"Выживает сильнейший" - читать интересную книгу автора (Келлерман Джонатан)Глава 34Поблагодарив нас за внимание, с которым мы ее слушали, Салли Брэнч накинула халат и ушла. – Бедная женщина, – сказал я. – Очень много в ней аду, – отозвался Майло. – А у Понсико были такие проблемы с настроением, что даже родители не удивились его самоубийству. Если бы не DVLL и раскопанная тобой статья про «Мету», я бы ни секунды больше на это дело не потратил. – Кое-что мы все-таки имеем, Майло. С одной стороны дети с задержкой умственного развития, с другой – молодой гений. Гений без капли сочувствия к тем, у кого не в порядке с генетикой. Единственное, на мой взгляд, связующее звено между его смертью и нашими убийствами – это то, что, узнав в «Мете» о чем-то, Понсико стал представлять собой опасность. Киллер слишком подробно разглагольствовал о своих планах, а презрение Понсико к ущербным не простиралось до готовности пойти на убийство. – Доктор Брэнч убеждена, что убийца – Зина, но Зина слишком миниатюрна для этого, а та часть рассказа Салли, где она говорит про удар со спины, – чистый бред. Конечно, удар головой причинил бы Понсико боль, но крупному парню его типа не составило бы труда справиться с маленькой женщиной. Так что если он был убит, то кем-то посолиднее. Как и наши подростки. – Предположим, Зина была вместе с приятелем? – Команда убийц? Все возможно; мы сейчас купаемся в океане фантазии, но пока, кроме жуткой ревности одной дамы к другой, я тут ничего не вижу. Хотя не исключаю, что в дальнейшем Зина может быть нам полезна. – В качестве ключа к дверям «Меты». Майло кивнул. – Ну а между делом давай посмотрим на успехи нашего израильского друга. При свете дня дом, в котором жил Шарави, выглядел ветхим и запущенным. Хозяин, открывший нам дверь с чашкой чая в руке, был гладко выбрит и аккуратно одет. Я вдруг осознал, что сам так и не побрился. Шарави внимательным взглядом осмотрел улицу и предложил нам войти. – Чаю не хотите? – Нет, спасибо, – ответил Майло. – Надеюсь, компьютер работает? Мы прошли в заднюю комнату. По темному экрану компьютера медленно кружился розовый шестигранник – машина отдыхала. Даниэл поставил перед столом два складных стула. Бархатные мешочки с талисманами исчезли. Майло вручил ему копию статьи Фэрли Санджера и кратко сообщил об обстоятельствах смерти Малькольма Понсико. Придвинув клавиатуру, Даниэл заработал правой рукой с такой скоростью, которую я и представить себе не мог. Искалеченная кисть неподвижно лежала на колене. На дисплее один банк данных сменялся другим без всякого результата. – Если они и совершили что-либо противозаконное, то правоохранительным органам ничего об этом не известно. Попробую проверить науку. Набранное ключевое слово – – Остается Интернет. Он, правда, превратился в международную корзину для мусора, но попробовать стоит. – Попробуй сначала телефон, – предложил Майло. – Информационную службу по Нью-Йорку. Просто скажи им – Мета. – Неплохая идея. – Шарави улыбнулся и набрал 212. – Опять пусто. – Может быть, – сказал я, – после скандала вокруг статьи Санджера клуб распущен? – Может, – согласился Даниэл. – Хотя негодование толпы тоже в состоянии поддать жару и активизировать их деятельность. Ну ладно, нырну в Интернет. Набрав пароль, он вошел в такую область сети, о существовании которой я и не подозревал. Никакой изящной графики, никаких окон – только слепяще-черные буквы на белом экране. Несколько секунд Шарави просидел без движений, даже не моргал. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, Р. ВАН РЕЙН, – замигали наконец на экране буквы. Так звали Рембрандта. Интересно, это израильская полиция выбрала ему кличку, или же он сам возомнил себя мастером кисти? Коричневые пальцы запорхали над клавишами, и через мгновение на нас обрушилась новая лавина информации: энтомолог из Парижа исследует жизнедеятельность личинки метацеркарии, хилер в Окленде обещает избавить от болей в запястье – метакарпусе на латыни. Через двадцать минут свистопляска на экране закончилась. – Ваши предложения? – повернулся к нам Шарави. – Попробуй «Менсу», – сказал Майло. – Между двумя группировками существует соперничество, если не вражда. Вдруг кто-нибудь из адептов «Менсы» захотел выплеснуть свои эмоции. Даниэл перебрал клавиши. – quot;Менсыquot; хватает. Страница