Глава двадцать первая. Непостижимая Комната

Всю следующую неделю Гарри ломал голову, как убедить Хорохорна открыть схороненное воспоминание. К сожалению, блестящие идеи на ум приходить не спешили, и ему оставалось лишь корпеть над учебником по Алхимии в надежде обнаружить что-нибудь полезное. Нацарапанные Принцем на полях заметки не раз уже выручали юношу в затруднительных случаях, и обращаться к этим каракулям мало-помалу стало входить в привычку.

— Там ты ничего не найдёшь, — твёрдо заявила Эрмиона поздним вечером в воскресенье.

— Эрмиона, не начинай! — предупредил Гарри. — Да если бы не Принц, Рон не сидел бы здесь с нами.

— Сидел как миленький, если бы только ты слушал Снэйпа в первом классе, — отпарировала она.

Гарри пропустил её слова мимо ушей. Он только что нашёл заклинание Рассекатум, выведенное на полях над интригующей надписью «Для врагов», и руки чесались испробовать его, но в присутствии подруги об этом не стоило и думать. Поэтому пришлось всего лишь незаметно загнуть уголок страницы.

Друзья расположились перед камином в гостиной, где кроме них оставались только другие шестиклассники. Незадолго до того, возвращаясь с ужина, они наткнулись на весьма взволновавшее их объявление об экзамене по телепортации. Там говорилось, что все ученики, которым к двадцать первому апреля — дню проведения первого экзамена — уже исполнится семнадцать лет, имеют право записаться на дополнительные практические занятия, каковые будут проводиться в Хогсмиде под усиленным надзором.

Прочитав это объявление, Рон запаниковал: телепортация ему до сих пор не давалась, и он боялся, что провалит экзамен. Эрмиона, которая уже дважды сумела переместиться в пространстве, чувствовала себя немного увереннее. Гарри же семнадцать исполнялось только через четыре месяца, и сдавать экзамен он не мог, независимо от того, готов был к нему или нет.

— По крайней мере, ты всё-таки умеешь телепортироваться! — напряжённо произнёс Рон. — И у тебя не будет проблем аж до июля.

— Я телепортировался всего один раз, — напомнил ему приятель. Во время их последнего урока он, наконец, смог исчезнуть и рематериализоваться внутри обруча.

Посокрушавшись о телепортации и тем самым потратив впустую кучу времени, Рон теперь бился над завершением ужасно трудного реферата для Снэйпа, который его друзья уже закончили. Гарри, правда, не соглашался с преподавателем в том, как лучше всего защищаться от дементоров, а потому был абсолютно уверен, что получит за свою работу низкую оценку, но это его не волновало. Раздобыть воспоминание Хорохорна было гораздо важнее.

— Я говорю тебе, Гарри: твой дурацкий Принц тут не поможет, — ещё громче повторила Эрмиона. — Существует только один способ заставить кого-то сделать то, что ты хочешь — заклятие Империус, которое незаконно.

— Да, я в курсе, спасибо, — откликнулся Гарри, не отрывая глаз от книги. — Именно поэтому я ищу что-нибудь другое. Дамблдор сказал, Веритасерум не годится, но, наверное, есть что-нибудь ещё — зелье или заклинание…

— Ты идёшь неверным путём, — выдохнула подруга. — Директор утверждает, что только ты можешь получить воспоминание. Значит, только тебе удастся убедить Хорохорна, другим это не под силу. Выход не в том, чтобы подлить зелье — такую штуку способен провернуть каждый…

— Как пишется «предвестие»? — вдруг вмешался Рон, резко взмахнув пером и пристально вглядываясь в свой пергамент. — Ведь не П-Е-Р-Д?

— Нет, конечно, — Эрмиона повернулась к нему и подтянула к себе его писанину. — А также «дезориентировать» не начинается с З-А-Д… Каким пером ты пользуешься?

— Одним из Самоправящих перьев Фреда и Джорджа, но, верно, чары на нём уже иссякли.

— Скорее всего, — согласилась она, указывая на заголовок его работы, — потому что нас просили написать о том, как справиться с дементором, а не как «завалиться в дом с дерьмом». И я не помню, чтобы ты успел сменить своё имя на Рунил Визлиб.

— О нет! — простонал Рон, с ужасом взирая на пергамент. — Только не говори, что мне надо всё переписывать заново!

— Ничего страшного, это можно исправить, — девушка, достав палочку, склонилась над текстом.

Рон опустился на стул и благодарно пробормотал, потирая уставшие глаза:

— Эрмиона, я тебя люблю.

Та слегка покраснела, но ограничилась замечанием:

— Смотри, не заяви это при Лаванде.

