Глава XXII

Три человека, сидевших в кабинете, переглянулись. Они все еще не могли прийти в себя. Пакс заметила, с каким удивлением Калиам посмотрел на свежие, словно только что с дерева, яблоки и на сверкающий при свете свечей хрустальный флакон с эссенцией. С не менее удивленным видом он поглядел и ей в глаза. С удовольствием вдохнув аромат яблок, Пакс потянулась, заставила себя встать из-за стола и энергично заходила по комнате. Алиам, в свою очередь, тоже перевел дыхание и стукнул увесистыми кулаками по подлокотникам кресла.

— Ужинать здесь, говоришь? Ну уж нет, ни за что! Через несколько минут мы спустимся в зал. Слушай, Калиам, скажи честно, ты случайно не… — Поймав взгляд супруги, он оборвал себя на полуслове и, махнув рукой, попросил сына передать остальным, что они сейчас придут.

Вновь оставшись втроем, они улыбнулись друг другу. Эстиль положила одну руку на плечо мужу, а другую протянула Пакс:

— Я благодарю тебя, дорогая Паксенаррион, за столь интересную и… скажем так, поучительную беседу. — Пакс поняла, что воспоминания о визите Госпожи Эльфийского Леса остались в памяти этой женщины, так же как и в памяти ее мужа. Тем временем Эстиль продолжала:

— Очень жаль, Паксенаррион, что ты скоро уезжаешь. Тем не менее, пока ты у нас в гостях, постарайся отдохнуть, набраться сил и поднять себе настроение.

— С удовольствием! — воскликнула Пакс и от всей души обняла Эстиль. Они рассмеялись и вышли из кабинета. Все собравшиеся в большом зале крепости с любопытством посмотрели на припозднившихся хозяев и почетную гостью. Вечером за столами почти не оставалось свободных мест. Калиам, его братья и их жены сидели во главе большого стола вместе со старшими Хальвериками и Пакс. Разного возраста дети расселись на противоположном конце стола, за соседними столами, а самые маленькие к тому же то и дело перебегали с места на место. Большой зал гудел. Время от времени общий шум множества голосов перекрывал чей-нибудь взрыв смеха. Многие с откровенным интересом посматривали в сторону Пакс, понимая, что вряд ли им предстоит в ближайшем времени увидеть еще одного паладина. По нетерпеливым взглядам Пакс решила, что от нее ждут каких-то чудес. Ей же в этот вечер хотелось просто отдохнуть и повеселиться. Не успела она сесть за стол, как сзади к ней подкралась одна из внучек Алиама и дерзко потянулась к рукоятке меча паладина. Девочка, конечно, считала, что действует скрытно и незаметно, но Пакс сразу раскусила ее «коварный» замысел и подмигнула Эстиль. Та, как только сообразила, в чем дело, тотчас же перехватила руку ребенка и оттащила девочку от Пакс.

— Это опять ты, Сули! Безобразница! Мало того, что это невежливо. Рано или поздно ты поплатишься за свои выходки. Захочешь так подшутить над недобрым человеком и запросто останешься без руки, это если повезет. Сколько раз повторять, что нельзя без разрешения прикасаться к чужому оружию!

— Бабушка, но меч такой красивый! Я только хотела… но…

— Вот-вот, подумай, что теперь делать. Если хочешь о чем-то спросить или что-то сказать госпоже паладину — пожалуйста, она готова тебя выслушать.

Сули, скорее заинтригованная, чем испуганная, получив толчок в спину, шагнула к Пакс. Та, стараясь сохранить на лице строгое выражение, повернулась к ней и вопросительно посмотрела в глаза ребенку.

— Я… я прошу прощения, — промямлила девочка. Пакс услышала, как за соседним столом, на безопасном расстоянии, засмеялся один из мальчишек. Сули бросила в его сторону сердитый взгляд, но в следующую секунду снова обернулась к Пакс.

— Бабушка совершенно права, — сказала Пакс, наклонившись пониже, так, чтобы не говорить с ребенком сверху вниз. — Конечно, я тебе ничего за это не сделаю. Но за всех остальных людей я поручиться не могу. Кто-то выхватит клинок и обернет его против тебя по злобности своей натуры кто-то может заколоть тебя просто от неожиданности и испуга. А кроме того, разве ты не знаешь, что бывают волшебные мечи? К такому клинку может прикасаться только его настоящий хозяин. А если это сделает кто-то другой, то… По меньшей мере может быть очень больно. Ты девочка храбрая, и это хорошо. Только надо слушаться бабушку, и ты узнаешь, что разум должен повелевать храбростью.

Девочка покраснела, а Пакс подняла голову и обратилась к детям, сидевшим за тем столом, откуда раздался столь обидевший Сули смех.