сменялась страницей: время и места заседаний в отделениях по всему миру, прочие имеющие отношение к клубу данные. Подобная организация в Лондоне, именующая себя «Лайми-Скампогз», оживленно обсуждает по Интернету свои дела. У всех членов клички типа Смышленого Дитяти, Сладкой Малышки, Буйвола Боба. Болтают о «невыносимых панках», «крепком кофе и диалектике», «аргументах из преисподней», щенках афганской борзой и прочем в том же роде. Замелькали строки на других языках. Шарави, похоже, считывал и их. – Что это такое? – Майло ткнул пальцем в экран. – Дублинская «Менса», это по-гэльски. Даниэл продолжал прокручивать страницы. Торговец недвижимостью из Висконсина, хвастаясь членством в «Менсе», предлагает свои услуги. То же самое делают менеджер отдела в Чикаго, дантист во Флориде, инженер-электронщик в Токио и сотни других в десятках городов мира. Безработица не обходит стороной даже профессионалов. Начался раздел «ИЗМЕРЕНИЕ УРОВНЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ». Несколько авторов, все – мужчины, представляют вопросники для тестирования типа того, что публикуют журналы под рубрикой «Познай самого себя». Почти все заверяют пользователя в «высочайшей объективности оценки ответов на вопросы, справиться с которыми под силу лишь самым изощренным умам». Ниже шли показатели: Коэффициент интеллекта Роберта... Коэффициент интеллекта Хорэса... Коэффициент интеллекта Кейта... Коэффициент интеллекта Чарлза... На некоторых страницах текст был украшен портретами Альберта Эйнштейна. Мигали буквы: ЩЕЛКНИТЕ МЫШЬЮ ЗДЕСЬ, ЧТОБЫ УВИДЕТЬ ОЧКИ. Шарави так и сделал; в графах против имен появились маленькие звездочки – более чем по сто семьдесят очков у Роберта и Хорэса, у Кейта и Чарлза... – До чего же они все умненькие, – проговорил Даниэл, – и времени свободного у них навалом. – Победители, – добавил Майло. – Клуб чемпионов. Все с тем же нулевым результатом Шарави прокрутил еще несколько страниц. – Эпоха информации. – Майло вздохнул. – И долго вот так приходится сидеть? – Все меньше и меньше, – ответил Даниэл. – Когда Интернет только начинался, он был намного более эффективным средством добыть данные. Контакты профессоров, научные отчеты, корреспонденция различных агентств. Теперь же по сети можно бродить сутками и не обнаружить ничего нужного. Интернет превратился в огромную гостиную, где одинокий человек находит общение с себе подобными. – Он повернулся ко мне. – Полагаю, такая цель и ставилась, а, доктор? – Вперед, вперед, Даниэл, – не дал ему пофилософствовать Майло. Через два часа мы вернулись в исходную точку. Пустота. – DVLL вы уже смотрели? – спросил я Шарави. – Да, как и справки о всех экстремистских группах. Боюсь, что мы не продвинулись ни на шаг. – А если ввести другое слово, – предложил я. – Гальтон стерилизация, евгеника, эвтаназия. Негромко зашелестели клавиши. Стерилизация принесла больше инструкций по способам сохранения пищевых продуктов, чем сведений об операциях по удалению половых желез, а раздел евгеники оказался полон объявлений следующего рода: «Настоящим предоставляю на публичное рассмотрение генетическую структуру моей цепочки ДНК. Дамы, заинтересованные в получении качественных нуклеопротеинов, сердечно приглашаются для личного ознакомления с более подробной информацией». Страницу за страницей принтер выплевывал всю эту чушь, и Шарави молча отправлял бумагу в корзину. Время от времени Майло доставал листок-другой, пробегал его взглядом и бросал обратно. В половине шестого он заявил: – Хватит. Эти супермены из «Меты» явно не хотят высовываться. – Вместо того чтобы просто сипеть, мы могли бы действовать, – сказал Шарави. – Послать по электронной почте запросы о «Мете» в какие-нибудь еще базы данных и посмотреть, что из этого выйдет. – Ты абсолютно уверен, что тебя не вычислят? – поинтересовался Майло. – Нет. Правда, я регулярно меняю пароли и адреса, но кто его знает. – В таком случае я против. Рано. Незачем их тревожить. – Своим звонком в «Менсу» я уже сделал это. – Я рассказал об оставленном на автоответчике послании. – Неважно, – бросил Майло, но мне было ясно, что он недоволен – я поступил как любитель. – Другие соображения есть? – повернулся он к Даниэлу. – Самоубийство Понсико. Несмотря на недостаток информации, выглядит оно необычно. Начнем с яда – обычно им