6

— Тетя! — воскликнула Мелани.

— Ты слышал, что я сказала?

Темноволосая женщина опять обращалась к Адаму. Потом перевела взгляд на остальных. — Убирайтесь! Все до единого! Мне не нравятся такие шутки, особенно сейчас. Вам недостаточно бед, которые случились из-за того, что вы суете свой глупый нос не в свои дела?! Бедная Александра лежит еле живая в гостевой, только что Мэв похоронили… Мелани, я хочу, чтобы они ушли!

Лорел трепыхалась вместе с бабулей Квинси.

— Боже мой, боже мой, — причитала бабуля, воздевая к небу руки, похожие на лапки маленькой птахи.

— Ну, пожалуйста, мисс Берк, — умоляла Лорел, уже почти в слезах.

— Никакого уважения у вас нет — ни к чему, — громыхала тетя Констанс, тяжело дыша. В глазах появился судорожный блеск, как перед началом лихорадки.

— Не бывает у молодежи уважения, Констанс, — подтвердила слова подруги бабушка Адама, все так же похихикивая. — Я помню, мы в их возрасте чего только не творили, о, мой Бог, — заливаясь смехом и потряхивая головой, миссис Франклин протолкнула в рот следующее печеньице.

— Бабушка, пожалуйста, послушай. Я не шучу, — беспомощно взывал Адам, но все усилия казались бесполезными.

Все заговорили одновременно, и поднялся ужасный гвалт, над которым раздавались зычные команды тети Констанс, приказывающие молодежи убираться вон, а Мелани — перестать убирать осколки и тоже выматываться. Бабуля Квинси чирикала и предпринимала миротворческие усилия, которые оставались незамеченными. Старая миссис Франклин смотрела на весь этот бедлам и умильно улыбалась. Диана умоляла тетю Констанс выслушать, но все было безрезультатно.

— Я последний раз повторяю! — орала тетя Констанс, размахивая рукой, словно мухобойкой, пытаясь выставить непрошеных гостей за дверь.

— Мисс Берк! — громко воскликнула Кэсси. Она уже полурыдала, хотя Ник, надо отдать ему должное, с самого начала свары терпеливо пытался вывести ее на улицу. Но девушка не хотела уходить; ей казалось, она поняла, что имела в виду тетя Констанс, говоря о том, что они «суют нос не в свои дела». — Мисс Берк, — опять воззвала она, пытаясь пробиться поближе к пожилой женщине. И вот она уже стояла перед двоюродной бабушкой Мелани.

— Простите меня, — произнесла Кэсси, и вдруг стало так тихо, что девушка расслышала, как дрожит ее собственный голос. — Я просто хочу сказать, что в вашей гостевой спальне лежит моя родная мама, и вы прекрасно знаете, как безмерно я благодарна вам за вашу заботу. А в земле покоится моя родная бабушка. И кто, вы считаете, сотворил это зло? Не думаете же вы, что это сделали члены клуба? Перед смертью бабушка рассказала мне, что он спланировал свое возвращение, и что она всегда знала, что он вернется. Правда, конечно, в том, что Круг — и я — частично виноваты в том, что он вернулся. И нам жаль, так жаль, что вы представить себе не можете. Но он вернулся, — она секунду помолчала, а потом, почти перейдя на шепот, добавила: — И это правда.

Тетя Констанс прерывисто и часто дышала. Она держалась еще более царственно, чем прежде, а губы ее рассекли лицо, словно тонкая красная рана.

— Боюсь, я не верю ни слову из того, что ты сказала. Просто потому, что это не… невозможно, — лицо женщины искривила гримаса боли. Она вскрикнула и схватилась за грудь.

— Тетя Констанс! — закричала Мелани, бросаясь к тетке. Чтобы дотащить несгибаемую тетю до стула, ей пришлось объединить усилия с Адамом.

— Может, доктора вызвать? — забеспокоилась Диана.

— Нет! — ответила тетя Констанс, поднимая голову. — Не надо, я уже в порядке.

— Ничего страшного, Констанс, — произнес дребезжащий голосок, и бабуля Квинси, поднявшись с дивана, подошла к усаженной на стул хозяйке дома. — Это твое сердце говорит тебе, что все сказанное — правда. Мне кажется, стоит выслушать детей.

