"Огненные тени" - читать интересную книгу автора (Брендон Джоанна)10Луч утреннего света пробился в спальню через проем в тяжелых розовых гардинах. Упав на лицо Логана, он заиграл на длинных черных ресницах и загорелой рыжеватой коже. Облокотившись на руку, Элида любовалась этим красивым, бесконечно родным лицом, стараясь запомнить навсегда. «Неужели я больше не увижу его? — подумала она. — Я его люблю — это так. Но я люблю и свой народ, и во имя благополучия соплеменников гордость заставляет меня пожертвовать своим собственным счастьем». «А значит, и счастьем Логана», — с неожиданной болью подумала она. К горлу подступили слезы, и она скатилась с кровати, схватила халат и побежала в ванную — единственное место, где, стоя под душем, можно было рыдать, сколько тебе заблагорассудится. И она рыдала, потому что ей было так чудесно с ним, потому что она его ранит в самое сердце, не позволив разделить свою ношу, потому что она должна будет поступить с ним жестоко и — как ни крути — нечестно. Честно было бы уйти открыто, тихо и незаметно перестать быть частью его жизни — но на это у нее не оставалось ни времени, ни сил. Перестав, наконец, всхлипывать, она выключила воду, обмоталась полотенцем и прошлепала на кухню — варить кофе. Когда же она вернулась в спальню переодеться и высушить волосы, Логан еще спал. Нуждаясь в том, чтобы еще хоть какое-то время побыть наедине с самой собой, Элида достала фен и на цыпочках выбралась на кухню. Она допивала вторую чашечку кофе, когда на пороге возник Логан. — Чем ты занимаешься в такую рань? — невнятно пробормотал он и сонно оглядел кухню. — Ничем особо. — Элида невольно улыбнулась. — Я проснулась от солнца. — Что? — Губы Логана расплылись в ухмылке, и только тут Элида поняла, что говорит с ним на наречии макахов. — Солнце, — повторила она, на этот раз по-английски. — Оно светило мне прямо в лицо, и я проснулась. — Ага, понятно, — сказал он и прошел к буфету, чтобы достать чистую чашку. — Индейские штучки. Только объясни мне, неразумному, откуда у тебя, выросшей среди первобытных индейцев, такая искушенность в делах современной цивилизации — в работе, в бизнесе, в умении увиливать от закона и власти? — Я училась в обычной школе, Логан, совсем как и ты. Вся разница в том, что я вернулась к своим соплеменникам и с тех пор мечусь между этими двумя мирами, ни одному из них толком не принадлежа. Она сосредоточенно посмотрела на чашку, провела пальцем по ее краю. — Видишь ли, подростком я взбунтовалась против всего, чему меня учили, во что заставляли верить. Я совершенно не гордилась своим индейским происхождением, по каждому поводу воевала с отцом и даже отказывалась говорить на языке моего народа. Мне хотелось иметь все то, что было у других, но не у нас: собственный дом, образование, одежду, сделанную не из одних только оленьих шкур, автомобиль… Она помолчала, глядя в окно. — По счастью, мой отец был очень мудрым и практичным человеком. И он души во мне не чаял, а потому дал мне свободу. С его благословения я поселилась у одной пожилой четы. Дети у этих людей давно выросли и жили вдали от дома. И я пошла в школу, а во второй половине дня, в выходные и в каникулы работала, чтобы оплатить свое содержание. — Они к тебе хорошо относились? — Да, очень хорошо. Давали мне время, чтобы я успела сделать домашние задания, помогали, если что-то не получалось, утешали и ободряли в случае неудач и учили никогда и ни при каких обстоятельствах не сдаваться. А потом… — А потом? — Они погибли в авиакатастрофе. Мне казалось, что с их гибелью рухнули все мои надежды на новую жизнь. Но оказалось, они завещали мне некоторую сумму, благодаря которой я смогла кончить школу и — более того — оплатить учебу в университете. Но когда я собралась поступать, отец находился при смерти и позвал меня к себе. — Элида усмехнулась. — Слава Богу, к тому времени я была достаточно взрослая, чтобы брать на себя ответственность. — И сколько тебе тогда было? — Шестнадцать. — И в этом нежном возрасте ты взвалила на свои