"Давай поженимся, ковбой" - читать интересную книгу автора (Морленд Пегги)

Глава вторая

— А чего это ты тут делаешь?

Харли поднял голову и обнаружил, что на него обращено внимание пары крайне любопытных девчачьих глазок, сверкающих из-за ограды. Он вытер рукавом пот со лба.

— Да вот, забор чиню. А ты что тут делаешь? — в свою очередь поинтересовался он.

Девочка уныло ковырнула туфелькой землю.

— Да ничего. Просто на тебя смотрю. — И тут же подскочила к ограде. — Мама сказала, что я могу посмотреть, если не буду путаться у тебя под ногами. Я не путаюсь?

Харли рассмеялся и, присев на корточки, взглянул ей в лицо.

— Да как же ты можешь путаться у меня под ногами, если я с этой стороны изгороди, а ты с обратной?

Сморщив лоб и обдумав услышанное, девчушка расплылась в улыбке.

— Значит, я могу посмотреть?

— Ты даже можешь помочь.

Глаза девочки заблестели.

— Правда?

— Конечно! — Харли встал в полный рост и протянул руки через ограду. — А ну-ка хватайся, я тебя сюда перетащу.

Девчушка уцепилась за его пальцы и тут же оказалась по другую сторону ограды.

— А теперь на тебя возлагается крайне ответственная задача, — объявил Харли. — Будешь подавать мне гвозди! — После чего нагнулся, поднял за рукоятку молоток и скомандовал: — Гвоздик, пожалуйста!

Гордо улыбаясь, девочка сунула руку в пакет, выудила оттуда гвоздь и, торжественно опустив его на ладонь своего нового друга, стала восторженно наблюдать, как тот, закрепляя проволоку, всего лишь двумя ударами вколотил это скобяное изделие в деревяшку.

— Ух ты! — воскликнула девочка. — Ну и силища у тебя!

Улыбнувшись, Харли подмигнул своей помощнице:

— Сила-то есть, но и ум тут тоже не помешает.

— А вот у мамы так не получается, — сообщила малышка. — Вчера палец себе разбила. — Хихикнув, она снова сунула руку в пакет с гвоздями. — И даже нехорошее слово сказала.

Представив себе, как с уст столь очаровательной особы срываются непристойные слова, Харли не мог не расхохотаться.

— Да я и сам порой ругаюсь, когда мажу мимо. Больно ведь!

На что Стефи, продолжая копаться в гвоздях, ответила глубоким вздохом.

— Вчера мама и Джимми тоже стали чинить забор вокруг нашего дома. Я хотела помочь, а они сказали, что я еще слишком маленькая и буду только мешать.

И та обида, которая прозвучала в словах девочки, тут же заставила Харли вспомнить, как и сам он несколько лет назад постоянно твердил собственной дочке, что непозволительно ей заниматься делами, разрешенными ее старшему брату. Мерзкое, честно говоря, воспоминание.

— Но мне-то ты помогаешь, — напомнил он.

— Кажется, да. — Усевшись наземь и скрестив ноги, девчушка водрузила на коленки пакет и, вытащив оттуда очередной гвоздь, протянула его Харли. — А у тебя есть маленькая дочка? — спросила она, скосив на него глаза.

Харли неловко замер. Смущенно повертев в пальцах гвоздь, с усилием выдавил:

— Есть, хоть не такая уж и маленькая. Ей недавно исполнилось шестнадцать.

— А детей она любит? А то мама спрашивала сегодня утром, где нанять няньку, пока она будет на работе.

Харли сжал губы. Вот уже десять лет прошло со дня развода, но как же больно, когда тебе вновь напоминают о лишенных отцовской заботы детях!

— Боюсь, она не сможет помочь твоей маме, солнышко. Ведь моя дочь живет не со мной. Она у матери — в Сан-Атонио.

— Значит, ты разведенный? — догадалась наконец малышка, с любопытством склонив к плечу головку.

— Ну да. Уже лет десять.

— У меня мама с папой тоже развелись. Папа живет в Хьюстоне, а вот мама там больше жить не хочет — говорит, что в Хьюстоне слишком опасно. — Девчушка откинулась на спину и, развалившись на траве, примостила пакет с гвоздями у себя на животике. — Джимми шел домой из школы, его побили, и мама долго плакала. Сказала, что больше этого не выдержит. Вот мы и переехали сюда.

