ГЛАВА 2
СОКРОВИЩЕ ЛОВКАЧА, ИСКЛЮЧАЮЩЕЕ МИЛОСТЬ И ПОЩАДУ

Просторный холодный зал, в котором очутился Семен, вовсе не был похож на музейное помещение, где хранятся разные древние ценности. И на антикварную лавку – со стеллажами и выставленным на них дорогостоящим антиквариатом – никак не походил. Зал, скорее, напоминал складское помещение после панической эвакуации: по мраморному полу были разбросаны обрывки упаковочной бумаги, какие-то разбитые ящики, тряпки, грязные веревки-бечевки, гнутые гвозди и прочий мусор. Создавалось впечатление, что здесь совсем недавно то ли что-то спешно распаковывали, то ли не менее спешно запаковывали.

По стенам, тут и там, висели длинные полотнища, схожие с воинскими штандартами, разрисованные непонятными эмблемами и надписями – некоторые из полотнищ были безжалостно оборваны до половины. Словно их пытались второпях содрать со стен, а времени проделать это аккуратно не было; между полотнищами виднелась голая каменная кладка: Семен поднял голову – арочный потолок зала тоже был каменным.

На стенах, кроме драных штандартов, еще имелось множество металлических чаш-светильников, в которых негромко шипело желтое газовое пламя: в зале было хоть и сумрачно, но разобрать, где что находится, Семен мог. Во всяком случае освещения хватало, чтобы не налететь в потемках на какой-нибудь ящик или не пропороть ногу гвоздем.

Посреди зала, на черном возвышении, стоял хрустальный гроб. Нацеленный на необычную домовину луч единственного потолочного светильника был узконаправленным и ничего более не освещал; гроб сиял, как витрина ночного супермаркета.

– Мар, – тихонько позвал Семен, – ты никакой засады не видишь?

– Вроде все в порядке, – неуверенно ответил медальон. – Никого и ничего… Кроме смертного сундука, разумеется: там кто-то лежит. Дохлый кто-то… И магией оттуда тянет, от той стекляшки! Сильной магией… Ты уж будь поосторожнее, плохое это место. М-м, давай я на всякий случай невидимость включу?

– Давай, – Семен осторожно, на цыпочках, направился к хрустальному гробу.

Колпак невидимости, накрывший Семена от макушки до пола, несколько искажал перспективу и слегка затемнял без того слабое освещение, потому Семен один раз чуть не налетел на битый ящик, но в последний момент все же смог увернуться; смертный сундук, как его обозвал Мар, был окружен невероятным количеством хлама. Словно кто-то решил забаррикадировать гроб всяческим мусором от нежелательных посетителей.

– Наверное, экспонаты вывозили, – прошептал Семен, обходя очередной завал, – в срочном порядке. Как дед-угловик и предупреждал. А гроб на завтра оставили… Почему?

– Хрен его знает, – отозвался медальон. – Может, он неподъемный какой? Или с ним особое обращение нужно… Э, какое нам дело до этого: берем палку и сразу же сваливаем, нечего нам задерживаться! Больно уж гнусное заведение, – Мар цыкнул, словно сквозь зубы сплюнул. – Не располагает к душевному комфорту.

– Эт-точно, – согласился с медальоном Семен. – Никакой радости, сплошная тоска и разрушение… Вешаться здесь славно. Включить "Реквием" Моцарта, послушать минут пять и повеситься на ближайшей чашке с огнем, в знак согласия с композитором. Типа положительной критики.

– Тут мертвяков и без самодеятельных критиков хватает, – уныло сказал Мар. – Вон, лежит красавчик… И кадуцей в руках держит. – Семен остановился возле гроба.

Возвышение оказалось узким дубовым столом, покрытым длинной черной скатертью; в хрустальном ларе, сложив руки на груди, лежал хорошо сохранившийся мужик бандитской внешности, с бритым черепом и густой бородой-лопатой, в серой долгополой сутане. В руках у мужика был зажат зеленый жезл, по виду вылитая милицейская палочка-выручалочка – вроде той, которой оснащены все гаишники. Казалось, что мужик вот-вот откроет глаза, откинет прозрачную крышку гроба и, обличительно грозя Семену той палкой, потребует у него для начала водительские права, а после и какой другой документ, разрешающий всяким посторонним находиться в разоренном зале.

