Глава двадцать пятая. Подслушанное пророчество

То, что Гарри Поттер теперь встречается с Джинни Висли, казалось, заинтересовало массу народа — в основном, девушек. Тем не менее, за следующие несколько недель пребывавший словно на седьмом небе юноша обнаружил в себе новую, замечательную невосприимчивость к сплетням. В конце концов, поводом к пересудам послужили не его столкновения с наводящей ужас тёмной магией, а событие, сделавшее Гарри счастливее, чем любое другое на его памяти. Такие перемены не могли не радовать.

— Можно подумать, людям больше не о чем посплетничать, — заявила Джинни. Она сидела на полу гостиной, прислонившись спиной к ногам Гарри, и читала «Ежедневный пророк». — Тут по три нападения дементоров на неделе, а всё, на что хватает Ромильды Вэйн, — это спросить меня, правда ли у тебя на груди вытатуирован гиппогриф.

Рон и Эрмиона расхохотались. Гарри хмыкнул.

— И ты ей сказала?..

— …что Венгерский рогохвост, — Джинни лениво перевернула газетную страницу. — Не мальчик, а мачо!

— Спасибо, — улыбнулся Гарри. — А что по твоей версии вытатуировано у Рона?

— Миннипух. Но я умолчала, где именно.

Эрмиона покатилась со смеху, Рон насупился.

— Ты смотри мне, — предупреждающе ткнул он пальцем в Гарри и Джинни. — Я, конечно, дал тебе разрешение, но это вовсе не означает, что я не могу забрать его назад…

— Разрешение он мне дал, — насмешливо передразнила Джинни. — С каких это пор мне нужно твоё разрешение? Да и вообще — ты сам говорил, что предпочёл бы видеть рядом со мной Гарри, а не Майкла или Дина.

— Говорил, — нехотя подтвердил Рон. — И то только при условии, что ты не начнёшь прилюдно обжиматься…

— Ах ты, грязный лицемер! А как же насчёт вас с Лавандой? Вы обвивались друг вокруг друга, словно пара змей! — возмутилась Джинни.

Наступил июнь, и как бы им ни хотелось искушать терпение Рона, Гарри и Джинни проводили вместе всё меньше времени: у Джинни приближалась пора С.О.В., и она вынуждена была просиживать над учебниками до самой ночи. В один из таких вечеров, когда Джинни удалилась в библиотеку, а Гарри устроился у окна гостиной и якобы заканчивал домашнюю работу по Травоведению (а на самом деле заново переживал особенно счастливые минуты в обществе Джинни — в обеденное время они успели побывать у озера), Эрмиона с решительным выражением лица, не предвещавшим ничего хорошего, плюхнулась на стул между ним и Роном.

— Я хочу поговорить с тобой, Гарри.

— О чём? — с подозрением поинтересовался юноша. Накануне Эрмиона отчитала его за то, что он отвлекает Джинни от усердной подготовки к экзаменам.

— О так называемом Принце-полукровке.

— О-о, только не начинай опять, — застонал он. — Неужели ты не можешь успокоиться?

Он не отваживался вернуться в Пожелай-комнату за книгой, и его престиж на уроках Алхимии, соответственно, страдал (хотя Хорохорн, одобрявший его увлечение Джинни, шутливо списывал всё на любовную горячку). Но Гарри, уверенный, что Снэйп по-прежнему остаётся настороже, надеясь прибрать к рукам книгу Принца, решил какое-то время её не трогать.

— Я не успокоюсь, пока ты меня не выслушаешь до конца, — твёрдо заявила Эрмиона. — Так вот, я тут пыталась разузнать, кто бы мог увлекаться изобретением тёмных чар…

— Он не изобретал тём…

— «Он», «он»… С чего ты взял, что был именно «он»?

— Мы уже это проходили, — сердито бросил Гарри. — Принц, Эрмиона, Принц!

— Правильно! — воскликнула Эрмиона; алые пятна румянца горели на её щеках. Она вытащила из кармана старую газетную вырезку и швырнула на стол перед Гарри. — Взгляни сюда! Взгляни на снимок!

Гарри взял ветхий клочок бумаги и уставился на пожелтевшую от времени движущуюся фотографию. Рон тоже склонился над ней. Со снимка на них смотрела тощая девушка примерно пятнадцати лет. Симпатичной она не была: густые брови, длинное бледное лицо… Она выглядела одновременно раздражённой и угрюмой. Под фотографией значилось: «Эйлин Принц, капитан команды Хогвартса по игре в гоблинские камни».

— Ну и?.. — полюбопытствовал Гарри, пробегая глазами короткое сообщение из колонки новостей, где был помещён снимок; это была довольно скучная заметка о соревнованиях между школами.

— Её звали Эйлин Принц. Принц, Гарри.

Они обменялись взглядами, и до Гарри дошло, что конкретно Эрмиона имела в виду. Он расхохотался.

— Исключено.

— Почему?

— Ты всерьёз думаешь, что Полукровка — это она и есть? Ой, да ладно тебе!

— А что тут невероятного? Гарри, в волшебном мире не существует настоящих принцев! Это или прозвище, вымышленный титул, который кто-то присвоил сам себе, или же, вполне вероятно, настоящее имя — почему нет? Ну послушай же! Если, скажем, её отцом был волшебник по фамилии Принц, а мать — маггл, то она вполне могла называть себя «Принц-полукровка»!

— Ага, до чего остроумно, Эрмиона…

— Но это же возможно! Она могла гордиться тем, что наполовину «Принц»!

— Слушай, Эрмиона, я тебе точно говорю — это не девушка. Я уверен!

— Просто ты считаешь, что девушка не может быть такой умной! — сердито отрезала Эрмиона.

— Да как бы я умудрился пять лет общаться с тобой и до сих пор думать, что девушки не бывают умными?! — воскликнул Гарри, потрясённый этим обвинением. — Я сужу по его манере письма. Ручаюсь, Принц — парень, и эта девушка тут абсолютно ни при чём. Кстати, где ты её откопала?

— В библиотеке, — как и ожидалось, сообщила Эрмиона. — Там целая коллекция старых «Пророков»… Ладно, пойду поищу ещё что-нибудь об Эйлин Принц. Вдруг повезёт.

— Наслаждайся, — раздражённо буркнул Гарри.

— И буду, — заверила его Эрмиона. — И первое, что я посмотрю, — бросила она, дойдя до портретного хода, — записи о старых наградах по Алхимии!

Какое-то мгновение Гарри сердито глядел ей вслед, а затем вернулся к созерцанию темнеющего неба.

— Она просто не может простить, что ты её уделал по Алхимии, — сказал Рон, опять беря в руки «Тысячу волшебных трав и грибов».

— Но ты-то не думаешь, что я с ума сошёл, если хочу вернуть книгу?

— О чём разговор! — отозвался Рон. — Он был гением, этот Принц. Как бы то ни было, без подсказки о безоаровом камне… — и он выразительно чиркнул пальцем по горлу, — …мы бы сейчас тут с тобой не разговаривали. Не скажу, конечно, что заклинание, которое ты использовал против Малфоя, было обалденным…

— Я тоже, — быстро заверил его Гарри.

— …но он же исцелился, так ведь? Почти сразу встал на ноги.

— Ну да, — согласился Гарри, и хотя он не кривил душой — Малфой действительно выздоровел, — совесть его при воспоминании о случившемся всё равно смущённо поёжилась. — Спасибо Снэйпу…

— Ты и в эту субботу отбываешь у него наказание? — уточнил Рон.

— Ага. И в следующую, и через субботу тоже, — вздохнул Гарри. — А теперь Снэйп намекает, если я не закончу со всеми ящиками до конца семестра, то продолжать придётся и в следующем году.

Теперь наказания особенно изводили Гарри, ведь они урезали и без того ограниченное время, которое он мог провести с Джинни. В последнее время юноша частенько задумывался, а не известно ли это Снэйпу и не намеренно ли профессор задерживает его с каждым разом всё дольше, допекая язвительными замечаниями о том, как Гарри бездарно тратит время, когда на улице прекрасная погода и можно найти себе занятие поинтереснее.

Появление рядом Джимми Пикса со свитком пергамента отвлекло юношу от этих горьких мыслей.

— Спасибо, Джимми… Ой, это от Дамблдора! — сразу заволновавшись, Гарри развернул послание и пробежал его глазами. — Он хочет, чтобы я как можно скорее пришёл к нему в кабинет!

Приятели уставились друг на друга.

— Чтоб мне провалиться, — прошептал Рон. — Неужто он узнал?..

— Пойду выясню, — Гарри уже был на ногах.

Он выскочил из гостиной и заторопился по коридорам восьмого этажа. По пути юноша не встретил никого, кроме Пивза, который спикировал навстречу и, как обычно, начал бросаться кусочками мела, а когда Гарри запустил в него защитным проклятием — уклонился, громко загоготав, и исчез. Воцарилась тишина. До отбоя оставалось всего лишь пятнадцать минут, ученики уже разошлись по гостиным колледжей.

И вдруг Гарри услышал вопль и грохот. Он замер, прислушиваясь.

— Как… вы… смеете… а-а-а!

Шум доносился из соседнего коридора. Гарри рванул туда с палочкой наизготовку и, вылетев из-за угла, увидел растянувшуюся на полу профессора Трелони. Голова её была закутана в одну из многочисленных шалей, рядом валялись несколько бутылок хереса, одна из них разбилась.

— Профессор…

Гарри приблизился и помог Трелони подняться. Она громко икнула, пригладила волосы и тяжело оперлась на подставленную руку Гарри. Несколько ниток её блестящих бус зацепились и повисли на очках.

— Что случилось, профессор?

— Спроси чего-нибудь полегче! — взвизгнула она. — Я тут прогуливалась, предаваясь размышлениям — мне довелось узреть некоторые тёмные знамения…

Но Гарри почти не слушал — он как раз заметил, где именно они стояли. Справа от него был гобелен с танцующими троллями, а слева — тот самый невозмутимо гладкий участок каменной стены, таивший за собой…

— Профессор, вы пытались зайти в Пожелай-комнату?

—…которые были мне ниспосланы… Что?

Ей внезапно стало явно не по себе.

— Пожелай-комната, — повторил Гарри. — Вы пытались войти туда?

— Я… ну… Я не знала, что ученикам о ней известно…

— Не всем, — успокоил её Гарри. — Но что случилось? Я слышал крик… На вас напали?..

— Я… ну… — профессор Трелони словно в попытке защититься завернулась в шаль и не сводила с юноши глаз, сильно увеличенных линзами. — Я хотела только… ох… оставить в комнате некоторые… м-м… личные вещи… — дальше в её бормотании можно было уловить что-то насчёт «грязных инсинуаций».

— Понятно, — поспешно сказал Гарри, бросив взгляд на бутылки с хересом. — Но войти и спрятать их вы не смогли, так?

Ему это показалось очень странным. В конце концов, ведь когда надо было укрыть книгу Принца-полукровки, комната его впустила.

— Да нет, вошла-то я как раз без проблем, — проговорила профессор Трелони, сверля сердитым взглядом стену. — Но там внутри уже кто-то был.

— Кто-то был внутри?.. Но кто именно? Кто там был? — допытывался Гарри.

— Не имею ни малейшего представления, — изрекла профессор Трелони, слегка озадаченная настойчивым тоном юноши. — Я вошла и услышала голос, чего не случалось за все годы, что я прятала… использовала комнату, я имею в виду.

— Голос? Что он говорил?

— Я не уверена, говорил ли он что-либо вообще, — возразила профессор Трелони. — Это было… гиканье.

— Гиканье?

— Ликующее, — кивнула она.

Гарри уставился на прорицательницу.

— Голос был мужской или женский?

— Я бы предположила, что мужской, — с достоинством произнесла профессор.

— Радостный?

— Ещё какой, — презрительно фыркнула Трелони.

— Как будто его обладатель добился успеха?

— Определённо.

— А затем?..

— А затем я громко спросила: «Кто здесь?».

— А без вопросов вы не могли определить, кто это был? — съязвил Гарри.

— Внутреннее Око было сосредоточено на проблемах, лежащих вне приземлённых сфер с гикающими голосами, — провещала профессор Трелони, поправляя шали и нити сверкающих бус.

— Ясно, — перебил Гарри; он и без того чересчур часто выслушивал откровения о Внутреннем Оке профессора Трелони. — И что же вам ответили?

— Ничего! Всё стало черным-черно, а потом я почувствовала, что меня за шкирку вышвыривают из комнаты!

— И вы не предвидели такого исхода событий? — брякнул Гарри, не в силах сдержаться.

— Нет, не предвидела; как я уже сказала, вокруг было черным… — она оборвала себя на полуслове и с подозрением воззрилась на юношу.

— По-моему, вам лучше рассказать об этом профессору Дамблдору, — сменил тему Гарри. — Он должен узнать о ликовании Малфоя… то есть о том, что кто-то выкинул вас из комнаты.

К его удивлению, услышав это предложение, профессор Трелони выпрямилась во весь рост, надменно глядя на него.

— Директор дал понять, что мои частые визиты к нему нежелательны, — холодно бросила она. — А я не из тех, кто навязывает своё присутствие там, где его не ценят. Если Дамблдору угодно игнорировать предостережения, на которые указывают карты…

Её костлявые пальцы внезапно сомкнулись на запястье Гарри.

— …опять и опять, как бы я их ни раскладывала…

И она театральным жестом вытащила карту из глубин своих шалей.

— Башня, поражённая молнией, — прошептала она. — Большое несчастье. Бедствие. Оно всё ближе и ближе…

— Ясно, — повторил Гарри. — Ну… И всё-таки, мне кажется, вам стоит сообщить Дамблдору об этом голосе и о том, как везде потемнело, и о том, как вас вышвырнули из комнаты…

— Думаешь? — профессор Трелони, похоже, задумалась, но Гарри был уверен на все сто, что идея поведать о своём маленьком приключении ей понравилась.

— Я как раз направляюсь к нему, — добавил Гарри. — Мы могли бы пойти вместе.

— Ну разве что так, — улыбнулась профессор Трелони. Она нагнулась, собрала бутылки и бесцеремонно свалила их в большую бело-синюю вазу в ближайшей нише.

— Мне так не хватает тебя среди учеников, Гарри, — задушевным тоном призналась она, торопясь следом за юношей. — Ты никогда не был Провидцем… но ты был замечательным Объектом…

Гарри промолчал; он терпеть не мог быть Объектом постоянных гибельных предсказаний профессора Трелони.

— Боюсь, — сказала она, — что кляч… прошу прощения, кентавр ничего не знает о гадании на картах. Я его спрашивала — как Провидец Провидца — может, он тоже ощутил далёкие вибрации грядущей катастрофы? Но он, по-моему, посчитал меня просто смешной. Да, смешной!

Её голос звучал всё более истерично, и Гарри ощутил, как крепко пахнуло хересом, хотя бутылки остались далеко позади.

— Наверное, этот жеребец слышал людскую молву — мол, я не унаследовала дара прапрабабушки. Мои завистники годами распускали подобные слухи. Ты знаешь, что я говорю таким людям, Гарри? Разве Дамблдор позволил бы мне преподавать в этой замечательной школе, разве доверял бы мне настолько все эти годы, если бы я не доказала, что достойна его доверия?

Гарри промямлил что-то неразборчивое.

— Я хорошо помню своё первое собеседование у Дамблдора, — продолжала профессор Трелони с хрипотцой в голосе. — Он был глубоко впечатлён, разумеется, глубоко впечатлён… Я на тот момент обосновалась в «Свиной башке»… кстати, не советую: у них, голубчик, в постелях водятся клопы… но средств у меня тогда было маловато. Дамблдор был так учтив, что назначил встречу в моей комнате в гостинице. Он меня расспрашивал… Должна признаться, сначала я решила, будто он неприязненно относится к Прорицанию… Как мне припоминается, ощущала я себя немного странно — ведь в тот день мне не довелось даже поесть толком… Но затем…

Только теперь Гарри обратил внимание на то, о чём она говорит, и прислушался. Он знал, что случилось дальше: профессор Трелони сделала предсказание, изменившее весь ход его жизни, — пророчество о нём и Волдеморте.

—…но затем нас грубо прервал Северус Снэйп!

— Что?

— Да-да! За дверью послышалась возня, потом дверь распахнулась, а за ней стояли этот неотёсанный бармен и Снэйп, который довольно неубедительно пролепетал — дескать, он не туда свернул, когда поднимался по лестнице. Хотя тогда мне подумалось, что его, скорее, застали за подслушиванием нашей беседы с Дамблдором… Видишь ли, он в то время и сам искал работу и, без сомнения, надеялся что-нибудь разузнать. Ну а после всего этого Дамблдор выказал большую доброжелательность и предоставил мне место. мне кажется, это потому, Гарри, что он почувствовал резкий контраст между моими скромными манерами, неброским талантом — и напористостью, навязчивостью молодого человека, готового подслушивать через замочную скважину… Гарри, дорогуша, что с тобой?

