. Не понимающих, что случилось, лишь вопящих и достающих кто аптечки, кто оружие… Вступил еще один автомат, гулко ухнул крупнокалиберный пистолет — и паника охватила площадь. Крики, вопли… Вся толпа пришла в движение. Зеваки, никуда не спешившие, заметались во все стороны. Не давая прорваться к джипам их капитанам, знающим, что именно прошамкал Старьевщик… И тут среагировали те полицейские, что сидели на крыше. Оттуда ударил миниган. Дум, дум, дум, дум! Пули врезали куда-то под задние ноги. Дум, дум, дум, дум! Крупнокалиберные разрывные пули лопались маленькими взрывами, разбивая в крошку брусчатку, кромсая людей, оставшихся позади. Топя все в облачках гари, словно в черном тумане. Леха шарахнулся в сторону — и тут же назад, делая крюк, Ушел от очереди минигана, почти срезавшей по задним ногам, и нырнул под завесу облачков от разрывов. Миниган по инерции прошелся дальше — по толпе, по первым джипам, не дождавшимся своих капитанов и еще даже не тронувшимся с места. Разрывая в клочья охотников, дырявя машины, как консервные банки. Грохнул бензобак, и воздух над площадью тяжело вздрогнул… Автоматы стучали уже по всей площади. На дальних краях едва ли соображали, что происходит, — просто защищались. На всякий случай, друг от друга. Убей их первым и убей их всех, если не хочешь, чтобы они убили тебя. Они не видят быка, но видят миниган, бьющий с крыши по толпе. И полицейского, вылезшего на бортик крыши, чтобы лучше разглядеть, что там внизу. По бортику замолотили пули, вышибая фонтаны бетонной пыли. К первому мстителю присоединился второй, третий… Полицейский на бортике замахал руками, пригнулся, чтобы соскочить обратно на крышу, но не успел. Сразу несколько очередей прошили его. Над головой взбух и тут же лопнул красный нимб. Миниган крутанулся в сторону и замолотил в ответ. По нескольким мстителям посреди орущей толпы, ничего не соображающей. Тридцать с лишним крупнокалиберных разрывных пуль в секунду… Бойня превратилась в мясорубку. Струи крови, выбитой из тел пулями. Срезанные куски плоти. Вопли, ругань, черные клочья от разрывов пуль… Из этого хаоса вынырнул джип, несущийся под самой стеной ратуши. Но не каперы, нет. Их не видно. Джип с тевтонцами — уже все четверо в машине! — несся через толпу. Лихо лавируя между линиями огня. Объезжая не успевшие стартовать джипы. Все быстрее и быстрее, и не думая тормозить перед мечущимися людьми, молотя их бампером, сшибая на брусчатку и в стороны, и несся дальше, к северному краю площади… А каперов даже не видно… Леха рванулся на немцев, но воздух сбоку треснул от разрывных пуль. В один миг лопающиеся куски пространства прочертили дорожку из вспышек и вспухающих облачков гари — и врезались в бок. По броневому наросту ударило, Леху швырнуло вбок, но броня, кажется, выдержала. Дорожка разрывов но инерции прошла дальше — миниган тяжелая штука. Пара пуль лопнули слева. Еще дальше… Еле удержавшись на ногах, Леха рванул дальше. Вперед, вперед! На немцев! Их машина летела справа — пересекающимся курсом. И деваться им некуда. Чуть дальше один джип горит, а другой перевернуло… Единственный путь здесь. Главное, не сбросить скорость… Воздух слева лопнул, налетела дорожка разрывов — непрерывная очередь минигана сделала крюк и вернулась. Пули замолотили в уже искореженный броневой нарост. Разворотили его еще сильнее, вгоняя зазубренные концы в шкуру, ломая ребра, вбивая их еще глубже, превращая бок в дымящийся фарш… Даже на пониженном уровне боли это было паршиво. Перед глазами пролетел бампер джипа немцев. Переднее крыло, до которого не успел дотянуться… Пули молотили уже не в бок, а по спине. Задние ноги не чувствуются — как отрезало… но инерция несет вперед, к заднему крылу джипа еще можно успеть… Леха нырнул вниз, почти въехав челюстью в брусчатку, но зато рога низко, нацелены прямо на заднее колесо. Если его подцепить, намертво вбив рог в протектор… Но рог прошил лишь воздух — колесо джипа рывком ушло вверх и пролетело над головой, невредимое. Джип немцев завалился на бок, спасаясь от удара. Камни ударили в морду, на миг стало темно, а потом перед глазами прояснилось. Уже не пошевелиться, слишком много пуль словил в круп. Но видеть еще можно. Джип немцев катил на двух колесах, едва удерживая равновесие, — у водителя не получалось упасть на все четыре колеса, слишком сильно они завалились на бок. Широченный «хамми» задрал левый бок высоко-высоко вверх, водитель чудом держал равновесие, и все равно машина все сильнее заваливалась вправо, переворачиваясь… Ну же! Давай! Рухни! Что-то было там, справа от джипа. Не то другой джип, не то… Объятый пламенем человек, с красным нимбом над головой, вылетел из дыма — прямо под бок джипа. Нимб брызнул кровавыми каплями, человека швырнуло в сторону, а джип чуть дернуло… но и этого чуть-чуть хватило. Он рухнул обратно на все четыре колеса. Понесся по краю площади, вылетая на улицу — пустую, где уже нет народа и еще нет конкурентов. Уже ничто не остановит… И еще один джип вылетел следом, вырвавшись из хаоса. И еще один, и еще… Леха из последних сил боролся с закрывающимися глазами, с тяжестью, навалившейся на все тело, — где каперы? Где каперы?! Еще один джип унесся вслед за везунчиками, но каперов среди них не было… Господи, как же опротивели уже эти камни, эти скалы, эта чертова опушка Блиндажного леса! Леха перевернулся на живот и щелкнул по браслету, вызывая карту. Ну?! Что получилось в итоге? Там, на площади, в суматохе, среди горящих джипов и клякс гари от разрывов, черта с два разберешь. А вот по карте, где все четко и однозначно… Точек на главной площади Гнусмаса сильно поубавилось. В разы. И вместо зеленого однообразия — цветной калейдоскоп. И салатовые, и желтоватые, и оранжевые, и кроваво-красные — эти почти трупы. Нет, не трупы. Многие быстро наливаются здоровым зеленым цветом. Это значит, в магазинах будет бум на аптечки. Много их сегодня тут потратили… А что за границами Гнусмаса, куда рвались машины? Леха скользнул взглядом на север — и оскалился. Казалось, что из суматохи на площади выбралось машины три-четыре — но нет. Куда там! Шесть, семь… Восемь скоплений зеленых звездочек. Восемь команд. Но если бы только в этом дело… Леха прищурился, не веря своим глазам. Машины уже промчались по центральной улице Гнусмаса, вылетели из города, но шли не на северо-восток, куда выходит улица. Они повернули и… Шли сюда. Все восемь машин. Если провести их курс дальше, через пустыню, то их путь утыкается прямо сюда, в северный проход в стене. Леха сглотнул. Поежился от предательского холодка в животе. Даже верблюд ломается под последней спичкой. Неужели то, что случилось на площади, было последней каплей, переполнившей их терпение? И теперь все выжившие, забыв о схроне, о распрях друг с другом, наоборот, объединились и все вместе идут сюда, чтобы… Чтобы уж с гарантией… Леха мотнул головой. Нет, только с ума не надо сходить! Делать им всем больше нечего. Они же сами бы друг дружке глотки перегрызли, если бы на них миниган не глазел шестью черными дулами… Восемь плотных скоплений из точек. Восемь машин, восемь команд. Вон и скопление из трех звездочек — каперы… Но если они идут не сюда, то, значит, схрон где-то на этой прямой между Гнусмасом и северным проходом в стене? Где-то в пустыне. Леха крутанулся в долину — ну и где этот однорогий умник, который бил себя в грудь и кричал, что уж в пустыне-то схрона точно не будет?! Сверху зашелестели камешки, осыпаясь. Со скальной стены мелькнула тень — и по валуну перед Лехой звонко клацнули копыта. Умник был тут как тут. — С почином, рогатый. — Сатир спрыгнул на щебенку и уселся на корточках, пружиня туда-сюда, будто собирался тут же прыгнуть обратно. — А ничего ты их там, хорошенькую кашку заварил. Больше половины из города не выбрались… Карта все висела перед глазами полупрозрачным экраном, глаза вглядывались в восемь плотных скоплений — и сердце вдруг екнуло. Та группка, которую принял за каперов… Не факт, что это каперы. Вон еще одно скопление из трех звездочек. А вон и вообще из двух… Их просто покрошили в свалке, потому и меньше четырех. А каперы… — Каперы… — голос невольно сел. Леха сглотнул. — Каперы выбрались? — Каперы… — как выплюнул сатир. Мрачно вздохнул. — И каперы… Выбрались… Нахлынуло облегчение, но всего на миг. Уж больно плохой тон у сатира. — Которые? — Не туда пялишься, рогатый… Южнее бери. — Южнее? Но… Леха замолчал. Увидел. Южнее города зеленела группка из трех звездочек. Тоже быстро двигается в пустыню, только выехала из города с противоположного конца улицы. И двигается не к северному проходу, а как бы параллельно. Южнее, чем все… — Где схрон? — Ты будешь смеяться, но… — Куда они идут?! Если схрон где-то в пустыне, то все зависит от того, как далеко он в пустыне. Кто раньше успеет — они от Гнусмаса или он сам отсюда? Будет ли еще один — на этот-то раз точно последний, но все-таки шанс, — или фортуна уже отвернулась? Потому что даже у нее сердце разрывается на это смотреть… — Сюда они идут. Вон туда, — сатир махнул ручкой на озера. Леха нахмурился. Посмотрел на озера, снова на сатира. Опять на озера. — Ну в озере он! Под водой! — рявкнул сатир. Карта погасла, но Леха тут же щелкнул по браслету, жадно вглядываясь в карту. Ну да, конечно. Если схрон здесь, в Кремневой долине… тогда понятно, почему восемь команд прогеймеров, выстроившись широкой линией, гонят сюда, к северному проходу. А каперы… Там, в городе, решили не рисковать, не ввязываться в суету на площади — и выехать с другого конца города. И теперь им ближе до южного прохода… Только от каперов до южного прохода чуть дальше, чем остальным охотникам до северного. А задержать их… Восемь команд. Это восемь джипов и еще два десятка вооруженных ребят. Да не просто ребят, а профессиональных игроков, способных здесь, в игре, дать фору любому настоящему спецназовцу… — Ну чего встал?! — рявкнул сатир. — Я, что ли, их останавливать буду?! Дюны накатывали одна за другой, волны раскаленной ржавчины… Солнце поднялось в зенит — и палило, палило, палило. Еще утром Янус опустил уровень боли. Но вот жара… Когда бегал через пустыню ночью или утром, на это даже не обращал внимания. Песок — ну, песок. Воздух — ну, воздух, скорее даже прохладный, успел остыть за ночь. Но не сейчас. Сейчас воздух дрожал от зноя, а песок раскалился. Ноги проваливались в него, и раскаленный верхний слой поджаривал шкуру над копытами. Обугливал, заставлял сворачиваться лохмотьями и опадать, как завядшие лепестки… Боль в ногах была далекой, как после наркоза. Но она была. А хуже всего было это дикое ощущение, как шкура на ногах вздувается волдырями — и лопается, и облезает, обнажая мясо. Отрастает — и вновь вздувается волдырями… Леха стиснул зубы и мотнул головой. Надо! Вперед. Не сбрасывая скорости. Снова и снова погружая ноги в раскаленный песок. Надо! Закрыв глаза от режущего света, но вперед. Вперед! Колонну охотников надо остановить. И чем дальше от прохода в Кремневую долину, тем больше шансов будет у каперов. Хотя разве это шансы… И еще это чертово солнце! Хоть бы провалилось куда-нибудь к дьяволу! Леха пробежал еще несколько шагов — по инерции. Понимая, что что-то не так. Но вот что… Так вымотался под зноем, что даже и не сообразить сразу. Все вокруг утратило цвет, стало тусклее, темнее… Леха остановился. Оглянулся по сторонам, поднял морду к небу. Повернулся назад. Вуаль накатывала с востока, уже накрыла половину неба. Вот и до солнца добралась. И стала куда плотнее, чем была там, в долине. Солнце пробивалось через нее большим расплывчатым шаром света, вокруг стало заметно темнее. Странное зрелище. После недели здесь, когда каждый день — одно и то же голубое небо, днем ослепительно голубое, ночью черное-черное, в блестках звезд… — Эй! Чего встал?! — Небо… — Что «небо»?! Облаков ни разу в жизни не видел? Хочешь здесь остаться еще на годик, чтобы ими любоваться?! Леха тряхнул головой, развернулся и пошел вверх по склону дюны, разгоняясь. Снова вперед, по дюнам. Вверх — вниз. Вверх — вниз. Небесная вуаль летела над головой, обгоняя. Поднялся ветер — не тот привычный, что дул с запада навстречу. Сейчас ветер бил с востока. Все сильнее и сильнее. Подталкивал в круп, помогая бежать. Гладил пустыню против барханов. По крутым склонам, которые всегда были с подветренной стороны круче и рыхлее. И теперь вот ветер, который никогда не дул с востока… Над пустыней повисла пелена пыли. Сверху неслась белесая вуаль, становясь все плотнее. А впереди, с запада… По белой вуали пер навстречу огромный гребень, раздирая пустыню черными зубьями. Леха взбежал на гребень дюны. Черные полосы, почти слившиеся вверху в одно горизонтальное облако, книзу четко разделились. Чем ниже, тем тоньше и плотнее. Столбы пыли за джипами? Самих джипов еще не видно. Будут видны с гребня следующей дюны. А еще через дюну… Леха сглотнул. А еще через дюну… Последние минуты даже не щелкал по браслету, чтобы взглянуть на карту. Машины прошли уже больше половины пути от Гнусмаса до скальной стены. И чем меньше им оставалось, тем четче становилась разница пути у них и у каперов. Когда только оторвались от Гнусмаса, казалось, пустяк… Совсем чуть-чуть. Чисто символическое преимущество… Но чем дальше, тем четче выступает эта фора. Нет, каперам не прийти к южному проходу первыми. И, значит, не добраться первыми к тому озерцу в долине. Оно почти посередине между проходами. Почти… Куда ближе к северному проходу, черт бы его побрал!!! Надо хоть как-то задержать эту колонну. Хотя бы на пару минут! Столбы надвигались. Все выше, все крупнее. Все ближе. Да, еще две дюны до них. Эту пробежать, а вот на следующей… Гигантский гребень пер навстречу, раскинувшись от пустыни до самого неба. — Что, рогатенький? — ожил в голове сатир. — Дрожит хвостик-то, а? Леха лишь молча переставлял ноги, сбегая с дюны. А что тут скажешь? Восемь джипов. Двадцать вооруженных человек… Как их остановишь двумя рогами и четырьмя копытами?! — Не трясись, прорвемся. Ты, главное, хоть одну их машину зацепи, а потом… Сатир замолчал. Леха подождал, но сатир молчал. — И что потом? — А потом они сами все за тебя доделают. — Как это?