– Ну-с, и где та надежная магическая охрана? – Семен медленно пошел вокруг стола, приглядываясь и к гробу, и к самому столу: пока что никакой защитной магии не наблюдалось. Вообще.

– Знаешь, Мар, – озадаченно сказал Семен, завершив осмотр и вернувшись на прежнее место, – а ведь нету никакой колдовской защиты! Очень это меня настораживает…

– Ловушка! – категорично заявил медальон. – А дохляк в гробу – наемный зомби-убийца. Ты крышку приоткроешь, а он тебя хрясть по лбу своей кадуцеиной и все мозги на пол. Что я, с зомбями не сталкивался, что ли? Вон, вроде давно мертвый, а все еще свежий как огурчик. Лежит и, небось, коварные планы насчет всяких черепно-мозговых травм строит… У, подлюка! Станса Ксанса на тебя с топором нету, начальника из зомби-филиала. – Мар крепко выругался.

– Погоди лаяться, – Семен взялся за крышку гроба. – Может, на самом деле он совсем мертвый и неопасный! Проверить сначала надо, – Семен осторожно приподнял тяжелую крышку, подождал немного – никакого шевеления в гробу не случилось – и, поднатужившись, поднял хрустальный верх. Крышка повернулась на хрустальных же петлях и остановилась в вертикальном положении; Семен на всякий случай резво подался от гроба в сторону.

Постояв с минуту на месте и убедившись, что ничего опасного не произошло – не завыла сигнализация, не появились разъяренные сторожа или наряд полиментов из вневедомственной охраны, да и сам подозрительный покойник так и продолжал лежать по команде: "Смирно! Всем умереть!" – Семен подошел к открытому гробу и остановился в нерешительности.

– Чего тянешь, – забеспокоился Мар. – Думать о смысле жизни после будешь, на досуге, под пиво и воблу. Хватай палку и ходу отсюда, ходу!

– Погоди ты суетиться, – огрызнулся Семен, не отрывая глаз от жезла-кадуцея. – Тут такая, понимаешь, загогулина выходит…

– Где?! – всполошился медальон, – где выходит? Из носа? Изо рта лезет? Ничего не вижу! Ты уверен, что загогулина тебе не почудилась?

– Заткнись, – повысив голос приказал Семен: Мар немедленно заткнулся.

– Кадуцей, он абсолютно черный, – продолжил Семен. – На магическом плане. Такую черноту я видел только в Мире-Полигоне, когда мы от столба инферно спасались. Черный точь-в-точь как тот столб! Мне даже прикасаться к жезлу не хочется…

– Да? – расстроился медальон. – А что же тогда делать?

– Вот, стою и думаю, – пояснил Семен. – Прикидываю варианты. Скажи, Мар, а есть ли у тебя заклина…

Позади, в мусорной свалке, зашуршало; Семен обернулся – по мусору кто-то шел. Кто-то, невидимый для обычного человека, не обладающего магическим зрением. Осторожно шел, крадучись: если бы не жесткая оберточная бумага, попавшая под ногу невидимке, Семен не скоро бы заметил, что в зале он не один.

– Конкурент приперся, – догадался Мар. – Ишь, крадется… Ну, Семен, дождались мы подмоги! Сейчас все и решится. Ты, главное, не мешай – пусть берет кадуцей, пусть! Ежели его зомб не убьет, и жезл ничего плохого с ним не сделает, тогда поступаешь так: бьешь его сначала в подбородок, потом в солнечное сплетение, а после коленом в пах – нервная и осмысленная деятельность на время блокируется, мы берем кадуцей и гордо уходим за тысячью золотых… Надеюсь, ты видишь конкурента?

– Вижу, – еле слышно ответил Семен.

По залу, в направлении к хрустальному гробу, двигалось бирюзовое облачко, окутывающее темный человеческий силуэт – нерезкий, расплывчатый. Но, невзирая на расплывчатость, было видно, что человек ростом с Семена, худощав и достаточно ловок: ящики и прочий хлам он огибал легко и грациозно, словно танцуя.

Семен отступил в сторону – незнакомец подошел к гробу и остановился. Судя по тому, что невидимка стоял, оглядываясь по сторонам и не предпринимал никаких действий, таинственный конкурент был в растерянности – наверное, его смутила поднятая на гробе крышка. Семен осторожно пододвинулся ближе: он вовсе не собирался дать человеку бестолково погибнуть, пусть и конкуренту, – а то, что жезл смертельно опасен, в этом Семен ни капли не сомневался, нельзя такую черную штуковину голыми руками брать, – и чуть не закашлялся от неожиданности: от незнакомца пахло духами. Хорошими женскими духами, чем-то вроде знаменитой "Шанель", но несколько иначе. Хотя и не менее приятно.

