"Ричард Длинные Руки - гроссфюрст" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)Глава 9Мраморные ступени странного оранжевого цвета закончились в траве, хотя в прошлый визит, насколько помню, вся площадь была засыпана золотым песком по щиколотку. Зеленые стебли, тугие и упругие, не позволяют коснуться земли, я шел по памяти, выбрел на знакомую дорожку из золотого песка, навстречу иногда попадаются эльфы, чаще — эльфийки, почти у всех золотые волосы с зеленью, а у некоторых и вовсе зеленые, как свежая молодая трава. Эльфы, как понимаю, бдят и добывают, а эльфийки украшают жизнь и общество. На кухне, насколько известно, не парятся, еда и питье у них вырастают прямо в деревьях, надо бы попросить отводки или семена, и хотя разнообразия маловато, но зато без хлопот, а на халяву и уксус сладкий, так что все довольны, чирикают и щебечут, щебечут и чирикают, миленькие такие… В сравнении с людьми все здесь выглядят как дети, в смысле, с детскими личиками, несмотря на вполне развитые фигуры, но даже у стариков морды выглядят свежими, с молодой здоровой кожей. Еще заметил, что у эльфов множество домашних животных, самых разных и просто причудливых. То ли одомашненных, то ли прирученных или подчиненных, не понял, а докапываться некогда — впереди вон кукольный домик, такой яркий и милый, что защемило сердце от тихого счастья. — Гелионтэль, — произнес я шепотом, — как люди много потеряли, что не обэльфились! Я осторожно приоткрыл дверь, Гелионтэль в зеленом платье, целомудренно длинном, у дальней стены стоит у окна спиной ко мне и кормит с ладони мелких птичек. Тонконогие, писклявые, они скачут по подоконнику, садятся ей на плечи, трогают за уши. Мои ноги остановились сами по себе, заскорузлая душа встрепенулась, слушая ее тихий счастливый смех. В какой-то момент она вздрогнула, ощутила присутствие за спиной большой и грубой силы, торопливо оглянулась. В огромных, удлиненных к вискам глазах метнулся испуг. — Ой, как ты меня… Я протянул к ней руки, и она послушно пошла ко мне навстречу, дала себя обнять. Я прижал ее к груди, тонкостанную и трепещущую, мягкую, теплую и нежную, жадно вдохнул запах волос, пахнущих травами и цветами. — Я люблю тебя, Гелионтэль. — Я люблю тебя, Астральмэль, — ответила она тихо и, закрыв глаза, подняла лицо. Я нежно поцеловал ее в полные нежные губы, а потом уже впился зверски, подхватил ее на руки и понес к ложу, почти не слыша ее испуганные протесты. Волосы ее золотыми волнами раскинуты по двум большим подушкам, щеки полыхают стыдливым румянцем, а голубые глаза стали совсем синими, яркими и блестящими. — Астральмэль, — произнесла она почти шепотом и снова опустила веки с длиннющими пушистыми ресницами, — ты… щади меня. Ты слишком… силен. — Прости, — сказал я с раскаянием, — просто не могу удержаться, нежная ты моя, светлое существо… — Удержаться? Ты терзаешь меня уже несколько дней! — Ой, правда? — И… нельзя днем… Нехорошо… — Ты прекрасна, — заверил я. — Тебе можно все и везде. Она пыталась прикрыть ладонями наготу, но я убирал ее руки и жадно целовал всю от кончиков ушей до розовых пяточек, таких нежных, словно она никогда не ходит по земле. Наконец она робко приоткрыла дивные глазищи и повела ими по сторонам. У меня перехватило дух, настолько прекрасны пышные золотые волосы, в беспорядке разбросанные по подушке, во взгляде некоторый испуг и напряжение. — Астральмэль… Мне показалось, что она хочет сказать что-то важное, но не решается. Поцеловал ее в живот и спросил: — Да? Она выговорила с трудом: — Я люблю тебя, Астральмэль… — Я тебя тоже, — сказал я и нежно поцеловал ее дивные эльфиные перси, — только скажи! Все для тебя… Она вздохнула с неясной печалью. — Мне кажется, у меня будет ребенок… — Обязательно, — заверил я. — У тебя какой сейчас день? Она в удивлении приподняла брови. — День? Вроде бы солнечный… Я сказал бодро: — Га-га-га, точно! Когда ты в моих объятиях, мне всегда тепло и солнечно. Но я про твой день… в смысле, от начала менструации. Она вздрогнула, съежилась, будто я загнал ее в угол, как мелкого зверька, и уже луплю большой толстой палкой. — Что?.. Перестань! Я сказал деловито: — Но надо же знать, какой день! И вообще, сколько она у вас длится?.. Как у людей или как у кроликов?.. В любом случае овуляция случается обычно в середине, ближе ко второй половине, но у вас могут быть особенности. Ее нежное лицо густо залила краска, покраснела даже шея, а кончики ушей вспыхнули оранжевым огнем. — Как ты можешь, — прошептала она в ужасе, — такое спрашивать? Как тебе не стыдно? Это… нельзя!.. Мужчины вообще не должны знать о таких вещах!.. — Почему? — удивился я. — Разве ты не самое дорогое для меня на свете? — Нельзя! — твердила она. — Нельзя!.. Это стыдно!.. Ты не должен о таком знать! Я пробормотал: — Но я как-то узнал… Гм, тогда как же планировать рождение… неужели зависеть от глупой случайности? Она помотала головой, не открывая глаз. — А как иначе? Богиня Лесов сама решит, какой день лучше… — Ага, — сказал я, — тогда в сем невежестве надо не пропустить важный час и заниматься подобным исполнением супружеского долга каждый день. Что, впрочем, меня пока вполне, да, вполне… Хотя весь месяц не могу… Конечно, могу, но я же мужчина, а не только самец, должен вершить судьбы, а не только, ага… Она закрыла уши ладошками и отвернулась, поджав колени почти к подбородку. Я обхватил руками этот трепещущий от стыда комочек, начал переливать в него свое тепло, свою нежность, шептать в торчащее пылающее стыдом ухо, что я ее безумно люблю, что она самая замечательная, теплая, мягкая, кусательная… и в доказательство легонько куснул за сладкий бочок, а потом, не удержавшись, начал покусывать и дальше. А если Гиллеберд оставит попытки отыскать меня и убить, всплыла беспощадная мысль, а ринется напрямую к своим войскам, что противостоят натиску армии Фальстронга? Впрочем, там войск нет, только отдельные крепости и замки, которые Фальстронг обходит, а отряды местных феодалов, осмелившихся выйти навстречу, сбивает сравнительно легко… Впрочем, Гиллеберд может воодушевить, привлечь из сел простолюдинов, пообещав им что-нибудь, например, отмену налогов лет на пять, призвать на помощь герцогство Ламбертинию, или Гиксию, а в Скарляндах раскрыть планы сыновьей Фальстронга, что замыслили на нее напасть, едва получат власть… И хотя Гиксия и Скарлянды, несмотря на свои размеры, пока еще слабы и не оправились от прохода через их земли армии Тьмы под началом императора Карла, но вполне могут помочь Гиллеберду против их исконного врага… Гелионтэль повернулась в моих застывших объятиях, ее прекрасные глаза с тревогой посмотрели в мое суровое лицо. — Что случилось, супруг мой?.. Плохое видение? — Да, — прошептал я, — очень… Я люблю тебя, дорогая. Но мне, увы, пора снова в седло. Дорога зовет всегда, но как редко ее слышим! Она робко обхватила меня за шею, руки тонкие и нежные, в глазах печаль. — Береги себя… — У меня есть, — заверил я, — ради чего беречь! Я люблю тебя, моя солнечная контесса. Она послушно подставила губы под поцелуй, но стыдливо отпихивалась, когда я начал целовал ниже, а я вздохнул и заставил себя подняться с такого уютного сладкого ложа. Пес примчался на зов моментально, глаза горят восторгом, чем-то этот мир ему знаком, вижу по довольной харе, а Зайчик вышел из-за деревьев с вопросительным выражением на удлиненной аристократической морде. — Едем, — сказал я со вздохом. — Мы же мужчины или как?.. Если как, то можем остаться, если мужчины… в бой! Пес подпрыгнул и ухитрился лизнуть меня в нос уже в седле. Арбогастр недовольно повернулся к нему задом и с намеком показал копыта. Как много люди