"Время решений" - читать интересную книгу автора (Лебон Стефани)

3

Не сводя полных укоризны глаз с Арни, женщина стала подниматься.

— Нет, — сказал он, мягко толкнув ее назад, — не стоит демонстрировать, будто я оскорбил твои супружеские чувства. Но будь я проклят, если стану его оплакивать. Да и тебе ни к чему — все равно не поверю.

— Можешь не верить, — ответила Фейс, думая о том, насколько с годами заострились черты лица Арни. — Но я-то оплакивала. Да и как мне было не горевать о неудавшемся браке и о человеке, которого, как мне казалось, я когда-то любила? И дедушка, и мама к тому времени умерли. Мне было так одиноко…

— Гм… — Судя по всему, на Арни ее слова не произвели ровно никакого впечатления. — Бедная сиротка, да еще с таким шикарным наследством.

— Что? — Фейс повернулась к нему, удивленная и даже разгневанная. Как он смеет намекать!.. Она что же — только делает вид, будто любила мужа?

Подняв брови, Арни неотрывно смотрел на нее, а на его губах играла ироническая усмешка.

Фейс опустила глаза. Получается, что он нарочно пытался вывести ее из себя. Или думал, что отсутствие мало-мальского сострадания с его стороны отвлечет ее от бесполезных сожалений о своей судьбе? Если так, то это ему удалось.

— Я же не отравила Роберта. Или дядю Гейлорда, — произнесла она, сама удивляясь своему спокойствию. — И перестань смотреть на меня с таким видом, будто я развожу головастиков и червяков в старом котелке.

Последнее сравнение откровенно развеселило Арни.

— Скорее ты готовишь в нем подгорелую овсянку. Ты ведь никогда не умела прилично готовить.

Фейс сжала руки. Нет, ее не вывести из себя.

— А тебе почем знать? К тому времени как я научилась готовить, ты был в Сиэтле, превращая свои денежки в целое состояние.

— На случай, если ты забыла, — напомнил он, — я возвращался в Сноувилл достаточно часто, чтобы вызволять тебя из беды. И в последний раз мне предстояло выкупить тебя на веки вечные, если я правильно помню. Но ты предпочла мне юного рыцаря в черных кожаных доспехах. Естественно, это было ударом по моему чувству собственного достоинства.

Он вытянул длинные ноги так, что его правое колено слегка коснулось бедра женщины.

— Мне-то кажется, что твое самолюбие ничуть не пострадало, — сказала она, сдвигая колени.

Он рассмеялся.

— Да? Интересно, почему?

Фейс не ответила. Он отлично знает почему. Перед ней волевой и упрямый мужчина, но это еще не означает, что он вправе ожидать такой же крепости от нее.

Уставившись на коричневатый ковер, так похожий на тот, что был в отцовском доме, Фейс вспоминала, как, демонстрируя свой характер, выражала стихийный протест против того, что считала родительским равнодушием. Еще будучи подростком, она стала носить кричащую одежду, устраивала дикие вечеринки с целью всех шокировать, начала курить… Словом, дело едва не дошло до полиции.

Арни, приходивший в ярость от этих выходок, делал все, чтобы наставить ее на праведный путь. Однако прошло совсем немного времени, и из друга-защитника он незаметно превратился во властного зануду. Правда, когда возникла нужда, ей и в голову не пришло обратиться к кому-то еще…

Когда она рассказала ему про Роберта и ребенка, он лишь яростно выругался и бросил, что в таком случае сам на ней женится.

— Это единственный способ уберечь тебя от бед, — отрезал он в ответ на ее слабые попытки что-либо возразить.

Фейс не сомневалась в нем. Но и замуж за него не хотела. Однако отец умер, а семейный врач сказал, что больную мать ждет та же участь, как только она узнает, что незамужняя дочь беременная! У дедушки своих забот хватало — он неудержимо старел. И самое главное — следовало позаботиться о будущем ребенке.

В конце концов победила привычка с детства поступать так, как велит Арни. И она неохотно, с чувством легкой вины согласилась на брак, который, конечно же, был более нужен ей, чем ему.

— Что с тобой? — Голос Арни снова прервал ее воспоминания. — Думаешь, не нанесла ли ты удар еще по чему-то, кроме моего самолюбия? — спросил он. — Да я бы тебе не позволил. Хотя, помнится, ты однажды попыталась дать мне в нос.

— Только потому, что ты зажал меня, как в тиски, и пытался сунуть под холодный душ, — возразила Фейс.

Странно, именно сейчас ей остро захотелось принять холодный душ. Потому что одно прикосновение Арни вызывало огненные волны, бегущие по рукам, спине, по всему телу.

— Но тогда ты его вполне заслужила, — дружелюбно напомнил он. — Разве не ты решила сыграть шотландские марши в три часа ночи, используя мусорные контейнеры вместо барабанов?

— Вместо цимбал, — поправила Фейс.

— Нечего придираться к словам. Ты представляла собой угрозу для общества и прекрасно это знала.

Фейс подняла усталые глаза. Слова-то были строгие, колючие, — все, как обычно. Но что это за легкая дрожь пробегала в уголках его рта?

— Наверное, — нехотя согласилась она. — Но ты спасал общество от меня. — Она решила, что дрожь ей померещилась, и добавила: — Теперь-то я совсем не такая.

— Прекрасно, — улыбнулся он. — Значит, можно без опасений отправиться с тобой в кафе к Клайду. Поднимайся и пошли, пока он не закрыл свое заведение. Кстати, где твоя куртка?

— В ванной.

— Понятно. — Он прошагал по комнате, а через пару секунд она услышала приглушенное ругательство: — Черт, куртка мокрая — хоть выжимай. — Да эта штука столь же водонепроницаема, как кружева!

— Я не ожидала, что пойдет снег. К тому же была за рулем.

— Понятно. Где же твоя машина, твой багаж?

Фейс вздохнула. Она знала, что рано или поздно придется рассказать о преследующих ее бедах. Арни и так уже, вероятно, посчитал ее слегка задержавшейся в умственном развитии, а теперь и вовсе утвердится в своем мнении.

— Моя машина в гараже Хьюго, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал небрежно. — И весь багаж в ней.

Он покачал головой.

— Ну так надо привезти его.

— Не получится. Хьюго ушел на вечеринку. Гараж закрыт.

Брови его поползли вверх.

— Ты уверена?

— Да. Он сказал мне, что закроется в пять. Я собиралась взять машину у Этты, чтобы съездить за вещами, но тут как раз разыгралась метель, и у них еще ветрянка…

— Понятно, — мрачно сказал Арни. — Ты забыла. Удивительно, удивительно! — Он с укоризной покачал головой. — А что с машиной?

— Заело тормоза. Хьюго пришлось звонить, чтобы прислали запасные части.

— Для тормозной системы? Черт, что же у тебя за машина?

— Старенький «олдсмобил».

— Надо было проверить, все ли в порядке, когда отправилась сюда из… Откуда ты, кстати, приехала?

— Из Спокана. Я торопилась.

Теперь на лице его явственно нарисовалось: «Конечно, ты торопилась, а как же еще».

— Вот что мы можем сделать, — помолчав, начал Арни в тот самый момент, когда Фейс и в самом деле захотела дать ему по точеному носу. — Я попрошу Клайда дать мне что-нибудь с собой, а ты пока посидишь здесь одна и вволю поразмышляешь о своих грехах.

— Какие грехи? — спросила она, зная, что лучше бы ей промолчать.

— Обычные. Беззаботность и безответственность.

Фейс поискала глазами вокруг, чем можно швырнуть в этого зануду. Потом напомнила себе, что ей двадцать пять лет и совсем ни к чему потакать старым детским капризам на радость Арни.

— Вот лампа, — тихо произнес он. — Но обещаю тебе, если ты попробуешь ее бросить, придется расплачиваться.

Арни слишком хорошо ее знал. Она повернулась к нему лицом и увидела, что он стоит, небрежно прислонясь к стене и сунув руки в карманы джинсов. Внимание все же привлекли его глаза. Они сверлили ее так, что Фейс смутилась. Если бы они не принадлежали Арни, она бы решила, что он спокойно раздевает ее взглядом. Это что же, и есть предполагаемая плата? Одна мысль об этом вызвала в ней дрожь — и не сказать, что неприятную.

Он неспешно, деловито закончил осмотр и произнес голосом, в котором прозвучал вызов:

— Ну так как — рискнешь?

Взгляд Арни застыл на лице гостьи, и она резко выдохнула:

— Нет, спасибо, — благодетели и альтруисты не по моей части.

