"Отец и сын" - читать интересную книгу автора (Полле Гельмут Христианович, Полле Эрвин...)

Тюмень (1968–1977)

14 августа 1968 г. с ребятишками и несколькими чемоданами прибыли в Тюмень. Квартиру получил в тот же день, но… двухкомнатную (обещание трёхкомнатной выполнено через 8! лет). Назад дороги не было, но неприятности на этом только начались.

Вдруг отказались брать на работу Нину. Мы попали в ножницы между завкафедрой химии и технологии нефти и газа и «хозяином» химико-технологического факультета Р.З.Магарилом, который принимал меня для ведения курса «современные физико-химические методы исследования» и только появившимся из Томска завкафедрой физической химии М.С.Захаровым, категорически отказывавшегося брать «посланца Магарила». Декан факультета Подборнов Николай Владимирович фигура номинальная, человек слабый духом, поставлен Магарилом. Позиция Захарова чисто эмоциональная. Нина по диплому физико-химик, к тому же специализировалась в области электрохимии, а Захаров электрохимик, но новый профессор хочет показать твёрдость своего «я». Ходил к Захарову выяснять отношения, но он стоял на своём: «Магарилу нужен доцент пусть берёт и ассистента!» Через какой-то промежуток времени Нина оказалась ассистентом кафедры общей химии.

Спустя некоторое время выяснилось, что бумага о прохождении по конкурсу на должность доцента является «Филькиной грамотой». Начались какие-то манёвры за спиной, пришлось проявить твёрдость и пройти все необходимые этапы получения звания доцента (сначала открытый конкурс на должность, через год представление к учёному званию).

Впервые обратил внимание на важность верности слову первого руководителя. Ректор АПИ В.Г.Радченко и ректор ТИИ А.Н.Косухин противоположности именно в этом аспекте. Оба деловые, решают вопрос становления молодого института, пытаются обеспечить научными кадрами, но подход разный. Косухин очень многим и много обещает, но выполняет обещания выборочно. И не чувствует при этом никаких неудобств. Кстати, Косухин любил рассказывать про партизанские годы в Крыму. У меня ещё с колымских времён сохранилась подаренная «за отличную учёбу и примерное поведение» книга воспоминаний И.Козлова «В Крымском подполье «(издана в 1948 г.). Просмотрел и увидел резко отрицательный отзыв о деятельности Косухина (кличка «Костя»). Удивительное чутьё секретаря подпольного обкома Козлова выявило черты характера Косухина, не исчезнувшие и через 25 лет.

Первый семестр в ТИИ дался трудно. Лекционный курс составлялся заново, одновременно готовил лабораторный практикум. Началась очень морозная зима. Студенты на лекциях в пальто и перчатках, у лектора пар идёт из рта. На кафедре случилась трагедия.

Лаборант грелась около раскрытой муфельной печи. Из рук выскочила колба, загорелся халат; растерялась, начала бегать по кафедре. Пока её сбили с ног и затушили огонь процентов 40 поверхности тела обгорели. Через неделю умерла. Похороны. Трагедия сопровождалась очень некрасивыми вещами: задним числом оформлялись инструктажи по технике безопасности, подделывались подписи…

Холодная зима сказалась не только на работе института, не работали детсады. А дома 12–15. Дети в валенках по квартире бегают, хозяин, то бишь автор, сидит перед телевизором на бачке с кипятком (к счастью, горячая вода была в достатке).

Дети в дошкольный период часто болели, редко бывала ситуация, когда оба в садике. Участковый педиатр расписалась в собственном бессилии: «У меня самой двое детей постоянно болеют.» Лечение: тетрациклин, сульфадимезин, димедрол. Положительным при лечении было прикрепление к поликлинике Главтюменнефтегаза, лучшей в Тюмени. Ковры, мягкая мебель, никаких очередей. Подобного обслуживания я не видел ни в Барнауле, ни в Томске. В этой же поликлинике и мы с Ниной лечились. Лет через 5–6 всех доцентов ТИИ из привилегированной поликлиники «попросили».

Уважаемый читатель! Временами Вы обращаете внимание на некоторую сумбурность изложения, вызванную попытками увязать в настоящей книге трудно совместимые для непрофессионального литератора задачи: хронологическую последовательность; краткость и доступность изложения с минимумом специальных терминов; характеристики лиц, вступавших в активный контакт с автором; глубинные причины производственных и семейных конфликтов. Прошу извинить! Продолжаю.

Все 9 лет работы в Тюменском индустриальном институте прошли под знаком внутреннего противостояния между мной и Магарилом. Первый холодок в отношениях появился незаметно, затем начались закулисные манёвры: с «доцентством» (см. выше); поставленным мной курсом по современным физико-химическим методам исследования («в целях совершенствования учебного плана» сокращение лекционных часов, замена экзамена по курсу на зачёт и т. д., затем перевод курса на кафедру общей химии); прекращением выделения дипломников (якобы моя тематика не соответствуют специальности выпускника). К этому времени я уже перешёл на кафедру технологии основного органического синтеза и начал вести лекции и занятия по органической химии. По ходу изложения Тюменского периода жизни фамилия Магарил будет звучать многократно.

При появлении в Тюмени сразу познакомились с соседями по площадке и Витя Кучерюк (жена Лена), аспирант Косухина (строительная механика), позже доцент, ещё позже профессор без докторской степени, на тюменский период стал постоянным партнёром в житейской сфере. Походы за грибами, совместные семейные «попойки». Регулярное (два раза в неделю) посещение спортзала (волейбол). Но самое главное баня. Еженедельно, без срывов, посещение железнодорожной бани (в то время лучшая парилка в городе, но работала режиме: день мужчины, день женщины). Заранее, в начале семестра так утрясали расписание, чтобы среда-четверг после обеда были свободны. А после бани пиво!!! Появлялись с работы жёны и начинался «третий акт» с ужином и самодельным вином из черноплодной рябины, которое мы делали в больших количествах.

Кучерюк, в отличие от меня, больше работал дома. Сын, чуть моложе Игоря, «под ногами», довольно капризный. Витя успокаивал его, подкидывая газету за газетой, и Дима старательно рвал их на мелкие кусочки. А газет выписывали много и немало времени проводили с Витей в беседах о политике.

Феерически в моей жизни прошло знакомство с Геной Неупокоевым. Приехал в ТИИ в 30-летнем возрасте защитившимся кандидатом наук из Салавата. Работал начальником цеха химкомбината. Вид не по возрасту солидный. Большой любитель поговорить, но умел слушать (и слышать!). Очень быстро его избрали деканом химико-технологического факультета. Сразу попал в «ножницы» между давлением Магарила («серый кардинал» при Косухине) и объективной ситуацией на факультете. Магарил стоял у истоков создания факультета и не хотел выпускать рычаги управления, но любил действовать за спиной официальных руководителей факультета.

С Геной мы могли в деловых разговорах проводить время часами. По вечерам пили коньяк и кофе. Оба потом маялись желудком (у меня застарелая язва двенадцатиперстной кишки, при учащении выпивок просыпается), Гена потреблял слишком много соды (причины стали ясны через 3 года). Жёны (его Надя детдомовка, без образования) судачили о своём. Гена боготворил Надю (она помогла ему выучиться) и дочку, но любил «прихватить» кое-что от женского пола и на стороне (для меня это было очень удивительно).

Деловитость Гены поражала. Очень быстро получил хорошую квартиру, мигом её обставил, работники ОБХСС помогали ему обзавестись на рынке всем необходимым (меховая одежда, продукты…) по нормальным, не спекулятивным ценам.

Гена не пробыл деканом и 2 года, как поступила красная правительственная телеграмма за подписью 1-го замминхимпрома Осипенко, отзывающая его в штат министерства. Телеграмму долго крутили в руках на всех уровнях, но «Москву» уважили.

Сразу по прибытии в Тюмень я начал активную научную деятельность. Способствовало этому наличие в ТИИ оборудования для изучения дипольных моментов молекул. Собрал его мой предшественник Шеломов, представитель широко известной ростовской школы физико-химиков, талантливый спившийся человек (по этой причине и погиб через несколько лет).

Ежегодно руководил 4–5 дипломниками. Дипломник отличная рабочая сила в науке, но только в случае, когда он видит заинтересованность в собственном труде и руководитель тоже крутится как «папа Карло».

Первоначально основная задача: получить достаточное количество экспериментальных данных для диссертации Нины, затем превратить наработанный материал в составную часть докторской диссертации. Диссертация у Нины получилась неплохая, но произошёл затор с представлением к защите.

Естественно, Нина поехала в alma-mater ТГУ. Неожиданно начались неприятности. На поверхность «вылезла» Г.Л.Рыжова, бывший мой дипломный руководитель, в описываемый период завкафедрой органической химии и декан факультета. Сначала что-то требовала переделать, затем отказывалась даже на кафедре заслушивать, не то что допустить доклад на учёный совет. Обращения за помощью к председателю учёного совета Серебренникову ничего, кроме сочувствия, не дали. Возня продолжалась 2 года. Казалось бы тупик, ведь только в Томске широко и всесторонне изучались органические молекулярные комплексы. В Тюмени вообще не было защит химических диссертаций.

Решили пробиваться в Свердловске. Через Неупокоева познакомился с его руководителем профессором Георгием Дмитриевичем Харламповичем. Последний свёл меня с Рафаилом Оганесовичем Матевосяном, профессором, крупнейшим специалистом СССР в области очень слабых взаимодействий органических систем. Матевосян отнёсся доброжелательно, приехал в ТИИ в командировку, посмотрел условия эксперимента, послушал результаты и взялся быть оппонентом. Более того, посетил ректора ТИИ и сделал рекламу высокому научному уровню наших работ. Можете себе представить как «завертел хвостом» доцент Магарил, увидев такое светило науки на факультете. Защита прошла с большим успехом в институте химии Уральского отделения Академии Наук СССР. Матевосян человек увлекающийся, но всё равно приятно слышать публичные рассуждения, что работы Полле подняли престиж химиков ТИИ в глазах академической науки. Кстати, через год Матевосян переехал в Ереван и очень звал меня начальником физико-химического отдела руководимого им института.

27.10.70 г. отправил отзыв на диссертацию Аникеева. Валентин «задержался» с диссертацией, но ни в текст диссертации, ни в список работ в автореферате не включил множество работ, выполненных совместно с химиками. Я отметил это. Цитирую один абзац отзыва.

Следует указать, что материал, представленный в диссертации, составляет лишь небольшую часть научного творчества В.С.Аникеева. С 1964 г. В.С.Аникеев проводит большую совместную работу с химиками, исследователями слабых молекулярных комплексов. Опубликовано значительное количество работ, часть из которых напечатана в таких журналах, как Теоретическая и экспериментальная химия», «Журнал общей химии» и др.

С Аникеевым мы регулярно встречались на Всесоюзных совещаниях по физико-химическим методам анализа и комплексам с переносом заряда (в Тюмени он ни разу не был). Не рисуясь, скажу, что активно участвуя в профильных Всесоюзных совещаниях, начал постепенно приобретать известность среди специалистов. Ниже очень коротко о главных совещаниях.

!967 год. Яремче (Карпаты). Доклад вызвал интерес, опытные люди порекомендовали впредь не «заталкивать» всю диссертацию в 15-ти минутный доклад. Познакомился с известным по литературе профессором из Риги Абрамом Яковлевичем Дейчем, наметили план совместных работ. В памяти также экскурсия по Закарпатью (400 км). Одна деревня украинцы, вторая румыны, третья венгры… А какая природа!

1969 год. Рига. Совещание проходит в пансионате «Вайвари». Председатель оргкомитета А.Я.Дейч. Для института гражданской авиации, в котором работает профессор Дейч, тематика Всесоюзного совещания непрофильна и оргкомитету пришлось очень тяжело. Дейч познакомил с академиком Усановичем из Алма-Аты, неплохо знавшим Тронова. Потрясающее впечатление произвела Старая Рига, церкви разных конфессий, кладбище Райниса…

Запомнился случай, связанный с местным национализмом. Вечером сидели с Ниной в «стекляшке» (днём столовая, вечером ресторан). За столом сидят два подвыпивших седых человека, говорят по русски, читают Блока. Вдруг один спрашивает Нину (яркая блондинка): «Вы откуда?» Нина: «Как откуда? Из Риги». Реакция превзошла разумные пределы. Старик ударил кулаком по столу и заорал: «Мы народ дружественный, но не любим, когда нас обманывают». Хорошо, что рядом пила пиво группа русских офицеров, они вмешались, нас пересадили за другой стол. Обратите внимание, 1969 год!

1971 год. Ворошиловград. Впервые «вывез в люди» аспирантку Валю Нагарёву, но доклады делал сам. Запомнил экскурсию в Краснодон, захолустнейший городишко с отличной архитектурой музея «Молодой гвардии».

1973 год (март). Рига. Гостиница Даугава. Живём вместе с Щипановым (заведует кафедрой, на которую я ушёл от Магарила). Сделал доклады, остальное время пили пиво втроём (+ Аникеев) и обсуждали научные проблемы. Продолжились контакты с Дейчем (кстати, интенсивная переписка с ним продолжалась вплоть до переезда в Томск, когда я полностью прекратил работу в прежнем направлении), решили вопрос публикации моих работ в Известиях Латвийской Академии наук. В конечном итоге в этом журнале напечатано более десятка статей.

!973 год (июнь). Каунас. Совещание исключительно хорошо организовано сельскохозяйственной академией. Два доклада. Тьма впечатлений. На улицах много милиции и все с дубинками. Функционируют первые в СССР ночные кафе. Отличная ночная программа в исполнении артистов балетной группы оперного театра (начинается в 23.30). Музей Чюрлёниса. Единственный в мире музей чертей. Костёлы. Концерт колокольной музыки. Экскурсия в Вильнюс. Водка «Паланга» на заключительном банкете (как заявили организаторы, её поставляют в Кремль и купить невозможно).

1976 год. Рига. Проживаем с Ниной в центральной гостинице «Рига» в шикарном номере (только для ограниченного круга). Здесь же проживает Г.Л.Рыжова, которая так и рассыпается. Как не вспомнить перипетии с диссертацией Нины. Доклады своим чередом, но на первом пленарном заседании. Аникеев «мечется» между нами и Андреем Троновым. Я попытался с Андреем поздороваться, но: «Простите, я Вас совсем не знаю». Самое сильное впечатление: все специалисты, работающие в близких научных направлениях, меня знают и признают. На прощальном банкете в Юрмале (присутствует не менее 200 человек, несколько десятков профессоров) тамада предоставляет мне первому слово. Не надо объяснять, что это значит. Жизнь показала, что это была «лебединая песня» автора как научного работника.

Пора и о семье вспомнить. Здесь всё идёт не лучшим образом. Очевидно, нервотрёпка на работе, нелады с диссертацией Нины, постоянные болезни детей выплёскивались в семейные скандалы. Особенно накал страстей возрастал при появлении тёщи (известна манера большинства женщин «работать на публику»). Выражения типа «гестаповец», «фашист» бесконечно звучали не только в присутствии детей. Кризис достиг высшей точки в марте 1971 г., когда вопреки моему желанию тёща тайно увезла Игоря в Бийск. После тяжёлых внутренних переживаний подал заявление о разводе. Для многих в институте это было неожиданным («такая красивая и умная пара!»). Началось давление друзей, особенно Гены Неупокоева. Нина распространяется про «большую любовь». Житейски опытные люди не верят, что можно подать на развод, не имея «запасного аэродрома». Решили так: я забираю заявление (06.04.71 г.), уезжаю в отпуск, затем уезжает в отпуск Нина, а через 4 месяца будет видно. Не убеждён в правильности своих решений, но семейная жизнь с Ниной уверенно пошла «под откос».

Весну 1971 г. провёл в Талды-Кургане, отрастил интеллигентскую бородку, на 2 недели по турпутёвке съездил на Иссык-Куль (в район Чолпон-Аты). Пришлось давать телеграмму о дополнительном отпуске без содержания, так как туристический сезон начинался только с 15 июня. Отказная телеграмма (рука Магарила!) пришла, когда я был в недосягаемости связи.

15 дней на Иссык-Куле прошли удивительно хорошо. В одном домике собрались трое ровесников: офицер из МУРа (Москва), казах-инженер из Алма-Аты и я. Очень колоритная компания, все габариты разные: москвич кг на 120, казах ростом под 190 см, волейболист, и я с бородой. По инициативе москвича взяли заранее на каждый день по бутылке водки (специально добирались до Чолпон-Аты), после ужина «принимали» по стакану без закуски и шли на танцплощадку. Всегда весёлые, но ни разу пьяные. В турлагере считали, что мы всех девок «перетрахали», на самом деле ни одного такого случая не было ни с кем. Запомнилась экскурсия в Пржевальск. Москвичу надо было отметить требование в органах МВД. Пока нашли милицейскую печать (воскресенье!) экскурсионные автобусы ушли. Мы без копейки денег (одеты в безрукавки), а до турлагеря более 200 км. Кое-как на перекладных добрались поздно вечером, а на Иссык-Куле вечером очень прохладно и водка весьма пригодилась. Запомнился и поход в горы, красота неописуемая.

По приезду в Тюмень приступил к работе председателем приёмной комиссии факультета. Нина с Неупокоевыми улетела в отпуск на Камчатку в долину гейзеров (организовала путёвки и разрешения на въезд на Камчатку проживавшая там младшая тётя Нины). Эльвира была в Талды-Кургане, Игорь в Бийске. Витя Кучерюк также работал в приёмной комиссии. Как-то у него было больше «солидных клиентов», в основном, из заочников, которые не один раз вывозили нас на природу. Естественно, с обилием спиртного. Должен сказать, что в это лето обострился радикулит, спиртное слегка давало облегчение. Никакие процедуры не принимал кроме массажа, который делала жена доцента химфака Пнёва (образование: учитель физкультуры массажист) в присутствии обоих Кучерюков. Уж не знаю, какие пошли слухи, но Нина вспоминала Пнёву, сидящую на моей спине через много лет, а Пнёв перестал здороваться и втихаря что-то бурчал «о фашистах».

Обязан рассказать о неприятности, происшедшей в детстве с Эльвирой, оставившей след на всю жизнь и имеющей разные толкования. В последних числах августа торопились из Талды-Кургана к началу учебного года. Наняли частника до Алма-Аты, ехали быстро, все окна открыты и, по-видимому, Эля простыла. В самолёте Алма-Ата Свердловск начала плакать, болят уши. В Свердловске тоже плакала. В Тюмени и на следующий день капризничала, болят уши, не хотела есть. В раздражении схватил её за щёку и повернул к тарелке. Инцидент был исчерпан. Начали чем-то уши лечить. Через день вдруг обнаружил у Эли перекошенное лицо. Схватил её и в больницу. Всё рассказал, но педиатр не могла понять, что произошло, запомнила только, что я ущипнул Элю за щеку. Показали невропатологу, начали лечение. Две версии: воспаление лицевого нерва, связанное с болезнью ушей; травматический характер повреждения лицевого нерва. Консультация у ведущего невропатолога Тюмени профессора Беляева. Тот категорически отрицал возможность травматического характера повреждения. Прописал лечение преднизолоном, Эля распухла как колобок. После окончания гормонального курса наблюдалось явное улучшение, но далеко до нормального. Весь год я её водил на лечение, в т. ч. иглоукалывание. Нормального состояния достичь не удалось. С возрастом Эльвира научилась управлять лицом, но при эмоциональных реакциях (плач, смех) остаточные явления наглядны. События, связанные с Элиным лицом, стоят перед глазами. Обидно, что кому-то очень хочется представить отца в виде изверга.

Вернусь в институт. На факультете скрытая от студентов жизнь била ключом. Постоянным элементом давления на неугодных преподавателей является конкурсная система. Сначала человек проходит конкурсную комиссию (5 человек, в т. ч. секретарь партбюро и председатель профбюро), затем 7–9 человек учёного совета с теми же общественниками. Формально голосование тайное, но очень легко просчитывается, кто как голосовал. Меня избрали в профбюро преподавателей (9 человек). Орган абсолютно не влияющий на жизнь факультета, но роль председателя весьма высока и её подбирают очень тщательно. Председатель профбюро защищён юридически, его нельзя «прокатить» по конкурсу, понизить в должности… У кого-то из наших друзей возникла идея протолкнуть на эту должность меня.

Началось заседание вновь избранного профбюро. Встаёт секретарь партбюро Серов и многословно предлагает кандидатуру. Кто-то предлагает мою кандидатуру. Голосование. 6 за, 2 против, 1 воздержался. Полле председатель. Вариант с моим выдвижением готовился в глубокой тайне. Серов, не ожидавший провала кандидатуры партбюро, поздравил с избранием.

Продолжение через час. На конкурсной комиссии рассматривается Коля Иванов (доцент, на второй пятилетний срок). Магарил настаивает не рекомендовать. Голосование: за 3, против 2. Конкурсная комиссия решила рекомендовать Иванова к переизбранию, Совет тайным голосованием подтвердил это решение. Во время заседания Совета стало известно о сердечном приступе у Иванова (позже он сам ушёл заведовать кафедрой физической химии в Тюменском университете). Магарил не поверил результатам голосования и потребовал вскрыть запечатанный конверт с бюллетенями, убедился, что кто-то из «своих» не послушался.

И вот тут-то разразилась буря: не посчитались с мнением партбюро. Серова где-то выстегали как не обеспечившего… Заговорили об отмене выборов председателя профбюро факультета, но здесь стеной встал профком ТИИ.

За год работы председателем профбюро кое-что удалось сделать, в т. ч. нейтрализовать Магарила. С одной стороны, создался дружный тандем с деканом Геной Неупокоевым, с другой, единственный профессор-химик М.С.Захаров всегда был оппонентом Магарилу (в интригах Захаров был значительно слабее Магарила, хотя и занимал высокую должность проректора ТИИ по учебной работе).

Проведено довольно много коллективных выездных мероприятий и зимой и весной. С ночёвками, выпивкой, шашлыками. Наладили наглядную агитацию. Как-то выпустили отличный фотомонтаж после очередного выезда на природу со стихами (много личных усилий к этому приложил). Посмотрел Магарил, увидел на одной из фотографий себя с чужим ребёнком на руках и подписью «нянька» и обратился к Серову с требованием снять, так как студенты могут неправильно понять голые ноги Нелли Вейнеровой (?!). Серов (секретарь партбюро) только что радовался хорошему репортажу и смеялся вместе со всеми, но дисциплина есть дисциплина. Кстати, эта серая личность неожиданно появилась на факультете, также исчезла и никто добром не вспомнил.

Чтобы закончить о профсоюзной деятельности, сообщу, что к следующим выборам Магарил подготовился очень тщательно. В состав профбюро меня избрали, но большинство было не то.

Кроме научной работы, связанной с диссертацией, приходилось «для поддержки штанов» заниматься и хоздоговорными работами. В памяти одна работа, имевшая шумное завершение.

В институт обратились газовики с проблемой определения микропримесей влаги в газе. Взялись. Несколько сотрудников. Проработали литературу, собрали установку. Начали эксперимент и вскоре убедились, что при выделенных ресурсах в срок работу не выполнить. Поехал к заказчикам, объяснил. Приняли решение закрыть договор и оплатить первый этап. Все документы оформлены. Приезжаю из отпуска, выясняю что деньги хоздоговора, предназначенные на зарплату, Магарилом кому-то выплачены. Начал выяснять. Магарил: «Полле плохо работал, потому ему и не положена оплата.» Об этом оскорблении Магарил не один раз позже пожалел.

Подаю заявление в комиссию по трудовым спорам. Начинается беготня, просят забрать заявление. Упорствую. Комиссия принимает решение выплатить причитающиеся мне деньги (за 3 месяца по 0.5 месячного оклада, т. е. 420 руб.) за счёт Магарила. Что тут поднялось! Большинство смеются, проректор по науке Копылов: «Полле в карман товарищу залез!» Наконец, Магарил вызывает в кабинет договориться как он будет отдавать мне деньги. Прошу сдать деньги в кассу, так как он должен не мне, а институту. На следующий день выясняю у главбуха сдал ли Магарил деньги и передаю ему заявление о переводе всех причитающихся мне денег по хоздоговору в фонд мира. Текст заявления через соседку-журналистку опубликован на следующий день (08.12.71 г.) выделенным шрифтом на первой странице областной молодёжной газеты «Тюменский комсомолец» и утром же прозвучал по местному радио в обзоре газет. Цитирую полный текст заметки «В фонд мира».

Каждый день в старинный особняк, где находится правление советского Фонда мира, почтальоны доставляют денежные переводы.

Вчера крупный денежный перевод был отправлен в столицу из Тюмени. Молодой учёный, доцент кафедры органической химии индустриального института Э.Г.Полле решил переслать деньги, полученные за научные изыскания, в Фонд мира. В письме такие строки:

«В то время, как американский конгресс выделил очередные полмиллиарда долларов на вооружение израильских агрессоров, я не могу оставаться в стороне от всенародного движения в защиту мира и вношу свой скромный вклад в пользу борьбы арабских и вьетнамских патриотов за национальную независимость».

Три года назад Тюменский обком ВЛКСМ наградил комсомольца, кандидата наук Эрвина Полле Почётной грамотой. Сегодня он не только учёный, имеющий более 30 печатных работ, но и общественник: возглавляет профбюро на химико-технологическом факультете.

Резонанс колоссальный! Партийный придурок Серов бегал с криками: шовинизм! (Магарил еврей, я немец).

Такой пощёчины Магарил не ожидал. Все, знающие его реальную силу в институте (серый кардинал при ректоре), радостно хихикали, но я окончательно получил «смертельного» врага.

Гласность мощное средство борьбы с «магарилами», но её время ещё не пришло (начало 70-х годов), большинство боится «рот открыть» и наблюдает за развитием конфликта из-за угла. Не все друзья правильно поняли смысл перевода денег, но для меня очевидно и сейчас, что эти деньги нельзя было брать, хотя полтора месячных оклада доцента семейному бюджету не повредили бы.

После уезда в 1972 г. Неупокоева в Москву встал вопрос о выборе декана. Ректору надоели закулисные манёвры Магарила и он решил сделать его деканом химико-технологического факультета. Группа молодых кандидатов наук решили помешать этому. Но Жихарев, которого уговаривали выставить кандидатуру (по крайней мере, не отказываться при выдвижении) испугался. В соответствии с правилами выдвигать претендента на должность могла и профсоюзная организация. Уговорили Валю Юшину неплохая женщина, но авторитет на факультете ещё не успела заработать. Выдвинули. Вывесили, как положено, объявление. На учёном совете я её представлял. При выступлении в зале полнейшая тишина, никаких внешних эмоций. Голосование: 7 3 в пользу Магарила при одном испорченном бюллетене. Через некоторое время Валя вынуждена была уволиться и с проклятьями в адрес Магарила уехала в Саратов.

