"Навстречу судьбе" - читать интересную книгу автора (Пик Лилиан)

Глава 3

До школьного фестиваля музыки и драмы оставалось несколько недель. Местом его проведения был выбран Прибрежный павильон — оборудованный по последнему слову техники концертный зал. Архитектор, которому предоставили полную свободу творчества, постарался на славу — современное трехэтажное здание выросло на пустыре у берега реки среди ухоженных цветников, фонтанов, террас и идеально вписалось в окружающий ландшафт.

Налогоплательщики городка очень гордились своим, концертным залом. Они считали его достойным фоном, на котором их дети могли проявить музыкальные и артистические способности.

Линн договорилась с группой восторженных старшеклассников собраться в школе в субботу днем и порепетировать перед фестивалем. Начало этой подготовки было положено еще на занятиях, до того как Линн вынудили отказаться от ее новаторских методик. Мальчики экспериментировали, надиктовывая свои стихи на магнитофон в сопровождении музыки собственного сочинения, и результаты этого творческого процесса должны были стать частью их выступления на фестивале.

Поскольку официально в этот день она была свободна, Линн надела огненно-красные брюки, такого же цвета жакет и свой любимый оранжевый свитер. Увидев ее в этом наряде, охранник в школьном вестибюле разинул рот от удивления, но девушка гордо прошествовала мимо него, сделав вид, будто ничего не заметила.

Она вошла в свой класс и перенесла магнитофон из кладовки на учительский стол. Аппарат оказался довольно тяжелым, и она решила подождать мальчиков, подумав, что в одиночку не дотащит его до кабинета музыки. Вскоре шумная группа восемнадцатилетних подростков протопала по коридору. Они гуськом вошли в класс и замерли у дверей, вытаращив глаза на свою учительницу. Наконец один из них восхищенно присвистнул.

— Классно выглядите, мисс Хьюлетт, — сказал он.

Другой отделился от группы, обошел вокруг Линн, поводил руками у нее над плечом, притворяясь, будто греет их над огнем, потер ладони и заулыбался:

— Ух, как бы не обжечься!

Все засмеялись, включая Линн, и третий мальчик спросил:

— Не иначе как торопитесь на встречу с другом после репетиции, да, мисс Хьюлетт?

— Нет, — покачала головой Линн. — С подругой.

— Зачем тратить такую красоту на подругу?

Это было всего лишь добродушной забавой, и Линн принимала восторги и подшучивания своих учеников со снисходительной иронией.

— Кабинет музыки свободен, — оживленно сообщила она, меняя тему. — Ну, идемте.

Ребята собрали довольно необычную коллекцию музыкальных инструментов. Два мальчика принесли скрипку и гитару, а для того, чтобы экипировать остальных участников оркестра, они позаимствовали из школьной кладовой ксилофон, мандолину и литавры. Полдюжины молодых талантов, готовых присоединить свои чистые юные голоса к звукам музыкальных инструментов, с воодушевлением двинулись в кабинет музыки. Когда все расселись, мальчики постарше принялись зачитывать вслух наброски своих поэм на фоне музыкального сопровождения, обеспеченного их товарищами, а магнитофон использовался для того, чтобы творцы могли оценить свои произведения со стороны.

Они так увлеклись, что через два часа все еще самозабвенно трудились и даже не сразу заметили охранника, который появился в дверях и объявил, что пора запирать школьные двери.

Все были довольны результатом, а Линн пришла в настоящий восторг. «Это, — заявила она, — заставит наших замшелых академиков немного потесниться». Поэзия, созданная молодыми людьми, которые скоро покинут школу и поступят в университеты, потрясала глубиной и тонкостью чувств, а музыкальный фон усиливал драматический эффект.

Линн поблагодарила всех за работу и, когда мальчики разошлись, прибралась в кабинете музыки. Заперев дверь, она выскочила на улицу, накинув на плечи красный жакет. Садиться на автобус или возвращаться домой за машиной ей не хотелось — стоял чудесный теплый весенний вечер, и она решила прогуляться к Мэри пешком. В кармане жакета лежал предусмотрительно захваченный с собой пакетик с остатками черствого хлеба, и Линн по пути свернула к реке покормить лебедей и уток.

Девушка присела у воды и, пытаясь приманить птиц, изобразила свист, который, как она надеялась, был похож на щебет или чириканье. Птицы почему-то не оценили ее усилий и даже не думали подплывать, так что Линн довольно долго сидела у воды в полном одиночестве и с хлебными крошками в протянутой руке.

Вдруг послышались тяжелые шаги и раздался низкий мужской голос:

— Неужели они не голодны?

Линн подскочила от неожиданности, и жакет соскользнул с ее плеч на землю. Она быстро подняла его и сжала в руке.

— Привет, Линн, — улыбнулся Крис Йорк. Когда он назвал ее по имени, сердце девушки сделало сальто. — Не понимаю, почему эти существа не соблазнились хлебом.

