"ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ РУССКОГО НАЦИОНАЛИЗМА" - читать интересную книгу автора (Сергей ГОРОДНИКОВ)

Глава 4. Россия — щит и меч северной цивилизации

Вся история Руси, русского государства есть история борьбы за выживание миролюбивой созидательной этнической культуры под ударами хищных тюркских и не только тюркских южных орд, которые со времен гуннов, половцев являются злейшими врагами цивилизационного развития Восточной Европы. До XIV века им активно помогали прибалтийские варвары, разрушительными набегами терзая города Северо-Западной Руси. Ни одному другому народу в мировой истории, кроме русского, не приходилось в течение многих столетий с таким напряжением сил, ценой колоссальных жертв защищать свою жизнь и тем самым — идеи цивилизационного развития на огромной части евразийского материка с самыми сложными природно-климатическими условиями, где никому прежде не удавалось создать даже очагов цивилизации. И эта судьба нам предначертана природно-генетическим эволюционным отбором, географическим положением и завещана самой созидательной цивилизацией в истории Восточной Европы, Передней и Средней Азии — греко-византийской цивилизацией, которая сама не смогла найти в себе силы для цивилизационного движения к северу.

Русские племена, как никакие другие на севере Евразии, восприняли идеи византийской цивилизации естественно, словно давно были готовы к ним, и намертво связали свою судьбу с борьбой за их осуществление в самых неблагоприятных условиях, не имея среди соседних племен сподвижников в этом деле. Русь спасла западноевропейскую цивилизацию от гибельного нашествия монголов, разрушивших все цивилизации на своем пути, тем самым определив ход мировой истории. Именно Русь смогла победить татаро-монголов в самом страшном вызове цивилизациям Евразии за всю их историю, и совершила это не на Куликовом поле, а несколькими веками ранее, когда взяла основы государственности, своей цивилизационной культуры у Византии. Татаро-монгольскую орду, изначально носительницу разрушительного хищничества, которое за несколько столетий эпохи своего господства над большей частью евразийского материка, даже приняв ислам, не оставило после себя ничего, что достойно было бы называться материальным следом цивилизации, победили не столько русские вообще, сколько византийская цивилизация, византийская государственность — воспринятые русскими и давшие им смысл исторического существования. И чем в большей мере Русь выделялась своей созидательной деятельностью, своей созидательной талантливостью в строительстве цивилизующей север Евразии государственности, проявляя в этом поразительную целеустремленность, тем она решительнее проявляла свое превосходство над окружающими народами и народцами, всяческими племенами. Россия подчинила огромную территорию в Евразии не потому что она обладала какими-то чудесными способностями к агрессивной экспансии, но потому что она подчинила ее ради освоения, ради созидательного развития, потому что она следовала своему историческому предначертанию, завещанному ей Византией, одна голова орла которой была направлена в Европу, другая — в Азию.

Русские поэтому своей историей доказали, они есть великая, высшая, избранная самой Природой и вселенской идеей нация для важнейшей миссии общечеловеческого значения. И мы доказали это своими духовными исканиями в ХХ веке, которые создали из России мировую Сверхдержаву. Вектор этих исканий прямо был направлен на созидание индустриальной промышленной мощи и военно-политической организации государства, необходимых для глобальной ответственности. Мы приближаемся к раскрытию миру своей миссии постольку, поскольку следуем этому вектору — выполняем сверхпрограмму: созидание высокопроизводительной промышленности, способной экономически и политически интегрировать север Евразии в единое цивилизационное пространство и утвердить на нем окончательную победу созидательных начал, победу цивилизации над силами и инстинктами варварства и разрушения; создание для этой цели современнейшей науки и новейших технологий, самого яркого проявления потребительской и обслуживающей интересы промышленной цивилизации культуры; создание и обеспечение функционирования трансконтинентальной транспортной структуры евразийской торговли. Пока мы выполняем эту сверхпрограмму, призванную круто изменить судьбу Евразии и всего мира, мы имеем моральное право подчинять ей мелкие и разрушительные, исторически обреченные начала других племен и народов, вплоть до использования военной мощи, массово истребительной мощи. Но направлена она должна быть только и только против сил варварства и разрушения. И должна объявить себя верной союзницей всех сил мировой цивилизации, выступающих за ценности начал созидательных, ведущих борьбу за эти ценности. Пока Россия будет следовать такой дорогой, она будет побеждать, будет рождать великие замыслы и воплощать их.

