"Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века" - читать интересную книгу автора (Шубин Александр)

Из жизни киллеров

15 августа.

Прага.

Романов.

«Самые приятные выборы, в которых можно участвовать каждый день, происходят в ресторане. За его пределами обычно выбираете не вы, а выбирают за вас. И только здесь вы можете сделать заказ без опасения подпасть под законы о терроризме».

Это кулинарно-политическое изречение предваряло меню в ресторанчике на Кжеменцоза в Праге, оно проступало прямо на псевдодеревянном столе. Сергеич с Таней знали, что заказать. В ориентировке Пекки значилось, что через Финляндию в указанные Сергеичем сроки проезжало несколько людей, подозреваемых в причастности к заказным убийствам (разумеется, подозрения не были настолько обоснованными, чтобы их доказать). В некоторых случаях указывались адреса в Сети и способ сделать заказ, фото, особенности «почерка». К тому же теперь у них было фото подозреваемого.

Анализируя данные, Сергеич пришел к выводу, что «почерк» и маршрут, другие детали наблюдения Интерпола указывают именно на него. Сергеич не зря больше недели проторчал в библиотеке Шведской академии — одной из крупнейших мировых баз данных. Ему ассистировала Аника, в одночасье сделавшаяся любезной. О, эта дама знала толк в своем деле. Мало того что она предоставила ему множество возможных версий покушения в Полисе, которые, как это ни странно, снижали вероятность участия в этом деле Халифата. Аника раздобыла эксклюзивные данные расследования провокационного выстрела перед Ригсдагом. Выяснилось, что стрелял именно тот человек, которого они ищут, — Эрик Бергсон. Сергеич чувствовал, что, раскрыв тайну гибели Нестеровой, он обнаружит источник угрозы в свой адрес, заказчиков этой «охоты на экспертов».

Но доказательств против Бергсона не было никаких. Хорошо, можно проверить наиболее надежным способом — сделать заказ. Этот способ, неприемлемый для полиции (потом все равно ничего не докажешь), годится для частного сыщика, в которого и превратился Сергеич. Ответ пришел довольно быстро. Некто благодарил господина X за поздравления с праздниками и высказывал надежду, что они еще смогут славно погулять в Праге и выпить флековское пиво, закусив его печеным коленом.

Они прибыли в Прагу, где стали захаживать в многочисленные ресторанчики, заказывая это блюдо. Но выяснилось, что все не так просто. Там, где поили флековским пивом, не подавали «печено колено». И наоборот.

Такой недостаток сервиса был непонятен. Прага все еще держала марку кулинарного рая, несмотря на кризис и войну. Такова уж Чехия — страна-витрина. За свою историю она успела побывать восточной витриной Германской империи, северной витриной Австрийской империи, западной витриной Советской империи и снова стать восточной витриной Евросоюза. В наше время масок и имиджей чехи чувствовали себя в своей стихии. Упадок туризма, уже сжимавший костлявой рукой экономику дальних курортов, почти не повлиял на чехов. Их страна была расположена поблизости от европейских стран. Здесь можно было дешево поесть белковую массу, которая поразительно точно воспроизводила вкус мяса. И не только. В условиях кризиса и войны чехи почти полностью перешли на производство агропродукции собственными силами, причем наряду с гидропоникой использовались и старинные методы — разведение дичи с последующим отстрелом кровожадными (но не скаредными) туристами из стран, где охота уже была запрещена под вооруженным давлением партизан Гринписа. Таня даже стала уговаривать слетать в Мельник поохотиться, но Сергеич устыдил ее напоминанием о греховности бессмысленного убийства животных. Татьяна упиралась — это убийство не бессмысленное, поскольку мы сами же и съедим подстреленного кабанчика. Тогда Сергеич совершил педагогический маневр и начал рассказывать своей девочке, каким веселым и симпатичным был этот кабанчик, которого Таня собралась пронзить стрелой арбалета, как он будет визжать и агонизировать. Эта душераздирающая картина решила исход спора.

Итак, в многочисленных пражских кафе и ресторанах не встречалось только одно сочетание — печено колено плюс флековское пиво. Поиски привели к тому, что Романов отчетливо стал замечать за собой слежку. Видимо, клиент клюнул. Но лицо, которое ждал увидеть Сергеич, не мелькало.

Вскоре чета Романовых нашла то, что искала. Татьяна просто прошерстила сайты пражских ресторанов на словосочетание «печено колено». Выяснилось, что его подают на Кжеменцова. Таким же образом удалось установить, что флековское пиво подают в ресторанчике «У Флекова». Вместе два этих удовольствия не встречаются. Тогда Романовы зашли к Флекову и попросили пиво на вынос. Эта просьба повергла бармена в недоумение — почему нельзя выпить фирменное пиво здесь? Оказывается, у гостей из России есть родственник, который прикован к постели, но мечтает выпить флековского пива, о котором они так много ему рассказывали. История об этой рекламной кампании в России растрогала жреца изысканного напитка, и он предложил гостям фирменную кружку, в которую был помещен драгоценный нектар всего за тысячу крон (это около трехсот ватт по мировому курсу). Кружка была тут же заламинирована, чтобы пиво не пролилось по дороге в Россию.