Линн вспыхнула, заметив на себе его пристальный, оценивающий взгляд — точно так же на нее сегодня смотрели мальчики перед началом репетиции.

— Спешите на свидание?

Линн рассмеялась и ответила, что всего два часа назад ее старшеклассники приставали к ней с тем же вопросом.

— Ничего удивительного, если учесть столь привлекательный наряд, — сухо заметил он. — Так я прав?

— Вы имеете в виду свидание с Кеном? — Она отрицательно покачала головой. — По субботам он ведет занятия в спортивной секции — играет с мальчиками в футбол, крикет и тому подобное. А я иду к Мэри. Она пригласила меня на чай и хочет, чтобы я поэкспериментировала с ее волосами — будем придумывать новую прическу.

Крис огляделся:

— Смотрите, вон там есть пустая скамейка. Давайте присядем. Всю неделю я собирался поговорить с вами, но не мог выкроить ни одной свободной минуты. Ну-ка дайте мне хлеб. — Он пересыпал крошки на ладонь и кинул их в воду, подальше от берега, — пара уток тут же деловито двинулась в том направлении.

Линн тем временем уже уселась на скамейку, и ее вновь захлестнули чувства, которые она всегда испытывала в обществе этого человека, — волнение, тревога и страх совершить ошибку. Интересно, что же она натворила на этот раз? Но ее опасения оказались напрасными.

— Пару дней назад, — начал он, — я позвонил в мэрию и попросил разузнать, нет ли в здешних краях какого-нибудь музыкального общества, к которому я мог бы присоединиться. Мой запрос любезно зарегистрировали, навели справки и ответили, что такое общество существует и что его секретарем является некая мисс Линн Хьюлетт, Фарнингем-стрит, Крэнли-Хаус, 23, квартира 1а, в этом городе. — Он поднял бровь и с улыбкой добавил: — Не вы, случайно?

Линн рассмеялась:

— Разумеется, и мы рады приветствовать вас в нашей маленькой компании, мистер Йорк. Мы всегда рады появлению новых членов. Мы собираемся несколько раз в месяц в доме нашего председателя. У него высококачественная стереоаппаратура — великолепный звук усиливает впечатление от музыки и создает невероятную атмосферу.

— И когда же состоится очередное собрание? — Йорк вынул из кармана записную книжку.

— В следующий четверг.

— Прекрасно. В этот день я совершенно свободен. Как туда добраться?

— Думаю, вам будет удобнее сначала приехать ко мне. Вы оставите машину в гараже, а я отвезу вас на своем автомобиле и представлю остальным. Это вас устроит?

Он энергично закивал в ответ.

— По пути я обычно заезжаю за Мэри, так что, если вы не против, мы поедем втроем. Кен всегда приезжает на своем автомобиле. — Линн взглянула на собеседника с легким сомнением. — Надеюсь… — Она замялась.

— Продолжайте.

— Надеюсь, вам понравится музыка, которую мы слушаем. Видите ли, это главным образом классика — Бетховен, Моцарт, Брамс. Никто из нас не интересуется легкими жанрами… Хотелось бы верить, что вы не разочаруетесь.

— О, вы меня совсем заинтриговали! Мне уже не терпится услышать эту вашу особую музыку — вот тогда и узнаем, понравится она мне или нет. В конце концов, если не понравится, я ведь могу больше не приходить, верно?

Линн бросила на него быстрый взгляд, озадаченная странным тоном, но его лицо было совершенно серьезным.

Последовало долгое молчание. Линн слушала нежный плеск волн о берега, песню ветра в ветвях деревьев, склонившихся над водой, и веселые крики играющих детей. Окружающий мир просачивался в нее сквозь поры. Все это странным образом успокаивало ее, принося ощущение душевного комфорта — то, в чем она всегда так нуждалась в присутствии человека, который сидел сейчас рядом с ней.

Она повернулась к нему и заметила в серых глазах немой вопрос.

— Значит, с Кеном вы встретитесь завтра? — произнес он.

«Почему его так интересует Кен?»

— Да. Наверное, мы снова пойдем на реку — пить чай и кататься на лодке.

— Вы любите реку, правда? Я видел вас здесь на прошлой неделе. По крайней мере, заметил что-то ярко-красное в лодке и предположил, что это вы.

Они засмеялись. Помолчав, Крис сказал:

— Сегодня вечером я уезжаю. Вернусь в понедельник.

С напускной небрежностью она переспросила:

— Уезжаете?

— В Лондон. Наконец-то повидаюсь с другом, с которым давно не общался. Кажется, я говорил о ней — Ангел Кастелла, певица?

— Да, говорили.

