"Жара в Архангельске" - читать интересную книгу автора (Оливия Стилл)39Проснувшись утром, первые две секунды Оливе казалось, что это обычное утро, и ничего особенного вчера не произошло, просто она легла вечером спать, а утром проснулась. Но по прошествии этих двух секунд страшная реальность ледяной волной накрыла её с головой. Олива резко встала и принялась паковать вещи. – Чёрт! Моя сумка осталась в той комнате, – чертыхнулась она, – Ань, если тебе не трудно, принеси мне оттуда сумку, она в кресле лежит. Я не хочу щас видеть Салтыкова, сама понимаешь… Аня, что-то ворча себе под нос, поднялась с постели и проследовала в ту комнату, где спал Салтыков и находилась сумка Оливы. Удушливый запах сигаретного дыма шибанул Ане в нос, как только она вошла в комнату. Салтыков лежал на диване, но уже не спал. – Анго! – шёпотом позвал он её. Аня молча взяла с кресла сумку Оливы и, проходя мимо дивана, на котором лежал Салтыков, собиралась было покинуть комнату, как Салтыков поймал её за руку. – Чего тебе? – Останься… – шёпотом попросил Салтыков. – Зачем? – Не уезжай сейчас… – Я бы с радостью, – вздохнула Аня, – Но Олива категорически настаивает на отъезде. – Она пусть едет, – сказал Салтыков, – А ты останься. Аня колебалась. Ей не хотелось сейчас уезжать из Архангельска. Во-первых, ей было страшно отправляться в дорогу после своего сна – Аня была очень суеверной. Во-вторых, из-за Димы – хотя, конечно, его поведение по отношению к ней было более чем странно, но вдруг?.. А если не получится с Димкой, то… – Ань, иди сюда! – крикнула Олива из коридора. Аня выдернула свою руку из рук Салтыкова и, не оглядывась, быстро вышла из комнаты. – Позвони Хрому, скажи, чтобы он пришёл, помог нам с тобой дотащить вещи до вокзала, – велела ей Олива. Аня позвонила Хрому, объявила чрезвычайную ситуацию. Хром сказал, что будет через двадцать минут. Вещи свои Олива уже собрала, и уже одетая сидела возле чемоданов и ждала Аню, которая как назло долго копалась и выводила её этим из себя. "Всё теперь кончено, всё, всё… – думала Олива, сидя у чемоданов, – Теперь куда? В Москву? В Москву… Что я там забыла? Кто меня там ждёт? Никто… Вот тебе и вся любовь…" Салтыков же маялся в своей комнате. Ему было муторно на душе – он, конечно, ожидал такого результата, и даже хотел, чтобы Олива уехала и развязала ему руки – тогда он мог, наконец, вздохнуть с облегчением, позвать приятелей бухать или же забуриться к Ленке и снять у неё напряжение, но наряду с ощущением сваленной с плеч горы Салтыкова засосали под ложечкой муки наконец-то проснувшейся совести. "Нехорошо получилось… – думал он, куря сигарету возле окна, – Нехорошо…" Он вышел из комнаты, послонялся по коридору и, тяжело вздохнув, направился в спальню девушек. Аня, сидя на корточках, не спеша доставала из тумбочки свои тюбики и флаконы с гелями и кремами. Олива же сидела, ссутулившись, в шерстяном свитере и джинсах на краешке постели; у её ног лежал уже собранный синий матерчатый чемодан. Даже не оглянувшись на Салтыкова, она продолжала сидеть с сутулой спиной и, уронив голову на руки, тихо шмыгала носом. Салтыков молча присел рядом с Оливой. Она не пошевелилась, только чаще зашмыгала носом и сильнее завздрагивала её спина. Эх, мелкий, мелкий, подумал Салтыков. Где ты, та Олива, что была год назад, когда мы познакомились вживую – весёлая, задорная, симпатичная? Где ты, Олива, что распевала Майклу летом серенады во дворе, сидя на самой верхотуре детской лесенки во всём белом, смуглая, с копной чёрно-рыжих волос, смелая и отчаянная? Где ты, красивая стерва с чёртиками в глазах, за одну улыбку которой я готов был полцарства отдать с Кремлём впридачу, я, который ничего так не