"Кланы Альфа-Луны" - читать интересную книгу автора (Дик Филип Киндред)

Глава VIII

Когда этим же вечером, но гораздо позже, Чак Риттерсдорф вернулся усталый в свою убогую квартиру в Приморском Округе, штат Калифорния, в коридоре его остановил желтый слизистый грибок с Ганимеда. В три часа ночи это было уж слишком.

«В вашей квартире два гостя», проинформировал его Лорд Бегущий Моллюск. «Мне показалось, что не мешало бы предупредить вас».

— Спасибо, — сказал Чак. Интересно, с кем это теперь придется иметь дело.

«Один из них — ваш начальник из ЦРУ», уточнил слизистый грибок. «Джек Элвуд. Другой — начальник мистера Элвуда, некий мистер Роджер Лондон. Здесь они с целью допросить вас в отношении второй вашей работы».

— Я никогда не скрывал этого от них, — сказал Чак. — В сущности, Мэйджбум, управляемый Питом Петри, был здесь собственной персоной, когда Хентман меня нанимал. — С тревогой он задумался о том, почему они сочли своим делом его работу у Хентмана.

«Правильно», подтвердил его опасения слизистый грибок. «Но видите ли, они перехватили ваши вчерашние разговоры по видеофону — сначала с Джоан Триест, затем с мистером Хентманом, которого вы разыскали во Флориде. Так что они знают не только о том, что вы работаете на мистера Хентмана, но и имеют представление в общих чертах о том сценарии, который…

Вот оно в чем дело! Он прошел мимо грибка к двери в свою квартиру. Она была незаперта. Открыв ее, его взору предстали двое коллег по ЦРУ.

— Так поздно ночью? — удивленно спросил он. — Неужели это так важно? — Пройдя к встроенному в стену шкафу — это был буквально первобытный шкаф с ручным управлением — он повесил пальто. В квартире было тепло. Коллеги по ЦРУ включили на полную мощность теплоизлучатель, не оборудованный системой терморегулирования.

— Это он? — спросил Лондон, высокий сутулый седеющий мужчина лет 56-58. Чак сталкивался с ним несколько раз и пришел к выводу, что он требователен и капризен. — Это мистер Риттерсдорф?

— Да, — ответил Элвуд. — Чак, слушайте меня внимательно. Существуют определенные факты в отношении Банни Хентмана, которые вам неизвестны. Факты, относящиеся к сфере деятельности службы безопасности. Теперь мы наконец поняли причину, по которой вы согласились выполнять эту работу. Мы теперь знаем, что вы не хотели этого, но уступили грубому принуждению.

— Что? — осторожно спросил. Они вряд ли догадывались, какую тревогу посеял в нем находившийся по коридору напротив слизистый грибок.

— Мы прекрасно понимаем, — сказал Элвуд, — в сколь трудном положении вы оказались, принимая во внимание позицию вашей бывшей жены Мэри, ту огромную сумму окончательного расчета с нею и выплат по алиментам, которые она оказалась способна с вас взыскать; мы знаем, что вам нужны деньги для погашения этой задолженности. Тем не менее, — тут он посмотрел на Лондона, тот кивнул, и Элвуд нагнулся и открыл портфель. — Здесь у меня досье на Хентмана. Его настоящее имя — Сэм Литтл. Во время войны он был осужден по обвинению в нарушении коммерческого законодательства, регулировавшего торговлю с нейтральными странами; другими словами, Хентман поставлял через посредников дефицитные материалы противнику. В тюрьме он провел, тем не менее, всего лишь год. У него был очень хороший ансамбль адвокатов. Вы желаете послушать еще?

— Да, сказал Чак. — Потому что я едва ли смогу бросить свою работу только на том основании, что пятнадцать лет тому назад…

— Ладно, — сказал Элвуд после того, как еще раз обменялся взглядом со своим начальником, Лондоном. — После войны Сэм Литтл, — или, если хотите, Банни Хентман, как теперь он себя называет, — жил в системе Альфы. Что он там делал, одному Богу известно; наши средства сбора информации неэффективны на занимаемой альфианами территории. Так или иначе, но примерно шесть лет тому назад он вернулся на Землю, притом с большим количеством межпланетной валюты. Сначала он подвизался в качестве клоуна во второразрядных ночных клубах, но затем ему оказала покровительство «Пубтранс Инкорпорэйтед» и…

— Мне известно, — перебил его Чак, — что «Пубтранс» принадлежит одному альфианину. По имени РБХ-303. Я встречался с ним.

— Вы с ним ВСТРЕЧАЛИСЬ? — И Элвуд и Лондон выкатили на него глаза. — Вам что-нибудь еще известно об этом РБХ-303? — требовательным тоном спросил Элвуд. — Его семья во время войны контролировала крупнейший концерн в системе Альфы по производству военного снаряжения. Его брат и сейчас занимает ответственный пост в правительстве Альфы, подчиняясь только самому Верховному Дожу Альфы. Другими словами, когда имеешь дело с РБХ-303, имеешь дело с правительством Альфы. — Он протянул досье Чаку. — Прочтите остальное.

