"Теплый мир" - читать интересную книгу автора (Свиридова Наталья Владимировна)

Глава 6 Горец

Ночной ветер принял в свои объятья Вороного и его хрупкую наездницу. Шелл как всегда был на полшага впереди подруги. Сколько раз они носились вот так по степям в бешеной скачке, когда ветер развевает волосы, когда сердце готово выпрыгнуть наружу, когда кажется, что еще чуть-чуть и ты полетишь, когда дышишь в такт со своим конем, когда готов отдать все за один этот миг. Где-то через полчаса такой скачки Вороной стал замедлять шаг. Эля поняла, что он устал:

— Шелл! Может, остановимся? Вороной устал!

Шелл поскакал медленнее. Вскоре они спешились. Теперь Ерихград был виден как на ладони — оказалось, что все это время они поднимались на холм. Вверху, над головой светили звезды, лишь изредка перекрываемые легкими облачками, над Городами же плотным слежавшимся слоем висели тучи, словно они не уходили оттуда никогда. И лишь над главной площадью Ерихграда эти тучи были разорваны магическими силами. И походило это на рваную рану.

— Думаешь, нас не бросились искать? — спросил Шелл.

— Вряд ли. Кто мы такие? А у них Величайший Праздник, — попыталась передразнить Ериха Эля.

— Да, нехорошо со Стелом получилось, недооценили мы Лессу, — вздохнул Шелл, срывая травинку.

— Загадочная женщина, ты прав. И смелая. Мы вытащим его, не переживай! Мы все сделаем, — сказала Эля, откидываясь на спину.

— Свергнем Ериха, накажем Рокота и Крона, разоблачим Единого и его безликих служителей… смело… — Шелл пытался шутить.

— Я тоже в свое время не собиралась спасать целую деревню, — без тени иронии заметила Эля. — Мне больно смотреть, как кучка необразованных магов используют то, что им не принадлежит. Они забирают у них счастье и горе ради забав. Они забирают ИХ жизнь, чтобы укрепить СВОЮ власть. И не разрушишь эти проклятые Храмы. А еще, — Эля поднялась, сжав кулачки, — он сказал, что в это Лето будет новый поход на Лес! Я не могу допустить, чтобы мою Деревню уничтожили, или хуже того, чтобы из них так же качали силы! — она с ненавистью смотрела на оставшиеся внизу города, в сузившихся зрачках отражались огни над площадью Ерихграда в честь Ериха Великого.

Шелл на нее испуганно посмотрел. Он все еще не мог привыкнуть к мысли что она из Маленького Народа. И его, мягко говоря, пугали ее грандиозные планы. Такая хрупкая. Нежная. Он не знал ее тогда, эти пресловутые пять лет назад. Она же была еще совсем ребенком. А сейчас, в ее глазах отражаются звезды, сливаясь с внутренним светом ненависти к Ериху и всему, что с ним связано. Сейчас ее щеки румянятся от недавней быстрой скачки. И это видно даже ночью. Шелл осторожно коснулся пушистых волос:

— В них запутался ветер… — прошептал он.

Эля резко отстранилась и посмотрела на него так, будто он был ядовитой змеей. Потом ее взгляд стал отсутствующим. Перед ее глазами плыла картина их вечера со Стрелком, когда он говорил, что в волосах запутался речной ветер. Она почувствовала запах ночного воздуха над рекой. Она вспомнила силу и нежность его рук, она вспомнила пенно-серые холодеющие глаза, взгляд которых был устремлен в такое же серое небо.

— Что с тобой? — видимо, Шелл уже не в первый раз это говорил.

— Что? — словно приходя в себя, спросила Эля.

Она смахнула с уголков глаз две непрошенных прозрачных капельки.

— Прости, я задумалась, — она вздохнула, но поняла, что должна сейчас это сказать. — Шелл, ты замечательный человек. Прошу тебя, не обижайся на меня, но… ты же и сам все понимаешь. Прости. Ты замечательный младший брат, — Эля отвернулась, глядя на Ерихград.

— Я чего-то не знаю? — спросил Шелл поникшим голосом.

— Возможно, но поверь, я ничего рассказывать не буду. Не обижайся, — слова Эли звучали сухо и жестко.

Он помолчал.

— Нам нужно отъехать подальше, — наконец, произнес он изменившимся голосом.

— Да, — согласилась Эля.