Русские никогда не были в донациональном прошлом и не могут стать нацией, замкнутой в себе. Мы предначертанием судьбы будем поглощать в себя все созидательные силы других расово близких народов, — но все, что не согласно подчиняться требованиям созидания цивилизации, все, что несет в себе неискоренимое разрушительное начало, должно без всяких колебаний подавляться, а при необходимости и уничтожаться, — не эскалацией военных усилий и уговорами, но всей тотальной мощью, которую дали нам творческие созидательные способности, и в их защиту, — должно быть уничтожено раз и навсегда. Иного пути дальнейшего исторического развития у нас нет. Потому и русификация будет становиться мировой тенденцией, она есть акт цивилизационного прогресса ближайшего будущего, ибо она увеличивает могущество сил созидательных, тем самым ускоряет прогресс не только Евразии, но и всего человечества, резко увеличивает возможности человечества в решении жизненных задач в преодолении глобальных кризисов для своего выживания на этой планете.

Возглавить процесс преодоления этих глобальных природно-экологических кризисов сможет только та нация, которая в своей истории постоянно преодолевала тяжелейшие климатические и природные препятствия цивилизационному развитию, та нация, которая в своей генетической и духовной основе выработала постоянную готовность бороться за ценности цивилизации несмотря ни на какие внешние и внутренние обстоятельства. А такой нацией могут стать только русские. Это есть ответственная и тяжелая миссия, возложенная на нас ради спасения человечества и реализована она может быть только осознанным превращением России в могущественную промышленную и военно-политическую Сверхдержаву, как Сверхдержаву, создающую собственно северную промышленную цивилизацию. Потому нам дано право подчинять своим политическим задачам, своему национальному интересу племена, народы и народцы, которые попытаются мешать этому предназначению, без колебания объявлять их полуварварами и варварами, будь то в Прибалтике, на Кавказе, где бы они не проявились еще, и формировать в общественном, культурном сознании именно такое отношение к ним.

Но для того, чтобы выполнять свое предназначение на том историческом этапе развития, в который вступила Россия, надо перво-наперво осознать себя собственно нацией, стать нацией, то есть полностью пропитаться городской культурой, городской цивилизацией, стать городским по своей психологии обществом, чтобы перейти в новое качество бытия через духовное и культурное Рождение национального общества. Нам предстоит осознать, что мы уже не просто наследники земледельческой Византийской цивилизации, а и прямые наследники великой эллинистической греко-персидской цивилизации, традиции которой складывались в условиях неизбежного сосуществования с кочевниками, с варварами, постоянно совершавшими опустошительные набеги, воспринимая их, как неискоренимое зло, с которым приходилось вести жестокую борьбу и часто вынужденно идти на компромисс. Осуществив раскрестьянивание России и ее индустриализацию, русские исчерпали Византийскую цивилизационную идею полностью. По географическому положению Россия все еще остается под влиянием греко-персидской цивилизации. Но будущее ее должно быть устремлено к преодолению влияния эллинистической земледельческой цивилизации, и в ней должна будет возникнуть своя собственная цивилизационная идея, — идея промышленной цивилизации севера. На таком своем новом историческом пути мы должны стать цивилизованной русской нацией и неизбежно отделимся от южных, в том числе тюркских народностей и народов. Больше того, мы обречены на столкновение с ними, то есть с теми силами в этих народностях и народах, которые проявят себя носителями разрушительных хищных начал, ясно заявивших о себе при крахе советской империи и в обстоятельствах политического господства либеральных лозунгов о свободе и правах человека.

Для русских отношение к тюркским народностям и народам едва ли ни самый болезненный после еврейского вопрос. Но его придется решать на новом повороте истории, когда неизбежная демократизация, необходимая для быстрого промышленного развития при интеграции в мировой капиталистический рынок, приведет к выделению и усилению русских национальных интересов, как главного элемента внутренней и внешней политики государства.