Значит, он проведет весь день со своим «ангелом». Линн почувствовала внезапную острую боль в груди и тут же упрекнула себя за эту слабость. «Он имеет право встречаться с кем угодно — особенно с той, которую любит. А тебя это не касается», — сурово сказала она самой себе и поднялась.

— Тогда увидимся в следующий четверг, мистер Йорк. Жду вас в четверть восьмого, договорились? — Она протянула руку. — До свидания. Желаю приятно провести время в Лондоне.

— Спасибо. — Он взял ее руку, задержал в своей и тихо произнес: — Между прочим, Линн, меня зовут Крис.

— До свидания… Крис.

— Так-то лучше, — улыбнулся он.

И они расстались.

Это был изумительный воскресный день. Линн и Кен привязали лодку к дереву, раскинувшему ветви низко над рекой, выбрались на берег и отыскали чудесное уединенное местечко в тени. Они захватили с собой термос с чаем и бисквиты и с удовольствием подкрепились на свежем воздухе. Линн растянулась на траве в полудреме. По крайней мере, так думал Кен. Он курил, праздно наблюдая за проплывавшими лодками; его густые волосы вспыхивали в солнечном свете, проникавшем сквозь ветви деревьев. Иногда он оглядывался на Линн посмотреть, не проснулась ли она. Но Линн не думала о Кене. Ей хотелось знать, что делает сейчас Крис — гуляет по Лондону, обедает или танцует со своей возлюбленной. Она задавалась вопросом, не утратила ли Анджела — Ангел, как он ее называл, — свою поразительную красоту с течением времени. Может быть, они помолвлены и, если так, почему до сих пор не поженились?

Кен закурил вторую сигарету подряд, что было для него не характерно, и тихо окликнул девушку.

— Да, Кен? — отозвалась она.

— Чем закончился спор с директором и инспектором? Кто победил?

Линн перевернулась на живот и подперла щеку ладонью.

— Они.

— Хочешь сказать, что ты сдалась? Не похоже на тебя.

— Ну, иначе мне пришлось бы сражаться не только с ними. Они заставили меня в это поверить. — Линн села, подогнув под себя ноги. — Кен? Ты знаешь о том, что на меня жаловались некоторые учителя? Мэри, случайно, не в их числе?

— Не знаю, кто на тебя жаловался, Линн, но уверен, что Мэри в этом не участвовала. В учительской было много разговоров о тебе и твоих методах, которые многим не нравятся, особенно старшим преподавателям.

— То есть тем, кто слишком стар, не хочет и боится что-либо менять и видит в моих методах угрозу?

— Полагаю, что-то в этом духе.

Линн повернулась к нему:

— Слышал бы ты, что мне говорил инспектор. Он полностью поддержал директора. Никогда не прощу ему то, что он сделал, — он отнял у меня веру в себя и чувство собственного достоинства.

Кен потушил окурок и наклонился к ней:

— Перестань, Линн, мне кажется, все не так плохо. Давай забудем о работе и всяких там инспекторах и подумаем о нас. — Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. Его губы нежно скользнули по ее рту. — Линн, я люблю тебя. Будь моей женой, Линн, брось эту работу и пошли к черту всех этих старых зануд. — Он притянул ее к себе. — Линн… — На сей раз его губы были настойчиво требовательны.

Сначала она хотела его поцелуя, но в памяти вдруг всплыло красивое высокомерное лицо с четко очерченным ртом и серо-стальными глазами. Образ ужаснул ее своим значением. Она отпрянула, пытаясь уклониться от поцелуев Кена, но он не собирался отступать, и в конце концов ей пришлось резко оттолкнуть его.

— Что-то не так? — обиженно спросил Кен.

— Мне… Прости меня, Кен. Кажется, я просто не в настроении… — Она тяжело вздохнула. — Я пока не могу дать ответ, Кен. Пожалуйста, потерпи немного, хорошо?

— Потерпеть? Я не святой, Линн, я обычный мужчина с обычными человеческими чувствами и потребностями. Когда я рядом с тобой, как сейчас, я не могу терпеть. Разве ты не понимаешь, что я имею в виду?

Линн встала, поправляя волосы. Страх, вызванный недавним видением, еще не прошел.

— Пойдем к лодке, Кен.

Пока они скользили по воде к пристани, Кен был угрюм и молчалив, но, когда они вернули лодку и, взявшись за руки, поднялись по тропинке, к нему вернулось хорошее настроение, редко покидавшее его надолго. Остановившись у киоска с мороженым, они болтали и смеялись, словно между ними ничего не произошло. Но как ни старалась Линн, она не могла выбросить из памяти то лицо.

Во вторник утром учительская гудела как улей.

— А вот и она, — сказал Билл Уомер, один из преподавателей английского языка, когда Линн вошла и направилась к своему столу. — Взгляни-ка, Линн, твой любимый инспектор попал на страницы газет. Покажите ей, Мэри.

Линн посмотрела на фотографию: Крис шагал по тротуару знаменитой улицы в лондонском Вест-Энде под руку с красивой женщиной.

Мэри вслух прочитала комментарий:

— «Мисс Ангел Кастелла, известная певица, сфотографирована в Лондоне с другом, мистером Кристофером Йорком. На вопрос, правда ли, что они собираются пожениться, мисс Кастелла рассмеялась и сказала: «Мы просто старые добрые друзья».

Язвительный голос пропел из другого конца учительской:

— «Расскажите мне старую, старую сказку…»

Все рассмеялись, а Мэри аккуратно свернула газету и положила в ящик своего стола. Линн тоже выдавила жалкую улыбку и поспешно отвернулась, пытаясь справиться с охватившей ее бурей эмоций. Она ведь знала, что Крис Йорк едет в Лондон на свидание с красивой женщиной, так почему же эта фотография так ее потрясла? Линн с горечью подумала, что теперь она просто обязана забыть суровое мужественное лицо, серо-стальные глаза, белозубую ироничную улыбку и навсегда вычеркнуть этого человека из своей жизни.

Прошла неделя, а Линн по-прежнему пребывала в унынии. Мэри же, напротив, с каждым днем становилась все жизнерадостнее и безмятежнее. Линн радовали изменения, происходившие с подругой, — после всех испытаний, выпавших на ее долю, Мэри заслужила немного счастья. Однажды она рассказала Линн печальную истерию своего брака. Ей было семнадцать, когда она вышла за мужчину на много лет старше ее. Через два месяца после свадьбы он бросил ее, заявив, что им необходимо пожить отдельно, пока Мэри не подрастет. Конечно, он не вернулся, и с тех пор Мэри осталась в полном одиночестве. Она даже взяла свою девичью фамилию.

Линн втайне надеялась, что однажды муж Мэри вернется, и теперь, глядя на сияющее лицо подруги, гадала, не оправдались ли ее надежды. Но ей неудобно было расспрашивать Мэри о личной жизни — лучше уж подождать, пока та сама не захочет все рассказать.

Линн и без того хватало забот. Она с огромным трудом вводила свои уроки в старомодное академическое русло, чувствуя себя загнанной в угол, откуда не было выхода. Она глубоко страдала от того, что ей приходится отказываться от прогрессивных методик, в которые она верила всей душой. Ненависть к тому, кого она считала причиной всех своих бед, начала закипать в ней с новой силой. Она испытывала непреодолимое желание уязвить его, отомстить, заставить почувствовать то же, что чувствовала она, но понимала, что все-таки нужно держать свои эмоции под контролем.

Когда наступил день собрания музыкального общества, нервы Линн звенели от напряжения. Она решила надеть новое платье из легкого джерси. Ярко-розовое, облегающее, строгого покроя с рукавами три четверти, оно выгодно подчеркивало ее фигуру.

— Этот цвет чудесно контрастирует с твоими черными волосами, — отметила Мэри, стоя в прихожей, пока Линн искала свои перчатки. — Тебе надо почаще носить розовый.

Им пора уже было отправляться, и Линн начала беспокоиться, не забыл ли Крис Йорк об их договоренности. Но он все же появился — в тот момент, когда подруги выходили из подъезда. Инспектор бодро поднимался по ступенькам навстречу девушкам и поприветствовал их широкой улыбкой.

— Извините, я опоздал. Задержался на работе, а потом заскочил в кафе перекусить.

Шагая рядом с ним к автомобилю, Линн чувствовала, как бешено колотится ее сердце.

— Как поживаете, Линн? Рад видеть вас снова. — Он вгляделся в ее лицо и слегка нахмурился. — Слишком много работаете, да?

Прежде чем Линн успела ответить, Мэри рассказала ему о фотографии в газете и комментарии журналиста.

— Не всему, что пишут в газетах, можно верить, — усмехнулся Йорк. — Впрочем, я действительно неплохо провел уик-энд. — На этом он счел тему разговора исчерпанной, и всю дорогу они ехали молча.

Наконец они остановились перед роскошной виллой современной постройки — она стояла вдалеке от других домов, в окружении деревьев. Крис одобрительно покивал.

— И чем же владелец этого великолепия зарабатывает себе на жизнь? Финансовых затруднений у него явно не наблюдается.

— Он управляет очень доходным магазином первоклассной аудиоаппаратуры, — сообщила ему Линн. — Его зовут Майкл, Майкл Уиллис.

В дверях их встретила жена Майкла и провела в просторную светлую комнату. Пол от стены до стены устилал ковер с пушистым ворсом, дорогая мебель была подобрана со вкусом, а великолепный кирпичный камин поражал своими размерами. На широкой каминной полке стоял гипсовый бюст Бетховена. Застекленные двери выходили на аллею цветущего сада.

— Майкл, у нас гости! — крикнула миссис Уиллис.