— Не буду, — ответил Висли, так и не отведя рук от лица. — А, может, и буду — тогда она меня бросит.

— Почему же ты её не бросишь сам, если хочешь прекратить отношения? — спросил Гарри.

— А ты кого-нибудь когда-нибудь бросал? — проворчал Рон. — Вы с Чоу просто…

— Ага, разошлись.

— Хорошо бы и нам так с Лавандой, — уныло протянул Рон, наблюдая, как Эрмиона молча постукивает концом палочки по каждому слову с ошибкой, и те исправляются. — Но чем больше я намекаю, что хочу покончить с этим, тем сильнее она удерживает меня. Полное впечатление, будто я встречаюсь с гигантским спрутом.

— Вот, — произнесла их подруга двадцатью минутами позже, возвращая исправленный реферат.

— Огромное спасибо, — с чувством сказал Рон. — Ты не одолжишь своё перо, чтобы дописать?

Гарри, до сих пор не нашедший ничего полезного в заметках Принца-полукровки, посмотрел вокруг; они остались в гостиной одни. Несколькими секундами раньше, проклиная Снэйпа и его задание, отправился спать Шэймус. Слышны были лишь потрескивание огня в камине и скрип пера Эрмионы: Рон дописывал последний абзац о дементорах. Но едва Гарри закрыл книгу Принца-полукровки и зевнул, как…

Крак!

Эрмиона вскрикнула, Рон пролил чернила на почти законченную работу, а Гарри воскликнул:

— Хрычер!

Домовой низко поклонился и пробурчал, обращаясь к крючковатым пальцам своих ног:

— Хозяин сказал, что хочет регулярный отчёт, чем занимается молодой Малфой, потому Хрычер пришёл докладывать…

Крак!

Рядом с первым домовым возник второй; чехол для чайника, который Добби носил в качестве шапочки, сбился набок.

— Добби тоже помогает Гарри Поттеру! — пропищал он, метнув в Хрычера обиженный взгляд. — Хрычер должен был сказать Добби, когда собрался идти к Гарри Поттеру, чтобы мы доложили отчёт вместе.

— Что это? — спросила потрясённая внезапными появлениями Эрмиона. — Что происходит, Гарри?

Тот медлил с ответом. Он не говорил подруге о порученной Хрычеру и Добби слежке за Малфоем; домовые всегда были для неё щекотливой темой.

— Ну… они наблюдают за Малфоем по моей просьбе.

— Днём и ночью, — прохрипел Хрычер.

— Добби не спал целую неделю, Гарри Поттер! — гордо изрёк второй домовой, раскачиваясь на месте.

Девушка была возмущена:

— Добби, ты не спал?! Конечно же, Гарри, ты не мог приказать им не с…

— Само собой, нет, — быстро перебил её тот. — Добби, ты можешь спать, хорошо? Но хоть один из вас выяснил что-нибудь? — поспешил он задать вопрос прежде, чем Эрмиона вмешается снова.

— Мастер[7] Малфой двигается с благородством, приличествующим его чистой крови, — снова захрипел Хрычер, — его черты напоминают о тонкой кости моей хозяйки, а манеры таковы…

— Драко Малфой — плохой человек! — гневно пропищал Добби. — Плохой человек, и… и… — он внезапно задрожал от кисточки своей импровизированной шляпы до кончиков носков и бросился к огню, будто хотел нырнуть в него. Гарри, для которого это не стало полной неожиданностью, поймал его за талию. Несколько секунд домовой сопротивлялся крепкой хватке, затем затих.

— Спасибо, Гарри Поттер, — задыхаясь, сказал он. — Добби до сих пор трудно плохо говорить о бывших хозяевах.

Юноша отпустил его, домовой поправил головной убор и дерзко заявил:

— Но Хрычер должен знать: Драко Малфой — плохой хозяин для домового.

— Да, мы не хотим слышать о твоей любви к Малфою, — сообщил Гарри Хрычеру. — Давай, быстро переходи к тому, куда же он на самом деле ходит.

Домовой снова поклонился и заговорил, не пряча яростного взгляда:

— Мастер Малфой ест в Большом зале, спит в общей спальне в подземелье, посещает уроки в раз…

— Добби, расскажи лучше ты, — перебил его юноша. — Он ходил куда-нибудь, куда не должен?

— Гарри Поттер, сэр, — начал домовой, его большие, c теннисные мячики, глаза сияли в свете огня, — Малфой не нарушал никаких правил, как обнаружил Добби, но он по-прежнему желает остерегаться слежки. Он регулярно бывает на восьмом этаже с разными учениками, которые охраняют его, когда он находится там.