Все тюркские культуры происходят от древних традиций диких орд и до сих пор устойчиво несут в себе побуждения воинственных кочевников, которые относились к созидательным цивилизациям как к своей добыче, имея в самих себе очень слабые наклонности к творческому созиданию. Поражает, изумляет, как самое могучее созданное тюрками государство, Оттоманская империя, захватив и поработив государства, которые были наследниками великих цивилизаций на трех континентах, оказалось совершенно неспособным на творческую энергию, неспособным оттолкнуться ни от одной из этих цивилизаций. Трудно понять такое, но это уникальный исторический факт: могущественнейшая и обширнейшая империя, раскинувшаяся на обширнейшей территории трех континентов, не породила ни одного великого поэта, писателя, музыканта, ученого, мыслителя, архитектора, не создала своего стиля ни в одном из видов искусства, не оставила яркого следа ни в одной из форм проявления человеческого духа! Что же современный мир помнит об этой империи? Очевидно, лишь то, что в Константинополе был гарем султана, о янычарах, да об агрессивной военной экспансии. Все порабощенные ею государства, давшие миру великие цивилизации — Византия, Египет, римские города Северной Африки, Палестина, богатое наследие Передней Азии, — все они под ее господством пришли в упадок и одичание. А что оставила по себе могущественнейшая татаро-монгольская империя? Пустоту. Даже столицу ее сейчас трудно отыскать, хотя столицу эту никто не разрушал. А много веков терзавшее Россию, Польшу, всю Юго-Восточную Европу Крымское ханство? Что оставило оно? Жалкий Бахчисарай? — и это на полуострове где до сих пор остались следы изумительной культуры Древней Греции!

А что происходит уже на наших глазах? Стоило снять политический намордник с тюркских и близких к ним кавказских народов, народностей и просто племен, как тут же начались грабежи, насилия, разрушение производств, городов, убийства и убийства, — вся их хищная природа вырвалась наружу, вся их изначальная страсть к разрушению, к грабежу, к насилию, все их изначальное, укорененное в генах отношение к городу как к своей добыче прорвалось наружу. Что, их поведение изменилось за тысячу лет? Нисколько. Какими в русских летописях и европейских хрониках описывали гуннов, половцев, такими мы видим сейчас чеченцев, азербайджанцев, казахов, пока не так явно в узбеках и прочих. Все, их современный образ жизни и поведение в постперестроечной России сейчас совершенно похоже на поведение половцев в Киевской Руси, на поведение татаро-монголов, на поведение крымских татар, кавказских абреков прошлых столетий. Судьба практически всех городов в южных регионах бывшего СССР сейчас одна — чем относительно меньше русских, тем города становятся запущеннее, грязнее, производство в них вытесняется другими, хищными, паразитическими интересами.

Современный мир очень жесток, борьба за выживание независимой национальной экономики, а потому и политики, достигает чрезвычайного напряжения. В 1986 году, в самом апогее подъема американской экономики, последовавшего после рейгановских реформ, когда в США царил чрезмерный оптимизм, премьер-министр Японии Накасонэ, во время визита в эту сверхдержаву, с нескрываемым пренебрежением вылил на американцев ушат холодной воды, заявив, что не видит в США страну, способную поспевать за технологическим прогрессом, ибо в США “слишком много негров и пуэрториканцев”. И это было сказано о стране, на которую наши либеральные “демократы” молятся, как на некий идеал в их представлениях об экономических достижениях. Спрашивается, где у России те огромные резервы, тот опыт отстаивания своих рыночных экономических интересов, которые есть у американцев и которые позволяют им содержать этих самых “негров и пуэрториканцев” все же более затронутых христианской цивилизационной культурой, чем наши тюркские и кавказские племена и народы? За счет чего Россия, при интеграции в мировой рынок с его жесточайшими законами конкурентной борьбы, — за счет чего Россия могла бы и дальше терпеть, более того, содержать наших цыган, кавказцев, тюрок и прочих паразитов или полупаразитов, а то и откровенных бандитствующих хищников? У России нет временных и экономических ресурсов долго играть в Права Человека вообще и союзы с бывшими автономными и советскими республиками, в какой бы политической форме это не объявлялось, в форме ли Российской Федерации, СНГ или какой иной столь же недееспособной и не имеющей сколь-нибудь серьезной перспективы структуры, номенклатурно вымученной и обреченной на развал.

Все эти абстрактные права Человека как такового, и права народов как таковых, есть благоглупости либеральных “демократов” и пораженных заразой ублюдочного большевизма патриотов, патологически неспособных понимать, что такое рынок, что такое демократия, что такое современная экономика, что такое мировые экономические интересы, которые навязывают свои правила борьбы за экономическое развитие странам и целым континентам. Тюркские, вообще южные республики бывшего СССР сейчас могут быть объектом нашей политики лишь как препятствие к великим рынкам Индии и Китая, отчасти Персии, но никак не в качестве экономических партнеров, с их мифическими рынками сбыта промышленной продукции. Ни одна из южных республик в перспективе ближайших полсотни лет не способна создать что-либо похожее на промышленную экономику, на мало-мальски серьезный потребительский рынок, имеющий покупательную способность, чтобы действительно расплачиваться за нашу продукцию, а не получать ее даром или на всяких не выгодных для России льготных условиях — в обмен на политическую лояльность — то есть по сути получать от нас дань, как получали ее татаро-монголы, позже крымские ханы.

Русская культура в своей древнерусской, арийской первооснове созидательная культура, она изначально высоко ставит самоценность личности, божественное предназначение личности, человека, как человека созидательного, человека трудолюбивого. Это замечательно выражал царь Петр Великий, отмечая, что живет он “по приказу Бога Адаму: ест хлеб свой в поте лица своего”. Так было всю историю Руси, — Русь изначально тянулась к миролюбивому трудолюбию! И изначально ее стремилось развратить, разрушить традиции этого трудолюбия тюркское кочевое и прочее хищное варварство, только для грабежа накатываясь из приграничных степей, лесов и гор. Такой образ жизни кочевых, а также ряда горских и иных племен и народностей на протяжении многих поколений выработал обычаи и привычки жить одним днем, стремится к праздности, к паразитизму. Это их укоренившаяся в самосознании сущность. И как только появляется возможность к паразитизму, они обязательно садятся на шею народу трудолюбивому, созидательному.

После татаро-монгольского ига, развращающее влияние тюркского хищничества пропитало даже русский изначальный менталитет, — после тех веков ига Россия и Украина с кровью выкорчевывают из себя последствия рабских привычек, разрушительные пороки, приобретенные в то время. И мы обязаны от них избавляться самым решительным образом. Важным в этой связи представляются политические воззрения Петра Великого, который в своей внешней политике откровенно ненавидел мусульманство тюркского корня. Именно он после стремительного завоевания Кавказа поставил задачу колонизации этого региона русскими и превращение Кавказа в чисто христианский регион Российской империи, в связи с чем предложил турецкому султану призвать тюркские племена переселяться в Оттоманскую империю и разрешить армянам и грекам переселяться на Кавказ. Но видно и турецкое правительство прекрасно понимало, каких тружеников оно потеряет в лице армян и какую “драгоценность” приобретет в своих братьях тюрках, и ответило решительным отказом. То политическое завещание Петра не было выполнено, и мы теперь в полной мере расхлебываем последствия.

Большевизм смог захватить и удержать власть в России, сохраняя саму власть в переживавшей глубокую духовную ломку России, только благодаря опоре на многочисленный деклассированный, вырываемый из деревни ходом индустриализации пролетариат, то есть поощрением самого цивилизационно отсталого что есть в российской жизни. Поэтому он неизбежно опирался и на самые отсталые слои легко управляемой, политически неорганизованной русской деревни, а когда там завершалось раскрестьянивание, во все большей мере стал опираться на самые отсталые феодальные и дофеодальные кавказские и азиатские силы, склонные к праздности и сиюминутному эгоизму, чрезвычайно склонные к паразитизму всеми своими природно-генетическими и культурно-психологическими особенностями, своей неспособностью к созидательному творческому труду.

Разорвав политические, экономические и культурные связи с Европой, с христианскими цивилизациями, цивилизациями вообще, коммунистический режим стал во все большей мере зависеть своим политическим выживанием от внешней поддержки его самыми дикими силами и самыми отсталыми племенами, народностями и народами третьего мира. Но удерживать авторитет в глазах этих сил режим мог во все большей мере в зависимости от доказательств “процветания дружной семьи советских народов и скачка окраин СССР от феодализма к социализму”, то есть поощрением иждивенчества всей своры южных племен и народов страны за счет эксплуатации России. Россия стала для них хроническим донором ради поддержки коммунистического режима третьим миром и советскими южными республиками. Если называть вещи своими именами, то вся помощь “ради дружбы народов” или либеральных “общечеловеческих ценностей”, что была при коммунистах и не прекращается либеральными “демократами” — есть исторический откат к допетровским временам, когда русские правители платили дань деньгами и русскими рабами. Именно царь Петр Великий сбросил последнее позорное ярмо татаро-монгольского ига, прекратив выплаты ежегодных “поминок” золотом татарскому крымскому хану за то, чтобы он не совершал набегов на южные русские области, — “поминок”, которые были лишь лицемерным прикрытием слова дань. Дань платить в ХVII веке было вроде бы стыдно называвшему себя третьим Римом государству, а “поминки”, это вроде как подарки в дружеском расположении. Все понимали, что это ложь, что это самая настоящая дань, и дань большая, но трусливо прятались за эту ложь. Правда же нашей истории в том, что платить дань тюркским ордам решительно прекратил только Петр I, который отбросил их в степи и запер там военной силой, и это стало одной из основных причин бурного подъема России в XVIII веке. Но проводить такую принципиальную политику Россия могла только и только переориентацией всей своей духовной, экономической, политической жизни на сближение и дружбу с Европой, развитием надежных уз союзничества с Европой, в первую очередь с Пруссией, с другими немецкими государствами.

