Глава восемнадцатая. Сюрпризы в день рождения

На следующий день Гарри по секрету рассказал Рону и Эрмионе о задании, данном ему Дамблдором, — правда, по отдельности, потому что Эрмиона до сих пор не желала находиться рядом с Роном дольше, чем требовалось, чтобы смерить того презрительным взглядом.

Рон вообще не воспринял всерьёз сомнения Гарри по поводу Хорохорна.

— Он же тебя обожает, — заявил друг за завтраком, беспечно взмахнув нанизанной на вилку яичницей-глазуньей. — Разве он сможет в чём-нибудь отказать своему маленькому Принцу Алхимии? Останься после урока и спроси его.

Однако, по мнению Эрмионы, дело обстояло куда серьёзнее.

— Судя по всему, Хорохорн твёрдо решил никому не открывать, что случилось на самом деле, раз сам Дамблдор не сумел из него ничего выудить, — негромко сказала Эрмиона, когда они во время перерыва вышли в пустой заснеженный двор. — Хоркруксы… Хоркруксы… Я даже не слышала о них…

— Не слышала?

Гарри был разочарован: он-то надеялся, хоть Эрмиона подскажет ему, чем бы эти хоркруксы могли быть.

— Уж верно, это действительно высшая Тёмная магия, иначе зачем бы Волдеморту о них выведывать? Думаю, будет сложно раскопать сведения, Гарри. Тебе придётся очень осторожно подойти к Хорохорну, продумав план действий…

— Рон считает: достаточно просто задержаться сегодня после Алхимии, и…

— Да, безусловно! Если это совет Бон-Бона, то самое лучшее — последовать ему! — сразу взвилась она. — В конце концов, когда в последний раз Бон-Бон ошибался в людях?

— Эрмиона, разве нельзя…

— Нет! — отрезала она и убежала, оставив Гарри одного по колено в снегу.

Уроки Алхимии в эти дни и без того проходили довольно натянуто, ведь Гарри, Рон и Эрмиона работали за одним столом. Сегодня же она вообще пододвинула свой котёл к Эрни и напрочь игнорировала обоих приятелей.

— А ты что натворил? — шёпотом поинтересовался Рон, глядя на высокомерный профиль девушки.

Но Гарри не успел ответить: Хорохорн, стоя перед классом, потребовал тишины.

— Усаживайтесь, усаживайтесь, пожалуйста! Давайте быстрее, сегодня у нас много работы! Третий закон Голпалотта… Кто поведает мне?.. Ну конечно, мисс Грейнджер!

Эрмиона затараторила:

— Третий-закон-Голпалотта-утверждает-что-противоядие—для-смеси-ядов-есть —более-чем-сумма-противоядий-для-каждого-из-отдельных-компонентов.

— Именно! — просиял Хорохорн. — Десять очков Гриффиндору! Итак, если мы полагаем третий закон Голпалотта истинным…

Гарри пришлось принять на веру истинность третьего закона Голпалотта, поскольку он не понял из него ни слова. Похоже, никто, кроме Эрмионы, не сумел вникнуть и в суть дальнейшей тирады Хорохорна:

— …то это означает, что, при условии верного опознавания ингредиентов зелья Разоблачарами Скарпина, нашей основной целью становится не сам подбор противоядий к каждому из них — относительно простая задача, — но нахождение дополнительного компонента, который почти мистическим образом преобразует сии несопоставимые элементы…

Сидящий рядом с Гарри Рон разинул рот, не замечая, как на его новую «Продвинутую алхимию» капает слюна. Он ещё не осознал в полной мере, что не может больше полагаться на помощь Эрмионы, а значит, на уроках пора сосредотачиваться.

— Исходя из вышесказанного, — заключил Хорохорн, — я предлагаю каждому из вас взять с моего стола одну из этих скляночек. В них отрава, противоядие к которой вам нужно создать до окончания урока. Удачи! И не забудьте про защитные перчатки!

Эрмиона в мгновение ока сорвалась с табурета. До остальных ещё не дошло, что пора шевелиться, а она уже была на полпути к столу Хорохорна. А к тому времени, как на свои места вернулись Гарри, Рон и Эрни, девушка, выплеснув содержимое склянки в котёл, разводила под ним огонь.

— Какая жалость, что Принц не особо поможет тебе с этим заданием, Гарри! — жизнерадостно посетовала Эрмиона, распрямляясь. — На этот раз необходимо понимать основы. Никаких уловок и жульничества!

Хмурый Гарри откупорил взятый со стола Хорохорна ярко-розовый яд, опрокинул его в котёл и разжёг огонь. Совершенно не представляя, что делать дальше, Гарри бросил взгляд на Рона, но тот с довольно бестолковым видом повторил всё, проделанное Гарри.

— Ты уверен, что у Принца совсем-совсем нет подсказок? — пробормотал Рон уголком рта.

Гарри выудил до того не изменявшую ему «Продвинутую алхимию» и разыскал главу о противоядиях. Вот третий закон Голпалотта — слово в слово такой, каким его процитировала Эрмиона, — но нет ни одной заметки, проясняющей его значение. Видно, Принц, как и Эрмиона, без труда в нём разобрался.

— Ничего, — мрачно отозвался Гарри.

