"Голая королева" - читать интересную книгу автора (Гармаш-Роффе Татьяна Владимировна)Глава 30Солнечные блики скользили по парку, по дорожкам, по скамейке, на которой сидел Алекс, и он блаженно жмурился время от времени. Лину что-то не видно сегодня, она совсем не появлялась из-за угла корпуса, но это и неважно: завтра они встретятся! Завтра. Пройдет сегодня, и они встретятся! Он ей скажет: здравствуй, жена. Нет, не надо «жена», она к этой мысли еще не привыкла. Он ей скажет: здравствуй, Лина, моя любимая, моя дорогая, моя ненаглядная… Нет, он, естественно, так не скажет, он скажет просто: здравствуй, Лина. Меня зовут Алекс. Я твой муж. Нет, про мужа тоже не надо. Только: меня зовут Алекс. Или – Александр? Значит, так: здравствуй, Лина… Может, лучше Алина? Вдруг ей не нравится – Лина? Вот так: здравствуй, Алина, меня зовут Александр. Сухо как-то, холодно… А как? Как же?! Никогда не думал, что такие простые слова так трудно сказать! «Здравствуй, Алина. Как дела?» …Цветы принести? Конфеты? Он их и так каждый день передает, и шоколадное печенье, ее любимое… Может, фотографии принести, их фотографии, из прошлой жизни? Нет, это потом, если она сама захочет… Сбрить бороду? Надеть костюм? Нет, он придет, какой есть. Какой есть теперь, сейчас… Здравствуй, Алина, я Алекс. Или все-таки Александр? Нет, вот как. Привет! Все в порядке? Идиотизм. Полный идиотизм. Знакомиться с собственной женой, не знать, что ей сказать, как ей сказать! Ерунда, нечего усложнять. Все очень просто: привет, меня зовут Александр, но ты можешь называть меня Алекс. Мы были когда-то друзья, ты знаешь? Вранье, мы не были друзья. Мы не были друзьями, мы не были любовниками, мы не были даже мужем и женой – мы были супругами. Какое слово неприятное, ну просто невыносимое слово! Зато теперь все будет по-другому, все должно быть по-другому! Но с чего же начать? Привет Алина, это я. Кто такой «я»? Такой вот «я», как ни в чем не бывало? Это фальшиво! …Здравствуй, Алина. Ты знаешь, мы с тобой женаты, и я твой муж, но тебя это ни к чему не обязывает, не думай. Я понимаю, что ты меня не помнишь, и не хочу тебе навязываться. Давай мы пока с тобой попробуем просто познакомиться: меня зовут Алекс… Вот так уже лучше. Cлишком длинно, правда, но зато просто, искренне – это то, что я действительно чувствую, надо быть самим собой, как Кис говорит… И он прав, черт возьми, он прав! Только это почему-то удивительно трудно. Чтобы быть собой, нужно проделать работу над собой. Смешно. …Попробуем просто познакомиться: меня зовут Алекс, Алекс Мурашов… Может, Саша? Когда-то Аля хотела называть его Сашей. Ей казалось претенциозным его имя на западный манер: Алекс. Но он привык к нему. Он не чувствует себя Сашей. Именно Алекс, и никак иначе. Так что же делать? Да ничего! Если быть собой – так быть! Он Алекс, и так он и назовется. …Твоя фамилия, как ты знаешь, тоже Мурашова, но если ты предпочитаешь, то можешь носить свою девичью фамилию: Дементьева… Это, может, для нее не имеет никакого значения, какую фамилию носить, но важно дать ей понять, что у нее есть выбор, что она свободна, что никто ее ни к чему принуждать не будет. …Я тебе скажу честно: мне очень хочется тебе понравиться, но я не знаю, как. Я не знаю, что тебе сказать, и чувствую себя довольно неловко, но я очень рад, – нет, я счастлив, что я тебя вижу… Я думаю, ты тоже чувствуешь себя довольно неловко, но ты не стесняйся: может, ты хочешь что-нибудь спросить… – Извините, пожалуйста, – выдохнул ему в ухо приглушенный женский голос, – вы не могли бы мне оказать любезность? Алекс открыл зажмуренные глаза, солнце больно ударило в самое их дно. Перед