Вся “братская помощь”, весь “интернациональный долг” в отношении дикого юга советской империи и третьего мира стал по сути возвращением к политике трехвековой давности, откатом к той политике “поминок”. А попросту говоря, — коммунистический режим, оказавшись в идеологической и политической конфронтации с Европой, вынужден был искать новых стратегических союзников и нашел их только на феодальном и дофеодальном крайне отсталом и варварском юге и, чтобы привязать этот юг к своей политике, не нашел иных способов, как вновь заставить Россию, в значительной мере Украину, во многом Белоруссию, частично Прибалтику выплачивать ежегодную дань всяким азиатским и африканским варварам как ресурсами, так и людьми. Результаты не замедлили сказаться. Всего через семь десятилетий такой политики Россия надорвалась демографически, экономически и морально. Нравственное, физическое, духовное состояние русских сейчас ужасное. Русской молодежи до двадцати лет сейчас на двадцать-тридцать миллионов меньше, чем ее было в 1917 году. Если Российская империя до большевистской социалистической революции была практически славянской, и мусульманских народов в сумме было пять-шесть процентов, — причем они устойчиво сокращались в процентном отношении к общему числу населения Российской империи, ибо Россия и Украина переживали демографический взрыв, а детская смертность среди мусульманских окраин была очень высокой. То за семь десятилетий коммунистического режима мы имеем то, что имеем: фактически стоим на пороге жесточайшей борьбы за этническое выживание под давлением и натиском хищных кавказских и мусульманских орд, расплодившихся, размножившихся на нашей дани.

Наш исторический опыт показывает с безусловной однозначностью, — Россия для выживания и быстрого развития должна в своей политике решительно и беспощадно избавляться от доставшихся ей от коммунизма деятелей и политиков, которые препятствуют своими ли действиями, или идеями сближению с Европой, сближению самому широкому, самому всеохватному, подобно тому, как это вынужден был проделать Петр Великий, и в первую очередь сближению с Германией. На этой основе необходимо подготовить политическую линию на решительный и бескомпромиссный отказ от всех видов помощи южным инородцам, полуфеодальному варварству. Более того, мы должны готовиться к беспощадной военно-политической конфронтации с ними, ибо добровольно от потери дани они не откажутся, прибегнут к любым формам шантажа, чтобы получать ее опять.

Человеческая мудрость во все века и повсюду утверждала: всякое новое есть хорошо забытое старое. Как в этой связи не вспомнить трагическую конфронтацию мировоззрений Петра I и его сына Алексея, которая поразительно напоминает то, что Россия переживает сейчас. Петр призывал сына одуматься, ужаснуться судьбе Константинополя, захваченного тюркскими ордами из-за внутренней военной и организационной слабости! И сделал поразительное замечание, что в России государь не имеет права не быть человеком по духу своему военным, полководцем, с соответствующей этому организацией духовной, культурной и экономической, политической жизни страны и общества. Именно таким подходом к средствам преодоления опасной слабости страны он вырвал Россию из окончательных оков пережитков татаро-монгольского ига и дал ей мощнейший толчок к цивилизованному развитию. Не данью он разрешил болезненные противоречия с диким и варварским югом, а решительным поворотом к сближению с Европой, к использованию ее военных, дипломатических и организационных достижений, которые позволили ему проводить жесткую политику с позиции силы.