Голова его резко дернулась вверх, и на мгновение Фейс показалось, что она зашла слишком далеко, но в этот момент хозяин номера надел куртку и вышел за дверь.

Фейс медленно прошла к окну, глядя на цветные вихри снега, подсвеченного рекламными огнями магазина напротив. Да, на улице настоящий буран. Женщина прислонилась головой к стеклу. Какие сюрпризы может преподнести Арни? Удивительно, но она не испытывала беспокойства, даже несмотря на то, что придется остаться здесь, хотя, может, она и оказалась в ловушке — в этой спальне с мужчиной, который стал ей почти чужим. И все же Фейс не покидала уверенность, что этот человек не притронется к ней без разрешения. Он не станет поступать так, как его кузен.

Этот юноша приехал из Сиэтла провести лето с дядей и тетей; он во всем казался слегка смягченной копией Арни. Когда он говорил Фейс, что любит ее и хочет на ней жениться, она принимала его слова за чистую монету. До того самого момента, когда увидела, как Эмори целуется с местной девицей, весьма щедро дарившей свою благосклонность всем желающим.

Фейс прижала к стеклу ладони. Оно было мокрым и холодным. Господи, как же она была несчастна! Как накричала тогда на обманщика, какими словами обзывала его, пока напуганная девица не сбежала прочь.

Но то, что последовало за этим, вспоминать было совсем невыносимо.

Лишившись общества любвеобильной красотки, Эмори совсем остервенел и прижал Фейс к стене. К тому времени, как ей удалось вырваться, укусив его за губу, он успел порвать ей блузку и расстегнуть юбку. Спотыкаясь и падая на пути к дому, Фейс с разбегу налетела прямо на Анри, провожавшего после кино Одри Гамелейн.

Родителей не было дома, они уехали к знакомым играть в бридж, и Арни просидел с Фейс не один час, всячески утешая ее и стараясь убедить в том, что мир не развалился после того, как Эмори разрушил ее полудетские мечты. Уходя, он пообещал ей, что его презренный кузен выметется из города в течение часа.

И сдержал обещание. Она никогда больше не видела Эмори, а через несколько месяцев, чувствуя недостаток любви и внимания, примкнула к компании Роберта. Через год она стала его девушкой.

Но сейчас-то она была ничьей. И хотя прежнее высокомерие Арни не улетучилось за семь лет, что они не виделись, он превратился в потрясающего сексапильного мужчину. Фейс так хотелось, чтобы именно сейчас его не было в ее жизни. Ей потребовалось много времени, чтобы оправиться после неудачного брака с Робертом. Она вполне могла обойтись без Арни, который только разворошил старые воспоминания и забытые чувства. И напомнил, какой же дурой она была в восемнадцать лет.

А может, не такой уж и дурой. Ведь она вполне могла бы выйти замуж за Арни. И это было бы еще большей ошибкой.

Почему, ну почему из всех возможных выходных он выбрал для приезда сюда именно эти дни?..

Когда через четверть часа Арни ввалился в комнату с закусками и бутылкой вина в руках, Фейс спросила его прямо у порога:

— Арни, а что ты вообще здесь делаешь? Как ты оказался в Сноувилле?

— А что или кто может мне запретить посетить город, где я вырос? — последовал встречный вопрос.

Фейс сообразила, что ее вопрос мог показаться бестактным.

— Разумеется, разумеется. Но ведь твои родители здесь больше не живут. Разве ты не собираешься провести с ними Пасху?

— Нет. Они сейчас работают — учат игре в бридж пассажиров одной из компаний, организующих круизы. Где-то на Средиземном море. — Он поставил пакеты на стол. — Мы видимся редко.

Арни выложил из пакетов еду.

— Угощайся. — Из его уст это прозвучало как приказ.

Фейс не нужно было упрашивать — она умирала с голоду и, не дожидаясь повторного приглашения, начала накладывать на бумажную тарелку салат и спагетти.

Тихо хлопнула пробка, Арни разлил вино и подал Фейс бокал. Она не могла не отметить, что вино прекрасно.

— За случайные встречи, — сказал Арни, поднимая бокал и улыбаясь своей милой кривоватой улыбкой.