Эрмиона теперь с энтузиазмом помахивала волшебной палочкой над котлом. К сожалению, они не могли подслушать и повторить творимое ею заклятие: она уже так хорошо овладела невербальными чарами, что ей не требовалось произносить его вслух. Эрни Макмиллан, однако, бубнил над своим котлом: «Специалис выявитум », и звучало это впечатляюще, а потому Гарри и Рон поспешили последовать его примеру.

Не прошло и пяти минут, как Гарри понял, что его репутация лучшего алхимика в классе разъезжается по швам. Первый раз обходя подземелье, Хорохорн с надеждой заглянул в котёл своего любимца, готовый, по своему обыкновению, восторженно воскликнуть; но вместо этого, закашлявшись, поспешно отпрянул: запах протухших яиц немилосердно бил в нос. Эрмиона выглядела самодовольной дальше некуда: девушку весьма задевало, что её затыкали за пояс на каждом уроке; сейчас она уже процеживала чудом разъединённые ингредиенты своего яда в десять различных хрустальных пузырьков. Больше для того, чтобы не смотреть на это раздражающее зрелище, Гарри согнулся над книгой Принца-полукровки и с неоправданной злостью перевернул несколько страниц.

И там, поперёк длинного списка противоядий, было нацарапано: «Да безоар в глотку — и всё!»

Гарри уставился на эти слова. Разве он однажды, давным-давно, не слышал о безоарах? Не их ли упомянул Снэйп на самом первом уроке Алхимии? «Камень из желудка козы, он спасёт тебя от большинства ядов…»

Это не решало проблему с Голпалоттом, и будь их учителем по-прежнему Снэйп, Гарри не осмелился бы осуществить свою затею, но настал час рискованных действий. Подбежав к кладовой, он принялся рыться там, распихивая в стороны рога единорогов и путаные клубки высушенных трав, пока не нашёл аж у задней стенки картонную коробку, на которой было начертано слово «Безоары».

Он запустил внутрь руку и тотчас услышал оклик Хорохорна:

— Осталось две минуты!

В коробке обнаружилось с полдюжины ссохшихся коричневых штуковин. Они походили скорее на высушенные почки животных, чем на настоящие камни. Гарри схватил одну, запихнул коробку обратно в кладовую и бросился назад к котлу.

— Время… вышло! — отчеканил Хорохорн. — Итак, поглядим, что у вас получилось! Блэйз… что ты мне приготовил?

Хорохорн медленно двинулся в обход комнаты, обследуя разнообразные противоядия. Никто до конца не справился с заданием, хотя Эрмиона пыталась затолкать ещё несколько ингредиентов в бутылочку, пока не настала её очередь. Рон вообще сдался и только старался не вдыхать гнилостный дым, исходящий из его котла. Гарри ждал, сжав безоар в чуть вспотевшей руке.

Хорохорн добрался до их стола в последнюю очередь. Понюхав зелье Эрни и скривившись, он перешёл к котлу Рона. Но и над ним профессор не стоял долго, а проворно отодвинулся, прикрывая рот рукой, чтобы не стошнило.

— А ты, Гарри, — сказал он. — Что покажешь мне ты?

Гарри протянул руку. На его ладони покоился безоар.

Хорохорн смотрел на камень добрых десять секунд — Гарри даже успел засомневаться, не собирается ли учитель разразиться криком. Но тут Хорохорн запрокинул голову и захохотал.

— А ты малый не промах! — прогремел он, забирая у него безоар и демонстрируя камень классу. — Да, весь в мать… мне не к чему придраться… Безоар, безусловно, противоядие для всех этих ядов!

Эрмиона, чьё лицо было залито потом, а нос измазан в саже, выглядела разъярённой. Её незаконченное противоядие, содержащее пятьдесят два ингредиента, включая локон собственных волос, нехотя булькало за спиной Хорохорна, а тот не замечал никого, кроме Гарри.

— И ты сам додумался до безоара, правда, Гарри? — процедила она сквозь стиснутые зубы.

— Вот он, вот тот особенный дух, который так необходим каждому истинному алхимику! — радостно изрёк Хорохорн, опережая так и не успевшего ответить Гарри. — У молодого человека так же, как и у его матери, интуитивное понимание Алхимии; он, несомненно, получил его от Лили… Да, Гарри, да: если у тебя под рукой безоар — конечно, он поможет… Но поскольку он действует не на все яды и встречается крайне редко, всё равно не мешало бы знать, как смешать противоядие…

Единственным в комнате, кто казался злее Эрмионы, был Малфой, который, Гарри рад был отметить, нечаянно облился какой-то гадостью. Но не успел ни один из них выразить своё негодование тем, что Гарри, не выполнив толком работы, почему-то оказался лучшим в классе, как зазвенел звонок.

— Пора собирать вещи! — объявил Хорохорн. — И дополнительные десять очков Гриффиндору за сущую дерзость!

Всё ещё посмеиваясь, он вразвалочку подошёл к своему столу. Гарри топтался, чрезмерно долго собирая сумку. Уходя, ни Рон, ни Эрмиона не пожелали ему удачи. Оба выглядели обиженными. Наконец, Гарри и Хорохорн остались одни.

— Давай, Гарри, не мешкай, иначе опоздаешь на следующий урок, — дружелюбно пожурил Хорохорн, клацая золотыми защёлками портфеля из драконьей кожи.