Они оседлали коней. Где-то через час, когда огни Ерихграда уже давно скрылись за холмом они остановились на ночлег.

— Утром придется подумать о еде, — вздохнула Эля. — Мы так радостно рванулись из Городов, что совершенно не подумали.

— Ты ошибаешься, — улыбнулся Шелл, — Лесса подумала. Она передала мне вот это, — он протянул Эле мешок.

Изучив его содержимое, Эля довольно улыбнулась:

— Она удивительная женщина! Ну, что, может, все же оставим до завтра?

— Как скажешь, — Шелл завернулся в плащ и отвернулся. — Спокойной ночи.

— Спокойной, — подтвердила Эля.

Она растянулась на земле, еще пахнущей летним солнцем. Камни были теплыми, трава — мягкой, а ветер — ласковым. Вспоминать о Городах не хотелось. Совершенно. Сейчас каждой клеточкой своего тела она ощущала Теплый Мир. Каждую песчинку, каждую капельку воды в воздухе, каждое колебание травинки. Жизнь. Она любила ее. И она собиралась бороться. Ей нужно было передумать еще столько умных мыслей, но мягкие объятья сна не позволили ей этого сделать и, позабыв обо всем на свете, она уснула с блаженной улыбкой на губах.

Когда Эля проснулась, солнце стояло уже высоко. От костра, разведенного Шеллом, тянулся тоненькой струйкой приятный смоляной запах. "Сосны, — сладостно подумала Эля, — Как я по вас скучала!" Она потянулась, и еще не открывая глаз, сказала:

— Доброе утро!

— Доброе, — подтвердил голос Шелла. — Есть будешь? На другой стороне холма есть небольшая речушка, можешь умыться. Как я понял, мы вообще выбрали удачное место для ночевки.

Эля наконец открыла глаза. И увидела перед собой огромную сосну. В Лесу таких было мало — они вырастали лишь на больших полянах, где достаточно простора, солнца и ветра, чтобы дерево стало столь могучим и сильным. Она до отказа наполнила легкие любимым с детства ароматом. И только сейчас поняла, как скучает по Лесу. Дорога до ручья оказалась близкой, и Белянка погрузила свое сонное еще лицо в ледяную воду. Она оказалась такой прозрачной и чистой. А еще ручей был довольно-таки широким. Шелл прав — это же целая речушка. Маленькая еще, но… а что если это та самая река, что течет на Запад? Правда, сейчас она течет на юг, но потом ведь может и поворот сделать. Когда-то в детстве она слышала балладу Дождя, привезенную из неведомых краев о том, что все реки берут начало в горных ручьях. Как бы то ни было, вода была вкусной и освежающей.

Вскоре девушка вернулась к Шеллу. Получив свою порцию хлеба с сыром и кружку кипятка (надо же, Лесса даже кружками их снабдила!), Эля принялась за завтрак.

— Хорошо здесь, правда? — спросила она, любуясь далекими туманными вершинами в снежных шапках. — Скажи, а это на самом деле снег? Как зимой идет?

Шелл не сразу понял, о чем она.

— Вон! — она указала на вершины рукой.

— Наверное, — парень пожал плечами. — Я там не был.

Эля засмеялась.

— Я вот думаю, как нам ехать — дорог-то туда нет. Горцы не любят гостей. А сами пользуются тайными тропами, чтобы спуститься в долину, — Шелл задумчиво смотрел на далекие пики гор.

Эля искренне поразилась его познаниям — вот тебе и младший брат!

— А что если придерживаться русла этой реки? И вода будет за одно, и рядом с ней идти удобно, — Эля улыбнулась, дожевывая свой завтрак.

— Мысль. Боюсь только, наши кони долго нас сопровождать не смогут — день-два, а дальше слишком отвесно начнется, — Шелл с горечью посмотрел на своего бурого.

— Ничего, они у нас умные! — Эля подмигнула Вороному, который жевал неподалеку травку. — Они подождут, пока мы вернемся, а потом отвезут нас домой.

— Домой? — приподнял бровь Шелл.

— Ой, оговорилась! В смысле в Города — при мысли о Городах ее настроение слегка упало. — Ну, что? В путь?

— В путь!

Они быстро собрали вещи и неспешным шагом направили своих верных коней вдоль реки.

Следующие несколько дней были для Эли настоящим счастьем. Да и Шелл получал от путешествия немалое удовольствие. Воздух с каждым шагом становился все чище, деревья — гуще, птицы и некоторые животные встречались все чаще. Эля видела несколько косуль и пару лисиц. Девушка и вправду начинала верить, что скоро попадет в Лес. Но здесь все было немного по-другому — другие деревья, другие травы, другой воздух. Горный воздух. И земля под ногами постоянно поднималась вверх. А быстрая река, вдоль которой они шли, постепенно становилась все более шумной, на ней встречалось все больше порогов и маленьких водопадов.

На второй день они дошли до небольшого плато, поросшего густой зеленой травой. Река, падая на это плато с внушительной высоты, образовывала заводь, из которой вытекала маленькими ручейками. Берега заросли пушистым мхом. Эля присела и ласково провела рукой по забавной зеленой подушке:

— Так интересно! — она подняла горящие глаза на Шелла. — У нас в Лесу тоже есть такой мох, но чтобы так много! — она смешно по-детски расширила глаза.

Шелл улыбнулся. Эля очень изменилась за время их путешествия. Она постоянно рассказывала разные истории из своего детства. Какие-то мелочи про деревья, имена трав, многие из которых они встречали и здесь. Это был совершенно другой человек, не та ученица Каменки, степнячка, которую он привык видеть. Но такая Эля ему нравилась даже больше. Он по-доброму улыбнулся, наблюдая за восторгом девушки по поводу мха.

— Знаешь, думаю, коней мы оставим здесь, — сказал вдруг Шелл.

— Да? — Эля тут же метнула грустный взгляд на Вороного.

— Здесь много травы, есть тень от деревьев и вода. Тем более, далеко они не убегут. На обратном пути мы их заберем, — Шелл принялся распрягать своего бурого.

Эля подошла к Вороному и ласково потрепала его за ухом. "Ты прости, ты же понимаешь, что не сможешь взобраться на эту гору?" — девушка сняла с него упряжь. Вороной упрямо мотнул головой, обдав ее водопадом смоляных волос. "Как у Ласки" — мгновенно пронеслось в ее голове. Эля сама улыбнулась этим глупым мыслям. Да, она скучала даже по Ласке. Вороной вопросительно посмотрел на подругу. "Да это я так! Ты ее не знаешь. Мы вернемся. Скоро. Луна не пройдет и половины своего цикла. И мы вернемся. Обещаю, — Эля, улыбаясь, смотрела в его умные глаза. — Да, это уже третье обещание, которое я должна выполнить!" Вороной добродушно фыркнул. "Ну, все, мы пошли!" — она последний раз потрепала по мягкому уху. Он бросился, было, вслед, но остановился. В его глазах читалось: "Мы будем ждать, вы обещали вернуться!"

— Мы вернемся! Скоро! — на этот раз вслух сказала Эля.

Подъем на высоту, с которой падала река, образовывая этот прекрасный водопад, оказался нелегким. В некоторых местах им приходилось в буквальном смысле слова ползти на четвереньках. Эля цеплялась за разные травинки, попадавшиеся под руки. Многие из них вырывались сразу. Другие держались дольше. Земля постоянно скользила или осыпалась в самый неподходящий момент, когда этого совершенно и не ожидаешь-то. А внизу шумела вода. И упасть в нее почему-то совершенно не хотелось. Наконец, подъем закончился. Эля с гордо поднятым перемазанным грязью и глиной лицом, улыбаясь, посмотрела на оставленное внизу плато, по которому разгуливали бурый конь Шелла и ее Вороной. В какой-то миг девушке показалось, что Вороной на нее смотрит.

— Ну, что идем дальше покорять вершины? — спросил Шелл.

— Да! — радостно ответила она.

И еще несколько дней прошли в постоянном продвижении вверх, порой приходилось переходить бурную речку вброд, порой опускаться на четвереньки. Но дело двигалось. Река становилась все уже, растительность сменялась на менее прихотливую. Воздух холодал — снеговые шапки на вершинах уже не казались такими нереальными. Неожиданно ландшафт стал более пологим, вскоре они оказались на еще одном высокогорном плато. Даже сейчас в разгаре лета здесь было довольно-таки прохладно. Эля огляделась. Обширная площадь вокруг держалась примерно на одной высоте: местами холмистая, местами с обрывами, с выступами скалистой породы, но это было уже какое-то подобие местности, на которой можно жить. И вправду, там, вдали, будто бы…

— Смотри, Шелл! — показала Эля рукой.

