9

Бенедикте казалось, что ее ноги парализованы, но они продолжали механически двигаться по траве, по этой невероятно красивой горной траве с вкрап­лениями колокольчиков, погремков и пустырника. Внезапно она почувствовала, как это, должно быть, жестоко – топтать всю эту красоту грубыми баш­маками.

– Нет, Боже мой, – жаловался Свег, пока бе­жал, и Бенедикте услышала, что на этот раз он не бессмысленно использовал эти слова, но действитель­но вкладывал в них свое чувство, это была настоя­щая молитва. Может быть, и раскаяние тоже, за все те моменты, когда он издевался над Ульсеном и да­вал ему обидные прозвища.

Они бежали, вытянувшись в длинную цепочку, по узкой полоске суши. Зачем они бежали, наверное, никто из них не знал, ведь они все равно не могли успеть вовремя.

Они так и не успели.

Ульсен был мертв. Очень, очень бледный, да, мраморно-белый, поскольку в теле не осталось ни капли крови. На горле был виден глубокий надрез. А ниже, на груди, болтался, как зловещая насмешка, белый, с металлическим блеском кружочек на тонком кожа­ном ремешке.

– О, нет, нет, – вскричала Бенедикте, словно она хотела убрать это жуткую картину только с помо­щью магических слов.

Не надо было внимательно рассматривать кружок, чтобы понять, что это брактеат с изображением таинственной «Н»-руны. «Н» в честь Нертхюс.

Никому, собственно, особо не нравился Ульсен. Но никто не пожелал бы ему такой участи.

Немцы и Мортен настаивали на том, что все дол­жны покинуть Ферьеусет, и в этом случае было бы лучше добраться до пастбища, где они жили. Оттуда шла более короткая и ровная дорога вниз, в дерев­ню. В другую деревню.

Свег с этим согласился. Он попросил остальных забрать с собой мертвого на носилках, которые они сделали заранее. Сам же он хотел остаться здесь и предпринять расследование вместе с Сандером и Бе­недикте.

– Но вам нельзя здесь оставаться, – возразил Мортен. – Вы разве не понимаете, что это опасно для жизни?

– Вместе с этими двумя я в безопасности, – за­верил Свег. – Они эксперты, каждый в своей облас­ти.

Мортен посмотрел вопросительно, но не добился больше ни слова в ответ.

Когда остальные скрылись в лесу, образовав длин­ную процессию на другой окраине Ферьеусета, Свег начал свои поиски.

– Что ты об этом скажешь, Бенедикте? – спро­сил он, пока искал следы на земле.

– Я не знаю, – сказала она неуверенно. – Я действительно ничего не знаю. Это злое место, вот и все, что я могу сказать, но я… я думаю, что мы взя­лись не с того конца. И не в том месте.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Сандер. Она обернулась.

– Я не могу точно выразить свои мысли, потому что я и сама не все понимаю. Вы знаете, здесь что-то прячется…

– Довольно, мы это знаем, – сказал Свег.

– Нет, я имею в виду не это. Здесь кто-то или что-то словно упирается. Скрывает все, хоть мало-мальс­ки значимое, от меня. Это необычайно мощные силы.

Она задумалась.

– Но единственная возможность состоит в том, чтобы попытаться их вымотать.

– Каким же образом ты хочешь это сделать?

– Я попытаюсь что-нибудь придумать. Бенедикте освободилась от своих мыслей.

– Но я не думаю, что мы что-нибудь здесь най­дем, – быстро сказала она. – Это не само место…

– Оно должно быть здесь, наверное, – убежден­но сказал Сандер.

– Ну, ну, но то зло, то, которое ты на самом деле ищешь, оно… его здесь больше нет. Так я думаю, – спокойно закончила она.

Остальные молчали.

Тогда Свег сказал:

– Вы обратили внимание на руки мертвого? На кончики его пальцев?

– Да, – ответил Сандер. – Я их как раз разгля­дывал. Они были сморщенные, словно он держал их в воде.

– Или полоскал что-то.

– Большая чистка. Это и есть та религиозная це­ремония, и она посвящена Нертхюс. Ульсен, должно быть, был превращен в ее раба. Вопрос только в том, что же он полоскал? Я не вижу ни повозки, ни како­го-нибудь покрывала. Ты это имеешь в виду, Бене­дикте? То, что мы ищем, находится в каком-то дру­гом месте?