Председатель немедленно отделился от группы уже собравшихся меломанов, устремился к Линн и отозвал ее на пару слов.

— Представь Криса остальным, ладно, Мэри? — бросила она через плечо, поскольку Майкл уже потянул ее навстречу красивому незнакомцу.

— Зарегистрируй нового члена нашего общества, Линн. Скорее заставь его подписаться в журнале, пока он не передумал, — с улыбкой попросил он и оставил их вдвоем.

— Здравствуйте, Линн, — сказал незнакомец. — Надеюсь, вы не возражаете, что я называю вас по имени? Меня зовут Тони Арнолд, я репортер «Милденхед газетт», но здесь нахожусь вовсе не по долгу службы. Вы видите перед собой заядлого меломана, который горит желанием присоединиться к вашему обществу.

— Для этого вам нужно всего лишь поставить подпись вот здесь, Тони, — улыбнулась Линн, глядя в глубокие синие глаза. Его высокий рост и приятная внешность не ускользнули от внимания девушки. Тони, казалось, тоже был очарован своей новой знакомой и не отходил от нее ни на шаг до конца вечера.

Комната быстро заполнялась гостями, и Линн заметила одновременно вошедших Кена и Дейрдре Карсон.

— Привет, Дейрдре, — с удивлением произнесла Линн. — Я не знала, что ты любишь классическую музыку.

Вместо нее ответил Кен:

— Я рассказал Дейрдре о нашем обществе, и она очень заинтересовалась, поэтому я заскочил за ней по пути на собрание. — Его щеки слегка порозовели, и он с виноватым видом посмотрел на Линн, стараясь понять по ее лицу, как она отнеслась к этому объяснению. Но Линн оставалась невозмутимой.

Дейрдре подергала Кена за рукав:

— Давай найдем место, Кен, пока все не заняли.

Линн хмуро наблюдала, как они усаживаются, потом решительно тряхнула головой, отбрасывая смутные подозрения, проникшие в ее сознание, и повернулась к журналисту:

— Садитесь, Тони, я сейчас сделаю объявление.

Она вышла вперед и встала перед аудиторией, расположившейся на расставленных полукругом стульях. Краем глаза она заметила, что Мэри и Крис о чем-то увлеченно беседуют. Когда все наконец успокоились, Линн огласила программу вечера и напомнила, что во время традиционного пятнадцатиминутного перерыва будут поданы кофе и бисквиты.

Она заняла место рядом с Тони. Майкл колдовал над сложной высококачественной стереоаппаратурой с гигантскими колонками, установленными в разных концах гостиной с учетом акустических особенностей помещения. Наконец аудитория снова затихла, и он торжественно нажал кнопку, которая управляла рычагом проигрывателя.

Когда гостиную наполнила музыка ее любимого Бетховена, Линн погрузилась в сокровенный мир величественных звуков и почувствовала, что впервые за несколько недель может расслабиться и забыть обо всех неприятностях. Она закрыла глаза. Пока звучала музыка, хаос мыслей и чувств в ее голове стал сам собой приходить в порядок, все постепенно вставало на свои места и проблемы почему-то казались вполне разрешимыми.

Пластинки сменяли одна другую, и, когда стихли последние аккорды перед антрактом, гром аплодисментов вернул Линн на землю. Она вынырнула из блаженного оцепенения и поднялась, чтобы организовать раздачу угощения.

Во время перерыва Тони настойчиво завладел ее вниманием. Болтая с ним о пустяках, Линн случайно взглянула на Кена и увидела, что он наблюдает за ними с плохо скрываемым раздражением, совершенно позабыв о своей спутнице. «Бедная Дейрдре Карсон», — со вздохом подумала девушка. Через некоторое время Линн попросила извинения у Тони и пробралась в другой конец гостиной поговорить с Крисом и Мэри.

— Вам понравилось, Крис? — спросила она и услышала в ответ равнодушное: «Да, спасибо». Мистер Йорк был явно не расположен к беседе на эту тему. — Кажется, я должна извиниться за то, что заставила вас потратить время впустую, — резко сказала Линн. — Но позвольте напомнить, что я предупреждала, какого рода произведения здесь слушают. Возможно, когда-нибудь мы устроим вечер легкой музыки для людей с вашими вкусами, скажем, что-нибудь из Гилберта и Салливана [2].

Крис усмехнулся и, ничего не ответив, взял еще один бисквит. Такое откровенное пренебрежение ее обществом больно задело Линн, и она сердито отвернулась. Поболтав несколько минут с Мэри и сообщив ей, что их ряды пополнились журналистом, девушка вернулась к Тони, который невероятно обрадовался случаю продолжить прерванную беседу. Линн была до смешного рада его вниманию. Тони словно пролил бальзам на раны, нанесенные ее самолюбию бесцеремонным мистером Йорком.