— А что касается вас, — громко, на весь зал заявила Пакс, — я могу сказать, что смеяться издалека, конечно, легко, особенно когда ругают того, кто в чем-то провинился. Но поверьте мне на слово: от того, что кому-то плохо, тебе самому лучше не станет, и еще никто не стал умнее от того, что кто-то другой совершил глупость. Вы меня удивили. Мне казалось, что в такой семье все должны защищать друг друга.

При этих словах мальчик, примерно одного с Сули роста и возраста, встал из-за стола и, преодолевая смущение, подошел к ней.

— Я смеялся только потому, что она ничего не боится, а потом ее больше всех ругают, — как нечто само собой разумеющееся, объяснил он Пакс причину своего веселья. — Конечно, я был не прав и прошу прощения у вас и у Сули. Но предупреждаю: если бы вы вдруг захотели ударить ее, я сразу же бросился бы ей на помощь, и уж тогда… — Поняв, что наговорил лишнего, мальчик замолчал и уставился в пол.

Пакс улыбнулась и сказала:

— Я рада, что ты готов прийти на помощь тем, кому плохо. Я же не хотела никого обидеть, а лишь сказала о том, как обидно бывает, когда смеются над беззащитным. Я хорошо знаю это. Надо мной тоже смеялись, когда я была слабой и беспомощной.

— Вы?! А я думал… Разве паладины бывают слабыми и беззащитными?

— Знаешь, дружище, я ведь паладином не родилась. Даже сейчас я знаю, что есть такие серьезные враги и противники, с которыми я рискну вступить в бой, только полагаясь на свою веру. Она и только она помогает мне преодолеть страх.

— Я больше никогда не буду смеяться над Сули и над другими, кого будут ругать, тоже, — серьезно пообещал мальчик. — Сули, прости меня, — добавил он.

— Все в порядке. — Сули протянула мальчику руку, и только сейчас Пакс поняла, что перед нею двойняшки. Вдвоем они очаровательно улыбнулись ей, и стоило брату, поклонившись, чуть зазеваться, как Сули тотчас же пихнула его локтем в бок. Не дожидаясь разрешения отойти к своему столу, они побежали друг за другом, смеясь и делая вид, будто затевают драку.

— Вот сорванцы! — улыбаясь, сказала Эстиль. — Ну просто жеребята!

— Мама, это ты их избаловала и испортила, — улыбаясь, заявила женщина, сидевшая напротив Эстиль и Пакс. — Стоит к вам приехать, как ты…

— Ладно, ладно. Я имела в виду, что они такие же здоровые и игривые, как молодые жеребята, — поспешила Эстиль порадовать мать близнецов. — Кстати, это единственная пара близнецов в нашей семье. И хвала богам, что единственная: если все двойняшки такие, то здесь было бы просто невозможно жить.

— Между прочим, дома, — возразила женщина, обращаясь к Пакс, — они у меня приучены к порядку и ведут себя прилично. Правда, когда мы гуляем в лесу, можете себе представить, что они там вытворяют. Зато дома ведут себя более или менее сносно. Но мы почти по полгода проводим здесь, и дети успевают избаловаться до неузнаваемости. Бабушка слишком многое им позволяет…

— Ну, это уже нечестно, — с такой же радостной улыбкой возразил сидевший рядом с ней высокий мужчина. — Может быть, стоит рассказать, что ты мне говорила, когда мы собирались в дорогу?

Женщина расхохоталась, а мужчина, по всей видимости ее муж, продолжал:

— Знаете, почему она с таким удовольствием приезжает сюда? Сама мне призналась, что здесь, стоит близнецам что-нибудь натворить, у нее всегда есть возможность свалить на бабушку все пробелы в их воспитании.

— Ну что ты говоришь!

— Ладно-ладно, я тебя выведу на чистую воду! А еще ей пришлось признать, что дети гораздо приличнее ведут себя после того, как мы возвращаемся отсюда, из крепости, к себе домой. И куда менее прилично — спустя полгода, когда мы снова собираемся сюда. — Шутливо ущипнув жену за нос он, передразнивая детей, спросил:

— Ну что, получила, получила? Я на тебя наябедничал!

Женщина закатила глаза, пожала плечами и совершенно неожиданно для Пакс состроила ей и Эстиль потешную гримасу.

