"Тень Тота" - читать интересную книгу автора (Михаэль Пайнкофер)

Глава 5

Дневник Сары Кинкейд

Спиталфилдс, Лондон, 10 ноября 1883 года

Кирпичный дом с высокими окнами на Принслет-стрит ничем не отличался от остальных построек, расположенных вдоль узкой улицы: в его крошечных комнатках жили целыми семьями. На веревках, протянутых прямо через улицу, висело сомнительной чистоты белье, а на ступенях крыльца, согнувшись в три погибели, сидели жалкие существа с распухшими и красными от джина лицами.

В цокольном этаже помешался магазин, торговавший подержанными вещами. Их перепродавали по нескольку раз — обитатели Спиталфилдса и соседнего Уайтчепела не могли позволить себе новые товары. Но куда более оживленный бизнес шел не в самом магазине, а под ним. В полу имелся деревянный люк, за которым скрывалась крутая лестница; ступени ее при каждом шаге угрожающе скрипели. Рискнувший воспользоваться ею оказывался словно в другом мире, освещаемом мерцанием свечей, пропитанном сладковатым дымом, быстро оседавшим в легких и притуплявшим все чувства. В полумраке подвала повсюду виднелись призрачные фигуры; люди курили трубки и стеклянными глазами смотрели в никуда. Посреди этих потусторонних лиц, обладатели которых «охотились на китайского дракона», Сара Кинкейд отыскала одно знакомое.

— Дю Гар?

Человек, к которому она обращалась, лежал на полу, зажав в руке тонкую, покрытую изящной резьбой трубку. Лицо его было бледным и изможденным, волосы, с проседью, до плеч, поредели на макушке. Сиреневый камзол и старомодная, обшитая рюшами рубашка придавали ему несколько щегольской вид. Возраст не поддавался определению. Если бы Сара не знала, что Морис Дю Гар ненамного старше ее, она приняла бы его за старика. «Охота на дракона» не прошла даром…

— Дю Гар, это я, Сара Кинкейд.

Никакой реакции. Она наклонилась к нему и заглянула в глаза, казалось, смотревшие сквозь нее, затем тронула за плечо и легонько потрясла. Дю Гар не шевелился. Сара растерянно оглянулась вокруг, но в опиумной пещере никто не обращал на нее внимания, все были погружены в свои видения. Сара сняла с правой руки перчатку и отвесила Дю Тару пощечину, после чего тот моментально пришел в себя. Он моргнул, и в его глазах снова засветилась жизнь. Узнав Сару, он вытаращил глаза.

— Cherie? — спросил он бархатисто-мягким голосом, который Сара почти забыла.

— Сара, — внесла она ясность. — Мы же все решили.

— Oui, знаю, — кивнул он. — Tres malade, правда, жаль. Что ты здесь делаешь, черт подери?!

— Тот же самый вопрос я могла бы задать тебе, Дю Гар. Ты так и не бросил «охоту на дракона»?

— Oui, c'est vrai… Но ты же знаешь, как это. «Дракон» накрыл меня своим крылом.

Он виновато улыбнулся, и Сара подумала, что его улыбка осталась такой же обаятельной. К сожалению…

— Непросто же было тебя найти.

— Могу себе представить. — Он снова улыбнулся. — Но ты все-таки нашла, n'est-ce pas?

— Мне помогли.

— Кто?

— Скотланд-Ярд, — односложно ответила она, но этого было достаточно: Дю Гар побледнел.

— Ты никогда не была особенно разборчива, Кинкейд, — поморщился Дю Гар. — Можно спросить, зачем тебе понадобилась помощь этих скучных messieurs?

— Мне необходимо было тебя найти.

— Тебе необходимо было меня найти? — Он удивленно посмотрел на нее. — Что случилось? Ты соскучилась?

— Не в этом дело, — смущенно ответила она, выругав себя за собственную глупость. А чего, собственно, она ожидала? Что Дю Гар примет ее с распростертыми объятиями? — Мне нужна твоя помощь, Морис.

— Ах вот как! — Он приподнял брови. — Сначала ты меня бросаешь, а потом являешься и требуешь помощи.

— Прости, — сказала она без заметного сожаления. — Если это тебя утешит, могу сказать, что я бы ни за что не пришла к тебе, если бы не было очень нужно.

— Я так и думал, — уверенно парировал француз и поднялся с пола. — Et non, меня это никоим образом не утешает. Наше расставание пришлось мне не по вкусу.

— Мне тоже, Дю Гар.

— Ma chere, это не я растворился тогда в ночи и тумане.

— У меня были на то причины.

— Несомненно. — Он кивнул. — А теперь ты спустя столько времени вырастаешь как из-под земли и просишь моей помощи? Это несколько странно, Кинкейд, ты не находишь?

— Знаю.

— Назови мне убедительную причину, почему я должен тебе помочь. Может, ради славного прошлого?

— Нет. — Она виновато опустила глаза. — Ради моего отца. Как тебе известно, он всегда в тебя верил, и ты ему обязан. Или мне напомнить тебе о Париже?

— Non, не нужно. Но пожалуйста, скажи мне, как я могу быть обязан тому, кого уже нет в живых.

— Очень просто, мой друг. У Гардинера Кинкейда есть дочь, и ты имеешь шанс отдать этот долг ей.

— Да ну? — Дю Гар фыркнул, как буйвол. — Вот уж не чаял, что так повезет.

— Теперь все сомнения отпали. Ну так как? Поможешь?

— В чем?

— Нужно разгадать одну загадку.

— Загадку? Какая таинственность. Судя по всему, ты не изменилась, Кинкейд.

— Не обманывайся. Я уже не та наивная девчонка, и все, что было между нами, безвозвратно ушло в прошлое. Я предлагаю тебе хорошо оплачиваемую работу, благодаря которой ты сможешь отсюда выбраться. — Она как бы обвела рукой и подвал, и Принслет-стрит, и весь Ист-Энд.

— А кто говорит, что я хочу отсюда выбраться? Мне здесь очень неплохо. Это место словно создано для «охоты на дракона», если ты меня понимаешь.

— Прекрасно понимаю, — с горечью ответила Сара. — Ты только посмотри, во что превратился. Зачем ты похоронил себя здесь и бросил все, что…

— Не я один похоронил себя, Кинкейд, — вскинулся Дю Гар. — Вот как ты назовешь то, что сделала после смерти отца?

— Я уединилась, чтобы спокойно предаться своим занятиям.

— Вздор! Ты просто-напросто бежала, потому что не могла перенести то, что случилось. Разве не так? — Он с вызовом посмотрел на нее. — Похоже, у нас есть что-то общее, n'est-ce pas?

— Как бы то ни было, — тихо ответила Сара, призывая себя к спокойствию, — я вернулась к жизни. А ты?

На какое-то время француз умолк. Старые знакомые пристально смотрели друг на друга. И тут Дю Гар неожиданно сдался и озорно улыбнулся.

— D'accord, Кинкейд, — сказал он, пошарив во внутреннем кармане яркого камзола и вытащив колоду карт Таро. — Ты опять выиграла. Морис Дю Гар в твоем распоряжении.

— Спасибо, — ответила Сара, попытавшись скрыть облегчение, — но карты тебе не понадобятся.

— Non? — Он немного удивился. — Чем же могу служить?

— Правдой, Морис. Правдой…

Паб на углу улиц Фурнье и Коммёршл назывался «Десять колоколов». По вечерам он служил местом встреч игроков, пьяниц и проституток со всего квартала. Днем здесь можно было недорого и сытно поесть, запивая обед несметным количеством разбавленного джина.

Конечно, леди не пристало появляться в подобном заведении, но Сару Кинкейд никогда особо не беспокоили условности этикета. А Морис Дю Гар, кажется, чувствовал себя в компании поденщиков и пьянчуг совсем неплохо. Здесь, как он считал, кипела настоящая жизнь. Бледный, истощенный, он с жадностью набросился на заказанные Сарой баранину, фасоль и хлеб. Деньги, зарабатываемые им, уходили в основном в пасть «дракону», так что на жизнь, и прежде всего на питание, оставалось совсем немного.

Дю Гар обладал разносторонними талантами. Он гадал на картах, предсказывал будущее, практиковал ясновидение… Одни считали его медиумом, другие — ловким обманщиком. Родившись во Франции, большую часть жизни Дю Гар провел в Новом Орлеане, где его посвятили в тайны Таро и другие оккультные искусства. Сара относилась к ним очень скептически, но тем не менее уяснила для себя, что между небом и землей есть что-то, не поддающееся рассудочному осмыслению. Кроме того, ее отец высоко ценил Дю Тара, да и сама она не раз присутствовала при том, как он…

Сара перекрыла поток воспоминаний. Прикосновение к прошлому пробудило боль, которая, как она надеялась, осталась позади. Чтобы отвлечься, она принялась наблюдать за Дю Гаром (хотя то, как он поглощал обед, было не самым эстетичным зрелищем) и заодно рассказывать ему о деле. Она старательно умолчала о том, что в круг подозреваемых включаются весьма высокопоставленные особы, зато поведала о египетском иероглифе, найденном на месте убийств, о «Египетской лиге» и о том, что до сих пор Скотланд-Ярду похвастаться нечем.

— Это все? — не переставая жевать, спросил Дю Гар. Последним куском хлеба он подбирал на тарелке жир. — Ты ничего не забыла?

— Кажется, ничего, — ответила Сара, на что ее визави лишь нагловато ухмыльнулся.

— Тогда, ma cherie, ты либо страдаешь провалами в памяти, либо неисправимая лгунья, и я, право, не знаю, что предпочесть.

— Прости, но я действительно не понимаю, о чем ты говоришь.

— Eh bien, я говорю о том, что ты рассказала мне не все, Кинкейд. Ты забыла упомянуть, о ком идет речь и что королева крайне заинтересована в том, чтобы ее родной внук, герцог Кларенс, вышел сухим из воды.

— Откуда ты знаешь? — ошеломленно спросила Сара и осмотрелась. Дю Гар говорил громче, чем нужно, но никто из посетителей, кажется, не обращал на них внимания. — Ты что, раскладывал карты?

Дю Гар засмеялся:

— Для этого не нужно раскладывать карты, Кинкейд. Достаточно обладать хорошим слухом и здравым смыслом. Плохие новости обычно распространяются, как огонь, а в Уайтчепеле на всех улицах треплются о том, что внук королевы замешан в убийствах.

— Кто это говорит?

— Да все говорят. Ист-Энд кишит самозваными революционерами, раздувающими людские страхи. А убийца, кто бы он ни был, облегчает им эту задачу. Ты должна признать, Кинкейд, что вырезанные внутренности в самом деле лакомый кусочек, не говоря уже о начертанных кровью иероглифах, свидетельствующих, кстати, о том, что убийца из высших кругов. Вот народ и возмущается.

— Знаю. Я тоже считаю, что мы имеем дело с весьма образованным и, кроме того, очень хитрым преступником, но в Скотланд-Ярде и слышать об этом не хотят. Им больше нравится думать, что речь идет о каком-то мяснике.

— А тебя это удивляет? — Дю Гар слегка улыбнулся. — Ma cherie, мне кажется, тебе уже пора бы уяснить, что в этом мире все не так, как кажется на первый взгляд. Или ты полагаешь, что мы случайно встретились? Что я случайно живу именно в том районе, где происходят таинственные убийства?

— Ты всегда обладал странной способностью оказываться в неправильное время в неправильном месте.

— Bien, как и ты, Кинкейд. Авантюризм у тебя в крови, разве не так? Вырывать у прошлого его тайны — твое предназначение, и только потому, что ты не в силах ему противостоять, мы и сидим здесь. Я прав?

— Возможно. Но в данном случае речь идет не о тайнах прошлого. Убийца орудует в Уайтчепеле здесь и сейчас, и я надеялась, ты поможешь мне его найти.

— Я польщен, но помочь, к сожалению, не смогу.

— Почему?

— Потому что тот, кто по-настоящему не ищет правды, никогда ее не найдет.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу этим сказать, что ты закрываешь глаза на очевидное, Кинкейд. А очевидное заключается в том, что тебя водят за нос. От того, что ты мне рассказала, волосы встают дыбом. Зачем убийце оставлять на месте преступления египетские иероглифы?