До Харли не дошло, чего та больше не выдержит: то ли Хьюстона, то ли страха за сына, то ли жизни рядом со своим бывшим мужем. Но он решил, что не стоит мучить подобными вопросами ребенка.

— Оно, конечно, неприятно, — уклончиво ответил он.

Стефи удрученно вздохнула.

— Ага. И я слыхала, как мамины подружки говорили, что это вина заставила маму уехать.

— Вина? — переспросил Харли, так и не поняв, о чем, собственно, идет речь.

— Да. Когда мама с папой были женаты, ей не приходилось ходить на работу и она сидела с нами дома. Вот она и говорила, что если бы не развелась с папой, то оставалась бы с нами и тогда бы никто не побил Джимми.

Естественно, у Харли за последние годы сложилось свое мнение о разводе и его последствиях, но не время было сейчас его выражать. Поэтому он лишь покачал головой:

— Чему быть — того не миновать.

Сморщив губки, Стефи согласно кивнула.

— Вот и мамины друзья то же сказали. А она не послушалась. И перевезла нас сюда, в дом тети Гарриетты, чтобы мы были в безопасности. — Девочка посмотрела на старое здание, в котором теперь ей предстояло жить. — Джимми как его увидал, так стал ругаться, а мама ответила, что если привести его в порядок, то там станет очень даже здорово.

Подняв голову, Харли в который раз оглядел облупившиеся стены, прогнившие доски и заросшие сорняками лужайки.

— Конечно, станет, — произнес он, далеко не будучи уверенным в справедливости своих слов. И, вновь вспомнив недавнюю сцену своего знакомства с матерью этого очаровательного ребенка у дверей товарной лавки, подумал, что и сам на ее месте вряд ли повел бы себя иначе…

— Привет, мамочка! А мы сейчас вместе с Харли чинили забор! радостно прокричала Стефи, вприпрыжку пересекая лужайку.

Мэри Клер подняла глаза и — о ужас! — обнаружила, что буквально в двух шагах за дочерью шествует и сам ковбой.

— Неужели? — с трудом выдавила она.

Не в силах сдержать восторга, дочурка бросилась навстречу матери.

— Ну да! И он сказал, что ему никто еще никогда так не помогал! — осветив лучезарной улыбкой идущего позади мужчину, воскликнула девочка. — Ведь правда, Харли?

— Вне всяких сомнений, — подтвердил тот, потом остановился, похлопал малышку по спине и, бросив взгляд на ее мать, с невероятной резвостью вскочившую на ноги, изумленно разинул рот.

Да как же так можно! — мысленно возмутился он. О чем думают власти! Нельзя же позволять женщинам разгуливать чуть ли не в полуголом виде! У нее же все так и лезет наружу!

Коротенькие шорты открывали взору длинные загорелые ноги. Копна рыжих волос упала из-под бейсбольной кепки на плечи женщины, которая, едва завидев нежданного гостя, тут же настороженно перевела глаза на его руку, с подозрительной нежностью лежащую на плече ее дочери. Из рассказа Стефи Харли стало ясно, чем вызван материнский страх, но при всем своем желании он так и не смог убрать ладонь с плеча ребенка. Он вовсе не собирался причинять малышке страданий — и женщине следовало это понять.

Оторвав наконец взгляд от соблазнительного женского тела, Харли вновь уставился на частокол.

— Вижу, вы сами решили заняться забором.

Мэри Клер оглядела проделанную за утро работу и утомленно вздохнула.

— Меньше сорока футов за три часа. При такой скорости год уйдет, прежде чем закончу.

— Стоит лишь найти ритм, и тогда все покатится как по маслу, — посоветовал Харли, бросив взгляд на Джимми, который сосредоточенно выбивал ломом прогнившие доски. — Вижу, у вас есть весьма серьезный помощник.

Мэри Клер тоже посмотрела на сына и гордо улыбнулась, внезапно поняв, что без его помощи она бы не сделала и половины этой работы.

— Еще какой!

— А лишняя сила не требуется? — неожиданно сорвался с уст мужчины поразивший даже его самого вопрос. Ведь у него и без того дел по горло!

Соседка окинула его удивленным взглядом.

— Да как же я могу просить вас о помощи? Вы же очень заняты.

— Так не вы же просите — я сам предлагаю. — Пожав плечико Стефи, он вытащил молоток из поясной сумки для инструментов. — Мы с этим другом можем поработать здесь абсолютно задаром.