… — Молча! Ты что, думаешь, это они из-за тебя кучей идут? Да ты им на хрен не сдался! Они стаей несутся, потому что готовы перегрызться, как свора дворняг из-за куска мяса! Потому-то и идут вместе, что никто выделиться не рискует. Каждый знает, что, стоит ему чуть вперед высунуться, все остальные ему тут же в задние лапы вцепятся и в куски порвут! Все на одного. Закон стаи. И понесутся дальше… Опять вместе, потому что все умные и никто не рискует выделиться. Ни вырваться, ни первым открыть огонь. Выделишься из толпы — и трындец. Это как самому себе подарить черную метку. Или ты не видел, как они в городе грызлись? Да уж. Если бы не миниган на крыше ратуши… — Им только нужен повод, чтобы вцепиться друг другу в глотки! Понимаешь? — Да… — А если понимаешь, то вперед на мины, и с песней! Дай им этот чертов шанс перегрызть друг другу глотки! Леха взбежал на следующую дюну — и на миг замер. Столбы пыли… Они стали ближе, четче. И… Опомнившись, Леха нырнул с гребня вниз, чтобы поднимающиеся на дюну охотники не заметили. И щелкнул по браслету. Как-то странно расположены столбы пыли, слишком близко друг к другу… Так и есть. Они уже не идут одной широкой цепью. Теперь в два ряда. Впереди три машины и пять сзади. — Эй! — позвал Леха. Только бы еще не ушел со связи! Дворняги… Не такие уж там и дворняги! По крайней мере, один хитрый пес среди них есть. Додумался же кто-то отстать. Выскочка, только не вперед, а назад. Не вцепишься. Пока будешь искать, где у него задние ноги, остальные вперед оторвутся… И те, кто похитрее, сообразили. Еще одни отстали, еще… И вот уже пять против трех. Уже группа на группу — и с преимуществом для тех, кто сообразительнее. В том числе и для того хитрого пса, который вовсе не дворняжка и сообразил начать это разделение… — Эй! — Ну что еще? Я вроде тебе уже все объяснил! Тебе надо только… — Ты можешь узнать, где они? — Кто?! — Немцы! — Немцы… — недовольно пробормотал сатир. — Ты можешь узнать, где они? — Откуда?! — рявкнул сатир. — Я тебе что, всевидящий?! Но тут и догадаться несложно… На то они и лучшие, чтобы в самом теплом местечке идти. Первый ряд. Вряд ли с края… Бей по центру, не ошибешься! — Да не в первом ряду они! Господи, неужели он не понимает?! Должен же был следить за тем, как они себя вели! Видеть, как разбилась колонна. Какая машина отстала первой, как потом маневрировала, где она сейчас… Рев скачком стал громче, потом чуть стих. Машины перевалили через очередную дюну. Теперь идут по ложбинке, и… Где должен быть этот хитрый пес?! Мысли судорожно молотились в голове, мелькая как ноги, толкающие вверх по склону дюны. И еще этот мерзкий визгливый голосок, не дающий сосредоточиться… — По центру бей! — орал сатир прямо из головы, не слыша. — Они должны сцепиться — все, каждый с каждым! — Ты видел, кто первым отстал из цепи?! Там-му-у-у… — сорвался на рев голос. Черт, черт, черт! Больше ничего не сказать. Слишком близко! — По центру бей! — орал сатир. Ноги поднимали на дюну — последнюю. Машины выли прямо из-за нее, в лощинке за ней. Взвыли натужнее, втаскивая тяжелые джипы на дюну… Ну и где именно немцы во втором ряду? Там пять машин! С краю? Леха дернулся вправо, стал забирать туда… Или слева? — По центру!!! Машины вылетели из-за дюны, подпрыгнув как с трамплина. Леха несся им навстречу, целя в центральную машину, пытаясь разглядеть, кто идет во втором ряду… Охотники тоже заметили. Кто-то привстал с сиденья, кто-то махнул рукой, разевая рот — беззвучно за ревом моторов и шумом ветра… Лобовой удар убьет бычью аватару, никакие броневые наросты не спасут от удара в джип на такой скорости. Но и движок машины после такого столкновения превратится в черт знает что. Гонка закончится прямо здесь, посреди пустыни. Водитель центральной машину крутанул руль, и тот легко провернулся. Длинный прыжок с гребня дюны все еще нес машину над песком, колеса висели в воздухе. Без сопротивления крутанулись вбок — и тут машина коснулась песка. Колесами, провернувшимися градусов под сорок. С визгом вгрызлись в песок, вырвав фонтан пыли. Взвыл двигатель, не справляясь с неожиданной нагрузкой. Машина подпрыгнула, словно налетела на бортик. Ее швырнуло вбок — на соседний джип, едва коснувшийся песка… Пронзительно скрипнуло железом по железу, высекая искры. Центральный джип вжало передом в песок, задирая зад… Второй джип, получивший инерцию его удара, швырнуло вбок, заваливая на два правых колеса… А из-за гребня дюны вылетела задняя цепь машин. И эти только и ждали повода, чтобы разобраться с тремя неудачниками, не сообразившими сбиться в ядро новой стаи. Машины едва показались из-за дюны, еще даже не успели разглядеть, из-за чего все это произошло, а с задних сидений уже ударили автоматы… Вставший на передние колеса джип врезался в песок бампером, подскочил вверх, делая сальто… Леха, пригнувшись к песку, промчался прямо под машиной, под удивленными лицами четырех охотников, улетающих за спину вместе с джипом… Где немцы?! Центральная машина второй цепи — не их. Левее — не они. Правее — не они. Самая правая — не они… Слева, в стороне и позади всех, вылетела еще одна машина. С четверкой в вермахтовских касках со средневековыми крестами. Леха дернулся туда, обходя несущуюся навстречу машину, — едва видна за вихрями пыли, которые взбили колеса первых трех джипов… Сзади с грохотом рухнул на землю джип, завершив сальто. Несшаяся сзади машина дернулась влево, объезжая… Прямо навстречу. Мелькнул бампер, решетка радиатора… И Кремневая долина. Снова. Опять скальная стена за головой, опять щебенка под ногами, опять… нет, не опять. От привычной ослепительной синевы не осталось и следа. Вуаль, висевшая здесь совсем недавно, убежала на запад, в пустыню. А здесь все небо затянуло непроглядной белой тучей. Солнце даже не угадывается, только сплошное море пара. Ровное, одинаковое, не за что глазом зацепиться. Небесная простокваша… Леху передернуло. В тот чертов день, когда все это случилось — месяц и вечность тому назад, — было такое же простоквашное небо… Предзнаменование? Немцы опять ушли. В городе ушли — будто знали, откуда ждать опасности. И сейчас… Наверняка там завязалась заварушка, но… Червячок в душе шептал, что они опять ушли. Можно смело ставить полцарства против старой клячи. — Ну что, рогатенький, — сатир был тут как тут. Довольно добродушный. — С почином… Хор-рошенькая заварушка, а? Леха перекатился на живот и щелкнул по браслету. Середина пустыни, чуть ближе сюда, чем к Гнусмасу. Там сверкала целая россыпь разноцветных огоньков — зеленые, салатовые, желтые… Становились красными — и через секунду ярко-зелеными. Но не все. Некоторые гасли… Да, неплохая заварушка. В самом деле сцепились, как дикие собаки, забыв о гонке — и давая шанс каперам, несущимся через пустыню южнее, ко второму проходу в скальной стене. Вон они, три одиноких зеленых огонька, почти слившихся в один… Леха вскинул глаза вверх — к месту стычки. Что-то зацепило взгляд. Часть точек почти неподвижна. Эти крутятся среди остовов машин на своих двоих. Но вот четыре огонька, плотно сбившихся воедино… Медленно, но верно удалялись от общего скопления. Это на карте — медленно! А там, в пустыне… Такую скорость на своих двоих человеку не развить. На машине идут. И точно на восток. Дальше к проходу. И еще одно скопление из четырех огоньков! Тоже удаляются прочь от остальных. Две команды выбрались из общей свалки и ушли дальше? Черт бы их побрал! Почти сразу выбрались, почти не потеряв времени и, значит, не растеряв свою фору перед каперами! Леха вскочил, чтобы рвануть к проходу… и зажмурился от яркого света. Сероватую от простоквашного неба долину окатило ярчайшим светом. Солнце выглянуло. Но такое яркое, после этих бледных туч и серости под ними, словно десяток солнц сразу! — Тоже следит. Благодетель, нах… — пробормотал сатир. Пригнув голову, чтобы ослепительный свет с неба не бил в глаза, Леха покосился на сатира — но тот смотрел именно на небо, прикрываясь расставленными ладошками. И свет потихоньку, но шел на убыль. Леха сощурился и осторожно поднял морду к небу. Это было не солнце. Да и не могло это быть солнце — светило с востока, откуда солнце давным-давно ушло. Прямо на тучах в небе повисли огромные огненные буквы: НЕПЛОХО. НО! СТАРАЙТЕСЬ ПОЛУЧШЕ. ЕСЛИ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ СТАЛО СОВСЕМ ХОРОШО… Леха невольно покосился на опушку Блиндажного леса. — Не боись, не увидят. — Сатир хлопнул Леху по броневой пластине на плече. — Это только кажется, что на небе. А видим только я да ты. Говорить, похоже, не может, слишком много любопытных глаз вокруг, а вот с клавы весточку кинуть… Тоже волнуется за свою задницу, засранец. Если к полудню, по-ихнему, у нас все не будет выглядеть тип-топ… Ну пошел, чего встал! Или ты не хочешь, чтобы в конце было совсем хорошо?! Опять пустыня, опять накатывающие волнами дюны. Небесная простокваша добралась и сюда. Проглотила солнце и раскинулась на все небо, накрыв пустыню от горизонта до горизонта, придавив безысходностью. «Чтобы стало совсем хорошо…» Карта неслась впереди призрачным занавесом. Три зеленые точки на юге — уже близко к южному проходу, но… Четыре зеленые точки куда ближе к северному. Машина с охотниками. С немцами, скорее всего. На то они и лучшие… За ними, совсем близко, еще одна машина. И, сильно отстав, третья. И всего одна черная точка, упрямо ползущая им навстречу. «Старайтесь получше…» У охотников нет карты, на которой были бы отмечены другие игроки и монстры. Но они знают, где бычок возрождается. Знают, с какой скоростью бежит. И легко рассчитают, где будет встреча… На этот раз они будут ждать атаку. Сюрприза не выйдет. И если бы только это! Леха взбежал на вершину дюны, оглянулся — и оскалился. Вниз с гребня сбегали его следы. Тянулись по лощинке, взбирались на предыдущий гребень… И, что хуже всего, чернели и на гребне дюны, что за ним. Четко, ясно, прекрасно видно даже с высоты бычьего тела. А уж с передних сидений джипа, на которых будет сидеть . внимательный наблюдатель… Леха перевалил через гребень и понесся вниз, от души вбивая копыта в ни в чем не повинный песок. «Старайтесь получше…» Как?! Они же увидят. Теперь им не надо пялиться на соседей, товя мельчайшее движение, угадывая сквозь рев двигателей слова по движению губ, опасаясь неожиданного нападения. Теперь они идут одни, и теперь они знают, что их будет атаковать бык. Они ждут. И тут еще эти следы… Предупредят издали и заранее. Черт, черт, черт! Леха взбежал на следующую дюну — и в животе стянулся холодный комок. Над дюнами впереди повис черный столб пыли. Два, если приглядеться… Простокваша, залившая небо, темнела. Будто давила с неба — и вместе с этой тяжестью накатывала безысходность. Бежишь вперед — да. Будешь драться, и драться до конца — да. Но где-то глубоко внутри пустило ростки отчаяние. Что бы ты ни сделал, а исход уже предрешен… Немцев можно атаковать — но что толку? Это не реальные шансы на таран, нет, а лишь глумливые призраки удачи… И тут кто-то невидимый щелкнул по носу. Леха вздрогнул, шарахнулся в сторону… Песок вокруг ожил. Крошечные фонтанчики пыли взлетали тут и там. Быстрее и чаще, больше и выше. По голове, по спине, по крупу замолотили здоровенные капли. А может быть, и градинки, уж очень здорово лупили. Сразу стало свежо, холодно и мокро. Горизонт надвинулся. Даже дюна впереди, до которой какая-то сотня метров, вдруг стала смазанной и нечеткой… Небо полыхнуло мертвенно-синим, над головой раскатисто треснуло — и тут хлынуло по-настоящему. Вода хлестала сверху сплошным потоком. Все вокруг смазалось, расплылось, будто из-за пластиковой ширмы в душе… Метров на двадцать еще что-то можно угадать, но дальше — лишь сумрак и потоки воды, хлещущей с неба. Леха сообразил, что уже не несется вперед. Стоял, не веря своим глазам. Неужели сударыня удача еще не отчаялась, еще следит — и дарит шанс? Похоже, программеры всерьез подготовились к большой гонке… Леха поднял голову в небо, под хлещущие струи ливня. — Храни бог выпендрежных программеров… Храни вас бог. Мы вас любим… Тряхнул мордой и помчался вперед. Быстрее, пока ливень не выдохся! Бежать стало легче. Ржавый песок загустел от воды, слипся. Копыта почти не проваливаются, лишь чуть вминают эту бурую массу — и она тут же пружинисто выталкивает копыта обратно… Ливень и не думал выдыхаться, только усиливался. Напитав верхний слой песка, вода уже не успевала уходить сквозь него, и пустыня намокла, превратилась в бескрайний подтаявший каток. В лощинах тонкий слой воды, с дюн несло потоки… Копыто поехало, и Леха рухнул в воду. Проехался вперед, разбрызгивая лужу по бокам двумя волнами. Попытался встать и снова рухнул. Черт возьми! Как корова на льду… И расхохотался. Поднялся, на этот раз аккуратнее, и побежал вперед. А смешки все вырывались наружу, никак не желая уходить. Нехорошие смешки, истерические. Все вырывались и вырывались из груди. Копыто снова поехало в сторону, но Леха устоял. Черт возьми… Не рано ли обрадовался? — Ты чего ржешь?! — возник в голове сатир. — Ну-ка, собрался! Пора! Леха щелкнул по браслету. Да, пора. Первая машина совсем близко. Вторая тоже недалеко. Расстояние между ними здорово сократилось. Странно… Если они могли так здорово прибавить в скорости, что же сразу после заварушки не прибавили? Уже обогнали бы этих… Не второе же дыхание у их джипа открылось, в самом-то деле? Или это, наоборот, первая машина сдала в скорости? Все-таки словила мотором пулю в той заварушке, и вот теперь сказалось? Хотя… Если бы джип так серьезно пострадал, машина уж давно встала бы… Странно… — Время видишь? Леха скосил глаза: под углом карты