5

Они договорились, что Бенедикте, которая обладала способностью чувствовать присутствие оккультных сил и предметов, должна подниматься первой. Сандер же пойдет следом. Но пока он ждал на лестничном пролете – не случится ли чего. Свегу предстояло сто­ять внизу и следить за лестницей.

Им оставалось только надеяться, что в этот са­мый момент не ворвется, грохоча башмаками, Ульсен и не испортит все дело.

Дверь в кухню, в это святилище сестер, была за­перта, но другого они и не ожидали. Свег, бормоча что-то, порылся в кармане и извлек маленькую удоб­ную отмычку. Пока он стоял и ковырялся в замке, они услышали звук – тот же звук, о котором Сисель рассказывала днем ранее.

Мягкие шаги над головой.

– Господи, только бы нас не услышали, – тихо взмолилась Бенедикте.

– Мне придется пойти за тобой, – прошептал ей пристав.

В замке что-то слабо щелкнуло, и дверь откры­лась. Бенедикте и Сандер взялись за руки и просколь­знули внутрь.

На кухне было темно, им нельзя было зажигать свет. Приходилось полагаться только на собственные чувства. Бенедикте была так взволнована присутстви­ем Сандера в темноте, что ее руки дрожали, и прихо­дилось внушать себе мысль: «Ты – ничто, Бенедик­те, тебя нет! Он даже не смотрит на тебя, хотя и очень дружелюбен». И все это отнимало силы и отвлекало внимание от главного. Было необходимо почувство­вать, если рядом появится что-либо необъяснимое.

Между тем все шло прекрасно, они добрались до противоположной стены. В темноте они плохо ориен­тировались. Подумать только, если бы они ошиблись дверью и ввалились прямо в спальню к хозяйкам? Никто не имел представления, где они сейчас нахо­дились, должно быть, на своей половине дома.

По ногам Бенедикте тянуло холодом, и она почув­ствовала дверь прямо перед собой. Здесь не должно было быть спальни; она не могла бы представить Агнес, Герд или Беату спящими с открытым окном. Кроме того, она не ощущала присутствия людей за дверью.

Рука Сандера легла поверх ее руки и сжала ла­донь, Бенедикте сильно покраснела. Она благодари­ла Бога за то, что в темноте не было видно ее лица. Сандер хотел лишь показать ей правильный путь, он тоже обнаружил дверь.

Девушка осторожно взялась за дверную ручку. Дверь приоткрылась, и сразу же вокруг них стало холодно.

Бенедикте могла теперь лишь вспоминать, как самый удивительный мужчина в ее жизни стоял и держал ее за руку. Казалось, она была опечалена.

Они увидели контуры небольшого окна высоко вверху на стене. Комната, в которой они находились, была узкая, с высоким потолком. В следующее мгно­вение нога Бенедикте наткнулась на лестничную сту­пеньку.

Хорошо помня ту первую лестницу, они шарили руками наверху, не осмеливаясь сделать и шага. Ле­стница, однако, казалась весьма прочной.

Бенедикте начала осторожно и медленно подниматься. Она слышала легкий шорох одежды Санде­ра, шедшего сзади. Он двигался так тихо, что его шаги вообще не были слышны.

Вот и дверь наверху. Открываясь, она издала ко­роткий, визгливый звук, но затем все стихло. Бене­дикте услышала, как Сандер остановился прямо в дверном проеме.

Бенедикте сделала пару шагов и замерла непод­вижно. До сих пор все удавалось легко. Они двига­лись прямо к цели, ни разу не совершив ошибки. Те­перь она была наверху, на загадочном втором этаже.

Она попыталась почувствовать атмосферу. В тем­ноте наморщила брови.

Бенедикте ощутила перед собой большое пустое пространства, возможно, зал или комнату. Она не смела сделать и шага, поскольку знала, как обман­чив может быть лестничный пролет. Но не только поэтому она оставалась на месте, было и нечто дру­гое.

Чувство того, что она не одна на этом темном чер­даке. Поблизости от нее кто-то находился – и этот кто-то желал причинить ей зло.

Надо ли ей вернуться под защиту Сандера Бринка? Нет, это выглядело бы глупо.

В попытке немного сориентироваться, она присло­нилась к ближайшей стене недалеко от двери. Рукой пошарила вдоль стены. Что-то зашуршало в паути­не, которую Бенедикте порвала… Но вот она на что-то наткнулась! Мягкое и податливое.

Когда девушка поняла, что это было, она стала лихорадочно шарить по стене в поисках дверной руч­ки, но было поздно. Темнота вокруг нее начала ожи­вать, окружать чем-то удушливо мягким, необычай­но сильные руки-лапы обхватили ее, что-то туго обвилось вокруг ног, так что она не могла ими пошевелить. Ее крики о помощи Сандеру и Свегу потону­ли в какой-то клубящейся испарине и обволакиваю­щем плотном тумане.