Пакс была очарована настроением, царившим в зале. Ей никогда не доводилось бывать в такой семье. Ей неожиданно пришло в голову, что она вообще не бывала в семейной обстановке с тех пор, как убежала из дома. К этому времени в зале оставалась, наверное, еще дюжина детей. Некоторых уже отправили спать, а кое-кого пришлось уносить: набегавшись, самые маленькие засыпали прямо за столом. В этом доме жили под общей крышей три или четыре поколения одной семьи, и жили, как могла видеть Пакс, счастливо и дружно. Пакс внимательно посмотрела на Эстиль — хозяйку дома, бабушку, а то и прабабушку. И подивилась, как ей удается быть в такой хорошей форме. Судя по словам Алиама Хальверика, она по-прежнему отлично стреляла из лука. Как же она все это успевает? Пакс не могла себе представить, что женщина, у которой столько детей (за столом сидели Калиам, Халиам и Сули, вышедшая замуж за рыцаря из Тсайи, но на зиму приезжавшая домой погостить; кроме того, Пакс слышала и о других детях Хальвериков), следящая за хозяйством в огромном доме, еще находила время, чтобы продолжать тренироваться с любимым оружием. Паксенаррион восхищенно покачала головой. Эстиль заметила ее движение и, обернувшись к ней, спросила:

— Что, Паксенаррион, слишком шумно для тебя? Что есть, то есть — семейка мы не самая тихая, так уж у нас повелось. Мы с Алиамом любим большие компании, музыку, и вообще любим отдохнуть так, чтобы забылись все печали и невзгоды.

— Нет, что вы, мне очень нравится! Я просто… я никогда не… В общем, у вас все по-другому, — разведя руками, призналась Пакс.

— Это же просто семья, разве что более многочисленная, чем большинство других. А ведь тут еще не все собрались.

Если сосчитать остальных… — Эстиль оглядела зал. За приставными столами по-прежнему сидело много народу. Пакс обратила внимание на то, что многие из них были одеты в форму прислуги и просто в обычную рабочую одежду.

— Скажите, Эстиль, а что, у вас все едят здесь, в большом зале? Каждый день? — Пакс была уверена, что в богатых домах хозяева и их родственники едят отдельно от остальных.

— Ну конечно, не каждый день и далеко не все из наших людей. Некоторые просто живут в своих домах поодаль, другие предпочитают есть на постоялом дворе или готовить дома, но зимой обычно собирается довольно большая компания. А что, зал у нас большой, дров для камина хватает, мы рады всякому доброму и веселому человеку. В это время года в наших краях делать особо нечего, и вечерами мы с удовольствием собираемся и веселимся. Моя сестра, которая иногда приезжает из Северной Лионии, говорит, что наш дом больше похож на казарму. А мне так нравится. — Эстиль улыбнулась.

Вдруг Пакс услышала перебор струн лютни и огляделась. Старший сын Калиама принес лютню в зал и, сев в уголке, стал настраивать ее. Разговоры за столами начали стихать. Когда инструмент был готов, мальчик встал, подошел к Алиаму Хальверику и, поклонившись, протянул ему инструмент.

— Ну нет, сначала ты, — отмахнулся от него старший Хальверик. — Я, пожалуй, разогрею руки под твою музыку.

Юноша начал наигрывать зажигательную танцевальную мелодию, ритм которой многие из присутствующих стали отбивать руками и ногами. Кто-то знал слова песенки, но совершенно не имел голоса, и то, что пение получилось весьма сомнительного качества, еще больше всех развеселило. Постепенно куда более музыкальные голоса подключились к общему хору. Затем юноша сыграл мелодию медленной романтической песни о летних закатах накануне сбора урожая. Пакс почувствовала, как на ее глаза навернулись слезы. Потом наступил черед песни о любви, которую подхватили почти все мужчины, сидевшие за столами. После этой песни лютню взял в руки Калиам. Своему сыну он велел принести большую флейту, а затем, обернувшись к оруженосцам Пакс, спросил:

— Гаррис, ты еще играть не разучился?

— Да ты что, я уже несколько лет к флейте не притрагивался, — отмахнулся от него Гаррис.

— Ну вот и замечательно. Будет повод попрактиковаться. — Младший Алиам вскоре принес флейту и положил ее на стол перед Гаррисом. Калиам тронул струну, задавая тон. Гаррис взял в руки флейту, подождал второго прикосновения к струне, набрал воздуха в легкие и… Жалобный стон, похожий на последнее мяуканье кошки, швыряемой в воду с камнем на шее, пронесся по залу и оборвался для полноты образа столь же резко и неожиданно. Секундная тишина — и, словно раскат грома, в зале раздался взрыв общего хохота.

— Эй, Гаррис! Я ведь просил тебя сыграть, а не терзать инструмент!

— Я же сказал, что уже сто лет… — Тем не менее Гаррис попытался взять другую ноту и издал такой звук, от которого задребезжала посуда на полках и столах. Веселье усилилось. Гаррис тем временем невозмутимо бормотал себе под нос:

— Ну вот, уже лучше… Сейчас попробуем взять аккорд… — Очередная попытка также потерпела фиаско. Тем не менее Гаррис решил не разочаровывать публику. Облизав губы и посетовав на то, что перед дальней зимней дорогой упражняться в игре на духовых инструментах — не самое разумное дело, он хитро прищурился и обратился к слушателям:

— Что, повеселиться захотели? Ну, держитесь! Я вам сыграю «Кедровую долину».