маленькие цифры: 23:46. Две точки мигнули, и шестерка превратилась в семерку. — До конца смены тринадцать минут, рогатый. Нам нельзя ошибиться. Леха уже глядел на карту. И забирал вправо, выправляя курс. Чтобы лоб в лоб… — Делай так, как скажу. Понял? Точно то, что скажу! Леха промолчал, работая копытами. Вода все лилась и лилась с неба. Песок не успевал ее впитывать, и копыта скользили все сильнее. Только бы не рухнуть… — Понял?! — Да! — рявкнул Леха. Поднял глаза по карте, к четырем зеленым точкам, ползущим навстречу… Два скопления звездочек поравнялись, почти слившись. Что у них происходит?! — Ускорься, парнокопытное! Не успеваешь к гребню! — Не могу… — Ускорься! — Рухну, если ускорюсь! Копыта скользили. Каждый шаг приходилось делать словно на деревянных ногах — напрягая все мышцы в конце движения, чтобы копыта не уехали по слою воды и мокрой ржавчины, лишая опоры. — Быстрее, я сказал! Надо, чтобы с гарантией! Ускорься! Леха оскалился, но побежал быстрее. Только бы не рухнуть. Только бы не рухнуть… Карта погасла. Черт бы ее побрал! Все одно к одному, и все против! Леха опять оскалился, но не стал сбиваться с шага, чтобы щелкнуть по браслету. Раньше бы так и сделал, но не сейчас. Тут бы просто не рухнуть… Вместо этого — шагнуть правой передней по дуге. Не сбиваясь с темпа, но при этом шоркнув по левой ноге, над копытом. По браслету. Вот и карта… Зеленые скопления уже разошлись. Одно быстро уходит вперед. И до него уже совсем близко, метров пятьдесят. Джип взбирается на эту же дюну, но с другой стороны… — Ускорься, гад! — взвизгнул сатир, — Иначе вырулят! Ускорься, чтоб тебя! Леха рванул вперед, набирая скорость. Сквозь шум дождя прорвался гул мотора. Из водяной пелены вылетел темный силуэт. Чуть левее, чем ожидал. Чертова карта! Слишком мелкий масштаб! Леха дернулся влево, выходя на центр силуэта, — надо не просто врезать в бампер, а попасть в радиатор, изувечить движок машины! — но у правого копыта были свои планы. Заскользило, убегая дальше вперед, туда, куда бежал мигом раньше… Смутный силуэт в один миг стал четче, мелькнуло удивленное лицо водителя. Рывок рук, бросающих машину в сторону… Леха тоже завалился на бок, ловя равновесие. И поймал бы — уже почти поймал… За рулем был не немец. На какую-то долю секунды Леха сбился с шага, и этого хватило. Левую ногу тоже понесло по воде. Голова и грудь, лишившись опоры, нырнули вниз… Бухнулся в грязь прямо перед джипом, круто взявшим в сторону. Так круто, что даже завалился на два колеса. Леха попытался поднять голову, но инерция тащила вперед, а гравитация вниз. Ноги все скользили, не давая никакой опоры. Морда уткнулась в воду, концы рогов врезались в песок. На краю поля зрения, где-то над головой мелькнули колеса. Слишком высоко, не достать! Неужели опять… Колесо чиркнуло по броневому наросту на лбу, вжимая носом в мокрый песок. Скользнуло на плечо, вжимая вниз еще сильнее и толкая вбок, а сам джип накренило еще больше… Джип улетел за спину, заваливаясь на бок. Растворился за стеной дождя. И тяжелый удар, пробившийся сквозь шум дождя. Лязг гнущегося железа… И все. Лишь шум дождя. Бензобак не детонировал. Но дальше машина не поедет. Машина рухнула вверх тормашками. Охотников должно было выкинуть с сидений и воткнуть головами в песок, а потом придавить сверху парой тонн джипа. Неплохой пресс. — Жив… — прошептал в голове сатир. Не то удивленно, не то даже расстроенно. Да уж… Самому не верится, что остался жив. И ведь джип, главное, завалил… Только там не немцы. А ведь они специально не шли первыми… Как тогда! Дали этим оторваться, чтобы нарвались на удар — чтобы и сами погибли, и быка убили. А немцы, вторым номером, плавно перешедшим в первый… Ну-ну, ребятки. — Эй! — взвизгнул сатир. — Ты живой?! Да, живой! Только болтать некогда. Леха поднялся и побежал вперед, разгоняясь. Щелкнул по браслету. Вон они, сейчас вылетят из-за дюны. Чуть правее. Знают, что где-то слева должен быть первый джип, протараненный быком, и не хотят столкнуться? И скорость-то как резко прибавили… — Добивай первых! — заорал сатир. — Добей их! Назад! Стой, гад! Леха все быстрее переставлял ноги, набирая ход. Из водяной стены вылетело черное пятно и гул мотора. — Назад! Не их! Не их! Проступил силуэт машины, вермахтовские каски, пятна лиц — удивленных… Леха еще успел усмехнуться, а потом влетел в джип. Чуть выше бампера, прямо в решетку радиатора. Грохот воды, низвергающейся с неба, как отрезало. Здесь был дождь, но куда слабее, чем в пустыне. Там и в двадцати метрах ни черта не видно, а здесь вон даже опушку Блиндажного леса, до которой сотня метров, можно разглядеть… Леха не спешил подниматься. Все, дорога каперам свободна. Все-таки сделал тевтонцев! Убить не убил, может быть. Но уж джипа-то лишил, это точно. А без машины им… — Ну и что же ты делаешь, зараза? — вылетел из-за валуна сатир. Мокрый, взъерошенный, злой. — Ты что же меня не слушаешься, гад?! Леха нахмурился, перекатился на живот и клацнул по браслету. Недалеко от северного прохода — там, где им и положено, — светились точки. Штуки три зеленых, одна желтая, одна красноватая… эта точка пропала, а желтая стала кроваво-красной. Через миг пропала и она. Остались только зеленые огоньки. Нет, их все же четыре штуки. И больше огоньки не гасли. Одна команда? Немцы, скорее всего… Добили тех, что шли в первом джипе, а сами живы и здоровы… Ну и пусть их, что живы! Это уже неважно. Потому что ниже на карте зеленеют еще три точки — каперы! Все еще дальше от стены, чем немцы. Но каперы-то не стоят на месте! Три точки резво скользят к южному проходу. Еще минута, и обгонят, а еще минут через десять будут здесь, в долине. У схрона. Первые. — Я тебе кого велел брать?! — орал сатир. — Но они же теперь не… Леха осекся. Четыре зеленых огонька сдвинулись плотнее — так же плотно, как было раньше, когда они сидели в машине… и двинулись к северному проходу в стене. Куда быстрее, чем мог бы человек на своих двоих. Леха открыл рот — и закрыл, так ничего и не сказав. — Ты почему первый джип не пошел добивать?! Тот джип перевернулся, но остался на ходу? Не просто так немцы добивали другую команду… Черт бы побрал эти «хамми» с их надежностью! — Я тебе что сказал делать?! — все орал сатир. — Но первая-то команда в любом случае вне игры… Считай, это я их добил, а не немцы… — Добил он!… — прошипел сатир сквозь зубы. — А если бы немцы успели среагировать? И просто объехали бы тебя, а?! И тех бы не добил, и немцы бы дальше ушли! Леха скрипнул зубами, но ничего не ответил. Вскочил и бросился к стене, к черной щели прохода. Все заново! Опять все заново, словно и не таранил уже их джип! Только времени на этот раз совсем ничего — жалкие семь минут, а потом Янус уйдет, и… К черту, к черту такие мысли! Леха влетел в темноту, привычно отсчитывая шаги до места, где тропка резко уходит вверх. Крутой подъем вверх. Опять. Сколько раз уже сегодня по нему пробежал! Будто всю жизнь только и протискиваешься сквозь эту щель… Бесконечную на самом деле. Только она и есть. А все остальное — мираж, ложная память, никогда и не было… Теперь еще и вода, льющаяся сверху, сбивает с ног, заставляет копыта скользить по камням… А сатир все бубнил и бубнил изнутри головы, упрекал и распекал… — Да хватит! — не выдержал Леха. — Ты мне не хватит! — рявкнул сатир с новыми силами. — Чтобы больше никаких выебонов, парнокопытное! Темноту впереди разрезал свет, тропа выровнялась, и Леха выбрался из расщелины. Рванул наружу, заранее пригибаясь вперед, чтобы уравновесить сопротивление воды, хлещущей с неба… И оскользнулся, потеряв равновесие. Теперь, когда выбрался из щели и тысячи грохочущих эхо остались позади, шум дождя вовсе не сильный. И сам-то дождь… Не в Кремневой долине дело. Дождь везде пошел на убыль. Здесь, в пустыне, еще слабее, чем в долине, — вон, ближняя дюна прекрасно видна. И та, что за ней, угадывается… За водной пеленой больше не спрятаться. Леха щелкнул по браслету — и оскалился, глядя на призрачную карту, Немцам до скальной стены совсем ничего! А вот каперам до южного прохода… Наверно, они сократили отставание — если верить холодному рассудку. Ведь немцы потеряли время сначала в перестрелке, когда случилась первая заваруха. Потом второй раз, когда протаранил их джип. Пока добили коллег-неудачников, пока перевернули их джип с крыши на колеса… Но глаза говорят другое. Обе машины уже на самом краю пустыни, до проходов совсем ничего. И даже крошечное отставание — на какую-то минутку! — кажется огромным. Леха понесся по мокрому песку, разгоняясь. А дождь-то все слабеет… Небо разорвал яркий свет. За струями дождя сияли буквы: ПОЕЗД В ТЕПЛЫЙ КРАЙ УХОДИТ. ЧЕРЕЗ ШЕСТЬ МИНУТ. ОТПРАВЛЕНИЕ ТОЧНО ПО РАСПИСАНИЮ. Леха оскалился, попытался бежать еще быстрее, но бычья аватара не могла бежать быстрее. А дождь слабел на глазах. Уже только редкие капли. Воздух все прозрачнее, все чище… И все тише. Капельки дождя едва шелестят по мокрому песку, ветер совсем пропал. И в этой тишине — гул машины. На карте между черной точкой и четырьмя зелеными огоньками всего две складочки дюн. А дождя-то уже и нет. Теперь за пеленой не спрячешься… — Давай быстрее, рогатое! У нас четыре минуты на все про все! Прибавь, иначе не успеешь к следующей дюне! Леха тоже глядел на карту. И перешел на шаг — Эй! Эй!!! Леха взобрался по склону чуть выше и совсем остановился. До гребня дюны несколько шагов. — Сразу под гребнем? — сообразил сатир. — Тогда ниже спустись! Ниже! На разгон не хватит! Леха остался на месте. Только прижался вниз, чтобы рога и лоб не виднелись из-за гребня. От песка несло ржавчиной и мокрым железом. — Ты чего делаешь, гад?! А ну ниже, я сказал! — Уйди, — прошипел Леха сквозь зубы. Только сейчас его и не хватало, с его советами! Гул машины все ближе. Накатил с новой силой, и Леха чуть приподнялся, готовясь к броску. Тарана не выйдет… но ничего. Ничего! Уже привыкли, что вас поджидают на заднем склоне дюны? Атакуют, едва перевалите через гребень? Должны были привыкнуть. И это хорошо… — Из-за дюны решил атаковать?… — пробормотал сатир. Четыре зеленые точки перевалили через соседнюю шелковую складочку, быстро сползли вниз по ней, пролетели по лощинке между дюн, начали взбираться на склон этой дюны… Леха подобрался. Несколько шагов до гребня, а потом вниз. Навстречу джипу. Машина замедлится, карабкаясь вверх на дюну, потеряет маневренность… — Вперед! Бей их, гадов, бей! Вперед! Леха рванул к гребню, разгоняясь. Прямо к вою мотора, карабкающегося с той стороны… — Рви их! Бей! Бей!!! …И рухнул в песок перед самым гребнем. Двигатель сбросил обороты. А четыре зеленые точки почти замерли на склоне дюны. — Бей их! Бей!!! Бей!!! — все визжал сатир. Леха вжимался в песок перед самым гребнем, а сердце молотило по ребрам. Машина почему-то встала. И слишком далеко от гребня, чтобы можно было атаковать неожиданно. — Эй?… — Их кто-то ведет… — прошипел Леха. — Что? — Кто-то из монстров их ведет! — А-а-а! — почти зарычал сатир от досады. — Я же тебе сказал: если бы их кто-то вел, они завалили бы тебя еще в Гнусмасе! Да, завалили бы. Если только не решили оставить бычка нераскрытым, чтобы-с его помощью избавиться от конкурентов. Зная, что бык будет атаковать толпу, и зная, откуда именно и как от него уйти… — Содрали бы с тебя скальп и получили свою штуку баксов, когда сидели в пятидесяти метрах от тебя! Вперед! Вперед, я сказал! — Они знают, что я здесь. — Да потому что следы твои заметили! Нет у них никакого монстра! Черт возьми! Неужели правда из-за следов?… Дождь-то уже кончился. Перестал топить этих маленьких предательских ублюдков… Леха оглянулся. Следы чернели позади. Метров на двадцать назад четкие, как отливки на аллее звезд. А дальше… Вода наполняла следы, смазывала их, сравнивала… Уже внизу склона почти не разглядеть, где песок, а где заполненные водой следы. А уж вершина задней дюны, где немцы могли бы разглядеть следы, и вовсе девственно ровна. Будто и не проходил там никто и никогда. А четыре точки по ту сторону гребня медленно поползли назад. Подальше от гребня… — Это не следы, — сказал Леха. — Бей их, сука, я сказал! Поднимайся и бей! У нас пять минут! Слышишь? Пять минут! Вот именно, пять минут. И Леха усмехнулся, глядя на четыре точки, замершие на склоне дюны — далеко от гребня, в полной безопасности. Там их уж точно не достать рывком из-за гребня. Успеют отстрелить все рога и копыта, прежде чем добежишь до джипа. Решили перехитрить? Ну-ну… Кто-то предупредил, что монстр ждет сразу за дюной, и решили подождать, пока он выпрыгнет? Чтобы спокойно и с гарантией расстрелять бычка, а потом двинуться дальше? Ну-ну. Карта погасла, и Леха снова щелкнул по браслету. И больше не двигался. Просто лежал и ждал, глядя на карту. На четыре неподвижные точки прямо впереди — и на те три, что южнее, быстро ползущие к южному проходу в стене. За три минуты каперы уравняют расстояние до схрона. — А, поиграть с ними решил… — пробормотал сатир. Нагонят немцев — это точно. А может быть, и обгонят. К самому схрону до конца дежурства Януса не успеют, но немцев-то обгонят на пути. Янус это должен заметить и сообразить, что теперь… Леха вздрогнул и вжался в песок. Четыре зеленые точки, скучившиеся так близко, что едва разглядеть, четыре мелкие это или одна яркая, вдруг рассыпались. Одна осталась на месте, а три выдвинулись вперед, рассыпались еще шире — и… Леха попятился назад, все еще не поднимаясь. Вглядываясь в карту. Какого черта?