Конечно, после этого гости уселись за стол и испили пиво сами, с интересом разглядывая немногочисленную публику. Естественно, Бергсона среди завсегдатаев не было. В углу шумно гуляли соотечественники. Два японца притулились в противоположном конце зала. Симпатичная дама в обтягивающем костюме цвета «хамелеон» потягивала пиво сзади от Романовых. Ее Сергеич уже видел на улочках старого города. Она бродила по ним мечтательно-потерянно, как те туристы, которые не интересуются метражом башен и годами их постройки, а просто вкушают дух города. Она то глазела на фирменные пражские крыши-шапки у Карлова моста, то спускалась им навстречу с холма Пражского града, озирая панораму старого города, то плутала по его улочкам, забывшись во вневременье. Небольшой обмен репликами, и знакомство состоялось. Жанна оказалась домохозяйкой с Украины, женой преуспевающего программиста, открытой и говорливой. Она обожала детективы и Прагу, своего сына и мужа, хотела работать модельером, да как-то все руки не доходили. Сергеич, достигший большого мастерства в искусстве психологической аналитики, разработанной его Учителем, с удовольствием проникал сквозь маски и мифы этой женщины в самое ее психологическое ядро. И меньшего, чем она наговорила, хватило бы для составления исчерпывающей психологической характеристики и даже управления собеседником. Сергеич остался доволен этим незаметным для соотечественницы тренингом, а она, похоже, рада была просто пообщаться. Нужно было закруглять разговор и двигаться на Кжеменцова. Из вежливости договорились встретиться еще раз, посидеть следующим вечером в ресторанчике. Таня предложила «Черного коника» — милое и недорогое местечко.

Составляя психологический портрет собеседницы, Сергеич не учел, что в ее словах не было ни слова правды. Она жила в Минске, была коллегой своего супруга, ныне покойного, у нее была дочь, и еще она не любила детективы, хотя с удовольствием их смотрела и играла в детективные игры. Этот парадокс объяснялся тем, что детективы вызывали у Екатерины (так звали женщину на самом деле) чувство собственного превосходства. Авторы детективов, даже самых лучших, были людьми недалекими, их мышление — отсталым и прямолинейным. Через десять минут Катя уже определяла, кто убийца, и остальное досматривала только для того, чтобы подтвердить собственную правоту. Все сюжеты она развила бы лучше, если бы умела снимать кино и делать игры. Вот профессор Мариарти — жалкий клоун. Она не раз пыталась играть за него в игре «Шерлок Холмс и доктор Ватсон», но каждый раз, когда победа была в руках, Мариарти вопреки воле игрока делал какую-то нелепость и падал в пропасть или взрывался. Любимым героем Кати был Эркюль Пуаро, в отношении которого она имела собственную теорию. На самом деле Пуаро — хладнокровный убийца, наслаждающийся высоким искусством преступления. Почему убийства всегда совершаются там, где появляется Пуаро? Правильно! Потому что именно он и убивает, а затем находит человека, у которого нет алиби (как и у самого Пуаро, что обнаружила Катя), запутывает его в подброшенных уликах и заставляет признаться в преступлениях, совершенных самим Пуаро. Впрочем, Катя настаивала, что все эти признания — выдумка Пуаро, хвастливо повествовавшего о своих успехах наивной Агате Кристи. Никакой суд не признал бы доказательств бельгийца, что и подтверждает отсутствие этих громких дел в газетах того времени...

Когда Кате настало время выбирать путь в жизни, то сначала она подумывала о карьере следователя. Почетно и ресурсно, но не то. Она не хотела защищать этот скучный порядок вещей, который презирала. Ее влекло искусство точного удара, меняющего судьбы миллионов. Как повернулась бы история, если бы кто-то заранее вычислил перспективы Ленина, Гитлера, Рузвельта, Ганди, Сталина, Мао, Сомова и устранил бы их. И притом в нужном порядке. Мир выглядел бы иначе. Она решила стать киллером хай класса.

Но для этого нужен был Учитель и заказчики. Очевидно, что в наше время мирового антитеррористического порядка участие в смертельных играх требует больших знаний и ресурсов.

Тут наудачу произошло громкое убийство лидера профсоюзов Беларуси, и она решила расследовать это дело. Катя просеивала море информации, шла по следу (не выходя из комнаты, но выключая компьютер только для короткого сна). В нашем мире избытка информации и всеобщей прозрачности трудно не оставить следов, но не легче найти нужную тебе иголку в стогах информационного сена. Она нашла. Она сделала «заказ» и прикинулась девочкой на побегушках. С ней вошли в контакт. И тогда она сообщила, какой информацией об убийстве обладает, и предложила: убейте или возьмите в дело.

