"Я это запомню" - читать интересную книгу автора (Камп Лайана)

Глава седьмая

— Победителем стал Фред Норман! — объявил толпе зрителей на следующий день распорядитель скачек. — Давайте поаплодируем ему, леди и джентльмены! Фред новичок на профессиональном родео, и сегодня он одержал первую победу. Смею вас заверить, что это своего рода подвиг для любого, кто участвует в наших соревнованиях всего несколько месяцев. К тому же в последние дни ему пришлось состязаться с весьма серьезными конкурентами. Так что давайте, как следует похлопаем Фреду. Можно смело поспорить, что мы еще не раз увидим победы этого молодого человека.

Удобно устроившись в седле лошади одного из служителей арены, Норман счастливо улыбался, чувствуя, что взлетел выше, чем аэростат, направляющийся к солнцу. Он наконец-то смог подчинить все свои действия одной цели и выиграл, вместо того, чтобы выкладывать собственные деньги, как делал раньше. И ощущения от этого были великолепные.

Только одна вещь на свете могла бы сделать его победу еще слаще — Дора. Ее поздравления стали бы вершиной этого небывалого дня, но он даже не знал, наблюдала ли она за его ездой. Когда Фред отправлялся на арену, ее кемпер все еще стоял под деревьями на стоянке. Он знал, что ей предстояло позднее участвовать в собственных соревнованиях, поэтому все время высматривал ее, но Доры нигде не было видно.

Он направился на трибуны, чтобы посмотреть заключительную часть родео и поболтать с другими ковбоями. Перебрасываясь с ними шутками, он заметил Бетси, взбирающуюся по ступенькам.

— Эй, малышка, — окликнул ее Фред улыбаясь. — Где ты была? Ты пропустила мою скачку.

Ее усыпанное веснушками лицо сложилось в ответную улыбку.

— Я знаю, знаю, что ты выиграл! На ком ты скакал?

— На Гладиаторе, — ответил он и заметил, как у нее расширились глаза. Так же хорошо знакомая с конюшнями на разных родео, как и сами участники, она знала каждую лошадь и быка по имени и репутацию каждого животного.

— О, здорово! — выдохнула девочка, опускаясь на скамью рядом с ним. — Ты скакал на самом Гладиаторе! Хотела бы я это видеть! Но мы только что пришли.

Не удивившись этому простодушному признанию, он лишь приподнял бровь.

— Как же так? Я считал, что твоя мама любит появляться на арене, по меньшей мере за час до начала соревнований.

— Так оно и есть. Но сегодня она проснулась очень поздно, как будто заболела или что-то в этом роде.

Его глаза сузились.

— Может, она правда заболела?

— Не думаю. Но прошлой ночью она плохо спала. Может быть, просто устала. — Взглянув на арену, Бетси возбужденно крикнула: — Ага, наконец-то начинаются скачки вокруг бочек! Мама сказала, что, если она выиграет, мы пойдем есть пиццу.

Первая участница вылетела на арену, оркестр заиграл какую-то бравурную мелодию, и теперь уже было не до разговоров. Девочка сползла на самый краешек сиденья, не сводя взгляда с лошади, галопом мчавшейся вокруг бочек, и женщины в седле, в шляпе и с двумя конскими хвостиками, мотавшимися по ветру позади нее. Тоже внимательно следя, Фред вынужден был отдать наезднице должное. Она была хороша. Очень хороша. А ведь это всего лишь первая участница. Если Дора собирается победить, ей действительно придется постараться.

На арене появилась вторая наездница, и ее время оказалось еще лучше. Бетси взглянула на Нормана, прикусив нижнюю губу, и с тревогой спросила:

— У мамы проблемы, да?

Он заколебался, испытывая большой соблазн сказать ей, что можно не сомневаться в победе ее матери, даже если та будет скакать, выпустив из рук поводья. Но Бетси ездила по родео чуть ли не с пеленок и знала, когда показано действительно хорошее время.

— Возможно, — с неохотой сказал Фред. — Но подожди пока оставлять мечты о пицце. Твоя мама — боец. И чем труднее положение дел, тем лучше она выступает.

Переведя взгляд на арену, Бетси кивнула.

— Да. Это заставляет ее сражаться во всю силу.

Несколькими секундами позже, когда распорядитель дал сигнал, Дора с Ласточкой вырвались на арену.

Уперев локти в колени, положив подбородок на сжатые кулаки, Фред смотрел на эту скачку во все глаза. Господи, тут есть на что посмотреть! Предыдущие наездницы обладали всевозможными техническими навыками, чтобы показать хорошее время, но у Доры было кое-что еще — та природная артистическая грациозность, которая приковывала к себе внимание и делала из примитивного действа высококлассное зрелище. Огибая бочки, словно конькобежец, на полном ходу входящий в поворот, она не сделала ни одного лишнего движения. И когда наездница пересекла финишную линию, все зрители стоя приветствовали ее и победный результат, который она показала.

— Отлично!

— Молодец, мама!

Смеясь, Бетси крепко обняла Нормана, без умолку тараторя при этом:

— Я знала, что у нее получится! Я знала! Пойдем вниз, Фред, и поздравим ее.

Даже не оглянувшись, чтобы посмотреть, идет ли он за ней, девочка направилась к ступенькам и только тут поняла, что Норман не сдвинулся с места.

— Разве ты не идешь? — спросила она, удивленно нахмурив брови, после того, как оглянулась через плечо. — Мама будет ждать нас.

Дора, конечно, будет ждать, все верно, но только не его… не после прошлой ночи.

— Ты иди, солнышко, и наслаждайся своей пиццей, — подтолкнул он ее. — А мне уже пора в путь.

— Но я думала, ты пойдешь с нами, — опечалилась она. — Ну, пожалуйста! Ты должен поздравить маму.

— О, там, наверное, вокруг нее собралось столько народу, что она и не заметит моего отсутствия. Скажи ей, что я видел ее езду и что она великолепна. И передай ей это. — Поставив сумку со снаряжением на скамью, Фред покопался в ней и наконец, нашел то, что искал, — деревянную статуэтку, на завершение которой он потратил половину прошлой ночи.

— Вот, — хрипло сказал Фред, бессознательно лаская пальцами тонкие черты наездницы, прежде чем сообразил, что делает. Нахмурившись, он сунул фигурку в руки Бетси. — Скажи маме, что я хотел бы, чтобы это было у нее. Она может подарить ее твоему дедушке или еще кому-нибудь, если статуэтка ей не понравится.

Удивленная Бетси, едва взглянув на гладкие, полированные линии, тут же узнала всадницу.

— Ой, да это же мама!

— Точно, — ухмыльнулся Норман. — Я не собирался делать именно ее, но сходство вышло помимо моей воли.

— Но почему ты не хочешь отдать статуэтку маме сам? Вон она внизу, прямо под нами.

— Ты сделаешь это за меня. Хорошо? Мне надо быть уже в дороге, а тебе есть свою пиццу. Так что вперед, малышка, мы еще встретимся где-нибудь в пути.

Она хотела заспорить — Фред видел это по ее глазам, — но он не дал ей такой возможности. Одним движением Норман подхватил сумку, обнял девочку на прощание и направился к выходу, все время твердя себе, что принял правильное решение.

Господи, как этот человек ее раздражает! Фред держался на расстоянии, как Дора сказала ему, но в течение двух последующих недель участвовал во всех родео, в которых стартовала и она. О нет, он не делал попыток подойти, но по-прежнему следовал за ней, как привязанный на веревочке.

А когда его нигде не было видно, с ней всегда оставалась эта деревянная статуэтка, которую Фред передал через Бетси, напоминая, что он где-то рядом. Дюжину, а то и больше раз за день, глаза Доры скашивались на переднее сиденье, туда, где она стояла. Ее абсолютное совершенство притягивало к себе взгляд как магнитом. Сколько же часов он трудился над ней? Она представила себе его руки, работающие по дереву, и потом, невольно, увидела их гладящими ее, ласкающими ее…

Каждый раз при этом Дора, проглотив ругательство, клялась выбросить проклятую статуэтку на помойку вместе со сводившими с ума воспоминаниями о человеке, вырезавшем ее из простого куска дерева. Но эта деревяшка была так великолепна, что Дора никак не могла заставить себя расстаться с ней. Чертов Фред Норман! Нет, она не даст ему взять над собой верх!