пользуются женщины, разве не так? – Понсико – ученый. – Именно. А из этого вытекает: он знал, что делает. Хлорид калия действительно вызывает смерть быструю, но далеко не безболезненную – внезапная сердечная аритмия, затем сильнейший приступ. При исполнении смертного приговора осужденному вводится пентотал натрия в качестве транквилизатора и, не помню какой, бромид для остановки дыхания. Понсико мог бы выбрать смерть попроще. – А вдруг он хотел наказать себя? – спросил Майло, – Решил, что – Чувство вины? – Я вспомнил о Нолане. – В связи с чем? – Скажем, он принимал участие в чем-то на самом деле омерзительном, к примеру, в наших убийствах или еще чем-нибудь подобном. А может, впал в депрессию, прямо в лаборатории, и под рукой оказался яд. Даже при том, что он доставил себе больше мучений, чем мог бы, смерть все равно была относительно быстрой и, я бы сказал, эстетичной. Это намного лучше того, что мне приходилось видеть. Не так ли, суперинтендант? – Даниэл, – поправил Майло Шарави. – Ненависть к самому себе иногда творит удивительные вещи. Но... не мешало бы узнать об этом молодом человеке поподробнее. – Я позвоню его родителям, – решил Майло. – Этим профессорам из Принстона. Поговорю с коллегами по лаборатории. – Лаборатория занимается биомедициной? – Исследованиями кожи. Понсико работал над ее пересадкой. А что, ты видишь тут какую-то связь? – Нет. Хотя, если предположить неудачливого пациента, у которого... Нет, вряд ли – в таком случае отравили бы хирурга, а не ученого-экспериментатора. Больше мне в голову ничего не приходит. – Даниэл допил чай и поставил чашку на стол. – В Нью-Йорке у меня есть неплохие источники информации. Если «Мета» все же существует, они смогли бы отыскать ее. Кроме того, имеется возможность подключиться к телефону Зины Ламберт... – Забудь об этом. Против нее у нас ничего нет, так что нам не дадут разрешения на прослушивание. Да даже если Зина и связана с чем-то таким, мне вовсе не хочется насторожить их и порвать всю цепочку. – Дельное соображение. – Говорю тебе серьезно. – Я понимаю. – Зина работает в книжном магазине «Спазм», – напомнил я. – Достаточно странное название, очень может быть, что и клиенты туда заходят странные. Вполне вероятно, там есть для них нечто вроде доски объявлений, где «Мета» оставляет свои сообщения для членов клуба. – Вместо телефона используют для оповещения магазин? – уточнил Майло. – Неприметное заведение для избранной публики. Хотите, загляну туда, осмотрюсь? – предложил я. – Надо подумать. – Майло потер щеку. – Необходимо извлекать максимум из всего того, что мы делаем. Шарави встал, потянулся, расслабленно помахивая изуродованной рукой. – Пойду приготовлю еще чаю. Вы не откажетесь? У меня свежая мята, обнаружил целые заросли за домом. – С удовольствием, – поблагодарил я. Он вышел, и Майло кивнул на компьютер: – Каков вопрос, таков и ответ – все мусор... Ты похож на Арафата, Алекс, со своей щетиной, настоящий дикобраз. – С утра помчался в библиотеку, не было времени побриться. – Так зарости за полдня? Опять принимаешь тестостерон? Ухмыльнувшись, я продемонстрировал ему бицепс. Майло устало улыбнулся. С подносом в руке вошел Даниэл. По комнате разлился тонкий аромат мяты. Я сделал глоток и набрал номер своего офиса. – Привет, док. В самый раз – вам уже звонил клиент. Некто Лорин Буковски из... похоже, «Менсы». Хотя ему требовался Эл. Секретарша, она у нас новенькая, пыталась его поправить, но он настаивал, что вы – Эл. Странные у нас пациенты, доктор Делавэр, но, в конце концов, это ваше дело. – Именно так. Что сказал мистер Буковски? – Дайте-ка взгляну на записку, у новенькой отвратительный почерк... вроде бы он – Дальше, дальше, Джойс. – Если ваш дурной вкус толкает вас к... не пойму, – Все? – Сказал, чтобы больше не звонили, вы ему не интересны. Какая наглость, а? – Ужасная. Но может, у него были на то свои причины? – Довольно резкие суждения, – проговорил Майло, записав имя звонившего. – Теперь кому-то стало ясно, что мы разыскиваем «Мету». Прости, Майло. – Зато теперь мы знаем, что книжная лавка заслуживает внимания. – Он повернулся к Шарави. – Как насчет того, чтобы прощупать этого Буковски и мисс Ламберт по твоим нелегальным каналам? Даниэл поставил кружку с чаем на стол и придвинул к себе клавиатуру. Через секунды на экране