Катю приняли в спортивную школу в Карпатах, которую она теперь считала своей второй родиной. За короткий срок были освоены средства убийства без оружия и европейский дипломатический этикет, она научилась попадать в самолет из реактивного арбалета и водить космические корабли. Учитель, присутствие которого Катя чувствовала все три года обучения, встретился с ней перед последним выпускным экзаменом. Он познакомил ее с заданием. В школе учился парень с Кавказа, известный им как Х-12. Он даже оказывал ей знаки внимания. Зачем его приняли, было непонятно, ведь научно доказано, что кавказцы не могут стать киллерами высшего класса. Мешает темперамент. Наверное, наставники приняли во внимание, что Х-12 родился и воспитывался в общине синто-христиан, разгромленной во время последнего чеченского восстания. Но японская культура увлекла мальчика нуньчаками, звездочками и прочими бесполезными в наш век причиндалами, а вот должной дисциплины не привила. Пожалуй, он бы не смог вращаться в высшей мировой элите, сливаясь с фоном, а она смогла бы. Это вам не абречить по мелочи, тут нужны стиль, грация и умение менять акценты в зависимости от ситуации. Теперь Катя увидела, что ее мнение предвосхитило решение наставников. А тут еще Х-12 назначил свидание, какая удача. И лишь накануне встречи она поняла, что кавказцу дали то же самое задание. Но она правильно просчитала его: кавказец решил совместить приятное с полезным. Она пошла навстречу его желаниям с такой скоростью, что сердце противника дрогнуло, он расслабился во время поцелуя, и она легко свернула ему шею. Уложив тело в ложбинку недалеко от места свидания, она полила его соответствующей кислотой, обсыпала все вокруг необходимыми специями, отбивающими нюх у собак и чувствительность у приборов, запутала следы и отправилась докладывать о сданном экзамене.

Учитель принял ее со словами: «Я за тебя болел». Выслушав доклад, он спросил:

— А мне ты не свернешь шею, если я тебя поцелую?

— Не знаю, понравится ли поцелуй.

Он рискнул, хотя не расслабился, как Х-12. Да и поцелуй понравился. Он стал звать ее не Y-8 и даже не Катя, а Коша. Она и была кошкой — мягкой и безжалостной. К концу года Коша ушла в декрет. Социальные льготы выдерживались в любой уважавшей себя корпорации. Через полгода после родов Коша вернулась к работе. Учитель любил свою дочку, но из-за частых командировок не мог много общаться с ребенком, а пользоваться видеосвязью не позволяла конспирация. Коша же всегда включала дочку или «сына» в легенду, чтобы держать видеосвязь, контролируя нянек и напоминая ребенку о себе. Марина росла самостоятельной девочкой. Как только в девять лет она освоила в школе автолет, тут же отправилась в свое первое самостоятельное путешествие. Естественно, что мама отслеживала ее маршрут и даже приставила на всякий случай дорогостоящего телохранителя. Но все обошлось, и с тех пор Марина предпочитала дистантные курсы, сдавая экзамены экстерном в перерывах между путешествиями. Беззаботный ребенок не знал, что у матери накапливаются проблемы.

Все началось с того, что Коша попыталась выяснить, на кого работает. Сбор информации на эту тему сначала завел ее в тупик. Заказы следовали из единого источника, который олицетворял Хозяин, или, как его еще называли на английский манер, Мастэр. Но смысл акций, которые они осуществляли, был непонятен. Они действовали в интересах разнообразных и совсем недружественных друг другу организаций, помогая то одним, то другим. Коша с разочарованием решила, что их лидеры просто обслуживают тех, кто даст больше ресурсов. Не то чтобы Коша разделяла наивный идеализм народовольцев, которые охотились на царских политиков ради будущего счастья лапотной России. Но все же хотелось бы чувствовать себя творцом истории. Тем более что иногда приходилось устранять известных людей. Своими сомнениями Коша поделилась с Учителем. Он загадочно улыбнулся: «Цель, конечно, есть. Но и от ресурсов мы не отказываемся. Не нужно торопить время. Когда-нибудь тебе сообщат, в чем наша цель».

Он плохо ее знал. Ждать она не могла и не хотела. Коша принялась искать преимущественный обмен ресурсами и информацией между заказчиками. Тщетно. Зато ее интерес был замечен, и Мастэр популярно объяснил, что научную работу этого плана следует немедленно прекратить.

Коша стала действовать осторожней, тем более что ее отвлекли печальные события. Сначала исчез Учитель. Мастэр объяснил, что ждать его не следует. Сопоставляя факты, Коша поняла, что Учитель руководил группой, готовившей покушение на члена совета мулл Халифата. Было известно, что группа провалилась. Вскоре и сама Коша испытала горечь поражения в Стане. Насилу ушла. Следующий прокол мог означать конец карьеры. И тогда она интенсифицировала свои поиски. Ей нужен был компромат на хозяев, чтобы обеспечить себе дополнительные шансы на выживание. А может быть, чем черт ни шутит, удастся войти и в руководство. Ведь в наше время правит тот, кто обладает эксклюзивной информацией.

Вскоре ей стало очевидно, что где-то за пределами сколь-нибудь открытого информационного пространства находится какой-то центр манипулирования, цели которого неясны. Он не был ни национальным, ни предпринимательским, ни государственно-политическим (эти версии она тщательно исследовала и вынуждена была отвергнуть). Он был идеологическим или религиозным. Собрав все, что она знала (включая и то, что знали еще несколько посвященных), Коша поместила эту информацию и соответствующую документацию в саморассылающийся файл, который скрыла в Сети. Если никто не обратится на этот адрес в течение месяца, информация станет широко известной. Получая следующее задание, Коша объяснила Господину, что подстраховалась. Надо же такому случиться — в Венеции ее снова ждала неудача. И ничего. Господин как ни в чем не бывало дал ей новый заказ. Теперь ошибаться нельзя — это было уже дело чести. Она встретит Романовых у «Черного коника» без свидетелей.