— Пожелай-комната! — догадался Гарри, крепко хлопнув себя по лбу «Продвинутой алхимией». Друзья непонимающе уставились на него. — Вот куда он пропадает. То есть где он делает… то, что делает! И, держу пари, именно поэтому он исчезает с карты… дайте подумать… да, я никогда не видел на ней Пожелай-комнаты!

— Может, Мародёры и не знали, что там есть комната, — предположил Рон.

— Я думаю, это часть её магии, — возразила Эрмиона. — Если тебе нужно ненахождаемое место, то комната станет именно такой.

— Добби, ты можешь в неё войти и посмотреть, что Малфой там делает? — нетерпеливо поинтересовался Гарри.

— Нет, Гарри Поттер, такое невозможно, — ответил тот.

— Нет — так нет, — не стал настаивать юноша. — Я и сам смогу сделать это, раз уж Малфой попал в нашу штаб-квартиру в прошлом году.

— Я не уверена, что у тебя получится, — медленно проговорила Эрмиона. — У Малфоя тогда были точные сведения, как мы пользовались комнатой, разве нет? Потому что эта дура Мариетта проболталась. Он искал штаб ДА, и тот открылся для него. Но ты не знаешь, чем становится комната, когда в неё входит Малфой. И, значит, ты не в курсе, во что просить её преобразоваться.

— Ну, найду какой-нибудь способ, — разочарованно протянул Гарри. — Ты всё сделал блестяще, Добби.

— Хрычер тоже хорошо поработал, — доброжелательно добавила Эрмиона, но тот с далёким от благодарности видом возвёл свои огромные, налитые кровью глаза к потолку и прохрипел: «Грязнокровка разговаривает с Хрычером, но Хрычер притворится, что не слышит».

— Убирайся отсюда, — резко приказал Гарри, и домовой, глубоко поклонившись напоследок, телепортировался. — Тебе тоже лучше пойти немного поспать, Добби.

— Спасибо, Гарри Поттер, сэр! — счастливо пропищал тот и исчез.

— Неплохо, а? — восхитился Гарри, моментально повернувшись к друзьям, едва домовые покинули комнату. — Мы знаем, куда ходит Малфой. Теперь мы припрём его к стенке!

— Да, здорово, — хмуро проворчал Рон, пытаясь стереть огромную кляксу со своей работы. Эрмиона вновь притянула пергамент и стала палочкой убирать лишние чернила.

— И что там насчёт разных учеников, с которыми он туда ходит? — спросила она. — Сколько же людей участвует в этом? Вы не подумали? Скольким же он должен доверять?

— Да, странно… — согласился Гарри, нахмурившись. — Я слышал, Малфой говорил Краббу, мол, не суй нос не в своё дело… Так что же он, интересно, сказал им… всем… — голос его постепенно затихал, пока не смолк окончательно, и юноша застыл, уставившись в огонь. — Боже, я болван, — наконец, почти беззвучно пробормотал он. — Это же очевидно! Там был большой котёл с этим, внизу, в подземелье… он мог стащить его во время урока.

— Что стащить? — моментально встрепенулся Рон.

— Многосущное зелье. Он украл часть Многосущного зелья, когда Хорохорн показал нам его на первом уроке Алхимии. Это не толпа школьников охраняет Малфоя… а всего лишь Крабб и Гойл… Да, всё сходится, — после этих слов Гарри вскочил и стал прохаживаться перед камином. — Они достаточно глупы и делают то, что велено, даже если Малфой не говорит им зачем. Но он не хочет, чтобы их видели около Пожелай-комнаты, поэтому даёт им Многосущное зелье — и они выглядят, как другие… Те две девчонки… я видел их с ним, когда он не пошёл на квиддитч… ха! Крабб и Гойл!

— Не хочешь ли ты сказать, — проговорила Эрмиона тихим голосом, — что та маленькая девочка, чьи весы я восстановила…

— Именно! — подтвердил Гарри, уставившись на неё. — Конечно! Малфой должен был находиться в комнате в это время, когда она — что я говорю? — он уронил весы и тем дал сигнал Малфою не выходить, потому что снаружи есть люди… И ещё была девочка, которая разбила банку с жабьей икрой… Мы всё время ходили мимо них и не замечали!

— Он превращает Крабба и Гойла в девчонок? — загоготал Рон. — Вот это да!.. Неудивительно, что они выглядят не слишком счастливыми в последнее время. Я диву даюсь, как это они не послали его в задницу.

— Ну, они не стали бы этого делать, если он показал им метку, верно? — заметил Гарри.

