"Ритуальные грехи" - читать интересную книгу автора (Стюарт Энн)

Глава четвертая

Старейшины снова созвали собрание; в тусклом свете камина их лица казались хмурыми и недовольными.

— Время у нас на исходе, — сказал чужак.

— Что за неуважение, — недовольно фыркнул Джордж Лендерс. Он кичился своим высоким положением и не одобрял того, что на закрытых собраниях Старейшин присутствовал рядовой член Братства. Однако Джордж был трусом. Он предпочитал, чтобы другие рисковали своей головой, в то время как он старался обезопасить себя со всех сторон.

Альфред поднял руку, и недовольный ропот стих.

— Эта женщина опасна, — сказал он. — Ее присутствие вносит разлад в наши ряды. Из-за нее нам приходится принимать спешные меры, что может привести к плачевным результатам. Нам нужно выиграть время, продумать все до мелочей. Ошибки нам не нужны. Поэтому крайне важно избавиться от нее как можно быстрей.

— Я над этим работаю, — сказал чужак, не удостоив Джорджа взглядом. — У меня все под контролем.

— Может, поделишься своими планами? — негромко спросила сидевшая рядом с ним пожилая женщина. Она спала с чужаком. Скорей всего, ответ ей прекрасно известен, подумал Альфред, презрительно скривив губы.

— Чем меньше людей знает, тем лучше. Ею займутся. И накажут.

— А как быть с Люком? — не унимался Джордж, сверля чужака пронзительным взглядом.

— Всему свое время, Старейшина, — с напускной вежливостью ответил парень. — Всему свое время.

Рэйчел очнулась в полной темноте и сразу ощутила боль. Тепло окутало ее пуховым одеялом, и она старалась не открывать глаз, чтобы избежать мерцающего света, который теплился на краю сознания. Если открыть глаза, то придется смириться с болью. Это ее пугало. А вдруг она не справится? Вдруг снова станет уязвимой? Всю жизнь она только и делала, что боролась с проклятой ранимостью.

С ранних лет она поняла, что если людям предоставить возможность, то они могут причинить боль. Поэтому она дала себе слово, что никто больше не причинит ей вреда. Никто и никогда.

И все же это случилось. