"Кланы Альфа-Луны" - читать интересную книгу автора (Дик Филип Киндред)

Глава XI

Мысль о возможности самоубийства впервые пришла в голову Анетте, когда она возвращалась домой с заседания совета в Адольфвилле, — заседания, во время которого истек срок объявленного Землей ультиматума, и противник развернул карательную акцию против Да-Винчи. То, что произошло со всеми ими, не пощадив даже маниев, просто подавляло своей неотвратимостью. Разве можно опровергнуть аргументы, предъявленные планетой, недавно победившей целую Альфийскую Империю.

Борьба с ней была абсолютно безнадежным делом. На чисто биологическом уровне, девушка понимала это… и была готова подчиниться обстоятельствам. Я такая же, как и Дино Уоттерс, убеждала она себя, вглядываясь в смутные очертания дороги впереди, высвечиваемые фарами ее машины, дороги, которая пластиковой лентой соединяла Адольфвилль с Гамлетом. Стоит только наступить критическому, ответственному моменту, как я тотчас отказываюсь от борьбы. Предпочитаю уступить. И никто не заставляет меня поступать именно так. Я просто сама этого хочу.

Слезы наполнили ее глаза, когда она до конца осознала это. Как мне кажется, по складу души я должна была бы восхищаться маниями, решила Анетта. Я благоговею перед тем, чем не являюсь сама. Я такая мягкотелая, впечатлительная, уступчивая, во мне нет должной твердости, решимости. Но теоретически, будучи поли, я вполне могла бы стать совершенно иной — целеустремленной, жестокой, решительной, какой угодно. Но вместо этого…

И вот тут-то она увидела справа от себя полосу выхлопных газов тормозных ракет в ночном небе. Совершал посадку какой-то космический корабль, и в непосредственном близости к Гамлету. Фактически, если она и дальше будет придерживаться этой же дороги, то обязательно натолкнется на него. При этом она испытывала одновременно — что типично для поли — равные по степени воздействия, но противоположные по характеру чувства. Страх заставил всю ее съежиться, но любопытство и нетерпение, предвкушение чего-то очень важного и острая взволнованность заставили ее прибавить скорость.

Тем не менее, прежде, чем она успела достичь корабля, испытываемый ею страх все-таки одержал верх; она притормозила, съехала на мягкий грунт обочины и выключила зажигание. Машина прокатилась еще несколько метров по инерции и замерла, она же осталась в кабине, не включая передних фар, и стала прислушиваться к ночным звукам, раздумывая, что же все-таки предпринять.

Оттуда, где она затаилась, корабль просматривался очень плохо. Время от времени поблизости от него то тут, то там вспыхивал фонарик — кто-то что-то делал. Солдаты с Земли, наверное, готовились к тому, чтобы окружить Гамлет. И все же — голосов она не слышала. Да и сам корабль показался ей не очень-то крупным.

Они, разумеется, вооружены. Каждый представитель в совете обязан был быть при оружии. Хотя делегат гебов традиционно забывал об этом. Открыв ящик для перчаток, она выудила оттуда старомодный пистолет, стреляющий свинцовыми пулями; она никогда раньше не пользовалась им, и ей казалось совершенно невероятным, что вскоре, возможно, ей придется прибегнуть к нему. Но, с другой стороны, она сознавала, что выбора не было.

Тихо ступая, она прокралась вдоль кустов, пока неожиданно для себя самой не оказалась перед кораблем. Ошеломленная, она отступила на несколько шагов назад и увидела свет карманного фонарика. Это свидетельствовало о том, что у хвостовой части корабля продолжается какая-то деятельность.

Один человек, всецело поглощенный занятием, копал лопатой яму; он тяжело дышал, покрытое потом лицо сморщилось от напряжения. Неожиданно он поспешил назад, в корабль.

Когда он появился снова, в руках у него была коробка, которую он поставил рядом с ямой. Свет фонарика упал на внутреннюю часть коробки, и Анетта Голдинг увидела пять шаров, похожих на грейпфруты, слегка влажных и отчетливо пульсирующих. Они несомненно были живыми, и Анетта сразу же поняла, что это такое. Недавно появившиеся на свет зародыши слизистых плесневых грибков с Ганимеда — она видела их изображение при просмотре образовательных видеолент. Человек, разумеется, закапывал их; в почве они станут развиваться гораздо быстрее. Эта стадия их жизненного цикла протекала с огромной скоростью, и поэтому человек торопился. Эти сферы могли погибнуть в любую минуту.

К немалому собственному удивлению она вдруг сказала:

— Вам не удастся своевременно выложить их в почву.

И действительно, один шар уже потемнел и сморщился, усыхая прямо на глазах.

— Послушайте, — обратилась она к человеку, который продолжал копать небольшим совком. — Я увлажню их. У вас есть вода? — Она присела рядом с незнакомцем. — Они на самом деле вот-вот погибнут. — Человек, очевидно, тоже понимал это.

— В корабле, — отрывисто бросил человек. — Возьмите контейнер побольше. Водяной кран вы найдете без труда, он четко обозначен. — Он отделил ссохшийся шар от остальных, осторожно поместил его в яму и начал присыпать частицами почвы, предварительно измельчая ее пальцами.