В полной тишине двоюродная бабушка Мелани перевела глаза с внучки на Адама, потом с Адама на Кэсси. Та взяла себя в руки и ответила на пронизывающий взгляд пожилой женщины.

Тетя Констанс устало прикрыла глаза и медленно откинулась на спинку стула.

— Вы правы, — произнесла она, обращаясь непонятно к кому. — Входите, все входите и усаживайтесь там, где найдете место. А потом рассказывайте.

— …И в итоге, мы решили, что стоит поговорить с вами, ведь вы — одни из немногих, кто еще может помнить его по прошлому разу, — завершая повествование, сказала Диана. — Мы думали еще расспросить у родителей…

— К родителям не ходите, — отрезала тетя Констанс. Под конец рассказа она сидела мрачнее тучи. В комнате воцарилась атмосфера леденящего ужаса. — Они не поймут, — сказала пожилая женщина, и ее опустошенный взгляд остановился на Кэсси, заставив девушку вспомнить о безжизненных глазах матери. — Они не вспомнят. Господи боже мой, как бы и я мечтала забыть…

— Прошлого не вернуть, — произнесла бабуля Квинси.

— Это правда, — сказала тетя Констанс и выпрямилась. — Только не знаю, чем вам могут помочь три древние старухи.

— Мы подумали, может, вы вспомните какую-нибудь его слабость, его ахиллесову пяту, что-то, что дало бы нам преимущество, — предположил Адам.

Тетя Констанс медленно покачала головой. Бабуля Квинси нахмурилась; ее и без того сморщенное лицо разбежалось тысячами новых морщинок. На лице же старой миссис Франклин поселилось настолько приятственное выражение, что Кэсси вообще затруднялась сказать, следит старушка за разговором или ворон считает.

— Если он способен к возрожденью, сомнительно, что у него есть явные слабости, — решительно прошептала тетя Констанс. — К тому же он ловкий манипулятор. Говорите, Фэй Чемберлен встала на его сторону?

— Похоже, да, — сказал Адам.

— Плохо. Он будет ее использовать, чтобы добраться до вас, до ваших слабых мест. Переманите ее обратно, если сможете. Но как это сделать? — Тетя Констанс нахмурилась, сдвинув брови. — Гематит… во-первых, заберите у нее гематит. Он крайне опасен. Джон сможет через этот камень управлять ее сознанием. — Диана бросила на Кэсси взгляд, говорящий: «Видишь, а ты не верила». Тетя Констанс продолжала: — И вы говорите, что череп исчез? Вы уверены?

— К сожалению, уверены, — подтвердил Адам.

— Как только Фэй взяла его в руки, он как будто взорвался, а потом нас всех вырубило, — произнесла Кэсси. — Во всяком случае, что-то в нем точно взорвалось или как будто вырвалось из него. И все, больше мы его не видели.

— Что ж… тогда вам не удастся использовать его в качестве оружия. Кэсси, а в бабушкиной книге нет ничего на этот счет?

— Пока нет. Но я еще до конца не добралась, — девушка не оставляла надежды.

Теперь тетя Констанс неспешно качала головой:

— Сила, с ним нужно бороться силой. Вы еще слишком молоды для борьбы с ним, а мы уже слишком стары. А между нами нет никого, кроме глупцов. Здесь нет достаточно мощной силы…

— Но была, — пролепетала бабуля Квинси.

Тетя Констанс посмотрела на нее, и выражение лица старухи переменилось.

— Была, да, конечно, была, — она повернулась обратно к Кругу. — Если старые источники не врут, когда-то существовала сила, способная уничтожить Черного Джона.

— Что это была за сила? — спросила Лорел.

Тетя Констанс ответила вопросом на вопрос:

— При каких обстоятельствах Адам вдруг обнаружил череп?

— Он обнаружил его не вдруг, — вступилась Диана. — Он долго искал Инструменты Мастера. — Она застыла. — Инструменты Мастера, — прошелестела она уже еле слышно.

