"Тень Тота" - читать интересную книгу автора (Михаэль Пайнкофер)

Глава 4

Дневник Сары Кинкейд

Сент-Джеймсский дворец, 6 ноября 1883 года

Когда экипаж столичной полиции остановился во дворе королевского дворца приемов, Сару Кинкейд охватила волна воспоминаний. В последний раз она приезжала сюда, когда ей исполнилось шестнадцать, для представления королеве, и теперь Сара немало удивилась тому, сколько деталей этого внушительного кирпичного здания с воротами, украшенными башенками, осталось в ее памяти. До переезда монархини в Букингемский дворец в 1830-е годы функции ее резиденции выполнял Сент-Джеймс. Сегодня он служил только для официальных приемов, например, таких, как представление молодых дам, желавших попасть в высшее общество. После стольких лет, показавшихся Саре целой жизнью, она испытывала странные чувства, снова очутившись здесь.

Джеффри Халл организовал аудиенцию у герцога Кларенса. Саре важно было не столько получить новые сведения по делу о таинственных убийствах, сколько попытаться понять, что за человек королевский внук, ценит ли он приносимые ради него жертвы.

Вместе с сопровождавшим ее инспектором Квейлом она вышла из экипажа. К ним поспешили слуги, коих здесь было великое множество, они сновали вокруг дворца, как пчелы в улье. Квейл показал пропуск, и их тут же провели во дворец. Герцог ждет. И здесь Сару подстерегали воспоминания, оказавшиеся для нее неожиданными. Запахи, высокие окна, резкий звук шагов по каменному полу галереи — все это она забыла, а вот сейчас вспомнила. Она ощутила себя той девушкой, которая много лет назад с тяжело бьющимся сердцем шла по этим коридорам, только на сей раз предстояла не королевская аудиенция. Видимо, поэтому ей и удалось хорошо выспаться ночью…

По широкой лестнице они поднялись на второй этаж. Из окон открывался вид на внутренние дворы и крылья здания, так что посетитель имел возможность получить примерное представление о размерах дворца. Герцог Кларенс занимал часть здания, выходившую на улицы Сент-Джеймс и Пэлл-Мэлл. Если судить по стоявшим у дверей стражникам, королевский внук высоко ценил уединение и не любил вмешательства в свою частную сферу.

Однако для посетителей из Скотланд-Ярда было сделано исключение. Пройдя несколько передних, Сара и Квейл наконец попали в приемную герцога. И еще раз она была разочарована тем, что увидела. Более того — пришла в ужас.

Первое, что заметила леди Кинкейд, войдя в торжественно обставленную приемную, были великолепные, прекрасно сохранившиеся памятники Древнего Египта, проделавшие долгий путь в Лондон, чтобы найти свое место в собрании герцога: каменный саркофаг, несколько стел с иероглифами, позолоченный гроб с мумией и статую богини-змеи Мертсехер. Повсюду стояло бесчисленное множество маленьких глиняных сосудов и статуэток, изображения богов и зверей, искусно украшенные канопы, золотые кувшины и вазы, в свое время, несомненно, погребенные вместе с умершими; в углу комнаты высился небольшой обелиск.

Однако самым странным в герцогской приемной, переполненной предметами искусства, судя по всему, только для того, чтобы произвести неизгладимое впечатление на посетителей, был их владелец. До сих пор Сара знала герцога Кларенса лишь по картинам и фотографиям, на которых он производил впечатление статного молодого человека поистине ослепительной внешности. Теперь, увидев его воочию, она вынуждена была констатировать, что изображения лгут.

Вообще-то внуку ее величества королевы было не много лет. Согласно официальным сообщениям, он только что окончил учебу в кадетском корпусе и в ближайшее время собирался поступить в Кембридж. Но существо, примостившееся на обитом камчатным штофом диване, казалось стариком. Бледная кожа герцога была покрыта пигментными пятнами, тусклые волосы поседели. Взгляд, казалось, выражал сожаление, хотя Сара и не могла точно определить, о чем именно сожалел его высочество.

— Леди Кинкейд, полагаю? — спросил внук королевы.