Пытаясь освободиться, она бросилась на пол и покатилась в сторону. Одновременно она успела за­метить, что и Сандер со страшными проклятиями уго­дил в этот хаос. На лестнице грохотал Свег, подни­маясь к ним наверх. Но невидимые создания, должно быть, неплохо ориентировались в темноте, они схва­тили Бенедикте за руку и потащили по полу, упрямо поволокли за собой. Сандер, казалось, был более или менее невредим, насколько она могла судить по его сдавленным стонам и наступившей затем тишине. Девушка услышала, что и его тоже потащили по полу. Нападавшие обладали неожиданной силой, между собой они обменивались непонятными, шипящими словами. Их действия были неуклюжими, но, в то же время, неприятно последовательными и целеустрем­ленными.

На полу лежала пыль и отвратительно пахло, на лицо Бенедикте упала паутина, девушка пыталась вырваться» из той бесформенной массы, которая не­умолимо тащила ее в каком-то определенном направ­лении. Внезапно они оказались под окном, и в сла­бом ночном свете Бенедикте увидела разверзшуюся в полу дыру, которая была затянута паутинным по­крывалом. Заброшенная лестница, этот символ всего гибельного в доме!

Она закричала. Закричала что было сил. Ведь Сандер был без сознания и не мог сопротивляться намерению сбросить его в эту ужасную пропасть.

Но вдруг рука, закрывавшая ей рот и гасившая крик, ослабла и отдернулась, а из темноты появился при­став Свег. Ульсен, очевидно, уже вернулся, посколь­ку на лестнице внезапно стало людно. Ульсен держал в руке фонарь! В изумлении перед многочислен­ными свидетелями и ослепляющим светом, фурии на мгновение остановились, и Бенедикте проворно, слов­но кошка, отползла от опасного провала. Свег в это время освобождал ее ноги от пут, а Ульсен отвел Сан­дера в безопасное место. В течение всего нескольких минут всех сестер Мартинсен одолели и надежно свя­зали бельевым шнуром, который был протянут ранее в зале от стены до стены.

– Итак, мои дорогие дамы, – холодно начал пристав. – Теперь мы посмотрим на содержимое вто­рого этажа.

Бенедикте облегченно вздохнула. Ответом Свегу от трех женщин был лишь не достигший цели плевок Беаты.

– Я… мне лучше спуститься вниз, – сказала Бе­недикте боязливо.

– Нет, зачем же? – сказал Сандер, который сто­ял, покачиваясь и держась за голову, но выглядел неплохо.

– Мои особые способности здесь, кажется, не при­годятся, – тихо отвечала она.

– Об этом мы ничего пока не знаем, – сказал пристав. И он, и Сандер задумчиво посмотрели на нее. – Чего ты боишься, девочка?

– Ничего, – слишком поспешно произнесла она. – Мне просто не хочется.

– Маленькая Сисель рассказала тебе что-то еще, не так ли? – мягко спросил Сандер. – Я обратил внимание, что ты казалась весьма встревоженной, когда поговорила с ней.

Бенедикте смотрела в сторону.

– Нет, уверяю вас, там не было ничего особенно­го. Ну, хорошо, вы идите вперед, а я за вами.

Мужчины лишь посмотрели на нее, но начали двигаться вперед к середине зала. Ульсена посадили присматривать за женщинами.

Пристав Свег уже открыл первую из множества дверей; они вошли в старую, заброшенную спальню. Перед собой в гротесковом мираже Бенедикте увиде­ла замок Синей Бороды со всевозможными несчасть­ями, таившимися за закрытыми дверями.

С неприятным чувством она вошла вслед за при­ставом в маленькую, душную комнату. Трое связан­ных женщин в зале осыпали их градом таких слов и выражений, которые, как думала Бенедикте, женщи­ны просто не могут произносить. Они ругались, кри­чали, даже грозили полицией – пока не поняли, что подобная угроза не возымеет действия.

Пристав осветил комнату.

– Нет, ну такого я никогда не видел… – сказал он.

В этой комнате не было видно окон, они были задрапированы тяжелыми бархатными гардинами. Это была потайная комната. Сердце дома.

Здесь не экономили на роскоши. Вокруг белого стола стояли три великолепных стула для отдыха. Были здесь и чудесные сундуки, и комоды вдоль стен, и драгоценный ковер ручной работы на полу.

На столе лежали какие-то большие, рукописные книги. Свег взял одну, раскрытую посередине.

Это оказалась бухгалтерская книга, и последняя элегантно выполненная запись была о том, сколько денег получено за два прошедших дня. Был записан безвкусный обед, ночлег Мартинсенов, но были и день­ги за Сисель, которые старухи уже почти держали в руках, но отчасти были вынуждены вернуть. Должно быть, это была истинная катастрофа для такой акку­ратной кассовой книги. Им пришлось подчищать чер­нильные строчки и – ах! ах! – как они, видимо, были разочарованы!