боится, как высоты, прыгал в Москву-реку с Каменного моста? Теперь перед ним сидело, сгорбившись, и плакало что-то сырое, жалкое и некрасивое. Салтыков, пытаясь возбудить в себе жалость к ней, погладил её по спине, откинул с её лица мокрые пряди волос, но не почувствовал ничего, кроме гадливости – ему были противны и эти скользкие пряди волос, перепачканные соплями, и эта сгорбленная спина, и это опухшее от слёз красное лицо с сопливым носом и безобразно кривящимся от рыданий мокрым ртом. "В сущности, я ведь не люблю её!" – пронеслось в его голове. Олива кожей почувствовала, что противна ему, что его жалость к ней ничего уже не изменит в их отношениях. Она сбросила с себя руку Салтыкова и ушла в другую комнату. Раздался звонок в дверь. Олива кинулась открывать – на пороге стоял Хром Вайт. – Что случилось, Оль? После отношения Салтыкова, холодного и жестокого, полный сочувствия взгляд больших серых глаз Хром Вайта, такой незамысловатый, но полный искреннего участия и тепла вопрос "Что случилось, Оль?" защемил сердце Оливы. Она бросилась в объятия Хрома и, уткнувшись лицом в его грудь, зарыдала как ребёнок. Салтыков молча принёс чемоданы и, отдав их Хрому, так же не говоря ни слова, закрыл за ними дверь. Хром Вайт взял чемоданы и вместе с Оливой и Аней спустился вниз на лифте. Олива, не переставая громко рыдать на весь подъезд, даже не заметила, как вошли Кузька с Тассадаром. Столкнувшись в дверях с нагруженным чемоданами Хромом и обеими девушками парни недоуменно остановились. – Девчонки?.. – растерянно спросил Кузька, – Что такое?.. Почему она плачет? Хром, ты чего это чемоданы тащишь? Вас что, выгнали?.. – Почти, – невесело усмехнулась Аня, – Салтыков расторг помолвку и, грубо говоря, выставил её за дверь пинком под зад. – Но за что?.. – А это уж ты у него спроси, за что. Парни недоуменно переглянулись между собой. – Слушай, Тасс, ты чё-нить понимаешь? – Неа. А ты? – И я нет… Посовещавшись, парни решили подняться наверх, к Салтыкову. Аня и Олива остались ждать их в подъезде. Салтыков открыл дверь, как ни в чём не бывало пропустил приятелей в прихожую. Увидев вместе с ними Хром Вайта, даже не спросил его, где девчонки. – Слушай, Салт, чё у вас с Оливой? – напрямки спросил Кузька. – Она уехала в Москву, – ответил Салтыков сквозь зубы, – Кстати, Кузя, что там у нас насчёт движка для агтустуда, ты купил его или нет? – Нет пока, не купил, – отвечал Кузька, – Ты лучше расскажи, что случилось. Олива не уехала в Москву: она внизу стоит с чемоданами и ревёт в три ручья. – Да блин, Кузя, я не хочу говорить об этом. – Вы поругались что ли? – Да не поругались, – поморщился Салтыков, – Просто она сама приняла решение уехать. Я не стал её останавливать – хочет, нехай едет в Москву. – Аня вообще сказала, что ты её выгнал, – прибавил Тассадар. – Да не выгонял я её! Просто объяснил по-человечески, что мы не можем щас жить вместе. Ну не может же быть так, чтобы человек вообще нихуя не понимал! У нас ни кола, ни двора – ничего нет, я ей сказал об этом, попросил всего лишь подождать со свадьбой до тех пор, пока у нас не будет достаточно средств, чтобы жить вместе. К тому же у меня сейчас другие планы – я уже говорил вчера по поводу создания собственной проектной фирмы. Всё это я сказал ей вчера вечером, а она как ребёнок, ей-Богу… – Нет, Салт, ты погоди… – А чего годить-то? – разошёлся Салтыков, – Ну какой смысл в том, что она здесь останется? Чувства мои к ней прошли, в постели она ничего не может, характер у неё дерьмовый. Какой мне от неё толк? Работать она не хочет, да даже если пойдёт работать – кем она тут устроится без высшего образования, полы мыть в магазине? К тому же, квартиры у нас нет, будем всю