Чак быстро пробежал взглядом по страницам с убористым машинописным текстом. Оказалось совсем нетрудно сделать вывод о том, что агенты ЦРУ, которые составляли это досье, были убеждены в том, что РБХ-303 выступал в качестве неофициального представителя иностранной державы, и Хентману было об этом известно. Поэтому-то деятельность их обоих и была взята под наблюдение ЦРУ.

— Причина, по которой он предоставил вам работу, — сказал Элвуд, — вовсе не такая, как вы думаете. Хентману совершенно не нужен еще один сценарист — их у него и без вас уже пятеро. Я высказываю вам наше мнение. Мы считаем, что это каким-то образом связано с вашей женой.

Чак ничего не сказал; он продолжал отсутствующим взглядом пробегать по листам досье.

— Альфиане, — сказал Элвуд, — не прочь бы вернуть себе Альфу-III-М2. И единственный способ, с помощью которого они могут сделать это законно, состоит в том, чтобы принудить землян, ныне там обитающих, покинуть спутник. В любом ином случае вступает в силу межпланетный закон (дополнительное соглашение от 2040 года), в соответствии с которым спутник становится собственностью поселенцев, а поскольку поселенцы все родом с Земли, то косвенным образом оказывается и собственностью Земли. Альфиане не в состоянии заставить поселенцев покинуть спутник, но внимательно наблюдают за ними. Они прекрасно понимают, что возникшее там общество — это общество, образованное душевнобольными, бывшими пациентами нейропсихиатрического госпиталя Гарри Стэка Салливена, который мы учредили там еще до войны. Единственной организацией, которая в состоянии забрать этих поселенцев с Альфы-III-М2, может быть только земная организация, будь то ТЕРПЛАН, или Служба Межпланетного Здравоохранения и социального обеспечения США. Стоит нам только эвакуировать население спутника, как он автоматически достанется хапугам с планет по соседству.

— Но ведь никто, — возразил Чак, — пока не собирается давать рекомендации эвакуировать поселенцев. — Насколько ему было известно, об этом не могло быть и речи. Случиться могло только одно из двух: либо Земля оставит поселенцев в покое, либо будет организован новый госпиталь, а поселенцев принудят в него вернуться.

— Возможно, вы правы, — сказал Элвуд. — Но вот известно ли об этом альфианам?

— И не забывайте, — хриплым голосом произнес Лондон, — что альфиане — великие игроки; вся война для них была одной грандиозной ставкой, и они проиграли. Они просто не понимают, как можно действовать иначе.

Это было правдой. Чак понимающе кивнул. И все же в том, что касалось его лично, он не видел смысла. Какое влияние может он оказать на принимаемые Мэри решения? Хентман знал, что он и Мэри находятся в законном разводе. Мэри теперь на Альфе-III-М2, он остался на Земле. И даже в том случае, если бы они оба были на спутнике Альфы, Мэри ни за что не стала бы его слушать, Ее решения всегда были только ее собственными решениями.

И все же, если альфианам было известно о том, что он осуществляет дистанционный контроль над симулакрумом Дэном Мэйджбумом…

Нет, он просто не мог поверить в то, что они в состоянии располагать подобными сведениями. Это невозможно.

— Есть тут у нас одна гипотеза, — сказал Элвуд, принимая из рук Чака досье на Хентмана и пряча его в портфель. — Мы убеждены в том, что альфианам известно…

— Только не говорите мне, — сказал Чак, — что им стало известно о том, кто на самом деле Мэйджбум; это означало бы, что они проникли далеко вглубь ЦРУ.

— Я… я совсем не об этом собирался рассказать, — как-то неловко, как бы оправдываясь, произнес Элвуд. — Я намеревался сказать, что они знают, как знаем и мы, что ваш развод с Мэри чисто юридический, чисто формальный, что вы все еще так же эмоционально с нею связаны, как и прежде. В соответствии с проведенным нами моделированием ситуации их точка зрения такова: контакт между вами и Мэри в самом скором времени возобновится. Независимо от того, предчувствуете вы это или нет.

— И какая будет им от этого польза? — спросил Чак.

— У альфиан сложилось представление о ситуации, которое побуждает их к совершению решительных, я бы даже сказал, преступных действий, — сказал Элвуд. — Мы по крупицам воссоздали суть их намерений, основываясь на самых различных, полученных косвенным путем фактах, исходя из здесь и там подобранных обрывков. Не исключено, что мы ошибаемся, но похоже на то, что альфиане намерены склонить вас к тому, чтобы вы предприняли попытку убить свою жену.

Чак промолчал; лицо его оставалось совершенно невозмутимым. Шло время. Никто не решался нарушить молчание первым. Элвуд и Роджер Лондон с любопытством рассматривали Чака, все больше и больше беспокоясь, почему он не отвечает.

— Будем с вами честны, — в конце концов проворчал Лондон. — У нас имеется информатор в ближайшем окружении Хентмана. Кто именно — вас это не касается. Оy сообщил нам, что идея сценария, которую Хентман и его писаки представили вам на обсуждение по вашему прибытии во Флориду состоит в том, что симулакрум ЦРУ убивает женщину. Жену некоего мужчины. Мужчины, который является сотрудником ЦРУ. Все верно?

