3

Жарко, как жарко!

Солнце нагревало крышу кареты, внутри было жарко, как в печке.

Тело стало потным и липким, пыль лежала тол­стым слоем на коже и на одежде, забиваясь в рот, за шиворот, под манжеты. Платье казалось тес­ным, в голове и в груди стучало, лица у всех были распаренными, стоял густой запах пота. Потом обливались все – и те, кто недавно вымылся, и тот, кто не мылся и не менял нижнего белья уже несколько недель.

Путешествие было страшно неприятным, почти невыносимым – в этом тесном, качающемся, тря­сущемся дилижансе. Сага чувствовала себя со­вершенно измотанной, все тело у нее ломило, но она старалась сохранить присущее ей возвышен­ное спокойствие.

Окна были открыты, но это не помогало, не чув­ствовалось ни малейшего дуновения ветерка, ды­шалось тяжело.

Едущая в дилижансе восьмилетняя девочка все время кричала, и ее мать была просто в истерике и нетерпеливо повторяла: «Замолчи же ты!», что, естественно, имело обратное действие. Отец де­вочки, добрый и невзрачный на вид человек, не­уклюже пытался утешить дочь и оградить ее от материнских шлепков.

Но тут мать принялась флиртовать с бесплатно едущим коробейником, отличавшимся весьма сомнительной элегантностью. Черный сюртук с по­тертыми рукавами и воротником, шляпа с пятна­ми жира, тесные панталоны, знавшие лучшие дни. Все это можно было простить. Куда хуже была его преувеличенная жизнерадостность, скрывав­шая явную нервозность. Сага сомневалась, что он честен в торговле, и уж точно можно было усом­ниться в чистоте его помыслов относительно жен­щин. Он был ценителем прекрасного пола, но имел весьма заурядную внешность, сам прекрасно по­нимая это. Едва войдя в дилижанс, он сразу поло­жил глаз на Сагу и подсел к ней. Но поскольку та не обратила на него внимания, он принялся флир­товать с молодой дамой. Это оказалось куда лег­че. Сага сочувствовала ее мужу, которому ничего не оставалось, как заняться ребенком.

Этот флирт во время страшной жары вызывал только раздражение попутчиков.

Только в углу дремала пожилая крестьянка.

Они ехали уже несколько дней, и Сага стала привыкать к условиям путешествия. Остановка, ночлег, одни пассажиры садятся, другие сходят. Она поняла теперь, насколько комфортабельно и беспечно ей жилось в четырех стенах. В этой поездке она научилась обходиться без удобств, кото­рые всегда очень ценила. Прошлой ночью она, например, спала в одной комнате с крестьянкой, которой это пришлось не по вкусу: раздеваться в присутствии такой знатной и красивой дамы, ког­да у тебя такое убогое нижнее белье!

Но Сага, неожиданно для самой себя, прекрас­но справилась с этой новой для нее ситуацией; она, всегда жившая в своем собственном мире, улыбнулась крестьянке своей нежной улыбкой и отнеслась с пониманием к ее смущению. Они подружились и теперь время от времени обменива­лись мимолетными улыбками и подобающими слу­чаю фразами. Они садились за один стол во время завтрака, предварительно осведомившись, можно ли присесть, и получив положительный ответ.

Внезапно Сага заметила, что женщина в углу кареты побледнела.

Сага постучала кучеру, и когда тот остановил лошадей, она открыла дверцу, огляделась по сто­ронам и крикнула ему:

– Поезжай к ручью, вон туда! Один из пасса­жиров заболел от жары.

Дилижанс быстро покатил к ручью, а Сага в это время махала платком перед лицом крестьян­ки.

Воздух снаружи был раскаленным, солнце па­лило вовсю. Над горизонтом поднимались тяже­лые тучи. И все-таки было облегчением выйти из дилижанса. Все-таки чувствовалось хоть какое-то движение воздуха.

– Будет гроза, – говорили пассажиры.

– Этого только не хватало, – кисло произнесла молодая женщина.

Ее муж помог Саге вывести из дилижанса кре­стьянку. Она была не в состоянии держаться на ногах, тяжело повиснув у них на руках. Подошел кучер и его помощник. Все вместе потащили ее к ручью и положили на траву возле воды. Сага на­мочила носовой платок и положила ей на лоб.

– Что с ней такое? – спросил кучер.