жизнь мотаться по коммуналкам, потому что все доходы будут уходить на съём квартиры и прочую хуйню, вместо того чтобы копить на новую квартиру. Всем планам на будущее, карьере, да и вообще нормальной жизни придётся сказать "гуд бай", потому что я тогда не смогу себе позволить ничего из того, что я хочу, а вместо этого мне придётся погрязнуть в этом болоте вместе с ней, вот и будем ошиваться здесь как голодранцы подзаборные и сраться каждый день до тех пор, пока не разбежимся, а разбежимся при такой ситуации ну максимум через год, ибо или я не выдержу или она… А что она собирается делать потом? Уедет обратно в Москву? И какой смысл тогда было бы жениться? Я думаю, что человеку просто приспичило. Вариант со свадьбой во-первых, абсолютно не просчитан, во-вторых, не рентабелен, а в-третьих, не имеет никаких перспектив. – Ладно, пусть так, – сказал Хром Вайт, дав Салтыкову возможность высказаться, – Но если основной вопрос упирается в квартиру – почему бы вам не пожить у твоих родителей, например? У тебя же есть своя комната… – Без вариантов, – отрезал Салтыков, – Мои родители никогда не дадут на это своего согласия. Хром Вайт понял неуместность своей реплики и сконфуженно замолчал. – Короче говоря, ты с ней жить не хочешь, – подытожил Кузька. – Да, не хочу. – Но послушай, – включился в разговор Тассадар, – Её нельзя отпускать в дорогу в таком состоянии! Бог знает что ей придёт в голову с отчаяния – и это, между прочим, будет на твоей совести… – Анго за ней присмотрит, – отмахнулся Салтыков. – Я бы на твоём месте не был бы так спокоен, – возразил Тассадар, – Конечно, тебе решать, жить с ней или нет, но пусть она хотя бы уедет отсюда в нормальном состоянии. А то мы идём с Кузькой, слышим – ревёт белугой на весь подъезд. Тебе надо, чтобы о тебе говорили в городе как о подонке? – Мне плевать, что обо мне говорят в городе, – отрезал Салтыков. – Я бы на твоём месте не плевал. Уедешь ты в Питер или нет – ещё неизвестно, а жить здесь тебе, и пока ещё карьеру строить тебе тоже здесь. А от репутации тут не так уж и мало зависит, поверь мне. – И что ты предлагаешь? – насторожился Салтыков. – Я предлагаю замять этот скандал. Пока замять, – сказал Тассадар, – Спустись сейчас вниз, задержи их отъезд. Успокой её как-нибудь, верни в квартиру, уложи спать. У тебя есть дома какое-нибудь снотворное? – Нет. – Ну ладно, дадим ей водки, она уснёт. А дальше будем думать, что предпринять. Идея не очень понравилась Салтыкову, но другого выхода на данный момент просто не было, и он вместе с остальными немедленно спустился вниз. Истерический рёв Оливы был слышен даже на последнем этаже. Не дожидаясь лифта, парни ринулись вниз по лестнице. То, что они увидели внизу, повергло их в шок: Олива, отшвырнув сумку в сторону, грянулась со всего размаху на пол. Не прекращая громко реветь, она лежала ничком около лестницы и исступлённо билась башкой о заплёванный подъездный пол. Аня пыталась поднять её, но Олива отчаянно брыкалась и лягалась, сопровождая всё это оглушительным рёвом. Салтыков резко схватил Оливу за руку, дёрнул вверх и поднял её на ноги. – Уйди!!! Я ненавижу тебя!!! Ненавижу!!!!! – исступлённо орала она, пытаясь отпихнуть его от себя, – Ты хуже всех!!!!! Ты хуже Вовки, хуже Даниила даже!!! Они-то мне ничего не обещали, а ты!!!!! Я… я думала, ты лучше… А ты оказался… чудовищем… Олива пулей вылетела из подъезда, побежала куда-то, не разбирая дороги. Салтыков погнался за ней. – Что ты прёшься за мной? Уйди от меня!!! – Подожди, мелкий… Я хочу поговорить с тобой… – А теперь уже я не хочу с тобой разговаривать! Я тебе всё сказала. – Не понимаешь ты меня, мелкий… – А тут и понимать нечего. Олива присела во дворе на