плечи заботу о судьбе своего племени? — спросил он недоверчиво. — Не совсем. Хотя и полагала, что это так. Прошло много времени, прежде чем я поняла, что все решения в конечном счете принимает Барни. Он просто давал мне тешиться, думать, что я всему хозяйка. Берег мое самолюбие. — Я его мало видел, но, по-моему, он себе на уме. — Хитер как лиса, — согласилась Элида. — Когда Мак-Адам нашел нас, именно Барни настоял на том, что мы должны исчезнуть. Она налила чашечку кофе и, присев на стул, продолжила: — Пока я отвлекала внимание Мак-Адама на себя, племя свернуло свои палатки, собрало пожитки и при помощи моих сестер, их мужей и еще одной моей подруги дало деру. — И было это, как я прикидываю, лет шесть назад. — Примерно. — Оборвав рассказ, Элида отставила чашку с кофе и подошла к холодильнику. — Что тебе хочется на завтрак? — Она вопросительно посмотрела на Логана. — А тебе? — спросил он. — Мне вполне хватит яичницы и крекеров. — А как насчет тех чудных лепешечек, которые мы ели у костра? Элида отрицательно мотнула головой. — Картофельные лепешки очень сложно готовить в обычной духовке, так что придется ограничиться крекерами. — На нет и суда нет, — смиренно сказал Логан. — Помочь с чем-нибудь? Когда завтрак был готов, Логан подмигнул Элиде и спросил: — Мы остановились на вашем бегстве. И что же было дальше? Вознаграждение за поимку? — Мак-Адам предложил премию за всякую информацию, которая могла бы вывести его на след. Ты себе представить не можешь, сколько нашлось охотников. Элида устало покачала головой. Пресса и добровольные соглядатаи замучили ее. Но ее дух оказался сильнее. Один за другим журналисты и прочие преследователи сходили с дистанции, убедившись, что на этой внешне хрупкой девушке они не сделают бизнеса. — Ты знаешь, мы сделали полный круг, — сказала она вдруг с удивлением. — Когда мой отец был вождем, мы прятались именно на Голубом озере. И вот мы снова там. Логан, поколебавшись, спросил: — А ты не думала о том, чтобы сесть с Мак-Адамом за стол и обо все переговорить? Мне кажется… Она оборвала его — впрочем, спокойным и дружелюбным тоном: — Ты решил, что я устала? К твоему сведению, когда он впервые объявился у меня, я сказала ему, что обо всем переговорю со своими людьми и последнее слово будет за ними. Соплеменники отказались вести какие-либо переговоры и напомнили мне: именно власти вынудили их покинуть прежнее место жительства. Мак-Адам стал для них своего рода воплощением этой власти, и разговор с ним был коротким. Я сообщила ему обо всем, но он оказался не из тех людей, которые могут смириться с поражением. И вообще, наша беседа походила на разговор глухого со слепым. Логан нахмурился. — Но что плохого в том, чтобы позволить человеку сделать его работу? Что мешает вам поступить именно так? — Гордость. Мешает гордость, и ничего больше. — И тебе мешает гордость? — спросил Логан, приподняв брови. — Я подчиняюсь воле моих людей, — огрызнулась она и начала собирать посуду со стола. — Я тебе помогу, — сказал Логан. Когда с посудой было покончено, Элида решила убраться в кухне, а Логан отправился в душ. — А вот и я, — объявил он, появляясь на кухне и вытирая голову полотенцем. Элида, поддавшись искушению, убрала у него со лба мокрую прядь. — Куда ты так спешил? — сказала она с упреком. — Я собиралась присоединиться к упреком. — Я собиралась присоединиться к тебе. — Негодница! — засмеялся Логан, жадно ее целуя. Быстро подхватив ее на руки, он прошел в спальню и осторожно положил Элиду на смятую кровать. Затем он снял с нее халат и отшвырнул его в сторону. — Если мы проживем еще сотню лет, мне все равно будет мало тебя, — пробормотал он, пожирая взглядом ее золотящееся на солнце тело. — Боже, какая ты красавица! — А ты — лучший любовник, которого только может пожелать женщина, — ответила она с улыбкой. Отбросив на время все сомнения и заботы, она целиком отдалась наслаждению, и тела их слились, сотрясаемые судорогой блаженства. Потом они лежали рядом, и Логан мизинцем обвел ее губы и шутливо