– Я не знаю, – ответила Сага. – Нужно рас­стегнуть ворот и ослабить пояс.

Но, несмотря на все их усилия, женщине было по-прежнему плохо. Она лежала, закрыв глаза, дыхание ее было затрудненным, прерывистым.

Страшно было смотреть на ее лицо, покрытое се­рыми и красными пятнами.

Сага огляделась по сторонам. Под деревом не­подалеку от них сидел какой-то человек, но лицо его она не могла разглядеть ясно в дрожащем от жары воздухе. Только она хотела позвать его, как показался еще один экипаж. И когда этот экипаж остановился, издали послышались раскаты гро­ма.

Из экипажа вышел какой-то человек, и Сага невольно уставилась на него широко раскрытыми глазами.

Никогда она не видела ничего подобного, она даже не представляла себе, что на свете суще­ствуют такие рослые мужчины, как этот, идущий теперь по направлению к ней. Солнце светило ему в спину, так что его светлые волосы окружал свер­кающий нимб. Ей показалось, что он сложен, как настоящий король, и когда он подошел поближе и тень уже не падала на его лицо, она смогла по­лучше разглядеть его.

Он был само совершенство: большие, улыбаю­щиеся ей глаза, прямой, благородный нос, ровные белые зубы. Лицо его, до мельчайших деталей, было прекрасно!

Остальные тоже уставились на него. И он ска­зал, обращаясь к Саге, мягким, приятным голо­сом:

– Здесь произошло несчастье? Могу я помочь?

Вернувшись к действительности, Сага сбивчи­во рассказала ему о жаре в дилижансе, которую бедная женщина не выдержала.

– В моей карете прохладнее, – произнес он мело­дичным голосом. – Почему бы вашу подругу не перенести туда? Вы обе могли бы ехать со мной.

Растерянно пытаясь найти подходящий ответ, Сага заметила краем глаза, что человек, сидев­ший под деревом, встал и направился к ним. И в этот миг смятения она поняла, что решается ее судьба, словно все это происходило во сне или в каком-то спектакле… Все повернулись к вновь прибывшему.

Сага подняла брови. Где она видела его рань­ше?

Пояснение пришло незамедлительно.

– Господи… – пробормотала молодая женщи­на. – Вы что, брат и сестра?

И она поняла, на кого похож этот человек. Чер­ные локоны, обрамляющие точеное лицо, мечта­тельное выражение светлых глаз… Ей показалось, что она увидела саму себя! В мужском варианте.

Он тоже обратил внимание на сходство, о чем свидетельствовал его удивленный взгляд. Но у них не было времени углубляться в это явление.

Опустившись на колени возле больной, он про­вел рукой по ее лицу, пощупал пульс.

– Вы врач? – удивленно спросила Сага, по­скольку на врача он был совсем не похож. Его широкий, темно-коричневый плащ-накидка напо­минал монашескую рясу, простые сандалии на ногах были в пыли.

– Когда-то я был врачом, – сухо сказал он. – Но мне пришлось переменить профессию.

Всем оставалось только гадать, почему.

Знатный белокурый красавец, стоявший рядом с Сагой, слегка оперся об ее плечо, склоняясь над женщиной. Несмотря на то, что человек этот ка­зался ей необычайно симпатичным, Сага осторож­но высвободила плечо. Будучи по природе недотрогой, она с большим трудом допускала контакт с чужими людьми. Сказывалась и обида, на­несенная ей Леннартом.

Темноволосый мужчина не сводил с нее глаз, и ее удивило, что оба они обращаются именно к ней! Остальных же путешественников это нисколько не удивило.

– Она пришла в себя, – сказал он тихим, не­много хриплым голосом. – Думаю, ей лучше сесть на козлы рядом с кучером.

Кучер согласился. Женщина со стоном очну­лась и закрыла лицо руками.

Темноволосый незнакомец слегка поклонился Саге и ушел – прежде чем она успела заговорить с ним об этом поразительном сходстве между ними. Конечно же, это была просто случайность.

Светловолосый красавец тоже поклонился ей.

– Моя карета в вашем распоряжении, – ска­зал он. – Вам подобает путешествовать с большим комфортом.

– Спасибо, – сдержанно улыбнувшись, ответи­ла Сага. – Но мне нравится ехать в дилижансе. Лучше посадите к себе мою попутчицу.