— Да, те, что принадлежали первому шабашу, настоящим салемским ведьмам, нашим предкам, что основали Нью-Салем после того, как охотники за ведьмами вынудили их сорваться с насиженных мест.

— Но что именно входило в состав Инструментов Мастера? — выпалила Кэсси, и бабуля Квинси ответила:

— Естественно, символы лидера шабаша: диадема, браслет и подвязка.

— Те, которыми пользуемся мы, — лишь имитации, — произнесла Мелани. — Символы. Те, которыми пользовались они, были очень мощными; это и были настоящие инструменты, созданные для того, чтоб шабаш мог ими пользоваться.

— Но, тетя Констанс, — опять обратилась к тетке Мелани, — ведь Черный Джон их сам и спрятал. Адам потратил несколько лет, перерыл весь край отсюда до Кейп-Кода. Где еще их искать?

— Это мне неизвестно, — ответила женщина. — Зато мне известно, в чем вы ошибаетесь: Инструменты спрятал не Черный Джон. Это первый шабаш сокрыл их от Джона, чтобы тот не мог ими воспользоваться. Наши предки хорошо понимали, что с силой черепа и Инструментов он окажется непобедим. По крайней мере так мне рассказывала моя бабушка.

— И они бы не стали прятать Инструменты далеко, — добавила бабуля Квинси. — Логика очень простая: Черный Джон любил путешествовать, а наши предки не любили; они предпочитали покой и домашний очаг.

— Вы пришли за советом — что ж, вот вам мой совет, — подытожила тетя Констанс. — Найдите Инструменты Мастера. Если вы все вместе с поддержкой Иструментов выступите против Джона, есть шанс, что вы победите, — ее губы опять сложились в тонкую черточку.

— Хорошо, — медленно проговорил Адам, — мы поняли.

— И продолжай читать книгу, которую тебе дала бабушка, — неожиданно добавила бабуля Квинси, глядя прямо на Кэсси.

Кэсси кивнула, а старушка одарила ее морщинистой, но невероятно многозначительной улыбкой.

Миссис Франклин тоже улыбалась вовсю, прихлопывая себя по коленям и озираясь так, будто бы что-то забыла.

— А что завтра? — спросила она ни с того ни с сего.

Повисла неловкая пауза. Кэсси не могла в точности сказать, к кому обращалась бабушка Адама: то ли к ним, то ли к себе самой. Но затем старушка повторила:

— А что все-таки завтра? — И посмотрела на всех так, будто давала им еще один шанс проявить эрудицию.

— Ну… наш день рождения, — предложил свою версию Крис.

Только Диана смотрела так, будто на нее снизошло озарение.

— Я думаю… по-моему, завтра ночь Гекаты, — сказала она. — Вы об этом?

— Именно, — обрадовалась миссис Франклин. — Ох, в годы моей юности мы закатывали такие церемонии! Помню эти обряды под луной и индейцев за деревьями…

Собравшиеся обменялись взглядами: откуда бы миссис Франклин помнить такое? Индейцами здесь уже не пахло несколько веков.

Но Диана неожиданно воодушевилась:

— Вы думаете, нам стоит устроить церемонию?

— Да, я так думаю, милочка, — ответила миссис Франклин. — Обряд для «девочек». У нас, девочек, всегда были свои секреты, правда, Конни? И мы всегда держались вместе.

Диана выглядела слегка озадаченной, но решительно кивнула:

— Да. Правильно. Хорошо, если все девочки соберутся, все девочки. И, мне кажется, я представляю, каким должен быть ритуал. Сейчас, конечно, не самое удачное время года. Но это неважно.

— Милая, тебе очень понравится, — уверяла ее миссис Франклин. — Теперь дайте-ка поглядеть на… Кэсси!

Девушка с изумлением посмотрела на чудную старушку.

— Кэсси, — повторила бабушка Адама. Она склонила голову набок и вздохнула так умильно, как обычно вздыхают при виде улыбающегося младенца. — Боже мой, какая же ты хорошенькая девулька, хотя от матери ну совсем ничего не взяла. Зато от… — Она неожиданно прервалась и стала озираться. — Хм…

Тетя Констанс смотрела сейчас строже обычного, и строгость эта предназначалась исключительно миссис Франклин.