А между тем, Магарил всё ещё доцент, попытки представить докторскую диссертацию в Свердловске на профильной кафедре Г.Д.Харламповича вызвали резко негативную реакцию специалистов. Харлампович написал обоснованный отрицательный отзыв и в ВАК, когда через 4–5 лет Магарил протолкнул диссертацию где-то в другом месте (в Томске его тоже отправили «подальше»).

Кроме интенсивной работы, семейных и производственных дрязг описываемого периода остались в памяти и ряд положительных эмоций.

Удивительно интересные философские семинары для преподавателей факультета, которые вёл Зотов (имя-отчество, к сожалению, забыл). Этика, эстетика, история философии подавалась очень интересно. Поразило и запало в память перечисление Зотовым великих философов всех времён, начиная с Платона. В этом перечне не было ни Маркса, ни Энгельса, ни Ленина (напомню, идёт первая половина 70-х годов).

О бане и спортзале я уже писал, но в течение 2-х лет была ещё одна страсть: шахматы-блиц. Основной партнёр доцент Эдик Беев, ныне завкафедрой ТИИ. Шахматный блиц такая зараза, приходилось прятаться. Находили нас по специфическому щёлканью шахматных часов. Пришлось «наступить на себя» и полностью прекратить игру в шахматы.

Ещё вспоминаю практические занятия по современным физико-химическим методам исследования и «громкое чтение» в качестве разрядки отрывков из произведений Фазиля Искандера «Начало» и «Повесть о козлотуре». Книга издана небольшим тиражом каким-то периферийным издательством, после прочтения в моём сознании Фазиль Искандер стал лучшим юмористом СССР. Любопытно, что когда я поделился своим мнением с абхазским поэтом Терентием Чания (муж моей троюродной сестры Гедвиги), понимания не встретил.

Как оказался в Абхазии? Выше я писал, как в 1955 г. был с папой в Копейске и познакомился с дядей Артуром и тётей Фридой (двоюродная сестра папы). Дядя Артур шахтёр заработал в трудармии болезнь лёгких, одно лёгкое было ампутировано, медики рекомендовали ему переселиться в Абхазию, имеющую наиболее благоприятные условия для системы дыхания. Переехали в абхазскую деревню Лыхны, 5 км в горы от Гудауты. Начали подрастать дети, старшая Геда гид «Интуриста» в Сухуми, средняя лаборант в обезьяньем питомнике в Сухуми, а младшая окончила среднюю школу и у родителей не было денег, чтобы устроить её в какой-либо ВУЗ Сухуми и Тбилиси. Я взялся помочь поступить ей в ТИИ. Опережая события скажу, что обещание выполнил, хотя оказалось, что при неплохом аттестате зрелости (всего 3 четвёрки, остальные пятёрки), реальных знаний школьного курса не было. Года через 2 она бросила учиться (просто не смогла), вышла замуж, родила 3-х детей…

Итак, нас с Ниной пригласили в отпуск в Абхазию. Поразительное гостеприимство. Первый день непрерывно идут деревенские гости посмотреть на племянника Артура из Сибири, кандидата наук (попросту идут выпить). Стол стоит в саду, рядом раскладушка. Начали в 9 утра, перегрузился, лёг. Часа через 3 открываю глаза застолье продолжается. И дотемна.

Первый отпуск в Абхазии оставил много впечатлений. Посмотрели: чайные плантации, по которым свободно бродят коровы и буйволы, поедая «нормальную» траву и одновременно удобряя; сборщиков чайного листа бичей, нанятых местными колхозниками для обработки своей доли колхозной плантации; технологию производства чая на чайной фабрике; специфические дома абхазов с индюками на лужайке перед двухэтажным домом, семейным кладбищем во дворе за домом, с оградой, оплетённой крупноплодной вкусной ежевикой, которую абхазы не едят; действующую православную церковь 13-го века в Лыхнах, с живущими при ней монашками (по словам местных жителей, единственное в СССР 70-х годов место); мужиков-абхазов, завтракающих плодами инжира, сидя высоко на дереве; Сухумский обезьяний питомник изнутри в нерабочее время, предоперационное и послеоперационное содержание обезьян; озеро Рица, Гагры, Пицунду (вода!!!)…

Дней 10 жили у Геды в Сухуми. Специфический южный двухэтажный дом в центре Сухуми в 100 метрах от моря. Общая, квартир на 20 веранда, заставленная хламом, и по одной комнате на семью. В комнате большая супружеская кровать (на неё нас определили, отказаться невозможно!), на ночь ещё расставляются раскладушки. И это при том, что Терентий Чания известный, печатающийся в Москве, поэт и ответственный секретарь областной партийной газеты на абхазском языке.

Старались уходить на пляж рано утром и появляться поздно вечером. Поразительна летняя погода Сухуми, утром солнце, вечером дождь. Каждое утро под окном стоял «белый пароход», как у Александра Грина. Туристический рейс Сочи Сухуми выполнялся ночью и каждое утро у пристани стоял новый белый пароход. Незабываемое зрелище в восходящих лучах солнца!

Через 20 лет через наших родственников в Абхазии прошла жесточайшая война и сейчас мне ничего о них не известно. В начале войны, в октябре 1992 г. по центральному телевидению России сообщали о пропаже 28-летней журналистки Изиды Чания (та самая Изика, дочь Геды и Терентия, поражавшая нас в 8-летнем возрасте своим любимым блюдом ломтем дыни, густо намазанным аджикой).

Чёрное море так понравилось, что на следующий год решили поехать с детьми. В июне 1973 г. подвернулась льготная путёвка на 2 недели в пансионат Гизель-Дере (6 км южнее Туапсе), а к её окончанию Нина приехала с детьми и матерью.

Гизель-Дере остался в памяти навсегда, так как испытал потрясение, из которого не мог выйти несколько лет. Влюбился. До потери сознания. Влада из Череповца, 27 лет, гуманитарий, выпускница МГУ, замужем, любимый друг (по её словам) известный певец Лев Лещенко. Сказалось полное отсутствие опыта «бабника». Единственная знакомая женщина, которая умудрилась из моего сложного имени изобрести уменьшительно-ласкательное обращение. Она и приехала позже и уехала раньше, да и близки мы были не более 6 дней, но роман развивался стремительно, на виду пляжа. Тогда было непонятно, почему окружающие мне сочувствуют. Практически прекратил есть и пить, т. е. стал мало похож на отдыхающего. Основную часть отпускных (дополнительный повод будущих скандалов) потратил на цветы, за которыми регулярно ходил по шпалам в Туапсе.

Нина и тёща сразу по прибытии на поезде в Сочи обратили внимание как я осунулся. Менее опытная Нина решила, что внешний вид следствие глубокого перепоя. Являясь человеком откровенным, естественно, ничего не смог ночью утаить. Продолжение отпуска превратилось в кошмар. Помимо нас пятерых появились в гостях у дяди Артура мама и папа. И тёща и папа всё меня упрекали за длинный язык. Но слово не воробей… Эта поездка к родственникам в Абхазию была для меня последней (в глаза никому смотреть не мог), Нина же была там не один раз (позже, когда я уже был в Томске, поступил и учился в ТИИ сын Геды).

Начал вести дневник, часть процитирую, чтобы передать свои ощущения того времени (подряд цитировать не могу, слишком личностный характер носят записи). Справедливости ради следует заметить, что на кое-что взгляды автора за два десятка лет изменились. Спешащий читатель спокойно может пропустить дневниковые эмоции.

14.10.73 г. Много лет я мечтал завести дневник и вот, наконец, потребность в этом взяла верх над ленью. Каждый человек должен иметь кого-либо, с кем можно поделиться внутренними переживаниями. Сейчас у меня нет такого человека. В такое время и думаешь как правы христианская и другие религии, позволяющие изложить в исповеди свои внутренние переживания без опасения быть осмеянным или даже быть выставленным на посмешище перед публикой, любящей смаковать чужие неприятности.

К сожалению, я и с тобой не могу быть полностью откровенным, так как всегда существует большая вероятность, что Нина найдёт и, естественно, прочитает мои записи. Затем автоматически сработает характер Нины, а она никогда не желает сдерживать своих отрицательных эмоций, и опять пойдут шушуканья на факультете, а может и в ректорате, о семейных взаимоотношениях Полле. Как меня это угнетает, что и ректор и проректор рассуждают со мной об отношениях с женой.

Люди часто считают меня нелюдимым, но это заблуждение тех, кто меня мало знает. Ведь никто же так не считал в студенческие годы. Просто я трудно схожусь с людьми, какой-то внутренний тормоз не позволяет мне сходиться так, как, скажем, с Аникеевым. И это даже с теми людьми, которые мне нравятся, или которых уважаю. С теми же, кто выражает ко мне неприязнь, я совсем не умею вести себя. Исключение Магарил, но этот умён и, несмотря на всё происшедшее между нами, ценит некоторые мои качества, хотя и старается не давать им хода.

В том, что у нас практически нет семейных друзей, виноваты мы сами. Ведь сфера нашей деятельности это сосуществование эгоистов. Формы проявления разные, а суть одна. Если меня считать эгоистом, то что можно сказать о Неупокоеве, Ушкаловой, Щипанове, Шумове, Шаброве, Жихареве, Пнёве, Баканове, Захарове, Магариле, Амелине…[ведущие сотрудники химфака ТИИ.] Практически это качество присуще всем научным работникам, желающим чего-то добиться в жизни и продвигающих в меру способностей науку. Может быть именно поэтому на факультете почти нет деятельных личностей, которые были бы очень дружны в семейной обстановке. А те компании, которые образуются, быстро распадаются (Шабровы + Подборновы; Полле + Ушкаловы, Щипановы, Жихаревы). Просто в таких компаниях неинтересно: бесконечно пережёвываются факультетские сплетни. Лично мне становится тошно от этого, тем более, что знаю, как все на факультете, более или менее расположенные к нам, благодаря Нине, бесконечно перебирают наше грязное семейное бельё.

...Мне кажется, что постоянная грубость Нины делает и меня чёрствым. Сколько себя помню в семье родителей было несколько ссор, где самым грубым ругательством было «дурак». Но это раз в несколько лет. То же, что выношу дома я, мои родители представить себе не могут, да и большинство окружающих нас людей. Так уж принято в обществе, в большинстве семейных неурядиц виновным считают мужчину, и Нина систематически этим играет на публику.

Я долго и много рассуждал о наших взаимоотношениях с Ниной. Так вот эти размышления привели к выводу, что она и не хочет, чтобы в доме была нормальная жизнь и систематически сознательно накаляет обстановку. И всё это под предлогом, что где-то ты прыгаешь, стараешься угодить и т. д. Все попытки объяснить мотивировку поступков разбиваются как о стенку горох. Иногда кажется, что что-то до неё доходит. Но через день начинается всё сначала. Оскорбления, оскорбления… походя, между делом, прекрасно сознавая, что они меня задевают, хотя стараюсь выглядеть хладнокровным.

Сколько помню из семейной жизни, примерно, через год после рождения Эльвирки не проходило и не проходит неделя, чтобы я не думал о самоубийстве. Сначала остановила меня Эля, затем обои дети. Я глубоко убеждён, что детям без меня будет плохо, что они будут предоставлены самим себе либо будут с женщиной, которая своих детей не хотела воспитывать и вспомнила о их существовании, когда Нина стала взрослой. Кстати, ещё одна глубокая убеждённость, что присутствие Марии Ефимовны резко отрицательно сказывается на нашей семейной жизни. Не исключено, что сама она этого не понимает или не хочет понять. Суётся в чужую семейную жизнь с советами и рекомендациями, хотя сама со многими мужчинами не смогла ужиться и в 50 лет осталась одна. Лучше бы в детстве приучила своих детей к чистоплотности и к способности любить кого-нибудь, кроме самой себя.

Сейчас сдерживают меня от самоубийства папа и мама. Ведь они очень больные и очень надеются на мою поддержку в старости. Вельда им больше нервов треплет, чем раньше. Ожидание, что с возрастом характер у человека улучшится, всегда не выполняется. Конечно, у мамы болезненно-нервный характер…, но иногда до слёз бывает обидно, что за 6 лет она не может приехать к нам хоть на 2–3 дня, посмотреть, как живём. Конечно, в этом виноват только лично я, так как из боязни накалить обстановку в семье, всё время не советую ей приезжать. Да, если наши дети будут также относиться к нам в тридцатилетнем возрасте, это будет ужасно.

Вообще я очень внутренне переживаю, когда слышу о самоубийствах. Витя Мазур, Рудик, Витя Левин, знакомый физик из ТИИ и др. Очень неприятно, когда люди смеются над этим или считают погибших ненормальными. Ведь чтобы решиться на такой шаг надо очень много внутренне пережить, этот шаг не является проявлением эпизодической слабости. Мне кажется, что люди готовятся к такому акту годами (не имею в виду неожиданно опозоренных или разоблачённых). В сущности, у меня всё готово и продумано для этого. Остаётся капля (большая? маленькая? не знаю). Лучше было бы, если бы она вообще не упала, но не знаю. Временами такое состояние накатывается, что хуже некуда. К сожалению, только Нина вводит меня в такое состояние. Любые неурядицы в институте лишь вызывают у меня деловую активность.