Он вовсе не горел желанием посадить в свою карету крестьянку.

– Думаю, ей будет хорошо на козлах, – с улыб­кой ответил он. – Просто ей надо покрыть голову косынкой, чтобы не напекло. Но простите, меня зовут граф Пауль фон Ленгенфельдт.

– А меня – Сага Симон. Спасибо за Вашу лю­безность и помощь, господин граф, но нам пора в путь.

Она взяла после развода свое девичье имя, не желая больше носить фамилию Леннарта.

Его экипаж тронулся в путь первым, и Сага видела, как он исчез за поворотом дороги. Кучера его она не разглядела, заметив только, что на коз­лах сидел какой-то сгорбленный, почти уродли­вый человек.

Но сам дворянин запомнился ей. Он был кра­сив, как сказочный принц – а может быть, как архангел?

«Что за чушь!» – подумала она, улыбнувшись про себя. Все уже заняли свои места, и она тоже поднялась на ступеньку дилижанса.

Небо затянулось грозовыми тучами.

Было уже темно, когда дилижанс въехал во двор отличной гостиницы. Она узнала, что они нахо­дятся в Вермланде. Половина пути пройдена. Слава Богу, многое уже позади!

Она получила отдельную комнату – на этот раз без соседей, – где смогла вымыться и переодеть­ся, прежде чем спуститься к ужину, как можно было назвать запоздалый обед.

Снаружи уже вовсю буйствовала непогода, гро­хотал гром, и дождь лил как из ведра. Так прият­но было сидеть в тепле под крышей за накрытым к ужину столом.

Крестьянки среди собравшихся не было, она отправилась отдыхать.

Коробейник, одетый в чистое, надушенный и выпивший перед едой несколько кружек пива, ре­шил позволить себе небольшое приключение. И он долго колебался между Сагой и молодой жен­щиной с ребенком.

Девочка давно уже отправилась спать, так что за столом теперь сидели четверо: молодая пара, коробейник и Сага.

За столом в углу Сага увидела темноволосо­го странника, так похожего на ее отца, а еще больше – на нее саму. Она гадала, как он доб­рался сюда. Наверняка его подвез кто-то.

Врач, отстраненный от своей профессии? Или были другие причины его странствий по дорогам? Саге казалось, что на не имеет права судить о человеке по его внешности.

Но все же он вызывал у нее интерес. Она лишь изредка бросала взгляд в его сторону, но от нее не укрылось, что он неотрывно смотрит на нее.

«Он так же, как и я, размышляет о нашем сход­стве», – подумала она.

Раздался удар грома, и молодая женщина, вскрикнув, метнулась в страхе к коробейнику, ко­торый тут же обнял ее.

Сага пришла в ярость.

– Прижимайся к своему мужу, – сердито ска­зала она женщине. – Это же просто смешно!

Слова ее произвели на всех сильное впечатле­ние, и она уже пожалела, что сказала их. В осо­бенности после того, как торговец с неуклюжим кокетством спросил, не ревнует ли она. А молодая женщина, получив эту словесную оплеуху, неза­медлительно прекратила свой флирт.

– Извините, – озабоченно произнесла Сага. – Я не хотела портить вам настроение, просто…

Нет, как ей объяснить это? Но ей нужно было что-то сказать.

– …просто я немного не в себе. Мои родители недавно умерли, а они жили на редкость счастли­во… и я не могу смотреть на то, как брак рушится из-за какой-то дешевой, случайной и совершенно ненужной авантюры! Нет, простите меня, я не имею права…

Она все еще не осмеливалась говорить о своем неудавшемся браке.

Настроение у всех упало. Тут торговец засме­ялся и шлепнул ее по руке.

– Вы слишком серьезны, фрекен! Все понима­ют, что ни я, ни дама не имели в виду ничего плохого!

Он огляделся по сторонам, словно ища поддер­жки.

– Эй, там, в углу! Иди сюда, не сиди там один! Мы же знаем друг друга!

Немного поколебавшись, человек встал и по­дошел к их столу. Сага тайком посматривала на него. Черты его лица были на редкость красивы, брови – угольно-черными, губы – чувственными, улыбка – обворожительной, черные локоны па­дали на лоб и на плечи. Во всем его облике, как показалось Саге, был отпечаток грусти.