– Он, гад, еще и бабским одеколоном мажется! – изумился медальон. – Тем более в ухо ему, в ухо! То есть в челюсть. Но когда жезл возьмет, не раньше. – Мар, посчитав инструктаж законченным, притих в ожидании.

Незнакомец склонился над гробом и протянул к жезлу руки.

– Стой, дурак! – Семен крепко схватил невидимку за плечо. – Не трогай, убьет! – Человек вздрогнул, отпрянул от гроба и… И упал. Семен еле успел подхватить обмякшее тело.

– Что там? – забеспокоился Мар. – Чего он? С испугу помер? Вот незадача… Ты, Семен, поспешил однако. Вот учишь тебя, учишь, как надо грамотно поступать, а ты все одно по-своему! Как мы теперь кадуцей сопрем? – закручинился медальон. Семен не ответил: положив незнакомца на пол, он осторожно похлопал того по щекам, пытаясь привести в чувства; под руку попались длинные волосы. Крякнув от изумления, Семен легонько провел рукой по груди отключившегося с испугу конкурента – это была девушка. Без всяких сомнений.

Пальцы Семена наткнулись на металлическую бляшку, лежавшую на груди девушки; круглая железка была прикреплена к цепочке. Едва Семен прикоснулся к металлическому кругляшу, как бирюзовое облачко заморгало: Семен сжал бляшку в кулаке и облачко, делавшее нежданную посетительницу невидимой, исчезло. Семен разжал пальцы – бирюзовое сияние больше не появилось – и, отпустив кругляш, выпрямился.

– Ба! – радостно завопил Мар. – Узнаю! Узнаю кулон-плетенку и камушек на полтора карата! Вон, и глаза с ресницами тоже на месте… Семен, да это же та самая девица из ресторана! Конкурентиха, чтоб я поржавел! Ха, мне все ясно – никакая она не надзирательница, и это хорошо, а то я уж подумал… Да фиг с ним, чего я там сам себе понапридумывал, главное – она из наших, из своих! Фу, гора с плеч… Глянь-ка, глянь! Одета также, как и ты, в трико и мягкие туфли. Сговорились вы, что ли?.. Ого! У нее на руках перчатки! Серебряные, надо же… То-то она так смело к нефритине потянулась.

– Выключи невидимость, – указал Семен, присаживаясь на корточки рядом с девушкой. – Хватит человека пугать. Эй, подруга, – Семен еще раз похлопал девушку по щекам, но безрезультатно. – Мар, дай-ка твоей минеральной воды, она сейчас в самый раз будет, – рядом, на полу, возник стакан с заказанной водой: Семен набрал полный рот минералки и прыснул девушке в лицо.

Девушка открыла глаза, посмотрела на Семена непонимающим взглядом, села и первым делом схватилась за кулон, проверяя, на месте ли он. А уж после вытерла лицо рукой в перчатке. И уставилась на Семена.

Мар не соврал: девушка была хороша! Красива не броской фотомодельной красой, холодной и глянцевой, а… Семен не смог точно подобрать определение. Красивая и все тут! Высокий лоб, удивленно приподнятые брови; большие испуганные глаза, серо-голубые; чистая матовая кожа; слегка припухлые губы; черные тяжелые волосы… Если бы Семен встретил такую девушку на Земле, он подумал бы, что в роду у нее были итальянцы. Или испанцы – короче, кто-то из южан.

Хотя таких глаз у испанцев-итальянцев, как правило, не бывает.

– Тебя как зовут? – миролюбиво спросил Семен девушку.

– Вы… вы меня видите? – с непонятным ужасом спросила девушка, зачем-то оглядываясь по сторонам; голос ее, мягкий и тихий, слегка дрожал.

– Конечно вижу, – подтвердил Семен. – Почему бы и нет, раз твоя невидимость отключилась? Ну, так как тебя зовут?

– Теперь уже все равно, – обречено ответила девушка, – можно и сказать. Меня зовут Олия, – она легко встала на ноги, поднялся и Семен.

– Значит, ты тоже за кадуцеем? – спросил Семен, глядя на ее руки. – Вижу, подготовилась толково! Перчатки, верно, специальные, защитные? Где взяла?

– У деда, – Олия, вспомнив о перчатках, сорвала их с рук и швырнула на пол. – В шкафу лежали. Их там много… Пошли скорей отсюда, пошли! Куда угодно, но скорей!

– А как же кадуцей? – не понял Семен. – И я, и ты шли за одним и тем же. Я должен его взять, у меня заказ, я…

– Это смерть, – глухо сказала девушка. – Окончательная, бесповоротная. Стоит дотронуться до жезла голыми руками и все! Даже запасные жизни не помогут. – Олия твердо посмотрела Семену в глаза. – Я не собиралась воровать дедушкин кадуцей! Я хотела его всего лишь перепрятать. Чтобы вы, Симеон, до него не добрались.

– Опаньки! – вскинулся Мар. – Таки нас опознали, Семен! Тьфу ты… Нет, слава нас погубит. Однозначно!

– А кто твой дед? Коллекционер-богач, которого недавно чуть не ограбили, да? – Семен поднял перчатки и протянул их Олии. – Возьми, чего разбрасываться нужными вещами, пригодятся когда-нибудь.

– Они одноразовые, – Олия поморщилась. – И жгут руки. Я их никогда больше не надену… А мой дед – Мастер Четырех Углов, который вам заказ и оформил. Вы, между прочим, сейчас в подвале его… вернее, нашего замка находитесь. – Олия огляделась по сторонам с затравленным видом. – Умоляю, давайте скорее уберемся отсюда! Здесь полным полно следящих глаз! Техномагия, дед у чужих много лет тому назад купил… Я хотела незаметно и по быстрому, а теперь… – девушка прижала ладони к лицу и вдруг горько заплакала.

– А… э… – только и сказал ошарашенный Семен, сжимая в руке одноразовые перчатки. – Нда-а…

– Включаю транспортное заклинание, – торопливо предупредил Мар. – Разбираться друг с дружкой и переживать будете в другом месте, – в тот же миг Семен оказался в меблированной гостиной знакомого номера-люкса, откуда совсем недавно убыл по адресу, предложенному щедрым дедушкой Олии. Навстречу своей несостоявшейся окончательной смерти.

Олия стояла рядом, все еще прижимая ладони к лицу, но плакать уже перестала.

– Извините меня, – Олия вытерла глаза ладонью, – я вовсе не плакса! Но дедушка меня никогда не простит, – убито добавила она. – Никогда. – Судя по интонации сказанного, это было правдой.

– Ты, знаешь что, ты присядь, – Семен положил серебряные перчатки на оказавшийся поблизости журнальный столик. – И я тоже сяду. Надо все же поговорить толком, – Семен уселся в кресло, закинул ногу на ногу; Олия пристроилась на краешке соседнего, по другую сторону журнального столика, кресла.

– Э-э… – сказал Семен, не представляя, с чего начать свои расспросы. – Ты есть хочешь?

– Хочу, – девушка несмело улыбнулась. – Я, когда сильно пугаюсь, потом голодной становлюсь. Это нервное, да. Но от чая или кофе я бы не отказалась.

– С пирожным, – подсказал Семен. – Видел, знаю! Сейчас сообразим, – Семен огляделся. – Мар, ты у нас организатор бывалый, подскажи, как в номер еду заказать можно? Не хочу я Олию в ресторан вести, не тот момент. Должен ведь у них какой-нибудь звонок быть, горничную там вызвать, или официанта… Не черствыми же пирожками нашу гостью угощать!

– Не видел я никаких звонков, – буркнул Мар. – Попробуй громко потребовать в свой номер того-то и того-то, наверняка гостиничная магия тут имеется… Пирожки черствые, ха! А кто виноват? Я, что ли? – Медальон обиженно умолк.

– Верно, – Семен проигнорировал последнее заявление Мара. – Сейчас, Олия, все будет. Наверное. – Семен прокашлялся и громко сказал в пространство:

– Прошу доставить в мой номер два кофе и пирожных… Ты какие любишь? – Семен глянул на Олию.

– Эклеры, – подсказал девушка. – Или бисквитные. Какие будут, такие пусть и принесут.

– Короче, кофе и разных пирожных, – закончил свой заказ Семен. – Десяток.

Над журнальным столиком замерцало розовое зарево: через пару секунд на столешнице стояли две кофейные чашечки, фарфоровый кофейник и квадратный подносик с разложенными на нем маленькими пирожными. Разными, как и было заказано.