Голос его дрожал, а руки, что не укрылось от Сары, наделенной недюжинным даром наблюдения, тряслись. На столике возле дивана стояло несколько пузырьков, обычно используемых аптекарями для микстур и капель, из чего можно было заключить, что герцог страдал каким-то недугом. Правда, Сара полагала, что дядя непременно сказал бы ей, если бы внук королевы был серьезно болен…

Она присела в поклоне, как того требовал этикет. Хотя дядя объяснил, что ко двору необходимо являться в подобающей одежде, на ней было одно из ее старомодных платьев узкого покроя.

Скорее всего герцог и Квейл были уже знакомы, хотя между ними сквозил какой-то холодок, и не только потому, что герцог принадлежал к высшей касте. Посетителям указали место в кожаных креслах напротив дивана, и Сара с Квейлом сели. Когда Сара проходила мимо маленького столика, из одной бутылочки ей в нос ударил горьковатый запах, напомнивший что-то, случившееся много лет назад…

— Должен сказать вам, леди Кинкейд, — начал герцог, — я очень ценю ваш приезд в Лондон. Мне известно, как трудно вам было уехать из далекого Йоркшира, и, уверяю вас, ее величество и я это ценим.

— Вы очень любезны, ваше высочество, — ответила Сара. — Мой отец всегда считал честью возможность служить короне, он многим был ей обязан. Считайте мое присутствие в Лондоне вопросом семейной чести.

Герцог улыбнулся тускло, судя по всему, из последних сил.

— Вам известно, что я был знаком с вашим отцом? — спросил он.

— В самом деле?

— Да, представьте. Именно он пробудил во мне любовь к археологии и особенно к тайнам Древнего Египта. Страсть, которая, как видите, сохранилась и по сей день.

— Действительно, — кивнула Сара. — У вас прекрасные образцы, ваше высочество.

— То, что вы здесь видите, составляет лишь небольшую часть моей коллекции. Я с радостью проведу вас и покажу вам остальное.

— Леди Кинкейд, безусловно, сочтет это за честь, ваше высочество, — без приглашения вмешался в разговор Квейл, — но, пожалуйста, не забывайте, что необходимо обсудить более срочные вопросы.

Герцог снова выдавил слабую улыбку.

— Этот человек, — сказал он, — как угрызения совести. Всякий раз, как я подумаю о чем-то другом, он берет слово. Я не могу… — Он осекся, и его худое тело свели судороги. Руки затряслись еще сильнее, и Саре бросился в глаза перстень на пальце левой руки — печатка с изображением обелиска…

Вперед выступил один из слуг, почтительно стоявших в дверях приемной. Он поклонился.

— Ваше высочество, — тихо сказал он, — простите мое вторжение, но время.

— Разумеется, — еле слышно прошептал герцог. — Время принимать лекарство…

Слуга сделал шаг вперед, взял один из пузырьков, накапал что-то на кусок сахара и протянул хозяину. Внук королевы проглотил его и закрыл глаза. Уже через секунду его состояние заметно улучшилось, руки несколько успокоились.

Хотя Сара и не изучала медицину, она знала, что не существует лекарства, оказывающего такое моментальное действие, если только симптомы болезни, в свою очередь, не вызваны каким-либо препаратом. Внезапно она осознала, что это был за горьковатый запах — настойка опия. Альберт Виктор, герцог Кларенс и Эйвондейл, внук ее величества королевы, принимал опиаты и был наркоманом… Сара глубоко вздохнула и приложила все усилия, чтобы ее ужаса от совершенно неожиданного для нее открытия не заметили. Она спросила себя, известно ли об этом Мортимеру Лейдону, лейб-медику королевской семьи.

Сара посмотрела на Квейла, но тот сделал вид, что крайне заинтересован висевшим на стене фрагментом древнеегипетского рельефа, изображавшим бога Сухоса с крокодильей головой. Недуг герцога был, судя по всему, секретом Полишинеля, который из вежливости не замечали, и Сара решила держать себя так же.

— Теперь лучше, — только и сказал герцог, кивнув слуге, в ответ на что тот поклонился и удалился. Когда его высочество снова открыл глаза, у него был точно такой же стеклянный взгляд, как у моряков, которых Сара видела в Шанхае и Сингапуре. — Так на чем мы остановились?

То, что речь шла о его репутации и чести, а может быть, и о положении всей страны, герцога, кажется, не волновало. «Возможно, — подумала Сара, — он просто не понимает серьезности положения».

— Кольцо, что у вас на пальце, ваше высочество, — сказала она, указав на левую руку герцога, — очень красивое…

— Не правда ли? — Герцог приподнял руку. — Я очень горжусь им. Мне преподнесла его «Египетская лига», членом и почетным председателем которой я являюсь. Это собрание выдающихся джентльменов, посвятивших себя раскрытию тайн минувшего. В известной степени причина того, что вы здесь, леди Кинкейд, кроется именно в них. На кольце изображена Игла Клеопатры — эмблема нашего сообщества. Вы ведь знаете Иглу Клеопатры, леди Кинкейд?

— Разумеется, — быстро ответила Сара, — хотя памятник между мостом Ватерлоо и вокзалом Чаринг-Кросс не имеет ничего общего ни с какой иглой, ни с царицей Клеопатрой. Это просто древнеегипетский обелиск из древнего города Шмун, датирующийся 1500 годом до Рождества Христова и подаренный пашой Мухаммедом-Али ее королевскому величеству.

— Верно. — Герцог Кларенс благожелательно кивнул. — Вы прекрасно информированы, леди Кинкейд. Но знали ли вы, что во время перевозки обелиска из Египта в Англию погибли шестеро моряков?

— Нет, — призналась Сара, — этого я не знала.

— А это, увы, так. Некоторые утверждают поэтому, что на обелиске лежит проклятие, и считают, что ему вообще не следовало покидать пески пустыни.

— Подобные суеверия широко распространены даже в наше время. А что вы об этом думаете, ваше высочество?

— Что я об этом думаю? — улыбнулся герцог. — Я думаю, что прогресс и наука существуют для того, чтобы раз и навсегда уничтожить на земле невежество и мрачные суеверия.

— Замечательная точка зрения, в самом деле, — кивнула Сара. — Однако реальность часто выглядит иначе. Возьмите, к примеру, хотя бы нищие кварталы этого города. Бедность там царит ужасающая, и как много еще людей, не умеющих ни читать, ни писать. Мрачные суеверия и темные слухи находят там благодатную почву, особенно когда случаются чудовищные преступления и на людей нападает страх…

— Леди Кинкейд намекает на преступления в Уайтчепеле, — снова дерзко вмешался инспектор Квейл. — Ваше высочество, конечно, помнит, что за это время в Ист-Энде произошло второе убийство. И к сожалению, голоса тех, кто объясняет убийства каким-то заговором, звучали все громче.

— Заговор. — Герцог втянул воздух. — Больше ничего не приходит в головы этим несчастным идиотам?

— Простите, ваше высочество, но положение серьезное. На улицах Ист-Энда растет число так называемых ораторов, преисполненных ненависти к королевскому дому. Убийцу срочно нужно найти.

— Это я понимаю, мистер Квейл. По этой причине мы и послали за леди Кинкейд. Ей удастся то, что пока не удалось сотрудникам Скотланд-Ярда.

— Я сделаю все от меня зависящее, ваше высочество, — пообещала Сара, — и все же позволю себе заметить, я не криминалист. Моя сфера — археология…

— И именно в ней ключ к решению загадки, — быстро добавил герцог. — Неужели вы не понимаете, что все это связано?

— Каким образом? Что вы имеете в виду?

— Вот что я имею в виду. — Внук королевы поднял руку, на которой тускло сверкал перстень. — Иглу Клеопатры и шестерых погибших тогда моряков. История повторяется, Сара, вы этого не понимаете?

— История повторяется? — Сара не очень удивилась тому, что герцог назвал ее по имени. — Что именно вы хотите сказать, ваше высочество?

— Что я хочу сказать? — Герцог грустно усмехнулся. — А вам непонятно? Неужели нужно все объяснять? Я думал, вы специалист в этой области.

— Это говорят обо мне другие, не я, ваше высочество. Я могу лишь утверждать о себе, что у меня был выдающийся учитель археологии. И все же не смею думать, что понимаю, о чем вы говорите.