— Сэр, — сказал Гарри, и сам себе невыносимо напомнил Волдеморта, — я хотел вас кое о чём спросить…

— Спрашивай, мой дорогой мальчик, спрашивай…

— Сэр, меня интересует… известно ли вам что-нибудь о… о хоркруксах?

Хорохорн замер, и его круглое лицо будто бы ввалилось. Он облизнул губы и прохрипел:

— Что ты сказал?

— Я спросил, не знаете ли вы чего-нибудь о хоркруксах, сэр. Видите ли…

— Это Дамблдор тебя подослал, — прошептал Хорохорн.

Его голос совсем изменился, из доброжелательного превратившись в шокированный, до смерти напуганный. Он опустил дрожащую руку в нагрудный карман, вытянул платок и промокнул вспотевший лоб.

— Дамблдор показал тебе то… то воспоминание, — продолжал Хорохорн. — А? Верно?

— Да, — Гарри решил, что лучше не врать.

— Ну да, конечно же, — сказал Хорохорн тихо, всё ещё вытирая белое лицо. — Конечно же… Ну, если ты видел то воспоминание, Гарри, то понимаешь: я не знаю ничего… ничегошеньки… — повторил он с нажимом, — …о хоркруксах.

Он схватил свой кожаный портфель, затолкал платок назад в карман и зашагал к выходу.

— Сэр, — отчаиваясь, окликнул Гарри, — я просто подумал: может быть, в том воспоминании чего-то не хватает?..

— Разве?.. Значит, ты не прав, понятно? Не прав!!!

Проорав последние два слова, он захлопнул за собой дверь подземелья, не дав Гарри и рта раскрыть.

Рон и Эрмиона не прониклись сочувствием к Гарри, когда он рассказал им об этой злополучной беседе. У Эрмионы всё ещё кипела кровь от того, как Гарри обошёл её, пальцем о палец не ударив. Рон дулся, считая, что друг мог бы подсунуть безоар и ему.

— Глупо бы вышло, если б мы оба это сделали! — раздражённо сказал Гарри. — Слушай, я ведь должен был попытаться задобрить его, чтобы спросить о Волдеморте, так? Да возьми себя в руки! — не сдержавшись, воскликнул он, когда Рон вздрогнул при звуке этого имени.

Обозлённый из-за неудачи и реакции друзей на неё, Гарри несколько дней мрачно, но безрезультатно обдумывал свои дальнейшие шаги в отношении Хорохорна и, наконец, решил: пусть пока профессор считает, что его любимец выбросил хоркруксы из головы. Да, без сомнения, лучше всего убаюкать в нём чувство настороженности, прежде чем возобновлять наступление.

Поскольку Гарри больше не приставал к Хорохорну с вопросами, учитель Алхимии возвратился в общении с ним к своему обыкновенному благодушному тону и словно позабыл о недавнем случае. Теперь Гарри с нетерпением ожидал очередной вечеринки у Хорохорна, готовый пойти туда во что бы то ни стало, даже если придётся перенести тренировку по квиддитчу. Однако, к сожалению, приглашения всё не было. Осведомившись у Эрмионы и Джинни, Гарри узнал, что ни та, ни другая также не получали приглашений и, насколько им известно, вообще никто не получал. После этого юноша засомневался: а может, память у Хорохорна вовсе не так коротка, как кажется, и профессор просто решил не предоставлять Гарри дополнительных возможностей для расспросов?

Между тем хогвартская библиотека подвела Эрмиону — впервые на её памяти. Она была настолько потрясена, что забыла даже о своей обиде за хитрость с безоаром.

— Я не нашла ни единого объяснения, что эти хоркруксы делают! — пожаловалась Гарри девушка. — Ни единого! Я прочесала всю запретную секцию — даже самые ужасные книги, где рассказывается, как варить самые отвратительные зелья — ничего! Вот всё, что я смогла найти, во вступлении к «Магии зловреднейшей» — слушай: «О хоркруксе, наиотвратнейшем из магических творений, мы не поведаем, и где сведений искать, не укажем»… Зачем тогда, спрашивается, вообще о нём упоминать? — раздражённо буркнула она, захлопнув старый фолиант; тот потусторонне взвыл. — Да заткнись ты! — прикрикнула Эрмиона, запихивая том назад в сумку.

С приходом февраля вокруг школы растаял снег, оставив после себя холодную, унылую слякоть. Багровые тучи нависли над замком, и беспрестанный холодный дождь сделал лужайки скользкими и грязными. В результате первый урок телепортации у шестиклассников, назначенный, чтобы не жертвовать обычными занятиями, на субботнее утро, прошёл в Большом зале, а не снаружи.

Когда Гарри с Эрмионой прибыли в зал — Рон спустился туда с Лавандой — то обнаружили, что столы исчезли. Дождь молотил в высокие окна, и заколдованный потолок мрачно клубился в вышине, когда ученики собрались перед главами колледжей — профессорами Мак-Гонагалл, Снэйпом, Флитвиком и Росток — и маленьким волшебником, по предположению Гарри — инструктором по телепортации из министерства. Инструктор, необычайно бесцветный, с прозрачными ресницами, волосами как дым, был какой-то невесомый на вид — казалось, будто его мог унести даже порыв ветра. Гарри подумалось, что, должно быть, постоянные исчезновения и воплощения каким-то образом сделали его менее вещественным, или, возможно, хрупкое сложение было идеальным для любого, кто бы хотел то и дело исчезать.