— Хм-м… мы не знаем, есть ли у него метка, — скептически возразила Эрмиона. Она свернула очищенный от клякс реферат Рона, пока с ним опять чего-нибудь не случилось, и передала его хозяину.

— Увидим, — уверенно бросил Гарри.

— Да, увидим, — встав на ноги и потянувшись, ответила девушка. — Но, Гарри, пока ты окончательно не разгорячился… Я всё ещё думаю: тебе вряд ли удастся войти в Пожелай—комнату, не узнав сначала, что внутри. И ещё. Я считаю, тебе не следует забывать, — она перекинула сумку через плечо и строго взглянула на него, — предполагается, что ты изо всех сил стараешься добыть воспоминание Хорохорна. Спокойной ночи.

Юноша с недовольным видом смотрел, как она уходит. И едва за ней закрылась дверь в спальню девушек, он резко повернулся к другу:

— А ты что думаешь?

— Хотел бы я перемещаться, как домовые, — задумчиво вздохнул Рон, уставившись на то место, где исчез Добби. — Тогда экзамен по телепортации был бы у меня в кармане.

Гарри плохо спал в ту ночь. Он пролежал несколько часов без сна, всё пытаясь понять, каким же образом Малфой использует Пожелай-комнату, и на что она будет похожа, когда он, Гарри, войдёт туда на следующий день. Что бы Эрмиона ни говорила, он был уверен: если слитеринцу удалось проникнуть в штаб ДА, то и ему удастся найти Малфоя. Так что же там может быть? Место встречи? Укрытие? Кладовка? Мастерская? Мысли юноши лихорадочно метались, и сны, когда он наконец заснул, были прерывисты и беспокойны. Он видел Малфоя, превращающегося в Хорохорна, который, в свою очередь, оборачивался Снэйпом…

На следующее утро за завтраком Гарри ёрзал от нетерпения. Свободное время перед Защитой от тёмных сил он решил потратить на попытку пробиться в Пожелай-комнату. Эрмиона нарочито демонстрировала отсутствие интереса к его тайному плану, чем весьма раздражала Гарри, полагавшего, что подруга, если бы захотела, могла бы очень помочь ему.

— Слушай, — тихо сказал он, наклонившись вперёд и кладя руку на только что доставленный совиной почтой «Ежедневный пророк», стремясь помешать ей развернуть газету и спрятаться за её страницами, — я не забыл о Хорохорне, но у меня нет ни единой мысли, как заполучить его воспоминание. А пока меня не осенит, почему я не могу выяснить планы Малфоя?

— Я уже говорила тебе: ты должен Хорохорна убедить, — отозвалась Эрмиона. — Вопрос не в том, чтобы обмануть или околдовать его — Дамблдор мог сделать это за секунду. Чем валять дурака возле Пожелай-комнаты, — она выхватила «Пророк» из-под руки приятеля и развернула на первой полосе, — нашёл бы лучше Хорохорна и воззвал к благородным сторонам его натуры.

— Есть кто-нибудь, кого мы знаем?.. — привычно спросил Рон просматривающую заголовки подругу.

— Да! — ответила Эрмиона, заставив обоих своих друзей подавиться завтраком. — Но всё в порядке, он жив, этот Мандангус. Только арестован и отправлен в Азкабан. Якобы за то, что прикинулся инфери при попытке кражи со взломом… Ещё исчез некто Октавий Пеппер… И… как ужасно… девятилетний мальчик задержан за попытку убить своих бабушку и дедушку. Полагают, что он был под заклятием Империус.

Конец завтрака прошёл в молчании. Потом Эрмиона сразу же направилась на Древние руны, Рон — в гостиную, собираясь спокойно дописать заключение к реферату по дементорам, а Гарри — в коридор на восьмом этаже, к стене напротив гобелена с Барнабасом Сумасбродом, обучающим троллей балету.

Гриффиндорец накинул плащ-невидимку в первом же безлюдном коридоре. Но ему не стоило беспокоиться: дойдя до места назначения, он никого не обнаружил. Гарри понятия не имел, в каком случае он вернее попадёт в комнату: когда Малфой будет внутри или когда его там не будет. Но, по крайней мере, первой попытке не мешали Крабб и Гойл в облике одиннадцатилетних девочек.

Приблизившись к скрытой в стене двери Пожелай-комнаты, Гарри закрыл глаза. Он знал весь порядок действий, превосходно усвоив его ещё в прошлом году. Изо всех сил сконцентрировавшись, юноша думал: «Мне нужно увидеть, что Малфой делает здесь… мне нужно увидеть, что Малфой делает здесь… мне нужно увидеть, что Малфой делает здесь…».