Он пригляделся, вытирая запотевший лоб:

— Поселение будто.

— Надо же! Неужели мы увидим горцев? — глаза девушки загорелись. Резкий порыв ветра пересыпал ее пушистые волосы на лицо. — Ветры, почти как степные! — улыбнулась она порыву.

— Давай здесь присядем, перекусим. Я устал очень. И если честно, не горю желанием столкнуться нос к носу с горцем, — Шелл стал распаковывать свой заплечный мешок.

— А почему? — Эля принялась ему помогать. — Как же мы найдем того, кого ищем, если не спросим у них?

— Ну, не знаю. Говорят, что они хоть народ справедливый и свободный, но очень уж резкие и порывистые, как эти холодные высокогорные ветра. Сначала крх, — он провел указательным пальцем по горлу, — а потом и разбираться будут.

— Это где вы такое слышали? — раздался приятный, но сухой голос, будто говорил сам Ветер.

Эля и Шелл одновременно подняли глаза — на изгороди (которую они, кстати говоря, сразу и не приметили-то) сидел высокий пожилой мужчина. Лицо его было красиво, но иссушено ветрами, несколько старых шрамов пересекали его. Орлиный нос и четкий профиль, а еще удивительно ясные и холодные глаза, словно снежные шапки скалистых вершин замерли в них. Длинные седые волосы убраны за уши идеальной формы. В руках небольшой пастуший кнут. Рядом бродили несколько высокогорных коз.

— Простите, мы вас не заметили, — первым нашелся, что сказать Шелл.

— Ничего, долинные гости. Меня не всегда замечают. А зря. Так что вы там говорили про горцев? — от всей его фигуры исходило какое-то вековое спокойствие, словно в горах и время текло иначе, и спешить было некуда.

— Очень мало, — как ни в чем небывало ответила Белянка. — Мы очень мало о вас знаем. Но и этого достаточно, чтобы вас уважать, но не бояться, чтобы склоняться перед вашей мудростью, но не склоняться перед вами, чтобы без нужды не трогать ваш снежный покой.

— А ты не та, кем кажешься, степнячка, ведь так? — он прищурился. — Ты говоришь, что без нужды не стала бы трогать наш покой. Так что за нужда привела тебя сюда?

— Мы пришли за советом. Мы ищем некоего Горца, о котором слагают легенды. Он — самый древний и самый мудрый житель Теплого Мира. Ты не подскажешь, где нам его найти? — Эля заглянула в его высокие глаза, и по ее сердцу пробежал холодок.

— Боюсь, я ничем вам не смогу помочь, — горец развел руками. Он поднялся и стал что-то насвистывать своим козам, норовя скрыться.

— Подожди! — крикнул ему в спину Шелл.

Он обернулся:

— Как я могу помочь людям увидеть и понять что-то за сотнями вершин и спусков отсюда, если они не видят дальше своего носа? — горец равнодушно пожал плечами и пошел дальше.

— Это ты шлешь радужные сны горожанам? — крикнула ему вслед Эля.

Он не обернулся.

— Твои усилия пропадут даром, потому что людей, которые говорят об этих снах, проклинают! Мы не понимаем этого мира! Мы разучились! Нам нужна помощь! — голос Эли срывался на крик.

Горец остановился и стал гладить одну из коз между рогами, что-то ей нашептывая. Эля подбежала к нему и еще раз заглянула в эти ясные глаза:

— Почему ты молчишь?

— Потому что ты просишь о том, что у тебя и так есть. Не ты ли прожила все свои жизни в Теплом Мире? Не тебе ли, единственной из всех смертных дарована память? Разве ты не понимаешь назначение моих снов? Зачем впустую сотрясать словами воздух и тратить силы, которые тебе нужны совсем для другого? Проси о том, зачем ты действительно пришла.

Горец неожиданно присел прямо на землю, достал из поясной сумки козий сыр и бурдюк с чистой водой, предложил гостям. Когда те отказались, он сам принялся за еду. Видимо, старик приготовился долго ждать.