И Сандер, и Бенедикте старались сохранять серь­езность. Бедные тетушки!

– Поглядите, – сказал Свег голосом, не предве­щавшим ничего хорошего. – Вам не кажется, что эта книга выглядит совсем не так, как если бы она принадлежала трем маленьким, бедным, ангелопо­добным старушкам?

Он приподнял крышку одного из сундуков и при­свистнул, вытащил ящик из комода и побледнел. Деньги, деньги. Повсюду деньги.

Он покачал головой.

– Именно это притягивает к себе взломщиков. Ну хорошо, не доверять банкам. Но не до такой же степени! Все это таинственное запугивание, эта смер­тельная битва против вас там в зале – и только ради этого?

Бенедикте наморщила лоб.

– Но это еще не все! Вы разве не чувствуете, что здесь есть кое-что еще? Ах, нет, извините, я забываю, что другие не обладают таким же как у меня ощуще­нием тревоги. На этом этаже еще что-то есть, при­став, и я не могу оставаться здесь далее!

– Ты замечательная девушка, – сказал Сандер упавшим голосом. – И откуда ты все это берешь?

Бенедикте отвела глаза от него, она не была еще достаточно сильна, чтобы выдержать его взгляд. Она слабо улыбнулась.

– Это уверенность, понимаете. Как например, когда соседка ждала ребенка этой весной. Я подума­ла, что будет мальчик, и была совершенно уверена в этом. Такое абсолютное спокойствие чувствуешь, ког­да уверена – и это всегда сбывается. Если попыта­ешься думать о другом исходе, обязательно что-ни­будь помешает. Все будет наоборот.

– У нее родился мальчик?

– Ну конечно! А теперь во мне зреет мучительное беспокойство, пока мы не выяснили все. В этом доме имеются и другие червоточины, мы не разобрались пока до конца. Но я не думаю, что здесь осталось что-то сверхъестественное. Поэтому вы можете открыть остальные двери в замке Синей Бороды сами, без меня.

– Нет уж, спасибо, – сказал пристав жестко. – У меня нет никакого желания убивать здесь время. Если ты чувствуешь, где прячется болезнь, так веди нас прямо туда! Это приказ.

Для Бенедикте стало неожиданностью, что он пой­мал ее на слове. Она не привыкла к такому, посколь­ку встречала обычно лишь насмешки, когда речь за­ходила о ее необычных способностях.

Они снова вышли в зал. Женщины сидели возле стены под надзором Ульсена. Они исподлобья, испу­ганно смотрели в сторону группы во главе с приста­вом. Бенедикте остановилась и прислушалась к себе, воспринимая испуг теток, определяя его направле­ние.

Еще одна дверь…

Она нерешительно шагнула к ней. В тот же миг дамы устроили адский спектакль, в гневе перекрики­вая друг друга. Они были взволнованы и не понима­ли, что таким образом направляют Бенедикте по вер­ному пути.

Но она и не нуждалась в их помощи. Она ощуща­ла поверхность двери, заметила сильные вибрации.

– Идите сюда, – сказала она, чувствуя себя не­важно. – Здесь… Здесь еще один человек!

– Что еще за черт? – сказал пристав.

– Точно. Я ощущаю исходящий оттуда безотчет­ный страх. Нечистую совесть. Опасение… опасение быть обнаруженным.

Женщины ужасно закричали, Бенедикте стара­лась не слышать их презрительных слов.

Дверь была заперта, но это не помешало приста­ву Свегу. Он быстро обнаружил ключ, спрятанный наверху на дверном косяке, и открыл.

Крайне странный запах, чтобы не сказать злово­ние, встретил их. Человеческие запахи смешивались с небывало сильным запахом духов.

– Освети комнату, Сандер, – сказал Свег, и они услышали жалостливое всхлипывание из темноты.

– Я ничего не сделал, я ничего не сделал, не по­зорьте меня перед всеми, я ничего не мог с этим поде­лать…

Свет выхватил из темноты комнату с большой, удобной кроватью. По расчетам Бенедикте, эта ком­ната должна находиться как раз над коричневым салоном. Она прикрыла глаза, сглотнула, затем сно­ва открыла их.

Довольно молодой мужчина сидел, скорчившись, на кровати в дальнем углу комнаты. Он был полуоб­нажен, одет только в нижнюю рубаху, и по его выра­жению лица было легко понять, что он не совсем нор­мальный. В нем было нечто, переходившее границу рассудка.

– Полиция… полиция… – испуганно повторял он.

– Успокойся, успокойся, Август, – сказал Свег. – Мы тебе ничего не сделаем. Так значит, здесь ты был последние месяцы?