Но он делал именно это. Фред не говорил ей ни слова, едва кивал, когда их взгляды случайно встречались, но тем не менее каким-то образом заставлял ее все время помнить о нем. И она ничего не могла с этим поделать.

Может быть, Дора все-таки нашла бы способ не обращать на него внимания, если бы Норман продолжал относиться к родео столь же несерьезно, как прежде. Но, похоже, с этим было покончено. Если верить Бетси, которая бегала навещать его при первой возможности, он напряженно работал над техникой выездки. И эти усилия стали приносить плоды — Фред начал побеждать.

Наблюдая за ним издали, она видела, что он на равных соревнуется с первоклассными ковбоями, с людьми, которые ведут борьбу за титул чемпиона мира по скачкам на неоседланных лошадях, и побеждает! Такой неожиданный ход событий производил на нее должное впечатление. Теряясь в догадках, осознает ли он сам, каким необычным был его успех, она боролась с желанием подойти и сказать ему об этом. Норман был новичком, сражавшимся против ковбоев, которые состязались на родео уже долгие годы, ковбоев, которые сполна заплатили за право на всеобщее уважение и более высокие очки у судей. Именно они должны были побеждать, а не какой-то там никому не известный Фред Норман из Калифорнии.

К ее растущему раздражению, Дора все чаще ловила себя на том, что ищет — и находит — его везде, куда бы ни попала. Этот человек просто околдовал ее, она не могла отрицать очевидное.

Рассчитывая, что соревнования начнутся чуть больше чем через час, Фред приехал даже несколько раньше положенного времени и, к своему удивлению, обнаружил, что трибуны уже заполнены, а автостоянка забита до отказа. Из динамиков донесся голос распорядителя, объявлявшего результат закончившего скачку ковбоя, вызвавший одобрительный рев толпы.

В полном изумлении Норман выругался. Ему сказали, что состязания не начнутся раньше трех, а он рассчитывал приехать еще до полудня, но по дороге проколол шину и застрял надолго, так как выяснилось, что и запаска тоже спущена. К тому времени, когда оба колеса были отремонтированы, Фред уже опаздывал — опаздывал на несколько часов. Но, собираясь в дорогу, он положил себе достаточный запас времени, так что должен был успеть на родео, даже, несмотря на неожиданную задержку. Он бросил взгляд на часы на приборной доске — стрелки показывали всего лишь два. Так что за дьявольщина происходит?

Не обращая внимания на знак «Стоянка запрещена» рядом с задним входом на арену, Норман втиснул свой пикап на свободное место и выключил мотор. Схватив сумку со снаряжением, он бегом бросился на площадку.

Фред, как раз подбежал к паддоку, когда распахнулись ворота и на арену выскочила лошадь без всадника. Распорядитель объявил:

— Фред Норман не явился на соревнования, леди и джентльмены, так что его результат — ноль очков. Наш следующий наездник…

Как такое могло случиться? — спрашивал он себя, взбешенный донельзя. Когда Фред звонил, чтобы записаться на участие в соревнованиях, то забыл спросить время их начала, и ему его сообщил Рик Браун, один из тех ковбоев, на которого вполне можно положиться. Никто не мог вспомнить, когда последний раз Рик пропускал родео, поэтому-то Норман обратился именно к нему за точной информацией.

— … Результат — шестьдесят пять очков, что выводит его на пятое место. — Голос распорядителя прервал его мысли. — На этом у нас завершаются скачки на неоседланных лошадях этого года, леди и джентльмены, что весьма печально. Давайте же поприветствуем нашего победителя и обладателя рекорда штата в этом виде скачек… Рика Брауна!

Задыхаясь от ярости, Фред мог только молча смотреть на ковбоя с лицом невинного младенца, взобравшегося сейчас на ограду паддока и с широкой улыбкой принимавшего восторги толпы. Браун не только приехал на соревнования вовремя, он еще и победил!