— Расскажите мне, кто есть кто, Линн. — Тони разглядывал аудиторию с профессиональным любопытством газетного репортера. — Например, кому принадлежит этот превосходно спроектированный особняк, как сказал бы агент по недвижимости.

— Майклу Уиллису, вы с ним уже познакомились. Это тот самый высокий рыжеволосый человек, который говорил с вами, когда я пришла. Он председатель нашего музыкального общества и директор лучшего в городе магазина дорогой аудиоаппаратуры. Дальше по списку идет моя фамилия, я секретарь общества, а по профессии — преподаватель.

— Вы учительница? Не может быть! С вашей внешностью и фигурой вы должны быть фотомоделью.

— Вы мне льстите, Тони.

Взгляд, которым журналист окинул девушку в ответ на эти слова, заставил порозоветь ее щеки.

— А кто тот парень в углу — самоуверенный шатен, который сейчас говорит с какой-то женщиной? — спросил Тони, будто не замечая ее смущения.

Линн вздрогнула. Посмотрев в том направлении она встретила взгляд Криса. Тот вопросительно поднял бровь, и девушка быстро отвернулась.

— Это Кристофер Йорк, школьный инспектор.

— Вот как? Знаете, его лицо кажется мне знакомым. — Журналист пощелкал пальцами. — Черт, никак не вспомню, но определенно я его где-то видел.

Они прервали беседу, поскольку в гостиной вновь зазвучала музыка, требуя безраздельного внимания слушателей.

Когда стихли заключительные аккорды последнего произведения вечера, все снова шумно зааплодировали, Кен пробрался сквозь толпу делившихся впечатлениями меломанов и сказал Линн:

— Я отвезу Дейрдре домой, не возражаешь?

Линн подумала, что в этот момент он напоминает непослушного маленького мальчика, который вдруг почему-то решил спросить разрешения у родителей. Она кивнула ему и отвернулась, чтобы продолжить разговор с Тони.

Через некоторое время к ним подошла Мэри.

— Извини, что прерываю, Линн. — Она мило улыбнулась Тони. — Но нам пора уходить.

Линн попрощалась с журналистом, и подруги огляделись в поисках Криса. Тот внимательно слушал Майкла, который с большим воодушевлением рекламировал достоинства своего музыкального центра. Он как раз говорил Крису, что никому не позволяет прикасаться к этому чуду техники, даже жене.

— Ничуть не удивлен, — ответил инспектор. — Учитывая качество звука, он, должно быть, стоит целое состояние.

Майкл рассмеялся и сказал, что это действительно так. Они обменялись рукопожатием и расстались.

Мэри попросила высадить ее, не доезжая до дома, — ей хотелось немного прогуляться. Она пожелала всем спокойной ночи и скрылась в наступающих сумерках.

Дальше Линн и Крис ехали в молчании, и через несколько минут инспектор спросил:

— Что притихли? Расстроились из-за того, что ваш друг отправился провожать другую девушку?

Линн вспыхнула. «Значит, он заметил».

— Вовсе нет.

— Ну-ну. Я просто пошутил. — Он бросил на нее хитрый взгляд. — Впрочем, вам не на что жаловаться, верно? Вы и сами не сплоховали. Красивый парень, к тому же журналист.

Линн не клюнула на наживку.

Когда они подъезжали к ее дому, был еще не слишком поздний час, и Линн, боясь показаться невежливой, решила пригласить Криса на чашечку кофе. Она испытала настоящий шок, когда он с готовностью согласился.

Поднимаясь по лестнице, Линн крикнула:

— Я дома, миссис Уолтерс!

— Хорошо, дорогая. — Седая добродушная домовладелица появилась в холле. — Добрый вечер, мистер Маршалл. — Она с любопытством вгляделась в Криса и смущенно извинилась: — О, простите, без очков я совсем слепая.

«Что он обо мне подумает?» — пронеслось в голове Линн, и, стараясь скрыть неловкость, она представила их друг другу.

Нервно поскрежетав ключом в замке, девушка открыла дверь и пропустила Криса вперед. Он с большим интересом осмотрелся, словно стараясь запомнить каждую деталь.

— Мне кажется, дом может многое рассказать о своем хозяине, ведь личность человека накладывает отпечаток на все, что его окружает. Интересно, что за человек мисс Линн Хьюлетт?

— Я самая обыкновенная девушка, — улыбнулась она.

— Правда? — задумчиво протянул Крис. — Сомневаюсь. — И продолжал, окинув взглядом ее жилище: — Здесь очень мило. Неплохо для однокомнатной меблированной квартирки. У вас есть кухня? — Он заглянул в закуток, где притулились плита, маленький столик и раковина. — Совсем неплохо. А где вы спите?

Линн, краснея, объяснила, что каждый вечер раскладывает диван-кровать. Крис подошел к окну.

— Пейзаж не слишком вдохновляет, но нельзя же иметь все сразу. — Он широко улыбнулся, и у девушки сильнее забилось сердце. — Или можно?

Она проигнорировала его вызывающий взгляд и пошла варить кофе. Крис тем временем принялся разглядывать ее книжные полки.

— Слишком серьезные книги для такой юной особы.

— Не могу похвастаться, что я прочла их все, — отозвалась Линн из кухни.

— Если не прочтете сейчас, то после замужества не будет времени.

Линн чуть не просыпала кофе.

— Вы переедете к Кену? — спросил он.

— Мы… еще не обсуждали эту тему, но… вряд ли. У Кена тесновато.

Крис прислонился к косяку кухонной двери, лениво наблюдая, как девушка возится с плитой и ставит турку на огонь. «Ну почему он так отчаянно привлекателен?» — спрашивала себя Линн, стараясь не смотреть на него.

— Линн, вы твердо решили поехать на конференцию в Хэрроугейт?

— Да. Она проводится во время каникул, поэтому директор может меня отпустить. Я уже подала заявку, и мне забронировали место в отеле.

— Я тоже еду.

Чашки загремели на подносе, и Крис бросился на помощь, подхватив их в последний момент. Их руки соприкоснулись, и Линн словно ударило током.

— Линн… — Он заглянул ей в глаза. Его улыбка дразнила и подзадоривала. — Похоже, нам по пути. Я недавно получил свой автомобиль из ремонта и могу подвезти вас. Заскочу за вами прямо в школу, и мы совершим приятное путешествие, делая по пути остановки, чтобы перекусить и отдохнуть. Как вам такое предложение?

Линн похолодела при мысли о том, что ей придется провести столько времени в его обществе. О чем они будут говорить?.. Но как отказаться? Собравшись с духом, она неуверенно пробормотала:

— Спасибо, вы… вы очень любезны.

— Значит, договорились. — Он отобрал у нее поднос и отнес его в комнату.

— Поставьте на стол, Крис, и присаживайтесь. Диван в вашем распоряжении. К сожалению, не могу предложить вам удобное глубокое кресло. Жалованье учительницы не позволяет мне такой роскоши. — Она подала ему чашечку.

— М-м-м, отличный кофе, — похвалил он, довольно улыбаясь.

Линн встала возле камина, потягивая горячий ароматный напиток.

— Почему вы едете на конференцию, Крис?

— Организаторы попросили меня поучаствовать. Хотят, чтобы я произнес какую-нибудь умную речь. — Он порылся в кармане и выудил оттуда записную книжку. — Как называется конференция? По-моему, довольно мудрено. Ах да, вот. Очень неуклюжее название: «Преподавание английского языка и литературы в атомном веке»… Зато у меня будет удачная возможность навестить родителей — они живут всего в пяти милях от Хэрроугейта. — Крис спрятал книжку в карман и внезапно посмотрел на девушку. — Вы выглядите очень привлекательно в этом платье, Линн. Не мучьте меня, летая вот так по комнате. — Она вспыхнула от этих слов, и он похлопал рукой по дивану. — Посидите здесь. Почти весь вечер вы были где-то далеко.

Такого Криса она прежде не знала — его обаянию невозможно было противиться, и она послушно присела рядом, пытаясь справиться с охватившим ее волнением. Его близость подействовала на нее, как крепкое вино. Линн в панике подумала, что должна срочно восстановить рушащиеся между ними барьеры.

— Вы… вам понравилась музыка?

— Да. — Ответ прозвучал не слишком уверенно. — Но мне жаль, что программа была несколько монотонной, ей не хватало разнообразия. Кто подбирал произведения?

Последовала пауза, затем Линн тихо сказала:

— Я.

Он схватился за голову:

— О, кажется, я сморозил глупость!

На этот раз его обаятельная улыбка не возымела никакого действия, и Линн довольно холодно осведомилась:

— Что вы подразумеваете под разнообразием? Я же говорила, что спустя некоторое время мы устроим вечер легкой музыки. Мне жаль, что вам было скучно.

— Линн… — Он накрыл ее руку своей ладонью. — Буду с вами откровенен. Во-первых, я не скучал, а во-вторых… Вероятно, вы возненавидите меня за это признание, но придется рискнуть. Дело в том, что я хорошо разбираюсь в музыке.

Линн хотела отдернуть руку, но он крепко сжал ее пальцы.

— Я не признался в этом раньше, потому что ваше высокомерие уязвило меня. Никогда не относитесь надменно к музыке — к любой музыке, потому что, какой бы она ни была, это гармония звуков, которая требует уважения. Извините за назидательный тон, но это очень важно.

Наконец ей удалось высвободить руку.

— Простите. Полагаю, вы правы. — В ее голосе звучала обида, и Крис это почувствовал. Рассерженная критикой, Линн бросила вызов: — Хорошо, как бы вы улучшили сегодняшнюю программу?