Они уже прощались, когда на компьютер Коши поступил тревожный сигнал от дочки. По инструкции — отвечать было нельзя, но входящее сообщение не могло повредить делу секретности. Коша Вывела дочку на свои видеоочки. Марина рыдала и кричала: «Мама! Ты где?! Отзовись немедленно». Крик этот сочетал отчаяние и негодование. Дети годами подбирают интонации, которые подобно ключу открывают душу. Душу родителя. Коша не смогла устоять и для очистки совести, чтобы легче было отвязаться от длинного разговора по видео, отправила через множество скрытых посредников сообщение: будь через час на Карловом мосту. Эта задача казалась ей нереальной. Только казалась. Потому что Марина летела над Судетами. Дочери оставалось лишь повернуть автолет.

Весь путь от Венеции до Судет Марина рыдала. Артем, конечно, обидел ее смертельно, но об этом она уже забыла. Поссорившись с Артемом, она кое-как закончила игру и просто ушла. Ей хотелось как можно скорее покинуть этот злой город. Она взглянула на карту Венеции и выбрала кратчайший маршрут до своего автолета, запомнив его из спортивного интереса. После этого она двигалась строго по азимуту, не отвлекаясь на осмотр достопримечательностей. Неудивительно, что, проходя мимо памятника кондотьеру, она даже не заметила родную мать, прошедшую практически ей навстречу с обратной стороны площади. Этой нежно любимой матерью была Коша, которая в тот момент тоже не отвлекалась на достопримечательности, сосредоточившись на задании. Конечно, такие случайности бывают только в кино. Но не будем забывать, как тесен мир и как сложно было вывести Марину из игры с Артемом тем. кто играл с ней в видеоигру в зале на Монтеканти.

Сначала знакомство Артема с девочкой, находившейся под наблюдением (все-таки дочь ненадежного агента), было расценено руководителями организации как большая удача. Артем еще только шел к Ватикану, где его поджидала Коша, когда агент, контролирующий Марину, сообщил в центр сенсационную новость. В поле зрения попал компьютер субъекта, похожего на Артема. Стало ясно, что можно изъять базу данных, которую он все время носил с собой. Было решено пока не убивать Грустина — сначала надо посмотреть на содержимое компьютера, который несложно вырвать из девичьих рук.

Знакомство с базой Артема доказало, что его все-таки следует устранить. Он уже слишком много знал, хотя и не имел достаточных доказательств.

Случайная встреча Марины и Коши в Венеции могла сорвать все дело. Так что пришлось прибегать к чудесам игровой психологии, чтобы рассорить объект с дочерью исполнителя. Благо девочка вспыльчивая и взбалмошная, а Артему сейчас было не до педагогики. Так что все получилось идеально. Да только Коша в Венеции опять сплоховала. Списывать пора.

За три минуты до начала штурма Венеции Марина села в свой автолет и взмыла на городом. Она даже не взглянула на удаляющийся сказочный остров. Вернее, не взглянула бы, если бы не мощные взрывы. Обернувшись, Марина увидела надвигающуюся армаду военных дирижаблей, фантастических размеров волну, лопающийся защитный колпак, пену, в которой исчезают обломки хрупкой исторической игрушки. И там, где-то среди этих обломков, среди тысяч несчастных, остался Он. Их ссора привела к тому, что она жива, а он — нет. Дальше Марина только рыдала, а автопилот вел ее в Париж. На полпути она решила, что сойдет с ума, если не поплачется маме. И вот удача — мать совсем рядом. У Карлова моста, в милой Праге...

Романовы направились на Кжеменцова. Они спустились в ресторанчик и заказали по печену колену. Томительное ожидание, которое так роднит все ресторанчики, на этот раз внезапно прервалось. По лестнице бодрым шагом спустился Алекс. О, как он рад! Какими судьбами?! Надо же, какая встреча!

Таня, которой еще в Берлине понравился молодой обходительный офицер, заметно оживилась. Ее утомило непонятное путешествие, во время которого Сергеич то и дело менял маршрут, лишь изредка сопровождая свои действия какими-то невнятными объяснениями. А тут свежее общение вальяжного и остроумного молодого человека в погонах. Сергеич, напротив, был просто в ужасе. Он заерзал, поздоровался холодно, стал намекать, что они могли бы встретиться позднее. Таня принялась бить супруга под столом ножкой по коленке: мол, как ты можешь быть таким бестактным? Уж не ревнуешь ли?

Нет, Сергеич не ревновал. Он вдруг предложил Алексу и Тане без него посмотреть пражские достопримечательности. У него здесь срочное дело. Таня поддержала эту идею, хотя ей очень хотелось есть. Ладно, с Алексом они найдут, где перекусить. Сергеич просто-таки вытолкал их из ресторана. Но по ходу дела выяснил, кем теперь служит бравый капитан. Как раз сейчас он может очень пригодиться.

Как только Сергеич остался один, принесли блюдо: две здоровенные свиные ноги. И одной бы хватило на двоих, а тут придется работать челюстями еще и за жену. Сергеич принялся всасывать нежное, разваренное почти до состояния студня мясо.

— Нельзя есть столько одному, можно надорваться, — отметил низкорослый мускулистый господин, похожий на бульдога. Он появился перед столом Сергеича под едва заметный звук шумовика, блокирующего подслушивание и записывание звука. Романов предложил ему присесть. Именно так он и представлял настоящего киллера. Когда незнакомец уселся за стол и стал, как ни в чем не бывало, уплетать второе колено, Сергеич его узнал. То самое лицо. Теперь не было сомнений. Но на всякий случай он спросил:

— Чем предпочтете запивать?