— Ну, чтобы навести подозрение на королевский дом. Всем известно, что герцог Кларенс является председателем «Египетской лиги».

— D'accord, но, если это лишь отвлекающий маневр, зачем позвали тебя? Для объяснения мазни этого безумца нужен врач, а не археолог.

— К чему ты клонишь?

— Мне кажется, в этом деле речь идет о куда более важных материях, и тебя посвятили далеко не во все. У меня создается такое впечатление, что тебя используют для создания прочного алиби кому-то на самом верху. Мне ничего можешь не говорить, но признайся по крайней мере себе, что такая мысль уже посещала тебя. В противном случае после всего, что между нами произошло, ты бы не попросила меня о помощи, не так ли?

Сара явно нервничала. Ей не очень нравилось, какой оборот принимал их разговор.

— Морис, — тихо начала она, — мне не хотелось бы создавать впечатление, что…

— Чтобы начать меня искать, тебе пришлось многое преодолеть, — невозмутимо продолжал Дю Гар. — И я могу объяснить это только одним. Ты одна, Сара Кинкейд. Совсем одна. Люди, поручившие тебе поиск убийцы, не были с тобой честными, так?

Сара помедлила. Дю Гар не утратил своей способности смотреть ей прямо в душу, объяснялось ли это его особыми способностями, или он просто очень хорошо ее знал.

— Ты прав. — У Сары возникло чувство, будто ее застали врасплох. — Так оно и было.

— Я в этом и не сомневался. — Дю Гар стукнул кулаком по столу. — Готов поспорить, эти джентльмены вовсе не так заинтересованы в поисках истины, как уверяют. А что, если на улицах говорят правду и след действительно тянется в Букингемский дворец?

— Ты заходишь слишком далеко, Дю Гар.

— Разве? Честно говоря, здесь, в Уайтчепеле, про герцога Кларенса рассказывают странные вещи. Одни говорят, что ему плевать на власть и он с большим удовольствием посвятил бы себя искусству; другие уверяют, что женщинам он предпочитает мужчин; третьи клянутся, что он по ночам выбирается из дворца и проводит время с девицами легкого поведения. Странное создание, в самом деле. И кто поручится, что он не способен на убийство?

— Я. — Сара решительно покачала головой. — Это невозможно. Герцог не преступник.

— Почему ты так в этом уверена? Тебя запугали «серые кардиналы»? Неужели ты так опустилась, Кинкейд?

— Чепуха. Но я повторяю: герцог Кларенс не может быть преступником.

— Pourquoi pas. Да почему же, Сара?

— Я не могу тебе этого сказать.

— В чем же причина? — Дю Гар говорил очень громко, и Сара опять испугалась, что они привлекут внимание.

— Очень просто, — ответила она, понизив голос. — Дело в том, что внук королевы, как и ты, «охотится на дракона» и в таком состоянии он, как и ты, просто не может совершить убийство.

В больших глазах Дю Тара отразилось безмерное изумление.

— Ну дела… — пробормотал он. — А я думал, меня уже ничего не может удивить.

— Теперь ты понимаешь, почему это дело так важно?

— Bien sur, разумеется. Если страсть герцога к «дракону» предать огласке, его перестанут подозревать в убийствах, но ему придется расстаться со всякой надеждой на престол. Если же правду скрывать и дальше, он останется под подозрением, что только на руку уличным подстрекателям.

— Именно. И убийца рассуждает точно так же. Судя по всему, его цель — ослабить монархию. Оставляемые им знаки достаточно красноречивы, чтобы направить мысли людей в нужном ему направлении, но при этом слишком загадочны, чтобы сразу распознать фальшивку. За всем этим стоит очень развитый разум, преследующий дьявольскую цель. Для достижения ее и совершаются убийства беззащитных женщин. И я хочу найти и привлечь к ответу обладателя этого разума.

— Хм. — Дю Гар достал из внутреннего кармана камзола наполовину выкуренную сигару и, пыхтя, прикурил ее. — Но ты забываешь, что ты не констебль и не криминалист. Лучше остаться на поприще археологии.