— Эдит, — жестко сказала она приятельнице, да так, будто хотела приструнить ее, как школьницу.

Миссис Франклин перевела взгляд на бабулю Квинси, которая тоже наблюдала за ней с повышенным вниманием.

— А что такого?! Я просто хотела сказать, что все же угадываю некоторые черты матери в ее лице, — продолжила она и, довольная, посмотрела на Кэсси. — Старайся так не нервничать, детка. Все равно все хорошо закончится.

Кэсси увидела, что тетя Констанс расслабилась; впрочем, для постороннего глаза это было почти незаметно.

— Да. Мелани, это все, теперь уводи друзей.

И на этом аудиенция завершилась. Одиннадцать ребят поднялись, сказали «спасибо», попрощались и оказались снаружи большого белого дома, плавающего в жиденьких лучах ноябрьского солнца.

— Очуметь! — воскликнула Кэсси. — Адам, ты не знаешь, что это было в конце?

— Прости, — Адам скривил рот в извинительной гримасе. — На нее иногда находит.

— Я не столько о ней, сколько о реакции двух других, — начала было Кэсси, но тут в их диалог вклинилась нетерпеливая Дебора:

— И что это за ночь Гекаты?

— Это ночь старой карги, — ответила Диана. — Геката за нее в ответе.

— Карги? — с отвращением повторила Сюзан: ее реакция была всем понятна. Это слово вызывало в мозгу довольно неприятную ассоциацию: скрюченная сморщенная фигура с отравленным яблочком в руке.

— Да, — Диана взглянула на Кэсси. — Ничего ужасного это не означает. Карга — это просто старуха. Последняя фаза в жизни женщины. Девица, мать, потом карга. Карга обычно мудра и… крепка. Если не физически, то морально. Она, как правило, многое видела, через многое прошла и знает, о чем говорит. Именно она и передает нам знания.

— Как моя бабушка, — произнесла Кэсси, которая начала уже понимать истинное значение слова. Ну конечно, сгорбленная, сморщенная карга — это ее бабуля. Только без яблочка, во всяком случае без отравленного: если ее бабушка что-то и предлагала людям, то только помощь. — Сказки все неправильно преподносят, — заключила девушка.

— То-то и обидно, — решительно кивнула Диана. — Хотела бы я встретить старость такой каргой, как твоя бабушка.

— Все, что твоей душеньке угодно, — сострил Даг, закатывая глаза.

— Вон они какие хорошие — пытаются нам помочь, — поддержала подруг Мелани. — Даже тетя Констанс. И чем же мы займемся в ночь Гекаты, Диана?

— В эту ночь положено гадать и предсказывать будущее, — ответила Диана. — Нам нужно подыскать перекресток, подходящий для проведения обряда. Геката была греческой богиней перепутий: они символизируют перемены — начало нового жизненного этапа. Переход от зрелости к старости или от старости к смерти или к любому другому состоянию.

— Я думаю, мы все сейчас на перепутье, — задумчиво произнесла Мелани.

— Вот и мне так кажется, — Диана взглянула на Адама. — Знаешь, твоя бабушка права: нам, девочкам, действительно неплохо бы отметить этот праздник. Но тогда нам придется оставить вас в одиночестве…

Адам усмехнулся:

— Думаю, одну ночку мы как-нибудь без вас перекантуемся. Может, у Дага с Крисом стоящие идейки появятся, — он нисколько не напрягся; Кэсси и раньше замечала, что парней Круга абсолютно не волновали особые права и привилегии женской части шабаша. Они не чувствовали дисбаланса; казалось, они понимают, что важны ничуть не меньше, просто по-другому.

— Но будьте очень осторожны, — произнес Ник тоном, в котором юмором и не пахло. Крис с Дагом уже пихали друг друга, размечтавшись о двадцати лучших способах отпраздновать свой день рождения без девчонок, но, едва лишь Ник заговорил, они замолкли.

— Мне кажется, лучше, чтобы перекресток был неподалеку, — продолжил парень, обращаясь к Диане с Кэсси. — И чтобы мы тоже были неподалеку.