качели. Салтыков сел рядом на корточки. – Что тебе надо от меня? Мы расстались, всё. Можешь вычеркнуть мой телефон и номер аськи. Я уеду, и больше не отвечу тебе никогда… – Мы не расстались. – Я сказала, расстались, значит, расстались. Меня не устраивают такие отношения. Я не собираюсь жить непойми где и приезжать раз в полгода. Я не собираюсь ждать непонятно сколько времени. Этак можно вообще никогда не дождаться… – Я прошу тебя подождать полтора года. – Нет. – Ну хорошо, полгода! Всего лишь полгода, до лета! А летом ты приедешь. – Нет. – Ну несколько месяцев! Всего лишь несколько месяцев… – Нет, и торговаться со мной нечего. Ты не на базаре. Салтыков озадаченно замолчал. Вот ведь, блин, упёрлась как баран, подумал он. – Ты хоть понимаешь, в какое дурацкое положение ты меня поставил? – воскликнула Олива, – Что я матери скажу? Что жених меня послал? А начальнику на работе что скажу, когда буду забирать заявление об уходе по собственному желанию? А друзьям? Мало того, что ты мне всю душу растоптал… – Ну хочешь, я позвоню твоему начальнику и поговорю с ним? Олива даже рассмеялась. – Нет уж, спасибо. Мне твои медвежьи услуги не нужны. Да и вообще, твоё ли это дело? Это уже мои проблемы, не твои. Я хотела быть с тобой, я всё делала только ради этого. А тебе видимо это не нужно… Хотя чего я тут перед тобой распинаюсь?.. Правильно говорят: рассчитывать надо только на себя… Олива встала и пошла к подъезду, где возле чемоданов стояли Кузька, Тассадар, Аня и Хром Вайт. – Так, всё, берём вещи и едем, – сказала Олива. Однако никто с места не двинулся. – Вы чего?.. Олива попыталась схватить чемоданы. Парни выдернули сумки из её рук и запихали её в лифт. Она сопротивлялась, царапалась и вырывалась, но это было бесполезно. Они насильно отвезли её с вещами на седьмой этаж, втолкнули в квартиру, стащили с неё дублёнку и сапоги и уложили спать. – Ты лежи, лежи, тебе надо спать, – сказал Тассадар. – Вы что, издеваетесь надо мной?! Пустите, я сказала, что уеду, значит, уеду!!! – Тихо, тихо. Уедешь ты, уедешь, ты ложись спать, а мы с Аней тем временем съездим на вокзал за билетами. Привезём тебе билеты, и ты уедешь… Оливе показалась разумной эта мысль и она покорно дала себя раздеть и уложить в постель. Затем Хром Вайт принёс ей в пластиковом стакане выпить какой-то бурды, и она провалилась в сон. – Кажется, уснула, – шёпотом сказал Тассадар и все, тихонько затворив двери спальни, просочились в гостиную. Салтыков сидел перед ноутбуком и, обложившись технической литературой, демонстративно чертил в Автокаде. Ребята вошли и расселись вокруг стола. – Итак-с, начнём наш совет в Филях, – объявил Тассадар. – Я голодный как собака, – признался Кузька, – Анго, накрывай на стол. Время завтрака давно миновало. Аня принесла с кухни бутерброды, кальмаровый салат, консервированные овощи. Парни с жадностью набросились на еду. – Значит, так, – сказал Тассадар, покончив с завтраком, – Есть вариант: поехать сейчас за билетами для девчонок, но купить билеты в Москву не на сегодня, а, скажем, на послезавтра. За это время Олива сможет успокоиться… – Если ехать, то надо щас, – Кузька решительно встал с дивана, – Хром, собирайся, с нами поедешь. – Как? – растерялся Салтыков, – Вы все поедете?.. Анго, может ты останешься всё-таки? – Да не дрейфь, – Тассадар ободряюще хлопнул Салтыкова по плечу, – Пока мы будем отсутствовать, ты за это время объяснишься с Оливой. – Бесполезно, – Салтыков развёл руками, – Она ничего даже слушать не желает. – Да с чего, Салт, ну успокой её как-нить, наври ей чего-нибудь как ты можешь, – предложил Кузька, – Щас главное время потянуть; ну а мы привезём билеты как она просила, скажем, что на сегодня