— Доброе утро, — сказал волшебник из министерства, когда все ученики собрались и главы колледжей добились тишины в зале. — Меня зовут Уилки Тамитут, и я назначен министерством вашим инструктором по телепортации на последующие двенадцать недель. Надеюсь, за это время мне удастся подготовить вас к экзамену…

— Малфой, замолчите и не отвлекайтесь! — рявкнула профессор Мак-Гонагалл.

Все оглянулись. Малфой, с горящими от гнева щеками, отступил от Крабба, с которым, похоже, шёпотом вёл спор.

Гарри бросил быстрый взгляд на Снэйпа — у того тоже был раздосадованный вид, хотя Гарри подозревал, что недовольство это относится скорее к словам Мак-Гонагалл, отчитавшей одного из учеников его колледжа, чем к невоспитанности Малфоя.

— …и к этому времени многие из вас, надо полагать, будут готовы к сдаче, — продолжал Тамитут, словно никто его и не прерывал. — Как вы, по всей вероятности, знаете, обычно телепортироваться в Хогвартсе нельзя. Директор на один час снял заклятие исключительно внутри Большого зала, дав вам возможность попрактиковаться. Позвольте мне подчеркнуть: вы не сможете телепортироваться за стены этого зала, и пытаться выполнить это было бы неблагоразумно… А сейчас расположитесь, пожалуйста, таким образом, чтобы перед вами было не меньше пяти футов пустого пространства.

Ученики, толкаясь и отвоёвывая себе место, рассредоточились по залу. Главы колледжей прохаживались между своими подопечными, распределяя их по местам и прекращая споры.

— Гарри, куда ты? — настойчиво спросила Эрмиона.

Но Гарри не ответил: он уже торопливо пробирался сквозь толпу — мимо профессора Флитвика, писклявым голоском усмирявшего своих учеников, каждый из которых хотел быть впереди; мимо профессора Росток, выстраивающей хаффлпаффцев в линию. Обогнув Эрни Макмиллана, Гарри, наконец, оказался позади всех, прямо за спиной Малфоя. Слитеринец, пользуясь всеобщей неразберихой, продолжал спор с Краббом, стоящим от него в пяти футах с мятежным видом.

— Я не знаю, сколько ещё, ясно? — рявкнул Малфой, не замечая Гарри. — Мне потребуется больше времени, чем я думал.

Крабб открыл рот, но Малфой явно предвидел, что он скажет.

— Знаешь что, Крабб? Тебя не касается, чем я занимаюсь! Ваше с Гойлом дело — слушаться меня и стоять на страже!

— Если я хочу, чтобы мои друзья стояли на страже, то рассказываю им о своих замыслах, — поделился Гарри — так, чтобы только Малфой мог его услышать.

Малфой крутнулся на каблуках, и рука его потянулась за палочкой, но в эту самую секунду четверо глав колледжей разом гаркнули: «Тихо!» — и вновь воцарилась тишина. Малфой медленно развернулся обратно.

— Благодарю, — сказал Тамитут. — Итак…

Он взмахнул волшебной палочкой. На полу перед каждым учеником появилось по старому деревянному обручу.

— Во время телепортации важно помнить о трёх «С»! — возвестил Тамитут. — Сознание, Стремление, Сосредоточение! Шаг первый: обратите своё сознание на пункт назначения. В данном случае — внутрь своего обруча… Пожалуйста, обратите туда своё сознание.

Каждый тайком оглянулся — убедиться, все ли уставились на свои кольца, — и поспешил выполнить команду. Гарри смотрел на круг пыльного пола, охваченный его обручем, и пытался больше ни о чём не думать. Оказалось, сделать это не так-то просто, ибо он не мог не гадать, что же такое творит Малфой, раз ему требуются часовые.

— Шаг второй, — продолжал Тамитут. — Стремитесь занять представляемое место! Пусть желание оказаться там растечётся из вашего сознания во все частицы вашего тела!

Гарри украдкой осмотрелся. Чуть слева от него Эрни Макмиллан созерцал свой обруч так напряжённо, точно пытался снести яйцо размером с кваффл. Гарри проглотил смешок и вновь перевёл взгляд на собственный обруч.

— Шаг третий, — прорезал воздух голос Тамитута. — Выполняйте только по моему сигналу! Провернитесь на месте, нащупывая путь в ничто, движимые сосредоточением. Итак, по моей команде… Один…

Гарри ещё раз огляделся. Многие явно были встревожены тем, что их уже попросили телепортироваться.

— …два…

Гарри опять попытался сконцентрироваться на обруче. Он уже забыл о значениях трёх «С».

— …три!!

Гарри крутанулся, потерял равновесие и чуть не упал. И не он один. Весь зал внезапно наполнился спотыкающимися людьми; Невилл лежал ничком; Эрни сделал диковинный пируэт, прыгнул в свой обруч и на секунду застыл там с восторженным лицом, пока не заметил хохочущего Дина Томаса.

— Ну что ж, ну что ж, — сухо произнёс Тамитут, по-видимому, и не ожидавший ничего лучшего. — Поправьте обручи и встаньте по местам…

Вторая попытка была не удачнее первой. Третья оказалась ещё хуже. И только на четвёртый раз произошло кое-что интересное: прозвучал ужасающий крик боли, все испуганно обернулись и увидели, что Сюзанна Боунс из Хаффлпаффа пошатывается в своём обруче, а её левая нога всё ещё стоит в пяти футах, где сама Сюзанна находилась до этого.