– Да. Может быть. Я так думаю.

– Но почему Ульсен висел здесь? Почему он не плавал в воде? – пристав Свег был озадачен.

– Это… убийство, или, скажем так, жертвопри­ношение, произошло сегодня рано утром, – ответил Сандер. – Ритуал, очевидно, еще не завершен. Нет, я не думаю, что мы здесь еще что-нибудь найдем, Свег. Может быть, пойдем вслед за остальными?

Свег выпрямился и вздохнул.

– Придется поступить так. Но я абсолютно не понимаю одну вещь: куда делась вся кровь? Бенедикте медленно произнесла:

– Вот поэтому-то я и имела в виду, что убийство произошло в другом месте. Мы ищем не там, где надо.

– Да, очевидно, – сказал Сандер. – Выглядит так, словно они собрали всю кровь в специальный жертвенный сосуд. Но где, в свою очередь, он? Нет, пойдем, нам надо двигаться! От этого места у меня мурашки бегают по спине.

– В этом мы с тобой согласны, – сказал Свег. – Мне бы хотелось выяснить еще кое-что у этих немцев.

Им было нетрудно отыскать дорогу на пастбище, туда вела хорошо утоптанная тропинка. Их встрети­ли приветливыми словами и стаканом вина, которым немцы запаслись в большой деревне внизу.

– Ливору необходимо было вернуться назад, в деревню, – сказала Аделе. – Но он обещал под­няться снова сюда завтра вечером.

– Чудесно, – сказал Свег. – Нам может пона­добиться его крестьянская сметка.

В камине потрескивал огонь, и по замерзшему телу Бенедикте разливалось тепло. Оказалось, что немцы были неплохо обеспечены продовольствием, на столе был собран вкусный обед, и трое новоприбыв­ших смогли как следует поесть.

– Как хорошо, что нам не придется больше ночевать в этом страшном доме в Ферьеусете, – сказал Сандер.

– Да, а особенно тот запах, – сказала Бенедик­те с недовольной гримасой. – Он был невыносим. Особенно посреди ночи, когда я увидела эти глаза.

Об этом немцы и Мортен ничего не знали, и Бене­дикте пришлось рассказать. Они смотрели на нее с удивлением, и Сандер пояснил:

– Да, Бенедикте не такая, как мы. Она обладает способностями, в которых мы, простые смертные, не очень-то разбираемся.

На нее стали смотреть с нескрываемым почтением. Все они пробыли достаточно долго в Ферьеусете, что­бы больше не посмеиваться над сверхъестественным.

Бенедикте, которая весьма внимательно относи­лась к таким вещам, заметила ледяное молчание, установившееся между Аделе и Мортеном Хьортсбергом. «Здесь что-то случилось», – подумала она. Ей не совсем это нравилось, поскольку она также замечала многозначительные, манящие взгляды, которые Аделе посылала Сандеру Бринку.

«Ее интерес направлен на другой объект, – поду­мала Бенедикте. – Она теперь хочет быть вместе с Сандером. Она, должно быть, порвала со своим воз­любленным женихом».

Бенедикте снова почувствовала боль в груди. Ведь она так хорошо понимала Аделе. Сандер был в тыся­чу раз привлекательнее, чем этот надменный Мортен Хьортсберг.

Свег решительно произнес:

– Теперь я хочу знать, что вам известно о Ферье­усете. Вы ведь провели там достаточно времени, не так ли?

Тот немец, который был наиболее силен в нор­вежском, ответил:

– Мы пробыли здесь некоторое время осенью, чтобы найти наших друзей. Пришлось снять этот дом…

– Подожди, – сказал Свег. – Я понимаю это так, что вы пришли сюда в первый раз двумя груп­пами?

– Да, точно. Мы были в пешем походе по горам Норвегии, и случайно услышали о Ферьеусете, исто­рия которого заинтересовала нас. Случилось так, что я и еще один приятель пришли в первый день. Нас предупредили в деревне внизу, что здесь, наверху, не все в порядке. Призраки и тому подобное. Но мы лишь посмеялись над этим. Ах, если бы мы только послушались их!

– Что случилось?

– Мы поднялись в Ферьеусет. И тут появился паромщик, чтобы нас перевезти. Мы же не слышали о нем, поэтому воспользовались его услугами.

– Как это так? – одновременно вскричали Сан­дер и Свег. – Вы плыли на пароме?