– Так просто? – изумился Семен. – И стоило мне прошлый раз в ресторан идти, когда, оказывается, все можно с прямой доставкой в номер? Мар, ты почему не предупредил!

– А ты что, спрашивал меня? – с усмешкой в голосе ответил медальон. – Тем более, что и сам должен был сообразить. Не первый раз, поди, в гостиницах останавливаешься… А в ресторан ты, Семен, не зря сходил – еще неизвестно, как бы ты к Олии отнесся, если бы я ее там не увидел и не опознал после, в зале с гробиной.

– С кем вы все время разговариваете? – поинтересовалась девушка, разливая по чашечкам кофе. – Нас же двое! – Олия взяла пирожное.

– Вот с этим типчиком, – Семен постучал пальцем по медальону. – Мое магическое прикрытие. Болтун, хулиган и циник. Верный друг и товарищ! Надежный. – Семен тоже взял чашечку.

Мар крякнул, но комментировать сказанное Семеном не стал.

– Тот самый медальон-талисман? – поразилась Олия, даже пирожное забыла надкусить. – Который Вирти-тонкорукий создал, придворный астролог императрицы Файли? Дедушка столько о нем рассказывал, о вашем талисмане! Говорил, что для любого вора, даже самого никудышного, это настоящая удача – завладеть тем медальоном. Что очень хотел бы иметь его в своей коллекции, и что не остановится ни перед чем, даже перед убийством, чтобы… – Олия внезапно замолчала и уставилась в чашку.

– Вот! – внушительно изрек Мар. – Видишь, как некоторые меня ценят! Готовы убить вседисковую воровскую знаменитость ради обладания мной. А он с дурацкими претензиями, пирожки черствые вспомнил, фи! – Медальон был явно польщен услышанным. Хотя и старался не подать виду.

– Об этом, Олия, я как раз и хотел с тобой поговорить, – Семен отхлебнул из чашечки: кофе был крепкий, горячий и в меру сладкий. Хороший кофе. – О том, почему твой дед решил меня убить. Но теперь вопрос отпал – мне все ясно. Из-за моего медальона. Так?

– Нет. – Олия поставила чашку на столик. – Вернее, да – и из-за медальона тоже. Вы, Симеон…

– Давай на "ты", – решительно сказал Семен. – Я-то к тебе на "вы" не обращаюсь! Хотя, возможно, это и невежливо с моей стороны, но так уж получилось. На "ты", договорились?

– Договорились, – Олия взяла еще пирожное. – Знаете, Симеон… Знаешь, Симеон, – поправилась Олия, – сколько людей мечтают тебя убить?

– Меня? – оторопел Семен. – Хорошенькое начало для разговора… И за что, если не секрет?

– За все, – девушка надкусила пирожное. – За то, что ты удачлив; за то, что не состоишь в Гильдии Воров, что живешь сам по себе, никому не подчиняясь и никому не кланяясь. А это не каждый может себе позволить – не подчиняться никому! Далеко не каждый…

– Ну, на службе-то я не состою, – согласился Семен, – но кой-какое начальство у меня все же есть. Имперское, высокопоставленное, – Семен многозначительно поднял глаза к потолку. – Я у него в дежурных помощниках числюсь: беглых дублей при необходимости отлавливаю.

– Я не о том, – Олия потянулась было к следующему пирожному, но остановилась. – Хватит, а то поправлюсь, – девушка откинулась на спинку кресла и продолжила, изредка отпивая кофе:

– Ты, Симеон, свободен и знаменит. Очень знаменит! А многим такое положение дел не нравится. Моему деду, например. Он же, Симеон, тебя люто ненавидит! Да-да, ненавидит! Но, по-моему, это все из-за зависти к тебе.

– Ко мне? – Семен от удивления, не глядя, чуть было не поставил свою чашечку мимо стола, но вовремя спохватился. – Да на кой я ему сдался, твоему деду? Он богат, у него есть все… И власть есть! Такая власть, что ему кто угодно другой позавидует! Кроме меня. – Семен покачал головой. – Мне власть не нужна. Никакая.