Анетта вошла в корабль, нашла водяной кран и миску. Наполнив ее водой, она поспешно вышла и быстро окунула в воду погибающие шары, философски размышляя о том, что с грибами всегда так: все жизненные процессы у них скоротечны, — зарождение, рост, даже смерть. Этим, возможно, еще повезло. У них оставался крошечный запас времени.

— Спасибо, — сказал человек, беря из коробки второй шар, и тут же закапывая. — Даже не надеюсь, что всех удастся спасти. Споры проросли во время перелета, мне просто некуда было их поместить. Была лишь совсем небольшая емкость, пригодная для хранения спор микроскопического размера. — Он на мгновенье глянул на девушку, продолжая увеличивать совком ямку. — Мисс Голдинг, — вдруг уверенно произнес он.

— Не может быть, — сказала Анетта, сидя на корточках перед коробкой с шарами, — что вы меня знаете, я никогда не встречалась с вами раньше.

— Это мой второй приезд сюда, — загадочным тоном произнес незнакомец.

Споры, закопанные первыми, начали уже прорастать. При свете карманного фонарика Анетта видела, как заколыхалась и вспучилась земля, отчетливо задрожала — диаметр сфер увеличивался очень быстро. Зрелище было очень странным, даже чем-то забавным, и Анетта рассмеялась.

— Извините меня. Посмотрите-ка, что получается. Вы торопитесь, суетитесь, закладываете в почву и вот, глядите. Еще совсем немного времени, и они будут такими же большими, как и мы. Да еще получат возможность передвигаться. — Слизистые грибки с Ганимеда, насколько ей было известно, были единственными грибами, способными перемещаться. Поэтому она прямо-таки в восторге от них.

— Откуда вы так много о них знаете? — спросил незнакомец.

— Вот уже много лет от нечего делать я занимаюсь самообразованием. Еще до того, как госпиталь разрушили до основания, я взяла видеоленты по биологии и зоологии. Это правда, что спелые слизистые грибки с Ганимеда достаточно разумны, чтобы с ними можно было разговаривать?

— Они гораздо умнее. — Мужчина быстро посадил еще одну сферу В его ладонях она дрожала, мягкая, как кусок студня.

— Как это замечательно — сказала девушка. — Меня это сильно волнует. — Она совсем не жалела о том, что задержалась здесь. Сферы эти стоили того, чтобы так о них позаботиться. Она опустилась на колени рядом с ямой и не отрывая глаз, следила за действиями незнакомца. — Вы любите все это? Все, что нас окружает — ночные запахи, воздух, звуки, издаваемые различными существами, в основном, совсем маленькими, такими, как лягушки или звоночки-сверчки, которые так и снуют в темноте — а еще, что вы даете этим грибкам возможность прорасти, не позволив им засохнуть и погибнуть? У вас очень доброе сердце: Я не сомневаюсь в этом. Назовите мне свое имя.

Он искоса поглядел на девушку.

— Зачем вам мое имя?

— Потому что… Чтобы я смогла запомнить вас.

— Знать имя, чтобы запомнить человека, — задумчиво произнес незнакомец.

Осталось посадить только одну сферу. А первая уже разрослась, показавшись над землей; она представляла из себя, как обнаружила Анетта, множество неlt;больших сфер, склеившихся в единую массу.

— Меня зовут Чак Риттерсдорф.

— Вы родственник доктора Риттерсдорф, психолога с земного корабля? Да, вы, должно быть, ее муж. — Она была совершенно уверена в этом, для нее это был очевидный факт. Вспомнив о планах Габриеля Бейнса, она тут же прикрыла рот ладонью, едва сдерживая смех. — О, если бы вы только знали… Но мне нельзя рассказывать вам об этом. — Вот имя, подумала она, которое не мешало бы вам запомнить. Габриель Бейнс. Ей вдруг очень захотелось узнать, удалось ли Гейбу осуществить свой замысел перетянуть доктора Риттерсдорф на сторону поселенцев с помощью секса. У нее были такие ощущения, что это закончилось полным провалом. Хотя лично Гейбу это могло доставить, — и, возможно, доставляет даже сейчас — немало приятных минут.

Разумеется, теперь всему конец, так как сюда приехал мистер Риттерсдорф.

— А какое у вас было имя, — спросила она, — когда вы были здесь раньше?

Чак Риттерсдорф бросил несколько подозрительный взгляд в ее сторону.

— Вы полагаете, я сменил имя?

— Вы тогда были кем-то еще. — Это должно быть именно так, иначе она запомнила бы его и узнала.

— Давайте, — ответил ей Риттерсдорф после некоторой паузы, — просто скажем, что я был здесь и встречался с вами, а затем отбыл на Землю. А вот теперь вернулся снова. — Он сверкнул глазами в ее сторону, как будто это была ее вина. Теперь, когда последняя сфера легла в почву, Чак, положив лопатку в пустую коробку, направился к кораблю.

Следуя за ним по пятам, Анетта произнесла:

— Значит, теперь нашим спутником завладеют слизистые грибки. — Ей вдруг пришло в голову, что, возможно, это часть общего плана Земли по завоеванию спутника. Однако мысль эта не стыковалась с тем, что человек всем своим видом показывал, что занимается тайком, в одиночку. И такая мысль больше, пожалуй, подходила бы кому-нибудь из паранов, а не ей.