– Да, – вздохнул немец. – Но он хотел брать на борт только одного человека за раз.

– Как он выглядел? – спросила Бенедикте. Немец вздрогнул.

– Мне бы не хотелось говорить о нем, – если позволите. Спасибо! Я переезжал на другой берег первым, и все прошло прекрасно. Меня высадили на сушу на маленьком мысу внизу у церкви.

– И ничего с тобой не случилось? – спросил Сан-дер.

– Ничего – не считая того, что мне было крайне не по себе. У меня… было такое чувство, что я сижу в воде. Словно лодка наполнена водой. Вы понимае­те?

Они нерешительно кивнули.

– Это было… ужасно.

– А паромщик говорил что-нибудь? – поинтере­совалась Аделе и прижалась к Сандеру, который ос­торожно отодвинулся в сторону на пару сантимет­ров.

– Ни одного слова. Потом он вернулся, чтобы забрать моего товарища. И… когда они были на се­редине озера… по дороге ко мне… то… лодка утону­ла. Просто исчезла. Растворилась. Мой приятель звал на помощь, я видел, как он размахивал руками, но лодки и паромщика не было – и что-то неумолимо утащило его под воду.

Немцу пришлось как следует собраться с духом, чтобы не предаться вновь печальным и неприятным воспоминаниям.

Остальные сидели молча.

Наконец Сандер сказал:

– Скажи, а была ли какая-то разница между тобой и твоим другом? Вы чем-то сильно отличались?

– Нет, я бы так не сказал. Он был, может быть, ниже меня ростом. И еще он был… Нет, это, есте­ственно, глупо!

– Нет, скажи!

– Он собирался стать священником. А я – ате­ист.

– А что случилось дальше? – спросил Свег пос­ле паузы.

– Ничего. Я бегал как угорелый туда и обратно по берегу, но ничего не мог поделать, потому что я не умею плавать. Естественно, я забрел в воду, насколько было возможно, но…

Он всплеснул руками.

Свег повернулся к другому немцу.

– Ну, а вы?

Второй мужчина был вынужден говорить по-немецки, чтобы его поняли. К счастью, почти все учили этот язык в школе и могли довольно сносно пони­мать, о чем идет речь. Сандер переводил для Свега.

– Мы пришли днем позже, – сказал немец. – И мы шли не той дорогой, что нам показали крестьяне, а другой, поскольку несколько позднее выяснили о существовании лучшего маршрута. Мы вернулись к другой деревне и уже оттуда начали восхождение на это пастбище, где заранее арендовали домик.

– Так значит, вы поднялись по той же стороне реки, на которой стоит Ферьеусет, и поэтому вам не пришлось прибегать к услугам паромщика?

– Верно. Мы хотели добраться до Ферьеусета как можно скорее. И обнаружили там нашего друга, охва­ченного отчаянием. Мы, конечно, не поверили ни еди­ному слову из его рассказа о паромщике и лодке. Но мы нашли труп нашего друга в воде в тот же вечер.

– А он не был… принесенным в жертву?

– Нет. Он всего-навсего утонул.

– Так. А потом?

– Да, мы переночевали в Ферьеусете. На откры­том воздухе, поскольку стояла чудесная погода. Но­чью те двое исчезли, те, что потом умерли. Они отсут­ствовали какое-то время той ночью, а когда они утром пришли, то выглядели невероятно возбужденными, заинтригованными и таинственными. Именно в тот день мы услышали, как они шептались о «большой чистке».

– Понятно, – сказал Свег. – А дальше?

– Мы ничего не знали о том, что должно было произойти следующей ночью. Мы решили остаться, потому что пошел дождь, и нам было бы трудно спу­стить нашего мертвого товарища вниз, да к тому же эти двое настаивали на том, чтобы подождать до сле­дующего дня. Мы так и сделали…

– Где вы ночевали – ведь пошел дождь?

– В большом доме.

Свег переглянулся сперва с Бенедикте, а потом с Сандером.

– Что вы почувствовали там? Ночью? Немцы замялись.

– Там было… неприятно. Мы не можем точно сказать, почему, но там было как-то не по себе. И когда настало утро, те двое наших друзей исчезли. Как уже было сказано, мы обнаружили одного на берегу днем позже, но другого мы так и не нашли.

В разговор вступил его товарищ, так что Сандеру больше не надо было переводить, второй немец знал норвежский язык.