Не дожидаясь ответа, он ухватил одарившую его улыбкой девочку за руку и зашагал к поломанному забору. Прежде чем Мэри Клер успела возразить, Джимми уже тащил ковбою связку штакетника, а Стефи услужливо протягивала гвозди.

После чего Мэри Клер просто вынуждена была предложить перекусить человеку, доставившему столько радости дочери и оказавшему немалую помощь ей самой. Но, как известно, получать долги приятно, да вот отдавать их — совсем иное дело. А в обществе этого мужчины она отнюдь не чувствовала себя уютно.

Дети убежали умываться наверх, а хозяйка дома, разложив по тарелкам ветчину и сыр, зорким глазом принялась следить за тем, как смывает с себя грязь склонившийся над кухонным краном гость.

Харли старательно мылил свои крепкие загорелые руки. Она вздрогнула, вспомнив, какая сила таится в этих пальцах.

Проглянувшее вдруг на небе солнце ворвалось в окошко и радугой заиграло на мыльной пене, пузыриками покрывающей мужские ладони. Загипнотизированная этим красочным зрелищем, Мэри Клер не могла оторвать взгляда от омываемых струей воды мышц. Нагнувшись еще ниже к раковине, мужчина набрал полные пригоршни воды, ополоснул лицо и протянул руку в поисках полотенца.

Забыв о своей стряпне, Мэри Клер сорвала полотенце с петли и ткнула его гостю в руку. Пробормотав слова благодарности сквозь плотный слой махровой ткани, тот вытер лицо, шею, а когда обернулся, то вдруг застыл, комкая полотенце в руках, обнаружив, какими глазами наблюдает за ним хозяйка дома.

Взгляды их встретились — и словно электрический разряд проскочил между ними с силой, подарившей каждой клеточке Харли новую жизнь.

Но не успел он решить, оставаться ему на месте или бежать прочь, как Мэри Клер ухватилась за уголок полотенца нервным движением, напоминающим полет мотылька над пламенем, и стерла остатки воды, капельками повисшие у него на усах. Тут пальцы ее дотронулись до его губ, отчего сердце ковбоя, не удержавшись на месте, вдруг подскочило и, совершая сальто в груди, наполнило вены горячими волнами крови. Боже! Сколько же лет не касались его нежные женские ручки! Он уже давным-давно позабыл, как много ласки может таиться в таком вот простом жесте.

Охнув, Харли прикрыл глаза и, поймав женщину за кисть, прижал ее ладонь к щеке, жадно впитывая тепло мягкой кожи. До его замутненного сознания глухо долетали жаркие удары ее пульса. Харли снова открыл глаза, и взору его предстали приоткрытые губы и взгляд, исполненный… чего?.. Влекомый этим взглядом, он охватил ее пальцы своими и привлек их к губам. Зрачки женщины расширились, заполыхали темно-зеленым светом — и ковбой чуть не задохнулся от переполняющего грудь желания заключить соседку в свои объятья…

— Эй! Вы обещали, что мы будем кушать! — прямо с порога воскликнула Стефи.

Заслышав девчачий голосок, Харли оттолкнул нежную руку с прытью, какой не проявил бы, даже коснувшись раскаленного утюга, и, жадно хватая ртом воздух, стремглав метнулся обратно к раковине. Впрочем, и Мэри Клер вполне могла бы посоревноваться с ним в проворстве, с каким вновь рванулась к своей посуде. Однако Харли успел заметить, как дрожат тарелки в ее руках, и понял, что женщина потрясена происшедшим отнюдь не меньше, чем он сам.

Но буквально через секунду — хоть та и показалась ковбою вечностью — Мэри Клер уже обернулась к дочке и ласково улыбнулась.

— У нас только бутерброды. И прошу не жаловаться, — предупредила она. — Слишком жарко, чтобы возиться с плитой.

Стефи вытащила стул и плюхнулась на сиденье.

— Вот и здорово! Обожаю бутерброды. — И, слегка подвинувшись на стуле, робко добавила: — Харли, ты не сядешь рядом со мной?

Сколь ни сложна для ковбоя была эта задача, но ему все же удалось ее решить, хотя ради этого пришлось опуститься чуть ли не на четвереньки.

— Ну, как поживает твоя соседка? — полюбопытствовал Коди.