Чак неохотно кивнул, не сводя глаз с точки на стене справа от Элвуда и Лондона.

— Такой сюжетный поворот, — продолжал Лондон, — задуман для того, чтобы заронить у вас мысль о попытке убить миссис Риттерсдорф, использовав для этого сима ЦРУ. Что Хентману и его альфианским дружкам, разумеется, неведомо то, что сим, принадлежащий ЦРУ, в самом деле уже прибыл на Альфу-III-М2 и что именно вы им управляете. Если бы они об этом знали, они бы… — Он неожиданно замолчал, затем произнес медленно, как бы разговаривая с самим собой, — они тогда сообразили бы, что нет никакой необходимости создавать такой тщательно проработанный сценарий, чтобы заронить подобную мысль в ваше сознание. — Он изучающе поглядел на Чака. — Поскольку, весьма возможно, вы уже сами до этого додумались.

После некоторой паузы Элвуд признался:

— Это весьма интересное предложение. Сам я как-то не догадался его сделать, хотя, со временем, может быть, пришел к точно такому же заключению. — Он повернулся к Чаку. — Вы согласны отказаться от дальнейшего управления симулакрумом Мэйджбумом? Чтобы не оставалось ни малейших сомнений в том, что у вас не было таких намерений?

Тщательно подбирая слова, Чак сказал:

— Разумеется, я не стану отказываться от этого. — Было совершенно очевидно, что если бы он внял рекомендации Элвуда, это было бы равносильно признанию в том, что его начальники правы, как в отношении его самого, так и его намерений. И вдобавок ему была далеко небезразлична та задача, осуществление которой он связывал с Мэйджбумом — и для этого у него была весьма серьезная причина. Он хотел довести до логического конца свой замысел убить Мэри.

— Если что-нибудь случится с миссис Риттерсдорф, — заметил Лондон, — то принимая во внимание высказанные Элвудом соображения, именно на вас падет тягчайшее подозрение.

— Я это понимаю, — процедил сквозь зубы Чак.

— Так что, пока этим симом Мэйджбумом управляете вы, — сказал Лондон, — то уж хорошенько позаботьтесь о том, чтоб он как можно лучше оберегал миссис Риттерсдорф.

— Вы хотите услышать, что я об этом думаю? Если уж быть до конца откровенным?

— Естественно, сказал Лондон. Элвуд поддержал его кивком голjвы.

— Вся эта затея — сущая нелепица, абсурд, а ваши домыслы основаны на вырванных из контекста обрывках фраз, подслушанных агентом с чрезмерно развитым воображением, да к тому же насмотревшимся телевизионных боевиков. Каким образом осуществление мною замысла убить Мэри способно изменить ее решение в отношении судьбы Альфы-III-М2 с ее душевнобольными поселенцами? Если Мэри и будет убита, то ее просто заменят другим специалистом-психологом, и уже кто-то другой будет решать судьбу обитателей спутника.

— Мне кажется, — произнес Элвуд, обращаясь к своему начальнику, — что мы здесь имеем дело не с убийством, а только с угрозой убийства. Перед нами не убийство, как средство избавиться от миссис Риттерсдорф, а убийство как угроза, нависшая у нее над головой, с целью заставить ее уступить. — Затем, повернувшись к Чаку, он добавил. — Все это имеет смысл, разумеется, при условии, что даст плоды затеянная Хентманом кампания, и что на вас должным образом подействует заложенная в телесценарии логика.

— Но вы, похоже, считаете, что подействует, — сказал Чак.

— Я считаю, — сказал Элвуд, — весьма интересным совпадением то, что вы управляете симулакрумом ЦРУ, который повсюду сопровождает вашу супругу и постоянно находится в непосредственной близости к ней, так, как это предполагается сценарием Хентмана. Какова вероятность…

— Более правдоподобным объяснением действий Хентмана, — сказал Чак, — является то, что Хентману каким-то образом удалось обнаружить, что именно я управляю симулакрумом Мэйджбумом, и свою якобы неожиданно возникшую у него идею он почерпнул из сложившейся ситуации. И вы прекрасно понимаете, что это должно означать. — Намек Чака был более, чем прозрачным. Из этого вытекало, что, несмотря на все категорические опровержения, в ЦРУ в самом деле проникли вражеские агенты. Или…

Существовала еще одна версия. Лорд Бегущий Моллюск извлек определенные факты из сознания Чака и поделился ими с Банни Хентманом. Сначала слизистый грибок шантажировал его и убедил принять предложение Хентмана, а теперь все они, действуя сообща, решили с помощью шантажа привлечь его к осуществлению своих грязных замыслов в отношении Альфы-III-М2. Телевизионный сценарий был задуман вовсе не для того, чтобы заронить у него в уме мысль об убийстве Мэри; с помощью слизистого грибка синдикат Хентмана знал, что такая мысль возникла у Чака без какого-либо дополнительного давления.

