"История любовная" - читать интересную книгу автора (Шмелев Иван Сергеевич)XXНадо мной открывалось небо. Прекрасная, неземная, к которой так все влекутся, а она, как лучезарная Зинаида, властно играет ими, – она мною интересуется! И как поэтично вышло! Этот божественный Шепот у часовни, этот смущенный лепет!… Словно ниспосланная мне с неба, рядом со мной молилась! Быть может, это судьба… кто знает? И я стал сочинять письмо. – Я слежу за каждым звуком ее шагов, за вибрацией ее неземного голоса, за каждым ее движением, за каждым вздохом… О, мне ничего не надо! Только в благоговейном молчании созерцать светлый образ, слышать напевы рая! Оцените же мои чувства, как подскажет вам ваше сердце исключительно чуткой, чистой, прекрасной женщины и просто человека! Одно ваше – «нет», один ваш жест, – и я покорно отдамся участи и не потревожу вашего взгляда своим вниманием! Да! я… «погасну в мраке дней моих!» – как уже написал я вам, и лишь прибавлю: Я просил положить ответ – в столбике нашего забора, под рябиной: там много дырок. В комнату заглянула Паша. Я даже не заметил. – И все-то пишете! и все-то учитесь-мучитесь… – Ах, это ты, Паша… – сказал я, чувствуя перед ней неловкость. – Ужасно трудно… экзамены! – Теперь скоро, будете отдыхать. А когда у вас екзамен-ты-то будут, в который день? Помолиться хочу за вас… Во мне защемила совесть. – В субботу, латинское экстемпоралэ!… – Самый злющий? которого боитесь?… – Геометрии я боюсь и «грека». – Вы мне тогда скажите. Ну, учитесь, учитесь… Я поглядел на исписанный листочек. Если бы она знала! Перед ужином поймала меня тетка. У ней сильно болели зубы, – «ходячий флюс»! – и она была вся обвязана. На весь коридор воняло камфарным маслом. Я даже испугался, как она вынырнула из передней. – Тоничка, голубчик… – зашептала она таинственно, обдавая меня «зубным», – какая же большая радость? какой ты сон-то необыкновенный видел?… А я и забыл про сон-то! – О, я такой сон видел!… такой видел… такого никогда еще не видел! Даже и не верится, что можно такой увидеть! – стал я рассказывать, чтобы чего придумать. – Думаешь, про меня видел? – Думаю, что… вам что-то особенное будет! Прямо необыкновенный сон… довольно странный… – Да расскажи же! А не страшный?… – Не знаю, как вам покажется. Сон такой, что… А в голову ничего не лезло. – Вижу я… мучника Пантелеева… – Его?! Да не может быть?… – Ну, тогда сами постарайтесь увидать! – усмехнулся я. – Нет, нет, Гоничка… я же тебе троюродная тетка… Ну, видишь Пантелеева?… – Как живого, вижу мучника Пантелеева… Но как я его вижу? Это-то самое необыкновенное. Будто… он в роскошной бобровой шубе, веселый и румяный!… – Нехорошо – в шубе! Шум будет… – Увидите, непременно большой шум будет! – уверенно продолжал я. – Без шуму не обойдется. Раз такое событие, всегда шум бывает! – Какое… событие? – совсем растерялась тетка. – Не знаю, но событие, как будто. И Пантелеев въезжает к нам в ворота… в громаднейшей карете! – В ка-рете?… – Будто даже… в сверкающей золотом карете, с этими… ливрейными лакеями. И говорит: «Я приехал за… товаром!» И смеется! – Так и сказал – за товаром?… – Русским языком говорил! А я сижу будто на этом… на крыльце. А лакей в перчатках мне говорит: «Купец Пантелеев приехал за товаром! Где у вас товар?» – Что-то такое, как будто… знамение?… – перекрестилась тетка. – Я во сне даже удивился! Думаю – за каким они товаром?! И выносят из кареты грома-дный-громадный пирог, кондитерский, или кулич! Во всю карету. Как он там у Пантелеева поместился… но во сне все можно… Даже во все крыльцо. И поставили прямо на крыльцо! И отворяется дверь на лестницу. И я смотрю, а на самом верху… вы сидите в кресле! – Я… на кресле? наверху? А какая я, в каком виде?… – Но это мало. Вам кто-то причесывает волосы. Волосы дивные, волнами, распущены по всей спине! И тогда Пантелеев пошел по лестнице прямо к вам. И дверь закрыли. И ни кулича, ни кареты. А лакей меня за плечо взял и будто будит: «Позвольте на чаек, господин хороший, поздравляю вас с праздником!» И все пропало! – Тоничка!… – вскрикнула тетя Маша и, должно быть, задела зуб: вся так и сморщилась. – Неужели ты это видел?… Врешь, ты этого – Не верите… не надо! – сказал я кротко. – Разве, тетя, можно так выдумать? – и я поверил себе, что видел. – А ну, побожись, Тоничка! что ты Я подумал, что если я это выдумал, так это же все равно, что во сне приснилось, и я перекрестился. – Бо-же мой!… – воскликнула тетя Маша. – Неужели Она сияла, и белые ушки платка на темени играли, как ушки зайчика. Я был так счастлив, что всем хотелось сказать хорошее. Сестрам сказал, что они, по-моему, должны получить медали, и старался придумать сон. Паше шепнул в передней: «Не дождусь, когда поедем с тобой на дачу, будем искать грибы!» Она тяжело вздохнула. За ужином я был кроток и всем услуживал. Объявил, – что «теперь уж увидите… может быть, перейду с наградой»! Самому даже стыдно стало. – Не хвались, а прежде Богу помолись! – А что… – поддержала тетка, – может, и получит! Как ни раскину карты, а бубновому хлапу успех выходит! Кто же бубновый-то хлап у нас?… – А не король я бубновый? – У кого королева есть – тот король, а ты еще хлап покуда. «Две королевы есть!» – подумал я сладко-сладко. – А вы все не верили, что у него живот болел! – жалостливо сказала тетя Маша. – Ишь, как осунулся, и глаза горят!… – Да, у меня ужасная слабость… – сказал я вяло. – В голове все треугольники от геометрии, и словно колются там, в мозгу! Вон, один ученик у нас… учил-учил… и воспаление мозга получил! Недавно хоронили. Паша взглянула жалостливо. Да и все как будто обеспокоились. – Голова гудит, словно песок шипит. Немножко бы прогуляться… – Пусть прогуляется немножко… – сказала тетка. Я сейчас же пошел прогуливаться и подсунул письмо в парадное. Никто не видел. Улица засыпала под луною. Напротив, у Пастухова дома, спал на лавочке дворник с бляхой. Фонарей уже не зажигали: лето. На крыльце флигеля, во дворе, сидел кучер, наигрывал тихо на гармонье. Против него стояла Паша и горничная инженера. Стояли, обнявшись, тихо. Кучер играл «Стрелочка». Увидя меня, Паша обняла подругу, и обе засмеялись. – А я… брунетов! – весело крикнула подруга, и я подумал: «Это она про кучера: он „брунет“! А |
||
|