– Мы пробыли наверху всю осень, насколько у нас хватило сил, но быстро похолодало, и мы долж­ны были возвращаться в Пруссию. Но мы вернулись в этом году, чтобы продолжить поиски.

– И что вы нашли?

– Много интересных деталей – но не нашего друга.

– Я бы хотел услышать об этих деталях несколь­ко позднее. Но сначала ты, Мортен Хьортсберг. По­чему ты оставался здесь наверху целых шесть недель? Не дав никому о себе знать?

Безукоризненно одетый молодой человек выгля­дел надменно. Они даже могли прочитать его мыс­ли. «Вульгарный деревенский пристав, было бы на что обращать внимание!» Но он все же снизошел до ответа.

– Я нашел доказательства того, что мой хоро­ший друг, доцент Кламмер, побывал здесь. Мне ка­жется, что и он сделал какую-то находку… А потом с ним что-то случилось, поскольку его одежда по-пре­жнему находится здесь.

– Мы это знаем, – ответил Свег. – Он найден.

Затем они рассказали подробнее о том, как дале­ко внизу, в сообщающемся водном бассейне, был най­ден труп Кламмера – проделавший опасный путь через озера и водопады. Мортен сжал челюсти в ти­хом отчаянии.

Бенедикте сидела и смотрела на двух немцев. Пер­вого, который знал норвежский язык, звали Вальтер. Он был молод и выглядел довольно симпатично, но­сил очки. Второго звали Герт. Он был полноват и немного старше. Но оба производили впечатление умных, начитанных и гораздо более привлекатель­ных молодых людей, чем этот надменный Мортен Хьортсберг.

– Но шесть недель! – настаивал пристав Свег. – Ты, по крайней мере, мог свистнуть о себе, дать знать своей невесте!

Выражение лица Мортена говорило, что «свист» – это слишком оскорбительный звук, когда речь идет о нем.

– Я позабыл обо всем на свете, – сказал он обеспокоено. – Так как здесь, в Ферьеусете мы нашли предметы, которые совершенно поглотили все наше внимание.

Сандер вмешался в разговор.

– Какие, например? – сказал он спокойно.

– О, вам этого не понять, – сказал Мортен с презрительной улыбкой.

Но Сандер сдержался, сохранив хладнокровие.

– Ну, например, древний культ богини Нертхюс? Все трое настороженно уставились на него.

– Откуда ты это знаешь?

– Знать все это – входит в мою профессию. Что, если объединить наши наблюдения, ведь тогда мы, может быть, сможем решить загадку Ферьеусета и принести деревне долгожданный покой? С нами ведь Бенедикте, которая может многое для этого сделать, только она знает, против чего ей придется бороться.

Немцы придвинули свои стулья поближе, заинте­ресованные и готовые к сотрудничеству, но Мортен Хьортсберг явно не одобрял предложения.

– Давай, давай, Сандер Бринк! – предостерег он. – Ты не получишь здесь никаких бесплатных разъяснений! Это моя область исследования, так и знай, и я намереваюсь написать диссертацию по Ферьеусету. Как раз это, связанное с культом Нертхюс, должно расставить все точки над «i» для меня.

Подобное заявление Сандер проигнорировал по­чти самым бесстыдным образом. Как будто бы он не слышал Мортена, он просто отвернулся к немцам.

– Да, вам, как германцам, должно быть извест­но больше о Нертхюс, чем нам, северянам?

Вальтер, знавший норвежский язык, ответил:

– Вряд ли. Вообще, людям мало что известно о Нертхюс, собственно только Тацит описал этот культ.

– Да, – сказал Сандер. – И это как раз все, что мы знаем. Что он был распространен в землях вок­руг Балтийского моря. Но что вы скажете о брактеатах? Мы нашли два. Один на доценте Кламмере, другой на помощнике пристава Ульсене.

– Мы нашли только один, – ответил Вальтер. – На нашем друге. Другой парень утонул, свалившись с… этого ужасного парома.

– Так на нем не было никакого амулета?

– Нет.

Они задумались.

– Я так и не понял, где обитает этот паромщик, – сказал Сандер. – Если бы это не было настолько невероятно, можно было бы подумать, что мы имеем дело с двумя сверхъестественными феноменами в Ферьеусете.