… Цепь из трех точек карабкалась к гребню дюны с той стороны. Все-таки их кто-то ведет… Какой-то монстр. Как сатир каперов. Сбрасывая сообщения на форум под видом дурацких постов ни о чем, — а на самом деле очень даже о чем, если пост пропустить через специальную программку-дешифровщик. Леха попятился назад быстрее. Против трех профи, раскинувшихся широкой цепью, тут ловить нечего. Да если еще их кто-то ведет и обо всем предупреждает… Но тогда должна быть задержка. Пока монстр разглядит на карте, пока пропустит свои слова через программу-шифровщик, пока выложит на форум, пока программка немцев скачает это с форума, расшифрует, пока кто-то из немцев это прочитает, скажет остальным и они сообразят, что надо делать… Леха развернулся и помчался вниз с дюны. Стрелой пролетел по лощинке между дюнами и стал карабкаться на следующую дюну. Сколько эта задержка? Двадцать секунд? Тридцать?… Карта погасла, но Леха тут же врезал копытом по браслету, возвращая ее. Зеленые точки уже у самого гребня, вот-вот перевалят через дюну позади… Да только не угнаться вам, ребятки, за бычком! Леха взлетел на гребень дюны — из-за него показался гребень следующей дюны, за ним еще и еще… и стена. Скальная стена, совсем близко. Черная граница на горизонте, перегородка между пустыней и долиной. Между игроками и схроном. Между годом в этой проклятой игре, если смерть не придет раньше, и шансом выбраться в реал, в реальное тело… Леха перемахнул гребень и рухнул в мокрый песок, пахнущий мокрым железом. Три точки тоже достигли гребня соседней дюны. Центральная замерла на самом гребне — и можно спорить на что угодно, что этот немец упал на одно колено, изготовившись стрелять. А две другие, по краям цепи, шустро перевалили дальше за гребень, готовые к маневрам… и тоже замерли. Ну да. Бычка-то и нет. Цепь сгрудилась, точки замерли. Что-то обсуждают?… Ждут, пока монстр, ведущий их, скажет, куда делся бычок? Ну-ну! Пока они ждут, южнее в пустыне три зеленые точки быстро ползут ко второму проходу. Все сокращая отставание… Из-за гребня долетела немецкая команда — и остававшаяся в тылу четвертая точка резво вползла на дюну. Водитель вместе с джипом. Долетел гул мотора. Все четыре точки сгрудились и резво скатились вниз по склону, в лощинку. Начали взбираться на эту дюну… Леха сглотнул, вслушиваясь в гул мотора. Джип карабкается по противоположному склону. Неужели поверили, что ушел? Леха подобрался, готовясь атаковать, когда они заберутся поближе к гребню… Двигатель перешел на меньшие обороты, и четыре точки замерли на склоне. Довольно далеко от гребня. Три точки опять рассыпались в стороны, выстроившись цепью, и двинулись к гребню. А четвертая, вместе с джипом, опять осталась в тылу… Берегут «хамми». Ну да, без него до края пустыни будут топать и топать… Леха сполз подальше от гребня, поднялся и припустил вниз по склону. Хмыкнул, глядя на карту, — три точки упрямо карабкались к гребню дюны. На своих двоих, медленно, а южнее каперы гнали через пустыню на полном ходу! Быстро сокращая дистанцию. Еще пара таких маневров, с рывками с одной дюны на другую, — и уже немцы будут отставать… Вон, их уже почти догнала та третья команда, тоже уцелевшая в заварухе после первого тарана. Застряли в перестрелке, но уцелели. Сначала безнадежно отставали от немцев, но теперь, после второго тарана и этой вот игры… Почти нагнали немцев. Еще минутка, и они тоже будут здесь… Черт, как бы уж они каперов не обогнали! Почти один в один идут… Леха прибавил, карабкаясь по склону. Немцы уже почти на гребне дюны позади. Вот-вот увидят! Пум, пум, пум, пум! — застучало далеко позади. И тут же в намокшую ржавчину под ногами стали вонзаться пули — чпок, чпок, чпок! Но гребень уже вот он! Леха перемахнул на ту сторону и покатился по склону, уже невидимый для немцев. И что они теперь сделают? Три точки замерли на склоне. К ним быстро поднялась четвертая, на джипе. Снова собрались вместе и быстро, на машине покатились вниз. Неужели купились?… Господи, неужели все получится?! Леха сглотнул и покосился ниже. На каперов, несущихся к южному проходу. Ну, давайте! Еще чуть-чуть… Только бы хватило времени! До полуночи по московскому времени, что в уголке карты, — и конца смены Януса! — какие-то четыре минуты! Немцы сползли в лощинку между дюнами, джип взвыл сильнее — да, в дюну карабкаться это вам не съезжать… Ревело громче, но не натужно. Не так, как когда двигатель борется с гравитацией на малых оборотах. Нет, машина продолжала набирать скорость… Леха нахмурился и вскинул глаза вверх, где на карте были немцы. А, дьявол! Леха вскочил и помчался вдоль гребня дюны влево. Немцы и не думали взбираться прямо на дюну! Вместо этого они шли в сторону. Взбираясь на дюну по диагонали — и уходя влево, туда, где бычка не было… Быстрее, быстрее! Вслед за ними, но по эту сторону гребня, все еще невидимый для них… Далеко вдоль дюны они не уехали. Даже до ее рога не дошли — этот курс уводил их в сторону от пути к проходу — в стене. Потом пришлось бы возвращаться обратно. Джип сменил вой на натужный, и четыре точки поползли прямо к гребню дюны. Успел! Леха плюхнулся на холодный песок за гребнем. Прямо напротив того места, где немцы карабкались вверх. Нет, ребятки! Так просто от бычка вам не отделаться! До джипа уже метров сорок, тридцать… Леха подобрался, готовясь к рывку за гребень. Но мотор опять сменил интонацию. Джип снова развернулся и помчался вдоль дюны обратно. И куда быстрее! Леха вскочил и опять помчался вдоль гребня. Изо всех сил работая ногами — и все-таки отставая… За джипом не угнаться… Черт возьми, надо! Должен!!! Леха мчался изо всех сил, как мог быстро… И все-таки джип уже слишком далеко. Если сейчас рванут через него… Неужели — не успеть?! Джип сменил вой… Все, не успеть… До гребня им — метров двадцать. А до них — все сорок. Сейчас перевалят гребень, промчатся прямо перед носом — и дадут очередь по ногам. И уйдут дальше к стене, оставив истекать кровью. Даже не добивая. Сейчас им нужно другое — не смерть бычка, а схрон… Но джип выл легче. И шел не к гребню, а вниз. Обратно в лощинку между дюнами. И встал там. Зеленые точки вновь брызнули в разные стороны, разбиваясь в цепь. Только теперь карабкались не на эту дюну, а на предыдущую. Это еще что такое?… Леха остановился. И теперь, когда копыта не разбрызгивали мокрый песок, а джип немцев по ту сторону гребня совсем затих, в наступившей тишине стало слышно другой мотор. Еще очень тихо, еще очень далеко, но быстро приближается сюда. Та третья машина. Почти догнали. Немцы решили устроить им западню? Добить их неожиданно из-за гребня дюны — как сам хотел расправиться с ними?… Леха подполз к гребню. Щелкнул по браслету, чтобы карта не мешала. Осторожно высунулся — и тут же нырнул обратно, кинув всего один взгляд. И одного достаточно, если умеешь пользоваться этим мгновенным, но цепким взглядом… Немцы карабкаются на противоположную дюну. Трое впереди, один чуть отстает. А в лощинке остался джип. Совершенно пустой. Леха щелкнул по браслету. Да, каперы все еще отстают. А время… 23:57. Меньше трех минут! Янус если еще не ушел, то сейчас уйдет. Уверенный, что каперы отстают… А в лощинке между дюнами остался джип. Без немцев. Три точки замерли у самого гребня. Один все еще отстает. А чуть дальше в пустыню — еще три зеленые точки. Близко-близко друг к другу, почти слившись в одну. Быстро скользят сюда, прямо на немцев. Не подозревая, какой сюрприз их ждет за гребнем. Немцы наверняка их перестреляют, избавившись от еще одних конкурентов. Но если они сами останутся без джипа… — Давай! — рявкнул сатир. — Чего ждешь?! Давай! Это наш последний шанс! Леха отполз в сторону на несколько метров — черт его знает, видел ли кто-то из немцев, что из-за гребня выглядывал бычок. Если видели, то могли и запомнить, где именно… За дюной застучали винтовки, и звук мотора взвился вверх, на высокие обороты, — и вдруг оборвался. Машина встала, а немцы все вколачивали пулю за пулей в нее и в игроков на ней. Сразу погас один из трех огоньков, второй налился красным… — Пока они с теми заняты! Ну же! Давай!!! Цифры под картой дрогнули: 23:58. Леха вскочил и рванул через гребень. Джип торчал в лощинке между дюнами, совершенно беззащитный. Чуть в стороне — но это и хорошо. «Хамми» стоит боком в эту сторону, и если пройти наискось с дюны, да в решетку радиатора… Как раз! Только… Не все немцы стреляли по машине за дюной. Только трое. А четвертый… Он так и не поднялся к гребню. Замер в нескольких метрах ниже и совершенно не собирался забираться выше. Сидел спиной к гребню, лицом сюда. И ухмылялся. Тот самый, что был в прошлый раз с винтовкой. И на этот раз тоже со снайперкой. Ждал, уже вскинув ее к плечу, один глаз закрыт массивным прицелом… Кажется, смотрел чуть в сторону — туда, откуда выглядывал бычок. Но мгновенно среагировал. Ствол чуть скользнул в сторону — теперь глядя прямо сюда, — и дуло расцвело огненным цветком. Один, второй, третий… Леха рванул в сторону, уходя с линии огня. Разворачиваясь обратно к спасительному гребню дюны, но инерция тащила вперед и вниз. По склону пробежала дорожка из фонтанчиков, нагоняя, — и по задней ноге врезало. Леха сбился с шага и плюхнулся в мокрый песок. А ноги словно и не было, будто онемела. Вот и все. Отбегался… Еще раз ударило, на этот раз по задней левой. Ну давай, гад. Развлекайся. Давай! Но снайпер больше не стрелял. Леха оглянулся туда — на джип, на снайпера, на замерших у гребня его товарищей. Снайпер больше и не собирался стрелять. Он карабкался на вершину дюны, к своим. Те все стреляли через гребень. Кто-то из третьей машины оказался чертовски живучим. А сюда даже не оглядываются. Леха сморщился. Ну да, конечно… Зачем добивать бычка? Две перебитые ноги — самое то. И зарастет нескоро, и не убьет быстро. Им вовсе не нужно, чтобы бычок подох тут, а его свежая аватара возродилась в Кремневой долине. Там, куда они еще только направляются… Каперы, ну что там у вас?! Леха щелкнул по браслету — и оскалился. Выть хотелось! Все еще отстают. Все еще. И, видимо, уже не догонят… Дождь припустил с новыми силами. Снайпер — расплывчатый силуэт среди водной пелены — добрался до гребня и встал там в полный рост, не прячась. Да и чего ему бояться? Трое немцев с простыми винтовками всаживали туда пулю за пулей. Везунчик все еще жив, прячется где-то за джипом, но высунуться и прицелиться ему не дадут… Часы под картой мигнули: 23:59. И тут же среди облаков на небе вспыхнули огненные буквы: ОЧЕНЬ ЖАЛЬ. ПОЕЗД В ТЕПЛЫЙ КРАЙ ОТХОДИТ ПО РАСПИСАНИЮ. КТО НЕ УСПЕЛ, ТОТ ОПОЗДАЛ. Если у Януса еще и оставались какие-то сомнения, то теперь уж точно нет… Леха застонал — не столько от боли, боли почти не было, Янус еще утром выставил ее на минимум — сколько от ярости. Неужели так и придется валяться здесь с простреленными ногами, подыхая, а немцы спокойненько пойдут к схрону?! Есть еще сатир в Кремневой долине, на пути немцев. Но… Что он может сделать? Джип немцы бросят у прохода, а дальше пойдут пешком. И что сатир против них четверых сможет сделать? Да ничего… И единственный шанс помешать им — это как-то покончить с собой, чтобы появиться в Кремневой долине в новой аватаре. Рядом с сатиром. Хоть какой-то шанс остановить их… Но как покончить с этим живучим бычьим телом, закованным в броневые наросты?! Даже с двумя простреленными ногами еще не ясно, подохнет ли, или зарастет через полчаса и будет как новенькое… Как?! С простреленными задними ногами не разбежишься, чтобы вмазаться головой в скалу и разом покончить с раненой аватарой. Да и во что тут вмажешься? Вокруг только песок и вода. И еще этот дождь… Стал еще сильнее. Здоровенные капли зло молотили по морде, по носу, по глазам, заливали все вокруг. Столько уже вылилось за сегодня, что не впитывается, не уходит в песок. Струйки воды побежали от гребня вниз, к основанию дюны, набирая силу. Огибая Леху по бокам маленькими волнами, как корабль на отмели… Леха сглотнул и медленно перевел взгляд дальше. Вниз. Туда, где кончается склон и в лощинке между дюнами — джип немцев. Сами немцы, расплывчатые за завесой дождя, все расстреливали везунчика по ту сторону дюны. — Эй, рогатый. — В голосе сатира почти никаких эмоций. Решил, что все уже решено? — Что у тебя? — Янус! — крикнул Леха. — Скажи Янусу, чтобы не уходил! И заработал передними ногами, загребая мокрый песок под себя. Сначала развернулся мордой вниз, а потом пополз вниз по-пластунски. Стараясь дергать тело как можно резче. Полупрозрачная карта маячила перед глазами, а под ней цифры. Все еще 23:59 — но сколько осталось?! Две точки ритмично вздрагивали, убивая секунду за секундой. Только бы Янус не ушел! Еще же не полночь! Сиди до последних секунд! Сиди!!! Чем дальше вниз, чем дальше от гребня — тем сильнее потоки воды, скользящие вниз. Обтекают с боков, пытаются просочиться прямо под простреленными ногами и под животом, но тело слишком тяжелое. А вот если приподняться… Леха приподнялся, давая воде хлынуть с боков под грудь и под живот. Толкнулся сразу обеими передними ногами — и сила тяжести подхватила тяжелое тело. Потоки воды подкатывали с боков под живот непрерывной смазкой, и песок перестал цеплять. Понесло вниз. Медленно, чуть быстрее… За дюной тяжело грохнуло, над гребнем взметнулся столб огня и гари. И одинокая зеленая точка на карте, так упорно цеплявшаяся за жизнь, погасла. Все, теперь немцев ничто там не держит. Сейчас они обернутся… Леха еще пару раз ударил ногами по песку, толкаясь, — но теперь это уже не нужно. Главное было — сдвинуться. А дальше… Сила тяжести и вода под брюхом делали свое дело. С дюны несло, как с горки по подтаявшему льду. Все быстрее и быстрее, только успевай направлять! Струи дождя били в морду, заливая глаза. А за ними летел навстречу «хамми». В решетку радиатора даже целиться не стоит — все равно не попасть. А если и попадешь, то по касательной, а все мокрое, еще, не дай бог, скользнет рог по железу — и соскользнет в пустоту… Но на движке машины свет клином не сошелся. Есть и другие варианты. Сквозь пелену дождя завопили по-немецки. Снова застучали выстрелы винтовки — хлесткие, как удары плети. Левее взлетел фонтанчик воды, позади… Все, слишком поздно! Леха промчался последние метры — и влетел в джип. Вывернув голову, чтобы первый удар пришелся на левый рог. В бок джипа, в заднюю часть. Всей