Фейс не была уверена, что им и вправду есть что отмечать. Если не считать того, что случайная встреча заставила ее находиться в непосредственной близости от Арни. Ей вдруг захотелось, чтобы он сел, поскольку был таким крупным, что, казалось, занимал всю комнату, а самой себе Фейс казалась маленькой и незначительной. Она подняла бокал.

— За старых друзей. Так что же привело тебя сюда?

— А я-то думал, все яснее ясного. Я здесь, чтобы обеспечить тебе кров во время бури. И за мой ошибочный альтруизм ты пока даже не поблагодарила меня. Однако ночь только начинается.

Фейс поперхнулась.

— Я благодарна, но не настолько!

— А насколько?

Отсвет рекламы за окном вновь превратил лицо Арни в дьявольскую маску. Фейс быстро сделала глоток и выпалила:

— Ты ведь сказал, что не проходишь курсы у Джека-Потрошителя.

— Конечно. — Уголок его губ злорадно изогнулся. — Мой сексуальный аппетит возбуждается более привычным способом.

— Меня не интересуют твои сексуальные наклонности, — отрезала Фейс. Его улыбка вызывала в ней давно забытые ощущения. — Арни, почему бы тебе не рассказать, зачем ты сюда явился?

Он небрежно пожал плечами, и у нее возникло чувство, что собеседник явно не в настроении отвечать. Однако тот заговорил:

— Да это не секрет. Спасибо Одри Гамелейн. Я здесь по случаю официального открытия нового крытого катка.

Фейс заморгала. Он наверняка над ней издевается!

— Да, но… Арни, ты ведь не приехал из Сиэтла специально для того, чтобы присутствовать на открытии спортзала в нашем городишке?

— Нет. Сначала я побывал в Гранд-Кули, а потом приехал сюда.

— Но почему? Ты давно здесь не живешь.

— Я не мог этого избежать. Иначе я бы проявил непростительное высокомерие и многих расстроил. К тому же я финансировал этот комплекс. — Фейс таращилась на Арни, потеряв дар речи, а тот отрывисто продолжал: — Городской Совет в лице моего доброго друга Клайда обратился ко мне некоторое время назад с просьбой приехать. Я согласился — при условии, что мое участие в строительстве сохранят в тайне. К сожалению, все вышло по-другому.

— Ох. — Фейс покачала головой. Вид у Арни был ужасно мрачный. Что-то тут не сходилось.

— Разве сейчас подходящее время года для открытия ледовой арены? — спросила она, почувствовав какие-то сомнения.

— Не совсем. Они пользовались им с прошлой осени, но Совет решил провести официальную церемонию открытия позднее, когда потеплеет. — Он с ироническим видом махнул рукой в сторону окна, на летевший там снег.

Фейс нахмурилась.

— Понятно. Конечно, ты был щедр, но…

— Да не особенно. Я ведь получил налоговую скидку.

Фейс кивнула — теперь, мол, все ясно. Да, это было похоже на того Арни, которого она знала столько лет. Он прекрасно себя чувствовал в окружении своего богатства, но никогда не умел принимать похвалы за свои филантропические дела, протестовал против открытых выражений благодарности. Сам факт, что он хотел сохранить в тайне свое участие, был вполне в его духе. Но не объяснял, что же все-таки привело Арни в город его детства.

— И все же я удивлена, что ты приехал, — прямо сказала Фейс.

— Правда? Я тоже. Поверь мне, у меня вовсе не было намерения показываться тут, пока я не услышал от… — Он замолк, сунув руки в карманы. — От нескольких членов Совета… что я должен быть почетным гостем. И что добрые граждане Сноувилла будут оскорблены, если я не появлюсь.

Да, логично. Арни был высокомерен, но никогда не причинял боли тем, кто ее не заслужил.

— И это заставило тебя передумать, — подытожила Фейс.

— Мм… Можно сказать и так. Особенно, когда я узнал от Клайда, что Совет хочет послать Одри Гамелейн в Сиэтл, чтобы меня убедить. — На губах его появилась еле заметная усмешка.

Фейс поспешно поставила бокал.

— Одри Гамелейн? Она все еще тут?

— Более того. Она член Совета, как и Клайд. А Найджел Пост нынче мэр.

— А, — догадалась Фейс. — Твой секрет выплыл. Одри хотелось, чтобы ты приехал, вот она и выпустила кота из мешка.

Арни развел руками:

— После того как все узнали новость и назвали каток моим именем, мне пришлось приехать.