Три раза он прошёл мимо двери; затем с колотящимся от волнения сердцем открыл глаза и… перед ним по-прежнему был лишь участок обычной стены. Юноша шагнул вперёд и для проверки ткнул её. Камень оставался всё таким же твёрдым и неподатливым.

— Ну ладно… Что ж… Попробуем по-другому… — Гарри с минуту размышлял, потом отошёл, зажмурился, сконцентрировался так сильно, как только мог: «Мне нужно увидеть место, куда тайно ходит Малфой… Мне нужно увидеть место, куда тайно ходит Малфой…».

Трижды пройдясь туда-сюда, он с надеждой открыл глаза.

Никакой двери не было.

— Да перестань же! — рявкнул он на стену. — Это была ясная команда!.. Ну что ж, превосходно!

Он напряжённо раздумывал несколько минут, прежде чем прошагать ещё раз. «Мне нужно, чтобы ты стала тем местом, которым становишься для Драко Малфоя…».

Закончив барражировать вдоль стены, юноша не решился сразу взглянуть на результат. Он внимательно прислушался, точно появление двери можно было услышать, однако не уловил ничего, кроме отдалённого щебетания птиц за окном. Тогда он открыл глаза.

Двери не было.

Гарри выругался, и тут же кто-то испуганно ойкнул. Он оглянулся и увидел стайку забегающих за угол первоклассниц, несомненно, уверенных, будто они только что столкнулись с особенно дурно воспитанным призраком.

Юноша пробовал все вариации на тему «Я должен увидеть, что Драко Малфой делает внутри тебя», какие только мог придумать. И так целый час, к концу которого вынужден был признать: Эрмиона, похоже, говорила дело, и комната так просто ему не откроется. Разочарованный и раздражённый, Гарри отправился на Защиту от тёмных сил, на ходу стащив плащ-невидимку и запихав его в сумку.

— Снова опаздываете, Поттер, — холодно констатировал Снэйп, глядя на него, спешащего войти в освещённый свечами класс. — Десять очков с Гриффиндора.

Гарри бросил на профессора сердитый взгляд и плюхнулся на сиденье рядом с Роном. Половина класса всё ещё была на ногах, доставая книги и раскладывая принадлежности. Он опоздал не более чем они.

— Прежде чем мы начнём, я хочу видеть ваши работы о дементорах, — произнёс профессор и небрежно взмахнул своей палочкой — двадцать пять свитков пергамента взмыли в воздух и аккуратной горкой приземлились на его столе. — Я надеюсь, для вашего же блага, что они будут лучше, чем та чушь, которую мне пришлось вынести, читая ваши работы о сопротивлении заклятию Империус. Теперь, если вы откроете учебник на странице… В чём дело, мистер Финниган?

— Сэр, — поднялся Шэймус, — вы не могли бы рассказать нам о различиях между инфери и призраком? Тут в газете было кое-что об инфери…

— Об инфери там ничего не было, — прервал Снэйп скучающим голосом.

— Но, сэр, я слышал, люди говорят о…

— Если вы действительно читали данную статью, мистер Финниган, вы должны знать, что так называемый инфери оказался не кем иным, как вонючим подлым вором по имени Мандангус Флетчер.

— Мне казалось, Снэйп и Флетчер на одной стороне, — пробормотал Гарри Рону и Эрмионе. — Разве его не должен был расстроить арест Мандангуса?..

— Однако у Поттера, кажется, есть что сказать по этому поводу, — Снэйп неожиданно указал в конец комнаты. Его чёрные глаза впились в Гарри. — Спросим же у него, как определить разницу между инфери и призраком.

Весь класс уставился на Гарри, который торопливо пытался вспомнить объяснения Дамблдора в ночь визита к Хорохорну.

— Э-э-э… ну… призраки прозрачные…

— Браво! — губы Снэйпа презрительно изогнулись. — Да, мы видим: почти шесть лет обучения магии не прошли для вас впустую, Поттер. «Призраки прозрачные».

Панси Паркинсон тоненько захихикала, некоторые ученики ухмыльнулись. Гарри же глубоко вздохнул и, хотя внутри у него всё сжималось от злости, невозмутимо продолжил:

— Да, призраки прозрачны, но инфери — это мёртвые тела, правильно? Так что они плотные…

— Столько же нам мог бы рассказать и пятилетний ребёнок, — с издёвкой заметил Снэйп. — Инфери — это труп, реанимированный заклятием Тёмного мага. Это не живое существо, оно подчиняется своему хозяину, как марионетка. Привидение — о чём, я уверен, вы все уже знаете, — это отпечаток ушедшей души, оставленный на земле, и, конечно, как нам мудро поведал Поттер, оно прозрачно.