— Конечно, флековским, вы ведь его купили не для больного родственника, дорогой господин Романов.

Сергеич вынул флековское и осведомился, как называть собеседника.

— Зовите меня Доггер. Итак, вы уже решили, кто составляет вашу проблему?

— Да, думаю, да. Но мне нужно все подготовить, чтобы дело совершилось в определенный момент. Вы можете так сделать?

— Когда вам будет угодно. Но половина ресурса должна поступить сразу после нашего разговора.

Доггер назвал счет. Романов его зафиксировал, как и номер ящика, куда он может сообщить, что нужно привести приговор в исполнение. Теперь Доггер попросил данные по клиенту.

— Видите ли, — прошептал Романов, — дело деликатное. Хотелось бы сначала поинтересоваться вашей квалификацией и гарантиями против разглашения.

— Ну что вы, Сергей Сергеевич! Несерьезно как-то, Гарантии очевидны, я ничего никому не смогу рассказать до совершения дела, а после — мы с вами соучастники. Тем более оба будем молчать. Что касается квалификации, то это и вовсе не предмет разговора. Вам меня порекомендовали. Не верите тому, кто это сделал, разойдемся. Поскольку вы не следователь, а исследователь, я не ожидаю подвоха, но сами понимаете: если что не так, то я смогу сделать то, что не вышло у кого-то в Полисе. На них все и спишут. Кстати, уж не того ли, кто вас заказал, вы решили аннигилировать?

Сергеич молча кивнул. А вслух сказал:

— Ну что вы такое говорите, никого не надо аннигилировать, это не наши методы.

Нужно было срочно назвать жертву. Сергеич уже несколько раз пытался придумать, кого подставить, и не мог решить эту простую задачку. Никого из своих знакомых Сергеич не хотел подвергать опасности. В отчаянии он шарил в памяти и, внутренне кривясь от отвращения к себе, решил направить угрозу на малознакомую туристку:

— Женщина, которая сидела с нами у Флекова.

— Браво, Романов! У вас поразительное чутье. Мне даже жаль, но вы сэкономите на мне. Только вот время исполнения приговора придется выбирать не вам.

С этими словами Доггер, он же Эрик Бергсон, единым чохом заглотнул остатки колена под флековское и закончил разговор: «Приятно иметь дело с конкретным человеком». Через мгновение его уже не было в заведении.

Сергеич сидел в недоумении. Но все же он был одним из лучших аналитиков Европы, так что через минуту понял, в чем дело. Теперь нужно было действовать молниеносно. Во время разговора Сергеич чуть заметно коснулся Доггера ногой, на которую нанес радиоактивный порошок. Пока пыль не слетела, Доггер становился меченным атомом. Было ясно, что Эрик пойдет надело в самое ближайшее время. Нужно срочно найти Жанну. И так, чтобы никто этого не заметил. А то можно оказаться под огнем.

Сергеич тщательно стер с себя порошок и завернул его в фольгу. Затем он связался с женой: «Таня? Ты где?» Он намеренно не сказал: «Где вы?» Они были на Карловом мосту. Ну конечно, где же еще. Танина фантазия на большее не распространилась. «Сидите там, я подойду».

Он так и не доел мясо («Эти русские совсем зажрались», — подумали официанты) и двинулся мимо Народного театра, этого пражского ответа Венской опере, затем немного заблудился в улочках Старого места. В другое время он с удовольствием побродил бы по брусчатке вдоль старинных каменных стен, поглазел бы на фигуру смерти с часами. Но теперь смерть слезла со старинной башни и где-то здесь шла целеустремленной походкой. Важно было опередить ее. Сергеич сверился с электронной картой и через Карлову улицу вышел прямо к воротам моста. У костела имени Франтишека с Ассизи как раз сидели Таня и Алекс. Капитану Романов отвел в своем плане роль силовой структуры.

— Дорогой Александр, у меня к вам очень важное дело. Только что я раскрыл разветвленный заговор в тылу действующей армии. Заговорщики уничтожают наших и ваших общественных деятелей, дестабилизируя обстановку. Необходимо немедленно арестовать их, но Интерпол нельзя задействовать, потому что они имеют там своих людей (на самом деле Интерпол потребовал бы доказательств, с которыми у Сергеича было хлипко). Вся надежда на армию. Как только мы встретимся со Шварцем, я ему все объясню, мы старые друзья. Но сейчас вы — его представитель. Нужен взвод солдат, вы арестуете главного подозреваемого.

— На что вы меня толкаете, Сергей Сергеевич?! — Алекс был поражен не столько ролью, которую вдруг отвел ему известный эксперт, сколько новым обликом почтенного ученого мужа. Тот тряс бровями, глаза его метали молнии, руки выписывали в воздухе драматические кренделя.

— Поймите, Алекс, обстановка не терпит сантиментов. Генерал Шварц бы меня понял. Да, это авантюра, но я буду вам обязан. — Сергеич сделал особое ударение на слове «я». Спору нет, Романов — человек влиятельный и со Шварцем они явно в ладах. Неплохо бы, конечно. А игра становится интересной. Алекс согласился и, пользуясь своими новыми полномочиями, выделил в собственное распоряжение взвод настоящих солдат, которые поднялись по тревоге в Градчанах.