– Я ничего не мог поделать, – всхлипнул он. – Они… они…

– Они держали тебя здесь взаперти, не так ли? А мы как раз гадали, что же сталось с их деревенс­ким слугой. Но почему?

Парень вытер нос и глаза.

– Вначале это было забавно. Они в меня влюби­лись, а у меня никогда не было женщин, а им их родители не разрешали даже думать о таком. Все началось с того, что они захотели немного посмот­реть на меня, я им разрешил, а они сказали, что я красивый и трогали меня так, что у меня брызнуло, а потом уже я должен был приняться за них, одну за другой, каждый день, для них это было приятно, и для меня тоже, они мне разрешили, и было так за­бавно. Но они хотели все больше и больше, а их было трое, а я только один, они были как сумасшедшие и, Господи, как они стонали, но я был уже не в силах и хотел отказаться, но тогда они заперли меня внутри и сказали, что пристав арестует меня, если узнает, что я делал с ними, и мне нельзя выходить наружу! Шуметь тоже нельзя было, надо было сидеть совсем тихо.

Только теперь они увидели, что бедняга был при­кован к кровати.

Он продолжил, подвывая:

– И они снова приходили сюда и все хотели и хотели, а я нет, но он меня не слушался, он делал то, что хотели они, ведь они точно знают, что им надо делать, чтобы заставить его стоять…

– Они что, все втроем сюда приходили? – скеп­тически спросил пристав.

– Нет, не все сразу, и эта старая Агнес приходи­ла не так часто, потому что она немного суховата, собственно, она приходила только, когда выпивала вишневого вина, тогда она была влажная, как надо. Но эта маленькая пухлая Беата здесь бывала посто­янно, она номер один, но фрекен Герд хуже всех. Я ее боюсь! Она такая тяжелая, сильная и жесткая с ним, и скачет на мне верхом, и когда приходит сюда, то мне кажется, что у меня все косточки рассыпятся. Чер­товы бабы!

Он заплакал от отчаяния.

Они стояли молча. Бенедикте упорно смотрела в пол, Сандер беспокойно переминался с ноги на ногу.

– Слушай, Август, – сказал пристав мягко. – Меня ты не бойся, ты не совершил ничего серьезного. Теперь ты можешь идти, и при первой же возможно­сти попросись к добрым людям. Теперь все будет хо­рошо.

Пока он снимал цепи, Свег дружелюбно продол­жил:

– А твои наездницы, ужасные дамочки, тебе не надо их больше опасаться. Они свое получат за то, что держали тебя в заточении против твоей воли. Они совершили и кое-что похуже, только что они попыта­лись убить вот этих двух молодых людей. Такое не останется безнаказанным.

Август осмелился на неуверенную, нервную улыбку при мысли о том, как будут наказаны его всадницы-мучители.

Они сидели в бричке. Уже наступило утро, обла­ка тумана клубились над болотом и у реки в долине.

Сестры были взяты с поличным. С привидениями было покончено.

Бенедикте ехала молча. Ею овладела усталость, мысли разбрелись. Она была весьма сконфужена рассказом Августа о женщинах и не смела смотреть в сторону Сандера Бринка.

Он тоже молчал. То ли устал, то ли по другим причинам, она не знала.

Когда показалась деревня, пристав Свег вздох­нул и сказал:

– Ну вот, одно дело сделано. Теперь займемся нашим покойничком.

Бенедикте была не в настроении шутить.

– И амулетом, – сказала она коротко.

– Да, – поддержал ее Сандер, встряхнувшись. – Если бы мы не вошли в этот страшный дом, мы бы не нашли то, что было у Сисель в кармане. И по­скольку они так явно совпадают, амулет и символы на спине у мертвого, нам следует поговорить с девоч­кой.

– Ты прав, – сказал Свег. – Нам необходимо знать, откуда она это взяла. Он вытащил медальон.

– Так значит, ты не можешь дотронуться до него, Бенедикте? Он жжется?

– Да. Он… заражен чем-то.

– Что ты имеешь в виду?

Она не могла рассказать о волшебном корне ман­драгоры, о том, что он сильно завибрировал в тот момент, когда она обожглась об амулет. Не сейчас. Может быть, позднее. Поэтому она сказала только:

– Он опасен. Я думаю, он… Сандер Бринк вмешался:

– Подлинный?

– Нет, об этом я ничего не знаю. Мне кажется… злой.

Бринк взял медальон у пристава и принялся его изучать.

– Я тоже не могу утверждать однозначно, под­линный он или нет. Но в его злой силе у меня нет никаких сомнений. Собственно, это и не медальон, это брактеат .

– А это еще что такое? – спросил Свег. Сандер улыбнулся.

– Вы хотите выслушать лекцию?

– Нет, ради Бога! Обрисуй коротко!