билетов не было, и шестого числа сплавим их в Москву… – Пожалуй, это вы здорово придумали, – одобрил Салтыков, – Действительно, не пропадать же квартире. Ребята уехали на вокзал, оставив Салтыкова одного в квартире со спящей Оливой. Он не рискнул пройти к ней в спальню, а сел снова за свои чертежи. …Олива проснулась перед самыми сумерками. В комнате кроме неё никого не было, да и в самой квартире было непривычно тихо. Она встала с постели и направилась было в гостиную, но там не было никого, кроме Салтыкова, демонстративно уткнувшегося в свой ноутбук. Олива прошла в кухню и села с ногами на широкий подоконник. Салтыков подошёл сзади и молча закурил. – Где все? – не выдержав, спросила она. – Ушли. – На вокзал за билетами? Салтыков ничего не ответил и только затянулся сигаретой. – Ты не беспокойся, я не стану здесь задерживаться, – сказала Олива, – Я сейчас же уеду, как только они привезут билеты. – А если на сегодня билетов не будет? – Тогда улечу на самолёте или поселюсь в гостинице. После всего случившегося оставаться здесь мне не имеет смысла, и всё теперь кончено… – Почему кончено? – Потому что кончено. Ты мне отказал? Отказал. Никакой любви с твоей стороны я к себе уже не чувствую, так какой смысл продолжать эти отношения… – Ты не права, мелкий… – Как это не права? Только не надо говорить мне, что мы могли бы остаться друзьями. Мы были друзьями до Питера, и я тебе говорила – не надо, я же знала, чем всё кончится. Ты не послушал. Заметь, не я к тебе первоначально полезла со своей любовью, а ты ко мне… – Да, но я тогда действительно не предполагал, какие будут трудности… – Трудности? – презрительно прищурилась Олива, – Ты трудностей испугался? Я не испугалась, а ты испугался! Какой же ты после этого мужчина?! И, кстати, это была твоя идея, чтобы я переехала к тебе в Архангельск! Я тебе ещё тогда давала время, чтобы подумать – ты сказал: я уже обдумал. Что ты, тогда не мог всё учесть? – Понимаешь, мелкий, тогда всё как-то проще казалось, чем теперь… – А что изменилось-то? Разлюбил? Может быть, другую встретил? Так бы сразу и сказал… – Нет, мелкий, я люблю тебя очень сильно, но любые чувства со временем теряют свою новизну и переходят в повседневность. Если мы будем жить вместе, быт окончательно убьёт нашу любовь… – Чушь собачья! – гневно выпалила Олива, – Как же люди женятся, рожают детей – почему-то они не боятся, что их чувства убьёт быт! Сказал бы уж прямо, что охладел ко мне – что я, не вижу что ли? – Называй это как хочешь, мелкий, – устало произнёс Салтыков, – Может, это и так, но я всё равно люблю тебя. Пусть не так, как летом и осенью. Но люблю! – Что-то я этого не вижу, – горько усмехнулась Олива, – Если любишь, так докажи это! Ты же прогоняешь меня, потому что тебе важней твой грёбанный бизнес, мещанское благополучие важнее для тебя, чем я! Тогда какая же это любовь?! – Помолчи, – оборвал её Салтыков, – Я думаю. Олива замолчала. Он с сосредоточенным видом смотрел в окно, что-то просчитывая в своём уме. Минут десять прошло в напряжённом молчании. – Ладно, мелкий, – произнёс он наконец, – Оставайся… – Ты так говоришь, будто делаешь мне одолжение, – сказала она, – Я уж теперь даже не знаю, верить тебе или нет, то ты одно говоришь, то другое… – Если бы не любил… Олива устало склонила голову ему на грудь и прерывисто вздохнула, как вздыхают очень маленькие дети после долгого плача. – Ладно. Только ты так больше не шути. В прихожей хлопнула дверь – ребята вернулись с вокзала. – Извини, на сегодня билетов не было, – сказал Тассадар Оливе заранее заготовленную фразу, – Мы смогли достать вам билеты только на шестое января. – Спасибо… – Олива растерянно взяла из его рук свой билет, – Но