— А, ну это нам так, для разминки, — кивнув Гаррису, сказал Калиам и взялся за лютню. Серебристый звон струн на фоне медленных звуков флейты был подобен резцу гравера, пробежавшему по суровой благородной поверхности мореного дуба, — такое сравнение пришло в голову Пакс, когда она прислушалась к неторопливо звучавшей мелодии. С непривычки Гаррису игралось нелегко. Время от времени он фальшивил или сбивался с ритма. Но в общих чертах Пакс поняла, что именно пытался изобразить этот импровизированный дуэт. Затем Гаррис передал флейту Халиаму, а Хальверик—старший взял лютню.

— А теперь сыграем для паладина, выступившего в дальний поход по зову богов, — объявил Алиам всем собравшимся, и в зале наступила полная тишина. — О том, что этот паладин у нас в гостях, вы уже знаете. Я наберусь смелости и скажу вам кое-что еще. Ее миссия заключается в том, чтобы найти настоящего наследника трона Лионии, нашего законного короля. Пусть наша гостья знает, что, когда она покинет этот дом, с нею вместе в путь отправятся наши надежды, молитвы и пожелания удачи. А теперь для нее, в честь ее миссии мы с Халиамом сыграем и споем то, что исполняем очень и очень редко. Я имею в виду старинную песню «Клятва Фалька».

Пакс в общих чертах знала историю жизни Фалька и знала, что о нем сложена не одна песня. Но слышать их ей как-то не доводилось. Она знала, что в свое время Фальк, связанный в переносном смысле своей клятвой, а в прямом — скованный цепями, провел во вражеском плену много лет, а затем вернулся в тот край страха и отчаяния верхом на волшебном коне и освободил собратьев по несчастью. И вот в зале крепости Алиама Хальверика зазвучали торжественные и печальные слова:

Но ветер изменчив, и камень непрочен, Меч кровью невинною не опорочен. Час смерти назначен, но нам он неведом. Лишь золото чести нам будет обетом!

Куплет сменялся припевом, и если припев затягивали все присутствовавшие в зале, то основные строки пели лишь Алиам Хальверик и его сыновья:

Темный страх в немой ночи таится, Не проникнуть звукам голосов В каменный застенок, где томится Юный принц под тяжестью оков. Но свободы золотая птица Прилетит на остриях клинков.

Как только Алиам и его сыновья пропели эти строки, музыка влилась в кровь Пакс, превратившись в песню, посвященную пропавшему принцу по имени Кьери. Пакс улыбнулась Алиаму и по его глазам поняла, что он именно для этого вспомнил старую балладу. А тем временем лютня, флейта и голоса представителей славного рода Хальвериков продолжали исполнять торжественную песню, закончившуюся такими словами:

И свершилось клятвенное слово — Черной кровью выжженный гранит В том порукой. И звенят подковы, И судьба в пути его хранит, И вернет под сень родного крова. Только юных лет не возвратит.

Последние аккорды мелодии стихли под сводами зала.

— Ну а теперь, — сказал Алиам Хальверик, вновь обращаясь ко всем гостям и родственникам, — я не знаю, как долго Паксенаррион сможет пробыть у нас; позволю себе заметить, что для нас чем дольше, тем лучше. Но я напомню всем еще раз, что она вольна остаться или уехать тогда, когда посчитает необходимым. Кроме того, она может взять из моего дома все, что ей будет нужно. Если она обратится к кому-то из вас за помощью, выполните ее просьбу так же, как вы бы выполнили мою. Я надеюсь, всем это ясно?

— Так точно, наш господин. — Хор голосов прозвучал пусть и не очень стройно, но искренне. Алиам кивнул и обернулся к Пакс:

— Может быть, ты, Паксенаррион, и твои спутники-оруженосцы хотите отдохнуть. Поступайте так, как вам нравится. Оставайтесь с нами или идите в ваши комнаты. Разумеется, я с огромным удовольствием еще пообщался бы с тобой, Пакс, и с твоими друзьями, но если ты захочешь уехать не попрощавшись, не спрашивая моего разрешения, я все пойму и ни в коем случае не обижусь. В общем, пока ты здесь, чувствуй себя как дома.

— Я благодарю вас, — сказала Пакс и, встав из-за стола, поклонилась хозяевам дома. Буквально через несколько минут она кивнула остальным на прощание и вместе с Алиамом Хальвериком вышла из зала. За ними последовали Эстиль и королевские оруженосцы.

