"Жара в Архангельске" - читать интересную книгу автора (Оливия Стилл)40Аня, кое-как выпроводив из своей спальни Хром Вайта, легла в постель и моментально вырубилась. Она так устала от всех этих треволнений последних дней в Архангельске, что спала без задних ног, когда услышала сквозь сон, как кто-то вошёл в спальню и плюхнулся к ней в постель. "Опять Хром Вайт лезет… – пронеслась мысль в её сонном мозгу, – Надо было дверь на ключ запереть…" Однако открыть глаза и выгнать из постели Хром Вайта у неё не было никаких сил – сон сковал её настолько, что она не могла даже пошевелить ни рукой ни ногой. – Анго! – прошептал над её головой чей-то до боли знакомый голос, – Анго, ты спишь или нет? Аня вздохнула и открыла глаза. Кто-то обнимал её, но это был не Хром Вайт. Спросонья она инстинктивно прижалась к тому, кто её обнимал, пока не проснулась окончательно. – Салтыков? – удивилась она, придя в себя, – А где же Олива?.. – Там, – коротко ответил он, – Она меня задрала. – Только не говори, что вы опять поругались и она собирает вещи! Я уже хуею тут от всех вас – приехала отдохнуть, называется… – Ну и пусть катится! – отрезал Салтыков, – Опять мне истерику закатила. Ещё один такой концерт – и я прямым текстом отправлю её нахуй! Пусть закатывает истерики своей мамочке. – Да что у вас опять случилось-то? – Ничего не случилось. Очередной её заёб, – злобно пробормотал Салтыков, – Я работаю, устаю как чёрт, не хватало ещё домой приходить и всякие истерики выслушивать… – Да, человек совсем не сахар конечно… – задумчиво произнесла Аня. Олива стояла босиком под дверью спальни и старалась вслушаться в то, что происходит по ту сторону двери. Но пока ничего интересного там не происходило – она даже не слышала о чём они говорили, к тому же ревнивое любопытство перевешивал страх быть обнаруженной. – Интересно, что она щас делает? – шёпотом спросила Аня. – Наверно стоит под дверью и подслушивает, чтобы поймать нас на месте преступления, – Салтыков, усмехнувшись, поцеловал Аню в губы, – Щас каак ворвётся сюда с криком "Сдаваться всем!!!" и уложит нас очередью из пулемёта. Вот так: ты-ды-ды-ды-ды-ды-дыщщщ! – У неё разве есть пулемёт? – усмехнулась Аня. – В жопе у неё пулемёт! Весь этот диалог, естественно, происходил шёпотом, но последние фразы не удержали их от хохота. Издевательский смех достиг ревнивого уха Оливы и она, не выдержав, распахнула двери. Смех моментально оборвался: Салтыков, притворившись уставшим и оскорблённым, демонстративно отвернулся на другой бок. Олива не нашла ничего сказать, просто молча развернулась и вышла из комнаты. Через некоторое время вслед за ней, кутаясь в шёлковую комбинацию, вышла Аня. – Знаешь что, не валяй дурака, – сказала она, – Кончай эти свои истерики. Иначе он тебя нахер пошлёт. Оливе хотелось спать. Она ничего не ответила, только легла в пустую постель в гостиной и натянула до носа одеяло. "Ладно… – обессиленно подумала Олива, уже засыпая, – Я, наверное, действительно погорячилась…" – Она уже спит, – сказала Аня Салтыкову, вернувшись в спальню. – Спит? – Ну сходи, проверь. – Да с чего, Анго, я тебе верю, – Салтыков обнял её и, притянув к себе, поцеловал. Однако Аня выскользнула из его объятий. Салтыков, играючи, полез к ней снова. Аня захохотала и кинулась в него подушкой. – Анго! Возня на постели продолжалась. Аня хохотала, дразнила Салтыкова, однако в руки ему не давалась. – Ну Ааанго! – заныл Салтыков, окончательно выбившись из сил. – Чего тебе, Салтыкоффф? – Ну пусти… – Не-а. Салтыков отошёл к окну, чиркнул зажигалкой. Аня легла под одеяло. – Ты, между прочим, обещал подарить мне на Новый год Димку Негодяева, – напомнила она, – И не выполнил своё обещание… – Нуу, Анго, нафига тебе этот тормоз! Забудь ты о нём, он мизинца твоего не стоит. Дурак дураком… – Почему дурак дураком? – обиделась Аня. – Потому что упустил такую красивую девушку! Это лохом педальным надо быть, – Салтыков докурил и нырнул к Ане в постель, – Анго! Ты царица… За честь осыпать тебя золотом и бриллиантами я готов был бы работать день и ночь не покладая рук… – Оливу ты тоже обещал осыпать золотом и бриллиантами? – насмешливо спросила Аня. – Нет конечно! – выпалил Салтыков, – У неё внешность кухарки. А ты царица, Анго… Настоящая царица… – Однако кулон-то золотой ей подарил, а не мне, – заметила Аня. – Я тебе с бриллиантами подарю, в десять раз дороже. – Ох, и краснобай же ты, Салтыков! – Почему краснобай? – А что, не краснобай разве? Ты и Оливе мозги заплёл в своё время… – Да с чего я ей заплёл, – отмахнулся он, – Так, от нехуй делать с ней замутил… Я же не знал тогда, что встречу тебя, так бы я на неё и не посмотрел… – Ой да лаадно! – Анго, ну почему ты мне не веришь? – Учусь на чужих ошибках. Несколько секунд прошло в молчании. Салтыков как будто что-то обдумывал. – Анго, – сказал