В жизни многие считают меня замкнутым, малоразговорчивым, но ведь это не так. Я очень откровенен в отношениях с людьми, но данная черта характера часто становится причиной какой-либо неприятности. Чаще всего подобное происходит на работе, когда человек, слушающий тебя и поддакивающий, затем излагает твои рассуждения совсем в другом аспекте. А дома Нина довела извращение моих высказываний до такого состояния, что я внутренне не могу быть искренним с ней до конца (хотя и стараюсь). Как повернулось всё с моей откровенностью относительно Влады. Ведь вывернула всю сущность и извратила до невозможности. А ведь Влада это метеор, пролетевший в моём чёрном небе и уже давно сгоревший… И я хочу, чтобы меня любили тоже и не хочу ждать всё время с внутренним трепетом очередного оскорбления… Как в песне: жить без любви быть может просто, но как на свете без любви прожить?..

16.10.73 г.…Надо, по-видимому, и о делах писать, но семейные неурядицы выбивают все мысли из головы. Отвратительное состояние! Не знаешь, чем заняться, хотя работы очень много.

Надо запускать хроматографы, а ведь оба не работают. С 22 октября начинаются занятия и пока практикум не готов. И если я вдруг слягу [сильнейший приступ радикулита], то потом будут сечь. А как продуктивно я поработал в сентябре [Нина проводила окончание отпуска на Чёрном море]. В присутствии Нины этот объём я не выполнил бы и за 2 месяца. Интересно, напечатают ли статью в «Успехах химии» или насколько сократят. Ведь это моё имя. Надо как-нибудь собраться с мыслями и составить полное представление о своей диссертации [докторской]. С одной стороны, спешить нельзя, с другой «промедление смерти подобно» (материалы слишком быстро устаревают). Если бы хорошо всё прошло у Вали [Нагарёва, сначала мой дипломник, затем аспирант, успешно защитила кандидатскую диссертацию].

18.10.73 г....Сегодня 11 лет со дня регистрации брака. В оскорбительных выражениях Нина требует внимания к себе, а я так не могу. И я против всякой выпивки завтра, в годовщину свадьбы. Уверен, что всё опять кончится скулежом, а потом скандалом. Она договорилась с Кучерюками, что идём в ресторан, а я не хочу, не могу, я знаю, что это плохо кончится.

Надежды, что удастся наладить семейную жизнь, летят кувырком… Нина всё попрекает, что в Гизель-Дере я слишком много улыбался. Но в целом-то я был ещё более мрачен и неразговорчив, чем в Тюмени. Если Володя Ведерников (спутник из ТИИ) там поправился, то я похудел и устал душой, именно душой. И вот сейчас перед началом семестра я измочален до невозможности и с ужасом думаю о будущих занятиях…

19.10.73 г. 8.30. Опять с вечера получил две порции оскорблений при соседях и детях в виде «скотины», «дерьма» и т. п. Это снова вогнало меня в чрезвычайно апатичное состояние, долго не мог уснуть, даже лежать не мог, хотелось выть на луну. А Нина храпела вовсю… Да, по-видимому, имеются только 2 выхода: покончить с собой, либо всё бросить и уехать. Но как это сделать? Я прекрасно сознаю слабость характера как мужчины. Опять же, что хорошего может дать твёрдость характера при решении подобных вопросов. Кому от этого будет лучше? Тёще! Нине?! (не уверен). И всё. Мне при втором варианте будет, по-видимому, очень плохо, но найти женщину, которая будет любить, я ещё в состоянии. И можно найти женщину, которой будет достаточно моих 200 рублей. Главное, не начать пить! Алкоголь почти перестал пьянить мою голову, слишком же сильная доза… выворачивает меня, не давая облегчения душе. Пьянство крах и работы, и семейной жизни и моральный. Нельзя допустить. А выпить иногда хочется, к сожалению…

Говорят, что вчера был последний день правления Косухина. Интересно, что будет в институте с изменением руководства.

Получили письмо от Неупокоевых. Ему вырезали 3/4 желудка. Сейчас дома, чувствует вроде себя неплохо. На бюллетене будет 2–3 месяца.

Сегодня 11 лет со дня нашей свадьбы.

22.10.73 г. 8.45. Да, попал в переделку, которую во сне не мог предвидеть. 19 октября вечером пошли с Ниной в ресторан, в «Турист» не попали (там кормили ансамбль Моисеева), поехали в «Зарю». Выпили 200 г водки и 2 бутылки полусухого шампанского. Довольно много танцевали. А под конец начала выговаривать, что надо было ей мне летом изменить. Когда вышли на улицу Нина почти не держалась на ногах, около «Детского мира» начала шлёпать меня по лицу, я пытался удержать её, но она запустила все ногти в моё лицо, вся щека оказалась в крови. Здесь нервы не выдержали и я сильно ударил её два раза. Ужасно! Нина начала бросаться на асфальт. Я начал уговаривать перейти на лавочку, что стоят против облисполкома. С большим трудом дотащил её до лавочки [центральная площадь Тюмени!], но там началось всё сначала. Она начала прыгать на меня с громкими оскорблениями, я совсем потерял контроль над собой. Нина упала на клумбу, я бросил сетку с туфлями и ушёл. Многие детали остались в тумане, но так не сдержался первый раз в жизни. Кошмар!

Приехал домой, конечно, её ещё не было. Позвал Витю Кучерюка. Время 23.40. Поехали на такси до центра, просмотрели всю Республику [центральная улица Тюмени], всю площадь. Сели на другое такси, приехали домой, начал звонить по вытрезвителям. В это время появилась Нина. Вид ужасен, вся в грязи, лицо в крови. Ужасно! Посадил её в ванну, помыл хорошо. А утром лицо стало раздуваться и к вечеру 20 октября имело ужасный вид. Втирал бодягу, затем начали делать свинцовые примочки, оксикорт на лицо. Опухоль к вечеру 21 октября начала спадать, но сегодня весь верх лица ещё заплывший, а там где опухоль спадает, остаются большие синяки. Кошмар!

У меня шрамы (3 на правой щеке) и один на подбородке, вид такой, что все спрашивают, что случилось. Через полчаса начинаются занятия [относительно занятий Нины договорился на подмены без объяснения причин].

25.10.73 г. Не писал несколько дней. Всё лечил Нину, делал обед и сидел на занятиях. Лицо у Нины приобретает нормальный вид, но образовался какой-то небольшой выступ с левой стороны переносицы, неужели перелом? Хуже ничего не придумаешь! Морально Нина входит в привычную колею и по несколько раз в день извергает потоки оскорблений в мой адрес.

У меня шрамы на лице почти незаметны, а последние дни (22–24.10)было довольно неудобно, так как каждый знакомый пытался выяснить причины. Нину ещё никто не видел, полчаса назад запустил Таню [сестра Нины].

На работе занят налаживанием хроматографов, конечно, ни один не работает. Сегодня с утра вроде кое-чего добился. Потенциометры работают, а как будет с вводом пробы, не знаю.

Валя принесла черновик литературного обзора диссертации. Прочитал первые несколько страниц, что-то не нравится.

Вообще последнее время я очень раздражительный. Вчера чуть не послал Магарила на 3 буквы, раздражает последнее время Щипанов [завкафедрой технологии основного органического синтеза]. Какие-то придирки…

В институте все находятся в ожидании перемен, на месте Копылова [проректор по науке, будущий ректор] уже сидит Матусевич. Копылова в Тюмени нет, а ректорствует всё ещё Косухин. По слухам, Магарил ездил в Москву в министерство на утверждение в должности проректора по учебной работе и был отставлен. А вообще я почти ничего не знаю, что делается в верхушке института. Заметен, однако, рой, беспрерывно следующий из парткома в ректорат и обратно.

Кто-то упорно распространяет слухи, что якобы Полле уходит в университет. И Хигер заявил, что слышал об этом из разговора на самом высшем уровне. Кому это выгодно? Нутром чувствую, что это дело рук Магарила. Сейчас, когда в связи со сменой руководства решаются кадровые вопросы, квартирные и т. д., по-видимому, всплыла моя фамилия.

Если в ближайшие дни Нина не начнёт бузить, то в первый же день приёма нового ректора по личным вопросам пойду к нему на откровенный разговор.

26.10.73 г. Опять старая история. До полуночи доказывала, какой я негодяй. Никаких сил у меня на это нет…

А на улице погода отличная. Как сказал один прохожий, после осени сразу весна. Солнечно, температура 2–3 мороза.

27.10.73 г.…Нина сегодня первый раз пошла на две лекции…

29.10.73 г. Понедельник день тяжёлый, а для меня тем более. Ещё не было воскресенья, которое бы прошло в спокойной семейной обстановке… Остаётся единственное молчать, замыкаясь в себе. А это, в свою очередь, вызывает ещё больший взрыв недовольства (злобы). Всё больше высказывается недовольство, что занимаюсь женскими делами. Лучше бы занимался мужским делом зарабатывал деньги. Да для неё гораздо выгоднее иметь повод кричать везде, что я дома ничего не делаю. Теперь же, когда домашними делами занимаюсь больше Нины, ей это не нравится. Хотя сама по себе она больше делать не будет. Лучше пусть в доме будет кавардак, чтобы каждому вошедшему можно было объяснять: работа, обед, уборка, стирка, дети, а у мужа в голове только бумажки. И у людей, мало знающих нашу семью, она находит сочувствие. А это то, что и нужно. Начинается плач относительно того, что нечего одеть и т. д. Вообще говоря, если снять скрытой камерой документальный фильм об одном дне нашей семьи, это было бы отличное развлекательное шоу для зрителей. Милые детки, открыто начинающие обманывать родителей; мама, стерегущая каждую папину положительную эмоцию, чтобы немедленно перевести её в отрицательную; папа, бесконечно заискивающий перед мамой, что опять же вызывает её раздражение и т. д.

30.10.73 г.…Ночь прошла кошмарная, сначала писал, потом читал, потом выключил свет и хотел лечь спать…

02.11.73 г.…Сижу в институте, жду зарплату, а в 3 часа отчётно-перевыборное профсоюзное собрание. Жихарев сидит и ноет, что члены профбюро представили ему не отчёты, а отписки. Говорю ему, что нечего представлять, так как никто ничего не делал. По-моему, сглотил и запомнил. А чёрт с ним!

Сегодня Игоря приняли в октябрята, так он утром встал рано и очень рад был предстоящему событию. А вообще с ним творится кое-что неладное. Откуда-то у него постоянно появляются копейки, какие-то значки и т. д. Пропал нож складной, который был у меня с 11.03.60 г… Начинаю принимать меры, пока словесные. А вообще он довольно часто нас обманывает (пытается). Я считаю, что это «бийское» воспитание. У Эли подобные симптомы проявляются в гораздо меньшей степени.

03.11.73 г.…Сегодня имел неприятную беседу с Щипановым. Он пытался выяснить, почему я всё поперёк ему делаю. Кое-что сказал ему: нет воздуха, а завтра экспериментальные работы у студентов начинаются; баллоны лишние в лаборатории стоят; лаборанта нет сегодня и Щипанов хочет, чтобы и дальше занятия проводились без лаборантов… В разговоре со Щипановым признался, что в настоящее время очень взвинчен. И это действительно так. Любая отрицательная эмоция заводит меня с полуоборота. Устаю сильно. Что будет через месяц, не знаю. Никогда не думал, что у меня могут так ослабнуть нервы.

12.11.73 г. Прошли праздники…

А вообще писать не хочется, так как Нина систематически тайком читает написанное. Противно! Лишнее доказательство, что приучать людей к честности можно только с раннего детства.

21.11.73 г. С 8 была лекция в присутствии методической комиссии (Орехова и Постнова). Ничего особого не сказали (надо поменьше ходить во время лекции, желательно иметь плакаты со спектрами, расспрашивали о ходе лаборатории). Сказали, что претензий к качеству материала нет, скорость чтения лекции нормальная. Желательно больше эмоциональности.

01.12.73 г. 29 ноября был на приёме у нового ректора Копылова. Узнал насчёт квартиры, улучшения условий для завершения докторской диссертации. Насчёт квартиры никаких обещаний. Сказал, чтобы обратился в совет факультета для утверждения плана завершения докторской диссертации, а потом, дескать, мы ещё встретимся. Вышел от него со сквернейшим настроением.

В этот же день состоялся учёный совет факультета, на котором докладывала Орехова [см. предыдущую запись] о работе методической комиссии. И там, как рассказали Щипанов и Жихарев, заявила, что у неё сложилось мнение, что мне безразлично, доходит что-то до студентов или нет (не видно желания научить студентов)… После лекции 21.11 Орехова и Постнова поговорили со мной 5–7 минут в довольно доброжелательном тоне, потом написали заключение, которое мне не показали.

15.12.73 г.…До 4-х часов утра стоял шум. В 6.45 зазвонил будильник. Включил свет в кухне и маленькой комнате и уснул. Вскочил, 7.45. Все спят, чайник забыл включить. А у Игорёшки сегодня праздник букваря. За 10 минут поднял его, умыл, одел и отправил в школу…

Вывесили список всех, кто должен переизбираться на должности в 1974 г., мне нужно пройти конкурс до 15.06.74 г.

Процитированная «суета» конкретных двух месяцев жизни показывает, что автор попал в эмоциональный штопор. Вновь переживая события того времени отчётливо понял, что объективно семейный разрыв назрел. Осталось решить «сущий пустяк»: когда и как? Прошло ещё более 4-х лет с «приливами и отливами» пока корректируемый внешними факторами вектор движения семейной жизни привёл к окончательному разводу.

Продолжим. Поход к ректору насчёт квартиры (см. 01.12.73 г.) был далеко не первый, в самом начале тюменской жизни я упоминал как Косухин обманул нас. И вот на демонстрации 7 ноября 1972 г. он подошёл ко мне и пригласил подойти сразу после праздника по поводу трёхкомнатной квартиры. Во время аудиенции я допустил тактический промах. Косухин спросил, не собираюсь ли я переходить в университет. Вместо отрицательного ответа, я начал рассуждать о зависимости этого решения от условий работы и о том, что в университете тоже предлагают большую квартиру. Косухин коротко сказал, что нельзя сидеть на двух стульях. И всё. Квартиру отдали другому. Искренность повредила. Очередной жизненный урок.