Телевизионный же сценарий предназначен для того, чтобы дать ему знать, пусть косвенным образом, но достаточно недвусмысленно, о том, что им об этом известно. И если только он не поступит так, как ему подсказывают, то будет телепередача, в этом не приходится сомневаться, на всю солнечную систему. О его намерениях убить свою жену узнают семь миллиардов обитателей Солнечной системы.

Это было, и он вынужден это признать, неотразимым по своей убедительности аргументом, который заставлял его быть преданным синдикату Хентмана, делать то, что пожелает Банни. Гляди, чего они уже достигли: они заставили руководителей филиала ЦРУ на тихоокеанском побережье подозревать его, Чака Риттерсдорфа, в сговоре с потенциальным противником. И, как о том только что упомянул Лондон, если что-нибудь случится с Мэри…

И все же он самым решительным образом был настроен не сворачивать с ранее выбранного пути. Или, вернее, попытаться пройти по нему до конца. И не просто в качестве потенциальной угрозы, как того хотел от него синдикат Хентмана, посредством которой можно было бы принудить Мэри осуществлять в выгодном для него направлении политику в отношении душевнобольных поселенцев. В намерения Чака входило довести дело до конца, как он это и планировал. Почему — этого он сам не понимал; ведь ему не нужно было больше видеть ее, жить вместе с ней… Почему ее смерть казалась для него столь жизненно необходимой?

Странно, но ведь именно Мэри вполне могла быть тем единственным человеком, который мог бы исследовать его разум, если бы ей представилась такая возможность, и обнаружить подлинные мотивы, которыми он руководствовался и которых сам до конца не осознавал. Такая была у нее работа…

Ирония ситуации его позабавила. И, несмотря на непосредственное соседство двух весьма проницательных чиновников ЦРУ — не говоря уже о вездесущем желтом слизистом грибке с Ганимеда, подслушивавшем его мысли по другую сторону коридора — чувствовал он себя совсем неплохо. Он вступил, в здравом уме и трезвой памяти, в конфликт с двумя опытными в таких делах противоборствующими группировками; и ЦРУ, и синдикат Хентмана состояли из маститых профессионалов, и тем не менее он интуитивно чувствовал, что в конечном счете он добьется своего, сделает то, чего сам пожелает, а не того, чего желают они.

Слизистый грибок, разумеется, уловит эти его мысли; Чак даже надеялся на то, что он сообщит о них Хентману — он очень хотел, чтобы Хентману стало известно о них.

Как только оба цээрушника ушли, слизистый грибок протиснулся под закрытой дверью в его квартиру и материализовался в самом центре старомодного ковра, покрывавшего весь пол гостиной. Мысли его звучали обвиняюще, в них звенело негодование.

«Мистер Риттерсдорф, заверяю вас: я и не думал установить контакт с мистером Хентманом. Я никогда не встречался с ним раньше, а впервые увидел совсем недавно, в тот вечер, когда он появился здесь, чтобы заполучить вашу подпись под контрактом».

— Все вы мошенники, — сказал Чак, готовя себе кофе на кухне. Было более четырех часов ночи, но благодаря противозаконным стимуляторам, которыми снабдил его Лорд Бегущий Моллюск, он не ощущал усталости. — Все-то вы подслушиваете — неужели у вас нет личной жизни?

«В одном я полностью с вами согласен. Мистер Хентман, готовя этот сценарий, определенно знал о ваших намерениях в отношении супруги — в противном случае слишком уж маловероятно совпадение, чтобы можно было принять это на веру. По-видимому, кто-то еще, кроме меня, телепат, мистер Риттерсдорф».

Чак вопросительно посмотрел на грибка.

«Может быть, кто-либо из ваших коллег по ЦРУ. Это могло также произойти, когда ваше сознание было перенесено в мозг симулакрума Мэйджбума, находившегося на Альфе-III-М2. Не исключено, что чувствительным телепатом мог оказаться кто-то из обитающих там душевнобольных. Отныне я чувствую, что моей первейшей обязанностью должно быть содействие в том, чтобы со всей очевидностью продемонстрировать свое непредвзятое отношение к вам; я не пожалею сил в страстном желании сохранить незапятнанным в ваших глазах мое доброе имя. Я сделаю все, что только смогу, чтобы отыскать телепата, который вышел на Хентмана и таким образом…»

— Это могла быть Джоан Триест? — вдруг перебил его Чак.

«Нет. Я хорошо знаком с ее мозгом. Она не обладает такими способностями. Она — «пси», как вам известно, и ее экстрасенсорные возможности ограничены манипуляциями со временем». Здесь грибок на какое-то время задумался. «Если только не… Видите ли, мистер Риттерсдорф, существует еще один способ, с помощью которого можно выявить ваши намерения. Это может быть экстрасенсорная способность предвидения… При условии, что когда-нибудь со временем ваш замысел осуществится, и этот факт станет общеизвестным. Человек, обладающий даром предвидения, то есть провидец, заглянув в будущее, может увидеть это и, таким образом, станет обладателем необходимых знаний в настоящее время. Вот та возможность, которую мы не должны оставлять без внимания. По меньшей мере, это доказывает, что телепатический фактор не единственное объяснение осведомленности Хентмана в отношении того, что вы намерены предпринять, оставшись со своей женой с глазу на глаз, без лишних свидетелей».