– Вот, – Олия подалась вперед. – Вот именно! Ты, Симеон, сам по себе! Все время – сам! Вокруг тебя то и дело что-то происходит, всякие невероятные события вседискового размаха случаются, а ты этим не пользуешься! Другой на твоем месте, с твоим талантом, сколотил бы свою какую организацию, воровскую ли, политическую, без разницы – поклонников у тебя во всех Мирах хватает, информационные линии связи общедоступны, – и попытался бы пробиться во власть, войти во дворцовую знать… В высший правительственный круг войти! А ты этого не делаешь. Почему?

– Нафиг нам тот круг нужен, – высокомерно отозвался Мар. – Нам заклинания требуются и деньги! Как говорил один из моих хозяев: "Деньги – это свобода. А свобода – это все!" Ты, Семен, так и передай своей девице-красавице. Слово в слово.

– …не понимает тебя дед, Симеон, совсем не понимает. И потому – боится. Боится и завидует! Твоим возможностям, Симеон, завидует, твоему таланту. – Олия, конечно, не слышала реплики Мара. А Семен передавать ей слова медальона не стал.

– Какому таланту? – невозмутимо поинтересовался Семен. – Воровскому? Нет у меня, Олия, склонности к воровству. И не было. Это всего лишь случай, что я стал вором с прикрытием, не более.

– А разве я о воровстве говорила? – Олия несмело улыбнулась. – Я говорила о таланте! Таланте работы с магией: умением не только видеть колдовство, но и воздействовать на него! Вручную. Этого не может никто!

– Откуда такие познания? – помолчав, спросил Семен: услышанное его не обрадовало. Собственно, он никогда и не скрывал своего умения, мастерство в карман не спрячешь, но услышать такое от внучки Главы Воровской Гильдии было нерадостно – значит, и Глава тоже знает. Наверняка.

– Полнятся Миры слухами, – уклончиво ответила Олия. – Ты, Симеон, видимо, нечасто в линии связи заглядываешь. Там много чего о тебе сообщается… а если хорошенько поискать, да обдумать все найденное, то можно сделать верные выводы!

– Какие, например? – заинтересовался Семен. – Расскажи, Олия! Заинтриговала ты меня, чесслово.

– Потом, ладно? – девушка отвела взгляд в сторону. – Нет у меня сейчас настроения разные вседисковые сплетни и слухи пересказывать…

– Потом, так потом, – не стал возражать Семен. – Останусь я до поры, до времени заинтригованным. Вернемся лучше к кадуцею: что это за мужик с жезлом и бородищей, в хрустальном гробу? Откуда тот гроб у твоего дедушки? Да, кстати, и о дедушке расскажи поподробнее, пожалуйста, – мне надо знать, на какие пакости он еще горазд! Таких дедушек надо изучать досконально, под микроскопом, чтобы вовремя от них предохраняться. Чтобы мухоморов в суп не накидали тайком, – Семен долил себе и Олии в чашечки кофе.

– Не знаю я, откуда тот гроб и кадуцей, – не обидевшись на "мухоморов", с сожалением призналась Олия, – дедушка в тайне это держит. У него много чего есть, из разных Миров… много чего интересного и опасного! А гроб стоит в подвале нарочно: дед присылает туда неугодных ему людей из Гильдии. Дает частный заказ выкрасть нефритовый жезл для своей коллекции – то якобы для проверки мастерства, то за тысячу золотых, то на "слабо" берет, когда как… Смотря на что те бедолаги клюнуть должны… Они, простаки, и пытаются выкрасть! А после их на заднем дворе хоронят. Там у нас уже целое кладбище, – девушка вздохнула. – А дед у меня все равно хороший, – невпопад сказала Олия, – он меня воспитал, когда родители умерли. Ни в чем мне не отказывал! – И вызывающе посмотрела на Семена: но Семен возражать не стал – хороший, так хороший. Родственников не выбирают.

– Убьет он меня, – поникнув, созналась Олия. – Найдет и убьет, я же его предала… Нельзя мне в наш замок возвращаться! Никак нельзя.

– Крутой у нее дедуля, – неодобрительно заметил Мар, – хотя и невероятно добрый. Благостный, мда-а… Представляешь, Семен: изумительно хороший старичок убивает изумительно любимую внучку – ну чем не сюжет для картины? Кадуцеем, ага. Или посохом. Зверски.

– Какое предательство? – Семен не сомневался в ответе, но хотел убедиться наверняка.

