"Тайны советской дипломатии" - читать интересную книгу автора (О.Гриневский)

Садат, по мнению Вэнса, обладал обостренным чувством собственного признания в истории, а потому не раз проявлял склонность к драматическим шагам. Полагаясь больше на интуицию, чем на методичную работу, предпочитал флюидность и мобильность в своей дипломатии.

Кто же был прав в оценке личности Садата — государственный секретарь США или резидент КГБ? По-видимому, оба: они подчеркивали разные стороны характера этого незаурядного египетского националиста. Как писал Киплинг, «Восток есть Восток».

Советские аналитики в МИДе и КГБ сходились в одном: за всеми противоречиями в поведении египетского президента четко видна определенная логика. Египет явно меняет политическую ориентацию с Востока на Запад. Это, очевидно, увидели и в Израиле.

Объявив политику «открытых дверей», Садат взял курс на развитие рыночных отношений и вхождение Египта в западное сообщество. Разумеется, как это бывает со всеми странами в переходном периоде, начался резкий рост инфляции, галопирующее повышение цен, глубокое социальное расслоение общества. В 1976 году Египет находился на грани банкротства: катастрофически упало производство, возрос импорт, а внешний долг достиг астрономических размеров.

Тем не менее 17 января 1977 года правительство Египта сократило наполовину государственные дотации и отпустило цены на хлеб, сахар, рис, сигареты, газ, бензин и другие товары. Одновременно были введены дополнительные налоги. Что это значит — хорошо известно теперь из практики «переходной экономики» восточноевропейских стран.

Но египтяне не европейцы. На следующее утро по Александрии, Каиру и другим египетским городам прокатилась волна стихийных демонстраций. Они проходили под лозунгами: «Долой правительство!», «Долой новые цены!», «Пусть платят богачи!»

Демонстранты громили государственные учреждения и полицейские участки, срывали портреты президента, сжигали роскошные машины, богатые магазины, ночные клубы и кабаре.

Однако перепуганная челядь не решалась сказать об этом Садату — тот расслаблялся в своей любимой зимней резиденции неподалеку от старой Асуанской плотины. Было уже около четырех часов пополудни, и он мирно беседовал с ливанской журналисткой. Неожиданно его внимание привлек столб дыма на горизонте.

— Что это? — спросил удивленный Садат.

— Очевидно, беспорядки в Каире докатились и до этих мест.

— Какие беспорядки?!

Только теперь к нему буквально ворвался губернатор Асуана, умоляя немедленно покинуть это место: сюда направляется разбушевавшаяся толпа; уже перевернули и сожгли машины личной охраны президента, через полчаса невозможно будет добраться до аэропорта! Садату пришлось бежать из собственного дома, оставив даже государственные бумаги. Этого позорного бегства он никогда не мог забыть.

Египет давно не видел таких крупных антиправительственных выступлений. На восстановление порядка были брошены полиция и войска безопасности. Даже по неполным официальным данным, в ходе столкновений было убито около 80 человек, более 500 ранено и арестовано до полутора тысяч.

Оправившись от первоначальной растерянности, египетские власти возложили вину на коммунистов, насеристов и Ливию — естественный политический ход в той ситуации. Разумеется, оппозиционные силы воспользовались недовольством населения. Но не они правили улицей в те январские дни, — движение было стихийным и массовым: протестовать вышли рабочие, служащие, студенты.

Размах выступлений серьезно напугал Садата — он хорошо знал свой народ. Ему нужно было либо чудо, либо враг, а скорее всего и то и другое, чтобы отвлечь египтян от собственных горьких нужд.

Это, по-видимому, хорошо понимали в Иерусалиме. В июле 1977 года руководитель израильской разведки «Моссад» генерал Х. Хофи принес премьер-министру Бегину толстое досье — материалы фантастического заговора: ливийский лидер полковник Каддафи готовит покушение на своего «брата» президента Садата!

Менахем Бегин, пришедший к власти всего месяц назад, держался официально и по-израильски отрешенно. Несмотря на несусветную жару, в темном деловом костюме и рубашке с крахмальным воротничком, он, казалось без особого интереса, листал страницы, раскрывавшие один из самых таинственных заговоров, который готовила группа палестинских и ливийских экстремистов.

— Что предпринимали мои предшественники в подобных ситуациях? — спросил он.

Ему объяснили, что, когда такого рода информация касалась западных стран, она передавалась непосредственно им в руки. Но если речь шла о заговорах против руководителей соседних арабских стран — как это было с покушением на короля Иордании Хуссейна или покойного короля Саудовской Аравии Фейсала и его преемника, короля Халеда, — то материалы передавались ЦРУ, которое и направляло их соответствующим правительствам.

Все так же отрешенно Бегин положил бумаги на стол, снял очки в роговой оправе, покрутил и, не поднимая глаз, проговорил:

— А почему бы не передать эту информацию непосредственно египтянам?

Руководители израильской разведки были в шоке. Неужели премьер-министр полагает, что можно обойти американцев, да еще в таком важном деле? Но Бегин уже встал.

— Ну, чего же вы ждете?

Через несколько дней израильская разведка задействовала так называемый марокканский канал. Король Марокко Хасан давно пытался свести Израиль с Египтом. Предшественник Бегина, премьер-министр Ицхак Рабин, даже посетил Рабат, чтобы встретиться с королем. Израильские эмиссары также не раз встречались там с египетскими коллегами, но все эти контакты оказались безрезультатными.

Однако сейчас просьба Израиля о новой встрече звучала более обещающе. И действительно, в Касабланке шеф израильской разведки передал своему египетскому партнеру генерал-лейтенанту Камалю Хасану Али толстое досье о ливийском заговоре.