— Бывают вещи и похуже этого, — лаконично ответил Риттерсдорф и исчез внутри корабля. Постояв какое-то время в нерешительности, Анетта последовала за ним, моргая от яркого света корабельных ламп.

На полке лежал ее собственный пистолет, стреляющий свинцовыми пулями. Она забыла его, когда ее внимание было сосредоточенно на том, чтобы наполнить водой контейнер.

Осторожно подняв пистолет, Риттерсдорф внимательно его осмотрел, затем повернулся в сторону Анетты. На лице у него при этом было какое-то особое выражение, почти ухмылка.

— Ваш?

— Да, — сказала она, испытывая острое чувство стыда.

Она протянула руку в надежде, что он вернет ейоружие. Однако Риттерсдорф этого не сделал. — Пожалуйста. Он — мой, я положила его, потому что старалась помочь вам. Вы ведь это знаете.

Он долго, очень долго изучающе глядел на девушку. А затем отдал ей пистолет.

— Спасибо. — Теперь она испытывала чувство благодарности. — Я этого не забуду.

— И с таким оружием вы намеревались спасти свой спутник? — теперь Риттерсдорф улыбался. А ведь он весьма недурен, отметила она про себя. Вот только портит его лихорадочно возбужденное, изможденное лицо, да и морщин многовато. Но зато глаза у него такие голубые, чистые, добрые. Ему, по всей вероятности, лет тридцать пять, не больше. Совсем еще не старый мужчина, но постарше меня. Улыбка у него тоже какая-то болезненная, не то, чтобы она была неискренняя, наигранная, но… Она задумалась. Как будто он не привык улыбаться, как будто для него трудно быть счастливым, хоть ненадолго. Для него, наверное, как для Дино Уоттерса, подавленное состояние, было привычным. Если это в самом деле было так, то она ощутила острое сострадание. Такого рода душевное расстройство было ужасным. Куда худшим несчастьем, чем многие другие.

— Не думаю, что нам удастся отстоять свой спутник, — сказала она. — Я только бы хотела защитить себя. Вам ведь известно, какое здесь у нас положение, верно? Мы…

Внезапно ей почудился где-то в глубине собственного сознания какой-то голос, еще неокрепший, прерывистый, похожий на брюзжание.

«Мистер Риттерсдорф»…, проскрипел голос, затем затих, затем снова стал едва слышным, как сигнал далекой радиостанции, принимаемый примитивным детекторным приемником. «… очень благоразумно с вашей стороны. Я вижу, что Джоан…» — и снова пропал.

— Что это, ради всего святого? — испуганно спросила Анетта.

— Слизистый грибок. Один из них. Не знаю даже, кто именно. — Чак Риттерсдорф, казалось, замер от облегчения. — Преемственность не прервалась! — вдруг воскликнул он так громко, будто она была за добрую милю от него. — Он снова с нами! Что вы на это скажете, мисс Голдинг? Ну скажите хоть что-нибудь! — Он вдруг сгреб ее в охапку и закружился с нею в неком подобии веселого танца, чисто по-детски празднуя успех. — Ну скажите же хоть что-нибудь, мисс Голдинг!

— Я очень рада, — покорно произнесла Анетта, — глядя на то, что вы счастливы. Вам следовало бы быть таким же веселым как можно чаще. Разумеется, мне не совсем понятно, что произошло. Но в любом случае… — Она высвободила свои пальцы из рук Чака, — … я уверена в том, что вы заслужили это, что бы там ни было.

У нее за спиной что-то зашевелилось. Она обернулась и увидела во входном люке корабля желтый ком, который медленно и неуклюже передвигался вперед. Вот он волнообразными движениями преодолел порог, втиснулся внутрь корабля. Значит, вот как они выглядят, сообразила Анетта. В заключительной стадии претерпеваемых ими метаморфоз. У нее перехватило дух. Она отпрянула, но не в испуге, а в благоговении перед торжеством жизни. Ведь это в самом деле подлинное чудо — насколько быстро развивается слизистый грибок. А вот теперь он останется в таком состоянии на неограниченно долгий срок, пока в конце концов его не доконает либо слишком холодный, либо слишком теплый климат, а возможно — и слишком большая сушь. А в самое последнее мгновенье своего существования он непременно выбросит споры. Цикл повторится.

Как только слизистый грибок прополз в корабль, в проеме входного люка показался еще один грибок, следовавший за первым. А за ним — третий.

Чак Риттерсдорф был совершенно сбит с толку.

— И кто же из вас Лорд Бегущий Моллюск?

Сознание Анетты восприняло целую серию мыслей.