– Я не дала тебе погибнуть, Симеон, – помедлив, ответила Олия. – Хотела перепрятать жезл, чтобы ты не нашел… я после кадуцей на место вернула бы. Но теперь… Там, Симеон, в подвале, везде глаза разбросаны: и на полу, и на стенах… маленькие, стеклянные. Как бусинки. Их сразу и не заметишь… Дедушка у чужих оптом купил, специально для своего подвала. Чтобы потом в записи все внимательно рассмотреть, что да как… Утром и посмотрит, обязательно. А там – я. И ты.

Симеон, нам бежать отсюда надо! Мастер Четырех Углов знает, где ты остановился… Он придет сюда, я чувствую! И придет не один.

Семен озадаченно глянул на девушку: та смотрела на него широко раскрытыми от страха глазами. И были глаза у нее сейчас темно-синими, глубокими, как апрельское небо поздним вечером; Семен невольно залюбовался, но тут же одернул себя.

– Во-первых, Олия, откуда такая трогательная забота обо мне? – несколько смущенно спросил Семен. Он вовсе не хотел допрашивать девушку, но приходилось. – Помереть не дала, надо же… А во-вторых – откуда твой дед знает, где я нахожусь?

Олия опустила взгляд, нервно потеребила кулон на груди – бриллиантик сверкнул многоцветными лучиками – и неохотно сказала:

– Мне дедушка поручил найти тебя и проследить, с кем ты встречаешься, какие заказы выполняешь… Поручил потому, что я лучше всех в нашей Гильдии с линиями связи работаю… умею искать в них все, что нужно для Гильдии, и делать правильные выводы из найденного тоже умею! Работа у меня такая – находить по крохам полезные сведения. Например, у кого есть нечто особо ценное и в каком месте оно, это нечто, спрятано. Нужных Гильдии людей тоже я нахожу… Поисковая наводчица я, Симеон. – Олия искоса глянула на Семена, как он отнесется к сказанному ею. – Очень хорошая поисковая наводчица, между прочим! – Олия говорила так, словно оправдывалась перед Семеном, как будто он ее в чем постыдном уличил: возможно, профессия аналитика-наводчика в Гильдии совершенно не котировалась, не престижной была, и Олии было стыдно признаваться в этом знаменитому вору… Вору, которому она час тому назад спасла жизнь. Вернее, пыталась спасти – Семен и сам не прикоснулся бы к той опасной вещице, к окаянному жезлу, постоял бы над хрустальным гробом и ушел, черт с ними, с теми деньгами… Но ведь пыталась!

– И давно ты за мной следишь? – полюбопытствовал Семен. – Ты не бойся, ни ругать тебя, ни обижать я не стану. Поисковая наводчица – это замечательно! Нужная работа, интересная! Хотя я впервые о такой специальности слышу… Давно, да?

– Два Мира тому назад, – Олия говорила, не поднимая глаз. – Нашла… вычислила… А, не важно как! Нашла, короче, и стала следить.

– Два Мира тому назад, – задумчиво произнес Мар. – Это где ж было-то? О, вспомнил! Это когда пианину в борделе разломали! Ну, Семен, насмотрелась она на тебя, поди… На красивого такого и пьяного. В стельку. – Медальон коротко хихикнул; Семен потер лицо – что-то щеки ни с того, ни с сего разгорелись. Словно он с мороза пришел.

– Понятно, – сухо молвил Семен. – Представляю, что ты там видела… Скажи, а почему ты решила меня уберечь от дедушкиного заказа?

Олия вспыхнула, словно и она на морозе побывала. Ничего не ответив, девушка поставила кофейную чашечку на стол, встала с кресла, огляделась.

– Мне в порядок себя привести надо, – Олия не смотрела на Семена. – Ванная там? – и, не слушая запоздалого ответа, уверенно направилась в нужном направлении: похоже, планировку номера она знала досконально. Или бывала уже здесь, или в гостиничной информационной линии подсмотрела, когда следом за Семеном в пансионат прибыла.

– Семен, – в изумлении, словно не веря самому себе, воскликнул медальон, едва Олия вышла из гостиной, – да она… Она же к тебе неравнодушна! Вот это да-а… Любовь с ней, что ли, стряслась? Нам только влюбленной внучки деда-убийцы не хватало. Ха! Знал бы Мастер Четырех Углов, чем рядовое задание по слежке за великим Искусником Симеоном для его внучки станется, он бы ее на замок в кладовке запер и ключ для надежности проглотил… Ты чего не отвечаешь, а? Тебя что, тоже ключом попользовали, но разводным и по голове? Хе-хе! – Мар засмеялся было, но тут же умолк: Семен на шутку никак не отреагировал, как сидел сиднем в кресле, так и продолжал сидеть, лишь глазами хлопал; вид у великого Искусника Симеона был донельзя глупый. Словно его и впрямь оглушили.