мы, это… помирились… Такого поворота событий Тассадар никак не ожидал. Он даже не нашёл, что на это сказать и растерянно посмотрел на своих товарищей. Кузька понял, что надо спасать положение. – И что, по-твоему, мы должны ехать обратно сдавать твой билет?! – деланно возмутился он, – Мало мы в очереди отстояли в кассу, целый день из-за вас потеряли! Это уже свинство! – Да-да! – воодушевился Тассадар, – А завтра опять поссоритесь, опять решишь уехать! У вас же семь пятниц на неделе – определитесь уже, наконец! – Спокойно, ребят, – сказал Хром Вайт, – Билеты сдавать мы не будем. Всё очень просто – Оля уедет шестого января с Аней в Москву, ведь наверняка у неё там ещё остались кое-какие дела, может не все вещи привезла с собой, да и Андрею, я думаю, надо некоторое время, чтобы подыскать им с Оливой съёмную квартиру по наиболее выгодной цене. А через недельки три-четыре, когда всё будет устроено, Оля окончательно переедет к Андрею в Архангельск. Предложение Хром Вайта было встречено дружными аплодисментами. – Браво, Хром! – воскликнул Салтыков, – Ты гений! – Ну что ж, я согласна, – вздохнула Олива, – Действительно, я ещё не всё привезла с собой из Москвы, да и рассчёт на работе надо будет получить… – Умничка, мелкий, – Салтыков поцеловал Оливу в губы, – А потом приедешь, и мы с тобой чудненько заживём… В прихожей опять хлопнула дверь и ввалились заиндевевшие с мороза Мочалыч, Флудман и Райдер. – Об чём базар? – наперебой загоготали они. – Да вот, устроили тут совет в Филях, – усмехнулся Тассадар, приветствуя приятелей за руку. – Сворачивайте ваши Фили, – приказал Райдер, – Девчонки, одевайтесь! Машина внизу ждёт. – Куда на этот раз? – удивилась Аня. – Как куда, в кино! Мы же договаривались на сегодняшний вечер… Однако попасть на "Иронию Судьбы-2" в этот вечер им не удалось. В фойе кинотеатра "Русь", куда ввалилась компания наших ребят, стояли длиннющие очереди в кассы. Кинозалы были переполнены: всем хотелось посмотреть только что вышедшую, но уже нашумевшую версию всем известного классического новогоднего фильма. – Бесполезно, – оценила ситуацию Аня. Компания разбилась на два лагеря: тех, кто во что бы то ни стало хотел попасть на фильм, и тех, кто не желал целый вечер стоять в очереди. Аня, Салтыков, Олива и Хром Вайт, отнесённые ко второму лагерю, начали прощаться. – Есть предложение, – сказал Райдер, – Устроить завтра девчонкам экскурсию в Малые Корелы. Саня отвезёт нас туда на машине. – Есть одно "но", – возразил Мочалыч, – Семь человек в машину не влезут. Придётся взять кого-то одного. – Берите Аньку, – распорядилась Олива, – Она ни разу ещё не была в Малых Корелах. – Анго, ты поедешь завтра с нами? – Почему бы и нет, – сказала Аня, – Заезжайте завтра с утра за мной на машине. – Ну, решено. …Вернувшись домой, Аня, наскоро приняв душ и пожелав всем спокойной ночи, ушла к себе в спальню. Олива и Салтыков, застелив постель в гостиной, молча легли спать. Но как только Олива закрыла глаза, реалии прошедших двух дней ужасом накатили на неё. – Скажи мне, – обратилась она к Салтыкову, – Скажи мне, ты не врал? Ты точно любишь меня? Ты точно хочешь быть со мной? – Мелкий, всё нормально… – пробормотал Салтыков в подушку, – Давай спать, мелкий. – Нет, ответь мне!!! – Олива порывисто села на кровати, – Ты… ты говорил вчера, что мы не можем быть вместе… чтобы я там нашла себе кого-нибудь… Как ты только мог говорить такое?! – Ну вот, опять! – поморщился Салтыков, – Оля, если ты бываешь не в духе, ты, пожалуйста, предупреждай меня об этом заранее. Тогда я буду спать в другой комнате. С этими словами он взял свою подушку и, оставив взвинченную до предела Оливу одну в постели, ушёл в комнату Ани. |
|
|