С уездом Неупокоева в Москву понял, что рано или поздно, но из ТИИ придётся уходить. Переезд в Томск в 1977 г. был четвёртым реальным проектом ухода из ТИИ. Первый: по идее Неупокоева организация научной отраслевой «фирмы» молодыми единомышленниками. Цитирую абзац из «Хроники ТНХК».

Колесо закрутилось. Первая стадия переезд в Подмосковье. Заместитель министра Новиков, курировавший Воскресенский химкомбинат, гарантировал прописку и квартиру. Летом 1974 г. прибыл устраиваться в Воскресенск. Состоялась аудиенция у директора комбината Меркулова (на территории химкомбината находился филиал НИИ). Велико было удивление руководителя филиала НИИ, когда на тираду: «Работа есть, квартиры нет, прописки нет» услышал ответ, что эти вопросы решены. Заявление подписано, я уехал оформлять отъезд из Тюмени.

18.11.74 г. в возрасте 34 года неожиданно (для меня) умер Гена и отъезду в Воскресенск был дан отбой, т. к. без сильных связей в министерстве переезд семьи с двумя детьми был бы катастрофой.

Второй, более экзотичный вариант ухода из ТИИ, связан с профессором Р.О.Матевосяном. Выше упоминалось, что вскоре после защиты диссертации Ниной (Матевосян официальный оппонент) профессор с группой ближайших учеников (братья Донских, Игорь и Олег и др.) уехал из Свердловска в Ереван, где на базе филиала Всесоюзного института химреактивов начал создавать самостоятельный институт. Поступило приглашение занять должность начальника отдела. Повод для того, чтобы посмотреть предлагаемое место работы, нашёлся: договориться с Матевосяном об оппонировании диссертации Вали Нагарёвой и добиться согласия приезда на защиту в Свердловск (и в те времена это было не близкое расстояние, причём с одной-двумя пересадками, и далеко не каждый маститый профессор соглашался на подобные вояжи).

Визит в Ереван весной 1974 г. очень хорошо запомнился. Институт расположен на краю Еревана, прямо под Араратом. Отличные помещения и оборудование. Режим работы «интересный», то кофе пьют, то маццони. Удивительное чинопочитание, в России это не является национальной чертой характера. Свердловские ребята уже почти год живут в общежитии (очень уж грязном) и проблесков с квартирой как-то не заметно. На работе для себя поставил крест, но Матевосяну дал уклончивый ответ, не хотел срыва защиты Валиной диссертации.

Ереван произвёл великолепное впечатление. Жена Игоря Донских с подругой показали основные достопримечательности Еревана, многое известно, но личное восприятие даёт больший эффект. В рабочее время тьма мужиков (женщин меньше видно) болтается на улицах, постоянно кто-то «прилипает» к одной из моих попутчиц. Вечером с Игорем были на стадионе «Раздан» (трибуны нависают над знаменитыми армянскими коньячными погребами) на матче сборная СССР Арарат (0:0). Стадион переполнен, 90 тысяч зрителей. Эмоции болельщиков сравнить не с чем, хотя приходилось бывать и на заполненных московских «Лужниках» и «Динамо» на матчах с участием хороших команд.

Поразило в Ереване обилие отличного и дешёвого сухого вина (97 коп. 0.8 л), за три дня мы его выпили много ящиков, закусывая зеленью. Кстати, армяне предпочитают пить водку.

Поразило также обилие в продаже дешёвой чеканки. Купил отличную работу «Ахтамар» (распространённый сюжет с изображением легендарной армянской женщины с факелом). Очень красиво. Но до дома не довёз. И это уже другая история. Обратный маршрут: Ереван Москва Свердловск Тюмень.

По прилёту в Москву (рассчитывал два дня пробыть у Неупокоева) наобум позвонил в Череповец. Влада оказалась на месте и… Ночь поездом туда, ночь обратно, день в Череповце. И в Свердловск. Никто, кроме нас двоих о встрече не узнал. Свидание было достаточно скучным, никакой близости, подарил ей «Ахтамар». Договорились встретиться летом. Только сел в Череповце в обратный поезд что-то в душе произошло («громкий писк» ностальгии?). Из меня пошли стихи-послания. Раньше, бывало, мог себя заставить написать стишок, но стремления не было. А здесь на одном дыхании лист формата А-4 с двух сторон. Ежедневно, до приезда в Тюмень, в конверт и в Череповец. К сожалению, не оставил себе ни копии, ни набросков. Интересно было бы сейчас посмотреть, что эти «перлы» представляли. Чтобы закончить «тему Влады» скажу, что больше писем не писал, через месяц получил телеграмму, что уезжает в отпуск с мужем. Всё!

Запомнил весну 1974 г. и поездкой в Талды-Курган на 60-летие папы. Много думал над подарком (лимитированы деньги), наконец, через соседа-художника заказали копию фрагмента картины Кранаха (15-й век, букет цветов). Очень приятно видеть сейчас эту картину в Папенбурге.

Пересадку делал в Свердловске, ночевал у Олега Донских (ранее был официальным оппонентом на защите его диссертации), приличная семья. Хороший стол, дорогая выпивка. Вдруг выясняется, что Олег «голубой»… Я всегда настолько далёк от подобных компаний, что не умел и не умею отличать гомосексуалистов, отвращение не мог скрыть. Чёрт-те что, брат его Игорь имеет жену и ребёнка. По-видимому, современная молодёжь (мне тогда было 33 года) более информирована в подобных вопросах и может смеяться надо мной, но считаю, что христианская религия очень правильно налагает запрет на сексуальные контакты между лицами одного пола.

10.06.74 г. защитила диссертацию Валя Нагарёва. На защите хорошо выступал Матевосян, но вследствие повышенной импульсивности, он имел и достаточно много врагов. Два «чёрных шара» были явно в пику Матевосяну, так как ни одного замечания по существу диссертации не прозвучало ни устно, ни письменно. Вечером в ресторане Свердловск состоялся скромный ужин, Матевосяна не было.

В заключение темы Матевосяна несколько характерных штрихов. Колоритнейшая фигура, очень тёмный, эмоциональный, увлекающийся армянин, которого очень любили студенты. Произвёл фурор в Свердловске, когда отбил у ведущего певца оперетты жену, русскую, яркую блондинку, кандидата химических наук. Оставил свою прежнюю армянскую семью с 3-мя взрослыми дочерьми. Одно время много пил, после сердечного приступа «завязал» намертво. Начал заниматься охотой, мы в Томске с помощью Валиного мужа достали щенка породистой лайки.

Кстати, щенок недели 2 жил у нас в доме и когда Матевосян за ним приехал, дети плакали, не хотели отдавать. Подарок не принял, выложил деньги: «Борзыми щенками не беру!» История этой лайки продолжилась, когда Матевосян уехал в Ереван, кому-то отдал (продал?), а потом вдруг потребовался новый паспорт (якобы Матевосян потерял). Эта лаечка, хвост колечком, до сих пор перед моими глазами, но по складу характера я не могу быть охотником: «птичку жалко!».

Запомнил рассказ Матевосяна, как он швырял в лицо директору института в присутствии секретаря парткома партбилет, но оба оказались порядочными людьми. И заключение: «Ребята! Надо вступать в партию, меньше будет процент подлецов!»

В августе 1974 г. в журнале Академии наук СССР «Успехи химии» опубликована без соавторов обзорная двадцатистраничная статья «Определение устойчивости слабых органических комплексов методами УФ-спектроскопии», которая мгновенно принесла автору широкую известность. Только из-за границы (Япония, Бельгия, Италия, США, Польша, Чехословакия…) поступило не менее полусотни запросов на оттиск. Через некоторое время мне запретили отправлять оттиски за границу под предлогом авторских прав СССР. Действительно, журнал «Успехи химии» продавался за рубежом в английском переводе и я, как автор, получил 96 рублей с копейками в чеках Внешторгбанка (мелочь, конечно, но Нина в «Берёзке» что-то приобрела). Сдерживание личных контактов с заграничными учёными большая дурь, тем более, что я очень активно использовал переписку для получения оттисков интересующих меня зарубежных (и не только) авторов. Имел отдельные папки с работами крупнейших учёных в области молекулярных комплексов. Переписывался с авторами и самостоятельно перевёл книги R.Foster «Комплексы с переносом заряда», J.Rose «Молекулярные комплексы», последний перевод можно было печатать, но не дошли руки.

!8.11.74 г. пришла телеграмма о смерти Гены Неупокоева. Для меня потрясение, тем более, что внешне Гена шёл на поправку и через несколько дней собирался вылететь в полностью оформленную командировку в Японию. Летел на похороны ночь туда, следующую ночь обратно. Родственники были очень рады моему приезду. По дороге купил много красных гвоздик. Похороны на даче (Ярославское направление электрички). Гена умер, а на даче живут его родители «на птичьих правах» (без прописки), причём в очень натянутых отношениях с Надей Неупокоевой. По приезду в Тюмень начал собирать деньги на памятник, но удалось собрать только 100 рублей, включая мои 20. Давно заметил чёрствость большинства наших людей по отношению к ушедшим в мир иной. На словах сочувствие, но только речь заходит о реальной помощи… Вспомним поэта: «Это нужно не мёртвым, это нужно живым!»

Работать в ТИИ становилось всё труднее. Постоянная мрачность может в дурдом загнать. Занялся составлением фраз и мелких юморесок (навела 16-я страница «Литературной газеты», чрезвычайно популярной в описываемый период). Многие фразы навеяны конкретными личностями факультета и я сознательно укладывал их под стекло на своём письменном столе на кафедре, «обкатывая» на любопытных. Периодически фразы кто-то изымал, писал новые. Короче говоря, «искал на жопу приключений». Кое-что (очень немного) сохранилось. Вот несколько примеров.

«Спрашивать отсутствующего демонстрация деловитости.»

«Рождённый ползать не в состоянии передвигаться даже на коленях.»

«Словесная паутина.»

«Докладная приятная возможность сделать неприятность законным путём.»

«Замочная скважина окно в мир прекрасного.»

«В 45 и мужчина ягодка опять.»

«Устойчивый запах сероводорода один из внешних признаков полной импотенции.»

«Критика полезна всем, кроме критикуемого. Чем выше он залетел, тем более тупым серпом владеет.»

«Психологически пластуны и трясуны однояйцовые близнецы.»

«Шарканье ногами сексуальная патология, а не признак старости». Данная фраза стала заголовком нереализованной идеи юморески на тему Магарила, расписано оглавление…

«Ощутив вкус плода Ева вдруг почувствовала, что только красивое одеяние может позволить ей продолжать есть яблоки.»

Лучшими из своих фраз считаю:

«Комедия «Ревизор» бессмертная трагедия России.»

«Категоричность в суждениях признак ограниченности.» Это выражение взято в качестве девиза «Хроники ТНХК».

Наконец, 4 января 1975 г. направил в «Литературную газету» законченный «перл» под названием «Рекомендации кандидату-оптимисту.» Естественно, отправил под псевдонимом, не напечатали, прислав вежливый отказ редактора раздела Веселовского. Просмотрел юмореску через два десятка лет и вижу, что она отражает брожение мыслей автора в то время: продолжать заниматься докторской или бросить всё к чёртовой матери. Цитирую.

Если ты мечтаешь стать доктором учти следующее.

1. Научись почитать старших по должности, независимо соответствует ли этой должности содержание черепной коробки.

2. Помни, что свободно критиковать принято только иностранных корифеев. Прилично подымает в глазах несколько брошенных на конференции критических, малозначащих фраз по адресу одного из Нобелевских лауреатов. Главное здесь не увлекаться.

3. Старайся печататься только в центральных журналах. Желательна публикация одной-двух статей за границей, неважно в какой стране и в каком журнале.

4. Для поддержания бодрости тела и духа в подготовительный период:

а) раз в неделю выбивай всё лишнее берёзовым веником;

б) раз в две недели принимай напитки, не рекомендуемые медициной;

в) не забывай о лыжах и спортзале;

г) не впутывайся в споры с женщинами;

д) телевизором не увлекайся, но просмотр детективов и хоккея неплохо проветривает голову;

е) хорошую разрядку даёт недельная командировка в магазины Москвы (не чаще одного раза в полгода);

ж) не вступай в бесконечные разговоры об ожесточении требований ВАКа.

5. Не жалей денег, столичные мелкие приближённые крупных «черепов» любят походы в ресторан, естественно, за твой счёт. В будущем могут оказаться полезными.

6. Помни, что оппоненты скромны только в личном разговоре и обожают ссылки в диссертации на свои заслуги.

7. Помни, что все результаты, способные вызвать критику, следует помещать в огромные таблицы с продолжением. Обычно у оппонентов нет достаточно времени и желания анализировать такие таблицы.

8. Иллюстраций на защите должно быть много, при этом совсем не обязательно все развешивать. Куча листов на столе производит благоприятное впечатление на членов Совета.

9. Помни, что графики по 3–5 точкам радуют глаз членов Совета, позволяя им бесконечно задавать вопросы относительно надёжности эксперимента.

10. Всегда имей в запасе, преждевременно не высказывая, ответ на вопрос о практическом применении твоей работы.

11. Не употребляй выражение «не знаю», значительно лучше звучит «не помню» и «затрудняюсь сейчас ответить на поставленный вопрос».

