"Тайны советской дипломатии" - читать интересную книгу автора (О.Гриневский)
Теперь уже президент Египта с недоверием листал это толстое досье. Что это — очередной трюк израильской разведки, рассчитанный на то, чтобы поссорить братьев арабов? Но конфликт между Египтом и Ливией тлеет уже давно... А в досье — конкретные имена и адреса боевиков, складов оружия и боеприпасов. К тому же Каддафи открыто обвиняет Садата в предательстве дела арабов и считает себя спасителем арабской нации, законным наследником Гамаля Абделя Насера. Садат ненавидел Каддафи и публично называл его «магнун» — сумасшедший.
В общем, как ни крути, получалось, что израильский премьер принимает меры к спасению жизни президента Египта. Сам мастер позы и красивых жестов, Садат придал этому куда большее значение, чем любой другой политик, будь он на его месте. Тем более что Бегин предпринял этот шаг по собственной инициативе, даже не проконсультировавшись с американцами. А главное, Садат получил то, что хотел: ему нужен был враг, и он его заимел.
Далее все было разыграно как по нотам. По всей стране прокатилась волна арестов. Через пять дней, 21 июля, египетские войска вторглись на ливийскую территорию, а бомбардировщики нанесли удар по Тобруку и другим ливийским городам. Размахивая кулаками, Садат объявил Каддафи зачинщиком январских волнений и угрожал ему небесной карой. А Бегин спокойно заявил в кнессете, что не будет беспокоить египтян на Синае, когда они заняты в Ливии.
Египетская печать трубила о великих победах: на ливийской военно-воздушной базе «Гамаль Абдель Насер», близ Тобрука, была уничтожена радарная установка, построенная Советским Союзом. Однако советские военные специалисты по-другому оценивали результаты военных действий: потери египетских вооруженных сил, особенно в танках и самолетах, оказались очень великими, и, получив отпор, они отступили на собственную территорию.
Но как бы там ни было, а первый шаг к сближению Египта и Израиля сделан. Теперь уже Садат через марокканского короля искал встречи с израильскими лидерами. Врага он получил — и сейчас ему нужно чудо. Оно могло случиться только на Синае. Он должен получить его назад! Это дело национальной чести, и ни один лидер в Каире не удержался бы у власти, смирись он с потерей этой египетской земли. Это Садат понимал прекрасно. Но понимал он и другое: получить Синай можно только путем мирного урегулирования. Египетская армия удивила саму себя и весь мир, отогнав израильтян от Суэцкого канала. Больше этого не повторится — Садат хорошо знал и свою армию.
Мудрый Громыко
У Громыко сомнений не было: дело идет к сепаратной сделке при тайном участии США. Какова цена этой сделки? — спрашивал он свою дипломатическую рать. И сам же отвечал: возвращение Египту Синая. Конечно, цена для Израиля немалая. Но взамен он получает прорыв единого «фронта» арабских стран, о котором мог только мечтать многие десятилетия.
— Можем ли мы помешать этому? — рассуждал Громыко. — У нас нет способов воздействовать на Израиль. Сумасшедший Садат неуправляем. А вот американцам мы можем связать руки — без них Египет и Израиль не решатся заключить сепаратную сделку.
Поэтому, если раньше совместное советско-американское заявление по ближневосточному урегулированию задумывалось как простое подтверждение намечавшегося сотрудничества по созыву Женевской конференции, то теперь оно должно было стать тем рычагом, который помешает назревавшему сговору. Выработать такое заявление Громыко поручил заведующему отделом стран Ближнего Востока М.Д. Сытенко. Оно должно было стать своего рода итогом встреч советского министра с государственным секретарем США.
Невысокого роста, худой, с азартными, горящими глазами, Сытенко был умный и расчетливый дипломат. Он прекрасно понимал, что можно, а чего нельзя достичь на переговорах. Замах у Громыко, конечно, большой — в заявлении должно быть все: и вывод войск со всех оккупированных в 1967 году арабских территорий, и право арабского народа Палестины на самоопределение вплоть до образования независимого государства.