Сара поморщилась. Дешевый табак издавал невыносимый запах.

— Убийца, — ответила она, — использует археологию для прикрытия своих чудовищных преступлений, и я этого не допущу. Я видела фотографии жертв и не потерплю, чтобы наследие древней культуры использовали в таких подлых целях, чтобы подобное варварство…

— И тебя при этом интересует только лишь репутация археологии?

— Что ты хочешь сказать?

Дю Гар улыбнулся:

— Я вижу тебя насквозь, Кинкейд, даже спустя столько времени. Для тебя важна не археология и не женщины. Ты просто чувствуешь, что должна оправдаться за что-то перед самой собой.

— Какая ерунда, Дю Гар.

Француз пожал плечами:

— Может, и ерунда. Но у меня такое впечатление, будто ты пытаешься отогнать тень прошлого. Пытаешься загладить свою вину за что-то, в чем вовсе не виновата. Я уверен, твой отец сказал бы то же самое.

Сара вздрогнула.

— Пожалуйста, Дю Гар, не начинай…

— А почему нет? Разве ты не решила вернуться к жизни, Сара? Разве ты не говорила, что…

— Черт побери! — выругалась Сара, от чего любая леди из Мейфэра пришла бы в ужас. Все знают, что для меня хорошо, а что нет. Я просила у тебя не совета, Дю Гар, а лишь помощи. Ты поможешь мне или нет?

— По крайней мере в тебе сохранился прежний огонь, Кинкейд, — спокойно отметил француз. — Oui, я тебе помогу, хотя в этом загадочном деле что-то не так. Я чую беду, Сара, и мне страшно.

— Беду? Какую?

— Не знаю, но могу попытаться узнать. Может, спросить у карт? Или у «дракона»?

— Нет. Не стоит ради меня разрушать здоровье.

— Ma cherie, там уже нечего особо разрушать. «Охота на дракона» отняла у меня лучшие годы жизни. Посмотри на меня — я старик.

— Тогда остановись, — коротко сказала Сара.

— Иногда мне бы этого хотелось, — шепотом признался Дю Гар. — Но хочешь узнать тайну? — Он склонился над столом, так что его лицо оказалось совсем близко. Она почувствовала горький запах табака. — Я не могу остановиться. Слишком поздно…

Француз тяжело откинулся на спинку стула и громко рассмеялся. Он притягивал и отталкивал Сару одновременно. Точно как тогда…

Вдруг с улицы донеслись громкие голоса. Даже через грязные окна можно было разглядеть, что на Коммёршл-стрит собралась толпа, перегородившая оживленное уличное движение. Обитатели квартала — мужчины в поношенных коричневых куртках и пальто, девицы легкого поведения в дешевых пестрых платьях — перекрикивали друг друга, многие угрожающе сжимали кулаки.

— Что там случилось?

— Откуда я знаю. — Дю Гар пожал плечами. — В Уайтчепеле такое в порядке вещей. Не стоит так…

Но Сара уже не слушала. Она встала и вместе с другими посетителями «Десяти колоколов» направилась к выходу. Над людской массой на фоне грязных кирпичных домов возвышалась фигура народного трибуна. Чтобы все его видели, он взобрался на ослиную повозку. Чем-то похожий на цыпленка, он был одет в добротное серое шерстяное пальто, однозначно указывающее на то, что его счастливый обладатель не является обитателем здешних кварталов. Он обращался к толпе с красным от возмущения лицом, сжимая от переполнявшей его ярости кулаки. Голос врезался в холодный воздух, как острый нож:

— …Сколько еще людей должно погибнуть, я вас спрашиваю, прежде чем в Вестминстере соблаговолят обратить внимание на то, что происходит?

— Точно! — раздались одобрительные возгласы в толпе.

— Он прав!

— Сколько еще женщин найдут в канавах с перерезанными глотками? Сколько еще знаков должно быть намалевано на стенах их кровью, пока констебли наконец-то выйдут на след, который из Ист-Энда, без сомнения, ведет в другой конец города, прямиком в Букингемский дворец?