12. Не пытайся шутить на защите, не всем это нравится.

13. Приложи максимум оставшихся сил, но приведи ведущих членов Совета на банкет.

14. На банкете не теряй времени даром, пытайся выяснить кандидатуры возможных рецензентов и методы подхода к ним.

Счастливого пути, кандидат!

Далее подробно остановлюсь на очередной попытке перейти в Тюменский университет (важно для понимания, почему всё-таки автор бросил ВУЗ и научную карьеру). Цитирую дневник.

30.03.75 г....Началась новая попытка перехода в университет. Приглашают на заведование кафедрой неорганической химии. Предварительные переговоры с деканом и Ивановым [завкафедрой физической химии университета, выше описывалось с каким трудом проходил его конкурс на должность доцента ТИИ] состоялись в первых числах января. Я поставил 2 условия: передача курса аналитической химии на кафедру и более крупная квартира. Декан обсудил ситуацию с ректором Александровым и 12 января 1975 г. появилось объявление в «Тюменской правде» о конкурсе в течение двух месяцев. Подал заявление ректору ТИИ о выдаче характеристики, а сам напросился на приём к Александрову. 14 января разговаривал с Александровым в присутствии декана Соловьёва минут 45. Александров пел мне дифирамбы и заявил, что передача аналитики дело более простое, чем квартирный вопрос. Впечатление от разговора неприятное.

В ТИИ события развивались так. Ректор, получив заявление, созвал Захарова, Чемакина [секретарь парткома] и ещё кого-то и начали решать, как задержать меня в институте. Партийной дисциплиной беспартийный, квартирой жена остаётся, работой на повышение идёт и т. д.

15 января вызывают. Захожу в приёмную, направляют сначала к Захарову. Захаров спрашивает, связан ли переход с квартирой. Если из-за квартиры, то, дескать, получишь, но теперь я решил бить в одну точку, только работа. Выхожу в приёмную и жду, пока освободится Копылов. Подсаживается секретарь парткома Чемакин и начинает петь мне дифирамбы. Разговаривали минут 40. Затем зашёл к Копылову и 30 минут разговаривал с ними двумя: Копыловым и Чемакиным.

Первый вопрос: связан ли уход с Магарилом? Я продолжаю линию: университет моя «хрустальная мечта». Вопрос: это же Вам не по специальности? Пришлось объяснять про СФХМИ и передачу аналитики. Чемакин: «А почему у нас в ТИИ Вы не возьмёте кафедру общей и аналитической химии?» Объяснил разницу между кафедрами общей химии ТИИ и неорганической химии университета. Копылов: «Связан ли переход с квартирой и обещали ли мне её в университете?» Да, обещали, но главное работа! Чемакин: «Но там ведь опять придётся ждать квартиру года 2?» Отвечаю: «Здесь ждал 7 лет, ещё 2 подожду. В университете хоть вижу перспективу для своего роста. Здесь же в ТИИ даже если удастся защититься, мне не найдётся кафедры, так как я не инженер.» Копылов: «Разговаривали ли Вы с Александровым?» Пришлось мне «потемнить» и сказать, что разговор был предварительный и, что Александров хотел переговорить с Копыловым после подачи документов.

Всего сейчас уже не вспомнишь, но помню как и Чемакин и Копылов в голос вспоминали, как они не дали меня в обиду в прошлый конфликт, когда Магарил требовал у руководства раздавить меня.

В заключение ректор сказал, что если они меня отпустят, то только с очень хорошей характеристикой и что они заинтересованы, чтобы мы остались хорошего мнения друг о друге. Окончательно вопрос о выдаче характеристики будет решён после разговора Копылова с Александровым.

Разговор ректоров состоялся и окончился благополучно для меня.

Начал оформлять характеристику. Подписал у Щипанова, затем отнёс к Магарилу [декан],неделю она у него лежала. Затем на треугольнике (Магарил, Обухова, Амелин) её обсудили и, не показывая мне, перепечатали и отдали в отдел кадров. Я зашёл к Лиде (ОК)узнать, что с характеристикой, она звонила несколько раз к Щипанову, так как там не было его подписи. Оказалось, что в характеристике полностью отсутствует абзац о научной работе, а вместо него написано: «Э.Г.Полле занимается научной работой, но мало уделяет внимания методической работе». Я возмутился, поговорил с Щипановым и тот отказался подписывать такую характеристику. Лида пошла к Чемакину с обоими экземплярами характеристик и тот сказал, что надо подписывать первоначальный вариант и пусть Щипанов сходит к Копылову. Щипанов как будто два раза пытался сходить к ректору, но затем его Магарил уже уговорил подписать второй вариант. Я настоял, чтобы Щипанов просто приложил записку Копылову и оставил этот вопрос на его рассмотрение. Он это сделал, Лида сходила к Копылову и тот дал указание подписать первоначальный вариант. Так была подписана положительная характеристика…

31.03.75 г. Продолжаю. Передал документы в отдел кадров университета и жду. В это время Магарил вдруг поднял вопрос о передаче курса СФХМИ на кафедру общей химии. Часть приборов получила Комиссарова, пришлось даже поругаться с ней, так как она не хотела утром вставать, а я в 12 дня уходил домой кормить детей обедом.

12 марта истёк срок подачи документов и я стал ждать Совета. 15 марта Иванов пригласил меня в университет, чтобы решить вопрос об аналитике. Были Соловьёв, Колесников [и.о. завкафедрой, на которую я подал документы], Иванов и я. Решили аналитику передать, а в понедельник 17.03 пригласить аналитиков Окунева и Сироткину и попытаться их уговорить. Пришёл в деканат, сидят Иванов, Колесников и Окунев. Декана нет. Он появился минут через 45, исчез Колесников. Появилась Сироткина. Декан заявил, что он разговаривал с ректором и тот подтвердил, что не возражает против передачи аналитиков. Так как Колесникова нет, декан предложил рассмотреть вопрос на расширенном заседании кафедры неорганической химии с приглашением аналитиков, меня, Иванова и декана.

Позднее оказалось, что вдруг Колесников категорически отказался от передачи на кафедру аналитики (Окунев же ещё в начале января рвался с курсом на неорганику). В этот же день 17.03 Окунев и Сироткина побежали к ректору и Дерябину (проректор по учебной работе, старый ректор). Ректор сказал, что он ничего не обещал относительно аналитики. Дерябин возмутился, что был не в курсе. Не может быть и речи о передаче аналитики, т. к. студенты уже распределены и т. д. и т. п. На следующий день, во вторник 18.03 Дерябин сказал Иванову, что он меня помнит, против кандидатуры не возражает, вопрос о передаче аналитики можно будет потом без шума поднять и вообще надо было прийти к нему посоветоваться.

В этот же день декан собрал кафедру неорганической химии (присутствовали 4 человека: Колесников, Шпонько, Ханжина и Слета). Первые трое высказались против моей кандидатуры.

20 марта состоялся Совет факультета специально собранный по моему вопросу. Резким противником выступил секретарь партбюро факультета Зарубин. Он оперировал фактами, которые могли поступить только от Магарила. Сработала цепочка: Магарил Комиссарова Окунев Зарубин (последние двое всегда вместе пьют). Зарубин даже говорил о моей факультетской характеристике и ещё бог знает что. Совет проголосовал: +8, 3,=1(против Зарубин, Колесников, и человек с кафедры Зарубина).

21 марта вызвал Александров, спросил о моём настроении, смогу ли я после всего, что говорят, работать. Я высказал мысль, что всё инспирировано и кем-то руководится извне, и если будет положительно решён вопрос о моём избрании, разговоры сразу утихнут. Ведь люди совсем меня не знают, а Зарубина я вообще в глаза никогда не видел. Ректор заявил, что передаёт моё дело в конкурсную комиссию (было 11.30, а конкурсная начиналась в 14.00). После приёма у ректора я поговорил с Ивановым и тот пошёл к Дерябину. Дерябин заявил, что если ректор передаст документы, то меня проведут.

На заседание были приглашены декан и Зарубин. Зарубин опять начал лить грязь, Дерябин его выругал и решил отправить члена парткома (Яклевский) к секретарю парткома ТИИ, а решение по моему вопросу отложить до 13.30 субботы. В субботу конкурсная комиссия собралась, но Яклевский не явился. Отложили до понедельника 24.03 день Совета, рассматривали за час до Совета. И здесь Яклевский, ссылаясь на Чемакина, дал резко отрицательную характеристику, по всем пунктам противоположную той, что была ранее подписана. Насколько я понял, все были в недоумении и решили моё дело на Совет не выносить. Кстати, из 5 намечавшихся к избранию, было вынесено только 2 дела завкафедрой. Не исключено, что сыграл свою роль и конфликт новый ректор старый ректор, но Чемакин! каков подлец?!

Во вторник, 25.03, зашёл к председателю месткома Овчинникову, рассказал. Он обещал выяснить и поговорить с Чемакиным.

27.03 снова зашёл в местком. Овчинников понёс галиматью, что я не договорился как следует, и что я не партийный и ещё что-то. Чемакин, дескать, сказал, что он ни с кем не разговаривал и возможно Яклевский беседовал с кем-то из других членов парткома.

В 14.30 27.03 пришёл на приём к Копылову. Копылов считал меня уже «отрезанным ломтем». Удивился и не поверил мне. Анатолий Михайлович [Чемакин] не мог дать такую характеристику. Я настаивал. Копылов: «По-видимому, Чемакин дал объективную характеристику о прошлых событиях». Я настаивал. Копылов звонит Александрову [ректор университета] и тот подтверждает мои слова. Копылов говорит в трубку, что, по-видимому, Чемакин был в плохом настроении. Разговаривали долго. Копылов подтвердил положительную характеристику и сказал, кто мол в молодости не совершает ошибки. Стало ясно, что до университета донесли всю грязь, которую месили 3–4 года назад. Копылов сказал, что не будет возражать, если конкурсная комиссия университета изменит своё мнение. Это было в трубку. Далее он обратился ко мне: «Работайте, но как я понял, вопрос окончательно ещё не решён». Мой вопрос: «А как с жильём?» Ответ: «заберите заявление из месткома и верните мне». Оказывается, он уже передал заявление в местком.

В этот же день мне стало известно, что ещё 26.03 Александров по секрету передал декану Соловьёву, что он всё-таки хочет меня провести.

На сегодняшний день это всё, что мне известно. Настроение поднялось! Сильно задело за душу не отклонение дела конкурсной комиссией, а мерзость Чемакина, который явно выступал с голоса Магарила. Да и сама кампания была тщательно продумана, подготовлена и началась вовремя. Нужно было во что бы то ни стало сорвать выборы сейчас, а дальше видно будет. Копылов же в моих глазах явно поднялся.

Нина с 17 февраля на ФПК в Ленинграде в технологическом институте. С 7.03 по 15.03 была в Тюмени. Перед уездом разругались. Слишком много якает. Мне в отместку по прилёту в Ленинград дала телеграмму в Бийск, чтобы выезжала тёща. А ведь я её просил по человечески. С детьми всё было хорошо отрегулировано и отлажено. Тёща приехала 23 марта.

У детей сегодня последний день каникул. Игорь в первый же день каникул закашлял, а потом началась пневмония и ангина. Хотели положить его в больницу, я отказался и сам начал делать ему уколы (3 раза в день по 500 000 ед. пенициллина). Вчера вечером сделал последний. Вроде температуры нет, но вечером было 37.3, утром сегодня 36.2.

01.04.75 г. Заходила вчера Ирина Максимова [Доцент, ранее работала у Магарила, активный участник антимагарильской коалиции; вынужденно, в связи со слабым здоровьем, ушла в университет; родилась значительно позже автора, но в живых уже давно нет.] и рассказала, что там говорят в университете обо мне (на кафедре Зарубина ботаники). Ужас! И склочник и бог знает что ещё. Т. е. Магарил провёл крупную работу. Мне же, прямо скажем, оправдываться не хочется. Ни к чему, да и воспринималось бы это как самореклама. Неделю назад порывался пойти в обком, а теперь, после встречи с Копыловым, не вижу в этом необходимости. Ещё приклеют ярлык «правдоискатель». Да, надо защищаться!

На этом в дневнике заканчиваются записи о попытке уйти в университет. Дальше и писать не было смысла. Три месяца переживаний, доказательств, что «не верблюд», и всё осталось на своём месте. Полностью развеялись иллюзии о возможности стать заведующим кафедрой открытым конкурсом без подковёрной борьбы. Но опыт есть.

В сентябре 1975 г. приехал на 4 месяца в Ленинград на факультет повышения квалификации в технологическом институте им. Ленсовета. Пытался попасть на ФПК в МГУ, затем в Ленинградский университет, но получил отказы. Поездка связана с передачей курса СФХМИ на кафедру общей химии (выше упоминалось, как Магарил, пытаясь посильнее уязвить меня, перевёл уже на 3-ю кафедру подготовленный и поставленный мной курс). В последний раз я за курсом СФХМИ не «пошёл» и начал читать лекции, вести практические и лабораторные занятия по органической химии.

Был у меня в этот период и курс «Введение в специальность. Основы методики научных исследований.» для второкурсников, который читал с большим удовольствием. Начинал первую лекцию следующей фразой: «Были ли Вы на старом кладбище (в районе улицы Мельникайте, недалеко от института и общежитий)? Рекомендую сходить. Там есть памятник: здесь в 1893 г. похоронен такой-то, такой-то инженер. Желаю Вам в будущем такую надпись на памятнике. Слишком многие сейчас называют себя инженерами, сам термин девальвирован (инженер по труду, инженер по информации, инженер по соцсоревнованию…), но мало Инженеров.