– И это как минимум! – сказал Вальтер. – С одной стороны, паромщик, с другой стороны, жертвы для Нертхюс, а еще, очевидно, само место несет в себе массу необычного. Не то, чтобы мы что-то виде­ли, но мы слышали внизу, в деревне поблизости, о женском лице в оконной раме и о коровах, которые не хотели идти в свой хлев…

Сандер наморщил лоб. Он поинтересовался, была ли это та же самая деревня, через которую проходи­ли он и его друзья, но выяснилось, что другая. Тогда он спросил, слышали ли они о пугающем призраке с одной уцелевшей половиной лица, но и об этом они не знали.

Свег и Сандер посмотрели друг на друга, затем, поколебавшись немного, Свег протянул им найден­ный дневник. Все трое жадно набросились на него. Нет, они не нашли его в Ферьеусете, они лишь взгля­нули на чердачный этаж в большом доме и решили не рисковать жизнью, пытаясь пройти по ненадеж­ному полу наверху.

– Как много времени мы потратили попусту, – сказал Вальтер. – Если бы мы обнаружили его рань­ше…

Сандер не мог понять, что тот имел в виду, но пока они втроем читали, остальные вышли на лу­жайку снаружи. Бенедикте провела руками по шел­ковистой траве, которая сильно колыхалась на ветру.

– Как прекрасно, что мы покинули Ферьеусет, – сказала она немного потерянно, поскольку Аделе за­сунула свои ладони в руки Сандера и делала вид, что дрожит от холода.

– Да, – согласился Свег.

Сандер попытался поймать взгляд Бенедикте, чтобы послать ей утешающую улыбку, но она упорно смотрела вниз.

Посчитав, что немцы и Мортен, должно быть, закончили чтение, они снова вошли внутрь.

– Так, так, – сказал Герт. – Здесь всего понем­ножку! А это ужасное существо, которое однажды пришло в Ферьеусет… Что бы это могло быть? Я уже не говорю о ваших призраках.

– Можно ли всему этому верить? – спросил Мортен недовольно.

– Возможно, нет, – ответил Сандер, все время противоречивший Мортену. – Но меня интересуют, главным образом «посвященные люди». Вы что-ни­будь знаете о них?

Вальтер выглядел задумчиво.

– Я думаю, они могут иметь какое-либо отноше­ние к культу Нертхюс, – неуверенно сказал он.

– Вряд ли, – довольно решительно заявил Герт. – Я сомневаюсь в том, что та женщина, которая напи­сала книгу, вообще знала что-либо о них. Кажется ведь, что она была довольно религиозна.

– Да, возможно, ты прав, – сказал Вальтер при­мирительно.

– Абсолютно, – встрял Мортен Хьортсберг. – Никогда не упоминались какие-либо «посвященные люди», когда речь шла о Нертхюс.

– Но что это тогда за находка, о которой было упомянуто в книге и о которой рассказывал Ливор? – спросил Сандер, который по-прежнему не сдавался.

Трое посмотрели друг на друга и затем покачали головами.

– Нет, этого мы не понимаем.

– Может быть, была найдена повозка? – пред­положила Бенедикте. – Священная повозка богини Нертхюс?

– Не могу себе представить, – ответил Мортен. – Да мы и не видели ничего подобного. И как раз та­кие находки мы рассчитывали найти.

– Так значит, вы поэтому и остались? – спросил Свег.

– Отчасти, – сказал Мортен. – Я искал и Кламмера тоже, естественно. Остальные искали своего про­павшего друга.

Свег был раздражен.

– Но если ты ничего не нашел за шесть недель, то какого черта ты делал здесь так долго?

Мортен был так возбужден, что даже покраснел.

– Я сделал находку, – огрызнулся он неожидан­но и опрометчиво. – Поэтому я продолжил поиски.

– Итак, – сказал Свег и приподнялся властно и слегка угрожающе. – Можем ли мы сейчас посмот­реть на эти находки?

Все трое выглядели обеспокоенно.

– Сейчас не стоит… У нас здесь дамы…

– Ага, – сказал Сандер. – Волсе? Вальтер удивленно посмотрел на него.

– Ты знаешь и об этом?

– Я уже сказал: это моя профессия. Бенедикте знает почти все про Волсе, конский член, и я не ду­маю, что Аделе будет в этом случае слишком стесни­тельной.

Последнюю фразу он произнес очень, очень сухо, так что Аделе внезапно негодующе покраснела.