И когда он сел за их стол – смущенно, словно просил извинения за свое вторжение, – галанте­рейщик сказал:

– Вы оба так похожи друг на друга! Вы увере­ны в том, что вы не брат и сестра?

– Абсолютно, – ответила Сага, внимательно глядя на севшего за стол человека. На вид ему было лет тридцать пять, стало быть, он был стар­ше ее лет на десять. – Но поскольку ты очень похож на моего отца-валлонца, мне хотелось бы спросить, не валлон ли ты сам?

Он торжествующе улыбнулся.

– Валлон? Да, я как раз валлон! Как звали твоего отца?

– Его звали Коль Симон. Нет, извини, его ок­рестили Гильомом Симоном. Человек задумался.

– Симон… Сестра моего деда была замужем за каким-то Симоном. Но он уже умер. А она сно­ва вышла замуж. Ей не повезло в браке.

– Моя бабушка по отцу тоже дважды выходи­ла замуж. И второй раз она вышла не за валлона.

Человек улыбнулся. Какие у него были глаза, какой удивительно теплый и мягкий взгляд!

– Не исключено, что мы троюродные брат и се­стра? – спросил он.

– Да, так оно и есть! – воскликнула Сага, хватая его за руку.– Я так рада! – воскликну­ла она. – Так рада встретить родню моего отца! Как тебя зовут?

– Марсель. Фамилия же моя длинная и трудно произносимая…

– Разумеется, у тебя валлонское имя, – с улыб­кой сказала Сага. – О, как я рада!

– Я тоже, – ответил он с печальной улыбкой. Сага поняла, что в жизни у него было много слож­ностей.

– Куда ты направляешься? – спросил он.

– В Норвегию.

– Мне тоже нужно туда, – сказал он и снова улыбнулся ей.

– Но почему ты не едешь в дилижансе? Он покачал головой.

– Потому что у меня нет денег.

– Но я могу…

Марсель тут же остановил ее:

– Молчи! Обычно я пристраиваюсь на какой-нибудь телеге. Этого мне вполне достаточно.

– Хорошо, значит, мы сможем поговорить вече­ром…

Слова ее были прерваны появлением еще одно­го человека. Казалось, само солнце засверкало в полутемном трактире.

«Должно быть, это из-за его золотистых во­лос…» – подумала Сага. А может быть, из-за сияющего выражения лица? Он казался ей та­ким возвышенным, просто неземным… Он вел себя так, словно ему принадлежал весь мир. Его не­возможно было сравнить с кем-то. Она никогда не видела ничего подобного!

Граф фон Ленгенфельдт направился прямо к их столу.

– А вот и мои попутчики, – сказал он. – Могу я присесть?

Разумеется, его пригласили. Все были польще­ны его присутствием.

Мужчина был одет изысканно и элегантно, со сдержанным благородством, в руке он держал цилиндр, на шее у него был яркий галстук с бу­лавкой. По сравнению с ним родственник Саги Марсель казался просто нищим. Марсель был похож на оборванного возвращающегося домой пилигрима, тогда как белокурый красавец похо­дил на салонного льва.

Граф тоже направлялся в Норвегию, в Кристианию, но больше он ничего не сказал. О цели сво­ей поездки он не обмолвился ни словом.

Саге пришлось еще раз сообщить о своем род­стве с Марселем, поскольку граф был просто сра­жен их сходством. Казалось, это сообщение он воспринял с облегчением.

Говорил за столом, в основном, галантерейщик, выпивший перед этим пива. Время от времени граф пытался направить разговор в более интересное русло, чем болтовня о розовых бантиках и пройдо­хах-продавцах. Но торговец возвращался к своей из­любленной теме, независимо от того, о чем шла речь, своими пошлостями отбивая у всех охоту говорить.

Сага чувствовала на себе взгляд графа. И его взгляд красноречиво говорил, что он думает по поводу болтливого торговца.

Да, в поразительно красивых глазах графа было что-то дьявольское. Казалось, в этом человеке есть какая-то вторая натура. Он вел себя величествен­но и благородно, но Саге представлялось, что он играет роль. И трудно было сказать, что является его подлинным «я».

Выпитое пиво всегда оказывает воздействие на человека. Галантерейщик сник, язык у него стал заплетаться, рука его все чаще и чаще оказыва­лась на колене или на плече Саги, и в конце кон­цов природа взяла свое: он встал из-за стола и, нетвердо держась на ногах, отправился по нужде, а потом лег спать.

Молодая пара тоже встала из-за стола, и Сага хотела последовать их примеру, но граф остано­вил ее.

– Посидите еще немного! – сказал он. – Мне было бы приятно поговорить с такой образован­ной дамой.

Сага вопросительно взглянула на своего трою­родного брата, и тот кивнул. Она осталась, не видя в этом ничего плохого.

Разговор получился интересным. Мужчины были очень образованными, и Саге пришлось вык­ладывать все свои знания, чтобы не отставать от них.

Примерно через час граф сказал:

– Ты просто очаровательная девушка, Сага. Со­вершенно восхитительная. Но слишком бесстраст­на, слишком серьезна. Иногда из тебя вырывается тепло, которое, я знаю, в тебе есть, но в следующий миг ты снова замыкаешься. Чего ты боишься?

Опустив глаза, Сага сказала:

– Я… На это есть свои причины…

– Не можешь ли ты сказать, какие? – поинте­ресовался граф. – Так хочется выманить из тебя твое тепло! Не правда ли, Марсель?

Марсель улыбнулся, помедлив с ответом, потом сказал:

–Да…

– Так расскажи же, Сага!

– Многое объясняется тем, что я недавно пере­жила развод по причине измены и потеряла веру в себя, но это не самое главное…

Ей очень хотелось рассказать им обоим обо всем. Они могли понять ее, и к тому же ей не с кем было поделиться своим беспокойством.

– Дело в том, что… я рождена для того, чтобы выполнить одно предназначение… И это делает меня такой сдержанной, такой жестокой и непрек­лонной.

– Ты вовсе не жестокая, – сказал граф. – Ты холодна, сдержанна, это верно…

– Возможно. И теперь я еду в Норвегию, чтобы выполнить это мое предназначение. Я не такая, как остальные…

– Да, мы давно уже это поняли, – мягко заме­тил Марсель.

– У тебя очень сильная аура, – вставил граф, желавший, чтобы его называли Паулем. – Да, я понял это, потому что сам не такой, как все.

– Да, я бы сказала, что ты весьма своеобразен, – согла­силась Сага. Граф рассмеялся, ему понравился ее ответ.

– А теперь расскажи о своем предназна­чении, – попросил он.

– Это долгая история.

– У нас впереди целая ночь.

Помедлив, она сказала:

– Да, это ничего… я имею право рассказывать о Людях Льда…

– О Людях Льда? – удивился граф. – Где же я слышал об этом? Проклятый род! Продавшийся Сатане!

– Не Сатане, – поправила его Сага. – А само­му Злу. Хотя христиане называют силы зла Сата­ной… Но ведь Сатана – это нечто большее?

– Конечно, – кивнул темноволосый Марсель. – Христианский Сатана – это всего лишь фрагмент картины мирового зла.

Пауль ничего не ответил. Разговор, принявший такой оборот, был ему явно не по душе. «Может быть, он ревностный христианин…» – подумала Сага.

А может быть, ему не нравилось, что она была разведенной?

По крыше стучал дождь, было слышно, как во дворе бурлят потоки воды.

– Но вы не должны думать, что я продана злым силам, – испуганно произнесла она. – Моим пред­назначением является борьба со злом. Просто я еще не знаю, что мне предстоит сделать.

– Не могла бы ты рассказать нам немного о Людях Льда? – спросил Марсель.

В этом человеке чувствовалась огромная уве­ренность в себе. К тому же он был хорош собой, хотя и не обладал такой ослепительной внешнос­тью, как граф Пауль. В сдержанно-скромном об­лике Марселя Сага черпала утешение для себя. У такого человека можно было искать защиту, хотя он и был беден.

В Марселе было что-то такое, что получившая суровое воспитание Сага не могла бы назвать чувственностью и что так привлекало ее, вызывало в ней беспокойство. Его светло-серые глаза на смуг­лом лице, улыбка, которую хотелось видеть снова и снова, – все это казалось ей неотразимым.

И Марсель был не виноват в том, что Пауль затмевал его своей внешностью, будучи настоль­ко прекрасным, что перехватывало дух.

Натура Пауля была двойственной: архан­гел – и дьявол.

«И то, и другое – крайности», – с иронией ду­мала она.