Из сладкого, теплого, уютного сна Пакс вырвало внезапно вскипевшее в ней чувство опасности. Она открыла глаза и прислушалась. В комнате было тихо; в окно проникал слабый свет, который давали звезды, высыпавшие на ясном небе и отблески факелов на крепостном дворе. Слабо светили не до конца догоревшие угли в камине. На соседних кроватях спали оруженосцы. Судя по их размеренному дыханию, Пакс поняла, что проснулась пока лишь она одна. Медленно, почти бесшумно она встала с постели, одновременно сжав рукоять меча, лежавшего у нее под рукой. Вынимать клинок Пакс не стала: и без помощи эльфийской магии она чувствовала приближение опасности. Она подошла к узкому стрельчатому окну, но ничего не разглядела за толстым слоем морозных узоров. По-прежнему босая, Пакс на цыпочках подошла к двери и открыла ее. В темном коридоре ничего не было видно. Но чувство тревоги еще сильнее накатило на Пакс, предупреждая о том, что опасность совсем рядом, причем опасность очень и очень серьезная.

Притворив дверь, Пакс, не поворачиваясь к ней спиной, вернулась к середине комнаты и разбудила оруженосцев. Когда они встали и взяли в руки оружие, Пакс быстро оделась, набросила на себя кольчугу и вновь взяла меч. Ей казалось, что вены на висках у нее вот-вот лопнут — так сильно стучала ей в голову тревога. Пакс вновь подошла к двери, опять распахнула ее и, повинуясь внезапному порыву, призвала на помощь волшебный свет.

Яркое освещение залило комнату и коридор. Все пространство за дверью оказалось многократно перечеркнуто черной паутиной, нити которой тянулись от пола к потолку наискось под самыми разными углами. Центр этой кошмарной паутины находился как раз напротив двери в комнату Пакс, и какая-то черная нечисть повисла в этом центре на расстоянии вытянутой руки.

— Что, не ждала встречи со мной? Не рада? — Чужой омерзительный голос почему-то звучал до приторности сладко.

Пакс не разглядела, на что была похожа эта нежить. Она не могла бы описать, какой она формы или даже размера. Меч, повинуясь движению руки, стремительно вылетел из ножен.

— Я всегда жду и радуюсь встрече со злом, — громко сказала Пакс. — С оружием в руках я готова сразиться с кем угодно.

— Твоя радость поутихнет, когда ты узнаешь, что ты натворила. — Казалось, черная тварь вот-вот издевательски захихикает. — Ты, чих человеческий, я же тебя предупреждала, и не раз, а ты все продолжаешь убивать, убивать и убивать. Ты осмелилась коснуться своим мерзким клинком моей паутины. Ты похитила у меня мою добычу…

Пакс рассмеялась. Тень на стене напротив двери словно сгустилась, став плотной, едва ли не твердой, и повисшая там тварь оказалась крупнее, значительно крупнее, чем поначалу показалось Пакс.

— Я сделала то, что было долгом любого добросовестного солдата, — сказала она. — Когда в казарме наводят чистоту, паутину сметают вместе с пауками.

— Безумная! — Это слово обрушилось на Пакс, словно удар тяжелым камнем. Оно несколько раз повторилось у нее в ушах, и ей даже пришлось податься вперед, чтобы устоять на ногах. — Думаешь, ты сможешь противостоять мне, Повелительнице Паутины, мне, создательнице самых коварных планов и заговоров…

— Не я противостою тебе, а Гед и Великий Господин.

— Сколько же раз они бросали тебя, — усмехнулась тень. — Ты попалась в мои сети в Ааренисе, а затем и в Колобии. Ты уже отравлена моим ядом навеки. Стоит мне позвать тебя, и ты откликнешься и придешь на мой зов.

— Нет! — Услышав, как оруженосцы ближе подходят к ней, готовясь встать рядом и принять бой вместе, Пакс взмахом руки приказала им отойти в глубь комнаты. — Именем Великого Господина и святого Геда — я не твоя подданная, и их именем я приказываю тебе: изыди из этого дома!

— Если я уйду отсюда, как ты думаешь, куда я направлюсь? Ну, шевели мозгами, дочь пастуха! Сообразила? Ты ведь по-прежнему смертная, и у тебя есть те, кого ты любишь. Себя ты можешь защитить, но убережешь ли ты их?

В это мгновение Пакс увидела свой дом, вспомнила отца, мать, братьев, сестер и лишь огромным усилием воли отогнала от себя эти мысли. Если Ачрия решила убить их, ни смерть Пакс в бою, ни даже унизительная сдача в плен не спасут родных ей людей. А приторно-сладкий голос продолжал вещать:

— Есть ведь еще и другие, более мудрые люди, которые собираются в советы. И они не захотят, чтобы руки, по локоть обагренные кровью, прикоснулись к короне. А теперь подумай также о тех, кто стоит у тебя за спиной. Можешь ли ты доверять этим почти незнакомым людям, любой из которых может быть моим верным слугой? Думаешь, это невозможно? Учти, нет людей без слабостей и недостатков. Я знаю, на чем можно поймать тех, кого ты по глупости считаешь своими друзьями и союзниками. Я могу воспользоваться…