инерцией съезда с дюны… Рог пробил борт, как консервный нож тонкую жесть. Через миг и лоб врезался в борт… перед глазами потемнело, но всего на миг. Сознания не потерял. И тут же, перебивая запах сырого железа и ржавчины от песка, в нос ударила бензиновая вонь. Попал. Попал! К черту движок, если есть бензобак! Бензин хлестал через пробитый борт, из бензобака за ним, — но это еще не все. Бак пробит, но весь бензин не вытечет. Только тот, что выше пробоины. Что-то останется. А до скальной стены — совсем ничего, может и хватить остатков… Где-то за джипом орали немцы и топали тяжелые сапоги, разбивая лужи. Леха дернул головой, освобождаясь, — но не тут-то было. Рог крепко засел в борту. И вырваться нет сил. Задние ноги прострелены, сколько крови уже потеряно… И движок игры все это тщательно учитывает, черт бы его побрал! Нет, не вытащить рог из борта. Придется не глядя. Перенести вес на правую переднюю ногу, приподнимаясь как можно выше… и левой — пнуть по машине. Не копытом, а тем, что выше. Так, чтобы золотое кольцо над копытом чиркнуло по железному боку джипа. И еще раз. Еще! Но все без толку. То ли слишком много воды, то ли мешает краска… И даже не вырвать голову из вмявшегося борта, чтобы взглянуть, что же там, куда вслепую пинаешь! Немцы уже сбежали-скатились с дюны, оскальзываясь, кувыркаясь и отчаянно матерясь. Уже совсем рядом. Уже не по ту сторону машины, а где-то сбоку… Прямо за крупом… Леха все молотил передней ногой по корпусу «хамми». В одно и то же место. Сдирая краску, с размаху царапая кольцом по стальному борту. Карта висела перед глазами зеленоватым призраком. Под ней время, с подмигивающим двоеточием. Подмигнуло еще раз — и цифры изменились: 00:00. За задние ноги рванули, отдирая прочь от машины… Нет, нет! Только не сейчас! Неужели все было зря?! За ноги рванули сильнее, со скрежетом полез из борта рог — и наконец-то где-то внизу сверкнула искра. Все же попал браслетом по какому-то острому углу корпуса! Бензин, растекшийся по воде, радостно подхватил искру. Пламя покатилось в стороны, взлетело вверх по борту к пробитому бензобаку — и стало нестерпимо ярко. По голове врезало тяжеленной кувалдой, отшвыривая прочь, в темноту… Есть! Есть!!! Черт возьми… Неужели сделал это? Даже не верится… Под спиной камни, снова в Кремневой долине. Но сейчас и камни, и стена, и опушка Блиндажного леса — добрые знакомцы, милые и приятные. И дождь здесь… Леха перевернулся с бока на спину, подставил морду под капли — уже не злые. Ласковые, как быстрые касания прохладных пальчиков, бегающих по лбу и щекам. Иногда и в этом «Генодроме» есть приятные моменты… В тело будто влили новых сил. Готов бежать, драться, продираться к победе! Вот только бежать-то уже никуда не надо. А весь вопрос — в Янусе. Успел он увидеть, как взорвался джип вместе с немцами? Или ушел на миг раньше?… Да нет, нет! Ну не мог он убежать ровно в полночь, не задержавшись на лишнюю секундочку! Должен был увидеть. Тем более что это стоило увидеть… Не поднимаясь, Леха щелкнул по браслету. Воистину прелестное зрелище! Даже не верится… Ни огонька у северного прохода. Немцы — и все остальные конкуренты каперов! — выведены из строя. Конечно, они могут взять себе новые аватары, быстро купить оружие, бронежилеты, машины — и рвануть сюда… Кто-то так и сделал. От Гнусмаса накатывала новая волна зеленых огоньков — охотники-неудачники, пытающие судьбу по второму разу. Весь караван машин, вышедших из Гнусмаса к северному проходу, погиб — вот они и надеются, что еще не все потеряно… Но все они далеко на западе, на том краю пустыни. И не знают о том, что не все команды вышли через северный конец главной улицы. Кое-кто вышел через южный. Центр пустыни девственно чист от зеленых огоньков. А на востоке, у южного прохода в стене — три зеленые точки. Греющие сердце. Каперы! Какая-то пара минут, и войдут в долину. Через нее, мимо первых озер, и… О черт! Леха вскочил, а сердце замолотило по ребрам так, словно марафонский забег пробежал. У северного прохода не пусто. Там разгорается зеленый огонек. Желтая точка, почти слившаяся с желтоватой пустыней — даже не заметил сразу, — теперь становилась ярче, перетекая от желтого в салатовый, в зеленоватый… и в ярко-зеленый! Полный здоровья. Чертовы тевтоны! Кто-то уцелел, теперь вколол себе из аптечки и набрался здоровья под завязку. И до северного прохода ему… Спокойно, спокойно! Ничего, что один немец уцелел. Это не такая уж страшная проблема. Он ведь остался без машины — теперь-то уж точно! Быстро двигаться не сможет, только на своих двоих. Каперы его обгонят. Вот только… Что, если это тот, со снайперкой? Что, если он засядет где-нибудь здесь, среди камней, и перестреляет каперов, пока они будут открывать схрон? Ничего! Если сейчас рвануть ему навстречу, то ни до какой долины он не дойдет! Леха потихоньку пошел к стене, к проходу, глядя на карту — вроде каперы успеют в долину первыми, и с солидным запасом, — и вторым слоем замечая то, что просвечивает сквозь нее. Где же расщелина-то?… А-а, дьявол! Вокруг Кремневая долина, сбоку скальная стена, вон и расщелина — да не та! Эту аватару выбросило не у северного прохода, а у южного. Движок игры решил, что северный проход теперь слишком близко к месту предыдущей смерти? Черт, черт, черт! Теперь придется бежать не по песку, а по камням… Оскальзываясь на мокрой щебенке, Леха рванул вдоль стены на север — можно успеть к северному проходу раньше немца! Подождать, пока он пройдет через расщелину — и… — Куда прешь, рогатое! — рявкнуло в голове. — Назад, назад! Сквозь пелену дождя навстречу неслась темная фигурка сатира, размахивая руками. — Там же последний немец! — Назад, я сказал! В обход! Нельзя пустить его в долину! Мало ли какую подлянку он может еще выкинуть! Сейчас будет смена, Янус должен быть уверен, что все в порядке! Чтобы не дал задний ход в последний момент! — Он еще не сменился? Карта мерцает перед глазами, и под ней, в левом нижнем углу, зеленые цифры: 00:02. — Никуда он не сменился, ждет! Никому не охота подставлять свою задницу! Так что в обход! Чтобы ни одного повода! — Но это крюк… — Крюк, зато по песку! — Сатир был уже рядом. Подбежал и обеими ручонками уперся в броневой нарост на боку, разворачивая. — В обход, я сказал! Быстрее! Пошел! Леха оскалился — тоже мне, полководец нашелся! — но развернулся и побежал к южному проходу. Вон он, в стене чернеет… Через него, со скрежетом продираясь между выступами, и дальше — опять по пустыне. По узкой полосе слежавшегося песка под стеной… Дождь затих. Лишь лениво накрапывал с неба. Ветер угнал черные тучи дальше на запад, куда-то к Гнусмасу, — и сверху опять это простоквашное небо. От которого паршивое предчувствие и мурашки вдоль хребта… По слежавшемуся песку бежать легче, чем по камням, — и все равно, слишком медленно! Стена все тянется, до северного прохода бежать и бежать. А немец на карте уже у самого прохода… Быстрее, быстрее! Нельзя дать ему войти! Стена чуть изогнулась, стало видно дальше… Черная щель прохода в стене, до нее еще метров триста. И немец. У самого прохода. В руках не карабин, а что-то длинное. Снайперка? Все-таки тот, со снайперкой?! Леха беззвучно взвыл. Ну почему?! Почему?!! Каких-то секунд не хватает, чтобы его перехватить! А может быть, получится догнать?… Не мытьем, так катаньем… Леха взревел. Бычий рев понесся вдоль стены, как пароходный гудок. Немец сбился с шага и оглянулся. Да, со снайперкой. Тот самый, который тогда чуть не отстрелил ногу — только не здесь, а у южного прохода, — и если бы потом не помощь гарпий… Леха опять взревел. Ну же, наци! Давай! Припомни старые обиды! Забудь на миг о схроне, попытайся расплатиться по старым должкам. Ну же, рискни! Каперы уже у южного прохода. Уже пробираются по расщелине, наверно… Немец остановился перед самой расщелиной. Ухмыляясь, вскинул руку в нацистском салюте. Даже изобразил щелчок каблуками. И нырнул в проход. Леха взревел — уже не для немца, уже от ярости. И помчался вдогонку, вбивая копыта в мокрый песок. Черт, черт, черт! В долине, конечно, есть еще сатир… Но что он сможет против снайперки? Он вообще знает, что у немца снайперка? На карте ведь не видно, что у него из оружия… Что, если сатир так и ведет каперов к озерцам — бравым парадным шагом, гордо выпятив грудь?! Вот и расщелина. Леха затормозил в паре шагов перед ней. Замер, прислушиваясь. Не подкарауливает немец в темноте? В расщелине грохотало рассыпчатое эхо. Немец никого не караулил, а рвался в долину. Леха шагнул в темноту — и снова замер. Кажется, эхо шагов стало тише… Еще тише… Немец все-таки решил подкараулить? Ладно, наци. Поиграем! Леха щелкнул по кольцу, вызывая карту. И оскалился — от злости на самого себя. Нервы ни к черту. Как сопливая девчонка! Такой мандраж, что уже координация нарушилась. По браслету не попал! Еще раз щелкнул копытом по левой ноге… Но копыто опять проехалось по мокрой шкуре, и только. Никакого металлического стука. Леха опустил голову — и даже не смог выругаться. Так и замер с открытым ртом. Браслета не было. Несколько секунд так и стоял, не веря своим глазам. Водя копытом по ноге. Там, где раньше было кольцо. — Чего встал?! — рявкнуло в голове. — Янус сейчас вот-вот свалит со смены — и так уже задержался! Ты что, хочешь остаться и так и подохнуть в этой гребаной игре?! И первый раз за все время этот мерзкий блеющий голосок — лучше сладчайшей музыки! — Только не обрывай связь! У меня пропал браслет. — Браслет! Карта! — Как это «пропал»?.. Тот, мой? От программы?.. — Да! Снесло его! Начисто! — Глюканулась, зараза… — зашипел сатир. — Ничего нормально сделать не может, безрукий! Я же ему… — Укройся за камнями! — перебил Леха. — И каперов укрой! У немца снайперка. Он уже в долине. — Угу… — пробормотал сатир. — Сейчас… — Не обрывай связь! Можешь сделать мне браслет заново? Леха вывернул голову, чтобы один рог смотрел вниз, а другой вверх, и влез в расщелину. Медленно пошел в темноту. — Заново… — пробормотал сатир. — Времени нет! Я сам тебя поведу. Леха поморщился. Лучше бы нормальную карту, на которой все видно — без задержек на слова. Тут один миг может все решить… Но уж лучше так, чем совсем ничего. — Где он? — У самого входа. Замер, гад… Камни под ногами ушли вниз, Леyха напряг передние ноги, чтобы не понесло вниз. Потащит вниз — уже не остановишься. Пронесешься до самого конца, громыхая, как поезд в туннеле, и по инерции вылетишь далеко из расщелины… прямо под пулю. — Точно со снайперкой, гад. Выцеливает, падла… Упираясь ногами в склон, Леха сопротивлялся силе тяжести, но камни улетали вниз. Предательский грохот застучал по расщелине, набирая силу. — Где именно? — Так… У самого-самого выхода. Чуть вправо. На склоне за валуном, похоже. Стой! Я наших предупрежу, чтобы так и лежали, не высовывались пока… И он пропал. Стиснув зубы от напряжения, Леха медленно спускался вниз в полной темноте. Лишь где-то далеко вверху узенькая светлая полоска, край расщелины… Осторожно ставя копыта, чтобы камни не вылетали. Кажется, удается. Впереди блеснул светящийся разрез, и тропка стала выравниваться. Вот и выход. Ну где сатир?! Куда он делся?! — Та-ак… — протянуло в голове. — Стой! Он, кажется, меняет позицию… Стой пока в проходе, не высовывайся! Леха совсем остановился. До края расщелины — каких-то пять метров. Светлая полоса посреди темноты. Замер, прислушиваясь — стукнет камень там, за щелью? Под шагами немца… Ну где сатир, чего медлит?! Леха медленно втянул воздух. Секунды ползли медленно, как увязшие в меду мухи. Сколько уже прошло? Десять секунд? Четверть минуты? Кажется — вечность… Ну чего он тянет?! — Ну-ка, давай вперед! Медленно… Так… Сейчас мы снимем этого гоблина нордического… Леха открыл рот — но так и не уточнил, куда именно сместился немец. Нельзя! Немец слишком близко, вместо слов выйдет рев. Ну додумайся сам! Скажи, где именно стоит немец… — Медленно, но вперед, я сказал! — командовал сатир. — Не мандражь, все сопли растрясешь… Забыл он про тебя, кажется… В нас целится, сука… Черт, черт, черт! Ну додумайся! Скажи же, наконец, куда он сместился! Раньше был справа от выхода — а теперь?! Отсюда небольшой угол обзора. В узкой полосе, сверху, — белое от облаков небо, ниже — тяжелые тучи, вечно висящие над озерами, блестящие зеркала воды. Край осыпи, ныряющей от выхода вниз… Немца не видно. — Метров пять от прохода… — пробормотал сатир. — Спиной к тебе стоит, в нас целит… Прямо на осыпи, чуть правее выхода… Чуть-чуть! Если бы чуть-чуть, то его было бы видно! Хотя бы левый бок! Значит, не так уж чуть-чуть… Сразу за правым краем расщелины. — Вылетишь из прохода, и он будет твой. На три-четыре рванешь, как ошпаренный. Понял? Только не промахнись! Леха открыл рот — и закусил губу. Идиот! Он что, не понимает, что говорить нельзя?! — Товсь… Не подведи, сволочь рогатая… Янус сваливает через две минуты… Раз! Леха чуть подался назад и влево, к самому боку расщелины. Получше разбежаться. Это сатир только думает, что того немца так просто будет снять… — Два! Леха сглотнул. Ну, вот и все. Сейчас все и решится… — Три! Только бы не ошибиться. Только бы не ошибиться… — Ап! Ноги рванули тело вперед. Где-то за спиной между стен заметалось эхо — но броневые наросты на плечах уже продрались сквозь выход, сильные ноги швырнули тело дальше вперед и чуть вправо… Леха вылетел на осыпь, пригнув голову. На такой скорости не важно, рогом или лбом. Главное, сбить его, повалить — и потом уже рвать рогами, втоптать в щебенку… Немца не было. Ни справа от прохода, ни слева. Ни на насыпи, ни под. Вообще не видно! Адреналин встряхнул тело, оголил чувства. Мир вдруг стал ярким, выпуклым, почти осязаемым. Каждая мелочь цеплялась за глаз, каждый миг оставался в памяти… Далеко слева, под вечными надозерными грозовыми тучами, вспучился огромный фонтан. Толстые струи воды вылетают из маленького озерца и, изогнувшись длинными параболами, падают