Она оглянулась через плечо, только сейчас осознав, что Гарри уже не идёт рядом с ней, а внезапно остановился. Их разделяло футов десять.

— Гарри? — неуверенно окликнула она.

Гарри был не в силах пошевелиться. Наверное, он сильно побледнел, раз взгляд прорицательницы сделался таким обеспокоенным и испуганным; смятение накатывало на юношу волна за волной, унося из сознания всё остальное и обнажая то, что скрывали от него так долго…

Это Снэйп подслушал пророчество. Это Снэйп рассказал о пророчестве Волдеморту. Снэйп и Питер Петтигрю вдвоём направили Волдеморта охотиться на Лили, Джеймса и их сына…

Сейчас для Гарри больше ничего не имело значения.

— Гарри? — опять позвала профессор Трелони. — Гарри… Я думала, мы вместе идём повидаться с директором?

— Оставайтесь здесь, — онемевшими губами пробормотал Гарри.

— Но, милый мой… Я же собиралась поведать ему, как была оскорблена действием в Пожелай…

— Оставайтесь здесь! — сердито повторил Гарри.

Он пробежал мимо испуганной Трелони, завернул за угол и помчался к стоящей на страже в коридоре одинокой горгулье. Выпалив пароль, взлетел по движущейся винтовой лестнице, перепрыгивая сразу через три ступеньки. Вместо того чтобы, как обычно, постучаться в дверь кабинета, он забарабанил в неё кулаком. Невозмутимый голос произнёс «войдите» уже после того, как Гарри ввалился в комнату.

Феникс Фокс оглянулся, в его блестящих чёрных глазах золотой вспышкой отразилось заходящее солнце. Дамблдор стоял у окна, глядя наружу, в руках у него был длинный чёрный дорожный плащ.

— Ну, Гарри, я обещал, что ты сможешь пойти со мной.

Секунду-другую Гарри ничего не мог понять; разговор с Трелони вытеснил всё остальное из его головы, и мысли ворочались с трудом.

— Пойду… с вами?

— Только если тебе этого хочется, разумеется.

— Если мне…

И тут Гарри припомнил, из-за чего, собственно, он так стремился в кабинет Дамблдора.

— Вы нашли его? Вы нашли хоркрукс?!

— Кажется, да.

Ярость и негодование, только что клокотавшие в нём, смешались, уступив место сумятице и волнению; на некоторое время Гарри просто онемел.

— Страх — вполне естественное чувство, — заметил Дамблдор.

— Я не боюсь! — сразу же вскинулся Гарри, и это была чистая правда: чего он совсем не ощущал, так это страха. — Который это из хоркруксов? Где он?

— Я не совсем уверен, который именно — хотя, думаю, змею можно исключить. Он, должно быть, спрятан в пещере на берегу моря за много миль отсюда. Я очень долго пытался обнаружить это место — ту самую пещеру, где Том Ребус однажды напугал двоих детишек из приюта во время ежегодной поездки, помнишь?

— Конечно, — ответил Гарри. — Какая там защита?

— Не знаю. У меня только подозрения, которые могут оказаться полностью ошибочными… — Дамблдор заколебался было, а потом добавил: — Гарри, я обещал тебе, что ты сможешь пойти со мной, и я сдержу обещание. Но с моей стороны будет очень несправедливо не предупредить тебя: это будет крайне опасно.

— Я с вами, — объявил Гарри чуть ли не раньше, чем Дамблдор договорил. Желание совершить что-нибудь отчаянное и рисковое за последние минуты выросло раз в десять из-за клокотавшего внутри негодования на Снэйпа. По всей видимости, это отразилось на лице юноши, потому что Дамблдор приблизился к нему и вгляделся более пристально; лёгкая морщинка залегла между его седых бровей.

— Что у тебя стряслось?

— Ничего, — быстро соврал Гарри.

— Но ведь что-то тебя тревожит?

— Ничего.

— Гарри, ты никогда не был хорошим Окклюментом…

Это слово, словно искра, воспламенило ярость Гарри.

— Снэйп! — рявкнул он, и Фокс позади них тихо вскрикнул. — Снэйп — вот что стряслось! Он рассказал Волдеморту о пророчестве! Это был он! Он подслушивал за дверью — Трелони рассказала мне!