— Ты не сможешь воспользоваться ничем. Ты даже не можешь толком спрятать свои козни и заговоры, жалкая безмозглая тварь! — Пакс почувствовала, как ее вера в собственную правоту броней защищает ее от сомнений и искушений, насылаемых черной тенью. — Стоит навязать тебе открытый бой, как ты бежишь, потому что ничего не можешь противопоставить силе добра, — громко произнесла Пакс не столько для себя или противника, сколько для того, чтобы ее услышали оруженосцы. — Как свет помогает увидеть любые ловушки, так правда откроет всю твою ложь и будет лучшим противоядием твоим отравленным словам. — В этот момент она почувствовала, как напряглась тень на стене коридора, и приготовилась к бою.

Тень еще больше почернела и бросилась вперед. Пакс вскинула эльфийский клинок, чтобы встретить противника. Она почувствовала, как что-то хлестнуло ее по руке, заставив оружие дрогнуть, но сама тень со свистом пролетела мимо нее и исчезла за окном. В коридоре остались лишь обвисающие на глазах веревки черной паутины. Пакс посмотрела на свою руку. Никакого следа, никакого ожога. Меч по-прежнему сверкал безупречно отточенным лезвием.

— Благодарю и возношу молитву, — негромко, почти шепотом произнесла Пакс.

— Что это было? — спросила Льет, стоявшая к ней ближе всех.

— Я думаю, кто-то из слуг Ачрии, — сказала Пакс. Она боялась признаться даже самой себе в том, что, по всей видимости, это была сама Повелительница Паутины. Остатки ее черной силы продолжали действовать на разум Пакс, пытались погрузить ее в состояние отчаяния и безнадежности. С немалым трудом Пакс заставила себя прогнать эти мысли и чувства.

— А откуда взялась вся эта… не знаю, как назвать, паутина, что ли? Что это такое? — спросил Эскерьель.

— Ну, некоторое подобие паутины, только, как видите, покрепче будет и поопаснее. Плетут ее слуги Ачрии. Только не трогайте, не прикасайтесь к ней, можете обжечься. — Пакс Дотронулась острием меча до одной из нитей паутины. Та дернулась, стала извиваться и развалилась на куски. — Сейчас я все это вычищу. — Пакс успела дойти до середины коридора, когда неожиданно распахнулась дверь спальни Алиама Хальверика.

— Что здесь происходит?.. — Он остановился на пороге, с удивлением глядя на черную паутину.

— Не прикасайтесь к ней! Сейчас я все расчищу. Сначала избавимся от этой гадости, а потом я вам все расскажу.

— Слушай, а факел не поможет? — Протянув руку, Алиам вынул горевший у входа в его комнату настенный факел. Пакс совсем забыла, что при помощи огня тоже можно избавиться от черной паутины Ачрии.

— Точно! Это же отличное средство, — сказала она. — Только смотрите, не дотроньтесь до этой дряни — она сразу же прожигает и одежду, и кожу.

Вместе с Хальвериком и оруженосцами Пакс быстро расчистила коридор от остатков паутины. Но, как выяснилось, слуги Ачрии успели сплести ее не только перед дверью Пакс. Паутиной были затянуты почти все коридоры крепости, разве что не так плотно, как там, где Ачрия пожелала встретить обидчицу.

— Интересно, насколько быстро они плетут эти сети? — спросил Алиам, заканчивая разбираться с паутиной. — Наверное, они работали с той самой минуты, как мы отправились спать.

Пакс покачала головой:

— Не думаю. Я проснулась, как только почувствовала, что зло где-то рядом. Наверное, сотворили они эти ловушки быстро, почти мгновенно.

— А почему я не проснулся? И почему стража нас не предупредила? Храни меня Фальк! Стража! — Алиам бросился к дверям.

— Стойте! — закричала Пакс. — Не вздумайте поднимать тревогу. Если везде расставлены эти сети, то ваши люди, неожиданно выскочив из комнат, могут получить сильные ожоги, а то и погибнуть в этой паутине.

— Но я должен…

— Гаррис, иди с ним. Ты знаешь, как пройти по крепости. Мой господин, продвигайтесь аккуратно и тихо. Особенно внимательны будьте у постов стражников. Держите наготове факелы и жгите эту гадость. Госпожа Эстиль, берите с собой Эскерьеля и идите на кухню, к кладовым и комнатам слуг.

Будьте предельно осторожны там, где могут находиться люди. Я буду вынуждена остаться здесь и вознести молитвы, чтобы разобраться, не было ли сотворено зло где-нибудь поблизости.