Вернусь в Ленинград. В институте появлялся далеко не каждый день, да это никого и не интересовало. До ноябрьских праздников написал 2 статьи в журнал общей химии, 1 статью в журнал физической химии, тезисы доклада на Совещание по комплексам с переносом заряда в Ригу. Много записей в дневнике. Всё мучают размышления о целесообразности завершения докторской диссертации. Кое-что процитирую.

19.11.75 г.…Обычно до обеда сижу пишу, а затем выезжаю в город. Довольно часто перепад настроения, то появляется желание форсировать докторскую, то полная апатия. Иногда хочется всё бросить к чёртовой матери, но как-то уж всё засосало. И я боюсь, что если уйду от студенческой среды, то как человек совсем закисну. Всё-таки очень трудно навожу контакты и не умею удерживать те контакты, которые есть. Не знаю, является ли это признаком большого самомнения (но ведь в душе этого нет, скорей даже не хватает) или отталкивает окружающих слишком мрачный вид в трезвом состоянии. Но не могу же я ради хорошего вида начать систематически пить. При моём хилом организме быстро бы опустился на уровень Шеломова [спившийся и погибший от пьянки талантливый доцент ТИИ] или ещё ниже.

Но ведь появляется же энергия, когда возникают препятствия, казалось бы непреодолимые. Так было и с кандидатской диссертацией, так и при конфликте с Магарилом. Во всех этих случаях я имел поддержку хоть нескольких человек. С докторской же я не имею поддержки даже от жены. Только Коля Иванов всё время подгоняет, но в данном случае это не та поддержка, которая придаёт уверенности в своих силах. Все остальные, кто с нами контачат, в лучшем случае праздно наблюдают, а то и по мелочам палки в колёса ставят. А уж если защищусь, не дай бог, сразу появятся «друзья». И все будут «соучастниками в борьбе с Магарилом» и всякого рода помошниками…

Из Ленинграда поехал в Москву отметить годовщину смерти Гены Неупокоева. На поминках присутствовали профессор из Свердловска Георгий Дмитриевич Харлампович, генеральный директор Томского химкомбината Виктор Стефанович Гетманцев и 2 человека из минхимпрома. Вот и все посторонние! А сколько людей при жизни вокруг него крутилось.

Харлампович недобрым словом помянул Магарила, назвал его больным человеком и обещал преподнести ему очередной «подарок» в виде отрицательного отзыва к защите докторской диссертации. Гетманцев пригласил на работу на химкомбинат.

Получил в Ленинграде несколько писем из Тюмени с одним и тем же вопросом. Объявлен конкурс на заведование кафедрой органической химии ТИИ (место моей работы). Уговаривают подать на конкурс. Написал Славе Агаеву (доцент), что это авантюра, хватит мне конкурса в университете. Документы будут поданы на конкурс только в случае поддержки большинством ведущих преподавателей кафедры и ректором. Если поддержки не будет, то всякие переговоры бессмысленны, пустая трата нервной энергии.

После праздников захватил из Тюмени радиоприёмник ВЭФ-201. По вечерам слушал разные «голоса» с большим любопытством (в Тюмени всё напрочь глушили). Много мыслей появлялось, но поговорить не с кем. Слушал прямую трансляцию из Осло по «Голосу Америки» нобелевской лекции А.Д.Сахарова (читала Е.Боннэр).

От скуки посмотрел множество художественных фильмов, почти каждый день, насмотрелся на 10 лет вперёд. В знаменитом Большом драматическом театре посмотрел два спектакля с Сергеем Юрским в главной роли (Мольер, Цена). Посетил и театры им. Пушкина, им. Ленинского комсомола… Был и на эстрадных программах, в т. ч. посетил концерт английского ансамбля «Douling Family» виртуозное исполнение. Присутствовал на эффектном представлении зонг-оперы Журбина «Орфей и Эвридика». В сентябре и октябре по воскресеньям ездил по пригородам (Петергоф, Пушкин, Павловск). Много часов провёл в Эрмитаже.

В Ленинграде открылась выставка «Техника и жилище США». Мы с Колей Федотовым (коллега по ФПК из Кемерово) попали в первый же день. Правда, простояли 3 часа в очереди и промёрзли до костей (декабрь!). А ведь в городе не было ни одного объявления, мы услышали рекламу по «Голосу Америки». Выставка впечатлила, хотя с высоты 1996 г. ничего особенного. Удивил средний размер квартир в США 94 кв.м.

Сильное впечатление в Ленинграде оставила сауна на Васильевском острове. Практически не пропускал ни одной пятницы (день рабочий и очереди с утра нет), иногда проводили в ней по целой смене (8-10 часов, сил нет на перекладных добираться вечером до общежития на Стрельне), пиво, сухое вино, что-то поесть в портфеле. Незабываемо!

В Ленинграде многое что удивляло, в том числе проявления шовинизма. Кругом на стенах антисемитские лозунги. Можно по-разному относиться к евреям, но такие проявления великорусского шовинизма очень быстро перекидываются на другие национальности, а то и просто на «черножопых», «узкоглазых», «лиц кавказской национальности»… Подобный подход для меня неприемлим даже в разговоре. Я никогда не поддерживаю разговоров о повышенной «умности», исключительности евреев, немцев или кого-то ещё. В наше время национальный вопрос всё больше обостряется, отсюда оголтелый сепаратизм. В конечном итоге, национальный вопрос способен очень быстро угробить мировую цивилизацию. Ещё пример. Цитирую дневник.

30.12.75 г….Зашли с другом в пивбар напротив кинотеатра «Ленинград». Бар неплохо выглядит, но что мы там услышали! Магнитофон (стационарный!) играет подряд одну и ту же песню «Евреи, кругом одни евреи». Не хотелось ушам своим верить. Но в этой песне есть и констатация: «Среди учёных и врачей каждый пятый не еврей»; «Если бы не было жидов, все остались бы без зубов».

Запомнилась Новогодняя ночь в вечернем ресторане «Застолье» (середина Невского проспекта). Было 9 человек (5 ребят, 4 женщины, никто ни с кем, а просто одной кучей) иногородних «ФПКашников». В качестве оркестра работал один человек на каких-то хитрых приспособлениях и сам же пел. И игра отличная, и пение и репертуар. Не один раз повторял: «Мой друг Александр Зацепин подарил мне эту песню.» С утра продолжили празднование в общежитии. Оба дня был «в ударе» «фонтан не закрывался». Много пил, но не перебрал, хотя все ребята «вышли полностью из строя». Считаю целесообразным процитировать рассуждения из дневника «по свежим следам» на эту тему.

02.01.76 г.… Вернусь к «фонтану». Долго размышлял о причинах подобных вещей и пришёл к следующему выводу: по-видимому, от рождения я получил функцию лидера (психологический термин). И похоже, эта функция с крупным изъяном. Как только коллектив (количественно не важно 1, 2, 4, 6 или 10 человек или больше) уходит из-под влияния такого лидера, он скисает и превращается в обычную «серость», не способную произнести что-нибудь вразумительное. Очевидно, не хватает запаса прочности воли (недостаточная уверенность в себе), чтобы бороться за сохранение роли лидера. И наступает период апатии. И в семейной жизни и на работе. Это же было и в школе и в институте. На пятом курсе уже никто и не помнил, что я когда-то активно участвовал в факультетской жизни. В то же время на вечере, посвящённом десятилетию окончания университета, после приёма алкоголя все сокурсники приняли моё лидерство.

По-видимому, в период опьянения ощущение внимания окружающих является своеобразным допингом для проявления лидерской функции (правда, в присутствии Нины такое стало происходить редко). Плох не сам факт лидерства, а его гипертрофированная форма. На следующий день бывает стыдно и, к тому же, нередко после такого лидерства появляются недоброжелатели.

По-видимому, функция лидерства лучше всего выполняется у меня со студентами… Правда, при работе со студентами, функция лидера вручается каждому преподавателю в отделе кадров при приёме на работу.

Самый негативный момент ленинградского времяпровождения обращение к профессору О.Ф.Гинзбургу (куратор группы ФПК) по поводу докторской диссертации. Не пытаясь выслушать суть темы или уровень выполнения, Гинзбург начал рассуждать на тему, почему все приезжающие с периферии стремятся защищать докторские диссертации. Обращался ещё кое к кому, но снобизм профессоров известной национальности (других в «техноложке» не держали) удручающий. Окончательно понял, что на докторской диссертации надо «ставить крест».

В мае-июне 1976 г. лечил радикулит в Цхалтубо (10 км от Кутаиси). Много впечатлений. Лечебные бассейны Сталина, Берия. Взятки лечащего врача за направление на те или иные процедуры, в ту или иную водолечебницу (существуют бассейны, где одновременно до сотни человек принимают процедуры, а есть индивидуальные). Богатейшее грузинское кладбище с очень скромной частью для похорон русских. Отличное дешёвое вино. В Кутаиси дважды ловил карманников, залезавших мне в карман.

В июле был со студентами на практике в Ангарске. Гигантский нефтехимический комбинат, ещё работают несколько промышленных установок, вывезенных после войны из Германии. В городе отчётливо чувствуется присутствие «химии», иной раз дышать нечем. Электричка регулярно ходит в Иркутск. Старинный сибирский город, напоминающий Томск. Главное впечатление месяца Байкал!

В субботу повёз на Байкал 35 студентов (двое ребят) в район Слюдянки. Прелесть неописуемая. Перед поездкой купил набор юному рыболову. В качестве наживки использовал кузнечиков (оказывается, дождевых червей рыбаки возят из Иркутска). И что бы Вы думали? В течение 20-ти минут поймал трёх омулей, да попались такие приличные, что первый крючок разогнул. К счастью, леска была совершенно новая и выдержала. Получилось целое ведро отличной ухи. Кстати, невдалеке рыбачил какой-то «абориген» со спиннингом и за 2 дня поймал всего 4 штуки. Я был очень доволен, но больше ничего не поймал. Вся наша группа выглядела сверхэкзотично. Не было ни одного рюкзака, всю поклажу, провизию несли в сетках, сумках. Но впечатление великолепно!

Ещё раз на Байкале были в районе рождения Ангары (Листвянка). Добрались на автобусе (5 человек), провели полдня, попытались попасть в знаменитый лимнологический музей Байкала. К сожалению, в музей не пускают неорганизованных туристов. Назад добирались до Иркутска по Ангаре на «Ракете», дальше электричкой. Да, Байкал это одно из чудес света.

11 августа выехали с Ниной в Болгарию на 2 недели через Москву с её вонючей гостиницей «Восток». Из Софии шестидневный автобусный переезд по Болгарии до курорта «Солнечный берег». Мы за границей первый раз и многое было удивительно. По дороге по моему настоянию (в программе не было) остановились в Габрово и посетили музей юмора самое сильное впечатление поездки в Болгарию. Я впервые видел музей (4 этажа), специально построенный по профидю тематики экспозиций. Огромное количество оригинальных юмористических рисунков, фотографий, скульптур и других, вызывающих смех предметов, из многих стран мира. Есть Эффель, Бидструп, много неизвестных мне советских авторов…

На «Солнечном берегу» нас разместили в недостроенном здании. Вокруг пустырь. Море рядом, но подход только по щиколотку в песке. Никаких подводов (тротуаров) к морю нет. В довершении всего половину времени погода была скверная и мужики часами играли в преферанс на «пойло». Женщины бродили по магазинам.

Появились в Тюмени 3 сентября и я сразу же уехал со студентами на сельхозработы в Казанский район, к тому же назначен ответственным по району. Много времени провёл в переездах на перекладных из деревни в деревню, никаких автобусов внутри района не ходило. В основном это были грузовики, перевозящие зерно. Большинство водителей пьяные. Не забуду водителя гружённого зерном автопоезда (с прицепом), который ни стоять, ни ходить был не способен, а с рулём управлялся.

Дважды положительно отмечался в институтской газете «За инженерные кадры», в т. ч. о вынесении благодарности «за хорошую организацию работ и ударный труд на уборке урожая» (под большим секретом, чтобы не узнал Магарил, об этом меня предварительно уведомил один из членов парткома). Заслужил, наконец.

На городском собрании учёных Тюмени получил Почётный диплом и премию ВХО им. Менделеева за работу «Исследование слабых донорно-акцепторных комплексов ароматических нитросоединений с ароматическими углеводородами и ароматическими аминами», представленную на Всесоюзный конкурс по итогам 1975 года.

Прочитал копию первого письма генеральному директору Томского химкомбината В.С.Гетманцеву. Письмо весьма лирично и уже давно подобным стилем к официальным лицам не обращаюсь. Процитирую несколько фрагментов.

22.09.76 г.…Что я хочу? Должности начальника ЦЗЛ… Почему именно сейчас я к Вам обращаюсь? Во-первых, Вы сообщили, что с 1976 г. начнётся постепенный набор кадров. Во-вторых, ректорат института настойчиво «заталкивает» меня в творческий отпуск на написание докторской диссертации. И хотя материала достаточно у меня есть глубокое внутреннее убеждение, что на практической работе смогу сделать значительно больше полезного…

Заключение. Можно полагать, что принятие положительного решения маловероятно. Однако знание современных физико-химических методов анализа и современной аппаратуры позволяет надеяться, что при комплектовании и оборудовании ЦЗЛ был бы небесполезен. Национальная принадлежность гарантия систематичности и порядка в лаборатории.