далеко за его край. Озерцо почти обмелело, и из воды выступила маленькая башенка, похожая на надстройку подлодки. На берегу озера — спиной, лишь камуфляж, каски да стволы «калашей» — трое каперов. Зачарованные фонтаном и башенкой, открывающей доступ к огромному схрону… А сзади к ним несется сатир. С разбега крутанулся, лягая что-то над землей, — и над головами каперов сверкнула россыпь стальных игл… А справа, на опушке Блиндажного леса, кабаны. Черноухий и альбинос, швыряющие здоровые желуди в Клыка. Сам Клык, замахнувшийся битой… И черные точки на белом небе. Прекрасно ложащиеся на огромную дугу, одним концом опершуюся об опушку, а другим — прямо сюда, в осыпь под стеной… Прямо туда, куда тащит инерция рывка, в который вложил все силы. Выпущенный самым первым желудь несется прямо под ноги… Леха попытался остановиться. Выпрямив передние ноги, намертво вбить копыта в землю. Зацепиться, затормозить… Напрягая ноги до боли в мышцах и суставах, рвущихся от непосильной нагрузки, — но инерция была сильнее. Копыта проскользили по мокрой щебенке, ноги подогнулись… От озер долетел тугой звон стального одуванчика, а сами стальные семена — уже над головами каперов. Стянулись в несколько длинных нитей, соединяя землю и низкие тучи. И ослепительные нити огня, режущие глаза. Одна воткнулась прямо в каску высокого Кэпа, вторая в ствол «калаша» за плечом Молчуна… Поехавшие по щебенке ноги уже не держали тело, а инерция несла все дальше вниз по осыпи. Брюхо врезалось в щебенку — и Леха взвыл. Он падал на щебенку и раньше, и это было больно, но сейчас… Весь день уровень боли стоял на минимуме. Лишь тупые толчки в тело. Теперь же… Чувство боли не просто вернулась. Оно стало таким, как никогда прежде. Каждое касание шкуры об острые камни раздирало тело болью. Будто и не было ее, этой шкуры, а лишь голая рана, на все тело, с которого содрали кожу. И теперь волочат по кускам соли… Леха выл, забыв обо всем на свете. Ничего в мире не осталось, кроме этой боли, которая никак не желала кончаться, лишь становилась сильнее и тяжелее, утягивая все глубже. И тут первый желудь ударился в камни справа. Оттуда окатило ударной волной, и в бок стали вонзаться уже не мелкие камушки, а зазубренные стальные осколки… Леха кубарем катился по камням, а с неба упал второй желудь. Третий… Все вокруг утонуло в разлетевшейся щебенке, каменном крошеве, удушливой гари от взрывчатки — и в боли. Вместо головы остался чугунный колокол, в котором молотился огромный чугунный язык. Бум, бум, бум. А мины все валились и валились… Мины больше не падали. Даже странно, что живой… Все еще на осыпи под расщелиной. На боку, уткнувшись мордой в камни. В ушах гудело, но это были фантомы звуков. А через них, кажется, ничто не пробивается — вокруг тихо-тихо. Леха шевельнулся — и взревел. Новая волна боли прошлась по телу, впиваясь в брюхо, в бока… И совершенно невообразимо больно было в ногах. Рев затих. Воздух в легких кончился, но боль все не кончалась… Лишь затихла — чуть-чуть… Открыв пасть, Леха маленькими короткими глотками втягивал воздух. Боль была дикая, но Леха молчал. С криком — еще хуже. Сначала рев словно выпускал боль из тела, делал легче, но даже эти крошечные движения легких и ребер чуть сдвигали тело. По острым камням, врезавшимся в шкуру снизу. По осколкам, по каменной крошке… Все это впивалось в тело. Неописуемо. Чудовищно… Кто-то поставил уровень боли на максимум. Кажется, даже просто моргнуть — и камни опять впиваются сильнее. Закусив губу, чтобы не взвыть, Леха приподнял голову. Чуть-чуть. И зажмурился от боли. Еще одна волна, пронзившая все тело, от костей до кончиков волосков, и никак не желающая исчезать. А если подняться на копыта? Рывком… Сначала будет очень больно, но затем камни перестанут впиваться… Ведь перестанут же, правда?… Леха скосил глаза вниз, на живот и ноги, — и оскалился. Выть хочется, да нельзя! Вместо задних ног — перекрученные столбы плоти. Один из желудей угодил прямо под ноги. Не убил, но вот подняться теперь… Сколько они будут зарастать? Полчаса? Час? Леха повернул голову — а что в долине? Что с каперами? Все-таки предал, козел однорогий… Глюканулась программка, да? Так он сказал? Сам же ее и снял, наверно. Как дал браслет, так и снял… Но озер не видно. Большой валун, прямо перед глазами, скрыл все справа. А вот слева видно — блиндажные Дубы, хрюшки. Все три кабана крутятся на опушке и никуда не спешат. Альбинос с черноухим дурачились, подставляя друг другу ладоши. Ну прямо волейболисты после взятого очка — только на копытах и с пятачками… Все-таки есть второй монстр с картой, который водил немцев. И этот монстр вполне годится на свиную колбасу — если виртуальную. Даже жаль, что виртуальную. Лучше бы в реале из него свиные сосиски сделали… А ведет его тот Харон. Ох, не случайно приступ трудоголиколизма напал на него именно в день большой гонки. И можно спорить на что угодно, что Януса он согнал с рабочего места ровно в полночь — если по их времени, реальному московскому. А если по игровому, то ровно в час дня. Как раз тогда, когда высекал из «хамми» искры, поджигая разлившийся бензин. Янус даже и не сопротивлялся особенно, наверно. Ушел довольный. Уверенный, что теперь-то схрон достанется каперам. Может быть, даже радовался, что его побыстрее выгоняют с дежурства, — чтобы потом ни в чем не заподозрили… Наверняка ему сатир чего-нибудь такого насоветовал, почему лучше убежать сразу после окончания дежурства… Он много кому чего насоветовал. Как это он сказал тогда, когда только узнал, что немцев, может быть, кто-то водит? Пора запасаться козырями, чтобы в любом случае не проиграть? Как-то так… Что сатир предложил Клыку и Харону? Что будет морочить голову Янусу и каперам, а этого тупого бычару вообще заставит вслепую помогать немцам? Наверно, что-то в этом роде. И на этот раз он их даже не обманул… Где-то за спиной осыпались камни — странные звуки реальности через фантомный шум в заложенных ушах. Леха попытался оглянуться — и скривился от боли. А сзади, из-за валунов, показался немец. Вот он куда пропал. Отсиживался, пока сатир разбирался с каперами, а хрюшки устраивали артобстрел. На плече снайперка, из заднего кармана выглядывает монтировка. На всякий случай из сгоревшего «хамми» прихватил, чтобы схрон открывать? Немец ухмыльнулся, глядя на опушку. Помахал рукой хрюшкам. И потопал вниз с осыпи, вниз в долину, забирая направо — к озерцам, невидимым отсюда из-за валунов. К поджидающему там сатиру — и схрону… И замер, вспомнив что-то. Медленно обернулся, нашел глазами Леху — и на лице немца расцвела ядовитая улыбка. Он сдернул снайперку с плеча, положил на камни. И пошел к Лехе, хлопая себя по карманам. То, что искал, нашлось в заднем кармане. Монтировка. Вороненая, почти черная — но расплющенный край без краски. Блестящий край плющенной стали… Нет! Нет! Нет! Леха дернулся в сторону, и камни под боком врезались в тело, на мир накатила волна боли, разбив все мысли. Мелькнуло лицо немца… Монтировка — в живот, разрывая рану, только начавшую затягиваться. Немец рванул ее вбок, поглубже. Провернул, цепляя шкуру, — и потянул, свежуя Леху заживо. Без суеты, без спешки, без особых эмоций… Весь остаток дня в небе ревело — то тише, то громче, то почти затихая и снова возвращаясь… Уцелевший немец добрался до схрона и поднял вертолет. Барражировал по ту сторону стены, отгоняя вторую волну охотников за схроном. Потом добрались трое остальных немцев, в свеженьких аватарах. Подняли второй вертолет, третий… То один, то другой взлетал, крутился над долиной. Вдоль стены — по ту сторону, патрулируя подступы из пустыни. Остальные разгружали схрон. Дно озерца раскрылось, как цветок, и по лепесткам-пандусам немцы выводили на берег все новые джипы, вытаскивали ящики с патронами, гранатометы, стопки бронежилетов, выкатывали бочки с топливом… Леха лежал между валунами, забившись в закуток. Просто лежал, глядел на расходящиеся тучи, на камни… И пытался унять ярость, душившую изнутри. Все-таки предал! Предал!!! Хотелось выскочить, найти этого мелкого шибздика, и… Ярость жгла изнутри, душила, но Леха лежал. Просто лежал и ждал. Во-первых, не догнать его здесь, в долине, на этой предательской щебенке. А во-вторых — бесполезно. Ну, врежешь один раз рогом… И что дальше? А вот от чего будет польза… Но это не сейчас. Потому что все надо делать вовремя. А сейчас — просто лежать, тише воды ниже травы. Немцы больше не трогали. Пока им хватает забот со схроном. Это все надо разгрузить, охранять от других, потом договориться о продаже, устроить встречи. Про них можно забыть — пока. Жажда накатит нескоро, до нее почти сутки: крови сегодня не пил, но игроков за этот день перебил столько, что даже по минимальной ставке насытился до предела. Про жажду тоже можно пока забыть… Тучи рассасывались, проступала синева. Гремело у озер, где немцы все разгружали схрон. Волнами накатывало тарахтение вертолета, кружащего по ту сторону стены… И наваливалась дремота. Тяжелая, мутная. Перебродившая смесь всех последних дней, полных суеты, тревог, надежды — и… И того, чем все кончилось. Ну что ж… Что случилось, то случилось. Но по счетам кое-кто еще заплатит! Леха просто лежал, стискивая зубы от ярости. То проваливался в дремоту, то вдруг оттуда выдергивал рокот вертолета, перевалившего из-за стены в долину… Сатира сначала не было видно. Потом, когда небо стало темнеть, а верхушки Блиндажного леса наполнились пурпурным светом, отражая далекий закат, сатир появился. Прошелся невдалеке. Потом еще раз, чуть поближе. Так потихоньку-потихоньку подбирался, как-то искоса поглядывая. С опаской, что ли… Пришел издеваться? Сатир подбирался все ближе. Наконец вспрыгнул на здоровенный соседний валун, уселся на вершине на корточках — вроде и совсем рядом, а вроде и никак его не достать, если захочется размазать по камням. — Рогатый, ты это… — позвал сатир. Замолчал, сел на валун нормально. Поелозил, не то устраиваясь поудобнее, не то просто собираясь с мыслями. — Не держи зла, в общем. Ну, ты же понимаешь… Я ведь не знал, что все так удачно для нас сложится, что схрон прямо тут будет… — Для нас? — уточнил Леха, криво ухмыляясь. — Ну, для вас… — вздохнул сатир. — Для каперов… Сатир помолчал, косясь на Леху. Но Леха больше не заговаривал. Сатир вздохнул. — Ты пойми, тут ведь чистая логика. Мест для доходяг всего два, ведь так? Ну сам подумай. Ну остался бы я с вами, а немцы бы вдруг победили — ну что, лучше бы было? И ты бы здесь остался, и я… Или даже если бы мы победили — и что дальше? Этот Харон, он же начальник отдела у них! И все знал про нас с Янусом к тому же… Леха не отвечал. Начальник-то начальник… Но вот знал ли он про Януса и сатира? Это еще большой вопрос, сам Харон обо всем догадался или ему все выложил один однорогий доброхот… А сатира как прорвало: — Думаешь, дал бы он Янусу вытащить меня с тобой? Ха! Да он скорее самого бы Януса за такие подвиги сюда упек! А так хоть я выберусь отсюда… Чем-нибудь и тебе пособлю оттуда, может быть… А? Ну ведь это же лучше, чем ничего, — хотя бы один из двух? А? Леха не выдержал и расхохотался. Ну вы только послушайте его… Он еще и одолжение сделал, оказывается! Сатир оскалился: — Ну что?! Я, что ли, виноват, что дежурства так разложились?! Что Янус следит в начале дня, а последнее слово за Хароном будет? Что в базе данных смертников может случиться еще один маленький сбойчик, уже после дежурства Януса?! Я в этом виноват, что ли?! Я?! Леха не отвечал. — Ну даже захотел бы я тебя вытащить — и что? Как?! Клыка-то по-любому из расклада не выкинуть, он с немцами и Хароном черт знает сколько времени! Давно уже наводил их, оказывается… Леха не реагировал. — И его никак не выкинешь, — все жаловался сатир, — и ты тут еще со своим благородством… Тут жопу рвешь, чтобы отсюда выбраться, все что угодно отдал бы! А он, видите ли, свое место какой-то бабе решил подарить. Гордый он, видите ли, и благородный, мать твою буйволову за щеку… Леха молча разглядывал его морду. Вроде та же козлиная морда: бегающие глазенки, драная и грязная бородка, один рог целый, другой отбитый. Но что-то изменилось… — Что? — нахмурился сатир. — Чего уставился?! Ухо. Вот что изменилось. — А-а, кольцо… Все, убрали кольцо. У Клыка тоже потерли. И у всех остальных, если вдруг кому-то еще модеры сувенирчики давали… У них там уже девять часов утра, через три часа у Харона смена кончается. Ну и вот… Он всем сразу и потер подарочки специальной программкой. Чтобы, если вдруг нагрянет проверка, никаких следов… Или если вдруг теперь тот же Янус услышит раньше времени, как все вышло, и бегом примчится обратно на фирму и начнет копать, как это так вышло да почему, ор поднимет… Чтобы не заложил никого со злости. Он прибежит — а колечек-то уже и нет. Сатир замолчал, лишь тихонько болтал копытом. Но не уходил. Опять покосился на Леху. — Да и на хрена они теперь, эти кольца? Четыре часа осталось. В час дня, по-ихнему, бригада хирургов подъедет, вытащит отсюда нас с этим кабаном… Леха поднялся и побрел прочь. Из последних сил сдерживаясь, чтобы не побежать. Ярость, отступившая было, снова была тут как тут — и душила. Ух скольких сил стоило сдержаться, не накинуться на этого козла… Но нельзя. Нельзя! И идти надо — вяло, понуро, побито… Чтобы, не дай бог, сатир ничего не заподозрил. Карты у него нет, но немцы — вон они, неподалеку крутятся. Один знак — и они насторожатся. Сообразят, что что-то не так. А если они еще и с Хароном свяжутся и он вернется в игру как модер… Леха свернул и пошел к скальной стене, к проходу. Медленно, медленно! Как побитая собака, у которой не осталось ни одной надежды… В расщелину, в темноту прохода… Дотерпел до ее конца. А по ту сторону — уже можно! Здесь сатир уже не увидит и не услышит дробного эха от торопливых шагов! Леха крутанулся вбок и рванул. Понесся вдоль стены на юг, от души вколачивая копыта в песок. Ну, господин Фавн без причиндалов, теперь-то недолго осталось… Недолго! Стена изменилась — стала переходить в Изумрудные горы, и тут же над головой зашелестело. Алиса спикировала на землю прямо перед Лехой. Ждала. Побежала навстречу, вскинув крылья будто руки, призывая ничего не говорить. Сама быстро-быстро заговорила, не давая вставить и слова: — Леш, я все знаю! Ты только не кори себя, это ведь… — Знаешь? — перебил Леха и раздраженно фыркнул. — Все? Алиса грустно улыбнулась. — Сарафанное радио никто не отменял, работает даже у монстров… — И тут же шагнула ближе и снова заговорила быстро-быстро и очень мягко, словно маленького ребенка уговаривала: — Леш, ты только успокойся, не кори себя так. Ты ведь сделал все, что мог. Кто же знал, что он предаст… Я, знаешь, даже… рада, что ли? Можно так сказать? Потому что, может быть, ты и прав, и кто знает, смогла бы я вытащить тебя, если бы выбралась отсюда… Может быть, ты и прав, и ничего бы у нас не вышло… А так — по крайней мере мы будем вместе. Я и ты… И знаешь, я… Леха снова коротко выдохнул. От души! Бычья аватара громко фыркнула. — Лешка, милый, ну не надо, пожалуйста… — почти взмолилась Алиса, и в ее глазах заблестели слезы. Шагнула еще ближе, заглядывая в глаза: — Ну не виноват ты, не кори себя так… Никто не выигрывает во всем и всегда… Леха расхохотался. Алиса нахмурилась. Горечь уходила из ее лица, сменяясь все большим удивлением, — Леха не переставал хохотать, просто не мог остановиться, — а потом на смену удивлению пришла обеспокоенность. — Леш?