Выражение лица Дамблдора не изменилось, однако, несмотря на кровавый отсвет заходящего солнца, Гарри показалось, что директор побледнел. Несколько долгих мгновений Дамблдор хранил молчание.

— Когда ты узнал об этом? — спросил он наконец.

Гарри стоило большого труда не сорваться на крик.

— Только что! — ответил он и тут же внезапно почувствовал, что не в силах больше сдерживаться. — И ВЫ ПОЗВОЛЯЕТЕ ЕМУ ПРЕПОДАВАТЬ ЗДЕСЬ, КОГДА ОН НАТРАВИЛ ВОЛДЕМОРТА НА МОИХ РОДИТЕЛЕЙ?!

Тяжело дыша, будто после драки, Гарри отвернулся от Дамблдора, который и бровью не повёл, и зашагал взад-вперёд по кабинету, сжимая кулаки и призывая на помощь остатки самообладания, чтобы не начать крушить всё вокруг. Его раздирали противоречивые желания: с одной стороны, ему безумно хотелось дать волю своему гневу и наорать на Дамблдора, а с другой — отправиться с ним уничтожать хоркрукс. Язык жгло от невысказанных слов о том, что старик выжил из ума, если доверяет Снэйпу, но мысль, что директор не возьмёт его с собой, если он не обуздает себя, пугала юношу.

— Гарри, — тихо произнёс Дамблдор, — пожалуйста, выслушай меня.

Для юноши было одинаково тяжело как прекратить это упорное хождение, так и удержаться от крика. Он остановился, закусил губу и взглянул в изборождённое морщинами лицо старого волшебника.

— Профессор Снэйп совершил кошмарную…

— Не говорите мне, сэр, что это была ошибка! Он подслушивал под дверью!

— Позволь мне закончить, — Дамблдор дождался, пока Гарри холодно кивнёт, и затем продолжил: — Профессор Снэйп совершил ужасную ошибку. В ту ночь, когда он услышал первую половину пророчества профессора Трелони, он всё ещё служил лорду Волдеморту. Естественно, он поспешил рассказать своему господину всё, что услышал, поскольку пророчество так близко касалось его хозяина — дальше некуда. Но он не знал — у него не было возможности узнать, — за каким мальчиком Волдеморт с того времени станет охотиться. Не подозревал, что родители мальчика, которых Тёмный лорд уничтожит во время своих смертоносных поисков, будут людьми, знакомыми профессору Снэйпу. Он не мог предугадать, что ими окажутся твои отец и мать…

У Гарри вырвался горький смешок.

— Он ненавидел моего отца так же, как и Сириуса! Разве вы не заметили, профессор: люди, которых Снэйп ненавидит, имеют обыкновение рано или поздно погибать?

— Ты даже не представляешь, Гарри, терзавшие профессора Снэйпа угрызения совести, когда до него дошло, каким образом лорд Волдеморт истолковал пророчество. Я полагаю, он испытал глубочайшее раскаяние и потому вернулся…

— А вот он-то как раз очень хороший Окклюмент, не правда ли, сэр? — напомнил Гарри, пытаясь говорить спокойно. Но в голосе всё равно ощущалась дрожь. — И разве Волдеморт не убеждён даже сейчас, что Снэйп — его человек? Профессор… вы не ошибаетесь в том, на чьей стороне Снэйп?

Некоторое время Дамблдор молчал; он выглядел так, будто пытался принять какое-то решение. И наконец ответил:

— Я уверен в нём. Я полностью доверяю Северусу Снэйпу.

Гарри несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь сдержаться. Это не помогло.

— Ну а я — нет! — выкрикнул он так же громко, как и до этого. — Он что-то замышляет вместе с Драко Малфоем, прямо сейчас, у вас под носом, а вы до сих пор…

— Мы уже обсуждали это, Гарри, — прервал Дамблдор, и в его голосе зазвучали строгие нотки. — Я тогда высказал своё мнение.

— И вы покидаете школу сегодня ночью! Могу поспорить, даже не задумываясь о том, что Снэйп и Малфой могут решить…

— Решить что? — Дамблдор приподнял брови. — Ты подозреваешь их в чём-то конкретном?