появилась строчка: «Лорин А. Буковски, проживает в Лос-Анджелесе, на Коринф-авеню, 90064». – Вест-сайд, – заметил Майло. – В шаге от полицейского участка. Можем нанести ему визит. – Так когда мне отправляться в «Спазм»? – Подожди, сначала я хочу проверить Буковски. – Если он сообщит что-нибудь интересное, – заметил Шарави, – то поход доктора в книжный магазин может оказаться более результативным. – То есть? – Если «Мета» до сих пор проводит свои заседания, почему бы не поприсутствовать на одном из них? Доктор наук – прекрасная кандидатура. Алекс может сделать вид, что... – Выбрось это из головы, – категорично заявил Майло. – Как скажешь. – Шарави кивнул. – И не вздумай сунуться туда сам, суперинтевдант. – Я? – Даниэл улыбнулся. – Внешность не соответствует. – Это относится и к твоим людям. – Моим людям? – Как я уже сказал: забудь. Никаких шпионских операций у меня за спиной. – Как скажешь. – Как скажешь? Так просто? – Так просто. Проговорив эту фразу почти шепотом, израильтянин впервые выказал какие-то эмоции: золотистые глаза чуть сузились, около рта пролегла едва заметная складка. – Я прилагаю все усилия, чтобы помочь, – мягко проговорил он. – А я по натуре скептик и пессимист, – отозвался Майло. – Меня настораживает, когда все идет слишком гладко. Стиснутые челюсти Шарави разжались, на губах появилась механическая, как по нажатию клавиши, улыбка. – Я опять усложняю твою жизнь, Майло? – Зачем ломать ход событий? – Мне нужно что-нибудь съесть. – Даниэл покачал головой. Он покинул комнату, и Майло рассеянно ткнул большим пальцем в сторону корзины для бумаг. – Постараюсь переговорить с Буковски сегодня же. И позвоню родителям Понсико. Хотелось бы надеяться, что его самоубийство не уводит нас в сторону. Он поднялся, заходил по комнате. В маленьком домике было хорошо слышно, как Шарави возится на кухне. – Если бы я сходил в магазин, стало бы ясно, как вести себя с мадам Ламберт. Может, удастся вытянуть у нее что-нибудь о «Мете». – Алекс... – Самым непринужденным образом. Допустим, киллер – один из «Меты», но это еще не превращает всю их контору в сборище убийц. На заседании я смог бы увидеть их всех и... – Оставь эту затею, Алекс. – Почему? – А как ты думаешь? – Потому что ее предложил Шарави? Майло развел руками. – На редкость неудачный ответ. Десять штрафных очков. – Эй, Майло, я говорю совершенно искренне. – Послушай, – он опустил вздернутые плечи, рассмеялся, – я хочу обезопасить тебя, а ты лезешь на рожон. По-твоему, это очень остроумно – сунуть свой нос в гнездо высокомерных снобов, один из которых может оказаться серийным убийцей? – Не думаю, что присутствие на одном-единственном собрании членов клуба представляет для меня какую-либо опасность. Майло не произнес ни слова. – К тому же, сдается мне, присутствие Шарави беспокоит тебя настолько, что вместе с водой ты готов выплеснуть и ребенка, – продолжал я. – Здорово. – Он энергично растер щеки. – С одной стороны он, с другой – ты... Убежден, что он и тут напихал своих микрофонов. – О'кей, молчу. Извини. Майло скорчил гримасу. Улыбнулся. Захохотал, принявшись кружить по комнате. – Чем я здесь занимаюсь? Для чего? Да, да, ты прав – мне – Понимаю. Но их будет еще больше, если мы не найдем ничего нового по убийствам. – Что же ты предлагаешь? – Для твоего собственного блага, мой мальчик. – А теперь уже вам, доктор Касторка, хочется сыграть в Джеймса Бойца. Пару дней общения с мистером Моссадом, и у вас руки зачесались по ручке-пистолету и фотоаппарату в зажигалке. – Угадал. Агент ноль-ноль-псих. Лицензия на интерпретацию. С сандвичем на дешевой пластиковой тарелке вернулся Шарави. Кусочек тунца и листик салата на пластинке хлеба. Очень тоненький кусочек тунца. Тарелку Шарави поставил родом с телефонами. По лицу было видно, что никакого аппетита у него нет. – Здесь есть два полицейских сканера. Тот, что на кухне, был включен. Минуту назад по одному из ваших рабочих каналов прошло сообщение: детективы центрального отдела убийств вызваны к мертвому телу, обнаруженному в переулке, с ножевыми ранениями. Сто восемьдесят седьмая статья. К нам, похоже, отношения не имеет, но родом с трупом нашли белую тросточку, с какой ходят слепые. Мне показалось, что вам следует знать об этом. Взяв с тарелки сандвич, Шарави решительно впился в него зубами. |
||
|