— Сукин сын! — прошипел Норман сквозь стиснутые губы.

Его просто-напросто провели.

Готовясь к выступлению, Дора успокаивала разгоряченную Ласточку, когда вдруг увидела Фреда, бредущего сквозь толпу позади паддока, причем его обычно улыбающееся лицо сейчас было искажено гневом. Она с облегчением вздохнула. Он был здесь. Когда она увидела, как его мустанга выпустили на арену без всадника, то не знала что и думать. Фред мог не воспринимать родео так серьезно, как следовало бы, но Дора не знала ни одного случая, чтобы он пропустил свое выступление. Встревоженная, она не сразу поняла, что это волновало ее и прежде. При постоянном мотании по дорогам взад и вперед, как им обоим приходилось делать, могло случиться все, что угодно.

— Фред! С тобой все в порядке? Когда ты не появился, я испугалась, что…

Внезапно сообразив, в чем собирается признаться, она быстренько прикусила язык, но он, слава Богу, был слишком сердит, чтобы что-то заметить.

— Господи, какой же я идиот! — прорычал Норман, кипя от злости. — Дать себя так провести! У меня лучше не получилось бы, даже если бы я очень постарался.

Вздрогнув от неприкрытой злобы, звучавшей в его словах, она нахмурилась.

— О чем ты говоришь?

— О Брауне, — ответил он и бросил взгляд в ту сторону, где человек, о котором шла речь, принимал поздравления друзей и при этом ухмылялся, как распоследний шакал. — Он сказал мне, что скачки начнутся сегодня в три. Мне и в голову не могло прийти, что он способен солгать!

— Скорее всего, он этого и не делал, — возразила Дора. — Рик мог случайно перепутать время начала сегодняшнего родео с каким-нибудь другим, или, может быть, ты просто его не так понял…

— Или, может быть, он просто боялся, что я побью его, поэтому постарался сделать все от него зависящее, чтобы я вообще не участвовал в сегодняшнем соревновании, — резко оборвал ее Фред. — А я до последнего момента так ничего и не подозревал.

Норман знал, что еще месяц, даже две недели назад такое обвинение прозвучало бы нелепо в устах новичка, который и сам-то себя не воспринимал всерьез, не говоря уже о других. Но за последнее время ему удалось выиграть несколько соревнований. Это значило, что теперь он мог представлять реальную угрозу любому, кто пытался набрать побольше очков в гонке за титулом чемпиона года в езде на неоседланных лошадях. А на данный момент Рик Браун — один из самых крутых наездников на родео.

— Я вел себя как обычный любитель, — мрачно сказал Фред. — Но такое больше не повторится. Если Брауну хочется убрать меня с пути, ему придется побить меня верхом на лошади. А если он попробует на мне еще какую-нибудь из своих грязных проделок, я теперь буду к этому готов.

После этого случая Норман сам проверял расписание своих выступлений и перепроверял непосредственно перед соревнованиями, постоянно осматривал все снаряжение, чтобы убедиться, что его никто не испортил. Но как-то раз у него оказалось очень мало времени между двумя родео, и он опять попал в переплет.

Только что Норман во весь опор мчал по шоссе, а в следующее мгновение мотор его пикапа зачихал, закашлял, фыркнул последний раз и заглох. В мгновение ока Фред остался без гидроусилителя на рулевом управлении и тормозах, и все, что ему оставалось делать, — направить машину на обочину.

— Черт его побери! — прорычал он, когда, наконец остановил машину и поставил ее на ручной тормоз. — Что на этот раз?

Мощный трейлер пронесся в каких-нибудь двух метрах от него, обдав волной горячего воздуха, которая чуть не сорвала с головы шляпу, когда Фред вылезал из кабины. Тяжело посмотрев вслед быстро удаляющемуся трейлеру, он повернулся к своему пикапу.

Потребовалось пятнадцать минут, чтобы найти неисправность. Норман не мог поверить своим глазам: около бензобака он обнаружил нечто похожее на песок. Кто-то насыпал ему песок в бензобак! И он прекрасно знал, что этот «кто-то» — Рик Браун!

Норман взглянул на часы и выругался. Если он хочет успеть на родео, ему надо, чтобы его кто-нибудь подбросил. Или во второй раз его оштрафуют за то, что лошадь выскочит на арену без всадника.

Было еще довольно рано, около десяти часов утра, но на небе ни облачка, и температура уже начала подниматься. Бредя по обочине дороги и чувствуя, как асфальт становится все горячее под подошвами его сапог, Норман вытирал тыльной стороной ладони пот со лба и про себя молился, чтобы кто-нибудь поскорее проехал мимо.

За полчаса проехало всего три машины — два пикапа и еще один трейлер. Но все они проносились мимо, даже не сбавив скорости. Он зло ругался им вслед и, перекладывая сумку из одной руки в другую, продолжал идти вперед.

Через пять миль после того, как проехала мимо его брошенного пикапа, Дора догнала Нормана. Он шел по шоссе спиной к ней и ни разу не оглянулся. Фред слышал, как она нагоняет его сзади — даже вытянул руку с поднятым пальцем в знак того, что слышит, — но все его существо выдавало полное безразличие к тому, остановится машина или нет.

Бетси, которая уже много миль сидела, уткнувшись в книжку комиксов, моментально села прямо, как только Дора сняла ногу с педали акселератора, и, ничего не понимая, завертела головой.

— Почему мы останавливаемся? Что-нибудь случилось? — Внезапно заметив ковбоя, голосующего на дороге впереди них, она восторженно рассмеялась. — Это же Фред!

Свернув на обочину впереди него, Дора опустила стекло и ждала, пока он поравняется с ними.

— Ну что, подвезти, ковбой?

Изнывающий от жары, весь в поту, с горящими ногами, Фред щелчком сдвинул шляпу с потной брови на затылок и постарался напустить на себя хмурый вид, но с ней это было невозможно. Черт побери, он так рад видеть ее! Губы его сложились в улыбку. Фред едва поборол в себе желание просунуться в окно и поцеловать ее и вместо этого сказал:

— Может быть. А куда ты направляешься, дорогая?

Сердце у нее заколотилось даже от такого, в общем-то обыденного, проявления нежности, и хотя Дора пыталась защитить себя от обаяния, которое излучал этот человек безо всяких усилий со своей стороны, она играла в уже проигранную игру и знала это.

— Как насчет гаража в ближайшем городке? Похоже, он тебе не помешает.

— По мне, так звучит неплохо. Дай-ка я закину свое барахло.

Городок оказался всего в получасе езды, и гараж нашелся быстро. Когда они въехали на стоянку, Дора ожидала, что Фред поблагодарит ее за то, что она его подбросила, и останется ждать, пока притащат и отремонтируют его пикап. Он, однако, открыл пассажирскую дверь и сказал:

— Подожди немного. Потом мы поедем дальше. Удивившись, она постаралась не обращать внимания на учащенно забившееся сердце и спросила:

— Что ты имеешь в виду под словами «Мы поедем дальше»? А как же твоя машина?

— Потребуется несколько дней, чтобы привести ее в порядок, так что мне придется оставить ее здесь. Ты же едешь в Оклахому, так ведь?

— В общем-то да, но…

— Вот и хорошо. Тогда и я подъеду туда с тобой. Я сейчас вернусь.

Дора собралась было возразить, но с ее языка не слетело ни единого слова протеста. С бьющимся сердцем и пересохшим горлом она смотрела, как он договаривается с механиком, чтобы они подержали пикап у себя, после того как отремонтируют. Потом Фред забрался в машину, и, прежде чем Дора сообразила, как же все это произошло, они уже были в пути.

Усадив Бетси между собой и Дорой, Норман поудобнее устроился на пассажирском месте, забросил левую руку на спинку сиденья и принялся жаловаться на наглость Рика Брауна.

Не сводя глаз с дороги, она постаралась сосредоточиться на его сердитых словах. Во время езды Дора позволила бросить на Фреда несколько мимолетных взглядов, но постоянно ощущала его присутствие. Его рука, покоившаяся на спинке сиденья позади ее правого плеча, была так близко, что она почти чувствовала ее прикосновение.