— Очень просто. Я включил бы более современный материал — произведения композиторов двадцатого века, например Шостаковича, Берга и Бартока.

Линн на миг потеряла дар речи.

— Но я ненавижу такую музыку! — взвилась она. — Это же просто шум. Вся современная музыка — сплошная какофония!

Крис нахмурился:

— Уверен, вы говорите это только для того, чтобы позлить меня. Вы просто не можете так думать, Линн.

— Я отвечаю за каждое свое слово. — Ее голос дрогнул. — В современной музыке нет ничего оригинального. Классики уже все сказали и при этом облекли свои идеи в более совершенную форму.

— Но это возмутительное утверждение!

— Это факт! — выкрикнула Линн. Ее лицо пылало. — Я никогда не слушаю современной музыки, мои уши этого не выдерживают.

— Вам не кажется, что ваши слова — всего лишь плод предубеждения и ограниченности? Как вы можете так говорить, Линн? Ведь именно вы еще совсем недавно так страстно желали разрушить другое людское предубеждение — против ваших современных идей и прогрессивных методик преподавания!

— Это разные вещи!

— По сути — одно и то же, вы просто не хотите это признать. Если вы так упорно отказываетесь уважать то, чего не понимаете, как вы можете ожидать, что другие прислушаются к вашим призывам отбросить в сторону свои предубеждения и открыть сознание для ваших новых идей, которые они тоже не понимают?

Линн начала терять терпение.

— Вы обвиняете меня в предубеждении и ограниченности, тогда как именно ваше узколобое мышление помешало мне использовать в работе новые методы! Вы, без сомнения, будете рады услышать, что вам почти удалось уничтожить мою веру в себя, — ее голос предательски задрожал, — и мою способность учить детей.

— О, если вы будете постоянно возвращаться к этой проклятой теме…

Она вскочила, окончательно потеряв самообладание.

— Значит, вот как вы оцениваете мои усилия внести струю свежего воздуха в обучение? Как пустую и скучную тему для разговора? Вы так стары и беспомощны, что, как и другие, тоже боитесь вызова?

Крис побледнел от ярости, и Линн невольно попятилась, заметив, что он сделал легкое, но порывистое движение в ее сторону. К счастью, он мгновенно опомнился и взял себя в руки. Когда он заговорил, его голос звучал ровно и сдержанно.

— Нет, я не боюсь вызова. — Его глаза сузились. — Но не могли бы вы мне объяснить, как ваша внезапная вспышка жалости к себе связана с темой нашего разговора — современной музыкой? По-моему, никак. Но она свидетельствует о том, что оскорбления и обвинения, которые вы бросаете в мой адрес, так долго тлели у вас в голове, что малейшее замечание готово раздуть огонь до масштабов ревущего пламени, уничтожающего на своем пути все доводы здравого смысла. Вы демонстрируете свое враждебное отношение ко мне при каждом удобном случае. Всякий раз, когда я пытаюсь сломать выросшие между нами барьеры, я бьюсь головой о стену толщиной в сотню футов. — Помолчав, он тихо добавил: — Я знаю, что в душе вы ненавидите меня. Слышал, как вы однажды говорили об этом.

Линн вздрогнула, устыдившись этого воспоминания.

— Что ж, можете думать обо мне что угодно, — продолжал Крис, — но, прежде чем я уйду, вам придется выслушать меня до конца.

Линн опустилась на диван. По ее щекам струились слезы беспомощности и отчаяния.

— В тот день в кабинете директора школы я всего лишь заставил вас взглянуть правде в лицо. Я объяснил вам очевидные вещи: ваш крестовый поход в гордом одиночестве не имеет смысла. Но почему-то вы упорно отказываетесь это признать. Вы предпочитаете переложить собственную вину на меня — отчасти для того, чтобы успокоить свою совесть, отчасти для того, чтобы дать выход возмущению власть имущими. Но имейте в виду: я больше не намерен служить вам мальчиком для битья. В будущем вам придется направить свою ненависть против истинных виновников, то есть против невежества и предрассудков.

Его гнев внезапно утих, и он окинул девушку ледяным взглядом, в котором не было ни капли сочувствия.

— Скажу еще одно. Поскольку наши встречи постоянно заканчиваются ссорами, я пришел к выводу, что мы с вами абсолютно несовместимы. Думаю, в будущем нам следует общаться как можно реже. Прощайте, Линн. Спасибо за кофе.

Она поднялась, чтобы проводить его до дверей, но он резко отмахнулся:

— Я сам найду дорогу.

Что ж, она хотела причинить ему боль и добилась в этом успеха. Только вот оружие, которым она воспользовалась, оказалось о двух концах и обратилось против нее самой.

Линн слышала его шаги на лестнице, рев двигателя автомобиля и потрескивание гравия под колесами. Не в силах сдержать слезы, она бросилась на диван и зарылась лицом в подушку.