Главы колледжей слетелись к ней и окружили; тут же оглушительно грохнуло и повалил фиолетовый дым. Когда чад развеялся, показалась рыдающая Сюзанна, воссоединённая со своей ногой, но всё ещё напуганная.

— Расщепление, или случайное разъединение частей тела, — поведал Уилки Тамитут хладнокровно, — случается, когда сознание недостаточно сконцентрировано. Вы должны беспрестанно стремиться в свой пункт назначения, и двигаться не спеша, сосредоточенно… вот так.

Тамитут ступил вперёд, раскинул руки, грациозно провернулся на месте, исчезнув в вихре мантии, и появился в задней части зала.

— Не забывая о трёх «С», — проговорил он, — попробуйте снова… один — два — три…

Однако за весь отпущенный час ничего значительнее расщепления Сюзанны не случилось. Но Тамитута это, судя по всему, не смутило. Застёгивая ворот мантии, он только сказал:

— До следующей субботы, и не забывайте: Сознание. Стремление. Сосредоточение, — после чего взмахнул волшебной палочкой, убирая обручи, и вышел из зала в сопровождении профессора Мак-Гонагалл.

Разговоры начались сразу же, едва ученики направились к вестибюлю.

— Как успехи? — поинтересовался у Гарри подоспевший Рон. — Мне кажется, я что-то ощутил в последний раз — вроде как ногу защипало…

— Думаю, тебе жмут кроссовки, Бон-Бон, — прозвучало за их спинами, и мимо, ухмыляясь, прошагала Эрмиона.

— Я ничего не почувствовал, — признался Гарри другу, оставляя её слова без внимания. — Но мне сейчас всё равно…

— Как так — всё равно?.. Разве ты не хочешь научиться телепортироваться? — не поверил Рон.

— Не слишком, если честно. Я предпочитаю летать, — через плечо глянув на Малфоя, Гарри прибавил шагу, стоило им выбраться в вестибюль. — Поторопись-ка, я кое-что хочу проверить…

Озадаченный, Рон бегом последовал за Гарри назад в гриффиндорскую башню. Их на некоторое время задержал Пивз: полтергейст заблокировал дверь на пятом этаже и отказывался пропускать кого бы то ни было, пока тот не подпалит свои штаны. Поэтому Гарри и Рон просто воспользовались одним из потайных переходов, и через пять минут уже карабкались сквозь дыру за портретом.

— Не собираешься рассказать, что за спешка, а? — осведомился слегка запыхавшийся Рон.

— Идём-идём…

Гарри пересёк гостиную и прошёл через дверь к лестнице, ведущей в спальни мальчиков. Рон последовал за ним.

Спальня, как Гарри и надеялся, пустовала. Он распахнул чемодан и принялся в нём шарить под нетерпеливым взглядом Рона.

— Гарри…

— Малфой для чего-то ставит Крабба и Гойла на страже. Он только что спорил с Краббом. Я хочу узнать… Ага!

Отыскав сложенный прямоугольник чистого на вид пергамента, он расправил его и коснулся кончиком волшебной палочки:

— Я торжественно клянусь, что не собираюсь делать ничего хорошего… или, во всяком случае, Малфой не собирается.

На поверхности пергамента тут же возникла Карта мародёров. Здесь был подробный план каждого этажа замка, по которым двигались крохотные подписанные чёрные точки, обозначающие обитателей Хогвартса.

— Быстрее, помоги мне найти Малфоя, — попросил Гарри.

Он положил карту на кровать, и они с Роном склонились над ней, погрузившись в поиски.

— Вон! — указал Рон где-то через минуту. — Он в гостиной Слитерина, гляди… Вместе с Паркинсон, и Забини, и Краббом, и Гойлом…

Гарри кольнуло разочарование, но почти сразу он взял себя в руки.

— Значит, теперь я буду следить за ним, — решил он. — И как только увижу, что Малфой где-нибудь спрятался, а Крабб и Гойл дежурят снаружи, то плащ-невидимку на плечи, и сразу…

Гарри прервался, поскольку в спальню вошёл Невилл, благоухая палёными тряпками, и начал искать в чемодане новые штаны.

Несмотря на твёрдое намерение застукать Малфоя, Гарри несколько недель не везло, хотя он проверял карту так часто, как только мог. Иногда он специально, только чтобы взглянуть на неё, отправлялся в уборную на переменах, но ни разу так и не заметил Малфоя в каком-нибудь подозрительном месте. Правда, внимание Гарри привлекли Крабб и Гойл, которые разгуливали по замку в одиночку чаще обычного или стояли на месте в пустынных коридорах. Однако в таких случаях Малфоя не просто не было рядом — его, как ни странно, в принципе не получалось отыскать на карте. Гарри даже подумал: может, Малфой вообще уходит из Хогвартса? Но как бы тому удалось это проделать в обход всех мер безопасности, действующих в замке? Оставалось предположить, что Гарри не может отыскать его, затерявшегося среди сотен крошечных чёрных точек на карте. В отношении же ранее неразлучных Малфоя, Крабба и Гойла, пути которых теперь, казалось, расходятся — что ж, такое случается, когда люди взрослеют: Рон и Эрмиона, вспомнил Гарри с грустью, были живым тому доказательством.