Чак вынужден был признать, что ход рассуждений слизистого грибка был логически безупречен.

«Фактически», продолжал слизистый грибок, заметно пульсируя от охватившего его возбуждения, «это могло быть даже непроизвольное проявление способности предвидеть — со стороны кого-нибудь, кто близок к вам и даже не осознает, что обладает такой способностью. Например, кто-нибудь из ближайшего окружения Хентмана. Не исключено, что даже сам Хентман».

— Гм, — рассеянно произнес Чак, наполняя чашку горячим кофе.

«Вся ваша жизнь в будущем, по-видимому, омрачена впечатляющим своей жестокостью убийством женщины, которую вы боитесь и ненавидите. Это зрелище своей чудовищностью, возможно, активировало у мистера Хентмана присущую ему латентную способность предвидеть, и на него, совершенно бессознательно, как бы снизошло «озарение» создать этот специфический сценарий. Экстрасенсорные способности сплошь и радом проявляются подобным образом. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что именно так все и произошло. Из этого следует — гипотеза, выдвинутая вашими коллегами из ЦРУ, — неверная. Хентман и его сообщники-альфиане в самом деле делают то, о чем говорят — пытаются состряпать более или менее сносный сценарий телевизионного шоу».

— А что в таком случае можно сказать об утверждениях ЦРУ о том, что альфиане якобы заинтересованы в овладении Альфой-III-М2? — спросил Чак.

«Возможно, что так оно и есть на самом деле», вынужден был признать слизистый грибок. «Для альфиан очень характерно, я бы даже сказал, типично, не сдаваться ни при каких обстоятельствах, продолжать надеяться на благоприятный исход борьбы… В конце концов, этот спутник находится в их звездной системе. Но если уж говорить откровенно — можно мне так выразиться? — гипотеза ваших коллег из ЦРУ просто поразила меня совершенно жалким набором случайных подозрений, теми несколькими разрозненными фактами, искусственно связанными друг с другом с помощью замысловатых логических построений, притянутых за уши только для данной конкретной цели. Причем в этих умозрительных рассуждениях всем без исключения — вам, Хентману, альфианам — бездоказательно приписываются чудовищные способности вести изощренные интриги. Куда более простое понимание происходящего может быть достигнуто при помощи здравого смысла, и вы как сотрудник ЦРУ должны прекрасно понимать, что как и любым другим разведывательным службам, вашему учреждению недостает. именно способности проявлять здравый смысл».

Чак пожал плечами.

«Фактически я бы сказал — если можно мне так выразиться», продолжал слизистый грибок, «что ваше неуемное желание отомстить жене во многом как раз и обусловлено тем, что вы слишком долго околачивались в среде персонала аппарата разведки».

— Но вы все-таки должны согласиться вот с чем, — сказал Чак. — Для меня стало огромным несчастьем, что Хентман и его писаки наткнулись именно на эту идею своего сценария.

«Несчастье несчастьем, но весьма забавно в сложившейся ситуации то, что пройдет совсем немного времени, и вы сами засядете за составление диалогов для этого сценария». Слизистый грибок при этом мысленно засмеялся. «Вероятно, вам удастся придать им должную достоверность и убедительность. Хентман будет в восторге от вашей способности проникнуть в самую суть побуждений Зигги Тротса».

— Откуда это вам известно, что этому персонажу будет присвоено имя Зигги Тротс? — Его снова вдруг охватили подозрения.

«Это у вас в уме».

— Тогда в уме у меня должно быть и то, что мне страсть как хочется, чтобы вы оставили меня в покое, что я желаю остаться один. — Тем не менее он не ощущал потребности во сне. Он чувствовал, что больше всего ему хочется как можно быстрее засесть за этот телевизионный сценарий.

«Да ради Бога». Слизистый грибок распластался, и вскоре Чак уже был совершенно один в квартире. Покой ее теперь нарушал только приглушенный шум уличного движения далеко внизу. Он какое-то время еще постоял у окна с чашкой кофе, а затем сел за пишущую машинку и нажал клавишу, которая установила чистый лист бумаги в исходное положение.

Зигги Тротc, с отвращением подумал он. Господи Боже, что за имя! Какая личность может за ним скрываться? Совсем идиот? Некто настолько скудоумный, язвительно отметил он про себя, чтобы убийство собственной жены составляло весь смысл его существования…

В его богатом воображении опытного сценариста-профессионала, начала вырисовываться начальная сцена. В ней Зигги Тротc, разумеется, у себя дома, за каким-нибудь вполне безобидным занятием. Например, читает вечерний гомеобюллетень. И словно гарпия, на него набрасывается жена, заставляя его заняться чем-то для него крайне неприятным. Да, отметил он про себя, я в состоянии добавить множество штрихов, подчеркивающих правдоподобие сцены, опираясь при этом на свой собственный многолетний опыт. Ощущая прилив вдохновения, Чак начал печатать текст первого эпизода.

