"Тайны советской дипломатии" - читать интересную книгу автора (О.Гриневский)

Перешли к обсуждению проблемы Синая. Здесь, казалось, все шло гладко. Обе стороны согласны с формулой полного мира, при полном суверенитете Египта над Синаем. Но очень скоро оказалось, что Израиль и Египет по-разному понимают слово «полный». Говоря о полном возвращении Синая, Израиль хотел сохранить там военно-воздушные базы и израильские поселения в Рафахе, неподалеку от Газы.

Садат пришел в негодование, так как счел это надувательством. Какой же это суверенитет, когда израильские поселения и военные базы остаются на Синае? Его что, за дурака принимают?

На том и разошлись. Но Бегин, отправляясь домой из Исмаилии, сказал корреспондентам:

— Я счастливый человек!

Все потом долго ломали голову: почему он счастлив? Ведь ни о чем договориться не удалось. Но у израильского премьера действительно имелись основания быть довольным. Садат приехал в Иерусалим как в Каноссу. Там он предложил все, о чем только мог мечтать Израиль, — мир, безопасность, признание его законного статуса в регионе. После этого начались двусторонние египетско-израильские переговоры без посредников — чего всегда добивался Израиль. И все достигнуто без единой уступки с его стороны.

Это не просто торг — жесткий и холодный, как умеют вести его на Востоке. В правящей верхушке Израиля шла острая, непримиримая борьба. Там, конечно, понимали, что уступить придется. Но не все и не сразу.

Министр сельского хозяйства генерал Ариэль Шарон доказывал, что если уж что-то нужно убирать на Синае, так это аэродромы. Их легко переместить на несколько десятков километров в глубь пустыни Негев. А поселения нельзя ликвидировать ни при каких обстоятельствах. Они жизненно важны для обороны Израиля в качестве буферной зоны между Синаем и густо населенным палестинцами сектором Газа. Более того, поселения следует укрепить.

Министр обороны генерал Вейцман возражал: уж если надо выбирать что-то одно, то следует убирать именно поселения. Всего одна израильская бригада, размещенная вдоль границы, защитит Израиль куда надежнее, чем поселенцы. Строительство же новых авиабаз — дело слишком дорогое.

Эта проблема долго обсуждалась в правительстве, которое вынесло решение укрепить существующие израильские поселения.

Шарон спросил:

— Ну что, мне посылать бульдозеры?

— Не думаю, — ответил Бегин, — что министру сельского хозяйства следует отнимать время у правительства, задавая вопросы технического характера.

Через несколько часов бульдозеры находились уже в пути. Разразился крупный международный скандал. Президент Картер осудил не только эту акцию, но и само существование поселений как незаконное.

Дальше — хуже. В Иерусалиме сорвались, едва начавшись, переговоры рабочей группы по политическим вопросам между министрами иностранных дел Израиля и Египта.

Весь первый день, 17 января 1978 года, они спорили из-за повестки дня, а государственному секретарю Вэнсу, специально посетившему Иерусалим, пришлось уговаривать их выработать компромисс. Однако в тот же вечер на обеде в отеле «Хилтон» произошел инцидент. Приветствуя гостя, премьер-министр Бегин употребил выражение, которое министр Кямель счел оскорбительным. Еще бы — премьер назвал его «молодым человеком». На Востоке это непростительная ошибка. Кроме того, увлекшийся премьер заявил, что для Израиля совершенно неприемлемы раздел Иерусалима, создание Палестинского государства и уход со всех завоеванных в 1967 году территорий, — темы, которых договорились не касаться во время обеда.

Возмущенный Кямель не стал читать заготовленного текста речи и коротко сказал, что обед не то место, где можно обсуждать вопросы, затронутые израильским премьер-министром. Он сел и демонстративно не поднял протокольного тоста за здоровье президента Израиля.

На следующий день стороны обменялись проектами деклараций по общим принципам — общего в проектах содержалось мало. Кроме того, Израиль положил на стол свой план «самоуправления» для палестинцев, вызвавший острую перепалку еще на прошлой встрече — в Исмаилии. Напрасно сновали американские послы из комнаты в комнату, пытаясь урезонить упрямых.

Днем министр Кямель позвонил в Каир и получил прямое указание Садата покинуть Иерусалим. Не помогло вмешательство Вэнса. Не помог и телефонный звонок Картера Садату. В три часа ночи египетская делегация вылетела в Каир.

В ответ Бегин порывался было прервать переговоры по военным вопросам, проводившиеся министрами обороны в рабочей группе в Каире. Но Вейцман и Вэнс убедили его не делать этого, а отложить переговоры на конец января.

И правильно сделали. Как ни странно, диалог военных оказался более продуктивным. После долгих бесед с Садатом и его военным министром Гамаси Вейцман пришел к выводу, что Египет пойдет на сепаратный мир — ему нужна лишь ширма. В Иерусалим он сообщил, что генерал Гамаси сделал такое конкретное предложение: Египет подпишет мирный договор в ответ на полный вывод войск Израиля с Синайского полуострова. Кроме того, за Израилем сохранялось право вето при решении вопросов, касающихся будущего палестинской проблемы.

Но в Иерусалиме его сообщение восприняли скептически. Бегин и Даян, долго жившие среди арабов, не могли даже представить, что Садат сможет так легко предать идеалы панарабизма ради узких национальных интересов. Рекомендации Вейцмана были расценены как проарабские иллюзии, а гуляки с улицы Дизенгоф в Тель-Авиве стали с усмешкой называть Эрзу Вейцмана Мустафой.

И зря. Решение, которое он брался разработать с генералом Гамаси, было более выгодно Израилю, нежели заключенные позже кэмп-дэвидские соглашения.




Как искали выход из тупика