Февраль подходил к концу, но погода оставалась прежней, только к сырости добавился ещё и ветер. Ко всеобщему негодованию, во всех гостиных на досках объявлений появились извещения об отмене следующего похода в Хогсмид. Рон был вне себя:

— Он должен был состояться в день моего рождения! Я так ждал!

— Ну чему тут удивляться? — сказал Гарри. — После случившегося с Кэти…

Та всё ещё не вернулась из лечебницы имени святого Мунго. Кроме того, «Ежедневный пророк» приносил известия о всё новых исчезновениях, и среди пропавших были родственники учеников Хогвартса.

— Но теперь остаётся ждать только этих глупых уроков телепортации! — ворчал Рон. — Тоже мне подарок на день рождения…

Спустя три занятия телепортация не казалась проще, хотя ещё несколько человек умудрились расщепиться. Ученики дружно бурлили от досады, и Уилки Тамитут вместе со своими тремя «С» вдохновлял их на клички, самыми приличными из которых были «Собачье Свинство» и «Смердящее Седалище».

Утром первого марта Гарри и Рона разбудили шумно покидавшие спальню Шэймус и Дин.

— С днём рождения! — поздравил Гарри друга. — Лови подарок.

Он перебросил свёрток на кровать Рона, где уже собралась горка других — должно быть, решил Гарри, ночью притащили домовые.

— Спасибо, — сонно поблагодарил Рон, срывая обёрточную бумагу; тем временем Гарри выбрался из кровати, открыл свой чемодан и принялся искать в нём Карту мародёров, которую прятал каждый раз после использования. Он вывалил едва ли не половину содержимого чемодана, пока не нашёл её под носками с завёрнутой в них бутылочкой зелья удачи, Феликс Фелицис.

— Ага! — он положил карту на кровать, стукнул по пергаменту палочкой и пробормотал: — Я торжественно клянусь, что не собираюсь делать ничего хорошего, — так тихо, чтобы Невилл, проходивший в эту секунду мимо изножья кровати, его не расслышал.

— Класс, Гарри! — Рон оживлённо размахивал в воздухе подарком — новенькой парой перчаток Защитника.

— На здоровье, — рассеянно сказал Гарри, разыскивая в слитеринской спальне Малфоя. — Эге… да он, похоже, не в постели…

Рон не ответил — он был чересчур увлечён развёртыванием подарков и то и дело издавал восторженные восклицания.

— По-настоящему хороший улов в этом году! — объявил он, поднимая тяжёлые золотые наручные часы со странными символами по краю и крошечными движущимися звёздочками вместо стрелок. — Смотри — подарок мамы и папы!.. Чёрт побери, хотел бы я и в следующий день рождения снова стать совершеннолетним…

— Круто, — бросил Гарри, мельком взглянув на часы, и пристальнее уставился на карту. Где же Малфой? Вроде бы не завтракает за слитеринским столом в Большом зале… и нет его рядом со Снэйпом, который сидит в своём кабинете… и ни в одной ванной или в больничном крыле…

— Хочешь? — сипло предложил Рон, протягивая другу коробку шоколадных котелков.

— Нет, спасибо, — Гарри поднял глаза. — Малфой опять пропал!

— Да куда он мог пропасть? — отмахнулся Рон, запихивая второй котелок в рот и соскальзывая с кровати, чтобы одеться. — Пошли. Если не поторопишься, тебе придётся телепортироваться на пустой желудок… Может, оно так, вообще-то, и легче… — задумчиво посмотрев на коробку шоколадных котелков, он пожал плечами и взял третий.

Гарри щёлкнул по карте волшебной палочкой, шепнул: «Проказа удалась!», хотя ничего и не вышло, и, погружённый в свои мысли, оделся. Постоянные исчезновения Малфоя должны были как-то объясняться, но Гарри просто представить не мог — как. Лучшим способом всё разузнать стала бы слежка, но даже от плаща-невидимки было б немного толку: Гарри ждали уроки, тренировки по квиддитчу, домашняя работа и телепортация. Он не мог ходить за Малфоем по школе весь день — его отсутствие сразу бы заметили.

— Готов? — спросил он Рона.

И только на полпути к двери спальни обнаружил, что Рон даже не пошевелился, а, прислонившись к столбику кровати, смотрит в умытое дождём окно странным туманным взглядом.

— Ро-он?.. Завтрак.

— Я не голоден.

Гарри вытаращился на него.

— Кажется, ты только что говорил?..

— Ну ладно, я спущусь с тобой, — вздохнул Рон, — но есть я не хочу.

Гарри с подозрением оглядел его.

— Ты перебил аппетит половиной коробки шоколадных котелков, да?

— Не в том дело, — вновь вздохнул Рон. — Ты… ты не поймёшь.

— И то верно, — не стал перечить озадаченный юноша и потянулся к двери.

— Гарри! — внезапно окликнул Рон.

— Что?

— Гарри, я больше не могу!

— Чего не можешь? — не понял Гарри, начиная всерьёз беспокоиться. Рон побледнел и вообще выглядел так, будто его сейчас стошнит.

— Я никак не могу заставить себя не думать о ней! — прохрипел Рон.