— Однако то, что сказал Гарри, является самым ценным, если мы попытаемся отличить их друг от друга, — не удержавшись, вслух рассудил Рон. — Когда мы столкнёмся с одним из них лицом к лицу в тёмном переулке, мы сразу же увидим, прозрачна эта штука или нет, правда? Не будем же мы спрашивать: «Извините, вы отпечаток ушедшей души?»

По классу прокатилась волна смеха, немедленно подавленная взглядом профессора.

— Ещё десять очков с Гриффиндора, — бросил Снэйп. — От вас я и не ожидал ничего более тонкого, Рональд Висли — человека настолько плотного, что не может телепортироваться даже на полдюйма.

— Стой! — прошептала Эрмиона, схватив руку Гарри, который уже в бешенстве открыл рот. — Не надо! Всё закончится новым взысканием для тебя — и только.

— А теперь откройте свои книги на странице двести тринадцать, — слегка ухмыляясь, преподаватель вернулся к прежней теме, — и прочитайте первые два абзаца о заклятии Терзатимус…

Рон был подавлен весь урок. После звонка на перерыв Лаванда догнала парней в коридоре (Эрмиона при её появлении таинственно испарилась) и принялась пылко ругать профессора за его высказывание о телепортации Рона. Но это, казалось, того только рассердило, и он избавился от девушки, сделав вместе с Гарри крюк в туалет для мальчиков.

— И всё-таки Снэйп прав, согласись? — сказал Рон после того, как минуту или две вглядывался в треснувшее зеркало. — Не знаю, стоит ли мне сдавать экзамен. Я точно не успею насобачиться в телепортации.

— Сходи на занятия в Хогсмид и посмотри, что они тебе дадут, — убедительно проговорил Гарри. — В любом случае, это будет гораздо интересней, чем пытаться попасть в дурацкий обруч. И потом, если ты всё ещё не… ну… окажешься не так хорошо подготовлен, как хотелось бы, то сможешь отложить экзамен и сдать его летом вместе со мной… Миртл, это мужской туалет!

Из унитаза в кабинке позади них поднялось привидение девочки и теперь плыло в воздухе, пристально глядя сквозь круглые белые очки с толстыми стёклами.

— О, — обронила она угрюмо, — это вы двое.

— А кого ты здесь ждала? — не оборачиваясь, поинтересовался Рон у её отражения.

— Никого, — ответила Миртл, уныло ковыряя прыщик на подбородке. — Он обещал вернуться и навестить меня… Да и ты говорил, что будешь иногда заглядывать, — она укоризненно посмотрела на Гарри, — а я не видела тебя месяцами. Я научилась не ждать слишком многого от мальчиков.

— Я считал, ты живёшь в том заброшенном туалете для девочек? — поспешил сменить тему Гарри, который уже несколько лет был осторожен и обходил обиталище Миртл стороной.

— Живу, — мрачно отозвалась она, пожав плечами, — но это не значит, будто я не могу посещать и другие места. Как-то я приходила к тебе в ванную, помнишь?

— Очень живо, — кивнул Гарри.

— Мне кажется, я ему нравлюсь, — печально поведала она. — Может быть, если вы двое уйдёте, он вернётся. У нас много общего. Я уверена, он почувствовал это.

И она с надеждой уставилась на дверь.

— Когда ты утверждаешь, что у вас много общего, ты имеешь в виду — он тоже живёт в колене сливной трубы? — несколько развеселившись, поддел Рон.

— Нет! — голос Миртл, полный вызова, громким эхом разнёсся по туалету, отражаясь от старой облицовочной плитки. — Я имела в виду, он очень впечатлительный, люди тоже глумятся над ним, и он чувствует себя одиноким. Ему не с кем поговорить, и он не боится показывать свои чувства и плакать!

— Здесь был мальчик и плакал? — с любопытством осведомился Гарри. — Маленький мальчик?

— Это не твоё дело! — небольшие зарёванные глазки привидения остановились на Роне — тот ухмылялся. — Я поклялась никому не рассказывать, и я унесу его тайну в…

— …не в могилу, конечно же?! — фыркнул Рон. — Небось, в канализационную трубу?

Миртл зарыдала от гнева и нырнула обратно в унитаз, расплескав воду во все стороны. Насмешки над привидением, похоже, вернули Рону утраченное было присутствие духа.

— Ты прав, — обратился он к другу, закинув сумку на плечо, — схожу на практические занятия в Хогсмид, а там посмотрим насчёт экзамена.