«По традиции личность родителя наследуется первым родившимся. Но особого различия между ним и остальными по сути нет. В определенном смысле каждый их нас является Лордом Бегущим Моллюском. Но, с другой стороны, никто из нас не идентичен с ним. Я — первый — принимаю по наследству имя родителя, остальные сами придумывают себе имена, какие понравятся. Во мне зреет предчувствие, что нам очень неплохо будет на этом спутнике, атмосфера, влажность и сила тяжести здесь кажутся нам оптимальными. Вы помогли расширить ареал нашего обитания, перенеся нас более, чем на — позвольте мне прикинуть — три световых года от нашей родины. Спасибо вам». Поток мыслей на несколько мгновений приостановился, как будто он или, вернее, оно, так как грибок существо бесполое, размышляет, стоит ли делиться с людьми следующими, зародившимися в сознании мыслями. — Ваш корабль, а с ним и вы сами, в самом скором времени подвергнетесь нападению. Вам не помешало бы как можно быстрее покинуть это место. Вот почему поднялись на борт корабля, те из нас, что успели полностью сформироваться.»

— Нападение со стороны кого? — требовательным тоном спросил Чак Риттерсдорф, нажимая кнопку на пульте, запирающую входной люк корабля. Затем, расположившись поудобнее за пультом, он стал готовиться к взлету.

«Как нам удалось установить», мысли сразу трех грибков проникли в сознание Анетты, «к этому причастна группа местных жителей, которые сами, в своем сознании, отождествляют себя с маниями. По всей вероятности, им уже удалось взорвать какой-то другой корабль…»

— Боже ты мой! — проскрежетал Чак Риттерсдорф. — Да ведь там Мэри!

«Да», согласился грибок, «приближающиеся мании, прекрасно понимая, что они сделали, поздравляют друг друга в типичной для них хвастливой манере, не скрывают своего ликования, вызванного тем, что им удалось с такой легкостью одержать верх над доктором Риттерсдорф. Тем не менее, сама она осталась жива, как удалось спастись и всем остальным, находившимся на борту корабля. В настоящее время местонахождение их на территории спутника неизвестно, и мании сейчас охотятся на них».

— А что известно в отношении барражирующих поблизости боевых кораблей Земли? — спросил Риттерсдорф.

— Каких боевых кораблей? Мании установили новую модификацию защитного экрана над своим поселением. Так что пока они находятся в безопасности». Затем слизистый грибок стал развивать ранее высказанные им мысли, строя предположения, основанные на собственном анализе ситуации. «Этому экрану не устоять достаточно долго, и мании это понимают. Но они довольны даже тем, чего уже достигли. Для них это буквально верх блаженства — сбитые с толку земные линейные корабли бесполезно жужжат вокруг.

Бедные мании, подумала Анетта. Они неспособны заглянуть хоть чуть дальше собственного носа, живя только настоящим. Они затевают сражение, как будто у них есть шансы на успех. И все же, разве ее собственное мировоззрение намного лучше? Разве ее готовность смириться с поражением такое уж великое достижение?

Неудивительно, что все кланы спутника так сильно зависят от маниев. Они остались единственным кланом, который не покинула смелость, а следовательно, и жизнестойкость.

Остальные, поняла Анетта, давно уже смирились со своим поражением. Еще до того, как встретились с первым представителем землян, доктором Мэри Риттерсдорф.

Продвигаясь с черепашьей скоростью в сто двадцать километров в час, Габриель Бене увидел, как в ночное небо взмыл небольшой маневренный корабль, и понял, что он уже опоздал. Понял это, даже не имея четкого представления о том, какая ситуация там сложилась. Анетта, так подсказывала ему его квазителепатическая способность, была на борту этого корабля, либо те, кто прибыл на корабле, уже успели расправиться с ней. В любом случае, ее здесь уже не было, и потому он притормозил машину, охваченный горечью и отчаянием.

Теперь уже он ничего не мог сделать. С таким же успехом он мог повернуть назад, в Адольфвилль, в родной поселок, в своим соплеменникам, чтобы находиться среди них в последние, трагические дни их существования.

Как только он начал разворачивать машину, что-то с невообразимым грохотом и лязгом пронеслось мимо него в направлении поселка Гамлет. Человеку непосвященному оно могло показаться ползущим монстром, и даже супермонстром. Изготовленный из самой высокопрочной стали, технология производства которой была доступна только маниям, он полз вперед под развевающимся по ветру красно-черным флагом — боевым символом маниев, заливая местность впереди себя яркими лучами мощных прожекторов.

Очевидно, он стал свидетелем начального этапа наземной контратаки. Но против кого именно? Эту атаку, безусловно, проводили мании, и, конечно же, не против Гамлета. По всей вероятности, они предприняли попытку настигнуть небольшой, быстрый корабль до того, как он успеет взлететь. Но они, как и он, опоздали.

Бейнс посигналил. В ответ танк развернулся, открылся маний, помахал ему рукой в знак приветствия. Лицо мания пылало энтузиазмом, очевидно, ему страшно нравилось то, в чем ему довелось принять участие, нравилось выполнять свой воинский долг и защищать родной спутник, к чему все они так долго готовились. Ситуация, сколь бы удручающей ни была она для Бейнса, для этого молодого мания была лишь прекрасной возможностью покрасоваться своей внешностью.

— Привет! — расплывшись в улыбке, завопил из танка маний.

Бейнс ответил ему, стараясь, насколько это возможно, воздержаться от какого-либо ехидства или язвительности.

— Я вижу, что корабль успел удрать до прибытия ваших людей.