Так он писал в течение нескольких часов, то и дело изумляясь эффективности нелегальных стимуляторов на основе гексаамфетаминов. Он не испытывал ни малейшей усталости — по сути, он работал куда быстрее, чем обычно. В пол-восьмого, когда улицу уже озарили золотые лучи утреннего солнца, он наконец поднялся и на негнущихся ногах направился в кухню, чтобы приготовить завтрак. Самое время браться за другую работу, напомнил он себе, начинавшуюся в восемь тридцать в здании филиала ЦРУ в Сан-Франциско. В качестве оператора Дэниела Мэйджбумf.

Держа в руке тост, он подошел к машинке и стал просматривать отпечатанные за ночь страницы. Они выглядели неплохо — ведь именно диалоги составляли суть его ремесла на протяжении многих лет. Теперь нужно отправить их пневмопочтой к Хентману в Нью-Йорк. Страницы окажутся в руках комика не позже, чем через час.

В двадцать минут девятого, бреясь в ванной, он услышал звонок видеофона. Первый вызов после установки аппарата.

— Алло, — произнес он в микрофон.

На крохотном экране появилось лицо девушки, поражающее красотой правильных ирландских черт. Он моргнул.

— Мистер Риттерсдорф? Звонит Патриция Уивер. Только что я узнала, что Банни Хентман хочет, чтобы я участвовала в сценарии, который вы составляете. Я хотела бы знать, могу ли я рассчитывать на экземплярчик, чтобы поглядеть, что от меня требуется. Мне смерть как не терпится. Я столько лет молилась, чтобы мне выпала возможность попасть в программу Банни. Я просто без ума от него.

У него, разумеется, есть копировальный аппарат. С его помощью можно сделать любое количество копий сценария.

— Я пошлю вам только то, чем располагаю в данный момент. Но работа не завершена. Банни еще не просматривал мои наброски и не дал «добро»; я не знаю, какой материал ему захочется сохранить. Может быть, и ничего.

— Судя по тому, как Банни о вас отзывается, — сказала Патриция Уивер, — я не сомневаюсь в том, что он пустит в дело все, написанное вами. Так что, я надеюсь, вы не откажете мне в просьбе. Фактически я не так уж далеко от вас. Вы сейчас в Северной Калифорнии, а я в пригороде Лос-Анджелеса, в Санта-Монике. Мы вполне могли бы встретиться; Как вы относитесь к такому предложению? И вы сможете послушать, как я читаю свою роль в вашем сценарии.

Ее роль! Черт побери! Только теперь до него дошло, что он еще не накропал ни одной строчки диалогов, в которых бы она участвовала, пышногрудая разведчица из ЦРУ с искусственно увеличенными сосками — он написал только те сцены, в которых ссорились между собой Зигги Тротс и его мегера жена.

Решение могло быть только одно. Взять пол-отгула в ЦРУ, забаррикадироваться в квартире и дописать диалоги.

— Вот что я вам скажу, — сказал Чак. — Я привезу один экземпляр сценария к вам домой. Потерпите до вечера. — Он отыскал ручку и бумагу. — Записываю ваш адрес. — Черт с ним, с этим симулакрумом Мэйджбумом, обстоятельства изменились. В жизни никогда не видел более привлекательной девушки. Все остальное как-то сразу потускнело перед столь захватывающей перспективой.

Он записывал адрес девушки. Когда он отключил видеофон, руки его тряслись. Не теряя больше ни секунды, он упаковал написанную часть сценария и по пути в сан-францисский филиал ЦРУ бросил бандероль для Банни в почтовый ящик экспресс-почты, испытывая немалое облегчение от того, что хотя бы с этим он уже разделался. Пока он будет работать в конторе ЦРУ, ему, может быть, удастся выкроить время и придумать диалоги с участием мисс Уивер; к обеду он сможет перенести их на бумагу, а к восьми часам у него уже будут готовы страницы, которые можно будет ей показать. Все складывается, решил он, в общем-то не так уж плохо. Безусловно такая жизнь гораздо лучше, чем тот кошмар, в который превратила его жизнь Мэри.

Уже у самой, ставшей для него такой привычной, просторной проходной в резиденцию ЦРУ в Сан-Франциско с ним встретился лицом к лицу сам Роджер Лондон.

— Риттерсдорф, пройдите, пожалуйста, вслед за мной ко мне в кабинет.

Глава сан-францисского филиала был ужасно мрачен и глядел на него явно недоброжелательно.

О чем это еще можно говорить, задумался Чак, следуя за Лондоном в его кабинет.

— Мистер Риттерсдорф, — сказал Лондон, как только дверь за ними закрылась, — вчера вечером мы установили в вашей квартире подслушивающую аппаратуру. Нам известно все, чем вы занимались после нашего ухода.