спросил: — Ты ничего не подложила в кофе? Какой-нибудь приворотной травы или чего-нибудь в этом роде? Элида строго нахмурилась, но в голосе у нее сквозило веселье. — Индианки достаточно могущественны в искусстве соблазна и способны очаровать воина без зелий и заговоров. — Гордячка! — засмеялся он, прижимая Элиду к себе. — Еще какая! — отозвалась она и, положив голову ему на грудь, закрыла глаза. Она отчетливо слышала стук его сердца, а по ровному дыханию поняла, что он погружается в сон. — Я люблю тебя, — прошептала она, целуя его в подбородок. Логан что-то сонно пробормотал и еще крепче сжал объятия. — И буду любить всегда, — добавила она, прежде чем уступить дреме. — Объявляю выходной, — сказал Логан, когда ближе к полудню они окончательно проснулись. Элида, обмотав мокрую голову полотенцем, стояла у зеркала, а он, подложив сзади подушки, восседал на кровати, как паша. — И чем ты предлагаешь заняться в этот выходной? — поинтересовалась Элида. — А чего бы тебе хотелось? — Закинув руки за голову, он с ленивой улыбкой следил за ее действиями. — Съездить в горы, совершить прогулку по снегу. Логан содрогнулся всем телом, словно на него вылили ведро ледяной воды. — Ничего потеплее ты не могла придумать? — Меня согревает твоя жаркая страсть, — отозвалась она, переходя к шкафу. — Думаю, это тебе подойдет. Она повернулась, и он увидел у нее в руках пару опушенных мехом мокасин. Логан сжал губы. — Это тоже наследство Симона? — спросил он сухо. Элида покачала головой и засмеялась: — Нет, глупышка! — она подошла к нему и села на кровать. — Я сшила их для тебя — на Рождество. Но если есть повод обновить сейчас, то почему бы не сделать это? Логан изумленно округлил глаза. — Но как ты могла сшить их, не зная размера моей ноги? — Примерь — и посмотрим, угадала ли я. Элида лукаво улыбнулась. Она не стала говорить, что пару раз тайком измерила его обувь. — Уж не испугался ли ты снега, Логан Теннер? — тоном прокурора спросила она, видя, как он медлит. — Если так, скажи, мы, индианки, снисходительны к слабостям бледнолицых. И почти тут же она взвизгнула — так неожиданно Логан затащил ее в постель. — Ах ты, маленькая негодница, — пробормотал он, жадно целуя ее, а потом отобрал мокасины. — Я их примерю, но потом. Я вовсе не трус и от прогулки по снегу не отрекаюсь. Он посмотрел на нее долгим и любящим взором. — Ты просто прелесть, Элида! Ты удивляешь меня всякий раз, когда я начинаю думать, что теперь-то меня уже ничем не удивишь. Он сел на край кровати. — Ну, а теперь иди оденься. Я собираюсь сперва познакомить тебя со своей матерью, а затем можно сколько угодно гулять по снегу. «Нет!» — в ужасе подумала Элида. Он стоял напротив, красивый, немного задумчивый, и сердце у нее оборвалось. Ей хотелось закричать, что это знакомство бессмысленно, что Мак-Адам все равно не оставит ей никакого выбора, кроме как снова пуститься в бега, что она любит Логана больше жизни, но безопасность и благополучие соплеменников — главная обязанность ее жизни… Но вместо этого она спросила: — По-твоему, я ей понравлюсь? — Она тебя полюбит, — твердо заверил Логан. Он обнял ее, поцеловал и поглядел ей в глаза. — Ничего не бойся, Элида. Моя родня — такие же славные и чудесные люди, как и твои соплеменники. Он пошел одеваться, а Элида смотрела ему вслед, и глаза у нее туманились от слез. «Это нечестно!» — кричал голос внутри нее. Они с Логаном влюблены друг в друга без памяти, и они заслужили свое право на счастье. Должен, должен быть какой-то способ остаться рядом с Логаном! Должен, но она его пока не видела. Сбросив с себя оцепенение, она прошла в спальню, чтобы одеться. Ее боль — это ее боль, и она не может отравить этот радостный день Логану. Для визита она выбрала темно-красные шерстяные слаксы, кремовую шелковую блузку, темно-красную куртку, а на ноги надела черные кожаные сапоги на высоких каблуках, чтобы казаться выше. Стоя у зеркала, она подводила губы, когда на пороге вырос Логан. — Ничего себе! — Глаза его горели восхищением. — Ты просто