— Мы все равно накроем его, — маний нисколько не потерял бодрости и воодушевления. Энергично взмахнув рукой в сторону неба, он произнес: — Ну-ка, гляди в оба, приятель. Сейчас мы его ракетой!

Секундой позже над головой у него что-то вспыхнуло. Пролился ливень искрящихся обломков, и Габриель Бейнс понял, что земной корабль подбит. Маний был прав. Как и обычно… Это тоже было одной из характерных черт представителей его клана.

Ужаснувшись увиденному, ибо интуиция подсказывала Бейнсу, что на борту этого корабля находилась Анетта Голдинг, он произнес:

— Вы, мании — варвары, дикари…

Груда обломков рухнула справа от него. Громко хлопнув дверцей кабины, он завел турбины, съехал с дороги и, подпрыгивая на кочках, направился напрямик через целину. В танке маниев тем временем закрылся люк башни, затем он последовал за машиной Бейнса, наполнив ночную тишину ревом двигателя и лязгом гусениц.

Бейнс первым добрался к обломкам корабля. Как оказалось, из его хвостовой части выдвинулось что-то вроде аварийного парашюта — огромный надувной шар, благодаря чему посадка получилась относительно мягкой. Теперь корабль лежал, наполовину зарытый в почву, хвостовой частью вверх, и дымился, как будто — и это привело Бейнса в ужас, — он вот-вот взорвется. В атомном мини реакторе, подумал Бейнс, образовалась околокритическая масса и стоит ей хоть немного увеличиться, как все будет кончено. Выбравшись из машины, он опрометью бросился к входному люку. Как только он оказался рядом, люк распахнулся, из него, нетвердо держась на ногах, вышел землянин, сразу за ним — Анетта Голдинг, а затем, с неописуемым трудом через нижнюю кромку люка перевалилась какая-то однородная желтая студенистая масса и выпала из него, громко шлепнувшись о землю.

— Гейб, — сказала Анетта, — не дай маниям застрелить этого человека. Он очень хороший. Он добр даже по отношению к слизистым грибкам.

Теперь сюда же с грохотом подкатился и танк маниев. Снова с громким лязгом отошла в сторону крышка люка башни и показалась голова мания. На этот раз, однако, в руках у него был лазерный лучемет, дуло которого было направлено на землянина и Анетту. Ухмыльнувшись, маний произнес:

— Вот мы тебя и кокнули, дружок. — Было ясно, что после того, как он вволю насладится своей победой, то с садистским наслаждением уничтожит спасшихся с подбитого корабля. Жестокость маниев была поистине чудовищной.

— Послушайте, — крикнул Бейнс, помахав рукой, чтобы привлечь внимание танкиста, — оставьте лучше этих людей в покое. Эта женщина из Гамлета. Она одна из нас.

— Одна из нас? — эхом повторил маний. — Если она из Гамлета, то она никак не может быть одной из нас!

— О, вот те на! Неужели вы, мании, настолько двинулись мозгами, что не признаете или вовсе не помните общепринятого братства всех кланов во времена кризисов? Ну-ка, опустите сейчас же лазер! — Бейнс, не спеша, вернулся к своей машине, ни на мгновение не спуская глаз с мания. Там, под сиденьем, у него было собственное оружие. Если б ему удалось незаметно достать его, он бы не задумываясь, прибегнул к нему, чтобы спасти жизнь Анетте. — Я доложу о вас Говарду Строу, — сказал он и, открыв дверцу кабины, запустил руку под сиденье. — Я его коллега — в качестве делегата паранов в совете. — Пальцы его сомкнулись вокруг рукоятки пистолета; он поднял его, прицелился и в то же самое мгновение раздался щелчок предохранителя.

Он был хорошо слышен в ночной тишине, и этот звук заставил мания в танке мгновенно повернуться. Теперь лазерный лучемет был направлен на Габриеля Бейнса. Ни Бейнс, ни маний при этом не издали ни звука; они выжидающе глядели друг на друга, не шевелясь и не открывая огонь — было довольно темно, и каждый из них не очень-то хорошо различал противника.

В сознании Габриеля Бейнса сформировалась одному Богу известно откуда взявшаяся, но очень четкая мысль.

«Мистер Риттерсдорф, ваша жена находится в непосредственной близости отсюда. Я уловил ее мозговую активность. Исходя из этого, я рекомендую вам тотчас же броситься на землю».

Землянин, а за ним сразу же и Анетта Голдинг, тотчас же упали на землю лицом вниз; сбитый с толку маний, находившийся в башне танка, отвел дуло своего лучемета от Габриеля Бейнса и стал неуверенно вглядываться в ночную тьму.

Не прошло и нескольких секунд, как точно направленный сноп энергии из лазерного оружия вспыхнул во мраке ночи над лежавшим ничком землянином, коснулся корпуса подбитого корабля и растворился в шипящем пятне расплавленного металла. Маний в танке встрепенулся и прильнул к окуляру прицела, стремясь засечь источник выстрела. В инстинктивном порыве он судорожно сжал в пальцах собственное оружие, но стрелять не решался. Ни он, ни Габриель Бейнс не в состоянии были разобраться, что происходит. Кто же это выстрелил и в кого собственно метил?