— Я… они что-то задумали! — воскликнул Гарри, непроизвольно сжимая кулаки. — Профессор Трелони заходила в Пожелай-комнату, чтобы спрятать свои бутылки с хересом, и слышала, как Малфой ликовал! Он там пытался починить нечто опасное, и я вам говорю: он это, наконец, наладил, а вы собираетесь бросить школу без…

— Достаточно, — перебил его Дамблдор. Тон директора был довольно спокойным, но Гарри умолк в тот же миг, сообразив — всё, в конце концов он переступил некую незримую черту. — Ты полагаешь, я хоть раз в этом году оставлял школу без защиты на время своего отсутствия? Нет, не оставлял. И сегодня вечером, когда я уйду, опять будут предприняты дополнительные защитные меры. Не думай, пожалуйста, будто я недостаточно серьёзно забочусь о безопасности учеников, Гарри.

— Я не… — промямлил юноша, слегка сконфузившись, но Дамблдор отрезал:

— Я не хочу больше это обсуждать.

Гарри придержал язык, опасаясь, что и так уже зарвался и упустил свой шанс сопровождать Дамблдора. Однако директор продолжал:

— Ты всё ещё хочешь пойти со мной сегодня вечером?

— Да, — моментально откликнулся Гарри.

— Отлично. Тогда слушай, — Дамблдор выпрямился в полный рост. — Я возьму тебя при одном условии: ты подчинишься любой моей команде, немедленно и без вопросов.

— Конечно.

— Ещё раз, Гарри — и подумай, прежде чем обещать. Когда я говорю, что ты должен будешь подчиняться мне, я имею в виду, что ты беспрекословно выполнишь даже такие распоряжения, как «беги», «прячься» или «назад». Даёшь слово?

— Я… да, разумеется.

— Если я прикажу тебе спрятаться, ты так и сделаешь?

— Да.

— Если я прикажу тебе бежать, ты подчинишься?

— Да.

— Если я прикажу тебе бросить меня и спасаться самому, ты сделаешь так, как я сказал?

— Я…

— Гарри?

Какую-то секунду они в упор смотрели друг на друга.

— Да, сэр.

— Очень хорошо. Тогда я попросил бы тебя пойти и взять свой плащ-невидимку. Встретимся в вестибюле через пять минут.

Дамблдор отвернулся и вновь уставился в полыхающее окно: солнце в эту минуту залило горизонт ослепительным огненно-рубиновым цветом. Гарри быстро вышел из кабинета, и пока винтовая лестница несла его вниз, юношу внезапно озарило — он понял, что надо сделать.

Когда он вернулся, Рон и Эрмиона сидели рядом в гостиной.

— Что хотел Дамблдор? — требовательно спросила Эрмиона и тут же обеспокоенно прибавила: — Гарри, с тобой всё в порядке?

— Да, — коротко бросил Гарри, проносясь мимо них. Он взбежал по ступенькам, заскочил в спальню, откинул крышку чемодана и вытащил Карту Мародёров и пару свёрнутых носков. Затем скатился обратно вниз по лестнице и ворвался в гостиную, затормозив перед ошеломлёнными Роном и Эрмионой.

— Времени у меня немного, — выдохнул Гарри, — Дамблдор думает, что я пошёл за плащом-невидимкой. Слушайте…

Он быстро рассказал им, куда отправляется и зачем. Он не прерывался ни на изумлённо-испуганные аханья Эрмионы, ни на нетерпеливые вопросы Рона; они смогут обсудить всё в подробностях и позже, когда он уйдёт.

— …теперь ясно, к чему всё идёт? — торопливо закруглился Гарри. — Дамблдора вечером здесь не будет, так что у Малфоя появится отличная возможность провернуть своё дельце. Молчите и слушайте меня! — прошипел он сердито, так как друзья хором попытались его перебить. — Я знаю — это Малфой так торжествовал в Пожелай-комнате. Вот, проследите за ним, — он сунул Эрмионе в руки Карту Мародёров. — И за Снэйпом тоже. Используйте всех из ДА, кого сможете привлечь. Эрмиона, ведь твои галлеоны для связи всё ещё работают, верно?.. Дамблдор утверждает, что обеспечил школе дополнительную защиту, но если в этом деле замешан Снэйп, то он знает, в чём состоит защита и как её обойти… А вот ваша слежка окажется для него неожиданностью.

— Гарри… — расширившиеся глаза Эрмионы были наполнены ужасом.

— У меня нет времени спорить, — оборвал её Гарри на полуслове. — И это тоже возьмите… — он всучил Рону носки.