приобрели, что не обэльфились, мелькнула мысль, но тут же ушла бесследно, ибо деревья распахнулись, как занавес, мы вылетели на простор. Мысли снова вернулись к тому моменту, когда за мной ломились стальные гиганты и едва не настигли. Вообще-то, наверное, я сглупил от страха. Рамку для картины зачем ломать, хватило бы и того, что передвинул бы рисунок на что-то нейтральное. Скажем, на ту же Кри. Нет, это опасно, вдруг в мое отсутствие кто-то проник бы в кабинет и сумел бы повторить то, что и я со своим неистребимым любопытством? А потом от Кри пошел бы двигать картинками, пока не выпустил бы тех двух неуязвимых чудищ… Но можно бы отыскать изображение далекого леса, а то и вовсе стены с узорами, в которую не влезешь… Эх, да ладно, что сделано, то сделано, я и побольше глупости творил. Надо смотреть вперед, а не назад. Я еще такое сотворю, что и на голову не налезет… Это чужое королевство, напоминал я себе, мы с ними воюем, надо быть настороже, мало ли чего, а тем более я не простой ратник. За мою голову много бы дали… Однако народ все так же работает в поле, собирает хворост на опушке леса, строит сараи и амбары, мимо нас проносятся поля, и нигде я не видел войск и сражений. Впрочем, в эти эпохи еще не существовало понятия линии фронта, войска двигаются только по дорогам навстречу друг другу, а для битвы вдвоем заботливо выбирают удобное для обоих поле. И только миль за двести от границы с Варт Генцем увидел отряды вооруженных людей, а чуть погодя и войско местных полководцев, что сдерживают натиск армии Фальстронга. Я всмотрелся издали, сперва увидел знамя с гербом рода Вигфридов, этот шатер в окружении десятка тяжеловооруженных воинов в блестящих стальных панцирях, а чуть дальше такой же, но покрупнее и с прапором повыше — клана Аттельстана, второго опытного полководца Гиллеберда. Зайчик посматривал вопросительно, но я покачал головой. — Нет уж, нет уж… Дважды в ту же пасть льву не полезем… Арбогастр набрал скорость, мы проскочили мимо войска, а потом и мелких отрядов, перекрывших баррикадами дороги, наконец я увидел огромный лагерь вартгенцев: окруженный глубоким рвом и деревянным частоколом из свежеоструганных бревен остриями вверх, чем-то римским повеяло, но на самом деле просто самое удачное расположение, можно не страшиться ночного нападения. Пес на этот раз держится рядом, тихий и смирный, арбогастр сам убавил скорость, а к воротам лагеря мы подъехали шагом. Из двух башенок меня уже держат на прицеле, очень неуютно, когда и луки, и арбалеты смотрят в твою сторону, вдруг у кого-то дрогнет палец. — Стой, кто идет? Я вздохнул с облегчением, некоторые удачно найденные фразы становятся вечными. — Ричард Длинные Руки! — прокричал я. — Или Ричард Завоеватель, как вам удобнее! В меня всматривались с сомнением, вызвали кого-то из старших, наконец после бурных переговоров ворота распахнули, мы вошли на всякий случай осторожно и не делая резкий движений. Из громадного шатра пурпурного цвета быстро вышел высокий лорд в блестящих дорогих доспехах, но с непокрытой головой, пошел в мою сторону, медленно распахивая объятия. На меня взглянули ярко-синие беспощадные глаза, но суровое лицо тронула улыбка. — Сэр Ричард! Я соскочил на землю, обнял его крепко за плечи. — Граф, счастлив вас видеть! Фальстронг в свое время обронил, что граф Фредерик Меганвэйл отвечает за королевскую армию еще и потому, что ему нравится ею заниматься, он любит это дело больше, чем уют родового замка. — Здоров ли Его Величество? — спросил я. Меганвэйл кивнул. — Да, здоров как бык. Но, к сожалению, недавно отбыл, дорогой друг. Армия временно под моим руководством… — Этого и следовало ожидать, — сказал я со всей любезностью, — она для вас, как вечно молодая жена, сэр Фредерик. Жаль, что Его Величество отбыли, но я подожду его возвращения… |
||
|