– Это будет нелегко, но я попробую. Во время большого переселения людей до Севера дошли отголоски Римской империи. Тогда-то у нас и появились брактеаты. Частью это были монеты, частью украше­ния-подвески из тонкого, благородного металла, че­каненные лишь с одной стороны, обычно с изображе­нием Цезаря…

– Но не этот, – сказал Свег. – На нем только масса закорючек.

У Сандера были такие красивые руки, тонкие и чувствительные. Бенедикте была совершенно очаро­вана ими, она смотрела, как они вертели этот… как он его назвал? Брактеат? Какой он умный и образо­ванный!

Он, возможно, заметил ее взгляд, потому что спро­сил дружелюбно:

– Тебе не холодно, Бенедикте?

Его голос был словно самый мягкий бархат, так ей показалось. Девушка была просто счастлива от подобной предупредительности, поэтому смогла лишь покачать головой. Сандер мимолетно улыбнулся ей.

Он продолжил лекцию для пристава:

– Да, на нем множество символов. Потому что он изготовлен у нас в Норвегии, но под влиянием римской традиции. Эти руны обладают колдовской силой, а особенно символическая фигура: две птицы, повернутые клювами друг к другу.

Пристав Свег помолчал секунду, пока инстинк­тивно натягивал поводья на крутом спуске. Бенедик­те покрепче схватилась за край повозки.

Местность снова выровнялась.

– Руны с колдовской силой? – сказал Свег. – Почему ты так думаешь?

– По двум причинам, – ответил Сандер Бринк. – Сперва Бенедикте обожглась о брактеат. К тому же на нем руны разрушения. И некоторые другие злове­щие символы.

– А мы можем найти объяснение этому? Я не понимаю!

– Черт возьми, – улыбнулся Сандер. – Вот, смот­рите…

Они склонились над круглой, бледной пластин­кой брактеата. Бенедикте даже почувствовала тепло щеки Сандера, настолько близко они сидели. Оше­ломляющее, фантастическое чувство!

– Здесь, по краю, вы видите руны, не так ли? – начал Сандер. – Здесь вот руна Науд, то есть буква «Н». Она означает бедствия, колдовство и судьбу. А эта, напоминающая букву «Т», означает ведьм и троллей.

– Да, получается не очень-то приятно, – про­бормотал Свег.

– Нет, будет и еще похуже! Здесь у нас еще одна руна, похожая на «Т», она выглядит, как переверну­тая стрела, верно?

– Ну да.

– Это руна бога Тюра. И она означает жертву. Жертвоприношение силам воды!

– Спасибо! – сказал Свег. – Мне все ясно!

Он откинулся назад. Но Сандер не закончил по­яснения, поэтому пристав был вынужден снова на­гнуться к нему.

– Тут есть и руна «Л», – сказал юный исследо­ватель. – Даже два раза.

– Ага, а что это значит? – спросил пристав. – Я не понимаю, почему ты придаешь такое значение вто­ростепенным подробностям. Здесь, наверное, стоит имя?

Сандер выпрямился и посмотрел на собеседника.

– Все эти руны магические. Каждая руна что-нибудь означала. По крайней, мере в первые столе­тия, во времена викингов. Потом уже люди начали пренебрегать магией.

– Но этот брактеат относится к древним време­нам?

– Конечно! Итак, руна «Л». Ее называют Лаукр, и она была чрезвычайно важна при жертвоприно­шении. Она означает, что мы имеем дело с Волсе.

– Я что-то не уловил смысла.

– Лук и Лен – вот два весьма специфических предмета, использовавшихся в особой последователь­ности, чтобы получить Волсе. А Волсе является очень сильным магическим средством.

– Можно ли узнать, что это все означает? Сандер бросил быстрый взгляд на Бенедикте.

– Нам, наверное, стоит с этим подождать.

– Что за выдумки! Что означает Волсе? – возму­тился Свег.

Ученому стало слегка не по себе.

– Ну, хорошо. Помня о том, что Бенедикте при­шлось вынести сегодня ночью, ей придется вытерпеть и это тоже…

Она не отвечала. Только смотрела прямо перед собой, вперед на спящее селение, так напоминавшее ее собственный хутор. Птицы пели в прозрачном ут­реннем небе, днем такой песни не услышишь. Ло­шадь теперь трусила спокойно и сонно.

Сандер набрался смелости и начал:

– Волсе был особенно почитаем на хуторах. Ког­да забивали жеребца, то его член забирали деревен­ские женщины, которые потрошили его и бальзами­ровали луком и травами, а затем заворачивали в самый лучший лен, чтобы он мог там сохраниться.

– Ага, – сказал Свег. – Вот к чему Лук и Лен.

– Да. На протяжении всей осени хозяйка дома каждый вечер доставала Волсе, конский член, из его великолепного футляра. Торжественный момент на­ступал, когда вся семья была в сборе. Тогда Волсе передавали от одного человека к другому, и все рас­певали над ним песни плодородия.