Виктор Стефанович! Убедительно прошу Вас ответить (независимо от содержания), так как от этого полностью зависят мои дальнейшие планы…

В день набора этих строк исполнилось ровно 20 лет со дня отправки рукописного ответа Гетманцевым, приглашавшем в ноябре на личную встречу «для решения затронутых вопросов по месту чтобы потом отсутствовал повод для разочарований».

В октябре переехали в трёхкомнатную квартиру. Район похуже, но всё-таки на комнату больше.

Возникла заминка в контактах с Гетманцевым, вызванная очередной попыткой выйти на столичную научную элиту.

В Риге познакомился с профессором из института химической физики (Черноголовка) Михаилом Львовичем Хидекелем, работавшим в научной области, соприкасающейся с моей. Начали разрабатывать планы совместных работ, в т. ч. с использованием совместных дипломников и аспирантов. В мае отправил Хидекелю письмо о согласовании с ректоратом ТИИ выделения одного аспиранта с 01.02.77 г. (официальный руководитель М.С.Захаров), нескольких дипломников. Кроме того 2–3 дипломников обещали в Тюменском университете. Возвращаясь из Болгарии посетил Черноголовку и лично обговорил с Хидекелем детали совместной работы.

Ближе к утверждению тем дипломных работ опять возникли проблемы с Магарилом. В качестве декана категорически отказывается утверждать мои темы, как непрофильные специальности. Конфликт вспыхнул вновь. Пришлось идти к ректору, что-то объяснять про командировку дипломника и эксперимент в Черноголовке, тот разрешил использовать одного из подобранных мной дипломников ленинского стипендиата Сушко.

К сожалению, с таким трудом пробитая совместная работа с Черноголовкой закончилась конфузом для меня, практически в ТИИ незамеченном. Через неделю после прибытия студента в Черноголовку звонок. Тот руководитель, к которому Сушко прикрепил Хидекель, не признаёт темы, с которой Сушко появился. Дескать, в Черноголовке впервые сталкиваются с ситуацией, когда дипломник приезжает со своей темой. Направил его напрямую к Хидекелю. После ещё нескольких панических звонков понял, что смышлённым москвичам нужны только рабочие руки, и скомандовал возвращаться. Полтора месяца дипломника пропало впустую. Но ведь спрос за дипломника будет с меня. А учитывая историю вопроса… Мало было мне ленинградской «научной мафии», так вляпался в подмосковную. Только дураки не могут научиться даже на собственных ошибках. Более омерзительного состояния давно не испытывал. Срочно пришлось изменить программу эксперимента, пойти по отлаженной годами схеме и дипломная работа была готова в установленный срок и с необходимым качеством. Однако уязвить меня Магарил всё-таки смог, но об этом позже.

Возвращаюсь к дневнику, чтобы точнее изложить публичное выступление, имевшее громкий общественный резонанс.

18.02.77 г.…Весь нахожусь под впечатлением открытого партийного собрания института: «Подбор и расстановка кадров». Докладчик Копылов. Я выступил с 15-минутной речью [Подал записку из зала с просьбой дать слово и никто предварительно не знал, о чём собираюсь говорить. На удивление всем, представляющим порядок подготовки крупных партийных собраний, слово дали.]… Идея выступления: конкурсная система отбора на ХТФ не работает, более того является инструментом запугивания и сведения счётов. Вкратце рассказал историю переизбрания Иванова [на должность доцента, см. выше], факт вскрытия бюллетеней. Сейчас он завкафедрой университета, которая уже 3 года является лучшей кафедрой университета по всем показателям. Затем рассказал историю переизбрания Заболоцкой. И то, что работает с 1965 г., университетское образование, заочная аспирантура, ни одного замечания или выговора, и то, что мать-одиночка, и то, что квартира хорошая есть. 7 месяцев тянулась волокита, записали в характеристике недисциплинированность (то же, что инкриминировали Иванову), кафедра представила к переизбранию единогласно. На Совете 5 человек высказались за, против никто не высказался., кроме того, что Гамидов [завкафедрой] сказал, что он не выгоняет её с работы, а записал недисциплинированность, т. к. они (т. е. женщины кафедры) все недисциплинированны. Итог голосования: 6 против, 4 за. 7 месяцев женщина металась, не зная, куда обратиться, то в партком, то в ректорат. Все её успокаивали, а когда результат голосования стал известным, в ректорате ей сказали, что, дескать, никаких нарушений не было и результаты подтверждаются. Правда, посоветовали подождать до июля, может быть всё уладится. А в июле все будут в отпуске, отдел кадров напишет приказ отчислить, как не переизбранную и всё.

Почему это может происходить? Нынешний состав Совета состоит из 12 человек, 10 имеют отношение к занятиям на факультете. Кафедра Магарила самая маленькая на факультете (6 преподавателей) 3 человека + заместитель по деканату. Кафедра технологии нефтехимического синтеза [ранее называлась кафедрой органической химии] (11преподавателей) 1 член Совета, в т. ч. из 7 органиков (5 доцентов) 0, непосредственно специалисты НХС 0.

4 года назад, когда надо было избрать Магарила деканом, Совет состоял из 18 человек, в т. ч. 7 не кандидатов наук, 2 доцента с других факультетов. Аргумент: увеличение партийной прослойки… Сейчас же ряд доцентов-коммунистов остались за бортом Совета. Формально Совет формирует ректор, но фактически представляет и обосновывает каждую кандидатуру Магарил, а убеждать он умеет не хуже Фомы Фомича у Достоевского (смех в зале). А в результате это идёт во вред делу.

Предложил в постановляющую часть следующий пункт: «Усилить контроль со стороны ректората и парткома за качественным и количественным составом Советов факультетов».

По отзывам самых разных людей процитированное выступление наиболее интересное на партийных собраниях за многие годы, а Магарил такой публичной оплеухи никогда не получал. На факультете большинство тоже довольны. Кстати, на следующий день Магарил на работу не пришёл. Это лучшее моё публичное выступление в жизни.

20.02.77 г.…Всё ещё нахожусь под впечатлением выступления на собрании. Со всех сторон несутся отзывы, в основном, резко положительные. На факультете же вся приближённая знать шипит сквозь зубы. Начали говорить, что я ставленник Чурилова [молодой секретарь парткома, позже широко известный партийный деятель, народный депутат, председатель правления АО «Нипек»].

Кстати, о переизбрании Заболоцкой. Совет состоялся где-то в середине декабря 1976 г. Я там выступал в поддержку Заболоцкой минут 15. Говорил о том, что учился с ней в одной группе и знаю больше всех присутствующих. Ей вменяются в вину три криминала: аспирантура закончена, а диссертации ещё нет; недисциплинированность и невыдержанность. Спросил: «Товарищи члены конкурсной комиссии! Кто из Вас вовремя представил диссертацию?».. Отмёл недисциплинированность, отметил определённую несдержанность. Сказал, что разум Совета должен взять верх…

5 апреля 1977 г. на 8-й научно-технической конференции ТИИ вручён диплом лауреата Всесоюзного конкурса на лучшую научную работу по проблемам развития нефтяной и газовой промышленности.

Уважаемый читатель! Подобные факты вынужден приводить, чтобы не сложилось впечатление об авторе как закоренелом склочнике. Просто конфликтные ситуации более резко отложились в памяти и в дневнике тоже. А впереди новый, вернее продолжение конфликта, связанного с дипломником Сушко, предварительно командированного в Черноголовку. Цитирую запись по свежим следам.

22.06.77 г. Опять вынужден был вчера выступать критически. Совет факультета, обсуждение итогов работы ГЭК. На ГЭКе поставили Сушко «хорошо», хотя до этого в зачётной книжке имел только пятёрки [Ленинский стипендиат лишён «красного» диплома].Выступил председатель ГЭК А.И.Наровлянский (главный инженер Тобольского комплекса). Говорил он много, но первое, с чего начал с несоответствия дипломных работ Сушко, Ивановой [вторая моя дипломница] специфике специальности.

Пришлось выступать. Сначала о нарушениях положения о публичных защитах: во-первых, защита назначена на 14.00, а вызвали Сушко в 12 ч. (я не смог побывать на защите); во-вторых, не было Агаева [единственный член ГЭК от нашей кафедры ТНХС]… Говорил о том, что в ГЭКе отсутствуют представители фундаментальных разделов химии: физической, органической, неорганической.

Последовала реплика Магарила: «Не учите ГЭК! Регламент!» Захаров [проректор, завкафедрой физической химии] с места: «Критика снизу, пусть говорит!»

До этого говорил о тенденциозности подхода, далее рассмотрел дипломы Ивановой и Сушко. На защите Ивановой Магарил утверждал, что фенольная, нитробензольная, фурфурольная очистки масел ничего общего не имеют с комплексообразованием. Вопросы задавались с усмешкой, сопоставлялись цены технологии процесса, которым Иванова и не занималась (Магарил: «Это дороже урана» как будто он знает стоимость урана).

К сожалению, в выступлении чётко не прозвучало, что именно Магарил инициатор тенденциозности. В ответном слове Наровлянский доказывал доброжелательность ГЭК, обвинил меня в инсинуациях, высказал мысль, что в научной среде выступать так, как я, некорректно.

Небольшая реплика. Каждое публичное выступление критического характера даётся мне тяжело, помногу раз «прокручиваются» в голове варианты фраз и обосновывающих аргументов (особенно интенсивно после выступления, ночи напролёт уходят на подбор более сильных выражений, но «поезд-то уже ушёл»). Удачный экспромт бывает очень редко. Не случайно, по-видимому, так популярна поговорка «после драки кулаками не машут».

Продолжение дневниковой записи в этот день (22.06.77 г.) носит чисто семейный характер, привожу как важное в понимании последующих событий.

Дома положение обстоит очень скверно. 1 июня дети уехали с папой в Талды-Курган. С Ниной практически не разговариваем. У неё всё больше заметен комплекс «центрипупизма». Всем в моём поведении недовольна. На любое моё мнение высказывает противоположное. В результате, не вступая в пререкания, приходится отмалчиваться. Надоела такая жизнь окончательно.

В памяти одно из светлых пятен (июнь 1977 г.). Нина вместе с Леной Кучерюк демонстративно, вопреки моему желанию и с непонятными целями (домыслы приводить не буду), уехала в Киев. В квартире один, ночи почти не спал. Вдруг, под утро, в 4.30 телефонный звонок. Девичий голос желает добра… Оказалось, группа выпускниц школы после бала крутила диск телефона-автомата, каждая свою цифру. В ходе дружелюбного разговора пытались выяснить номер телефона или хотя бы, в каком районе этот телефон. Конечно, ничего им не сказал, пожелал успеха в будущей жизни. Вроде бы, мелкий факт, в дневник не попал, но приятно до сих пор. Солнечный лучик!

В начале июля прилетел в Красноярск для организации практики студентов на заводе синтетического каучука. 7 июля (день Ивана Купалы) встречал студенток на железнодорожном вокзале и пока на перекладных добирались до заводского общежития все девушки были совсем мокрые, даже перестали реагировать на веселящуюся молодёжь с вёдрами.

Всех распределил по цехам и осталось 15 дней безделья. Жил в двухместном номере дряненькой гостиницы автовокзала в центре Красноярска, студенты в общежитии на промышленной окраине.

Позвонил в Томск Гетманцеву, договорился о встрече 18 июля. Телефонный разговор вышел сухой, ведь он приглашал приехать ещё в ноябре 1976 г.

Гетманцев представил меня главному инженеру Владимиру Матвеевичу Набоких, тот как-то суетился, так как получил задачу убедить меня перейти на химкомбинат. Обещали 4-х-комнатную квартиру, через год работы оформить полугодовую стажировку в Италию. Решается вопрос об опытном заводе, появляется перспектива роста. Показали строительную площадку, разрабатывается огромная площадь за речкой Киргизкой, где мы студентами когда-то купались. Осмотрели почти законченный 9-этажный дом, в котором мне должны выделить квартиру.

Обещал дать окончательный ответ 1 сентября. Сразу началась головная боль: что делать? Всё-таки это полная перемена деятельности. С другой стороны, второго такого случая может и не быть.

О Красноярске. Красивый город вдоль Енисея, основная промзона с правой стороны и обслуживается самым «рабочим транспортом» трамваем, на левой стороне троллейбус. С левой стороны Енисея отличная набережная, не хуже, чем где-нибудь на Чёрном море. Отличный центральный парк культуры. Летняя зона отдыха спланирована на одном из островов посредине Енисея, напротив центра города. В 45 минутах на «Ракете» расположен Дивногорск, выше Красноярская ГЭС и море с тёплой водой. Незабываемое место Красноярские «столбы», груды камней, некоторые высотой в 95-105 м. В выходные дни много желающих полазить, причём все местные «идут на штурм» в подвязанных галошах. Самые сложные маршруты оказались для нас недоступными. Имеется канатная дорога, сверху виден весь Красноярск, огромная разница в загазованности правого и левого берега. Организовал экскурсии и сам с интересом осмотрел комбинат химических волокон, городские очистные сооружения (пропускная способность 250 тысяч куб. м стоков в сутки). С интересом побывал на чемпионате СССР по вольной борьбе. Красивое зрелище. Очень близко рассмотрел олимпийских чемпионов Дмитриева, Пинигина, Ярыгина, Тедиашвили, Андиева, Али Алиева…

В конце июля, приехав с практики, подал заявление об отпуске, получил отпускные, а затем подал заявление об увольнении. Несколько дней Копылов не подписывал, я отказался идти на встречу с ним (свинья!), приписал к заявлению, что квартира будет оставлена при увольнении жены. Получил трудовую книжку, поехал в Талды-Курган, забрал ребят, привёз в Тюмень, а 3 сентября выехал в Томск.