— Чем же особым я занимался? — Хоть убей, он никак не мог вспомнить, что же он такое сделал, что могло бы вызвать подозрения у руководства ЦРУ… Если только он не выболтал что-нибудь лишнее во время разговора со слизистым грибком. Записывающая аппаратура, разумеется, была невосприимчива к мыслям слизняка с Ганимеда. Все, что ему удалось вспомнить, свелось к мимолетному его замечанию в отношении того, насколько ему не повезло в том, что идея сценария, заказанного Хентманом, заключалась в том, что муж убивает жену, используя в качестве орудия убийства симулакрума. И, безусловно, в этом не было…

— Вы бодрствовали всю ночь напролет, — сказал Лондон. — Заработались. Такое возможно только в том случае, если у вас есть доступ к препаратам, в настоящее время запрещенным на территории Земли. Следовательно, вы обзавелись связями среди инопланетян, которые и снабжают вас ими… — Он изучающе поглядел на Чака. — Так вот, вы временно отстранены от работы. Как неблагонадежный.

Чак был совершенно ошарашен этим заявлением Лондона.

— Но для того, чтобы сохранить обе свои работы…

— Любой служащий ЦРУ, настолько безрассудный, чтобы прибегать к использованию незаконных стимулирующих препаратов внеземного происхождения, по всей вероятности, не в состоянии должным образом выполнять возлагаемые на него обязанности, — сказал Лондон. — Сегодня симулакрумом Мэйджбумом будет управлять бригада операторов, в состав которой входят Пит Петри и незнакомый вам специалист, Том Шнайдер. — Грубые черты лица Лондона исказились в насмешливой улыбке. — За вами все еще сохраняется ваша вторая работа, верно? Или это не так?

— Что вы хотите этим сказать? — удивился Чак. Разумеется, он все еще продолжает работать на Хентмана. Контракт подписан чин чинарем.

— Если верны догадки аналитиков ЦРУ, — сказал Лондон, — то вы станете ненужным Хентману, как только он узнает, что вам отказано в доступе к симулакруму Мэйджбуму. Так что я, скорее всего, не ошибусь, если скажу, что примерно через двенадцать часов… — Лондон глянул на часы, — ну, скажем, часам к девяти вечера вы обнаружите весьма неприятный для вас факт, что остаетесь вообще без работы. И тогда, как мне кажется, вы станете более уступчивым во взаимоотношениях с нами; с радостью ухватитесь за возможность обрести прежний статус, состоя только на одной работе — здесь. Вот и все. — Лондон открыл дверь кабинета, выпроваживая Чака. — Между прочим, не угодно ли вам назвать источник, поставляющий вам запрещенные препараты?

— Я категорически отрицаю употребление каких-либо запрещенных препаратов, — сказал Чак, но даже для него самого эти слова звучали неубедительно. Лондон начисто переиграл его, и они оба это понимали.

— Почему бы не сотрудничать лишь с нами? — спросил Лондон. — Бросьте свою работу у Хентмана, назовите поставщика — и вы сможете получить доступ к дистанционному управлению симулакрумом Мэйджбумом хоть через пятнадцать минут. Я лично отдам соответствующее распоряжение. Какие у вас есть причины для того, чтобы…

— Деньги, — честно признался Чак. — Мне позарез нужны деньги, которые зарабатываю на обеих работах. — И еще меня шантажируют, отметил он про себя. Лорд Бегущий Моллюск. Но он не мог сказать об этом, особенно Лондону.

— Ладно, — сказал. — Можете идти. Свяжитесь с нами как только для вас станет ясно, что вы развязались с Хентманом. Возможно, мы поладим, но при выполнении только одного этого условия. — Он распахнул дверь их кабинета перед Чаком.

Так полностью и не оправившись от потрясения, он обнаружил вдруг, что стоит на ступеньках широкой лестницы перед входом в здание ЦРУ. Это казалось ему невероятным. Но тем не менее это произошло — он потерял работу, составлявшую смысл его существования в течение многих лет, а причина, по которой его так бесцеремонно вытолкали за дверь, ему казалась лишь отговоркой. Теперь у него не было никакой возможности добраться до Мэри. Черт с этим жалким жалованьем. Его потерю вполне компенсирует доход, на который он вправе рассчитывать, работая в синдикате Хентмана. А вот не располагая доступом к управлению симулакрумом Мэйджбумом, он никак уже не может рассчитывать на осуществление своего замысла — с которым он явно слишком уж долго тянул. В вакууме, оставшемся после исчезновения предвкушения столь сладостного для него мгновения возмездия, он еще более отчетливо ощутил, с какой силой смыкается вокруг него пустота. Всецело и сразу он ощутил бессмыслие дальнейшего существования.

Он еще раз в каком-то оцепенении попытался было подняться по ступенькам, ведущим к главному входу в здание ЦРУ. Вдруг как будто из ниоткуда перед ним очутился охранник в форме и перегородил ему путь.

— Прошу прощения, мистер Риттерсдорф. К моему глубокому сожалению, но мне отдано распоряжение не пускать вас.

— Мне нужно еще раз встретиться с мистером Лондоном, — сказал Чак. — Всего на минуту.

Воспользовавшись портативным переговорным устройством, охранник связался непосредственно с Лондоном.

— Хорошо, мистер Риттерсдорф. Можете пройти в кабинет мистера Лондона. — С этими словами он отступил в сторону, и створки турникета автоматически открылись перед Чаком.