Громыко для порядка поворчал, что этого мало, но текст заявления одобрил. Он прекрасно понимал, что сейчас главное не принципы — нужно закрепить совместный советско-американский курс на созыв Женевской конференции в противовес намечавшемуся сепаратному соглашению. Кроме того, здесь явно проглядывала позитивная эволюция в отношении признания прав палестинцев. И в этом Громыко, не без основания, видел заслугу Советского Союза. Поэтому он был очень доволен, когда 1 октября 1977 года это заявление было опубликовано.
— Сытенко, — сказал он в своей тяжеловесной манере, когда даже изъявление благодарности звучало как выговор, — хотя заявление вы явно не дотянули, но американцам все же игру испортили. Руки у них теперь связаны. Переговоры должны идти о таком урегулировании, которое охватывало бы все проблемы и все стороны, в том числе палестинцев.
Поначалу, казалось, все подтверждало правильность этой оценки. Садат с ходу поддержал заявление, назвав его «мастерским». Рассматривая этот документ через призму египетско-сирийского соперничества, он посчитал его «блестящим маневром».
А вот израильтяне устроили истерику. При встрече с президентом Картером 4 октября Даян назвал советско-американское заявление «совершенно неприемлемым». Целью совместных усилий США и Израиля должно быть соглашение с Египтом, а не всеобъемлющее ближневосточное урегулирование. «Если вы снимете одно колесо с машины, она не поедет, — убеждал он президента. — Если Египет будет вне конфликта, войны больше не будет». И, говоря это со своей колокольни, он был прав.
Тут же, как по команде, влиятельная еврейская община в США начала шумную кампанию в печати, обвиняя администрацию Картера в том, что она проигрывает Ближний Восток Советскому Союзу. Русских опять приглашают к столу ближневосточного урегулирования, после того как Никсону и Киссинджеру удалось выставить их оттуда. Таков был лейтмотив обвинений, громом раскатившихся по всей стране. В конце концов советник президента Бжезинский вынужден был признать, что американская дипломатия допустила просчет, оказавшись «нечувствительной к домашним озабоченностям».
А Громыко уезжал из Нью-Йорка, потирая руки. Ему казалось, что дело сделано: удалось наконец поссорить США и Израиль, в Америке еще долго будет продолжаться скандал, а на пути сепаратного урегулирования воздвигнута стена.
Брежнев поправляет Арафата
В Вашингтоне тоже не понимали намерений Советского Союза. Там были убеждены, что он ведет двойную игру: выступая на словах за ближневосточное урегулирование, на деле подстрекает арабов занять жесткие, непримиримые позиции в отношении Израиля. На самом деле все обстояло наоборот.
Громыко неоднократно обсуждал со своей командой хитросплетения ближневосточной политики. Коротко суть его взглядов сводилась к тому, что территориальные споры между Израилем и арабами, хотя они и протекают очень болезненно, так или иначе решить можно. То же и с проблемой установления мирных отношений. Но самой трудной и, по сути, главной является палестинская проблема. И приступать к ней надо с взаимного признания Израиля и ООП. Это ключ к ближневосточному урегулированию и созыву Женевской конференции. Поэтому он старался убедить Арафата и других палестинских лидеров первыми сделать шаг к признанию Израиля и тем самым взять инициативу в свои руки. По замыслу Громыко это позволило бы Советскому Союзу прочно контролировать ход ближневосточных переговоров и опередить американцев, так как они не имели выхода на палестинцев.
7 апреля 1977 года в Москву прилетел таинственный председатель Организации освобождения Палестины Ясир Арафат[3 - В конце 80-х годов Арафат женился и несколько изменил образ жизни.]. С ним — почти десяток лидеров различных палестинских «фронтов», входящих в эту организацию. Их разместили в гостевом особняке на Ленинских горах. На следующий день их впервые примет сам Брежнев. А вечером по телевизору показали Арафата — в военном френче, но закутанного с головой в пестрый клетчатый платок — куфью. Москвичи с удивлением смотрели на столь необычного гостя.
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |