"Чудо двух континентов" - читать интересную книгу автора (Леннокс Марион)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Роберт высадил их на площади, куда как раз подъехал великолепный экипаж, запряженный парой серых лошадей. Возница поднял руку, приветствуя молодоженов, и Маркус дал ему знак подъехать ближе.

— Хочешь заработать?

— Ну еще бы. — Возница улыбнулся. Вокруг них уже начала собираться толпа, желающая посмотреть на прекрасную молодую пару. — Ну еще бы, — повторил он. — Эй, ребятки, расступитесь, давайте сделаем так, чтобы они запомнили этот день надолго!

Следующие несколько часов для Петы пронеслись вихрем. Ей казалось, что она окунулась в мир, где исполняются все желания, где она прекрасна, желанна и любима. Где нет невзгод ежедневной рутины, а есть только великолепные наряды, пара серых лошадей, прекрасные виды парка и люди, приветливо машущие молодоженам.

Наконец Маркус велел вознице остановиться у знакомого ему ресторанчика. Их проводили к лучшему столику, и Пета напробовалась таких блюд и такого вина, о существовании которых и не подозревала.

Пета ела, а Маркус наблюдал за ней с мягкой улыбкой. Он тоже, как и она, наслаждался сказочной прогулкой. А когда заиграл квартет музыкантов, он вопросительно посмотрел на Пету.

— Давай потанцуем!

— Я не... могу. Моя лодыжка...

— Доверься мне, — сказал Маркус. — Обопрись на меня. Сегодня мы сможем все.

Пета покорно поднялась. Маркус взял ее в свои объятья так, чтобы она совсем не опиралась на лодыжку. Оркестр заиграл свадебный вальс. Пета радостно засмеялась и уткнулась лицом в плечо Маркуса.

— Смеешься? — Маркус отлично вел в танце, так что ее ноги сами повторяли нужные движения. И Пета, никогда толком не танцевавшая, казалась опытной танцоршей.

В этот вечер все было возможно.

— Мы с тобой просто обманщики, — прошептала она Маркусу на ухо. — А когда Роберт должен превратиться в мышь?

Сначала Маркус удивленно взглянул на нее, а потом, поняв, о чем она говорит, засмеялся.

— Ну, до полуночи с ним точно ничего не случится. Могу ли я попросить твой домашний адрес, если мне придется заниматься примеркой туфельки?

— Мой адрес — ферма «Розелла», Юрала, Австралия, — улыбнулась Пета.

— Может быть, нам переписать эту сказку? — предложил Маркус. — Выбрать тыкву побольше и Прекрасному принцу уехать вместе с тобой.

Боже правый!

— Эй! — Пета отступила назад. — Давай остановимся здесь и сейчас. — Она взяла себя в руки, окончательно избавляясь от наваждения сказки. — Это все не настоящее. Я имею в виду... это все только игра.

— Нет, — Маркус продолжал кружить ее в танце.

— Может, нам стоит пойти домой? — прошептала она.

— Домой?

— Ну, в твою квартиру, то есть я туда, а ты в свой клуб.

— Не думаю, что это будет правильно, — сказал ей Маркус, — мы же теперь женаты.

— И что?

— Сейчас за нами наблюдают газетчики. Ты хочешь, чтобы они узнали о том, что мы спали порознь в ночь нашей свадьбы?

— Это... из-за Чарлза?

— А из-за чего же еще?

Ну конечно, что еще он мог иметь в виду! Какая же она глупая!

— У меня в гостиной есть раскладывающийся диванчик, так что тебе не о чем волноваться.

— А я и не волнуюсь.

Роберт привез их домой. Маркус помог Пете выйти из машины, она неудачно ступила на больную лодыжку, и, больше не слушая протестов, Маркус подхватил ее на руки и поднялся в квартиру.

Они остались одни. Маркус стоял в коридоре с Петой на руках. Она была так желанна, и она была его женой! Он мог поцеловать ее прямо сейчас...

— Маркус Бенсон, отпусти меня, немедленно, — резко сказала Пета.

— Я подумал...

— Я знаю, о чем ты подумал. Я могу прочитать это в твоих глазах.

— Пета...

— Я знала, что тебе захочется чего-нибудь, — она продолжала извиваться в его руках, так что ему пришлось отпустить ее.

— Я ничего не хочу.

Пета подозрительно посмотрела на него.

— Ты хочешь сказать, что не желаешь затащить меня в постель?

Маркус хотел этого больше всего на свете.

— Я женился на тебе не для того, — мягко сказал он, — чтобы затащить тебя в постель.