Втянув голову в плечи, Харли тут же пожалел, что сподобился сунуть нос в «Конец дороги». Ему меньше всего хотелось трепаться про Мэри Клер Рейнольдс. Ведь, собственно, и в бар-то он зашел именно ради того, чтобы за парой кружек пива прогнать мысли о ней.

— Откуда мне знать? — кисло ответил он на вопрос шерифа.

Коди ехидно ухмыльнулся:

— Да? А я подумал, что раз ты арендовал у нее землю, то вы и видитесь порою.

Харли нахмурился. Хоть в городишках размером с Темптейшен ведает всяк, чем живет земляк, но не так же быстро!

— А ты откуда узнал, что я арендую землю?

— От Джун из банка. Она сказала, что на днях эта самая Рейнольдс обналичила чек на весьма приличную сумму. А я просто сложил два плюс два — вот и вычислил, что вы ударили по рукам.

Харли окинул приятеля волчьим взглядом.

— Да ты просто гений, Коди. Истинный гений. Неудивительно, что стал шерифом.

Коди рассмеялся и добродушно шлепнул друга по спине широченной ладонью.

— Слыхал, Хенк? — крикнул он бармену. — Харли вот считает, что я гений. Чем не повод выпить еще пивка?

— Лучше не придумаешь.

Ухмыляясь, Хенк сунул кружку под кран, надавил рычаг, проделал ту же процедуру со второй кружкой, потом поразмыслил и подставил еще одну. Днем работы было немного — почему бы и самому не хлебнуть с друзьями? С полными кружками в руках он обогнул стойку и присоединился к товарищам. Сунув одну Коди, а другую Харли, он взгромоздился на свободный табурет и, чокнувшись, сделал большой глоток, после чего, удовлетворенно вздохнув, поставил кружку на стойку и, облокотившись на плечо шерифа, лукаво посмотрел на Харли.

— Да ты только взгляни на этого парня, — обратился он к шерифу, горестно покачав головой. — Будь я проклят, если тут не замешана какая-нибудь бабенка.

Проскрежетав зубами, Харли вцепился пальцами в кружку. Издав победный вопль, Хенк ткнул шерифа локтем под ребра.

— Смотри-ка, а ведь без бабенки тут и впрямь не обошлось! — воскликнул бармен и, решив задать приятелю перца, задумчиво почесал подбородок, изображая на физиономии глубокомысленную мину. — Давай-ка подумаем, кто бы это мог быть?.. Вдовушка Браун! — наконец объявил он, с трудом удерживаясь от смеха. — Она ведь который год по нему сохнет.

Вдовушке Браун стукнуло уже не менее семидесяти лет, а во рту у нее сохранилось не более трех зубов, и Харли скривился так, что наблюдать за ним было сплошное удовольствие. И Коди не смог отказать себе в желании подыграть Хенку.

— Да нет, — с серьезной миной возразил он. — Браунша много лет как потеряла всякую надежду. Говорят, что прошлой субботой она уже флиртовала за домино с Даффи Смитом. Но не забывай про новую соседку Харли, — продолжал он с таким видом, словно Харли и вовсе не было рядом, — про разведенную дамочку по имени Мэри Клер Рейнольдс.

Хенк тихо присвистнул.

— Ну-у! Симпатичнейшая бабенка! Видал ее вчера в магазине. Грудастенькая такая. — Он изобразил ладонями пышные женские формы.

Расплескивая пиво, Харли шмякнул кружкой о прилавок и вскочил на ноги.

— Видать, парни, вам больше нечего делать, кроме как торчать тут да точить лясы, — прорычал он. — Зато у меня дел до черта. — Схватив со стойки шляпу, он напялил ее на голову, вслед за чем, выудив из кармана пару долларов и швырнув их на стойку, протопал к выходу и с грохотом захлопнул за собой дверь.

Заслышав рев мотора и шум вылетающего из-под колес автомобиля гравия, Коди довольно ухмыльнулся:

— Ну, точно! У нашего друга Харли явно что-то назревает с этой самой Мэри Клер Рейнольдс.

Хенк, полагавший, что вся предыдущая сцена не таит за собой ничего, кроме обычной шутки, удивленно вытаращил глаза.

— У Харли?! — В ответ на утвердительный кивок Коди он недоуменно воззрился на шерифа. — Да не найдется на свете мужик, от которого девчонкам было бы меньше проку, чем от него.