Белянка подняла глаза в белесо-голубое небо, по которому были раскиданы перьевые облака. Как всегда при виде цвета летнего неба перед ней всплыли глаза Стрелка. Она отогнала это видение. Зачем они пришли? За помощью. Они же толком ничего не понимают. Она в который раз прогоняла в голове всю цепочку взаимосвязей: люди, из которых качают силу — серые города, наполненные безвольными жителями — довольные всадники, маги и Ерих…

— К чему все идет? — спросила она, резко переведя взгляд на Горца.

— Они нарушили ритм, круг разомкнется, — произнес он знакомую с детства формулу наоборот.

В голову сама, без приглашения пришла мысль: "Это словно ты выдохнул, а вдохнуть больше не можешь, или солнце село, а рассвета больше не случится". Под этим высоким небом, в этом прозрачном воздухе мысли блуждали сами. И все становилось видно как на ладони. Несмотря на то, что было прохладно, руки Белянки вспотели. Шелл наблюдал за ними издалека, растянувшись на земле, вверив себя ветрам.

— А это можно предотвратить? — спросила Эля.

Горец посмотрел на нее, словно она была ребенком, спросившим, какого цвета маки:

— Нужно.

Эля вздохнула. Он ничего не скажет. Знает и не скажет. А ведь сам хочет, чтобы они что-то сделали. Зачем-то он шлет эти сны. В ней закипала злость. Почему нужно играть здесь в загадки, когда Стел сидит там в тюрьме? Когда Ерих готовит поход на ее Деревню? Когда маги качают силы из живых людей?

— Ты говоришь, что у меня есть память? Но я ничего не могу вспомнить. Я прожила много жизней? Но я не могу понять. И почему это должна делать я, когда…

— Когда тебе хочется разбежаться и прыгнуть с этого плато, чтобы разбиться о скалы и встретиться с твоим любимым. Но тебя останавливает то, что ты попадешь в Предрассветный Час, — Горец неожиданно положил свою красивую сухую кисть на ее руку. — И ты совершенно не понимаешь, как можно в одиночку помочь этому огромному миру, который тебя не слышит. Да и не услышит никогда. Правильно?

Она нашла в себе силы лишь для того, чтобы кивнуть.

— Пошли, — он встал с неожиданной для своего возраста ловкостью.

Козы тут же оживились и приготовились следовать за своим пастухом.

— Я живу здесь, неподалеку. Вон там хутор, — он протянул руку в направлении нескольких домов. — А моя хижина чуть выше, вон за тем выступом скалы.

Эля махнула Шеллу, и они поспешили за Горцем, который очень резво скакал по бездорожью. Когда они подошли к хижине, Горец сказал:

— Ты, парень, подожди нас здесь. Вернемся мы утром, когда нижний край солнца коснется вон той вершины. Немного позже рассвета. Переночуешь в хижине. Там все есть — еда, постель. Козы будут в загоне — принеси им вечером воды напиться. И покоси травы вон там, видишь? Она там погуще. Сено сложишь у западной стены. Все понятно?

Шелл лишь кивнул в ответ.

— Пойдем, Рассветная Звезда, пойдем, — позвал он Белянку.

Девушка растерянно посмотрела на Шелла, пожала плечами и поспешила за Горцем.

За время их неблизкого пути старик не проронил ни слова. Все время они куда-то шли, карабкались вверх по почти отвесным стенам. Сейчас ей было трудно и страшно даже представить, на какую высоту они поднялись над плато. Ей казалось, что они на самой вершине Теплого мира. Белянка почувствовала присутствие воды.

— Ты права, твоя река рядом, — согласился с ее мыслями Горец.

— Моя река? — в темноте ночи, в тусклом свете звезд она не могла различить его лица.

— Та, что течет на Запад. Так вы ее, кажется, называете? — ей показалось, будто Горец кивнул.

Вдруг тучи разошлись, и звезды будто бы засияли ярче. И Беля, наконец, увидела то, о чем он говорил. Они стояли перед широким входом в небольшую пещеру, усыпанную мелким белым песком. Прямо из трещины в глубине пещеры в скале била упругая струя кристально-чистой воды. Эта вода словно светилась в лунно-звездном свете. Образовывая глубокую чашу, выбитую веками в камне, она будто закручивалась неведомой искрящейся спиралью, а потом бойким ручейком катилась вниз: на плато, через многочисленные пороги, в долину через Лес, потом она поворачивала обратно на Север, но очень скоро ее русло изгибалось к Западу. И именно там, неподалеку от этой излучины стояла Деревня Белянки. А потом, полноводная уже река впадала в Море. Девушка себе сейчас настолько ярко это представила, что ей самой стало не по себе.