– Эй! – забеспокоился Мар, – ты это прекрати! Любовь – дело хорошее, одобряю, но сейчас тебе о другом думать надо. О том, куда ноги из пансионата делать! Дедуля утром сказку про хрустальный гроб посмотрит, разъярится и прибежит сюда вприпрыжку как есть, в халате и панамке. Типа разборку устраивать! А оно нам надо? Я-то, конечно, и с тридцатью дедами в панамках управлюсь, подумаешь, но после могут возникнуть осложнения и проблемы. Хотя проблема, кажись, у нас и так уже имеется, – медальон расстроено покряхтел. – Вон твоя проблема, из ванной возвращается…

Олия буквально преобразилась: на ней было асфальтового цвета платье типа "сафари" из плотного материала, со множеством карманов на молниях-застежках – платье, совершенно не подходящее для официальных приемов, но удобное и практичное в походе; белая блузка и белые же туфельки на низком каблуке. А еще Олия воспользовалась косметикой, которой у Семена, конечно же, никогда в ванной не было. И быть не могло.

Семен встал из кресла, с недоумением уставился на девушку.

– Что-то не так? – забеспокоилась Олия, оглядывая себя. – Вообще-то этот маскировочный костюм раньше никогда сбоев не давал! Хотя и старая модель… "Летучая мышь", конечно, не то, что твой, Симеон, штучный "Хамелеон", но тоже многое умеет! Я его в прошлом году из одного забытого спецхранилища выкрала, – с гордостью сообщила девушка. – Сама, без помощи деда! Нашла через линию связи и выкрала.

– Про "Хамелеон" она тоже знает, – вкрадчивым голосом отметил Мар. – Очень, очень продвинутая девица! Любознательная. Хм, не удивлюсь, если и кулончик у нее с магическим секретом, наподобие меня. Хотя вряд ли, я – уникальный и неповторимый! На весь белый свет один-единственный. Что меня и радует.

– Нет-нет, Олия, – поспешно ответил Семен, – все в порядке! Меня косметика смутила, – Семен развел руками. – Вроде бы не было ее в номере! Да и у твоего бывшего наряда карманов тоже не имелось.

– Ах, вон что! – Олия легонько прикоснулась пальцем к своему кулону. – Все необходимое – здесь. Это не обычное украшение, кулон у меня вместо сумочки: транспортно-упаковочные типовые заклинания, то да се… и вместо стандартного опознавательного медальона тоже. Очень удобно! Оригинальная разработка, сделана по заказу моей прабабушки. Фамильная ценность, уникальная!

– Я так и думал, – недовольно проворчал Мар. – Но все же я куда как уникальнее! В тыщу раз! А то и в две. Ты, Семен, поглядывай за девицей, больно она шустрая какая-то. И костюмчик у нее имеется, и кулончик фамильный, особый… А, может, она нарочно к тебе подосланная! Уж чересчур гладко одно к другому ложится: вот тебе и благородная спасительница, полностью экипированная к походу, и злобный дедушка-гонитель в наличии, от которого вам надо спасаться; подозрительно, ей-ей! Лично мне – крайне подозрительно.

– Не ревнуй, – шепнул Семен. – Тебе это не идет.

– Но подозревать-то я имею право? – угрюмо возразил Мар. – Или как?

– Сколько угодно, – разрешил Семен. – Только молча, про себя.

– Наивный ты, – с укоризной сказал медальон. – Чересчур к людям доверчивый, эхма! – и умолк: наверное, снова принялся злостно подозревать. Но уже молча, как и было приказано.

– Олия, – начал было Семен, но тут в дверь номера постучали. Требовательно, постучали, по-полиментовски громко. Без оглядки на поздний час.

– Это мой дед! – вскрикнула девушка, прижимая руки г груди. – Да-да, это он! Мы пропали. Симеон, уходим, прошу! Куда угодно, но уходим!

– Сначала посмотрю, какой такой это дед, – угрожающе пообещал Семен, направляясь к двери. – А удрать мы всегда успеем! Мар, готовь на всякий случай переброску в любой другой Мир, – и открыл дверь.

За дверью стоял Хайк, друг и телохранитель Семена.

Муж королевы Яны.