Гарри разинул рот. Такого он не ожидал и совсем не был уверен, готов ли услышать продолжение. Хоть они и друзья, но если Рон начнёт называть Лаванду «Лав-Лав», ему придётся принять решительные меры.

— И почему же ты из-за этого не хочешь завтракать? — Гарри попытался вернуть разговор в здравое русло.

— Я думаю, она даже не знает о моём существовании, — Рон безнадёжно махнул рукой.

— Она точно знает о твоём существовании, — недоумённо возразил Гарри. — Она ведь с тобой целуется?

Рон моргнул.

— О ком ты говоришь?

— А о ком говоришь ты? — Гарри почувствовал, что их беседа неумолимо ускользает за пределы разумного.

— О Ромильде Вэйн, — тихо ответил Рон, и его лицо озарилось, словно на него упал солнечный луч.

Они пялились друг на друга почти минуту, пока Гарри не произнёс:

— Это шутка, да? Ты шутишь.

— Я думаю… Гарри, я думаю, что я её люблю, — выдавил Рон.

— Ладно, — Гарри подошёл ближе, пристально разглядывая его остекленевшие глаза и побледневшую кожу. — Ладно… скажи это ещё раз, только без дураков.

— Я люблю её, — повторил Рон с придыханием. — Ты видел её волосы? Они такие чёрные, и блестящие, и шелковистые… А глаза? Её большие, тёмные глаза? И…

— Это, конечно, безумно смешно и всё такое, — нетерпеливо перебил Гарри, — но шутки в сторону, слышишь? Хватит.

Он отвернулся, собираясь уйти, и даже сделал уже пару шагов к двери, когда его правое ухо настиг сокрушительный удар. Пошатнувшись, он оглянулся. Кулак Рона был отведён назад, а лицо сведено судорогой ярости: он замахивался, собираясь ударить снова.

Гарри ответил инстинктивно. Волшебная палочка сама собой появилась из кармана и заклинание возникло в уме прежде, чем он успел его осознать: «Левикорпус! »

Рон заорал, когда его, как и в прошлый раз, вздёрнуло за ногу в воздух, и беспомощно закачался вверх тормашками, подметая пол мантией.

— Какого дьявола? — гаркнул Гарри.

— Ты её оскорбил, Гарри! Ты сказал, будто это всё шутка! — надрывался Рон. Его физиономия медленно наливалась кровью.

— Ты спятил! — воскликнул Гарри. — Что ты?..

И тут его взгляд остановился на открытой коробке, лежащей на кровати Рона, и прозрение поразило его подобно бешеному троллю.

— Откуда ты взял эти шоколадные котелки?

— Мой подарок на день рождения! — крикнул Рон, пытаясь высвободиться, но добился только того, что стал медленно разворачиваться в воздухе. — Я ведь тебе предложил один, так?

— Ты же просто поднял их с пола, правда?

— Да они свалились с моей кровати, вот и всё! Отпусти!

— Дурак! Они не свалились с твоей кровати, понятно? Они мои, я их выбросил из чемодана, когда искал карту. Это те самые шоколадные котелки, которые Ромильда дала мне перед Рождеством, и они насквозь пропитаны любовным зельем!

Но Рон, похоже, уловил только одно слово.

— Ромильда? — переспросил он. — Ты сказал — Ромильда? Гарри, ты её знаешь? Ты нас познакомишь?

Гарри уставился на покачивающегося Рона. На лице у того читалось столько надежды, что Гарри с трудом поборол сильное желание расхохотаться. Некоторой его части — той, которая была ближе всего к пульсирующему болью уху, — очень нравилась мысль отпустить Рона и позволить ему безумствовать, пока эффект зелья не закончится… Но, с другой стороны, они, вообще-то, друзья, и Рон был не в себе, когда напал на него. Поэтому Гарри решил, что если позволит Рону во всеуслышание провозгласить вечную любовь к Ромильде Вэйн, то следующий удар будет уже заслуженным.

— Хорошо, я вас познакомлю, — согласился Гарри, быстро кое-что прикинув. — Сейчас я тебя отпущу, ладно?

Рон шумно грохнулся на пол (ухо у Гарри болело-таки будь здоров), но, мигом вскочив на ноги, заулыбался во весь рот.

— Она должна быть в кабинете Хорохорна, — уверенно сказал Гарри, ведя Рона к двери.

— А почему там? — обеспокоился Рон, торопясь следом.

— У неё дополнительные занятия по Алхимии, — на ходу нашёлся Гарри.

— Может, мне попроситься на эти дополнительные занятия вместе с ней?

— Это мысль! — поддакнул Гарри.

Лаванда ждала около выхода из башни — осложнение, которого Гарри не предвидел.

— Ты опоздал, Бон-Бон! — надула она губки. — А у меня для тебя есть подарок на…

— Оставь меня в покое, — нетерпеливо отмахнулся Рон. — Гарри собирается представить меня Ромильде Вэйн!

Не удостоив её больше ни словом, он проследовал мимо и выскользнул наружу. Гарри попытался состроить извиняющееся лицо, но, судя по всему, у него не вышло ничего лучше весёлой гримасы — когда портрет за ними закрывался, вид у Лаванды был крайне обиженный.

Гарри немного волновался, что Хорохорн мог уже уйти на завтрак, но дверь открылась после первого же стука, и учитель Алхимии показался на пороге в халате из зелёного бархата и в подходящем по цвету ночном колпаке. Выглядел он сонным.