— Откуда я это знаю?.. — пошептали ее губы.

— Ты знаешь куда больше, — ей показалось, что его суровое лицо озарила улыбка. — Раздевайся.

— Как? — она расширила глаза.

— Это Исток. Его нельзя осквернять одеждой.

— Это Исток? — в памяти Белянки всплыли слова Ивы про то, что люди забыли истоки. — Исток Теплого Мира?

— Ну, не совсем, — пояснил Горец. — Здесь берет начало самая полноводная река долины. Здесь, пройдя свой путь, вобрав силу и мудрость минералов и самых глубочайших слоев земли, поднявшись на огромную высоту, вновь рождается кристально-чистый поток, наполненный звездным светом. Это серебро. Его очень много в воде. Если хочешь все вспомнить и понять — раздевайся и окунись в Исток. Вода вобрала в себя всю мудрость: и рьяных иссушавших ее ветров, и огненных недр и каменных костей земли, и древесных корней, и людей, когда-либо касавшихся ее. Весь Теплый Мир — здесь.

Эля разделась и подошла к Истоку. От него тянуло холодом и свежестью. А еще силой. Такой силы она не чувствовала ни в Лесу, ни в Каменке, ни в Степных Ветрах. Все ее тело покрылось мурашками. Девушка сделала резкий шаг и скрылась в каменной чаше с головой, не в силах нащупать ее дна под ногами. Ей даже показалось, что вода горячая. Потом она и вовсе престала ее ощущать. Все тело свело судорогой. Девушка не могла даже пошевелиться. Она лишь опускалась все глубже. Словно у этой чаши вовсе и не было дна. Она открыла глаза и увидела перед собой крутящиеся светящиеся спирали. Здесь был покой и абсолютная тишина. Ей захотелось вдохнуть эту удивительную воду, раствориться в ней, остаться навсегда. Она посмотрела вверх и увидела отражение луны. Такое далекое, словно не из этой жизни. И тут она вспомнила все. И даже больше, чем способен вместить один человеческий разум. Все свои прошлые имена и жизни. Все судьбы. Вот она — лесной охотник, подстерегающий очередную добычу, еще на самой заре Теплого мира. Вот она лесная хозяюшка, собирающая праздничный ужин. А еще она была маленькой девочкой, дочкой первых выходцев из Леса, которые только шли покорять далекие Степи. А потом эта девочка выросла. Выросла и провела всю жизнь в жестоких сражениях с Кочевниками. Она была среди тех, кто строил Каменку, и погибла от копья, пронзившего правое плечо во время бешеной скачки. Она воспитывалась в благороднейшей семье горожан, но выросла непослушной дочкой. Она в один миг пережила десятки смертей и рождений. Она вспомнила всех своих друзей и врагов, все печали и радости, все, о чем она когда-то болела, за что боролась, за что умирала. Она в один миг поняла Теплый Мир лучше, чем знала хотя бы в одной из этих жизней. Он сам раскрылся, обнажил перед ней себя, весь, до конца. Она теперь могла ВСЕ. Абсолютно. Она получила полное управление миром. Ни одно живое существо на свете никогда не получало такого подарка.

Все это пронеслось в один миг взгляда на луну. Но в этот же миг пришло осознание того, что она больше никогда не сможет вдохнуть воздух. Потому что у этой чаши действительно нет дна. И она будет опускаться вниз, пока не задохнется. И больше никогда не возродится — такова плата за абсолютные знания. Ее сердце горячо забилось. Но как она сможет помочь, если не вернется обратно? Как? Она дала три обещания. Вороной не дождется свою хозяйку, Стела никогда не выпустят, Деревня сгорит, Круг разомкнется… Стрелок будет вечно ждать их назначенной встречи! Ей не нужны эти знания такой ценой, ей не нужна абсолютная власть. Ей нужна своя жизнь и твердая земля под ногами! И в этот момент ее ноги коснулись холодного дна чаши. Она оттолкнулась изо всех сил. Подъем был совсем не долгим — Белянка, вновь обретшая себя и свое имя, резко вынырнула из Истока и схватилась за край чаши. Горец помог девушке выбраться и принялся растирать колючим шерстяным одеялом. Он быстро отвел ее подальше от истока и усадил на землю. Костер как по волшебству разгорелся, быстро согревая. И подул теплый, ласковый ветер. Это ночью-то! На безумной высоте! Девушка быстро согрелась. Он вручил ей кружку горячего травяного чая, который успел вскипеть на этом же костре. Девушка чувствовала, как в нее возвращается жизнь, как начинают двигаться онемевшие пальцы, как жадно наполняются воздухом легкие, как она начинает ощущать под собой живую землю.