Во рту у нее пересохло, за пульсом было не угнаться. Дора крепче стиснула в пальцах руль и напомнила себе, что это тот же самый человек, что вот уже месяц пытается что-то доказать ей и себе… доказать, что может заставить ее желать его. Ну, что же, он добился того, чего хотел, — он заставил ее тосковать по нему так, что она не могла спать ночами. Если бы у нее оказалось чуть больше здравого смысла, ей следовало бы ехать не останавливаясь, заметив его на обочине дороги. Но Дора была не в состоянии сделать это. Судьба, потрясенно подумала она. Опять вмешалась судьба и бросила их друг к другу. С каждым новым днем их жизни все больше переплетались. И как две марионетки на одной веревочке, они, казалось, были во власти какой-то гораздо более мощной силы. Это приводило ее в ужас. Однажды она уже шла этой самой дорожкой вместе с отцом Бетси, и теперь впереди ей чудился только мрак. Но было слишком поздно поворачивать назад.

Все время слыша, как на приборной доске тикают часы, она загнала свои тревоги подальше в подсознание и сосредоточилась на другой, более важной задаче — доставить Фреда к началу соревнований. Она обычно не любила превышать скорость, особенно с груженым фургоном, прицепленным сзади, но сейчас у нее не было выбора. Она выжала из своей машины все, на что та была способна. Тем не менее, когда они въехали на специальную площадку, отведенную для участников соревнований и официальных лиц, до начала скачек оставалось две минуты.

Резко затормозив перед входом, Дора успела только сказать:

— Мы догоним тебя, как только я найду, где поставить машину.

Выскочив из кабины и вытащив сумку из кемпера, Фред бросился бегом ко входу и направился прямо к паддоку. Как всегда, здесь был настоящий сумасшедший дом. Вокруг толпились ковбои и конюхи, держа под уздцы и успокаивая лошадей и давая участникам последние советы.

Привычные фразы сыпались на Фреда со всех сторон, но он их едва слышал. Черт побери, какая лошадь ему досталась? Если они уже вычеркнули его…

— Эй, Норман! — неожиданно окликнул его один из организаторов, перекрыв шум голосов. — Мы чуть было не сняли тебя с соревнований. Еще тридцать секунд, и мы выпустили бы Зверюгу без тебя.

Ругаясь про себя, Фред не стал больше ничего слушать. Протолкнувшись сквозь толпу, он выдернул подпругу из сумки со снаряжением.

Ворота соседнего с ним загона с лязгом распахнулись. Лошадь и всадник вырвались на арену. Секунды. У него оставались считанные секунды. Его рука скользнула в ручку подпруги, в то время, как обслуга суетилась вокруг загона. Боковой помощник подтянул завязку, вызвав протест со стороны лошади. Поплотнее надвинув шляпу, Фред поднял голову и встретился взглядом с распорядителем. Не говоря ни слова, тот жестом показал ему, что арена свободна. Все, что Норману оставалось сделать, это кивнуть головой, и ворота распахнутся.

Чувствуя, как сердце у него колотится о ребра, он сконцентрировал внимание на том месте лошади, куда он первым делом воткнет шпоры. Секундой позже он кивнул.

Еще через мгновение ворота распахнулись, и Зверюга вырвался из загона, как банковский грабитель, удирающий из тюрьмы. Выгнув спину дугой, он скачками понесся по арене, низко приседая при каждом прыжке и вызывая крики в толпе, когда опять, подобно распрямившейся пружине, взлетал в воздух.

Но Фред уже поймал грубый ритм лошади и был преисполнен намерения укротить ее. Каждая секунда тянулась, казалось, целую вечность, но он только плотнее стиснул зубы и держался как можно крепче. И вдруг, когда уже казалось, что лошадь укрощена, она захватила его врасплох, когда, присев после очередного прыжка, вдруг круто взяла влево.

— А-а, черт!

Еще только начав выдавливать ругательство сквозь стиснутые зубы, Норман почувствовал, что начинает сползать набок, но ничего поделать с этим не мог. Секундой позже ручка подпруги выскользнула из его руки, и он понял, что падает.