ним, чернея против света, слегка наклонившись к нему, стояла тонкая женская фигура – странно, он даже не слышал шагов! Он потер глаза и снова раскрыл их… Бог мой, это была Лина!!! Лина, она! Стояла, слегка наклонившись к нему, и заглядывала в его лицо, воздушные пряди ее волос почти касались его щеки, ее фиалковые глаза нетерпеливо изучали его – не может быть! Но это она, она, она! – Вы меня слышите? – настойчиво позвал ее голос. «Вы». Это он – «вы»… В горле больно застрял комок, тело пригвоздило к скамейке. Усилием воли Алекс заставил себя улыбнуться, по возможности непринужденно: – Да, слушаю вас… – Я вас разбудила? Вы, кажется, спали? – Нет-нет, так… задумался. Чем могу быть полезен? – Вы не могли бы… – она запнулась, – вы не могли бы выйти со мной через ворота больницы, как будто мы вместе? – решительно закончила она. Алекс лихорадочно соображал, как он должен вести себя: чтобы быть естественным, чтобы она не догадалась, что он ее знает… Вести себя так, как вел бы на его месте мужчина, который бы не был ее мужем, – сумасшествие, и только! Он ей улыбнулся, понимающе кивнул: – Отчего же не мог бы? Могу. Прямо сейчас? – Прямо сейчас! – Пойдемте, – просто сказал Алекс и встал. Он приобнял ее за плечи, и они медленно двинулись по дорожке в направлении ворот. Он чувствовал, как под его рукой было напряжено ее тело. «Что бы это значило? – пытался понять он. – Она сбегает из больницы? От меня? Чтобы не встречаться со мной завтра?» Оставив позади ворота больницы, уже за углом, она высвободилась из-под его руки. – Спасибо. Вы меня очень выручили. Мне нужно… навестить подругу, и я боялась, что мне не разрешат уйти. Это глупо, может быть, но я так подумала… Впрочем, вам это, должно быть, неинтересно. Спасибо еще раз. – Она повернулась, готовая уйти. Куда?! Куда она пойдет? Нельзя ее отпускать, надо что-то придумать, скорее! Что сказать? Взгляд его упал на проталкивающееся в пробке такси. – Лучше это делать на машине, – внезапно произнес он. С улыбкой произнес, хотя внутри все дрожало и челюсти почти сводило от нервного спазма. – Делать – что? – обернулась к нему Лина, изогнув брови. – Сбегать из больницы. Вполне непринужденно получилось, неплохо. – С чего вы взяли, что я сбегаю? – нахмурился ее лобик. Его машина, новый «Мерседес», стояла недалеко, в пятидесяти метрах, но слишком дорогая машина, слишком шикарная, подозрительная. Кто знает, что ей в голову может прийти… Нельзя давать ей время на размышление. – Такси! – крикнул он, отчаянно размахивая рукой. – Такси! Такси выползло из ряда и встало перед ними. Алекс открыл дверцу: – Садитесь. Она поколебалась. Она обернулась на здание больницы. И села в такси. …Такого с ним никогда еще не было, никогда в жизни. Сердце билось будто в голове, во всяком случае, стук его стоял в ушах, и даже сами уши, казалось, дергались в такт этому стуку. Смешно, но это было так. Вдобавок ко всему у него дрожали руки, и он их засунул в карманы джинсов, чтобы Лина не заметила. Сейчас шофер спросит, куда ехать. Она наверняка не знает куда. И он, он тоже не знает – куда. Что-то надо придумать… Шофер обернулся: – Куда ехать? На лице Алины отразилась беспомощная растерянность. Алекс глянул на нее и сказал водителю: – Поезжайте в центр, мы выберем по дороге какое-нибудь кафе и остановимся. – И ободряюще улыбнулся Лине. Такси тронулось; мир тронулся и поплыл за окном; сознание Алекса понеслось, захлебываясь и теряясь в волнах невероятности. Все начиналось сначала, не на шутку сначала: опять они встретились случайно, неожиданно, непреднамеренно; опять она не знала, ни кто он такой, ни как его зовут; опять он вез ее в кафе