Кэсси взглянула ему в глаза и увидела в них трогательную заботу, таящуюся за предупредительной сдержанностью. Она взяла его за руку и почувствовала, как их пальцы сплетаются, согревая и поддерживая друг друга.

— Мы будем очень осторожны, — спокойно пообещала девушка.

Их сомкнутые руки привлекли всеобщее внимание: Дебора посмотрела с удивлением, но затем понимающе ухмыльнулась, Крис пнул Дага, сердито взирающего на них исподлобья, прохладные серые глаза Мелани удивленно расширились, а Лорел с Сюзан улыбнулись.

Не улыбался только Адам. Ни тогда, ни после.

Этой ночью Кэсси видела сны: какие-то расплывчатые вихри грез, отдаленно связанные с Книгой Теней. Они с Дианой долго не ложились, читали, пытались осмыслить, приложить… и не обнаружили ничего полезного. Но во сне Кэсси вдруг ощутила, что стоит на пороге судьбоносного открытия.

Она опять ухватила фрагмент залитой солнечным светом комнаты: просто секундная вспышка, через мгновение растворившаяся в темноте. Девушка поняла, что пробудилась и обшаривает бешеным взором спальню, будто решение находится где-то здесь.

— Кэсси, — промурчала спросонья Диана, — с тобой все в порядке?

— Да, — прошептала девушка. Она обрадовалась, когда златовласка опять уснула. Это Диана настояла, чтобы Кэсси спала с ней: она переживала из-за ночных кошмаров подруги. Но героиня не могла позволить себе тревожить радушную хозяйку еще и ночью — она и днем-то доставляла ей достаточно хлопот.

Вообще-то в доме семьи Мид Кэсси спалось очень хорошо, не то что среди охов-вздохов бабушкиного терема, вечно не дававших ей покоя по ночам. «Наверное, по-разному строили», — предполагала девушка. Да и достраивался Дианин дом намного позже: материалы к тому времени, вероятно, улучшились.

Кэсси немного полежала в приятной темноте, прислушиваясь к легкому дыханию Дианы. «Где, интересно, сейчас Черный Джон? — подумала она. — Там, на материке, в арендованном коттедже, или здесь — на острове, в Нью-Салеме?»

Почему-то ее угнетала мысль о том, что Нью-Салем расположен на острове. Она чувствовала себя… изолированной, что ли, скованной. Ей казалось, что Черный Джон может спокойно отсечь их от внешнего мира и отправить в вечное плавание по безбрежным просторам океана.

«Не дури», — приказала она себе. Но паника, неприятным клубком свернувшаяся в животе, не отступала. Девушка вдруг подумала, не будет ли маме лучше в медицинском учреждении, где-нибудь подальше отсюда. Где угодно, только подальше.

«Зачем ему мама? Ему нужны мы», — в отчаянии подумала бедняжка.

«Но пришел же он за бабушкой. Почему? Из-за Книги Теней? А теперь она у меня, — вдруг осознала девушка, и под сердцем что-то неприятно засвербило. — Вдруг он придет сюда, чтобы забрать ее?»

И естественно, как это бывает в подобных случаях, в особенности ночью, мысль эта полностью завладела ее воображением. Сердце застучало так сильно, что даже кровать пошла ходуном. Вдруг Черный Джон решит прийти за нею прямо сейчас? Конечно, он человек, он тоже спит ночами, но он еще и ведьма. Подчиняется ли он законам, повелевающим другими людьми? Или он может проскользнуть сюда, как тень, и проползти по полу прямо к кровати?

«Сохраняй спокойствие — это необходимо. Если ты сломаешься, все будет кончено. Для всех: для мамы, для шабаша. Мы все как один должны будем подняться против него. И ты не имеешь права оказаться слабым звеном».

«В темноте нет ничего пугающего, если смотреть на нее без страха, — прошептала девушка сквозь плотно стиснутые зубы. — В темноте нет ничего пугающего, если смотреть на нее без страха; в темноте нет…»

Слезы лились и лились, а Кэсси без конца повторяла бабушкину фразу.

Повторяла и повторяла, пока наконец не заснула.