— Нет. Женившись на мне, ты сделал мне одолжение, но теперь мы женаты... И есть определенное физическое влечение... — Пета запнулась, — между мужчиной и женщиной, между котом и кошкой, между утками и селезнями... Но я ни за что на свете не отправлюсь с тобой в постель.

— Почему?

Резонный вопрос, подумал Маркус, но у Петы было свое мнение по поводу того, что считать разумным.

— Если я влюблюсь в тебя, я пропала.

— Почему?

— Догадайся, умник, — сказала Пета и сбросила свои свадебные босоножки. — Я иду спать. Где мне лечь — на кровати или на диване?

— Можешь спать на кровати.

— Вот и хорошо, — Пета, прихрамывая, отправилась в спальню и закрыла за собой дверь, оставив Маркуса стоять в коридоре.

Эту ночь они оба провели без сна.

Как она могла спать? Пета лежала на огромной кровати Маркуса, глядя на лунный свет, играющий на ее свадебном платье, которое было аккуратно повешено на спинку стула. Платье, казалось, мерцало в лунном свете, как будто жило своей собственной жизнью.

Свадебное платье, у нее была свадьба!

Должно быть, будут фотографии, подумала Пета. Ведь на них было нацелено столько фотокамер! Возможно, годы спустя она будет пролистывать старые журналы и увидит эти снимки.

Фотографии сказки, где Прекрасным принцем был Маркус.

Интересно, Прекрасный принц когда-нибудь доил коров?

Скорее всего, нет.

Эта мысль заставила ее улыбнуться.

Отправляйся домой, сказала она себе. Живи реальной жизнью. Реальность — это хорошо и это твое будущее.

Но что касается настоящего... она лежала в лунном свете, смотрела на свое свадебное платье и думала о Маркусе.

Он хотел фантазии, сказки.

А приходилось лежать в темноте и смотреть в потолок. Тот был плоским, белым и скучным.

Он сам был плоским и скучным. Но не сегодня. Сегодня он чувствовал, что меняется, и казалось, что его жизнь может чего-то стоить.

Глупая мысль.

Он лежал на подушках и заставлял себя вспоминать все свадьбы своей матери. И ее, сияющую, в белом платье, обещавшую ему целый мир.

— На этот раз он заберет нас отсюда. Мы начинаем новую жизнь, Маркус, — говорила она снова и снова.

И каждый раз новая жизнь оказывалась еще более ужасной, чем прежняя.

Вот теперь и он, как его мать, попался в ловушку этой пресловутой мечты.

Слава богу, что у Петы хватило здравого смысла на них обоих. Как он мог ввязаться во все это? Жена? Австралия?

— Моя жизнь здесь, — говорил он потолку.

Наедине с потолком?

Ну и пусть!

Закутавшись в кокон из одеял, Пета лежала на кровати в первом классе самолета и пыталась привести в порядок свои мысли.

Как он узнал, что она должна была лететь эконом-классом? Как ему удалось поменять ее билет и какое право он имел на это?

Зато сейчас ее колени не упирались в подбородок — она уютно устроилась на настоящей кровати, укрытая пуховыми одеялами, под головой покоились мягкие подушки, из наушников ее личной стереосистемы лилась приятная музыка.

Она возвращалась к реальности — обратно к коровам и тяжелой рутинной работе. Но пока можно позволить себе еще немного сказки. Именно сейчас она в ней находилась, ведь ее муж лежал рядом с ней. Стоит только протянуть руку... но она никогда этого не сделает, потому что Пета О'Шэннесси не мечтательница, а реалистка.

В некотором роде.

Он мог бы воспользоваться своим личным самолетом.

— Ты ведь помнишь, какая была у нее реакция на новую одежду, — сказала ему Руби, — точно так же она отнесется к твоему личному самолету.

— Но ведь она согласилась на твое предложение со свадебными нарядами.

— Маркус, это была просто сказка, а личный самолет в глазах Петы будет оскорбительной насмешкой.

— Но эти ожидания в аэропортах, черт побери...

— Добро пожаловать в человеческий мир.

— Я был частью этого человеческого мира, — мрачно сказал ей Маркус, — а теперь стою на ступеньку выше.

— Ну хотя бы притворись на две недели, — резко сказала Руби.

Так он и сделал и теперь летел коммерческим рейсом, а впереди маячила перспектива пятичасового ожидания в аэропорту Токио, которое, впрочем, оказалось вполне комфортабельным.

Кого он обманывает? Ему действительно было хорошо, а еще было приятно видеть округленные от удивления глаза Петы, хотя она явно старалась не показывать своего изумления по поводу его невероятных денежных трат.

Пета — его жена.

Фантазия — реальность. Граница между ними постепенно стиралась.