И еще раз вздрогнул Квейл. Инспектору претила манера Сары называть все своими именами. Герцог же, казалось, ничего не заметил. Его глаза странно заблестели, лицо прояснилось. Опиум действовал…

— Тогда я вам объясню, Сара, — пробормотал он. — Иглу Клеопатры доставили в Лондон ровно пятнадцать лет назад. Пятнадцать лет! Уже тогда нас предупредили, но мы ничего не поняли. Мы не использовали данное нам время, и теперь нас нагоняет его гнев.

— Его гнев? — Сара наморщила лоб. — О ком вы говорите, ваше высочество?

— О божестве, некогда изгнанном со своей родины и теперь обретшем власть и способность низвергать королей и уничтожать целые государства. Именно его гнев мы ныне ощущаем, и не случайно он направлен на меня, ведь я внук королевы Виктории! Теперь вы видите связь, Сара? Никакого заговора нет, только месть, страшная месть. Гибель грозит всем нам, неужели вы не понимаете? Вы должны нам помочь, Сара! Вы должны всем нам помочь… — Герцог Кларенс вскочил с дивана и сделал несколько неверных шагов. Ноги его подкосились, и он упал прямо Саре на руки. — Помогите мне, — выдохнул он.

Его лицо было совсем близко, Сара видела выступившие капли пота и чувствовала запах настойки опия. На мгновение ей показалось, что он широко раскрытыми глазами смотрит ей прямо в душу, а она — ему. Сара испугалась того, что увидела, словно заглянув в темную, бездонную пропасть, где была лишь страшная всеуничтожаюшая пустота, но уже в следующую секунду все прошло. К ним подоспел слуга, он помог герцогу добраться до дивана. Сара тоже поднялась с кресла, смущенная, шокированная; она вдруг с болью поняла, что дядя рассказал ей далеко не все…

— Пожалуйста, — обратился слуга к посетителям, — как вы можете видеть, его высочество в настоящий момент нехорошо себя чувствует. Не соизволили бы вы теперь уйти, его высочеству герцогу необходим покой.

— Это очевидно, — ответила Сара и направилась к выходу, даже не подождав Квейла.

Выходя из приемной, она бросила прощальный взгляд на собранные здесь памятники истории и их владельца, который впал в прострацию и ни на что не реагировал. И еще раз Сара Кинкейд испытала разочарование, вызванное тем, что ей пришлось увидеть в Сент-Джеймсском дворце.

Мейфэр, Лондон, час спустя

— Что это значит?

Даже не поздоровавшись, с горящим от возмущения лицом Сара Кинкейд ворвалась в столовую просторного дома Мортимера Лейдона, расположенного в одном из лучших и самых фешенебельных кварталов, поблизости от Букингемского дворца. Многие выскочки из мелких дворян тратили целые состояния, чтобы иметь здесь квартиру. Для Лейдона же это была одна из привилегий, полагавшихся ему как королевскому лейб-медику…

Доктор сидел за завтраком — яйца, тост, ветчина, — и когда в комнате появилась его возбужденная крестница, с удивлением вскинул голову. Как того требовали хорошие манеры, он отложил салфетку и встал.

— Сара, — изумленно произнес Лейдон, — прежде всего доброе утро. Прости, не ожидал тебя так рано, в противном случае я велел бы принести прибор…

— В это я, так и быть, поверю, — резко ответила Сара. — Во всех других отношениях в будущем мне придется быть осторожней. — Она глубоко вздохнула, пытаясь совладать со своим негодованием.

— Ты, кажется, взволнована, — съязвил доктор. Он дал знак дворецкому, чтобы тот удалился и закрыл за собой дверь. — Могу я узнать, что вызвало такой всплеск чувств?

— Неискренность, — просто ответила Сара. — Рассказывая мне об этих убийствах, ты забыл упомянуть, что герцог Кларенс — распавшаяся личность и наркоман. Неудивительно, что его все во всем подозревают…

— Молчи! — воскликнул Лейдон, умоляюще воздев руки. — Ради всего святого, Сара, ты не должна больше произносить этих слов. Даже думать об этом. То, что ты увидела в Сент-Джеймсском дворце, не должно выйти наружу, слышишь? Уже сейчас ходят нелепые слухи. Если враги королевского дома узнают правду, конец всему.

— А, так на самом деле речь идет не о том, чтобы найти убийцу из Уайтчепела, а о том, чтобы обелить герцога вне зависимости оттого, виновен он или нет. Знаешь, это просто бесит меня, дядя.