У Фейс внезапно пересохло в горле. Хорошенькая изворотливая Одри… Она всегда знала, как добиться того, чего ей хочется. Кроме одного раза — когда ей захотелось Арни. Но то было так давно. Все переменилось…

— Значит, возможность увидеть Одри и заставила тебя приехать, — поддела она его, стараясь говорить легко и непринужденно, хотя мысль о связи этой парочки странным образом заставила все внутри Фейс сжаться.

— Нет. Я приехал именно по той причине, которую назвал.

Фейс резко коротко засмеялась.

— Ты уверен, что у тебя есть на это время?

— Я научился находить время тогда, когда нужно, — холодно ответил он. — Это не слишком нарушит мое расписание. Открытие в понедельник, к среде я снова буду в офисе.

Фейс скептически улыбнулась. Он не добавил, что раз Одри все еще свободна, она непременно нашла бы, как втиснуться в его расписание. В былые времена Арни выводил эту смазливую блондинку на люди всего несколько раз, но он вряд ли не разглядел ее слишком приторное очарование. А она еще так откровенно себя предлагала…

— Так ты не увидишься с Одри? — спросила Фейс, картинно подняв бровь и надеясь, что голос у нее звучит небрежно-равнодушно.

Злорадно осклабившись, Арни сел на ближайшую постель.

— Непременно увижусь, — сказал он. — Она будет на открытии, она же советник. — Откинув назад голову, он обозревал Фейс холодным оценивающим взглядом. — Знаете, мисс Хайленд, теперь, когда вы подсохли, то смотритесь вполне прилично.

— Как ты сказал — прилично? — Фейс положила вилку и нож, слишком удивленная, чтобы скрыть свои мысли; все воспоминания об Одри мигом улетучились. — Это что — комплимент?

— Почему бы и нет? — В иссиня-черных глазах Арни заиграл явный вызов. — Ты всегда была миленьким сорванцом.

— А ты — напыщенным типом! — с негодованием воскликнула Фейс. Ей никогда раньше не приходило в голову задуматься над тем, как Арни оценивал ее внешность. Но сейчас она обнаружила, что ей вовсе не нравится, когда ее называют всего лишь «приличной», так же как не понравился и этот «миленький сорванец». Хуже того — Фейс не покидало ощущение, что все ее тайные переживания раскрыты и видны как на ладони. Глаза его насмешливо блестели.

— Да, я старался и как мог держал тебя в строгости, — самодовольно согласился он. — Но не волнуйся. Я никогда не навязываюсь в компанию к сорванцам. Даже к приличным. Мы оба знаем, к чему это может привести.

Фейс сердито воззрилась на Арни. Неужели ему так уж необходимо напоминать ей о прошлых бедах?

— Знаем, конечно! — отрезала она. — И я уверена, что ни один из нас не хочет снова встретиться у алтаря!

— Пронеси меня, Господи. Мой единственный опыт по этой части не вызывает у меня желания повторить. — Арни произнес эти слова без горечи, но сама его бесстрастность подтверждала, что он вполне серьезен.

— Было и вправду столь болезненно? — неожиданно спросила Фейс. — А в то время мне казалось, что тебе все равно.

— Все равно — что? — Он отклонился назад, опираясь на локти, так что тело его соблазнительно обрисовалось на постели. Фейс с трудом отвела глаза.

— Ты знаешь. Ну, то, что тебя бросили. — Она провела рукой по влажным волосам, уставилась на кусочек застывшего сыра на тарелке, затем выпалила: — Скажи, это, надеюсь, не из-за меня… ну, что ты не женат? — Она неуверенно взглянула на Арни и с неловкостью переспросила: — Ты ведь не… не женат?

— Нет, — ответил он. — А ты?

— Знаешь же, что нет. Одного раза мне хватило.

— Отлично, — сказал Арни. — Значит, мы спокойно можем провести ночь вместе, не опасаясь, что утром наши подозрительные супруги устроят нам допрос. — Он сел и налил обоим вина.

О Боже, как легко и непринужденно он заговорил о совместной ночи. Фейс хотела возмутиться, но у нее вдруг возникло ощущение, что кожу покалывают горячие иголки.

Когда он подал ей бокал, их пальцы соприкоснулись. Ошеломленная Фейс подняла глаза, как будто бы по ее руке пробежал ток.

Она отклонилась как можно дальше от сидящего рядом мужчины и разом проглотила полбокала. Гипнотизирующий взгляд Арни остановился на ней, и Фейс ощутила напряжение, оттого что сидит, потягивая вино, в чистеньком, но неуютном гостиничном номере, поглядывая на бывшего наставника, от которого всегда исходило такое привычное спокойствие. Но только не сейчас. Она закрыла глаза и допила вино.

— Это, конечно, не твое любимое бургундское, — подколол ее Арни, напоминая о дешевой кисленькой подделке, которую она и ее друзья-подростки покупали, когда у них заводились деньги. — Это прекрасное классическое кьянти, и с ним надо обращаться уважительно. — Он протянул руку, чтобы забрать у Фейс бокал, и случайно задел ее ногу. Глаза его тотчас сузились. — У тебя мокрые джинсы, — заметил он.

— Есть немного. А у тебя?

— Не так, чтобы было заметно.

Ничего, она заметила. Если его джинсы и не промокли, они все равно облегали его как влитые.

Встав, Арни посмотрел на часы.

— Поздно, — сказал он. — Пора, по-моему, забираться в постель.

Он говорил как всегда кратко, не тратя времени на словесную мишуру. Но сейчас Фейс не хотелось, чтобы он продолжал гипнотизировать ее из-под тяжелых век, прямо-таки усыпляя, дразня ее постелью.

— Мне не в чем спать, — быстро произнесла она. — У меня же все в машине. Придется лечь одетой.

— Ничего подобного. Я не собираюсь становиться нянькой у молодой женщины, которая хочет простудиться и умереть от того, что легла спать в мокрых джинсах. Снимай сейчас же.

Он разговаривал с ней точно так, как в детстве, когда она хотела сделать что-то, нарушавшее его представления о здравом смысле и порядке.

— Не собираюсь устраивать перед тобой стриптиз, — сказала Фейс, отлично зная, что он и не имел это в виду.

— Да неужели? — спросил он, поворачиваясь к ней. — И отлично.

— Почему? — Фейс встала.

— Да потому, что я давно отошел от подростковых развлечений. А теперь делай, как сказано, снимай.

— Не сниму.

— Понятно. Похоже, ты так и не выросла и с тобой следует обращаться, как с непослушной малолеткой.

Фейс не успела даже возмутиться, как он уже схватил ее за пояс джинсов.

— Последний раз предупреждаю, — произнес он грозно и, не дождавшись никакой реакции, расстегнул пуговицы и молнию. Джинсы скользнули вниз. Фейс еще успела пожалеть, что на ней всего лишь практичные белые трусики, а не кружевное шелковое белье, но тут же с негодованием отогнала эту мысль. Для самоуверенного невоспитанного мужлана сойдет и хлопок, он ведь считает, что может раздевать ее, как двадцать лет назад. Как ни странно, она чувствовала скорее гнев, нежели смущение.

— Хотела бы напомнить, что сексуальные домогательства преследуются по закону, — процедила она сквозь зубы, стараясь не выдать улыбки.

Арни ухмыльнулся.

— Неужели? Но поскольку я не нахожу сексуальной молодую трясущуюся даму с первыми симптомами пневмонии, сомневаюсь, что какой-то суд присяжных меня осудит. Ну так… — Присев, он стянул с нее носки до того, как избавить от главного предмета спора — джинсов. — Отлично, дело сделано. Как насчет свитера? Полагаю, ты и его умудрилась намочить.

— Он у меня сухой, спасибо.

Протянув руку, Арни коснулся свитера.

— Хм. Да, вполне. Но вряд ли в нем удобно спать. Возьми лучше мою рубашку.

— Но я не хочу…

— А мне все равно.

Фейс вдруг поняла, что вместо негодования ощущает внезапный порыв симпатии к своему бывшему дружку и суровому критику. Вряд ли его особенно радовало то, что приходится делить номер с промокшей раздраженной женщиной, которая когда-то дала тягу прямо от алтаря. Учитывая все обстоятельства, он ведет себя очень разумно. Высокомерно, но разумно. Вот если бы ей только удалось убедить его в том, что она уже слишком взрослая, чтобы он ее раздевал… Или нет? Она старалась подавить эту будоражащую ее мысль.

Арни откинулся назад, глаза их встретились, и вместо ожидаемого раздражения Фейс заметила, как в них мелькнуло нечто похожее на удивление… или еще на что-то? Она услышала, как он тихо выругался, резко встал и отвернулся от нее, роясь в чемодане.

— Вот, — швырнул он через плечо белую шелковую рубашку, — надень ее. У тебя будет вполне приличный вид.

— Ладно, — отозвалась Фейс. Легче и разумнее было сдаться. — Не поворачивайся. Ты и так уже достаточно видел.

— Думаю, мне удастся удержаться от искушения.

Голос у него был настолько саркастичным, что Фейс снова захотелось запустить в мужчину чем-то тяжелым. Поскольку ничего подходящего под рукой не было, оставалось лишь хранить гордое молчание.

Встав, она стянула розовый свитер и лифчик, а затем натянула мужскую рубашку. Та прикрыла лишь верхнюю часть бедер, и Фейс внезапно почувствовала себя гибкой, легкой, сексуальной. Словом, как раз такой, какой ей меньше всего хотелось ощущать себя именно сегодня.

Не сказав Арни, что он может повернуться, она поспешила в ванную и закрыла дверь.

Господи, ну и праздничек! Молодая женщина мрачно уставилась на свое бледное отражение в зеркале. Лицо ее ничуть не стало приятней с тех пор, как она в последний раз на себя смотрела. И глаза ее все еще казались поблекшими, а не пронзительно-голубыми.

Вздохнув, Фейс включила душ, намылилась и подумала, не помыть ли ей волосы, но решила обойтись — черт возьми, она не даст Арни повод делать замечания о том, что только идиоты ложатся в постель с мокрыми волосами. В ванной было тепло и уютно. Но вскоре она сообразила, что нарочно оттягивает появление перед мужчиной.

— Трусиха, — буркнула она своему отражению в зеркале, и страх мигом исчез. Расправив плечи и задрав подбородок, женщина вышла из ванной с видом Марии-Антуанетты, поднимающейся на эшафот. Хотя решительно ничего королевского в ее спутанных белокурых волосах и длинных голых ногах, торчащих из-под мужской шелковой рубашки, надо признать, не было. Да и Арни был весьма далек от намерения рубить ей голову, обнаружила Фейс, войдя в комнату.

Растянувшись на ковре, он делал отжимания; единственной одеждой на нем были белые плавки с невероятными розовыми крокодилами.

Фейс хихикнула.

— Что ты делаешь? — спросила она. — Готовишься к тому, чтобы всю ночь видеть себя во сне Гераклом? И что это за розовые крокодильчики?

Арни сделал еще пару отжиманий, встал и окинул взглядом полуприкрытое тело Фейс.

— Полагаю, что физические упражнения и холодный душ — это единственное, что поможет мне выспаться. А плавки мне подарила австралийская подружка.

— Вот как. — Почувствовав, что краснеет, Фейс отвернулась. Кожа ее всегда розовела даже при малейшем внешнем раздражителе. А сейчас таковым был Арни. Хотя чего это она должна краснеть, если мужчина, которому исполнился тридцать один год, признается, что у него есть подружка, подарившая ему нижнее белье? Фейс это не понравилось, но любовная жизнь этого человека ее не касается. Румянец сошел, и она повернулась к Арни лицом.

У него было мощное, но и необыкновенно гибкое тело — такое уместное в спальне, а не в зале заседаний. Созданное для движения, действия, скорости, восхищавшее Фейс, но лишь однажды наведшее на мысль о замужестве. Женщина судорожно сглотнула застрявший комок в горле. Как же вышло, что, даже собираясь выйти замуж за Арни, она упорно старалась не замечать его сексуальности, излучаемой столь естественно? Она едва перевела дыхание, глядя на темный волосяной покров у него на груди, и к осторожному восхищению неожиданно стала примешиваться изрядная доля страха. Даже тихая восторженность несла в себе опасность.

Фейс испытала легкую досаду, глядя на исчезающую в ванной широкую спину. Что за наваждение! Почему ее так влекло тело мужчины, на котором были надеты только плавки с розовыми крокодильчиками?

Черт тебя побери, Арни!

Фейс забралась в постель и, как в детской игре в прятки, зажмурилась. Но, когда она почувствовала легкий запах мыла и воды, уверенное прикосновение прохладных губ к ее щеке, глаза женщины широко раскрылись, как голубые маргаритки на солнце.