Следующий день в школе начался с собрания. На журналистику Фэй опять не пришла, зато, когда Кэсси вошла в конференц-зал, она с изумлением обнаружила черноволосую красотку на сцене.

Фэй стояла спокойно, почти скромно, разумеется, для Фэй. На ней идеально сидел безупречно скроенный костюм, и в целом она выглядела как очень толковая и очень сексапильная секретарша. Ее черная грива была аккуратно собрана в пучок на затылке, а в руках она держала стопку бумаги и планшет с зажимом. Для полноты образа не хватало только очков в роговой оправе: в них она спокойно могла бы рассчитывать на позицию верной Пятницы при каком-нибудь миллиардере.

Кэсси не верила собственным глазам.

Она осмотрела зал и заметила Шона и Сюзан: у обоих следующим уроком был коррекционный английский. Девушка жестом позвала их к себе, они отделились от своих и присели с ней рядом. Сюзан выглядела обескураженной.

— Ты Фэй видела? Что она там делает?!

— Не имею понятия, — ответила Кэсси, — но точно ничего хорошего.

— Зато выглядит хорошо, — сказал Шон, быстро облизывая губы. — Даже, я бы сказал, классно.

Кэсси посмотрела на Шона: впервые за долгое время она по-настоящему обратила на него внимание. Она будто не замечала его с тех пор, как они танцевали на вечеринке в честь Хеллоуина. Немудрено: в коллективе он просто растворялся. Но сейчас, когда они сидели втроем, девушка решила присмотреться к нему получше. В ее мозгу вдруг промелькнула картинка: Шон, каким она его увидела впервые, — блестящие глаза, блестящая пряжка. Невысокий паренек стоял рядом со шкафчиком, переполненным рекламными проспектами тренажеров, и лыбился. Что-то в этой картинке не на шутку насторожило Кэсси, но вот что именно?

В зал прибывали последние партии школьников: Кэсси разглядела Хендерсонов с Деборой, пришедших сюда с истории; Диану, Лорел и Мелани, снятых с урока по английской литературе; Салли Уолтмен с неизменной Порцией Бейнбридж. Потом явился Адам с соучениками по химии. Недоставало лишь Ника.

— Похоже, Фэй решила заняться внеклассной работой, — прошептал сзади знакомый голос, и Кэсси радостно обернулась. Ник уже устраивался на приглянувшемся ему месте, предварительно одним взглядом согнав оттуда какого-то парня, который без лишних слов испарился. Такие вещи в Нью-Салем-Хай были нормой, никто их даже не замечал. Ребята из Вороньей Слободки привыкли просто указывать на то, что им хотелось заполучить, а чужаки безропотно отдавали им требуемое. И так было всегда.

Ник сел на освободившийся стул и вынул из кармана пачку сигарет, открыл, вытряхнул одну палочку здоровья и только тут заметил Кэсси.

Девушка высоко подняла брови и уставилась на него с выражением крайнего негодования на лице — даже Диана не могла бы этого сделать лучше! Неодобрение изливалось из нее мощным потоком и, казалось, сейчас затопит парня вместе с его курением.

— А, — промолвил Ник. Он посмотрел на пачку, потом на Кэсси, постучал по высунутой сигаретке, загнав ее тем самым обратно к подружкам, и убрал объект пререканий в карман. — Дурная привычка, — прокомментировал он.

— Итак, начнем, — произнесла Фэй, сопроводив сей краткий текст улыбкой, которую нельзя было назвать иначе как шаловливой. Потом она покинула кафедру, уступив место высокому мужчине, который к этому моменту уже поднялся на сцену. Он встал на возвышение, отрегулировал высоту пюпитра и перевел глаза на толпу сидящих учеников.

— С добрым утром, — начал он, и от его голоса на Кэсси покатились такие волны тьмы, что ее чуть не захлестнуло. Она напряглась, будто готовясь к защите, готовясь покориться глубоко спрятанному инстинкту, побуждающему бороться или бежать. «И это всего лишь голос, — в растерянности подумала девушка. — Что же будет дальше?!»

— Возможно, некоторым в этом зале уже известно, что я ваш новый директор и зовут меня мистер Брунсвик.