Таня, не забывавшая о покушении в Полисе, решила, что Романов напал на след преступников, и это прощало все предыдущие непонятности. Она была восхищена двумя решительными мужчинами, что еще сильнее подстегивало обоих к действию.

Алексу предстояла нелегкая задача: обнаружить киллера в целом городе. Были задействованы армейские антитеррористические приборы, которые обшаривали город с Пражского града и окружающих высот. Конечно, если снайпер будет находиться выше замка, его не обнаружить. Но пользование автолетами в прифронтовом городе было запрещено, и это давало надежду.

А Сергеич, в свою очередь, запустил всю мощь аналитического аппарата «Социума». Хотя руководство центра разъехалось, десятка два экспертов были на связи, не говоря уже о мощных моделирующих компьютерах. Адрес ящика и номер счета были погружены в информационную среду, и в них вгрызлись лучшие специалисты в области ресурсопотоков, программирования, информационных сетей и т.п. Постепенно на дисплее Сергеича от двух точек в пространстве стала расплетаться сеть связей, узелков, развилок. Некоторые связи отмирали, некоторые становились все ярче и отчетливее. Сергеич регулировал поиск. Так, проверить по крымской тематике. Халифат? Есть кое-что. Усилить это направление. Да, похоже, рано он решил советовать соблюдать нейтралитет. Может быть, придется и силу применить против агрессора.

Штаб-квартира «Социума» передала данные Васи: «Выстрел был произведен с корабля, который прибыл в район за три недели (поэтому его не отфиксировали космические средства слежения). Корабль шел из Астрахани. Есть основания предполагать, что при возвращении корабль был потерян средствами слежения намеренно». Далее следовали предоставленные Ахмедом подробности и доказательства. Ай да сенсация. По территории Союза стреляют с территории Союза. Ну, золотопогонники, ну я вам задам!

Сергеич тут же связался с начальником штаба вооруженных сил Союза. Окружение Романова и многие военные ломали голову над истоками этой дружбы эксперта и генерала. Романова в армии не любили как одного из главных авторов реформы, резко сократившей вооруженные силы. Но работали-то они над ней вместе как раз с тем полковником, который потом стал начальником штаба. Сколько было вместе говорено, выпито, сколько раз они вместе рисковали карьерой, прежде чем реформа стала реальностью и вооруженные силы превратились в компактный привилегированный институт. И сколько бы военные ни жаловались на жизнь, но своим нынешним положением они обязаны Сергеичу, и начальник штаба это понимал, всегда внимательно его слушал и помогал, насколько можно это делать, не рискуя креслом.

Узнав об астраханском следе, генерал начал было отнекиваться, но, получив разъяснения, взялся за дело всерьез. Действительно, в указанные сроки военный автолет скрытно выдвигался в указанный район и производил стрельбы по полигону. Взрывы на полигоне фиксировались. Вроде все чисто. Начштаба обещал выслать на место группу экспертов.

Так начнется громкое расследование, которое позднее войдет в учебники истории как «астраханское дело военных». Выяснится, что взрывы на полигоне были произведены его собственным персоналом. Значит, корабль все-таки стрелял по Полису. Начнутся аресты, в дело вступят антитеррористические законы, которые в Союзе, как и по всему свету, являются чрезвычайными.

Теперь на Романова работала военно-следственная служба, хотя ее сотрудники и не знали об этом. Просто генерал подключил терминал Сергеича к соответствующим порталам.

А вот с Эриком было сложнее. Его пражские явки удалось выявить быстро и полно. Даже места, где он тратил ресурс за последние несколько месяцев. Уже не взвод, а рота чешских солдат дежурила у входов в квартиры и магазины с фотографией, полученной еще от Пекки. Но Доггер пропал. А вдруг он сейчас в каком-то закоулке беседует с туристкой Жанной. Ткнет ее потом ножичком и растворится в улочках. Никакое антитеррористическое оборудование не поможет.

Сергеич перевел анализ информации в автоматический режим и взял Таню за руку, нужно было быстро идти к «Конику». Неожиданно Жанна сама вышла к Карлову мосту. Это была редкостная удача, которую Сергеич позднее объяснял узостью туристического мышления. Все назначают встречи в одном и том же известном месте. Не замечая Романовых и поэтому не играя в романтическую рассеянность, Жанна была целеустремленна и собранна. У нее в запасе было совсем немного времени, чтобы успокоить дочку, очень некстати подоспевшую на место встречи. Марина бросилась матери на грудь и стала довольно бестолково рассказывать о своем горе. По команде Сергеича рядом с дамами материализовался солдат, который стал прохаживаться, обшаривая пространство противоприцеливателем. Он же прикрепил на парапет моста микрофон, с помощью которого Сергеич подслушал следующее:

«Вся Венеция потонула! Да что Венеция! Артем остался там! Из-за меня! Я не выдержу, я тоже утоплюсь!» Жанна стала утешать дочку, которая, впрочем, не стала порываться прыгнуть во Влтаву.

— Ты слышал, она сказала: «Артем».

— Ну мало ли Артемов.

— Мало. И потом Артем говорил мне, что собирается заехать в Венецию. И как раз в это время.

— Не может быть!

Не обращая внимания на конспирацию, Сергеич пошел к Жанне с Мариной.