он, наконец, – А если бы я предложил тебе выйти за меня… ты бы согласилась? Аня опешила. Она ожидала всего, но только не этого. – Ты же уже делал предложение Оливе, – усмехнулась она. – Это была одна из самых больших глупостей в моей жизни. К тому же я был пьяный тогда, ничего не помнил. А она, конечно, уцепилась за возможность выйти за меня замуж и поселиться в Архангельске. Я уже вообще начинаю думать, что моя персона ей нужна только для того, чтобы из Москвы уехать… – Не совсем, – усмехнулась Аня, – Просто до тебя у неё никого практически не было. – Я знаю, – сказал Салтыков, – Сам убедился, насколько это запущенный случай. Аня закрыла глаза, делая вид, что засыпает. Она лежала на спине в одной короткой комбинации поверх одеяла и чувствовала на своём теле похотливый взгляд Салтыкова. Он, не отрываясь, смотрел на её вздымающуюся от дыхания грудь, на линии её бёдер, красивые, жадные до поцелуев губы, большие закрытые глаза, и чувствовал неотвратимое влечение к ней. Кровь шибанула ему вниз; он с трудом сдерживал себя, чтобы не взобраться на неё. Салтыков коснулся ладонью её волнистых волос – они были мягкие и шелковистые на ощупь, а не жёсткие как у Оливы. Не в силах более сдерживаться, он принялся жадно целовать это тёплое женское тело, пахнущее чуть-чуть духами La Costе. Аня не оттолкнула его в первую минуту и даже отвечала на его поцелуи. Салтыков отметил про себя, что она неплохо целуется, и что Оливе до неё далеко. Но как только он, заведясь по полной программе, попытался проникнуть в неё, Аня ловко выскользнула из его рук. – Анго! – взмолился он, – Анго, я люблю тебя, пожалей меня, Анго! У меня же там всё болеть будет… – А разве я имею на это право? – отвечала она, не прекращая, однако, дразнить его собой, – Пожалеть тебя в данной ситуации может пока только Олива. Ведь она будет твоей женой… – Не говори мне об Оливе, – отрезал Салтыков, – Она не будет моей женой. Я тебе клянусь! – Оливе ты тоже клялся, – парировала Аня. – Анго! – он жадно припал к её ногам, – Анго, Анго… Ну что мне сделать для того, чтобы ты мне поверила?! – Для начала избавить меня от двойственной ситуации, – отрезала она, – Я не смогу допустить никакой близости между нами до тех пор, пока ты остаёшься женихом Оливы. – А если я избавлюсь от Оливы… ты будешь со мной? – спросил Салтыков, целуя ей руки, – Да? Да? Скажи: да? – Посмотрим, – холодно отвечала Аня, – Пока это только слова. А слова ничего не решают. Салтыков озадаченно замолчал. Было ясно, что эту просто так голыми руками не возьмёшь. – Иди к себе, – сказала она, – Иди, а то я не высплюсь. Салтыков молча взял свою подушку и вышел из спальни. Сигареты не помогли ему снять напряжение и он, недолго думая, отправился к Оливе. Олива спала на диване, свернувшись калачиком. Салтыков в раздумье постоял над ней секунды две. Он ненавидел её, ему захотелось избить её, изнасиловать или как-нибудь ещё сорвать на ней свою злость. Мгновение – и он уже грубо стягивал с неё трусы, навалившись на неё сверху. – Что ты делаешь? Не надо… – слабо отбивалась Олива спросонья. – Надо, – отрезал Салтыков, – Раз ты моя будущая жена, то не ломайся, а привыкай к покорности! Раздвинь ноги! Ну? Олива послушно раздвинула ноги. Салтыков грубо вошёл в неё – даже не вошёл, а уместнее было бы сказать "трахнул". Она закричала от боли. – Не ори, сссука, – прошипел он, зажимая ей рот рукой. У Оливы из глаз брызнули слёзы. – Мне же больно… – Потерпишь! Было больно. Было пиздец как больно. Олива кричала не своим голосом, плакала, сжимала руки в кулаки, чувствовала как по лицу вместе со слезами струится пот, просила пощады. Салтыков не щадил её. – Раздвинь ноги! Ещё! Сильнее!! – Я не… могу… ай, мне больно!!! – Терпи, мелкий. Терпи… – Я прошу тебя… я тебя умоляю… – Терпи… – Я умоляю тебя… Смилуйся! Пощади! Я прошу тебя… Выпусти меня, пожалуйста… – Терпи. Она кричала от боли. Салтыков зажимал ей рот рукой. Оливе казалось, что ей там рвут внутренности железным крючком, но она терпела. А он доводил себя до оргазма. Он кончил. Олива откинулась на подушки, глотая слёзы. Так прошёл её первый настоящий секс… – Что ты ревёшь? – спросил её Салтыков, – Теперь ты уже не девочка. – Мне больно… там… сильно… – Ну ничего, ничего. Он задремал. Олива, глотая слёзы, положила голову ему на грудь. Что ни говори, а свой первый раз она представляла себе несколько иначе. "Но раз уж так вышло, то всё, обратного хода нет… – подумала она, засыпая, – Он теперь может делать со мной всё что захочет, и я вынуждена буду всё терпеть, потому что я люблю его и не представляю своей жизни без него…" Где-то на улице опять завыла собака. "О, да что ж такое?! Что она всё воет, и в прошлую ночь выла… – в тоске заметалась Олива, – Беду накликает… А-а! Всё равно уже, хуже не будет, потому что хуже уже некуда…" |
|
|