— Скорей в машину! — крикнул Габриель Бейнс Анетте и открыл перед ней дверцу. Анетта подняла голову, взглянула на Бейнса, и повернулась к землянину, лежавшему на земле рядом с ней. Они обменялись взглядами, привстали на четвереньки, а затем оба, спотыкаясь и пригибаясь пониже к земле, бросились к машине Бейнса.

Находившийся в танке маний наконец-то открыл огонь, но не по Анетте и землянину; он стрелял в темноту, в том направлении откуда ударил лазерный луч. Затем быстро нырнул в танк, крышка башенного люка захлопнулась и танк, вздрогнув всем своим корпусом, взревев рванулся вперед, в том направлении, куда стрелял маний. Одновременно с этим из пусковой установки в передней части танка вылетела ракета. Она летела по очень низкой траектории, практически параллельно земле, и взорвалась почти сразу же после запуска. Габриель Бейнс, который в это время пытался развернуть на сто восемьдесят градусов машину, после того, как землянин и Анетта успели плюхнуться на переднее сиденье рядом с ним, почувствовал, как вздыбилась прямо у него под колесами земля и обрушилась на него сверху. Он закрыл глаза, но предотвратить то, что происходило с машиной, никак не мог.

Прижатый к спинке сиденья рядом с ним землянин громко выругался, Анетта издала горестный стон.

Вот такие они, мании, с лютой злостью отметил про себя Бейнс, чувствуя, как ударная волна от взрыва ракеты приподняла от земли и подхватила его машину.

— Ну кто же пускает такие ракеты, — едва послышался голос землянина сквозь грохот взрыва, — на столь близкое расстояние!

Ударная волна закрутила подхваченную машину, несколько раз перевернула ее в воздухе и отшвырнула далеко от места взрыва. Габриеля Бейнса с силой бросило на подушки, которыми была оббита в целях безопасности крыша, затем на такие же подушки над приборной панелью. Включились автоматически все средства безопасности, которыми оборудует свою машину каждый благоразумный паран, чтобы не пострадать при нападении, однако этого оказалось недостаточно. Машину продолжало переворачивать, а находившийся внутри нее Габриель Бейнс в приступе лютой ненависти к маниям дал себе зарок больше никогда и ни в какой форме не поддерживать сотрудничество с ними.

Кто-то, кто в очередной раз столкнулся с ним, прошептал:

— О Господи!

Это была Анетта Голдинг. Бейнс обхватил ее руками, прижал к себе. Все стекла машина рассыпались вдребезги. Будто душем, его обдало мелкими осколками триплекса. Он почувствовал едкую вонь, словно что-то горело, возможно даже одежда, но это нисколько не удивило его. Тотчас же из множества форсунок, установленных повсюду вокруг него и активированных резким повышением температуры внутри кабины, хлынула защитная антитермальная пена. Не прошло и нескольких мгновений, как он уже неуклюже барахтался в огромном количестве серой скользкой жидкости, совершенно лишившей его возможности зацепиться пальцами за что-нибудь… Анетту снова вытряхнуло из его рук. Черт бы их всех побрал, выругался он про себя в адрес этих защитных устройств, которые стоили немало долларов и отняли столько времени на их установку. Да ведь от них вреда оказалось куда больше, чем от самого взрыва! И какой же урок из этого? Что за смысл вот так барахтаться в вязкой и скользкой пене? Вся его кабина превратилась в гигантскую чашу с пеной для бритья, приготовленной для какой-то грандиозной оргии участников всегалактического съезда парикмахеров. Он сжался в комок, втянул голову в плечи, яростно отплевывался, чтобы не задохнуться, отчаянно бился, пытаясь высвободиться из образовавшейся вокруг его тела клейкой оболочки.

— Помогите! — крикнул он.

Никто не отозвался.

Я разнесу на мелкие кусочки этот танк, пообещал, захлебываясь в пене, Габриель Бейнс. Клянусь, что это сделаю во что бы то ни стало! Уж я доберусь до них, до наших врагов, этих гнусных, надменных маниев… Я всегда знал, что они против нас.

«Вы ошибаетесь, мистер Бейнс», вдруг возникла у него в голове чья-то чужая мысль, спокойная и рассудительная. «Солдат, который выпустил ракету, вовсе не намеревался причинить вам вред. Прежде, чем осуществить пуск, он все тщательно рассчитал — так во всяком случае, он сам считает, не испытывая ни малейших сомнений в целесообразности своих действий. Вы должны воздержаться от того, чтобы усматривать злой умысел в его несколько неосмотрительном выстреле. Причиненные вам повреждения являются результатом несчастного случая. В данный момент этот храбрый воин пытается добраться к вам и вытащить из объятой пламенем машины. И вас, и тех, кто вместе с вами».

«Если вы в состоянии читать мои мысли», попытался спроецировать свое желание Бейнс, «помогите мне».