с тайным намерением не упустить, понравиться, начать отношения – как тогда, когда они впервые встретились в его издательстве. Все сначала, снова сначала… Мир кружился вокруг, замыкаясь в себе самом затейливой лентой Мебиуса; совпадали начала и концы; между плоскостями не было границ, и измерения сняли свои запреты; время схлопнулось, пожрав без остатка три года, разделявшие тогда и теперь; такси пробиралось в заторах; Алина молчала; сердце гремело, и руки его дрожали. Только в кафе Алексу удалось совладать с собой. Он заставил себя успокоиться, расслабиться, унять нервную дрожь. Он пока еще не придумал, о чем и как говорить с ней, и они молча пили – он кофе, она апельсиновый сок, – лишь изредка обмениваясь беглыми, ничего не значащими улыбками, когда встречались глазами. У нее был рассеянный вид, она с любопытством рассматривала окружающую толпу, Алекс украдкой рассматривал ее. Лина похудела, была бледной – сказывалось время, проведенное без солнца, в больнице, в коме; остриженные в больнице волосы уже успели отрасти, но были все еще коротки по сравнению с ее обычной прической – это ее молодило и как-то меняло, он не мог уловить как. Но ей шло. Ей шло все: худоба, бледность, стрижка; великоватые для нее теперь джинсы, которые она туго затянула в поясе, новые очки, которые Алекс ей сам заказывал, – удлиняясь немного к вискам, они придавали ее глазам загадочное, кошачье выражение… Он извинился и направился к туалету, немного боясь, что она за это время уйдет, исчезнет, как мираж. Но ей в принципе было некуда идти, он отдавал себе в этом отчет и потому решился оставить ее ненадолго одну – нужно было срочно сделать звонки. Стоя рядом с туалетом, Алекс достал свой сотовый и набрал номер, вытягивая шею, чтобы видеть Алину, на месте ли она; но она никуда уходить не собиралась, она сидела спокойно и разглядывала с детским любопытством всех подряд. – Андрей! Мне твоя мастерская нужна! Погоди-погоди, ты мне вопросы не задавай, ты слушай! Нет, без тебя, ты должен оттуда смотать! Найди что хочешь, я тебе все оплачу. Не знаю, на сколько, видно будет. Никакого завтра, Андрюша, – сейчас, сию секунду! Что хочешь, как хочешь, бери такси, бери грузовик, что угодно, хоть самолет, но чтобы через сорок минут тебя там не было! Какие шутки, Лина со мной, понимаешь?! Потом объясню. Конечно, не узнаёт, она же меня не видела после комы… То-то и оно!.. Выручай, старик, прошу тебя. Ключ под коврик, как раньше, а? Спасибо, ты настоящий друг. Алекс разъединился и набрал номер доктора Паршина. Никакой тревоги, к счастью, не было, все думали, что Лина все еще гуляет во дворе. Он коротко объяснил ситуацию. – Что ж, для вас, может быть, это и шанс, – недовольно сказал доктор. – Но я бы предпочел… Впрочем, как хотите, теперь от меня мало что зависит. Держите меня в курсе. Алекс пообещал ему уладить все формальности завтра же и повесил трубку. Как хорошо, что это частная, платная – и весьма увесисто платная, больница! По крайней мере, в ней-то клиент всегда прав. Он вернулся уже спокойный, уверенный в себе. Алина ему улыбнулась – вежливо так, без особого интереса. Ничего, не страшно, теперь он знал, что делать. – Вы тут без меня не скучали? – весело спросил он. – Ну как вам сказать… – Так и скажите: не скучала. Я не обижусь. – Алекс сел на свое место. – Вы не обратили внимания на одну невероятную вещь? – Нет, – настороженно глянула на него Алина. – На какую? – Мы с вами уже час как вместе находимся и до сих пор друг другу не представились! – А, да? Действительно… – Меня Андрей зовут. Андрей Макеев. – Меня – Алина. – Пауза. – Мурашова. – Какое красивое имя! А как вас зовут