Но, не успела она начать свой рассказ о Людях Льда, как вошел кучер вместе со своим помощни­ком.

– А вот и молодая фрекен, – сказал кучер. – Господа ведь тоже собираются в Норвегию?

– Да.

– А все остальные уже легли спать?

– Именно так.

– Тогда я боюсь, что принес плохие новости. Поездка в Норвегию отменяется.

– Почему же? – спросила Сага. – Я все равно поеду туда.

– Ничего не получится. Границы закрыты. В этой местности началась эпидемия холеры, и нор­вежцы не хотят никого пускать.

– Холера? – удрученно произнесла Сага. – Здесь? Может быть, в этой гостинице тоже?

– Хозяин говорит, что нет. Так что вы можете спокойно ужинать. Но поездка отменяется. Почта будет лежать здесь до тех пор, пока не откроют границы, а я возвращаюсь обратно. Сожалею, но ничего не могу поделать.

Он ушел. Все трое встали, уставясь друг на друга. Сага обратила внимание на то, что была намного ниже их. Марсель был на голову выше ее, а граф Пауль, будучи такого же роста, казал­ся просто огромным.

Гроза прошла. Лишь вдалеке время от време­ни грохотал гром и мерцали в темноте молнии. Кроме них, в трактире никого не было.

– Я должна ехать, – повторила Сага.

– Я тоже, – сказал Марсель.

– И я, – решительно произнес Пауль. – Мы поедем в моей карете.

– Через границу нам не перебраться, – пре­дупредил Марсель.

– Конечно, если ехать по полям привидений.

– А как же еще туда добираться? – сказал Марсель.

Сага задрожала: она слышала о полях приви­дений. Это была дикая местность, частично отно­сившаяся к финским лесам. Пустынные плоскогорья и скалы, покрытые кустарником и редкими соснами, дремучие еловые леса, где вла­ствовала тишина, медведи и волки. Призрак, при­видение – это было старинное название волков и медведей. Призрачное царство с таинственными криками филинов и гагар, с колдовством и чуде­сами на каждом шагу, под каждой кочкой и в каждом лесном озерке.

Граф Пауль негромко продолжал:

– Мы поедем в глубь леса, как можно дальше, рано утром, когда все еще будут спать. Теперь дождь, лошади устали, да и мы тоже… – с улыб­кой добавил он. – А потом, когда уже невозмож­но будет ехать в карете, мы пойдем пешком через границу, а кучер подождет, пока границу откро­ют, и поедет следом.

Взглянув на Сагу, Марсель сказал:

– Лично для меня этот вариант подходит, я привык ходить пешком. Так что я принимаю это предложение. Но ты-то как на это посмотришь, девочка?

Приятно, когда тебя называют девочкой, если тебе уже двадцать четыре и ты уже была заму­жем.

– Ничего, я выносливая. Я тоже принимаю твое предложение, Пауль.

Они договорились с хозяином, чтобы тот разбу­дил их, и расплатились за ночлег. После этого все разошлись по своим комнатам – впрочем, Мар­сель отправился спать в конюшню. Сага была со­вершенно сбита с толку. Все произошло так быстро, новые друзья, новые впечатления…

И каких людей она повстречала! Людей, разбу­дивших в ней доселе неизвестные ей самой фанта­зии!

Ночью ей снова приснился сон – на этот раз более туманный. Кто-то – она не могла потом вспомнить, кто именно, – говорил ей что-то испу­ганно, тревожно: «Тебе нужно спешить, Сага! Не отвлекайся на эти пустяки, твоя задача состоит не в этом, тебе нужно в округ Гростенсхольм. Это ловушка, не попадайся в нее, освободись!»

Но смысл сна оставался ей неясен, и утром она не могла понять, действительно ли это было с ней или она просто вбила себе все это в го­лову. И вообще: стоит ли верить своим снам? Разве это не ее собственные чувства говорили ей, что она ступила на опасный, путь? Что ей не следует отправляться на поля привидений с двумя чужими людьми? Она одевалась, дрожа от утренней прохлады. Снаружи все было тихо, дождь перестал, над холмами и над лесом под­нимался туман.

И она отбросила в сторону мысль о страшных призрачных владениях. Она никогда ни перед чем не испытывала страха!

Ее прежняя жизнь осталась позади! Она сто­яла теперь перед началом чего-то нового!