"Тайны советской дипломатии" - читать интересную книгу автора (О.Гриневский)

Переговоры с Хабибом начались 4 декабря в особняке МИДа на улице Алексея Толстого. Ковалев держался отрешенно, вяло. Говорил тихим голосом, полузакрыв глаза, с загадочной улыбкой Джоконды. А Хабиб никак не походил на того изощренного дипломата, которого рисовали подготовленные характеристики. Американец ливанского происхождения, живой, как ртуть, много говорил громко, смеялся своим же незамысловатым шуткам.

Однако советских специалистов по Ближнему Востоку больше всего поразило, что Хабиб по-прежнему с оптимизмом отзывался о Женевской конференции. Поездка Садата в Иерусалим, утверждал он, — это всего лишь попытка устранить трудности на пути к ее созыву. Просто нужно вписать двусторонние египетско-израильские переговоры в более широкий контекст ближневосточного урегулирования.

Но Ковалева голыми руками не возьмешь. На следующий день он как бы между прочим задал такой невинный вопрос:

— Господин Хабиб, вы опытный дипломат, вы решили одну из самых сложных проблем Парижской конференции по Вьетнаму — как рассадить делегации за разными столами на переговорах. Руководствуясь вашим опытом, где бы вы поставили стол для палестинской делегации в Женеве?

Подвох крылся в том, что США не признавали ООП и не давали согласия на ее участие в Женевской конференции. Палестинцы, но не представители ООП могли участвовать в переговорах, и то лишь в составе общеарабской или иорданской делегации. Поэтому вопрос Ковалева, касавшийся вроде бы технических деталей, на самом деле имел задачей вскрыть, нет ли у США запасной, более гибкой позиции. Но Хабиб, видимо, сразу понял, что к чему. Широко улыбаясь, он ответил:

— В туалете. — И громко захохотал.

Ковалев был в шоке. На этом прощупывание закончилось. А Хабиб срочно вылетел в Каир, чтобы проинформировать государственного секретаря Вэнса о своих приключениях в Москве. Он жаловался, что советские руководители обвиняют американцев в тайном сговоре с Садатом с целью сорвать Женевскую конференцию, так как считают, что шанс для ее проведения уже упущен.

Билл Квондт, который присутствовал на их каирской встрече, пришел к выводу, что Вэнс и Хабиб все еще пытаются спасти формулу женевских переговоров, тогда как Бжезинский и Картер уже от нее отказались.




В тупике


Дальше рассказывать о событиях на Ближнем Востоке скучно — они монотонно повторяются и в деталях описаны очевидцами. В Москве казалось даже, что Громыко, как всегда, прав — весь арабский мир осудил сепаратные переговоры Египта и Израиля, а их диалог, едва начавшись, все больше заходил в тупик. Эйфория, возникшая после поездки Садата в Иерусалим, стала постепенно сменяться озлоблением.

В Рождество все того же суматошного 1977 года состоялась встреча Бегина с Садатом в маленьком египетском городке Исмаилия, на берегу Суэцкого канала. Она задумывалась как ответный жест со стороны Израиля на драматическую поездку египетского президента в Иерусалим. Накануне Садата, уже как старого друга, навестил министр обороны Вейцман. Он привез ему два подарка: курительную трубку и часы с гравировкой: «Президенту Садату — человеку, передвинувшему вперед стрелки часов на Ближнем Востоке».

Что ж, умели израильтяне потрафить тщеславию Садата. Но египтяне их разочаровали. На аэродроме в Исмаилии израильские флаги не развевались, гимны обеих стран не исполнялись и почетный караул не приветствовал израильского премьера. Правда, улицы города были полны зевак, но висели только египетские флаги и лозунги: «Садат — миротворец!» А про Бегина ни слова.

Зато Садат угостил гостей необычной процедурой: на их глазах состоялась церемония назначения нового министра иностранных дел. Старый министр, Фахми, подал в отставку в знак протеста против поездки президента в Иерусалим. Срочно был нужен новый министр. А в эти дни в Каире оказался египетский посол в Бонне Мухаммед Ибрагим Кямель — он приехал готовить визит канцлера Шмидта. Попался на глаза Садату, и тот, недолго думая, решил назначить его министром.

Теперь Кямель стоял на трибуне, с тем чтобы произнести присягу. Но вид у него был растерянный — он явно не проявлял энтузиазма по поводу столь высокого назначения. Как заметили израильские гости, Кямель не хотел его, но не хватило мужества отказать Садату.

Бегин тоже привез подарок — план урегулирования для Западного берега. Суть его — постепенное введение ограниченного палестинского самоуправления при сохранении израильского суверенитета и военного присутствия. Разумеется, израильские поселения и дальше остаются на священной земле Самарии и Иудеи — так именовался в плане Бегина Западный берег реки Иордан. Но палестинским арабам предоставляется право избирать Административный совет, ведающий просвещением, здравоохранением, социальным обеспечением и т. д. Однако внешние сношения, оборона и внутренняя безопасность остаются в руках Израиля.

И вот что примечательно. Проходят десятилетия, а план Бегина по-прежнему лежит в основе израильской позиции по палестинскому урегулированию, несмотря на смену правительств, споры и сомнения, раздирающие израильское общественное мнение. В конце концов, в 1994 году он трансформируется в соглашения, подписанные в Осло. Что ж, терпение и умение ждать своего часа всегда отличали израильскую политику.

Однако тогда, в 1977 году, ни Израиль, ни Египет не собирались решать палестинскую проблему, да и не могли. Но Садату требовался документ с изложением хотя бы самых общих принципов: пусть этот фиговый листок прикроет его отступничество — договоренность по Синаю.

— Дайте мне прикрытие для арабского мира, — твердил он.

Бегин хорошо понимал: ни один арабский лидер не поступится общими интересами арабов, как бы ни ссорились они между собой. Поэтому он готов был дать Садату прикрытие, но такое, чтобы оно не связало руки Израилю в будущем. Причем сделать это быстро, перехватив возможную инициативу Каира или Вашингтона.

— Давайте арейнхопен инициативу сами, — заявил он своим помощникам, что означает на идише: «Давайте захватим эту инициативу».

Теперь в Исмаилии, при встрече с глазу на глаз, Садат бегло ознакомился с планом Бегина для Западного берега и сказал, что у него нет возражений. Велико же было изумление израильтян, когда несколько часов спустя на общей встрече делегаций, после того как этот план зачитали, постоянный представитель Египта при ООН Ахмед Мегид воскликнул:

— Это неприемлемо! Арабский народ Палестины лишается своих законных прав, в том числе и на создание собственного государства!

Другие высокопоставленные египетские дипломаты хором поддержали его — редкий случай в истории дипломатии, когда делегация публично выступила против своего руководителя. И не просто руководителя, а главы государства. Но еще более поразительным было видеть Садата, поспешно дававшего отбой — ему-де необходимо еще раз изучить план Бегина. Это что — спектакль?