— Так уж и никакого проку?! — возопил Коди. — И эти слова я слышу от тебя?

Хенк хмыкнул и подмигнул в ответ.

— Разве что только один и найдется.

Покачав головой, Коди сунул руку в карман и, выудив оттуда банкноту, хлопнул ею о стойку.

— Ставлю двадцатку, что и лето не закончится, как она заклеймит нашего горячего бычка и потащит его за собой на привязи.

Сама мысль о том, что Харли — впрочем, как и всякий прочий земляк мужского пола — может стать жертвой женских чар, показалась Хенку столь безумной, что он, ничтоже сумняшеся, протянул товарищу руку.

— Идет!

Торжественно подняв кружку, бармен принялся неторопливо потягивать пиво. Приятели помолчали, наслаждаясь обществом друг друга.

— А знаешь, Коди, — молвил наконец Хенк, — ведь если такое и вправду случилось с нашим Харли, то ты же сам в том и виноват. Не выступи ты со своей дурацкой идеей на собрании, эта самая Рейнольдс ни за что бы не притащилась сюда — и некому было бы снова искушать холостяцкую судьбу Харли.

Шериф ободряюще обнял Хенка за плечи.

— Советую не забывать и о прибыли, которую принесла эта идея твоему бару.

Поразмыслив над сказанным, Хенк вновь ухмыльнулся.

— Что верно, то верно. Одно только в том и утешение.

Ее влекла к себе тьма. Неверное серебристое сияние полной луны и детская надежда увидеть вдруг падающую с неба звезду, которая, как утверждают, сулит исполнение самых сокровенных желаний. Уложив детей спать, Мэри Клер выскользнула на задний двор.

Глубоко вдохнув свежий ночной воздух, она спустилась по ступенькам. Тонкая сорочка мягко струилась вдоль ее тела, ночной ветерок нежно овевал ноги. Подойдя к своему излюбленному месту отдыха, она уселась на истертую доску свисающих с толстых ветвей дерева старых качелей, крепко уцепилась за веревки и оттолкнулась от земли босыми ступнями.

Ветерок играл прядями ее длинных волос, ласкал щеки, и, медленно раскачиваясь — вперед и назад, вперед и назад, — она предоставила возможность воле ночи и ветра творить свое волшебство, изгоняющее из сознания паутину забот и успокаивающее утомленное тело.

Удовлетворенно вздохнув, Мэри Клер подумала, что не ошиблась, приняв решение перебраться в Темптейшен. И детишки здесь счастливы, и она может хоть целые дни проводить с ними дома, не заботясь о поисках няньки. Тут ее детям не угрожает встреча с уличными хулиганами и массой прочих опасностей, таившихся в Хьюстоне чуть ли не за каждым углом. И дом постепенно начинает принимать нормальный вид, с каждым днем становясь все больше похожим на человеческое жилье. Мэри Клер продраила его сверху донизу, заменила выбитые стекла, оклеила новыми обоями прихожую и ванные комнаты. Отполировала все резные украшения, перекрасила мрачную кухню. Даже ремонт ограды понемногу продвигался вперед. Еще пара дней — и ее можно красить. Харли оказался прав: едва она отыскала нужный ритм, как работа пошла куда быстрее.

Харли! Уткнувшись пяткой в землю, Мэри Клер прервала плавное движение качелей. Это имя вновь напомнило ей о том, что случилось нынче утром. И что на нее тогда нашло? Что заставило протянуть руку и дотронуться до его тела? И почему прикосновение его губ к ее пальцам породило в ней томительное желание соприкоснуться с его губами? Если бы Стефи не появилась в самый критический момент, то…

Мэри Клер тряхнула головой, прогоняя эти кощунственные мысли. Господи! Да нельзя позволять себе даже и думать об этом! Следует держать себя в руках. Впереди еще столько дел. Невозможно допустить, чтобы на пути к осуществлению ее заветных мечтаний вновь оказался мужчина.