… Кажется, она решила, что и это — от нервов? Вроде срыва? — Врет все ваше сарафанное радио! — с веселой злостью крикнул Леха. — Но… — Вот теперь Алиса была действительно удивлена. — Но он же предал тебя… Разве не так? Он же убил каперов… — Ему же хуже! Алиса помотала головой: — Ничего не понимаю… Но он ведь переметнулся к немцам? К тем, кто стоит за ними? Наше сарафанное радио много чего знает про местные нравы, жаль только, что с задержкой, как письма из Антарктиды… Он переметнулся, и он не дурак. Если переметнулся, то знал, к кому и зачем… — Забудь! Глупости это все. Пойдем! Леха дернул головой на север, приглашая. — Куда?… Леш, я ничего… — Хватит вопросов, девушка-паникерша. Время не ждет. За мной, и пошустрее! Леха развернулся на север и припустил обратно вдоль стены, разгоняясь. — Да куда ты, Леш? — Алиса засеменила следом, нагоняя. — Леш! Но Леха лишь дернул головой — давай следом! — и рванул быстрее. Алиса еще что-то сказала, но ветер унес ее слова… Потом она появилась справа. Уже не бежала, уже неслась над самой землей, широко раскинув крылья. Поравнялась с Лехой. — Да подожди ты, Леш! Куда… — Некогда, Лис! — бросил Леха не останавливаясь. — Слушай и запоминай… — Все поняла? — Все. Кроме самого важного. Откуда… — Подожди… — пробормотал Леха. Уже не бежал, уже шел. Все медленнее и медленнее. Ну где тот чертов выступ?! Где-то здесь был же… — Леш?… — Алиса пыталась проследить за его взглядом, но Леха все крутил головой. — Что ты ищешь? Ага, вон он! — Пришли, — сказал Леха и шагнул к самой стене. — Куда? Леш, да объясни ты по-человечески! Что… Алиса осеклась. Леха стукнул по валуну у стены копытом, и звук был вовсе не как копытом о камень. Алиса пригнулась, разглядывая низ валуна. — Леш?… Это то, о чем я думаю?… — Все поняла, что надо сделать? — Да… А откуда… Стой, Леш! Ты куда? — Есть еще одно дельце. Ночь вступила в свои владения. Небо черное-черное, яркие точки звезд… Леха пошел медленнее. Стена осталась далеко позади, вокруг только темные волны дюн. Где-то здесь… Да, вон та дюна. Над гребнем призрачное свечение, едва заметное. Ветер стих, пыли в воздухе нет, он почти кристально прозрачный. И по ту сторону гребня, в лощинке между дюнами, явно что-то светится. Леха вскарабкался по склону, перевалил через гребень… Между дюнами темно, хоть глаз выколи. Луна еще не взошла, а от звезд… Метров на десять что-то видно, а дальше ни черта. И призрачное свечение в воздухе, что было здесь всего минуту назад, тоже пропало. Словно и не было ничего… Да нет! Тут они. Где-то тут должны быть… Леха медленно пошел-поехал вниз по склону дюны, нарочно погромче топая и шелестя копытами в песке. Даже тихонько замычал. — Подожди… не стреляй… — чуть слышно раздалось из темноты. Мелькнуло молочное пятно лица, и уже громче: — Тотемчик? Ты, что ли? — Данькиным голосом. — Он… — уже голос Кэпа. — Не стреляй. Что-то клацнуло, и вспыхнул фонарь. Леха зажмурился. Ложбинку между дюнами залило желтоватым светом. Кэп, Данька, Молчун… Машина. Миноискатель, валяющийся на земле, саперная лопатка. Две ямки, из них виднеются мины… — Ты что здесь делаешь? — спросил Кэп. — Да может, просто посидеть пришел, — пожал плечами Данька. Хлопнул Леху по броневому наросту на плече, подмигнул. Не очень-то весело, впрочем… — Разговорчики! — оборвал его Кэп. — Ну-ка за дело, салага! Твое место вон, возле лопаты. Данька вздохнул и поднял миноискатель. Молчун забросил автомат за плечо и взял лопатку. Они медленно пошли вправо по лощинке — по прямой, если продолжить линию через две ямы. Пискнул миноискатель, и Данька встал, поводил миноискателем из стороны в сторону. Машинка заливалась тревожным писком, то чуть тише, то громче. И замолчала. Данька положил миноискатель на песок, носком сапога очертил круг. — Тут третья. Молчун кивнул и принялся разгребать лопаткой песок. Три мины, в ряд. Сами же их и закапывали — два дня и вечность тому назад. Когда еще искал схрон. Чтобы даже если их не будет, сам мог расправиться с охотниками за шкурой. Награду за голову, кстати, до сих пор никто не отменял… Молчун разгреб песок над третьей миной, Кэп с Данькой вытащили из ямы уже раскопанную, потащили к машине. Осторожно уложили ее в багажник, пошли за второй. Зачем им мины? Или они… Леха перевел взгляд с каперов на машину. Вздохнул. Старенькая, обшарпанная… Даже не джип. Просто какая-то древняя малолитражка. Пикапчик. Кэп с Данькой уложили в багажник вторую мину, Молчун уже волок по песку третью. — Эту не сюда, — покачал головой Кэп. — Иначе отвалится багажник… На заднее сиденье его давайте… Леха хмуро наблюдал, как они втискивают в салон тяжеленную противотанковую мину. Сами мины им, наверно, и не нужны. Надеются продать обратно? Какие-никакие, а деньги… Да, теперь им придется последнюю копейку считать. Сначала под обстрел хрюшек попали — потеряли по аватаре при полном боекомплекте и хороший джип, и специально прикупленные гранатомет и снайперку. Потом еще раз во время гонки — опять и джип, и полные боекомплекты… Впрочем, это дело поправимое. Леха тихо замычал. — Ох, не надо, — покачал головой Кэп. — Не надо этих тоскливых песен, и без того всю душу кошки исскребли… А скоро и семейные подключатся: нет, чтобы найти себе нормальную работу, где платят раз в полмесяца и железно, так нет же, здоровенный лоб, а все в детские игрушки играет, как маленький ребенок… Так что не надо грусти, господин Юпитер в камуфляже. Иначе я сам сейчас завою… Осторожнее! А то эта бедная колымага развалится раньше, чем мы доедем до Гнусмаса. До Гнусмаса… Нет, ребятушки. До Гнусмаса вам пока рано. Леха покосился на север — вот куда вам нужно! — и снова тихонько замычал. Пока каперы не отвлеклись от машины и мин. А когда они подняли удивленные взгляды, Леха развернулся на север и мотнул туда мордой. Вон куда вам надо! И неплохо бы пошевеливаться, фортуна девушка непостоянная, ждать не будет. Но Молчун глядел каменным истуканом, совершенно невозмутимый и равнодушный. А Кэп лишь досадливо нахмурился. — Ты чего? — спросил Данька. Не понимают… Леха вздохнул. Оглянулся по сторонам и отошел к склону дюны. Туда, где следы не потревожили гладкость песка, вылизанного ветром. Поднял копыто и стал чертить. — Что-то я тоже перестал вас понимать, признаюсь… — пробормотал Кэп. Леха шагнул в сторону, открывая рисунок. Прямоугольник, в нем пара линий. Так, как в мультиках или комиксах изображают исписанный лист бумаги. — Газета?… — Форум? — увереннее предположил Данька. Леха поморщился. Кивнул — но так, условно… соглашаясь, но не совсем. Форум — да. Но можно бы и точнее угадать… Стал чертить рядом еще один рисунок — букву S, перечеркнутую вертикальной линией. — Деньги?… Леха фыркнул и дернул головой на первый рисунок. Оба рисунка используйте! Оба сразу! Что получится? Данька с Кэпом переглянулись. — Кажется, я понял… — пробормотал Данька. — Но у меня язык не поворачивается… Он замолчал, глядя на Кэпа. — Что? — Объявление… Награда… — пробормотал Данька. Кэп нахмурился и вздохнул. Тяжело поглядел на Леху. Данька тоже повернулся к Лехе. — Талисманчик… — вечно бойкий Даня замялся. — Ну Леш, ну что ты… В самом деле думаешь, будто мы… За какой-то жалкий «киловашингтон»… — Тем более что штука баксов все равно не спасет отцов русской демократии… — мрачно покачал головой Кэп. — Ты не расстраивайся так, талисманчик. — Даня ободряюще улыбнулся, снова хлопнул по бронированному боку. — Что мы, не понимаем, из-за кого так все вышло? Ты-то тут ни при чем. Ты свою часть отработал на «отл» с предоставлением к повышенной стипендии, тут и вопросов нет… Мы, кстати, тебя бросать не собираемся. Кэп кашлянул, положил руку Даньке на плечо, но Данька перестал играть в покорного юнгу. Дернул плечом, сбрасывая руку. Даже не оглянулся. — Если что-то будет в наших силах, мы тебя прикроем. Ну чего? — Он повернулся к хмурому Кэпу: — Что, не ради нас он их всех уделал там? Думаешь, они от него отстанут, простят? А в городе он сколько положил ради нас? Помнишь? Да даже если каждый десятый решит при случае поквитаться… Тем более еще и награда эта… — Ты не увлекайся, благодетель. Еще посмотрим, как ты сейчас будешь пытаться продать эти мины в Гнусмасе. На форумах проскакивало что-то о бойкоте наглым русским свиньям, которые взялись опекать того монстра, из-за которого полгорода покрошили за один раз, не считая гостей. — Когда дело касается чести семьи, разговор о деньгах неуместен! — театрально заявил Данька. Повернулся к Лехе: — Ты не смотри, что он из себя изверга строит. На самом деле он вполне себе нормальный мужик… — Разговорчики! Но Данька даже не оглянулся. Леха вздохнул. Все это хорошо, конечно… Только время-то идет! И может уйти. Леха осторожно высвободился из-под руки Даньки, подошел к рисункам на песке и стал чертить копытом еще один. Полоска, еще одна… и третья. Выходящие из одной точки и расходящиеся в стороны… Ну? Теперь-то сообразят? Ну, давайте! Некогда тут картины рисовать! Сами попробуйте орудовать огромным копытом! Тут и три пересекающиеся линии-то с трудом получились. Еле различимы, почти сливаются из-за толщины копыта. — «У»? — спросил Кэп. — «Игрек»? — Радиация?… — предположил Даня. Молчун, как всегда, молчал. Леха тяжело вздохнул. Тяжело поглядел на каперов. Кэп с Данькой переглянулись, пожали плечами. Глянули на Молчуна. Тот тоже пожал плечами. О господи! Ладно, а если так… Леха шагнул в сторону и начертил большую букву «Н», обвел ее в круг. Поглядел на каперов. Ну?! Данька нахмурился, еще раз пробежался глазами по всему ряду — по уже расшифрованным ими квадрату с линиями-строчками и значку доллара, теперь еще буква в круге… И неуверенно поднял глаза на Леху: — Талисманчик… Ты это серьезно? Ты хочешь сказать, что… Не договаривая, он сделал в воздухе характерное движение пальцем. Леха нетерпеливо кивнул и мотнул головой в пустыню, на север. И, не дожидаясь, пока погрузятся, засеменил вперед, показывая дорогу. Быстрее! Пока время не ушло! Колонна из двух машин шла почти бесшумно. Обе — замечательно отрегулированные «хамми», не то что побитая колымага каперов. И почти не видно их… Фары дальнего света не горят, а ближнего — так сильно притушены, что едва освещают песок впереди машин. Если не знать, что будут проходить именно здесь, черта с два заметишь! Эти ребята явно не хотят привлекать внимания любопытных. Особенно — охотников за удачей. И у них есть на это более чем веская причина… Леха поднялся из-за гребня дюны, втянул побольше воздуха — и выдохнул. Сильно и до конца. Мощный рев понесся вокруг, по склону дюны… Машины резко затормозили, будто налетели на невидимую стену. Тут же из них посыпались темные силуэты — с характерными обводами тяжелых касок и бронежилетов, с длинными стволами винтовок… И тихо-тихо. Ни гула двигателей, ни шума ветра. Лишь слабый свет фар перед машинами да молчаливые люди вокруг, уже скинувшие с плеч оружие и присевшие на одно колено… Леха даже не шелохнулся. Терпеливо стоял на самом гребне дюны и ждал. Так должен быть для них четким силуэтом на фоне усыпанного звездами неба. Один из людей поднялся и вышел вперед — черный силуэт на фоне света от фар. Кажется, не в каске, а в офицерской фуражке. Махнул рукой, прогоняя прочь: — Get away! Get away! Леха невесело усмехнулся. Боятся — значит, уважают… Вот только во сколько трупов обошлось это уважение — там, на главной площади Гнусмаса. Пусть и виртуальные трупы, а все равно… К офицеру из темноты вышел еще один, положил руку на плечо. Что-то шепнул. Офицер задумчиво склонил голову, потом кивнул, и человек вышел еще на шаг вперед: — Эй, бычара! Вали отсюда! Мы не по твою душу! Слышишь? Эй! Леха стоял и молча глядел на них. Двое перед фарой зашушукались, к ним выступил кто-то еще… — Уходи! — снова крикнули. — Уходи! Эй! Мы тебя не трогали, не трогаем и не собираемся трогать! Дай нам просто пройти, нам не нужны никакие приключения! Ну, еще бы… И именно поэтому Леха не сдвинулся с места. — Okey! — Офицер поднял руку, подводя итог. Повернулся к своим и меланхолично распорядился: — Lets fuck that beast up Два раза коротко дернул правой рукой, левой… Остальные темные силуэты сноровисто рассыпались в цепь. Неспешной трусцой двинулись к дюне. Леха медленно шагнул назад, еще на шаг отступил… Чуть-чуть. Так, чтобы гребень песка закрыл ноги, но бронированная грудь и лоб остались видны. Цепь на миг замерла и снова двинулась вверх. Теперь уже не трусцой, а медленным, напряженным шагом. Леха терпеливо ждал, пока они поднимутся выше, но глядел уже не на них. За их спины, дальше. Туда, где остались два «хамми». Вместе с машинами и парочкой людей во втором джипе: черные силуэты за его лобовым стеклом. За их спинами тускло блеснула сталь — и один черный силуэт опрокинулся назад. Тут же и второй, хватаясь руками за шею. Молчун предпочел удавку. Несколько секунд никого не видно, а потом появился темный силуэт — но уже за стеклом первого джипа. И еще два по бокам. В классической позе: припав на одно колено. «Хамми» гавкнул клаксоном. Вся цепь обернулась назад — и тут же у джипа включились фары дальнего света. Узкие конусы ослепительного света уткнулись в склон дюны, в людей… пять черных силуэтов в этом море слепящего света. Пять рук взметнулись от оружия к лицам, прикрывая глаза… И тут застучали «калаши». Шесть коротких очередей, и темные силуэты на склоне дюны задергались от пуль. Их повалило на склон, как кегли. Офицер шел в середине, и ему достались сразу две очереди. И от Даньки и от Молчуна. Жмурясь от света, Леха перебрался через гребень и засеменил вниз по склону. Там уже прохаживался Данька, опустив «калаш» для контрольных выстрелов. Но добивать никого не требовалось. Ни одного нимба — все давно разлетелись красными брызгами… Кэп и Молчун потрошили джипы. — Здесь… — Ага. — Кэп взобрался на второй джип к Молчуну. Склонился над задними сиденьями. Там что-то тяжело клацнуло, и Кэп с Молчуном вытащили из машины что-то небольшое, но явно тяжелое. Тяжело плюхнули на переднее крыло «хамми», сразу жалостно застонавшее. Вмялось под тяжестью стального куба. — Дань! Иди, это по твоей части… Данька склонился над кубом, пощелкал замком — и с громким «клац!» замок открылся. Дверца маленького сейфа отошла в сторону. — Быстро ты его… — удивленно пробормотал Кэп. — Так это же только для показухи, — пожал плечами Данька. Как бы равнодушно, а сам довольный, как кот, обожравшийся сметаны. — На демонстрационном коде стоял… Как купили, так и не меняли… Кэп уже светил фонариком внутрь. Тонкий желтый луч запрыгал по маленьким полочкам, по стопкам денег… Кэп достал пачки — и присвистнул. — Нехилый маркетинговый отдел у тевтонцев… Он взмахнул веером, демонстрируя улов: три полноценные толстушки, одна худенькая. — Раскачали горьковчан на тридцать пять кусков. За одну-то вертушку… Почти как сотенки американских долларов, только цвет не серый, а оранжеватый, под цвет пустыни. А в овале посередине, где обычно президент, красуется парень в мощном шлеме-противогазе. И вместо привычного «IN GOD WE TRUST» — что-то куда длиннее… — «Мы верим: только этот мир реален», — не читая, процитировал Данька, сразу переводя. В руках у него уже был маленький зеленый мешочек. Он отобрал у Кэпа пачки, сбил их в стопочку, сунул в мешочек. Аккуратно запихнул на самое на дно, старательно обмотал конец мешка вокруг содержимого и бережно убрал сверток за пазуху. — Спасибо. Леха чуть не подпрыгнул. Уставился на Молчуна — открывшего рот впервые за все время. Но он уже опять отошел в тень и сосредоточенно оглядывал окрестности. — Редко, но метко, — прокомментировал Даня его откровение. — Да уж, «спасибо» — это еще очень мягко говоря, — пробормотал Кэп, глядя на Леху, — Хотел бы я еще знать, как ты узнал, что они пройдут здесь и сейчас… Скальная стена едва выступила над горизонтом — черная беззвездная полоса над вершинами дюн, — а уже приветствовали. Рев вертолетного винта растекался далеко по пустыне. Вертолет ходил туда-сюда вдоль стены. Но не над самой стеной, а все дальше от нее. Все сильнее отклоняясь в пустыню… Не похоже, что патрулируют. Больше похоже на то, что что-то ищут. Или кого-то. Ждут… Шум винтов стал громче, приближаясь. Налетел ветер. На дюне впереди вспыхнуло пятно света. Конус света бил откуда-то сверху. Луч прожектора налетел на Леху, ослепляя, а сверху навалился рев. Леха невольно поджался, поближе к надежному песку… Луч прожектора проскочил дальше, через миг вернулся. На этот раз держал дольше. Леха совладал с нервами. Побежал дальше к скальной стене, куда и направлялся. Скорее всего, ищут не бычка… Харон несколько поторопился заметать следы. Без серег-триггеров ни сатир, ни Клык не могут вызвать программу с картой. Не знают, что творится в игре, и уж тем более не могут выходить на форум, чтобы сообщать об этом немцам. Теперь тевтонцы знают только то, что видят сами, — ну и еще, возможно, то, что другие игроки рассказывают в чатах-форумах… Луч прожектора скользнул в сторону, рев чуть ослабел — вертолет пошел дальше. Прислушиваясь к слабеющему гулу, Леха добежал до стены. Привычно выкрутил шею почти на четверть оборота и сунулся в расщелину. В полной темноте тропинка нырнула вниз, помогая спуститься, вынесла по другую сторону расщелины. Прямо к сатиру, нетерпеливо прохаживающемуся по осыпи. — О, рогатенький! — обрадовался он. — Наконец-то! Леха уставился на эту козлиную рожу. Кажется, даже усмехнулся краешком губ….. Воистину, наглость — второе счастье! Но сатир ни о чем таком, кажется, не задумывался. Крутился вокруг, чуть не приплясывая от нетерпения. Дернул подбородком на звездное небо, на Полярную звезду, на ковш Малой Медведицы возле нее. — Слушай, ты можешь определить, сколько сейчас времени? Точно. Леха хмыкнул: — А сколько надо? Сатир поморщился, но тут же выдавил улыбку. Радостную и почти лучезарную — если бы не сточенные и гнилые зубы. — Час… То есть два. У нас два, а у них час дня. Хирурги должны приехать. Мне кажется, уже пора бы. Ну ведь есть же два после полуночи, а? — Он опять дернул подбородком на звезды. И замер, прислушиваясь. Далекий гул вертолета выпрыгнул из-за скальной стены, наполнил ревом винтов всю долину. По звездному небу скользнула черная туша вертолета, прошла к озерам, сбрасывая скорость и снижаясь. Там немцы разбили полноценную базу. Запустили портативный генератор, расставили фонарики. Оранжевый свет отражался в низких тучах, в зеркалах озер, превратив кусок долины в какую-то пустынную декорацию, в центре которой ровные штабеля ящиков, ряд джипов, две вертушки… Вот и третья прилетела. Вертолет плюхнулся на гальку, из него выпрыгнули два немца. Тут же из палатки к ним выскочили двое остальных. Вся команда в сборе. — Чего это у них? — Сатир обернулся к Лехе. Дернул головой на расщелину. — Ты там бегал, в пустыне. Чего там? Случилось че… Сатир не договорил. Осекся на полуслове, а козлиная морда осветилась радостью. На этот раз искренней. Небеса разверзлись. Будто это было не небо, а темные занавесы с блестками, а за ними — еще одно небо, настоящее, на котором сияет солнце. И эти занавесы заколыхались, и в щель между ними брызнул ослепительный свет. Вспышка окатила всю долину, и еще раз, и еще… На миг стало темно — и вдруг перед Лехой и сатиром возникла светящаяся лестница. Одним концом почти уперлась в камни, а второй уходит высоко в небо. Лестница пропала — и тут же вспыхнула вновь. Мигнула несколько раз, словно не прогревшаяся люминесцентная лампа, — кажется, даже слышно характерное звяканье. И, наконец, засияла ровным солнечным светом. Теперь уже не пустая. Далеко-далеко вверху, откуда-то из-под самого неба, спускалась фигура в золотистой тунике. Кто-то с длинными черными волосами, с маленькой бородкой, мягкими чертами лица — и всепонимающими глазами… Леха поморщился. Даже здесь не удержались от тупых наворотов! Хотя… Чего еще можно было ждать от закрытого акционерного общества со скромным названием «Заветами Иеговы»? Только так. Каждому грешнику, кровью искупившему свою вину, — по тропинке в светлое будущее… — Ну, это за мной, — деловито пробормотал сатир, все разглядывая лестницу и недоверчиво ухмыляясь. Кажется, до сих пор не может поверить, что это не сон, что в самом деле через какие-то минуты выберется отсюда — навсегда. Он нерешительно шагнул к лестнице, но остановился. Оглянулся на Леху. — В общем, не держи зла, рогатый. Так уж получилось. Все мы, как можем, покупаем свою лестницу в небо… Леха мрачно разглядывал его. На красивости потянуло гада? Да, когда своя шкура в безопасности, тут, наверно, и на философские думки может пробить….. — Ну, будь, — сатир махнул Лехе рукой. — Пора мне… Всего тебе, рогатый, короче. Извини, если что не так. — Легкой смерти, — отозвался Леха. Сатир сморщился, еще раз махнул рукой — на этот раз и не поймешь, то ли прощался, то ли просто отмахнулся, чтобы не портили праздник. И развязной матросской походочкой зашаркал по щебенке к лестнице. Чем ближе к лестнице, тем уверенней и быстрее. Совершенно не оступаясь на предательских камешках. Вот уже до первых ступеней лестницы ему десять шагов, пять… Движения сатира стали медленнее, еще медленнее, еще… Поднятая нога так и зависла в воздухе, будто сатир вошел во что-то невидимое, но очень густое. Сатира сковало, на миг он совершенно замер — и опять стал двигаться. Только не вперед, а назад. Невидимая преграда остановила его, натянувшись под его напором, а теперь упруго распрямилась. Сатира плавно, но уверенно отодвинуло на шаг назад. Он зашатался, но устоял. Помотал головой, словно прогонял наваждение. Поглядел на лестницу, себе под ноги. Пытаясь понять, что же его остановило. Или показалось? Шагнул вперед — но его опять отодвинуло назад. — Не по-онял… — протянул сатир. Отступил на несколько шагов и резко рванул вперед. С короткого, но мощного разбега. Продрался чуть дальше, чем в первый раз, а потом… На этот раз его швырнуло далеко назад, метров на двадцать. Сатир кубарем пролетел по камням, взвизгивая от боли, и шмякнулся о валун. Плюхнулся на щебенку. Кое-как приподнялся на руках, подтянул под себя ноги, сел, не вставая с щебенки. Ошалело помотал головой. Глянул влево — туда, где начинался Блиндажный лес. Думает, не сбегать ли к Клыку — выяснить, как правильно ходить по лестницам в небо? Ну-ну… Леха хмыкнул. Сатир глядел на лес, выискивая над раскорячицами Блиндажного леса еще одну лестницу — такую же, для Клыка… Глядел — и его челюсть медленно отваливалась. Никакой лестницы над лесом конечно же не было. Ни над опушкой, ни дальше. Нигде над лесом не было. Медленно, как после нокдауна, сатир обернулся к Лехе и, не задерживаясь взглядом, дальше — к югу. Туда, куда убегала скальная стена, переходя в горы. В горы, полные изумрудов, которые охраняют гарпии… Леха тоже поглядел туда. Да, она была там, далеко-далеко. Тонкий светящийся штрих на черном небе, одним концом уходящий куда-то за скальную стену, а вторым растворяющийся далеко в небе… — Это она… — Сатир перевел потрясенный взгляд на Леху. — Это она?! Она тебе помогла сделать копию программы?! А теперь… Сатир замолчал, медленно крутя головой. Переводил взгляд с одной лестницы на другую. Недоступные ни ему, ни Клыку. И снова уставился на Леху. Леха медленно кивнул. Да, Алиса. Лиска, рыжая умница. Час назад, когда Харон закончил дежурство, в базе данных на заключенных случился еще один маленький сбой. Третий рукотворный сбой за этот длинный день. И на этот раз — последний. Окончательный. Леха пошел к лестнице. Разум говорил, что все в порядке, что теперь-то уж точно, но какой-то глумливый чертик в глубине души шептал, что это «точно» было уже столько раз здесь… И может быть, это всего лишь еще одна дикая случайность, и это только кажется, что лестница твоя, но попробуешь к ней подойти, и тебя отшвырнет прочь так же, как и сатира… — Она… — все бормотал сатир. Он опять уставился на далекий светящийся штрих между землей и небом. — Но как же… Я же сказал Харону вычистить не только нас с Клыком… Сказал всем уркам шкурки почистить, чтобы ни у одной сестры по серьгам не осталось… Он же всех вычистил, сказал. Все аватары на триггеры проверил… Сатир перевел потрясенный взгляд с далекой лестницы на Леху. Леха остановился — теперь можно. До лестницы всего пара шагов, а никакой невидимой стены нет и в помине. Как и должно быть. Глумливый чертик унялся. — Он же всех вычистил, сказал! — крикнул сатир, будто обвинял Леху. — Всех!!! — Как оказалось, можно перенести триггер с аватары на местность, — пожал плечами Леха. — Подправить один камешек в стене… — Кур-рица др-раная… — зашипел сатир сквозь зубы. Руки сжались в тугие кулачки. Он снова глядел на далекую лестницу у Изумрудных гор, и его всего трясло. — Курица драная!!! — Она только базу данных подправила, — скромно сообщил Леха. — А к нужному камешку ее я привел. — А?… — Сатир отлип от далекой лестницы и медленно перевел взгляд на Леху. — Что? Ты?… — Именно. — Так это… — Брови сатира медленно пошли вниз. Кажется, до него все-таки дошло. — Так это… ты? Ты все придумал?! — У меня были хорошие учителя… — Сука!!! Сатира как пружиной подбросило. Он вскочил и метнулся на Леху. — Убью!!! Подскочил, взметнув ручонки со сжатыми кулаками… и невидимая преграда отбросила его прочь. Сатир вскочил и опять бросился на Леху. — Убью, падла! На куски порву! Леха отвернулся от него — к лестнице. Шагнул к ней и снова остановился. За спиной застучали камни — сатира вновь отбросило прочь. Но он не сдался. Вскочил и снова бросился вперед — чтобы снова отлететь… Стучали по щебенке копыта, сыпались визгливые ругательства. Сатир все штурмовал невидимую стену. Раз за разом таранил ее — и раз за разом отлетал обратно. Невидимая ладонь брезгливо отшвыривала его прочь… Ступени светились ровным светом. Самая нижняя повисла над камнями без опоры — такая тонкая, что сбоку просто невидимая. Совершенно плоская. Леха с опаской поставил на нее копыто, перенес вес… а ничего, держит. Ступень как ступень. Крепкая. Вот только ступеньки узкие и крутые. Слишком круто идут вверх, чтобы по ним мог подняться здоровый бык. Тогда Леха развернулся боком, поставил на первую ступень одно переднее копыто и одно заднее. Да так и пошел — бочком, бочком… Все выше и выше, навстречу золотистой хламиде и кроткому взору. В самое небо. |
||
|