— Жанна! Здравствуйте, какая встреча!

Жанна была неприятно удивлена. Теперь им придется вместе идти в «Коник», да еще с Мариной, что полностью ломало план акции. А тут еще Сергеич стал приставать к дочери с расспросами об этом Артеме, который утонул в Венеции. А затем застыл в ужасе, хотя Марина еще не успела ему ответить.

Дело в том, что в наушник Романова поступило срочное сообщение: «Внимание, обнаружено прицеливание. Даю координаты стрелка...» Тогда Сергеич кинулся на Жанну и свалил ее на мостовую. В то же мгновение пуля ударилась о парапет и рикошетом отбила палец у фигуры святого на другой стороне моста (уже на следующий год фигура станет местом паломничества, а святой будет объявлен Ватиканом защитником от терроризма). Через две минуты Алекс со взводом на автолете задерживал Доггера. Оказывается, злодей засел в роскошных каменных кружевах собора Святого Вита, выше антитеррористической аппаратуры, так что если бы солдат не стоял рядом с Жанной, обнаружить террориста было бы невозможно.

Масштабная контртеррористическая операция на улицах Праги была замечена европейскими органами безопасности. И это создавало проблемы для Алекса. Ведь он явно превысил свои полномочия. Об этом Алексу своевременно напомнил Пан, который внезапно вышел на связь: «Ты здорово сработал, парень. Скоро о твоем новом подвиге раструбят все СМИ. Только одно «но». Твой трофей должен быть агентом врага. Иначе получится, что ты проявил самоуправство».

Доггер почти сразу согласился быть «агентом врага», то есть Халифата. Тогда он подпадал под статью о наемничестве, а не о политическом терроризме. Сергеич первым узнал о результатах допросов. События четко укладывались в схему Крым — Доггер — Халифат — Крым. Дело в том, что Доггер ездил в тот самый район, где расстреляли колонну пацифистов.

Подробнее анализировать информацию не было времени из-за бесконечных интервью, которые Романов давал относительно своего подвига. Действительно, эксперт с мировым именем, спасающий жертву киллера, — это суперсенсация.

Новости о подвиге Романова стали удачным стартом для целого сериала подробностей «дела о покушении Романова», которые будут будоражить видеопространство еще целых два месяца.

Теперь Романов получал свежую информацию примерно за день до того, как она попадала смишникам. Оказалось, что астраханские военные напрямую поставляли оружие крымским сепаратистам, а что касается пацифистов, то их как раз этим оружием и перещелкали. Это лишь подтверждало «рабочую версию» о том, что следы преступления тянутся в Халифат. Автоматический анализ информации выявил еще «ниточку» к генералу армии Халифата, который расстреливал Ольгу...

Астраханских офицеров Романову было жаль. «Интересно, действовали они по идейным соображениям или в армии начинает возрождаться разгильдяйство времен массового войска, когда можно было подкупить офицера? Все-таки зачем офицерам понадобилось устраивать покушение на меня? Эх, как не хватает Артема. Увы, Марина опознала его на видеозаписи. Неужели он погиб в венецианской катастрофе? Какая трагедия».

Когда смишники рассеялись и новости были прочитаны, Сергеич обнаружил, что Жанна и ее дочь куда-то исчезли. Впрочем, он не придал этому значения. Романов очень бы удивился, если бы прочитал сообщение, поступившее к Жанне (Коше): «Вариант «вдовец» отменяется. Срочно выезжайте в Лондон».

Алекс, не зная того, оказался гораздо эффективнее киллеров и доказал правоту Пана в его споре с Мастэром. Пан вообще не любил террористических методов, иногда довольно резко полемизируя с коллегами, все еще верившими в отмирающие методы терроризма. Самоотверженность или профессионализм политических убийц практически всегда используются другими. Этот вывод он сделал еще тогда, когда не рассеялась пыль над Манхэттеном. События мировой истории лишь подтверждали правило «пуля — дура». Народовольцы привели к власти реакционного царя, анархист, убивший короля Умберто, проложил дорогу либералам, которых ненавидел не меньше, чем свою жертву, Николаев помог Сталину, Освальд тоже едва ли понимал, что прикрывает. И нужно ли было убивать Кеннеди, когда того же результата можно было достичь, просто рассказав публике немного правды о президенте. Пан был поборником тонких методов, и теперь он с удовольствием говорил Мастэру. «Пришлось сдать одну из твоих фигур. Но теперь Он практически наш».

Выжатые впечатлениями дня, Сергеич, Таня и Александр удалились с поля выигранной битвы в лабиринт Старого места и устроились в кафе у Ратуши. Средневековые фигурки совершали свой марш, Смерть трясла часами — так смешно и бессильно. Площадь наполнилась мелодичной музыкой в средневековом стиле, и из-за поворота появился Рыцарь печального образа. Он восседал на усталой кляче, да и сам так и излучал усталость из-под своих доспехов. Несмотря на то что площадь и так вполне соответствовала рыцарю по времени, она стала меняться в еще более фэнтезийную сторону. Рыцарь распространял вокруг себя что-то вроде пара, и расположенная на крупе лошади аппаратура наводила на клубы туманности световые образы. Стены покрывались скальными поверхностями, фонари превращались в деревья, а прохожие оказывались в романтических средневековых плащах. Никого это не смущало, и сначала Сергеич решил, что это просто такой туристический аттракцион. Поравнявшись с ним, рыцарь устало вздохнул, слез с клячи (теперь выглядевшей могучим конем) и привязал ее к каштану, который только что был стойкой навеса, где они сидели. Сам навес превратился в развесистую крону. Сергеич решил проявить радушие и понимание игры:

— Присаживайтесь, Дон Кихот.