Все поспешили исполнить распоряжения Пакс. Вскоре и она присоединилась к остальным, когда поняла, что никакой нечисти ни в крепости, ни поблизости больше не осталось. Впрочем, нужно было внимательно обыскать всю крепость и убедиться, что, убегая, слуги Ачрии не оставили за собой коварных ловушек. В первую очередь надо было расчистить выходы из спален и других помещений, чтобы люди, не ведающие о грозящей опасности, не пострадали. Вскоре вернулись Алиам и Гаррис. Часовые как на постах, так и в помещении для караула были целы и невредимы, но все как один крепко спали.

— Их просто заколдовали, — сказала Пакс, когда Алиам вознамерился хорошенько взгреть их. — Точно так же, как тогда, в Ааренисе, когда от нас Синьява чуть не ушел, помните? Хвала богам, что все не обернулось хуже. Мой господин, похоже, это наше присутствие притягивает к вашему дому злые силы и страшные опасности. Я полагаю, нам следует немедленно уезжать.

— Но куда и какой в этом смысл? — с удивлением посмотрел на Пакс Хальверик. — Что ты собираешься делать, когда выйдешь из-под защиты этих стен?

— Я собираюсь ехать как можно быстрее. Нет сомнений в том, что эта черная тварь со своей паутиной появилась для того, чтобы задержать нас тут и если не запугать, то по крайней мере серьезно встревожить. По расчетам наших врагов, я должна была бы поддаться искушению и остаться здесь, чтобы помочь вам защитить себя и ваших близких. Мой господин, я не буду говорить вам точно, куда именно мы поедем. Хотя общее направление, я думаю, вы и так знаете. У меня к вам просьба: пожалуйста, не говорите никому о том, что вам это тоже известно. Берегите себя, свой дом и семью. Пусть дети не выходят за крепостные стены…

Услышав это предупреждение Пакс, Хальверик побледнел:

— Храни меня Фальк! Только не это! Только не дети…

— Берегите их. Держитесь все вместе, молитесь и усиливайте охрану. Сообщите рейнджерам — пусть они передадут эльфам о нависшей над вами опасности. Если они действительно благодарны вам за ту помощь, которую вы им оказали, то они найдут способ вам помочь. Я бы сочла за честь остаться с вами, чтобы защитить ваш дом от нашествия слуг Ачрии. Но мне почему-то кажется, что эта угроза будет тем слабее, чем дальше мы будем от вашей крепости.

Хальверик молча кивнул. Спустившаяся по лестнице с луком в руках Эстиль подошла к ним и встала рядом с мужем.

— Паксенаррион, может быть, вы все-таки останетесь до утра? Ночью ехать очень тяжело…

— Ничего страшного, госпожа. Одно ночное нападение мы уже отбили. Будем надеяться, что нам не приготовили ловушек в окрестностях крепости. Днем мы будем в безопасности, и я рассчитываю, что к завтрашнему вечеру мы окажемся уже довольно далеко отсюда.

— Тебе виднее. Может быть, возьмете что-нибудь с собой? — спросила Эстиль у оруженосцев. — Пойдите в кладовую, посмотрите, что вам может пригодиться.

— Благодарю вас, Эстиль, — сказала Пакс. — Сурия, Гаррис, вы собирайтесь и продумайте, какие запасы нам нужно пополнить. Готовьтесь к отъезду, я сейчас присоединюсь к вам. Мне нужно лишь сказать несколько слов Алиаму и Эстиль.

Оруженосцы направились в сторону кухни, где, как услышала Пакс, повара уже начали греметь посудой и раскрывать двери кладовых. Подойдя вплотную к Хальверикам, Пакс негромко спросила:

— Если вы вспомнили что-нибудь еще — ну хоть что-то, хоть какую-нибудь мелочь из прошлого герцога, пожалуйста, расскажите мне об этом прямо сейчас.

Алиам почесал свою лысину и, усмехнувшись, сказал:

— Вспоминать о чем-то после того, что мы сейчас пережили… Ладно, дай подумаю.

— Может быть, вы вспомните что-нибудь, что поможет нам понять, где он провел те годы, когда о нем никто ничего не слышал.

— С этим, пожалуй, будет трудно, — вздохнул Хальверик. — Слушай, а зачем тебе это нужно? Ты же знаешь, где он сейчас.

Пакс в свою очередь тоже вздохнула:

— Это-то понятно. Я тут еще вот о чем подумала: по правде говоря, я не совсем себе представляю, как нам туда пробираться. Сами понимаете, если я поведу королевских оруженосцев за собой в Тсайю…

Алиам явно успокоился и всем своим видом дал понять, что эта проблема — далеко не самая трудная из тех, что Пакс предстоит решить, выполняя свою миссию.