— Я чуть не утонула, — произнесла она хриплым от долгого молчания голосом.

— Я знаю, — кивнул старик. — Я уже подумал, что ошибся. Понимаешь, слабый человек, который хочет счастья лишь для себя, не может окунуться в Исток. Он не вынырнет, поскольку у Чаши нет дна.

— Как? Я же от него оттолкнулась!

— Ты обрела себя, ты вспомнила, кто ты, ты вспомнила, зачем тебе нужна жизнь. То дно — это твоя вера, твоя любовь к жизни и миру. Если же человек не любит и не видит ничего, кроме себя… — Горец развел руками, — В нем утонули многие. За всю историю Теплого Мира получить абсолютную власть стремилось не одно поколение людей. Выплывают единицы. Поэтому я взял своего рода роль охранника. Охраняю Исток от напрасных жертв, — Горец сухо засмеялся.

— А ты был в нем? — спросила Эля.

— Нет, — шепотом ответил он. — Может, я боюсь. А может, не знаю. Я не хочу в него окунаться. Мне достаточно тех знаний и той силы, что у меня есть. Я уж доживу свой век со своим пониманием.

— Так ты не бессмертен, как гласит легенда? — удивилась Эля.

— Нет, что ты! — Горец замахал руками. — Нет ничего бессмертного в Теплом Мире.

— А служители Единого обещают горожанам Вечную Жизнь.

— И ты в это веришь? Они обещают им вечную смерть. Вот увидишь. Я же сказал, круг разомкнется, если ты ничего не сделаешь. Неужели не понятно?

— А в чем был смысл нырять в Исток и рисковать жизнью, если я все равно ничего не могу вспомнить. Чтобы выплыть, мне пришлось отказаться от всего, — Эля вздохнула.

— Все, что ты когда-то знал в этой жизни, остается с тобой навсегда. Придет момент, и ты все вспомнишь. Так же четко, как это было в первый раз. И уже никогда не забудешь. Но для этого у тебя должно быть в сердце чистое, искреннее, бескорыстное желание. И еще. Ты должна отпустить кровь, которая давно уже протекла сквозь твои пальцы и ушла в песок. Позабудь. Дай свободу новой жизни. Вы встретитесь. Правда. Если круг не разомкнется.

Край шерстяного одеяла сполз с плеча Белянки и девушка к своему изумлению заметила, что ее кожа светится.

— Я свечусь! — воскликнула она.

— Это всего лишь серебро, — засмеялся Горец. — Оно смоется. Все же ты совсем еще ребенок. Двадцатилетний ребенок.

Они просидели на вершине до самого рассвета. Теплый ветер, который позвал Горец, чтобы согреть Белянку, улетел восвояси, когда дело было сделано. Вершину овевали лишь родные ветра. Когда первый луч солнца осветил Исток, Горец сказал:

— Запомни этот рассвет. И сравни его еще с одним.

— С каким?

— Ты поймешь, когда придет время.

И они двинулись в обратный путь.

Ровно в назначенный час они вернулись к дому Горца. Шелл уже их ждал с собранными сумками. Все указания хозяина он выполнил.

— Нет, парень. Она сейчас никуда не сможет идти. Она будет спать, — он на корню пресек все возражения Эли и отправил девушку в свою хижину. — А мы с тобой пойдем вон на то плато. Там сегодня особенно сочная трава. Козам нужна свежая трава.

На следующее утро Горец их отпустил:

— Помни, Рассветная Звезда, Теплый Мир тебе доверился — не обмани его веру. Парень, — он посмотрел на Шелла, — Ты понял, что держит все песчинки вместе? Любовь. Все едино и разделено до бесконечности. Она — и есть основа этого единства. Но только обоюдоострая, — он подмигнул ему. — Идите! Крепкой вам тропы под ногами! Да будет так!

Горец помахал им рукой на прощанье. Они ответили ему тем же. И уже вдогонку они услышали его слова:

— Они будут видеть сны! Помогите им! Замкните круг!