— Гарри, — пробормотал он, — сейчас ещё очень рано… Обычно по субботам я встаю попозже…

— Профессор, мне очень жаль вас тревожить, — сказал Гарри как можно тише, пока Рон, встав на цыпочки, пытался через плечо Хорохорна заглянуть в комнату, — но мой друг нечаянно проглотил любовное зелье. Пожалуйста, не могли бы вы сделать для него противоядие? Я бы отвёл его к мадам Помфрей, но сами знаете, у нас не должно быть ничего из Волшебных выкрутасов Висли, а так… начнутся расспросы…

— Почему же ты, Гарри, такой знаток зелий, сам не смешаешь лекарство? — спросил Хорохорн.

— Э-э… — Гарри несколько отвлекало то, что Рон пихал его локтём в рёбра, пытаясь прорваться в комнату, — ну, я ещё ни разу не делал противоядий к любовным зельям, и пока бы я с ним разобрался, Рон мог бы уже всякого наворотить…

Очень кстати Рон выбрал именно этот момент, чтобы простонать:

— Я её не вижу. Гарри, он прячет её?

— Сколько оно хранилось? — поинтересовался Хорохорн, оглядывая Рона с профессиональным интересом. — Эффект такого рода зелий, знаешь ли, может усиливаться со временем.

— Это многое объясняет, — выдохнул Гарри, теперь изо всех сил сдерживая друга, чтобы тот не налетел на Хорохорна. — Сегодня его день рождения, профессор! — умоляюще добавил он.

— Ну ладно, входите тогда, входите, — смягчился Хорохорн. — У меня всё необходимое есть здесь, в моей сумке. Это несложное противоядие…

Рон ворвался в душный, загромождённый кабинет Хорохорна, споткнулся о сложенную скамеечку для ног, выправился, ухватившись за шею Гарри, и пробормотал:

— Она этого не видела, правда?

— Её здесь ещё нет, — успокоил Гарри, наблюдая, как Хорохорн открывает алхимический набор и добавляет несколько щепоток то того, то другого в маленькую хрустальную бутылочку.

— Хорошо, — горячо ответил Рон. — Как я выгляжу?

— Очень привлекательно, — ловко вставил Хорохорн, протягивая юноше стакан прозрачной жидкости. — Теперь выпей это укрепляющее средство, чтобы ты был спокоен и уверен в себе, когда она придёт.

— Чудесно, — обрадовался он и шумно выхлебал противоядие.

Гарри и Хорохорн следили за ним. Сначала Рон просиял, потом мало-помалу улыбка стала сползать и исчезла, сменившись, в конце концов, гримасой предельного ужаса.

— Пришёл в норму, а? — усмехнулся Гарри. Хорохорн хохотнул. — Большое спасибо, профессор.

— Не за что, мой мальчик, не за что, — отозвался Хорохорн, а Рон с опустошённым видом плюхнулся в ближайшее кресло. — Вот что, надо бы его подбодрить, — Хорохорн завозился у стола, заставленного напитками. — Вот масляный эль, вот вино, последняя бутылка дубовой медовухи… Гм-м… Вообще-то, я хотел подарить её Дамблдору на Рождество… Ну и ладно, — профессор пожал плечами. — Чего не ведал, по тому и не горюешь. Почему бы нам её сейчас не раскупорить и не отпраздновать день рождения мистера Висли? Нет ничего лучше глотка доброй выпивки, чтобы развеять досаду от несбывшейся любви…

Он снова хохотнул, и на этот раз к нему присоединился Гарри. Впервые после той злополучной попытки извлечь истинное воспоминание ему удалось оказаться с профессором почти наедине. Возможно, если только удастся продлить благодушное настроение Хорохорна… Если только изловчиться напоить его достаточным количеством медовухи…

— Угощайтесь, — Хорохорн протянул Гарри и Рону по стакану с напитком и поднял свой собственный. — Ну, желаю тебе очень счастливого дня рождения, Ральф…

— Рон, — шепнул Гарри.

Тем временем именинник, который, видно, даже не слушал тост, опрокинул медовуху в рот и сразу проглотил.

Спустя секунду — едва ли сердце стукнуло больше одного раза — Гарри понял, что случилось нечто ужасно неправильное, хотя Хорохорн, похоже, ничего не заметил.

— …и пусть у тебя будет много-много…

— Рон!

Его друг уронил стакан, привстал с кресла, а затем сложился пополам. Руки и ноги Рона бесконтрольно задёргались, изо рта закапала пена, глаза вылезли из орбит.

— Профессор! — проревел Гарри. — Сделайте что-нибудь!

Но Хорохорна, по-видимому, парализовало от шока. Рон содрогался и задыхался, а кожа его начала синеть.

— Что… но… — попытался выдавить из себя Хорохорн.

Под жуткие звуки клокочущего дыхания Рона, Гарри перепрыгнул низкий стол, кинулся к открытому алхимическому набору Хорохорна и начал вышвыривать из него баночки и мешочки. Наконец, он нашёл то, что искал — ссохшийся камень, похожий на почку, который Хорохорн забрал у него на уроке.

Он бросился назад к другу; нажав на нижнюю челюсть, рывком открыл тому рот и затолкал внутрь безоар. Рон вздрогнул всем телом, хрипло вдохнул и обмяк.