Наступили выходные. Рон, Эрмиона и другие шестиклассники, которым до предстоящих через две недели экзаменов исполнялось семнадцать лет, готовились идти в деревню. Конечно, Гарри завидовал им. Ему не хватало прогулок в Хогсмид, особенно в такой прекрасный весенний день, один из первых ясных за долгое время. Однако ничего не поделаешь, и он решил использовать эти часы для нового штурма Пожелай-комнаты.

— Лучше бы ты пошёл прямо к Хорохорну, — заявила Эрмиона, когда в вестибюле он поделился с ней и Роном своими планами, — и попытался добыть у него нужное воспоминание.

— Да я пытался! — раздражённо возразил Гарри, и это было истинной правдой. Он задерживался после каждого урока Алхимии на прошедшей неделе, стараясь загнать Хорохорна в угол, но преподаватель всегда сразу же покидал подземелье, причём так быстро, что юноша не успевал поймать его. Дважды гриффиндорец подходил к его кабинету и стучал, но не получал никакого ответа, хотя во второй раз был совершенно уверен: кто-то за дверью быстро приглушил звуки старого граммофона. — Он не хочет говорить со мной, Эрмиона! Я не раз пытался застать его наедине, но он изо всех сил избегает меня!

— Но ты продолжишь попытки?

Короткая очередь учеников, гуськом продвигавшаяся мимо Филча, который, как обычно, ощупывал каждого своим Сенсором Скрытности, сделала несколько шагов вперед, и Гарри не ответил — на тот случай, если дворник их подслушает. Юноша пожелал друзьям удачи, затем развернулся и стал подниматься по мраморной лестнице, решив, несмотря на слова Эрмионы, посвятить час или два Пожелай-комнате.

Как только Гарри оказался вне поля зрения находящихся в вестибюле, он вытащил из сумки карту Мародёров и плащ-невидимку. Исчезнув под накинутым плащом, он развернул карту, пробормотал: «Я торжественно клянусь, что не собираюсь делать ничего хорошего» и принялся тщательно её изучать.

Было воскресное утро, поэтому почти все ученики находились в гостиных: гриффиндорцы в своей башне, ученики Рэйвенкло — в своей, слитеринцы — в подземелье, а хаффлпаффцы — на цокольном этаже недалеко от кухни. Несколько человек бродили по коридорам или сидели в библиотеке, кто-то гулял на улице, а на восьмом этаже одиноко стоял Грегори Гойл. Пожелай-комната действительно не значилась на карте, но Гарри не сомневался: если Гойл караулит снаружи, то комната открыта, знала карта о ней или нет. Поэтому он помчался вверх по лестнице, сбавив ход только тогда, когда добежал до угла коридора. Здесь он очень тихо подкрался к знакомой уже маленькой девочке всё с теми же тяжёлыми медными весами в руках — это ей Эрмиона так любезно помогла две недели назад. Оказавшись прямо позади неё, Гарри наклонился и прошептал: «Эй… а ты хорошенькая, правда?».

Гойл пронзительно завопил, подбросил весы в воздух и помчался прочь, исчезнув с глаз намного раньше, чем звук грохнувшихся весов прекратил эхом отдаваться по всему коридору… Смеясь, гриффиндорец обернулся и осмотрел пустую стену, за которой, как он был убеждён, застыв на месте, сейчас стоял Драко Малфой, уже оповещённый о незваном госте снаружи и не смевший выйти. Осознание сего факта придало Гарри весьма приятное чувство могущества, в то время как он пытался вспомнить, какие формулировки ещё не испытывал.

Эйфория продлилась недолго. Полчаса спустя, перебрав множество всевозможных вариантов приказа «Покажи, что там делает Малфой», он по-прежнему не видел в стене никакой двери. Юноша был невероятно расстроен: слитеринец мог находиться всего в футе от него, но это ни на йоту не проясняло, чем он там занимался. Полностью потеряв терпение, Гарри подбежал к стене и пнул её.

— Ой!

Ему показалось, что он сломал палец. Да ещё, пока, сжимая руками пострадавшую ногу, незадачливый открыватель Пожелай-комнаты прыгал на другой, плащ-невидимка соскользнул на пол.

— Гарри?

Разворачиваясь на одной ноге, он упал. И, к своему крайнему изумлению, увидел Тонкс, приближавшуюся к нему с таким видом, будто она частенько прогуливается по этому коридору.

— Что ты тут делаешь? — спросил юноша, снова схватившись за ступню. И почему Нимфадора всегда находит его лежащим на полу?

— Я пришла к Дамблдору, — объяснила она. А Гарри подумал, что молодая женщина выглядит просто ужасно: ещё более худая, чем обычно, мышиного цвета волосы прилизаны…

— Его кабинет не здесь, — возразил гриффиндорец, — он с другой стороны замка, за горгульей.