Надо ясно понимать всю ту страшную опасность для судьбы России влияния идей интернационализма и дружбы народов в духе коммунизма, из-за которых русские оказались оторваны от своего многовекового и богатого исторического опыта, что стало причиной абсолютной беспомощности подавляющего большинства перед идеями спекулятивно-коммерческого либерализма, и государство очутилось на грани распада и исторической катастрофы. Китай, чтобы спасти свою созидательную культуру, созидательную цивилизацию вынужден был пойти на колоссальное напряжение народных и государственных сил, вынужден был построить Великую китайскую стену для защиты себя от опустошительных и постоянных набегов кочевых, хищных орд центральной Азии. Коммунисты эти орды объявили первейшими своими союзниками и братьями, распахнули перед ними Русь, бросив им на растерзание, тем самым надрывая ее демографически, морально, нравственно, приучив к нормальной естественности выплат огромной “помощи”, год от года возрастающей и возрастающей. Все пьянство, все моральное разложение русских есть следствие гнетущего осознания какой-то чудовищной отчужденности государства от интересов собственно русских, более того, направленности советской государственной машины на экономический надрыв России, на уничтожение самого русского этноса. И это не какое-то политическое отклонение от первоначальных замыслов большевиков. Одна из любимых идей Ленина и большевизма была идея превращения России в некий огромный Нью-Йорк, в “плавильный тигель” всех неприспособленных к капитализму народов. Очевидно, в такой идее русским была уготована судьба североамериканских индейцев, с той разницей, что в отличие от индейцев, уничтожавшихся наступлением цивилизованных европейцев, русские были в СССР главным цивилизационно устремленным народом.

Проблемы отношений русских с варварскими соседями касаются не только кавказцев вкупе с тюрками, не только азиатов, но и отчасти прибалтов. До четырнадцатого века на Руси прибалтов считали варварами, каковыми они и были на самом деле, приняв христианство самыми последними в Европе, на четыре-пять столетий позже Руси. До сих пор им чужды большие города, стали переселяться в города лишь в пятидесятых-семидесятых годах, а потому им чужды интересы крупной промышленности. До сих пор им чужды принципы организации общественной и экономической жизни городского существования. Они не смогли интегрироваться в городскую культуру ни при немцах, которые доминировали в прибалтийских городах сотни и сотни лет, не смогли приспособиться к городу и при русских. И их неприязнь, часто переходящая в злобную ненависть к русскому населению, есть в первую очередь неприязнь прорвавшихся комплексов неполноценности, ненависть к самостоятельному историческому опыту русских в развитии городской цивилизационной самоорганизации.

Еще раз подчеркнем, русское государственническое сознание в бывшем СССР было единственным подлинно современным по культуре, по историческому самосознанию, — единственным изначально борющимся за глубинные ценности цивилизации, готовым на определенном этапе принять на себя ответственность за становление общемировой цивилизации! Если русские политически, морально, генетически не устоят против агрессивного варварства, откуда бы оно не исходило, из самой ли России, из окружения, — но если русские не вернут себе на политическом уровне, на культурно-общественном и бытовом уровне своего национального самосознания, на идейном уровне в самосознании исконность, изначальность своей судьбы в борьбе за городскую цивилизацию с варварством, они обречены на государственную, на морально-политическую катастрофу. Но что еще страшнее, за ней последует катастрофа и всех государств Евразии, всей современной цивилизации как таковой.

Ни в коем случае нельзя забывать уроков истории. Тюркские орды захватили Константинополь, Византию — и развитие цивилизации в Восточной и Центральной Европе было отброшено назад по крайней мере на полтысячелетия. Германские племена разрушили Рим — и Западная Европа одичала на сотни и сотни лет, пока в ней не забрезжило Возрождение. Монголы прошлись своими ордами по древним и молодым цивилизациям Евразии — и эти цивилизации практически до сих пор в полной мере не оправились от того удара.

Складывается такая историческая ситуация, когда Россия оказывается вновь на передней линии защиты ценностей цивилизационного поступательного развития человечества. Ибо в надвигающемся на человечество мире экологического, энергетического, демографического кризисов оно сможет выжить только и только в цивилизованном единении сугубо национальных государств, в высшей степени самодисциплинированном единении, от которого ни варварству, ни феодализму не может быть ни пощады, ни угла для укрытия. А для окончательной победы цивилизации во всем мире необходимо, чтобы на севере Евразии осуществилось прорывно быстрое цивилизационное развитие, которое объединит старые цивилизации Евразии, а затем и остальных континентов. И выполнить это могут только русские, политически направляемые цивилизационным русским национализмом.