прелестна. У меня нет слов. Раскрыв объятия, он двинулся на нее, но Элида пронырнула у него под локтем и оказалась в стороне. — Я рада, что угодила тебе, — сказала она с достоинством. — Но держите себя в руках, мистер Теннер, иначе мы до скончания века не выйдем из дома. — Это ты все время куда-то спешишь, — коварно улыбаясь, сказал Логан. — Будь моя воля, я бы залег здесь на весь зимний сезон, как медведь, впадающий в спячку. — Ты просто саботируешь прогулку в горах, — объявила она, ускользая от его новой попытки поймать ее. — Хватит, — возразил он со смехом. — Если пообещал вывезти тебя в горы, вывезу. Я одеваюсь, мы пьем кофе, и — в дорогу. Сначала к маме, а там посмотрим. Когда «бронко» плавно остановился у старого фермерского дома, где жила мать Логана, Элида сидела как на иголках. Почувствовав, что она не находит себе места, Логан похлопал ее по колену и ободряюще улыбнулся. — Зря волнуешься, Элида. Мама — премилый человек с отменным чувством юмора, и она обожает завязывать знакомства с новыми людьми. Несмотря на его заверения, Элида буквально извелась, когда Логан постучал и миниатюрная седовласая старушка в синем ситцевом платье и белом переднике с оборками открыла дверь. — Логан! Какой ты молодец, что приехал! Логан, рассмеявшись, обнял мать и закружил ее в объятиях. — Тише, тише. Я даже не поздоровалась с гостьей. — Кэрола, запыхавшись, оправила платье и чинно спросила: — Вы — Элида, я не ошиблась? — Здравствуйте, миссис Теннер, — почти шепотом сказала Элида и протянула руку. — Вы очень любезны, пригласив меня в ваш дом. — Я очень, очень рада, — просияла Кэрола и с обожанием оглянулась на сына. — Она необыкновенно мила, Логан! — Я тоже обратил на это внимание, — пошутил тот. Они прошли в дом: впереди — Кэрола, за ней — Элида, замыкал шествие Логан. — Пойди и найди себе какое-нибудь занятие, Логан, — строго сказала мать. — Нам с Элидой хочется поболтать наедине. Логан издал смешок, с комической покорностью поклонился и, поцеловав мать в щеку, двинулся к двери. — Учти, — сказал он, подмигнув Элиде, — мама от рождения одарена способностью читать чужие мысли. Ничего не таи и не скрывай — бесполезно. — Чашечку чаю? — спросила Кэрола, проводя гостью в старомодную кухню. Здесь было тепло и уютно, в воздухе пахло свежеиспеченным хлебом. — Логан обожает пить чай с медом и палочкой корицы, — доверительно сказала Кэрола, ставя чашки на старый дубовый стол. Элида вспомнила, что умудрилась ни разу не попить с Логаном чаю. — Боюсь, я не такая сладкоежка, как ваш сын, — сказала она тихо. — Я тоже так считала, пока не вышла замуж за его отца, — беспечно сообщила Кэрола. — Сразу после свадьбы я поняла, что он готов съесть все, что поставлю на стол, лишь бы поскорее добраться до десерта. Бывало, ставила блюда, совершенно не рассчитанные на человеческий желудок, и ничего, он все съедал подчистую. Она посидела минуту, покачиваясь, и мысли ее были где-то далеко-далеко. Элида, пригубив чай, молчала, боясь потревожить воспоминания старой женщины. — Боже, я совсем забыла о вас! — спохватилась вдруг миссис Теннер и выставила на стол мед. К тому времени, когда Логан вернулся, они уже болтали как две давние подружки. — Вы что, забыли обо мне? — поинтересовался он, одобрительно оглядывая их. — По правде сказать, да, но не бросай нас в отместку за это, — радостно отозвалась Кэрола. — Садись, выпей чаю. — Это меня вполне утешит, — сообщил Логан, усаживаясь на стул. Он подмигнул Элиде. — Она тебе еще не сказала, что в нашем доме бесплатно не кормят? Если захочешь пообедать, придется тебе что-нибудь спеть или станцевать. — Прекрати, — замахала на него руками Кэрола. — Элида невесть что может подумать о нас. Не слушайте его, девочка моя. Он у нас такой шутник! Вечер наступил неожиданно быстро. О прогулке в горах нечего было и думать, и они остались в доме на ужин. Элида сидела со всеми, смеялась, шутила, а в душе отчаянно молилась, чтобы время в этой кухне остановилось и не наступил следующий день, безжалостный и жестокий. |
||
|