— Знаешь, тут я, наверное, смогу поделиться с тобой весьма полезным опытом, — ухмыльнувшись, сказал Хальверик. — Здесь дело в дипломатии. Ты прекрасно знаешь, что я не раз проходил с иностранными войсками по территории Тсайи. Такое уж у нас ремесло — у командиров вольных подразделений. Вступишь с кем в союз — и веди его когорты вместе со своими. То, что королевских оруженосцев лионийского двора лучше не вести через Тсайю без разрешения, — это ты верно подметила. Такой шум поднимется! Да кроме того, тебя, того и гляди, арестовать захотят. Ты, само собой, не дашься, ну и пойдет накатываться одно на другое, как снежный ком. В общем, мой тебе совет: отправляйтесь сначала в Вереллу…

— Но ведь герцог… Если кто-то догадается и окажется у него раньше, чем…

— Если боги хотят, чтобы Кьери взошел на наш престол, они поберегут его до того времени, пока ты объявишься в его владениях. Не забывай, он у себя дома, в окружении верных ему солдат и офицеров — в общем, в большей безопасности, чем где бы то ни было. После всего, что у вас там творилось осенью и в начале зимы, неужели ты думаешь, что они ослабили бдительность? Да герцога там берегут как зеницу ока. Разумеется, не потому, что он якобы является наследным принцем, а просто потому, что любят и дорожат службой под его командованием. — Покачав головой, Хальверик добавил:

— Так что ты двигай сразу в Вереллу. Добейся встречи с членами Совета Регентов и расскажи, с какой миссией направили тебя к ним боги. О Кьери ничего им не говори — успеется. Скажи им, что тебе надо расспросить его об этом мече. Тебе даже врать не придется. Все логично — этот меч был в его крепости и в былые времена принадлежал жене герцога Пелана. По-моему, все сходится.

Пакс, подумав, кивнула. По крайней мере такой вариант устраивал ее гораздо больше, чем попытка добраться до герцога скрытно, особенно зимой, в холод и по глубокому снегу. Закашлявшись, явно чтобы привлечь внимание, Алиам прикоснулся к руке Пакс и негромко, почти на ухо сказал ей:

— Паксенаррион, если вдруг… в общем, если тебя убьют — как мне тогда поступить?

— Мой господин, если меня убьют раньше, чем я доведу до конца это дело, то грош цена любым моим советам. Я не могу придумать ничего такого, до чего вы не дойдете своим умом. Кроме того, у вас есть передо мной огромное преимущество — опыт и долгие годы дружбы с герцогом Пеланом. Мы оба прекрасно понимаем, что вашей стране предстоят тяжелые времена, если достойный правитель не взойдет на трон. Я надеюсь, что герцог Пелан и есть самый достойный и законный наследник престола. Ну а пока… — Пакс протянула руки и обняла обоих Хальвериков. — Берегите себя и сделайте все, чтобы в вашем королевстве сохранились мир и покой до тех пор, пока я не вернусь с ним.

— А что, ты опасаешься, что здесь может начаться заваруха? Неужели так быстро?

— Мой господин, вы же видели, как быстро затянула черная паутина коридоры вашей крепости. Если зло сплетет паутину всеобщего недоверия в вашем королевстве, как вы думаете, сколько продержится этот разношерстный Правящий Совет, пока не перессорится или не перестанет вызывать доверие у подданных? Слишком многие знают что-то плохое о герцоге. Несмотря на данную мне членами Совета клятву и их, предположим, искреннее желание помочь мне, народ будет нетрудно убедить, что Пелана ни в коем случае нельзя допускать к трону, потому что это жестокий, кровожадный и беспощадный тиран. Знаете, на вашем месте я бы приготовилась к тому, что ваша помощь может потребоваться вашему дяде, барону Хальверику, и его сторонникам при дворе.

— Я подготовлюсь, — спокойно пообещал Алиам. Пакс обернулась и увидела, что ее оруженосцы уже собрались и готовы в любой момент тронуться в путь. Пока Гаррис и Сурия упаковывали вещи и провизию, Льет с Эскерьелем оседлали лошадей и подвели их к дверям большого зала. Пакс низко поклонилась Хальверикам. Те, в свою очередь, ответили ей поклоном.

— Мой господин, моя госпожа, да благословит Гед этот дом, и да пребудут в нем сила и покровительство Великого Господина.

Когда Пакс произнесла эти слова, вокруг нее вновь вспыхнуло сияние. Оно осветило большой зал и ее спутников, вышедших во двор под ночное черное небо. Пакс решила не гасить волшебный свет, чтобы в непосредственной близости от крепости обеспечить себе и своему небольшому отряду дополнительную защиту от сил тьмы.

Они выехали за ворота крепости и отправились в дальний путь по ночному лесу. В воротах Пакс на мгновение оглянулась и заметила в одном из окон жилого флигеля две детские головки. Улыбнувшись, она задумалась о том, вспомнят ли брат с сестрой, когда вырастут, ту далекую ночь, когда они еще совсем маленькими увидели, как из их дома уезжает паладин, вокруг которого колышется сфера волшебного света, многократно усиленная миллионами сверкающих, словно искры, снежинок.