«Я ничего не могу сделать. Я всего лишь слизистый грибок и ни при каких обстоятельствах не подступлю к огню, поскольку очень чувствителен к теплу, что со всей ясностью продемонстрировали недавние события. Двое из моих собратьев уже погибли, пытаясь это сделать. К тому же я еще не готов к спорообразованию». Затем вдруг, ни с того, ни с сего, грибок передал ему еще одну мысль. «В любом случае, если я и попытался бы кого-либо спасти, то это мистера Риттерсдорфа. Он вместе с вами в машине… Человек с Земли».

Чья-то рука схватила Габриеля Бейнса за ворот; кто-то поднял его, выволок из машины и отшвырнул подальше от нее, Затем маний, с типичной для его клана сверхъестественной физической силой, — забрался в горящую машину и оттащил в безопасное место Анетту Голдинг.

«Следующий — мистер Риттерсдорф», достигли того места, где лежал на земле Габриель Бейнс, встревоженные мысли слизистого грибка.

Еще раз, оставаясь совершенно равнодушным к собственной безопасности — что было еще одной характерной чертой гиперактивного темперамента, — маний исчез внутри горящей машины. На этот раз он выбрался оттуда, вытаскивая землянина.

«Спасибо», облегченно и с благодарностью подумал слизистый грибок. «В качестве награды за тот благородный поступок, что вы совершили, позвольте передать вам вот какую информацию: ваша ракета не попала в доктора Риттерсдорф и симулакрума ЦРУ мистера Мэйджбума. Сейчас они затаились в темноте где-то поблизости и выискивают возможность нанести еще один лазерный удар. На этот раз мишенью станете вы. Так что вам лучше как можно быстрее укрыться за броней своего танка».

— Почему это я стану мишенью? — разгневанно спросил маний.

«Потому что именно ваш клан уничтожил корабль землян», мысленно ответил слизистый грибок. «Впоследствие той неприкрытой враждебности, что вы питаете к землянам. Поторопитесь!»

Солдат-маний опрометью бросился к танку.

Но ему так и не удалось достичь его. Пробежав всего две трети расстояния, отделявшего его от танка, он рухнул лицом вниз, сраженный рассекшим на какое-то мгновенье ночную тьму лазерным лучом, лишь чуть-чуть задевшим его.

Теперь очередь за нами, понял, совсем упав духом, сидевший на земле Габриель Бейнс. Он все еще продолжал вытирать с себя углекислую пену. Интересно, узнает ли она меня, вспомнит ли о нашей встрече, состоявшейся сегодня чуть ранее… И если так, то, может быть, хотя бы это побудит ее пощадить меня — или убить как можно быстрее?

Находившийся рядом с ним человек с Земли, по странной прихоти судьбы носящий ту же фамилию Риттерсдорф, пытаясь приподняться в сидячее положение, спросил:

— У вас было оружие, что с ним?

— Осталось в машине, как мне кажется.

— Почему она хочет нас убить? — сквозь всхлипывания произнесла Анетта Голдинг.

— Потому что она знает причину, по которой я сейчас здесь, — сказал Риттерсдорф. — Я прибыл на этот спутник, чтобы убить ее. — Он казался очень спокойным. — К исходу ночи одного из нас не будет в живых. Или ее, или меня. — Судя по всему, решимость его нисколько не поколебалась.

Высоко над головой раздался оглушительный рев тормозных ракет. Как понял Габриель Бейнс, это был еще один корабль, на этот раз огромный, и он ощутил, как в нем шевельнулась надежда. Теперь, возможно, у них появится шанс спастись от безжалостных лазерных ударов доктора Риттерсдорф — которая, как он о том уже давно подозревал, определенно была сумасшедшей. Даже если на корабле земляне. Потому, что теперь уже стало совершенно ясно, что поступки доктора Риттерсдорф определялись собственными ее садистскими побуждениями и не были санкционированы властями. По крайней мере, он очень надеялся на это.

Над головой у них вспыхнула осветительная ракета. Сразу же стало светло, как днем, и все, даже небольшие предметы, вплоть до камешков на земле, стали различимы с изумительной ясностью. Подбитый корабль мистера Риттерсдорфа, покинутый манием танк, труп мания, распростертый на земле неподалеку от танка, машина Габриеля Бейнса, до такой степени обгоревшая, что от нее осталась только груда шлака, а чуть поодаль, в метрах ста отсюда, огромная воронка с оплавленными краями, — там, где взорвалась ракета. И — среди деревьев, далеко справа, две человеческие фигуры. Мэри Риттерсдорф и кто-то еще, о ком упомянул слизистый грибок. Теперь он увидел и самого слизистого грибка. Он нашел себе убежище среди обломков подбитого корабля. В ослепительном свете ракеты зрелище было поистине кошмарным; он с трудом подавил в себе страстное желание громко, по-ослиному расхохотаться.

— Военный корабль с Земли? — спросила Анетта Голдинг.

— Нет, — ответил Риттерсдорф. — Видите изображение кролика на корпусе?

— Кролика? — глаза ее широко раскрылись от изумления. — Это корабль с представителями расы разумных кроликов на борту? Неужели возможно и такое?