Сандер продолжал:

– Вопрос в следующем: это новый Волсе? Или древний?

– Очень, очень древний, – ответил Вальтер.

– Можно на него взглянуть? Они снова заколебались.

– Он находится не здесь, – наконец сказал Вальтер. – Мы спрятали его в надежном месте. Мортен, ты не принесешь его?

– Сейчас? – сказал Мортен обиженно.

– Сейчас.

В этой фразе проявилось что-то по-прусски власт­ное. Мортен лишь кивнул и исчез за дверью.

– Он заносчив, наш друг Мортен, – сухо сказал Герт. – Но он знает довольно много о таких вещах, как древние ритуалы. Поэтому мы простим его. Те­перь хотел бы я знать, что ты сам, Сандер, думаешь обо всех этих сказаниях в книге. Насколько им мож­но доверять?

Сандер взглянул на Бенедикте ища поддержки, а потом ответил:

– Прежде всего, стоит поверить в то, что сами деревенские жители были убеждены в существова­нии этих сверхъестественных явлений.

– Да, это ясно, – кивнули Вальтер и Герт.

– А затем я хочу отсеять часть слухов таким об­разом, чтобы осталась лишь пара событий…

– Да? – Герт смягчил интонацию. Сандер колебался.

– Бенедикте, ты согласна со мной? В том, что мы имеем дело, во-первых, с культом Нертхюс, а во-вто­рых, со злобным созданием, появившимся в Ферьеусете много сотен лет назад…

– Так ты не относишь это событие к тому же вре­мени, что и поклонение Нертхюс? – сказал Герт.

Снова Сандер искал помощи у Бенедикте, кото­рая едва заметно кивнула в ответ.

– Нет, мы их не связываем, – ответил Сандер. – Это существо пришло значительно позднее. Когда, мы не знаем. И еще я думаю, что мы должны отбро­сить в сторону все слухи о ведьмах, домовых и при­видениях – за исключением одной истории: той, о вызывающем жуткий страх садисте с половиной лица.

– Это почему?

– Поскольку он так живо описан в книге. Это могло быть рассказано только тем, кто своими гла­зами наблюдал эту кошмарную картину.

– Самой женщиной?

– Нет, она только пересказывает историю.

– А паромщик?

– Да, разумеется, ведь мы все его видели. Он совершенно повисает в воздухе, не встраивается ни в одну цепочку. Но теперь я думаю, что он исчез. Что скажешь, Бенедикте, о моей теории?

Она задумалась.

– Я полагаю, ты прав. Здесь несколько феноме­нов: жертвы для Нертхюс, паромщик, неизвестная фигура, наводящая страх в далеком прошлом, и этот ужасный призрак с изуродованным лицом. Я бы еще добавила глаза, что я видела в темноте – и запах старой половой тряпки. Во все это я верю, но ни во что больше. Но я думаю также, что все эти события следует каким-то образом связать между собой, что­бы все вместе не торчало так сильно в разные сторо­ны. Мы по-прежнему не нашли ключа.

Сандер обратился к немцам:

– Где вы нашли Волсе?

Они помедлили с ответом, словно не желали да­вать объяснения. Сандер ничего не сказал им на это, он и сам бы не мог полностью доверять незнакомцу. Но его группа была так доброжелательна – даже Свег немного смягчился в этом вопросе и позволил им прочитать книгу, которую они нашли, – так что у немцев не оставалось другого выбора.

– Мы нашли Волсе в железном сундуке, – объяс­нил Вальтер. – Снаружи, на мысе, он был там закопан. Найти место было несложно, сундук, очевидно, выкапывали раньше, в земле осталась заметная ямка. Заросшая, конечно, но…

– Могло быть так, что его выкапывали недавно?

– Точно определить невозможно.

– Приблизительно двадцать пять лет назад? Было сказано о какой-то находке в те времена. Немец пожал плечами.

– Возможно. А возможно, и нет.

Сандер согласился. Он хотел еще спросить, не на­шли ли они что-нибудь, кроме Волсе, но это могло бы оскорбить их. Если бы они действительно откопа­ли что-то еще, они бы уже об этом рассказали. По­этому он решил, что железный сундук с Волсе был единственной находкой.

– Так, а брактеаты? – продолжил он. – Вы нашли один, у нас два. Можно ли сравнить их?