Хоть ей и удалось уже сделать немало для того, чтобы превратить тетушкину усадьбу в собственный домашний очаг, следовало поразмыслить еще и о том, на какие средства они с детьми станут жить дальше. До сих пор Мэри Клер так и не взяла в толк, откуда ее бывший муж сумел при разводе раздобыть столь веские доказательства своего бедственного положения, что суд счел его чуть ли не нищим и, как следствие, определил настолько низкие алименты, что их едва хватало на содержание детей. У Мэри Клер остались кое-какие сбережения — но ведь и это не навечно. Правда, очень помог чек от Харли…

Опять этот Харли! Застонав, Мэри Клер раздраженно стиснула веревки и, запрокинув голову, стала рассматривать проглядывающий сквозь гущу листвы диск полной луны, всеми фибрами души желая, чтобы мысли о злополучном соседе поскорее покинули ее. Нельзя допустить, чтобы ковбой постоянно сбивал ее с толку. Всю энергию своей души и тела следует посвятить лишь сохранению семьи.

Пытаясь оставить эти тяжкие думы позади, Мэри Клер соскочила с качелей и зашагала через сад, с наслаждением ступая босыми ногами по прохладной росе. Возле невысокой ограды, некогда окружавшей тетушкин огород, она остановилась. Теперь вместо овощей повсюду торчали спутанные стебли сорняков, возвышающиеся над землею уже чуть ли не до колена. Мэри Клер вспомнила, каким был этот огород во времена ее детства и с каким удовольствием собирала она тогда спелые помидоры или лущила горох на веранде.

Мэри Клер перегнулась через ограду, ухватилась за мерзкую массу зеленых паразитов и изо всех сил потащила их на себя. Наконец корни поддались, и она, с трудом удержавшись на ногах, победоносно улыбнулась.

Огород! — подумала Мэри Клер. Нужно вернуть на место огород. Сейчас уже слишком поздно высаживать то, что выращивала тетя. Но наверняка есть и такие растения, которые можно сажать даже в конце сезона.

Раздавшийся вдруг со стороны проезжей дороги шум мотора прервал мирное течение ее мыслей. Обернувшись, Мэри Клер увидела, что из-за поворота, направляясь в сторону ее дома, выныривает фургончик, который, объехав стоящий на отшибе гараж, двинулся ей навстречу, прорезая окружающую тьму ярким светом фар.

Неужто Харли? — испуганно подумала Мэри Клер. Что делает он здесь в такую пору? Она рванулась было к дому, но не успела сделать и шага, как была настигнута слепящими лучами, вырывающимися из движущейся навстречу машины. Забыв про стиснутые в ладони сорняки, она прикрыла глаза рукою — и только тут вспомнила, что от постороннего взгляда ее тело скрывает лишь тонкая ночная сорочка.

Фургончик остановился, мотор его замолчал и фары потухли. С металлическим лязгом отворилась и захлопнулась дверца. Прижав руки к груди, Мэри Клер застыла в выжидательной позе, совершенно не думая о том, что комья земли, посыпавшись с корней вырванных сорняков, могут вмиг перепачкать ее белоснежное одеяние.

Харли двигался навстречу неспешной, почти ленивой походкой. Лицо ковбоя было сокрыто тенью неизменной его спутницы — шляпы.

— Извините, — произнес он хрипловатым голосом. — Мне не хотелось вас пугать. — Тут он сдвинул шляпу на затылок, и в лучах лунного света резко обозначились и без того уже чересчур знакомые ей черты лица. — Не поздновато ли копаться на грядках?

Мэри Клер опустила глаза и с удивлением обнаружила, что все еще продолжает сжимать в руке сорняки. Неловко отшвырнув их в сторону, она принялась остервенело отряхивать налипший на рубашку мусор.

— Я не копалась, — раздраженно бросила она, вновь поднимая взгляд на гостя. Тот изумленно вздернул брови, чем окончательно вывел из себя хозяйку. — Нет, не копалась! Просто проверяла состояние изгороди и думала о том, какие овощи пока еще не поздно сажать.

Харли пожал плечами.

— С помидорами, боюсь, уже не выйдет — им нужно тепло и все такое, — а вот горох с фасолью, пожалуй, сажать еще стоит. Может, даже пару сортов салата, если он вам нравится. — Харли приблизился к ограде, оперся на нее своими крепкими руками и окинул взглядом густые заросли сорняков. — Боюсь, нелегко вам будет расчищать все это вручную. Чтобы выполоть и переворошить все эти сорняки, понадобится культиватор. — Слегка склонив голову, он взглянул на нее через плечо. — У вас есть?

Почувствовав себя в дурацком положении оттого, что не подумала об этом сама, Мэри Клер ощутила, как запылали ее щеки.

— Нет.

Вновь переключив свое внимание на огород, Харли задумчиво кивнул.