«Нет», принял мысли слизистого грибка Габриель Бейнс. С видимым сожалением грибок продолжал. «Это Банни Хентман, который разыскивает вас, мистер Риттерсдорф. Оказалось, как вы и предчувствовали это со свойственным вам пессимизмом, относительно несложно было догадаться, что вы прибудете сюда, на Альфу-III-М2. Хентман покинул Браге-Сити вскоре после того, как вы отбыли с Земли». Тут грибок счел необходимым пояснить. Сейчас я как раз принимаю эти мысли непосредственно из его разума; до самого последнего момента я ничего не знал об этом, поскольку находился в стадии споры*1.

Ничего не понимаю, отметил про себя Габриель Бейнс. Кого это, черт бы его побрал, зовут Банни Хентманом? Божество кроликов? И почему это он разыскивает Риттерсдорфа? А ведь ему до сих пор не было ясно, кем же является этот Риттерсдорф. Мужем Мэри? Ее братом? Все перемешалось у него в голове, и хотелось только одного — побыстрее очутиться в Адольфвилле, на заранее подготовленных безопасных позициях, над чем столь изобретательно и усердно трудился его клан в течение многих лет как раз на случай такой мерзости, как эта.

Очевидно, решил он, МЫ В САМОМ ДЕЛЕ ОБРЕЧЕНЫ. Все они — одна шайка, объединившаяся против нас; мании, доктор Риттерсдорф, кто-то в огромном корабле с его тотемом в виде кролика, и, где-то неподалеку, земные военные власти, готовые в любую минуту вмешаться… Какие же у нас есть шансы? В сознании его все больше разрасталась раковая опухоль пораженчества — и он бессилен с ней бороться, с горечью отметил он про себя.

Наклонившись к Анетте Голдинг, которая сидела на земле рядом с ним и как-то довольно вяло стряхивала с рук противопожарную пену, он сказал:

— Прощайте, Анетта.

Она взглянула на него большими от удивления глазами.

— Куда это вы собрались, Гейб?

— А разве не все ли равно? — угрюмо произнес он. Теперь было уже совершенно ясно, что у них нет никаких шансов, ракета высветила их местонахождение и они могут стать легкой добычей лазерного лучемета доктора Риттерсдорф — оружия, из которого уже был с бессмысленной жестокостью убит солдат-маний. Бейнс, пошатываясь, поднялся на ноги и стал смахивать с себя пену, трясясь всем телом, как мокрый пес. — Я ухожу, — сообщил он Анетте, но затем его вдруг охватила страшная печаль — настолько ему стало жалко Анетту; не собственная смерть печалила его теперь, а дальнейшая судьба девушки, вот что вызывало в нем особую скорбь. — Жаль, что я так и не смог ничего для вас сделать, — сказал он, повинуясь какому-то непонятному импульсу. — Но эта женщина совершенно безумна. Я это знаю по собственному горькому опыту.

— О, произнесла Анетта и понимающе улыбнулась. — Значит у вас ничего не получилось с этим планом относительно женщины. — При этом она исподтишка глянула на Риттерсдорфа.

— «Не получилось»? — так вы выразились. — Он рассмеялся. В самом деле, сейчас это ему казалось даже забавным. — Напомните, чтобы я когда-нибудь описал вам это. — Наклонившись, он поцеловал девушку. Лицо Анетты, еще скользкое и влажное от пены, прижалось к его лбу и носу. Затем он выпрямился и зашагал прочь, прекрасно все видя вокруг при свете осветительной ракеты.

И пока он так шел, ожидая, когда смертоносный лазерный луч коснется его. Столь ослепительно ярким было сияние, что он непроизвольно полузажмурил глаза; поглядывая то и дело по сторонам, он брел шаг за шагом вперед, сам не зная куда. Почему она не стреляет? Будет выстрел, будет, он точно знал это; он даже хотел, чтобы она не мешкала больше. Смерть от руки такой женщины — лучшая судьба для парана, ироничная и заслуженная.

Дорогу ему заслонила какая-то тень. Он открыл глаза. Три знакомых силуэта. Его взору предстали Сара Апостолес, Омар Даймонд и Игнас Ледебер, три величайших провидца на этом спутнике, или, если посмотреть на это несколько иначе, подумалось ему, три величайших сумасброда среди всех кланов. Что они здесь делают? Упражняются в левитации или телепортации? Или в чем-то еще? В любом случае, попали они сюда с помощью своей неомагии. Он ощущал только раздражение при виде их. Ситуация и без того была слишком запутанная.

— Зло противостоит злу, — нараспев произнес Игнас Ледебер. — Но вот друзей никогда нельзя бросать в беде. Не теряйте веры в нас, Габриель. Мы позаботимся о том, чтобы как можно быстрее переправить вас в безопасное место. Естественно, посредством силы духа. — Он протянул Бейнсу руку, лицо его преобразилось.

— Не меня спасайте, — сказал Бейнс. — Анетту Голдинг. Помогите ей. — И ему показалось, что вдруг с его плеч свалилось бремя защиты прежде всего себя и только себя от всех и вся. В первый раз за всю свою жизнь он совершил поступок, направленный не на то, чтобы спастись самому, а чтобы спасти кого-то другого.

— Она будет спасена, — успокоила его Сара Апостолис. — При содействии той же силы.

У них над головами продолжали реветь тормозные ракеты огромного космического корабля с изображением кролика на корпусе. Корабль медленно опускался, чтобы совершить посадку на спутнике.