Мгновеньем позже он снова стоял перед Лондоном в его просторном кабинете, стены которого были отделаны деревянными панелями.

— Вы приняли решение? — осведомился Лондон.

— Мне нужно вот на чем заострить ваше внимание. Если Хентман меня не уволит, не будет ли это фактически доказывать неправомерность ваших подозрений по отношению к нему? — Он ждал, а Лондон в это время сидел насупившись…, но не отвечал. — Если Хентман все-таки не уволит меня, — продолжал Чак, — я намерен опротестовать ваше решение об отстранении меня от работы. Я обращусь в комиссию по охране прав государственных служащих и докажу…

— Вы отстранены от вашей работы, — вкрадчиво пояснил Лондон, — вследствие злоупотребления незаконными препаратами. Не стану скрывать, мы уже произвели обыск в вашей квартире и нашли их. Это ГБ-40, вот что вы принимали, верно? Вы в состоянии поддерживать работоспособность в течение 24 часов, принимая ГБ-40. Примите мои поздравления. Тем не менее, когда вы уже не находитесь в наших рядах, способность работать круглые сутки напролет вряд ли окажется великим благом. Желаю всяческих успехов. — Он отошел от Чака, присел за письменный стол и взял какой-то документ. Всем своим видом он показывал, что разговор окончен.

— Но вы поймете, что были неправы, — сказал Чак, — когда Хентман не уволит меня. Все, о чем я прошу, сводится к тому, чтобы вы еще раз тщательно взвесили, к чему вы придете, если все произойдет так, как я говорю. Прощайте. — Он вышел из кабинета, хлопнув дверью. Прощайте, одному Богу известно на какое время, сказал он про себя.

Оказавшись снова на тротуаре, залитом утренним солнцем, он остановился в нерешительности, не обращая никакого внимания на толпы прохожих, которые натыкались на него, отталкивали, шумно выражали свое негодование его рассеянностью. Что же теперь? Его жизнь, вот уже второй раз за этот месяц круто менялась. Сначала потрясение, вызванное уходом от Мэри, теперь это.

Слишком много для одного человека, отметил он. Интересно, что же у него теперь осталось?

Осталась еще работа у Хентмана. Только работа у Хентмана, и больше ничего.

Взяв роботакси он вернулся в свою квартиру и сразу же — махнув на все рукой — уселся за пишущую машинку. Теперь, сказал он самому себе, самый раз составить диалоги для мисс Уивер; он начисто выбросил из головы все остальное, сосредоточив внимание на машинке с листом писчей бумаги. Я напишу для тебя чертовски приличную роль, рассуждал он. И, может быть, получу что-нибудь взамен.

Он приступил к работе. И к трем часам дня завершил ее. Встал, потянулся, услышал, как скрипят суставы, и ощутил смертельную усталость. Но ум его оставался ясным. Значит, моя квартира прослушивается, отметил он про себя. А также и просматривается. Вслух, чтоб это было тут же зафиксировано на пленке, он произнес:

— Эти ублюдки из гадючника — они шпионят за мной. Просто патология. Честно говоря, какое это облегчение — высвободиться из атмосферы всеобщей подозрительности и… — он осекся. Какой во всем этом смысл? Он пошел в кухню, чтобы перекусить.

В четыре, одетый в лучший костюм, черный в полоску, из пряжи, выращиваемого на Титане роузла, напудренный, чисто выбритый и надушенный лучшим мужским одеколоном, какой только можно изготовить в самой современной химической лаборатории, он вышел на улицу в поисках аэротакси, со сценарием под мышкой. Он направлялся в Санта-Монику, в квартиру Пышки Уивер, где его ждало — одному Богу было известно, что его ждало. Он был преисполнен самых радужных надежд.

Но если и здесь он потерпит неудачу, что тоща?

Веселенький вопрос. Вопрос такой, что оставалось только надеяться на то, что не придется на него отвечать. Он уже и без того потерял очень много. Его мир резко изменился, он лишился жены и привычной работы, причем за такое короткое время, что даже не верилось. Он чувствовал, как все смешалось, перепуталось в системе восприятия. Он был настроен на Мэри ночью и на контору ЦРУ в Сан-Франциско — днем. Теперь его нервной системе не нужно было реагировать ни на то, ни на другое. Но ведь что-то же должно заполнить образовавшийся вакуум! Все его органы чувств страстно жаждали этого.

Взмахом руки он остановил аэротакси и сообщил адрес Пышки Уивер в Санта-Монике; затем, откинувшись на спинку сиденья, он достал страницы с сочиненными днем диалогами и стал перечитывать их, то и дело внося кое-какие мелкие исправления.

Через час с небольшим такси начало опускаться на посадочную площадку изумительно красивого, фешенебельного, огромного новенького здания, в котором располагалась квартира Пышки Уивер. Час испытания пробил, отметил Чак. Такой упоительный час. Близости с пышногрудой восходящей телевизионной звездой… Чего еще можно желать?

Такси приземлилось. Слегка трясущимися руками Чак извлек из кармана бумажник, расплатился и вышел.