— Герцога не нужно обелять, потому что он ни в чем не виноват. Просто, судя по всему, убийце важно навести подозрение на внука королевы, используя его связь с «Египетской лигой».

— Так ты думаешь, что иероглифы были оставлены возле тел для того, чтобы навести на ложный след?

— Возможно.

— Тогда я не понимаю, зачем пригласили меня.

— Потому что в этом деле нам нужно иметь стопроцентную уверенность, мы не можем позволить себе ни малейшей ошибки. Потому что если Всевышний когда-нибудь призовет ее величество королеву, герцог Кларенс станет потенциальным наследником, а Англия не может позволить себе оскандалиться, получив слабого монарха.

— Понятно. Я просто несколько огорчена тем, что ты не сказал мне всей правды, дядя. Как же я могу помочь, если не знаю ее?

— Это обстоятельство поначалу не имело существенного значения. Нельзя было допустить, чтобы ты отправилась на встречу с герцогом, находясь во власти предубеждений. На карту поставлено слишком многое, тем более что прошлой ночью положение обострилось.

— То есть? — Сара все еще не могла успокоиться.

— Произошло еще одно убийство, — ответил доктор.

— Еще одно убийство в Уайтчепеле? — Ее негодование сменилось ужасом.

— Увы. И снова жертва — молодая женщина весьма сомнительной репутации. Теперь ты понимаешь: герцог в таком состоянии, что никак не может быть убийцей.

— Никак, — задумчиво кивнула Сара. — Но предание огласке этого его «алиби» может стать концом монархии…

— Вижу, ты начинаешь понимать весь масштаб неприятного дела, — заметил Лейдон. — Понимаешь, Сара? Речь идет не обо мне и не о тебе. Судя по всему, кому-то нужно публично опорочить герцога, и наша единственная надежда в деле поимки и разоблачения преступника состоит в том, чтобы идти по следу, оставляемому им самим. Именно в этом твоя задача.

— Все это прекрасно, дядя. Но я должна знать всю правду. Мне нужно больше информации. Мне необходимы все подробности.

— Ты их узнаешь, дитя мое. Курьер Скотланд-Ярда известил меня о последнем убийстве всего несколько минут назад. Полагаю, мне придется присутствовать при вскрытии.

— Хорошо. Тогда там будет хотя бы один здравомыслящий человек.

Несмотря на напряжение, Лейдон не смог сдержать улыбку.

— Правильно ли я понимаю по этому нелестному для моих коллег комплименту, что ты не отступишься?

— Да, — после паузы ответила Сара. — При одном условии.

— Каком?

— Мне нужен другой партнер. Этот инспектор Квейл — напыщенный дурак.

— Ну, он действительно не Цицерон, но все же я считаю его вполне ответственным и способным…

— Он дурак, — перебила Сара. — Мне нужен другой человек. Кому я могла бы доверять.

— И кто же?

— Морис Дю Гар.

— Дю Гар? Полоумный француз? И этому шарлатану ты собираешься доверить государственную тайну? — Лейдон грустно усмехнулся. — Я все понимаю, Сара, но не думаю, что королевский дом и Скотланд-Ярд на это пойдут. Дю Гар ведь даже не британский подданный, и никто не захочет, чтобы…

— Он, и ни кто другой, — повторила Сара. — Для поимки преступника мне нужны способности Дю Гара.

— Способности? — Лейдон покачал головой. — У меня мороз идет по коже, когда я вспоминаю этого бонвивана. Дю Гар — прожигатель жизни, кроме того, алкоголик и наркоман…

— Я знаю, и, как нам теперь известно, он в неплохой компании.

Сара так пристально смотрела на своего крестного и наставника, что тот в конце концов неохотно кивнул и выразил готовность навести справки у сэра Джеффри Халла. Однако обещать, выразительно добавил Лейдон, он ничего не может. Сара этим удовольствовалась. Она была уверена, что Халл выполнит ее требование. Время работает на нее: убийства в Уайтчепеле продолжаются, полиция блуждает в потемках, а огонь бунта, уже занимающийся в Ист-Энде, может в любую минуту превратиться в настоящий пожар…