— Можете взять напрокат в городской лавке сельхозтоваров. У них там есть несколько.

— Спасибо. Буду иметь в виду, — сухо ответила женщина. И, обнаружив, что сосед вовсе не спешит уходить, стала терять терпение. — Кстати, что вы здесь делаете? Надеюсь, вам известно, что это частные владения?

Харли оттолкнулся от ограды.

— Да, известно. Но сегодня я так быстро покинул вас… — Он запнулся на середине фразы, когда, встретившись с ней взглядом, вновь живо вспомнил причину, обратившую его днем в бегство и заставившую дожидаться прикрытия ночи, чтобы вернуться.

Ее длинная сорочка была настолько тонкой, что едва скрывала то, что находилось под ней. Луна, висящая в небе за спиною женщины, словно шар расплавленного золота, струила свои лучи сквозь ткань, очерчивая контуры ее тела, и Харли с болью отметил полные груди, узкую талию и соблазнительный изгиб бедер. Тело, созданное для любви…

Ковбой в замешательстве отвел глаза и кивнул на колючую проволоку, огораживающую участок футах в двадцати от них.

— Сегодня утром я работал вон там у ограды и забыл ящик с инструментами. Вот и решил за ним заехать, пока никто не присвоил его себе.

Мэри Клер вскинула голову.

— Смею вас уверить, — возмущенно отрубила она, — что если бы мы его нашли, то вернули бы вам. Нам чужого не надо.

— Вот черт! — пробурчал Харли, поняв по тону собеседницы, что своими словами обидел ее. — Я вовсе не имел в виду, будто подозреваю вас или ваших детей в том, что вы способны украсть его.

— А что же вы имели в виду?

— Я… — Он замялся и покачал головою, не отводя взгляда от ограды, ибо понимал, что не может отважиться снова посмотреть на женщину. Картина, которую он наблюдал минуту назад, и без того уже вызвала в его груди чересчур много эмоций. — Черт возьми, да не знаю, что я имел в виду! Мне просто хотелось забрать этот проклятый ящик.

— А разве нельзя было подождать до утра?

Забыв про свои опасения, Харли крутанул головой и окинул женщину испепеляющим взором.

— Конечно, можно! Но я потому и не стал дожидаться утра, чтобы ненароком не наткнуться на вас!

Мэри Клер задохнулась от возмущения, груди ее приподнялись под тонкой тканью… и Харли понял, что совершил ошибку. Ни в коем случае не следовало смотреть на нее. Ибо перед ним вновь во плоти возникло то, о чем он пытался забыть весь день.

— Да черт бы вас побрал, Мэри Клер! — прорычал Харли, едва владея собой. — Разве вы не понимаете, что с нами случилось сегодня днем? — Дожидаться ответа Харли не стал: он прекрасно понимал, что и она чувствует то же самое. — Только взгляните на себя. Шастаете тут в одном исподнем, будто само воплощение греха. А я мужчина — со всеми мужскими желаниями и потребностями!

Мэри Клер чуть не затряслась от негодования. Да как он смеет обвинять ее в бесстыдстве! Сжимая кулаки, она медленно двинулась навстречу, с трудом удерживаясь, чтобы не наброситься на своего обидчика.

— Вот только об одном вы забываете, — прошипела она. — Я вас сюда не приглашала. Ни утром, ни сейчас. И если мне заблагорассудится хоть нагишом бегать по собственному двору — то это мое право. Это мой двор!

Теперь они стояли уже чуть ли не нос к носу, и Харли отчетливо видел, какой яростью горят ее глаза, как дрожит ее тело под полупрозрачной сорочкой, и чуть ли не физически ощущал жар излучаемого ею гнева. Но близость Мэри Клер несла в себе и иное — аромат цветения, сладости и необычайной женственности.

Мэри Клер подняла руку и ткнула пальцем в грудь соседа.

— И вот еще что…

Но ей так и не удалось завершить свою тираду. Ухватив женщину за указующий перст, Харли притянул ее к своей груди и, прежде чем та успела остановить его, впился в ее уста губами.

Он чувствовал, как она напряглась, как изо всех сил уперлась руками в его грудь и пытается оттолкнуть прочь; он понимал, что должен отпустить ее, но при всем своем желании не мог этого сделать.