друзья? – Друзья? – беспомощно переспросила она. Не могла же она признаться, что не помнит! Ни друзей, ни как они ее звали… Да и вообще – были ли у нее друзья? – Ну да! Какое из уменьшительных вы предпочитаете? Аля? Лина? Или вам больше нравится, когда вас зовут полным именем: Алина? – Нет, отчего же… Лина… Это красиво – Лина! Правда же? – Совершенно с вами согласен. Я могу вас так называть? – Пожалуйста… Маленькая шоколадка, поданная с кофе, плавилась возле его чашки. – Я не ем шоколад. Хотите? Уж кто-кто, а он-то знал, что она обожает шоколад! Аля взяла, развернула, слизнула с фольги обмякший прямоугольничек. – Я еще кофе возьму. Взять вам? – Нет, спасибо. – Сок? Что-то другое? Бокал вина? – Нет… Да, сок, пожалуй, апельсиновый. Спасибо. Он тянул время – давал Андрюше возможность собраться и освободить мастерскую. Она тоже не торопилась – ей некуда было торопиться. Она совершенно не представляла, что она будет делать потом, когда этот любезный человек ее покинет – не будет же он, в самом деле, с ней целый день возиться! Но ей не хотелось об этом думать; тут было хорошо, на террасе кафе, под еще теплыми лучами вечереющего сентябрьского солнца. Оказалось, что это не так уж страшно и даже интересно разглядывать кафе, людей, машины, – она все это помнила, она это все не забыла, нет! Только как будто она все это видела давно, в детстве, или в другой стране… Принесли еще кофе и еще апельсиновый сок. Алекс протянул ей вторую шоколадку – Алина не отказалась. «…Потом солнце сядет, наступит ночь, – думала она, разворачивая золотую бумажку. – Куда она пойдет? Денег у нее с собой не было вообще. Может, рассказать все этому Андрею, попросить помощи? Одолжить денег? Но с какой, собственно, стати? Он даже за ней не пытается ухаживать. Хотя, если подумать, а что он тут делает с ней, вдвоем, вот уже больше часа? Наверное, она ему интересна… Ну и что я буду ему рассказывать? Меня, может, уже милиция ищет! Глупо было сбегать. Куда теперь идти, что делать… А оставаться было бы не глупо? Ждать, когда ко мне вернется память и когда за мной придет милиция? Или ждать, пока за мной придет Муж? Я была права, что не хотела его ни видеть, ни вспоминать! Он такой, такой… – Алина поежилась, – такой неприятный!.. А вдруг он ее обманул? А вдруг это все неправда: преступление, милиция, суд? А зачем ему ее обманывать, собственно?..» Странная вещь – амнезия. Андрей посмотрел на часы, и Алина уловила этот жест. «Все, сейчас он уйдет. У него дела, конечно. Или семья. Жена, дети». Ей вдруг стало страшно, что он оставит ее одну. Этот чужой ей Андрей был единственной зацепкой в мире незнакомых людей, из которых самым незнакомым и самым чужим ей была сама она. Она шевельнулась, показывая свою готовность с ним попрощаться, не задерживать его, не навязываться. – Ну что, поехали? – спросил Андрей деловито. – Куда? – опешила Алина. – Ко мне. – То есть? Вы что решили?.. – Ничего я не решил. Просто вам больше некуда идти, не так ли? – Неправда! Есть куда!.. – Ну-ну. Он замолчал, Алина хмуро смотрела на него, не осмеливаясь его спросить, откуда он знает, как он догадался, что ей некуда идти… – Вы меня боитесь? – спросил дружелюбно Андрей. – С чего вы взяли? – Не бойтесь, я смирный. Я не ем маленьких детей. И худеньких – тоже не ем. Так что пока вы не подрастете и не растолстеете, вы в безопасности. Она улыбнулась с облегчением. В конце концов, если даже она согласится ехать к этому, в общем-то, симпатичному Андрею, риск будет не больше, чем если она откажется и останется одна, ночью, без друзей, без адресов, без денег, в этом большом и красивом, чужом и опасном городе Москве. |
||
|