— Я знаю, — вздохнула она. — Директора там нет. Очевидно, он снова куда-то отправился.

— Да? — юноша поудобнее пристроил свою ушибленную ногу. — Э… полагаю, ты не знаешь, куда он ушёл?

— Нет.

— А зачем ты его хотела видеть?

— Ничего особенного, — Тонкс машинально теребила рукав своей мантии. — Я только подумала — может, он знает, что происходит. До меня дошли слухи… пострадали люди…

— Да, я знаю, в газете писали, — кивнул Гарри. — Маленький ребёнок, пытавшийся убить ба…

— «Пророк» отстаёт от жизни, — перебила Нимфадора, хотя, казалось, думает она о другом. — Ты давно не получал писем от кого-нибудь из Ордена?

— Никто из Ордена мне больше не пишет с тех пор, как Сириус… — начал юноша и тут заметил её наполняющиеся слезами глаза. — Прости, — неловко пробормотал он. — Я хотел сказать… Я тоже скучаю по нему…

— Что? — безучастно переспросила Тонкс, как будто и не слышала. — Ладно, ещё увидимся, Гарри.

Она внезапно развернулась и пошла обратно по коридору. Юноша проводил её долгим взглядом.

Чуть погодя Гарри накинул плащ-невидимку и возобновил свои попытки попасть в Пожелай-комнату, хотя уже потерял к этому занятию всякий интерес. В конце концов он ощутил пустоту в желудке и, зная, что Рон и Эрмиона скоро вернутся на обед, прекратил бесплодные старания. Покинутый коридор оставался на откуп Малфою, который, как надеялся Гарри, побоится выйти ещё несколько часов.

В Большом зале он нашёл уже приступивших к обеду друзей.

— Я сделал это… ну, в некоторой степени, — с энтузиазмом поведал Рон, поймав взгляд друга. — Я должен был рематериализоваться перед чайной госпожи Лапулис, но немного промахнулся и оказался около магазинчика перьев Скриптенштука. Но, по крайней мере, я переместился!

— Молодец, — похвалил его Гарри. — А как твои успехи, Эрмиона?

— О, у неё, естественно, блестяще, — влез Рон, прежде чем девушка успела раскрыть рот. — Безукоризненные Сопротивление, Соглашение, Самомнение или как оно там… А потом мы заглянули пропустить по стаканчику в «Три метлы», и ты бы слышал, как о ней говорит Тамитут! Я сильно удивлюсь, если он вскорости не сделает ей предложение…

— А ты, Гарри? — Эрмиона будто и не слышала поддёвки Рона. — Всё это время провёл у Пожелай-комнаты?

— Ага, — откликнулся Гарри. — И угадай, кого я там встретил?.. Тонкс!

— Тонкс? — хором удивились его друзья.

— Да. Она сказала, что приходила к Дамблдору.

— Если хочешь знать, я думаю, что она немного двинулась в последнее время, — заявил Рон, когда Гарри закончил пересказывать свой разговор с Нимфадорой. — Потеряла уверенность в себе после событий в Министерстве.

— Непонятно, — нахмурилась Эрмиона. — Обязанность Тонкс — охранять школу. Почему же она вдруг оставила свой пост и пошла к директору, когда его здесь даже нет?

— Мне тут пришло в голову… — проговорил Гарри нерешительно. Ему было непривычно произносить такие вещи вслух, поскольку обычно этим занималась Эрмиона, а отнюдь не он. — Ты не думаешь, что она может быть… ну, знаешь… влюблена в Сириуса?

Девушка уставилась на него.

— Почему ты так думаешь?

— Не знаю, — Гарри пожал плечами, — она едва не заплакала, когда я упомянул его имя, и её Покровитель теперь большой и четырёхлапый. Я подумал, не это ли стало… ну, ты понимаешь…

— Это мысль, — признала Эрмиона задумчиво. — Но я всё ещё не могу взять в толк, почему она внезапно прибежала в замок, чтобы увидеть Дамблдора. Если, конечно, она действительно приходила сюда ради этого.

— Я же говорю, слетела с катушек, — опять встрял Рон, загребая в рот картофельное пюре. — Потеряла уверенность в себе. Женщины, — с умудрённым видом обратился он к приятелю, — легко расстраиваются.

— А я, например, сильно сомневаюсь, — едко произнесла Эрмиона, встряхнув головой и отогнав задумчивость, — в существовании на свете женщины, которая целых полчаса будет злиться на весь мир только из-за того, что мадам Розмерта не посмеялась над её шуткой о чародейке[8], целителе и Бормотухе обормотчатой.

Рон надул губы.