С того самого момента, как они повстречались, эта женщина преследовала его на каждом шагу. В минуты покоя она была прекрасна. Теперь, во гневе, когда волны рыжих волос заливали ее лицо, а на теле не было ничего, кроме ночной сорочки, она стала неотразимой. Мысли о том, чтобы вновь прикоснуться к ней, вкусить сладость ее губ, доводили мужчину до безумия. И когда эти мысли претворились в жизнь, он окончательно лишился какого бы то ни было контроля над собой.

Запустив пальцы в длинные локоны и оттягивая голову женщины назад, Харли целовал ее все крепче и крепче. И вдруг наступил момент — он и сам не понял, как это случилось, — когда тело женщины обмякло в его руках. Губы ее приоткрылись в молчаливом приглашении. Харли застонал, и язык его скользнул внутрь. Женщина напряглась снова — но постепенно, вслед за движением гладящих ее спину ладоней, мышцы стали расслабляться.

Их языки соприкоснулись, заплясали, и, нетерпеливо высвободив зажатые телами руки, Мэри Клер обвила шею мужчины, тесно прижимаясь к нему мягкой податливой грудью. Сердца их забились в унисон.

Никогда еще Харли не желал женщину с такой силою. Никогда прежде. Больше, чем дышать, ему хотелось опрокинуть ее на землю и предаться любви под лучами полной луны среди сладкого запаха смятой их телами травы.

Но на собственном горьком опыте он убедился, насколько коварны могут быть женщины, способные безжалостно вырвать сердце прямо из мужской груди. Вспомнив об этом, ковбой высвободился из объятий Мэри Клер.

— Простите! — задыхаясь, выпалил он. — Мне не следовало так поступать. Я… я обещаю, что больше это не повторится.

Закусив распухшую губу, Мэри Клер устремила на Харли негодующий взгляд горящих глаз.

— Да, не следовало, — проговорила она дрожащими губами, не вполне представляя себе, отчего вдруг вспыхнул в ней этот гнев: оттого ли, что Харли набросился на нее с поцелуями, или оттого, что перестал целовать. — Но что было, то было. — Она глотнула воздух, стараясь не давать воли ни эмоциям, ни самолюбию. — И думаю, не лишним было бы напомнить вам, что мужчины не владеют исключительным правом на проявление желаний и чувств. Женщинам тоже принадлежит своя доля. — Она замолкла на секунду и добавила: — Но я могу себя сдерживать. Надеюсь, что в дальнейшем и вы научитесь поступать так же.

Развернувшись, Мэри Клер побежала к дому, оставив на лунной лужайке удивленно взирающего ей вслед Харли.

Мэри Клер стояла на кухне, привалясь спиной к двери и прижав ладони к ее деревянной поверхности. Затаив дыхание, она прислушивалась к долетающим из-за окна звукам. Вот звякнул металл, когда Харли забросил ящик с инструментами в свой фургончик, хлопнула дверца, зарычал вернувшийся к жизни мотор. По темной кухне дугой прополз отблеск фар — машина разворачивалась, чтобы отправиться в обратный путь той же дорогой, которой прибыла сюда.

Только теперь Мэри Клер позволила себе свободно вздохнуть. Ноги ее невольно задрожали, и, соскользнув на пол, она спрятала лицо в колени. Что с ней происходит? Почему она ответила на его поцелуи?

Мэри Клер изо всех сил старалась подавить рыдания, но, не сумев этого сделать, уткнулась в натянутый на колени подол ночной рубашки. Она видела, что Харли страдает от той же самой жажды, от того же одиночества, которые охватывали каждую ночь и ее, когда она забиралась в пустую холодную кровать. Мэри Клер стала искать рациональное объяснение своего поведения — и пришла к выводу, что, окунувшись в тепло объятий Харли, поступила вполне естественно. Она так давно оставалась в одиночестве — даже задолго до того, как развелась с Питом, — что просто изголодалась по мужским ласкам.

Но дело не только в этом. После развода ей случалось целоваться с мужчинами, но ни один из них не пробуждал в ней такой реакции, как Харли. И если бы он не остановился сам…

Мэри Клер содрогнулась всем телом. Нет, нельзя позволять себе думать о том, что могло бы тогда произойти. Она — мать, единственная опора своих детей. Однажды она уже положилась на мужчину — и поставила себя в полную зависимость от него. Потом ей пришлось долго и тяжело бороться за свою свободу, и она не пожертвует теперь ею ради чего-то столь преходящего, как сексуальная привязанность.