– Господи! – сказал пристав. – Эти заклина­ния наверняка не были особенно пристойными?

– В те далекие времена никто не воспринимал это плохо, – спокойно сказал Сандер. – Таким об­разом люди хотели сохранить плодовитость скота и жизненные силы в течение долгой зимы. Но я дол­жен признать, что некоторые из песен довольно… н-да.

По выражению лица пристава Бенедикте поняла, что Свег охотно бы прослушал избранные фрагмен­ты и ради этого послал бы ее к черту. Но если уж быть откровенной, она и сама немного заинтересова­лась. Но не показала бы этого никогда.

– Но, насколько я понимаю, этот ритуал имел мало общего с жертвоприношением, – возразил Свег.

– Имел, но косвенное, – ответил Сандер. – По­скольку руны Лука и Льна были выцарапаны также и на жертвенном ноже. На том, которым пользова­лись и чтобы изготовить Волсе, и чтобы надрезать шею жертвы, а потом собрать кровь.

Свег отвернулся в сторону.

– Мы угодили в щекотливую ситуацию! Остальные были с ним вполне согласны.

– Но что общего все это имеет с тремя ужасными сестрами? – спросил Свег.

– Ничего, – ответил Сандер. – Ничего, кроме того, что медальон, найденный Сисель, случайно ока­зался в их доме.

– Ну, хорошо, нет худа без добра, – сказал Свег. – Во всяком случае, мы спасли беднягу от уча­сти, худшей, чем сама смерть.

– Это уж точно, – согласился Сандер, и Бене­дикте тоже согластно кивнула.

Не дав себе времени на отдых после бессонной ночи в опасном доме, они поехали прямиком на по­стоялый двор.

Сисель уже проснулась и приветствовала их лег­кой улыбкой как старых знакомых.

– Тебе здесь было хорошо? – спросила Бенедик­те.

– Да, – прошептала Сисель в ответ.

Утренний свет был неласков с Бенедикте. Ее гру­бые черты резко выступили в нем, всеми своими се­рыми тенями и жесткими линиями. Но все равно было что-то беззащитное в улыбающихся глазах, что тро­гало двух стоявших с ней рядом мужчин.

После нескольких подбадривающих фраз, обра­щенных к ребенку, Свег вытащил брактеат.

– Откуда ты это взяла? – мягко поинтересовал­ся он.

Сисель попыталась обойти расставленную ловушку.

– Я не украла его, – сказала она поспешно.

– Мы знаем. Но откуда же он взялся?

– Я нашла его.

– Где?

– В речке. Он лежал в воде, прямо у берега. Он так блестел, что я подумала, это золотая монетка.

– Так. Нет, это не деньги. Это что-то вроде аму­лета. Сисель, мы с удовольствием купим его у тебя. Ты получишь настоящую монету. Хочешь?

Посмотрев на амулет, она кивнула несколько раз.

– Замечательно, – сказал Свег. – Но сначала ты должна показать нам, где ты его нашла. Ты ска­зала, в реке?

Он повернулся к спутникам.

– Исключена всякая связь между мертвым и этим амулетом. Поскольку речь идет о двух совершенно различных водных бассейнах. Река не впадает в озе­ро, где был найден труп.

– Но, несмотря ни на что, это ведь приблизи­тельно тот же район, – возразил Сандер.

– Ну да, с длинным горным хребтом посереди­не. Как раз через него мы недавно перебрались. Итак, Сисель. Ты нашла его поблизости от дома те­тушек?

Девочка смутилась.

– Нет, я не думаю. Пристав вздохнул.

– Нам придется, наверное, снова ехать на поис­ки. Ужасно долгая дорога, но…

– Нет, это было не там, – быстро сказала девоч­ка. – Мы заблудились.

– Как это?

Бедный ребенок явно был сбит с толку. Но Сан­дер Бринк, очевидно, тоже мог ладить с детьми. «Его направляют боги», – подумала Бенедикте.

Он присел на корточки и приветливо обратился к девочке:

– Вспомни, ты сказала, что нашла его раньше, не так ли? Вы сначала шли вдоль другой реки?

– Да, – ответила она, облегченно вздохнув при мысли, что и о ней кто-то подумал.

– Вы приехали сюда на повозке с лошадью?

– Нет, мы ехали на поезде. Меня укачало.

– Это было наверняка неприятно, – посочувство­вал Сандер.

– Железнодорожная станция, – сказал пристав, который был совершенно нечувствителен к детским дорожным страданиям. – Если они шли от станции, они могли двигаться вдоль реки в этой долине. Сисель, ты не помнишь, не протекала ли река рядом со станцией? А вы шли вдоль нее?

– Да. Да. Мы так и шли.

– Значит, ты нашла монету в той самой реке?

–Да.

– Блестяще! Эта река как раз впадает в озеро здесь неподалеку. Вперед, в бричку, все вместе, мы отправимся к месту находки.

Когда они ехали вдоль реки, Бенедикте сказала:

– Но что вы собираетесь найти?

– Я не жду ничего особенного. Но мы должны знать, не так ли?

– Ну да, – отвечала она покорно. Ее настроение отличалось от общего. Что толку, если они увидят, где именно лежал брактеат? Они что, ожидают уви­деть новую жертву?

Им пришлось отъехать довольно далеко, когда Сисель пропищала:

– Здесь!

Повозка остановилась. Они спрыгнули. Девочка была уже внизу и старательно разглядывала берег. Она была не вполне уверена, но в конце концов на­шла место.

– Здесь. Я стояла на этих камешках. А монетка лежала там.

– Господи, ты же могла свалиться в реку, девоч­ка! – сказал пристав. – Но все же спасибо тебе!

Они смогли увидеть все вместе: между двумя кам­нями застрял кожаный ремень, который колыхался от сильного течения. Ремень был весьма потрепан.

Свег протянул руку и схватил его.

– Холодная вода, – заметил он.

Ремень прочно застрял. Свегу пришлось отвалить один из камней, чтобы освободить его.

Пристав торжествующе вытянул руку, демонстри­руя находку остальным.

– Узкий и потрепанный. Можно предположить, что мертвое тело держалось здесь на ремне. И отвя­залось, когда он перетерся?

– Правдоподобная теория, – ответил Сандер Бринк. – Едва ли она взята с потолка.

– Нет, но она, во всяком случае, объясняет все повреждения на трупе. Его несло течением, и он за­девал камни и мусор.

Сандер был настроен скептически.

– Все время, пока мы ехали вдоль реки, она ка­залась довольно спокойной. Вряд ли могла причи­нить такие серьезные повреждения.

– Не разрушай мою теорию, – проворчал Свег.

Они потратили еще некоторое время на осмотр места, но согласились с тем, что убитый вряд ли был сброшен в воду отсюда.

– Может быть, река становится более бурной выше по течению? – спросила Бенедикте.

– Нет, я так бы не сказал, – ответил Свег. – Она вытекает из небольшого озера. Нет! Теперь мы отправимся назад и взглянем на мертвого еще раз, прежде чем свалимся с ног от усталости.

На обратном пути им повстречался Ульсен, кото­рый успей отправить уважаемых дам под арест. Он сообщил им новость.

– Пришла какая-то женщина, она хочет взгля­нуть на мертвого, – сказал он. – Ее жених, по-ви­димому, пропал.

– Ну да, – ехидно сказал Свег. – Хочет потре­бовать пособие на ребенка?

Он, очевидно, был невысокого мнения о челове­ческой натуре, добряк Свег.

Юная дама приехала из Кристиании и выгляде­ла вовсе не так, чтобы претендовать на пособие. Она была очень элегантно одета, хороша собой и весьма самоуверенна. Наверняка привыкла выезжать в свет, сообразил Сандер Бринк, который очень хоро­шо знал этот тип женщин. Девушка немедленно при­нялась посылать ему долгие, манящие взгляды. Бе­недикте выглядела все более и более несчастной. Словно у нее разболелся живот или что-то в этом роде.

– Нет, Господь хранит меня, это не мой жених Мортен Хьортсберг, – заявила дама, с гримасой от­вращения осмотрев мертвеца. Они быстро вышли из комнаты. – Мортен – молодой, у него светлые воло­сы, а этот – лысый, притом гораздо старше.

Пристав, кстати, хотел узнать, как давно пропал ее жених. Ответом ему был взгляд, который словно говорил, что это его не касается, но дама все же заго­ворила.

– Шесть недель назад. Но я едва ли ожидала найти его здесь, ведь он хотел отправиться куда-то в горы и обследовать вымерший хутор. Он и меня хо­тел с собой взять, но об этом я и думать не могла!

Ну, это они понимали.

– И что, с тех пор он не давал о себе знать? Дол­жно быть, весьма интересный хутор!

Женщина послала приставу новый уничтожаю­щий взгляд, но Свег был не настроен любезничать после длинной бессонной ночи.

Она ответила строго:

– Мой жених чрезвычайно одаренный студент. И его личный друг, доцент Кламмер, поделился с ним сведениями об этой удивительной деревне.

– Доцент Кламмер? – сказал Сандер Бринк. – Я слышал о нем, хотя он и не на моем факультете. Разве он не пропал без вести…

Он поспешно умолк.

Остальные ждали.

– Я не знаю, как он выглядит внешне, – продол­жил Сандер Бринк. – Но может быть, вы знаете, фрекен Виде?

Она сделала вид, что не заметила колкости, что было не похоже на нее.

– Я видела его лишь мельком в одной компании как-то раз дома у одного управляющего (она, оче­видно, любила окружать себя людьми с громкими титулами.) И он был… пожилой. И… лысый.

– А когда он пропал? – вырвалось у Свега.

– Я не знала, что его ищут.

– Я думаю, это случилось ранней весной, – ска­зал Сандер Бринк. – Ходили какие-то глупые слухи по университету. Будто супруга не хотела объявлять его в розыск, поскольку считала, что он сбежал от нее в другую страну.

– Нет, я так не думаю, – сказала фрекен Виде. – Мортен говорил мне, что доцент Кламмер, так же как и он, безумно хотел отыскать и исследовать тот заброшенный хутор. Доцент говорил о древних обы­чаях. И о паромщике, который мерещится людям. Глупости, конечно, но мужчины теперь стали словно большие мальчишки. У них появилась своя забава: кто доберется туда первым.

– Так ваш жених не знал, что Кламмер исчез?

– Нет, я уверена, что он не знал. Мортен сказал, что ему нужно попасть в Ферьеусет как можно рань­ше, чтобы доцент Кламмер не опередил его.

– И Кламмер пропал в начале весны. А ваш же­них шесть недель назад – он точно отправился в покинутую деревню?

– Да. Похоже, так.

– Ферьеусет? – сказал Ульсен, до сих пор без­молвствовавший. – Это же так далеко в горах, ря­дом ни одной живой души.

Он поедал глазами фрекен Виде, но она была за­интересована лишь Сандером Бринком.

– Ты знаешь, где это находится, парень? – грозно сказал Свег своему беспокойному помощни­ку.

– Во всяком случае, я знаю, в каком это направле­нии.

– А можно ли отсюда найти попутную повозку? Ульсен размышлял. Это придало ему глупый вид.

– Нет, туда никто не ездит. Но…

– Хорошо, выскажись же, а не кудахтай как на­седка!

Ульсен укоризненно посмотрел на своего началь­ника. Разве можно так выражаться в присутствии столь симпатичной дамы, на которую, к тому же, хо­чешь произвести впечатление?

– Нет, я подумал только…

– Избавь нас от своего общества, – простонал Свег. – Иди отсюда со своими гениальными идея­ми!

Сандер и Бенедикте обменялись насмешливыми взглядами, которые посторонний не заметил бы.

– Нет, я подумал, что эта система рек и водо­емов…

– Вот, наконец хоть что-то умное! Обещаю, что ты дослужишься до брандмейстера в моей конторе. Ты имеешь в виду, что эти реки текут из Ферьеусета?

Ульсен посмотрел на него строго.

– Я не знаю. Но это весьма вероятно.

– Немедленно! – сказал Свег. – Я думаю, мы должны сконцентрировать наши усилия на том, что­бы получить как можно больше сведений о Ферьеусете. А что касается вашего жениха, то хотел бы я искренне надеяться, что мои недобрые предчувствия о его судьбе не оправдаются. Она сильно побледнела.

– О чем вы говорите?

– Слишком долго объяснять. Сейчас, молодежь, отправляйтесь на постоялый двор и отоспитесь хо­рошенько. Я тоже посплю. Но сперва посажу сво­бодного человека за книги, чтобы выяснить, где же находится Ферьеусет. А потом мы все отправимся туда.

– Мне надо бы сообщить домой, – тихо сказала Бенедикте, смирившись с быстрым развитием собы­тий.

– Мы отправим того же гонца, что и в первый раз, – вмешался Сандер Бринк. – Ты нужна нам, понимаешь?

Когда она встретила его теплый взгляд, все ее внутреннее сопротивление растаяло.

Бенедикте даже не знала, зачем она отправляет­ся в путь в этот неизвестный Ферьеусет.

Она ничего не знала и о том, что ее взор украд­кой скользил по фигуре Сандера Бринка. Словно взгляд самки, которая выбирает самца для спари­вания. Если бы она поняла это, то умерла бы со сты­да.

Но теперь она лишь рассеянно отмечала его ши­рокие плечи, узкие бедра, обтягивающие брюки, ос­тавлявшие мало простора для фантазии, мелко вью­щиеся волосы в разрезе воротника, эти чувствительные руки и невероятно очаровательное лицо.

Она смотрела на него и думала, какие вести о себе ей надо послать домой на Линде-аллее.

Бенедикте была переполнена удивительным горя­чим томлением, о котором никогда раньше не имела представления, но не могла связать его с воспоминаниями о родном доме. И когда пристав что-то сказал, она очнулась и неожиданно осознала, что эта эроти­ческая волна была вызвана ее рассеянным изучением Сандера.

Сам он совершенно ничего не подозревал о том, ка­кие чувства пробудил в душе Бенедикте. Он даже не смотрел в ее сторону и был бы испуган и озадачен, если бы догадался об этом.