— Я не Дон Кихот, я предводитель назгулов.

— И где же остальные назгулы?

— В том-то все и дело, что лишь немногие пали в честной борьбе. А половина просто оставила наше дело. Они говорили, что пошли по жизни дальше, постигать мир иными путями. А как же долг?! Ведь проклятый хоббит уже приблизился к вратам Мордора и наш мир вот-вот рухнет.

Сергеич понял, что перед ним типичный и при том отлично оснащенный представитель субкультуры толкинутых (течение саруманистов). Сергеич жалел людей, которые настолько глубоко уходили от реальности в виртуальные миры, что практически полностью теряли связь с внешним миром. В то же время их психология была любопытна, а тут судьба свела исследователя с пропащей душой, которая не просто сама погрузилась в мир грез, а еще и погружает окружающих в свой мир, распыляя его вокруг зримыми образами.

— А где же Мордор, к которому приближается хоббит?

— Он в месте решающей битвы, — ответствовал назгул, переводя ресурс на счет кафе, чтобы выпить чашечку кофе из пакетика и закусить вполне прозаической белковой массой со специями. Его ответ прозвучал бы издевкой, если бы виртуальная реальность не подтвердила сказанное зримыми образами. Из-под стола вылезли два омерзительных гнома с огромными топорами и бросились на назгула. Татьяна с визгом отпрыгнула к Сергеичу, а назгул привычным движением выхватил длиннющий меч и единым взмахом рассек одного из гномов напополам, а другого шлепнул плашмя так, что тот улетел в сторону собора Святого Вита. Останки поверженного гнома растворились на глазах. Это было лихо, и Сергеич мысленно сравнил свой сегодняшний подвиг с жизнью этого несчастного, у которого подвиги подобного рода превратились в обыденность. А ведь несколько столетий назад таковой и была обычная жизнь.

— Извините, это хоббит наслал на вас этих...

— Хоббит — пешка. Это одержимый злобой Гендальф стремится уничтожить наш мир.

— И что ему не нравится в вашем мире?

— В нашем с вами общем мире. Вы что же, думаете отсидеться в сторонке? Не выйдет. Хоббит приближается, и если я его не остановлю, то все рухнет.

— Так уж и все?

— А вы что, не замечаете, как все шатается кругом, как трещат основания мира? Оглянитесь вокруг. Вы этого хотите?

Дым клубился по всей площади, вокруг метались образы, весьма далекие от фэнтези: наступление мавров, бунты в городах Европы, истерические выступления политиков, катастрофы космолетов (действительно, целых две на неделе).

Нет, этого Сергеич не хотел. Просто ему не верилось, что социальные сдвиги, часть которых он и его Учитель предсказывали еще в начале века, являются результатом путешествия какого-то хоббита. Видимо, скептическое выражение на его лице стало слишком заметным, потому что назгул с вызовом произнес:

— Почему вы думаете, что, победив своих врагов, вы вообще что-то всерьез измените? Вы просто не умеете видеть сущность вещей.

— Ну уж и не умею? — Сергеич готов был разгневаться. Не какому-то полоумному учить его сущности вещей.

— Вы ее вычисляете. А ее можно увидеть. Вот, смотрите.

Клубы окутали чашку, и Сергеич увидел на ее месте замок, от которого, как от паука, тянулись линии связей, опутавшие всю планету.

— А почему вы думаете, что это замок?

— Это вы так думаете. Это — ваш образ. Лично я вижу здесь Трубу Славы.

— А я — башню и залив среди скал, — радостно подхватила Татьяна, нанеся Сергеичу сокрушительный удар с фланга. Назгул закрепил свою победу:

— Надо смотреть не на объект, а за объект.

Сергеич, конечно, не собирался оставлять за оппонентом последнее слово:

— Но, может быть, эти образы обманчивы и их следует проверить. Вот гномы, напавшие на вас. Они же не несли угрозы нам.

— Еще бы. Вы безопасны для зла и потому бесполезны.

— Почему же? Хотите, мы встретимся с Гендальфом и обсудим, нельзя ли остановить хоббита. Может быть, ого претензии к вам можно решить как-то иначе.

— Никогда! — назгул вскочил, даже не допив свой кофе. — О, жалкие слуги Сарумана! (Сергеич начал лихорадочно копаться в детских закутках памяти, чтобы вспомнить, что это за персонаж.) Вам бы все приручать свирепость орков, цивилизовывать вольную дикость и разъедать софизмами твердыни цивилизаций! Полузло-полудобро, серая масса среднего класса, в которой растворяется четкая суть мироздания!

Он вскочил на богатырского, полного сил коня и бросил напоследок:

— Если встретите хоббита, скажите ему, что я жду его у жерла Вулкана.

— А как его узнать?

— Ну если меня вы приняли за Дон Кихота, то его, вероятно, сочтете Санчо Пансой, — язвительно ответил назгул. Клубы дыма развеялись, и тощая кляча не торопясь повезла своего седока мимо памятника Яну Гусу.