– Естественно! – Герт поднялся с места и вышел в другую комнату. – Тот самый, что висел на шее у нашего друга, принесенного в жертву.

Бенедикте хотела бы, чтобы он употребил другое выражение. Она находила все эти несчастья здесь наверху в горной деревне столь омерзительными, что ее почти тошнило.

Они положили все три брактеата рядом и приня­лись внимательно изучать их. Аделе сидела вплот­ную к Сандеру, почти нависала над ним, а руку по­ложила ему на шею. Еще немного, и Бенедикте могла бы ударить ее.

– Выглядит так, словно они были отлиты в од­ной форме, – сказал Свег. – Хотя ваш немного по­мят.

– Да, – сказал Вальтер. – Но это дает нам немного. Поскольку он мог изменить форму уже в то время.

– А что это за металл? – поинтересовался Сан­дер.

– Мы выяснили это. Это сплав, содержащий медь и олово, возможно с примесью цинка.

– Латунь?

– Едва ли. Скорее бронза. Сандер вздохнул.

– Значит, его трудно датировать, да?

– Да. Без химического анализа ничего не поде­лаешь.

Сандер снова вздохнул.

– Как глупо! Тогда бы мы смогли определить, подлинные они или нет.

Они обсуждали до тех пор, пока не пришел Мортен, держа высушенный предмет, завернутый в ткань. Он положил символ плодородия на стол, так, чтобы они могли рассмотреть его. Аделе фыркнула и поис­кала глазами Сандера, но Бенедикте чувствовала себя очень скверно. Она думала о животных, которые дол­жны были умирать таким жестоким образом, она думала о всем том, что символизировал Волсе, и от­вернулась.

– Нет, Бенедикте, – сказал Сандер. – Мне надо, чтобы ты посмотрела на это. Дотронься до него и скажи, что ты ощущаешь!

– Нет! – отказалась она.

– Это как с брактеатом? Ты боишься обжечься о него?

– Я ничего не знаю. Я… просто не хочу.

– Да ничего с тобой не случится, – коротко ска­зала Аделе. – Господи, почему эта девчонка все вре­мя пытается кого-то собой заинтересовать?

Сандер сказал с ангельским терпением в голосе:

– Сделай то, о чем я тебя прошу, Бенедикте! У нее в горле застряли слезы.

– Оставь ее в покое, если она не хочет, – сказал Вальтер, который не совсем понимал Бенедикте.

– Нет, я должна сделать это, – сказала она хрип­лым голосом.

Очень нерешительно она положила руку на этот отталкивающий предмет. Она держала ее несколько секунд, а затем выскочила наружу со слезами, ка­тившимися по щекам.

Сандер сразу же выбежал за ней.

– Что, Бенедикте? – сказал он мягко и взял ее за локоть.

Она вытерла глаза и несколько раз всхлипнула.

– Я увидела, как забивали коня, Сандер, – не­разборчиво всхлипнула она.

– И ничего больше?

Он был так печален, голос его звучал понимаю­ще.

– Ну почему же, – напряженно сказала она. – Но я не хочу об этом рассказывать.

– Но я должен это знать.

– Нет! – почти крикнула она.

– Это было… ты видела какие-то эротические вещи?

Бенедикте быстро кивнула.

– Да. Ужасные. Но они не имели отношения к какому-либо жертвоприношению.

– А ты не видела жертвенный нож? Тот, который обычно украшен руной «Л». В честь Лука и Льна?

– Нет, я не думаю. А почему ты спросил?

– Нет, я просто думал, что это его упоминают все предания в качестве «находки». Или, может быть, был найден всего-навсего Волсе.

Бенедикте подняла голову. Небо было такое уди­вительно неясное и расплывчатое из-за слез в глазах.

– Нет, нашли не Волсе. И не нож…

– Теперь ты выглядишь, словно настоящая ясно­видящая, Бенедикте.

– Да. У меня появилось некое ощущение. Там было найдено… это что-то большое. Что-то… страш­ное и отталкивающее.

Она снова расслабилась.

– Нет, я не могу увидеть больше ничего. – Она повернулась к Сандеру, несмотря на то, что знала, как ужасно некрасиво выглядит, когда плачет.

– Сандер, мне страшно! Я боюсь за твою жизнь. И за твою, и за мою жизнь! По моему телу пробегает холодная дрожь, ты понимаешь? Некое предчувствие. Давай уедем отсюда! Немедленно!