Кое-где раздались аплодисменты; девицы, возможно, знавшие жертв, в знак одобрения заверещали. Оратор довольно кивнул, и Сара заметила в его глазах странный блеск, свидетельствовавший не только о решимости, но и о фанатизме. Так, значит, это и есть один из тех подстрекателей, которые бродят по улицам и настраивают людей против королевского дома, чьи зажигательные речи находят благосклонных слушателей…

— Доколе? — спрашиваю я власти предержащие в Вестминстере и Букингеме, — громовым голосом продолжал «друг народа». — И вас всех я спрашиваю о том же: сколько вы еще собираетесь терпеть полное бездействие властей и совершенное равнодушие правительства к тому, что гибнут люди? Что вы валяетесь в грязи, а богачи и правители едят на золоте? Этому нужно положить конец. И этому будет положен конец, если мы все встанем единой стеной…

— Кто это? — шепотом спросила Сара у Дю Тара, уже стоявшего рядом.

— Один из тех, кто использует людской страх. Если я правильно помню, его зовут Джордж Ласк. Mon dieu, какой неприятный господин! Он все время талдычит, что нужно организовать гражданскую оборону, разумеется, только для того, чтобы потрафить собственным властным амбициям…

— Богачам наплевать, что происходит с вами и вашими детьми! — продолжал Ласк. — Им наплевать, подохнете ли вы с голоду, или вам перережут глотку. Самое главное, чтобы не опустели работные дома и тюрьмы. Только вот сидят в них, к сожалению, невинные. За решетку нужно отправить тех, кому плевать, что в Уайтчепеле орудует кровожадное чудовище, и кто всеми силами пытается помешать поимке настоящего убийцы.

— Неправда! — послышался громкий ясный голос, еще прежде чем толпа успела ответить оратору аплодисментами.

Сара не могла поверить, что это ее собственный голос.

— Ma cherie, — сдавленно прошептал Дю Гар, когда на нее обратились все глаза, — это была не самая блестящая идея…

Глаза Ласка метали молнии.

— О, кто-то, кажется, знает все лучше меня, — с издевкой сказал он. — Могу я спросить, кто вы, сударыня?

Сара глубоко вздохнула. Отступать было поздно.

— Меня зовут Сара Кинкейд, — представилась она, — и я могу заверить присутствующих здесь, что предпринимается все возможное для разоблачения убийцы.

— Что вы говорите! И откуда же у вас столь невероятная информация, позвольте спросить?

— Я…

Сара проклинала себя. Ее темперамент уже не в первый раз проделывал с ней такие штуки, но, пожалуй, в последний. Она заметила неодобрительные взгляды. На грязных лицах читалась неприкрытая ненависть, руки сжимались в кулаки. Если она сейчас скажет правду, то угроза нависнет не только над ней и Дю Гаром. Может быть сорвано расследование.

— Ну? — спросил Ласк. — Так как же, леди? Мы ждем…

— Вы правы, на улицах Уайтчепела много несправедливости, — сказала Сара.

— Слушайте, слушайте.

— Правы вы и в том, что работные дома и тюрьмы не облегчают жизнь бедняков. Но провокаторы, использующие людской страх и нужду в собственных целях, тоже ее не облегчают!

— Сара! — услышала она умоляющий голос Дю Тара.

По толпе прокатился ропот.

— Вы называете меня провокатором? — переспросил Ласк. — Вы это хотите сказать?

— Именно, — подтвердила Сара, краем глаза заметив, как на нее с Дю Гаром двинулись крепкие мужчины — несомненно, телохранители Ласка…

— Подумать только! И что же навело вас на эту мысль?

— Очень просто, сэр, — решительно парировала Сара. — Вы живете не в Уайтчепеле и не принадлежите к низшим слоям. Кроме того, я готова поспорить, что никто из обитателей квартала в глаза вас не видел до убийств.

— Верно! — прокричал кто-то.

— Нищета заинтересовала вас, только когда убийца нанес удар и вам стало ясно, что людской страх можно использовать в своих целях. И здесь вы только по этой причине. Вы не стремитесь помочь людям, вы вовсе не хотите поймать преступника. Ведь с каждым новым убийством усиливается ваше влияние.

— Вот как? — спросил Ласк, и от Сары не укрылся опасный блеск в его глазах. — Продолжайте же, любезная, очень интересно вас послушать. Сейчас вы скажете, что я и есть убийца.

— Вы вызываете подозрение, как каждый, кто извлекает пользу из смерти женщин. И я не потерплю, чтобы…

— Ну, хватит чесать языком, мамзель.

Сара вдруг оказалась в окружении грубых мужчин с красными от эля и джина, покрытыми шрамами лицами. Один уже положил свою лапищу ей на плечо и собрался куда-то тащить, как с другого конца улицы раздался резкий свисток.

— Проклятие! Легавые! Нужно убираться.

Мужчина тут же отпустил Сару и вместе с компанией также внезапно исчез в толпе, как и появился. Ласк тоже будто сквозь землю провалился, и на улицу Фурнье ворвались два десятка констеблей, чтобы ликвидировать затор, мешавший движению по Коммёршл-стрит. Люди, возбужденные речами Ласка, негодовали, кое-кто начал сопротивляться и размахивать руками.

— C'estca, Кинкейд, давай-ка выбираться. — Дю Гар схватил Сару за руку и потащил прочь.

Сара растерянно озиралась, но покорно шла за французом вниз по Брашфилд-стрит, к рынку, затем на одну из узеньких улочек, ведущих на задворки. С безопасного расстояния они, тяжело дыша, смотрели на толкучку на перекрестке, довольные, что им удалось убраться подобру-поздорову.

— Mince alors, — выдохнул Дю Гар. — Ты представляешь, что могло случиться, Кинкейд? Тебе жизнь надоела?

— Вовсе нет. — Сара покачала головой. — Я просто сказала правду, а каждый должен иметь на это право.

— Ты не изменилась, Кинкейд.

— Почему же, изменилась. Только ты этого не заметил.

— Mon dieu. — Из рукава камзола Дю Гар вытащил не очень чистый платок и вытер лоб. — Хотелось бы знать, что еще меня ждет.

— Морис? — тихо сказала Сара, не сводя глаз с перекрестка, где полицейские тем временем разогнали последних смутьянов.

Ласк и его банда будто растворились, но Сара была уверена, что при первой же возможности они появятся снова…

— Да, Кинкейд?

— Я могу показаться непоследовательной, но, боюсь, нам все-таки понадобится «дракон», — мрачно заметила Сара. — Время уходит. Уайтчепел похож на пороховую бочку, и запал уже подожжен…

В помещении без окон в сердце Лондона, недалеко от Пэлл-Мэлл и Трафальгарской площади, проходила тайная встреча. Для участия в ней два джентльмена воспользовались путями, берущими свое начало в разных зданиях, ибо никто не должен был видеть их вместе. Высокое искусство конспирации пока оберегало их от разоблачения, ничто не должно измениться и в будущем; до тех пор, пока в один прекрасный день, когда цель будет достигнута, а сражение выиграно, они сами не решат выйти на свет…

Мужчины понизили голоса, хотя могли и не опасаться того, что их кто-то услышит; лишь небольшая группа посвященных знала о существовании этого помещения, а сквозь обшитые деревянными панелями стены наружу не проникал ни один звук.

— Что это за француз?

— Он называет себя Морисом Дю Гаром, но есть основания сомневаться, что это его настоящее имя. Его отец был французом, мать — американкой, он вырос в колониях. Я полагаю, именно это объясняет его дурной вкус при выборе одежды.

— Говорят, он медиум…

— Во всяком случае, занимается предсказаниями. Некоторые считают, что он действительно наделен даром предвидения, другие держат за шарлатана, извлекающего выгоду из легковерности наших современников.

— А вы? Как считаете вы?

— Я считаю, Дю Гар представляет собой серьезную угрозу вне зависимости от того, ясновидящий он или нет. Кинкейд доверяет ему так же, как доверял ее отец, а это значит, что рано или поздно он может помешать нашим планам.

— Понятно. — Рукой, украшенной перстнем, другой господин открыл стоявший на столе маленький позолоченный ларец, вынул оттуда сигару и закурил. — Тогда это означает только то, что француз должен умереть, — как бы между прочим сказал он, и его окутало облако синего дыма.