— Спасибо, — машинально поблагодарил Рон. — Э-э… а зачем мне носки?

— Тебе понадобится то, что в них завёрнуто — Феликс Фелицис. Распределите его между собой и ещё поделитесь с Джинни. Передайте ей от меня, что я хотел бы с ней попрощаться, но не успеваю. А я лучше пойду — Дамблдор ждёт…

— Нет! — воскликнула Эрмиона, когда Рон с благоговением развернул носки и достал крошечную бутылочку с золотистым зельем. — Не оставляй её нам, забери лучше ты — кто знает, с чем вы там столкнётесь?

— Со мной всё будет нормально, я же иду с Дамблдором, — обнадёжил её Гарри. — И я должен быть уверен, что с вами тоже ничего не случится… Не смотри так, Эрмиона, ещё увидимся.

И он поспешил прочь: пробрался через дыру за портретом и рванул в вестибюль.

Дамблдор уже стоял перед дубовой парадной дверью, ожидая его. Запыхавшийся Гарри затормозил на верхней ступеньке каменной лестницы; в боку кололо и пекло. Директор повернулся:

— Я попросил бы тебя надеть плащ-невидимку, — обронил Дамблдор и подождал, пока Гарри выполнит распоряжение. — Очень хорошо. Идём?

Директор тут же двинулся вниз по каменным ступенькам, складки его дорожного плаща слабо колыхались в неподвижном летнем воздухе. Гарри под плащом-невидимкой торопливо шагал рядом с ним, по-прежнему вовсю пыхтя и потея.

— Профессор, но что подумают люди, когда увидят, как вы уходите? — Гарри упорно не отпускали мысли о Малфое и Снэйпе.

— Подумают, что я отправился в Хогсмид чего-нибудь выпить, — беспечно отозвался Дамблдор. — Иногда я захожу к Розмерте или посещаю «Свиную башку»… Или делаю вид, что так поступаю. Это хороший способ скрыть, куда ты направляешься на самом деле.

Они шли по аллее в сгущающихся сумерках. В воздухе витали запахи нагретой за день травы, воды близкого озера и дыма, доносящегося из хижины Хагрида — он топил камин. Не верилось, что они отправлялись туда, где их ждало нечто опасное или пугающее.

— Профессор, — тихо окликнул Гарри, когда в конце аллеи показались ворота, — мы будем телепортироваться?

— Да, — подтвердил Дамблдор. — Ты же умеешь, верно?

— Вообще-то да, — ответил Гарри, — но лицензию я ещё не получил.

Он понимал, как важно сейчас говорить правду: а вдруг он всё испортит, переместившись куда-нибудь за сотню миль от места назначения?

— Ничего, — успокоил его Дамблдор, — я тебе помогу.

Выйдя из ворот, они зашагали по сумрачной пустынной дорожке, ведущей к Хогсмиду. Тьма быстро сгущалась, и к тому времени, когда они достигли Хай-стрит, вокруг царила непроглядная ночь. В окнах магазинов мерцал свет, а когда они дошли до «Трёх мётел», до них донеслись пронзительные вопли.

— …и вон отсюда! — кричала мадам Розмерта, силком выталкивая наружу неряшливо выглядящего волшебника. — Ой, добрый вечер, Албус… Так поздно гуляешь?..

— Вечер добрый, Розмерта, вечер добрый… Ты уж извини, иду в «Свиную башку»… Не в обиду тебе — просто хотелось бы сегодня вечером посидеть, где потише…

Через минуту они завернули в боковую улочку, где, несмотря на отсутствие малейшего ветерка, чуть поскрипывала вывеска «Свиной башки». В отличие от «Трёх мётел», в пабе было совсем безлюдно.

— Нам необязательно входить, — тихо проговорил Дамблдор, наскоро оглядевшись. — Пока никто не видит, как мы уходим… Положи ладонь на мою руку, Гарри. Можно не сжимать так крепко, я тебя только направляю. На счёт три: раз… два… три…

Гарри повернулся на месте. Его сразу же охватило то самое ужасное ощущение — будто его продавливают через толстую резиновую трубу; он не мог даже вздохнуть, каждая часть тела была стиснута до невозможности. Но затем, как раз в тот момент, когда он начал думать, что задохнётся, невидимая хватка, казалось, ослабла, и теперь он стоял в прохладной мгле и вдыхал полной грудью свежий солёный воздух.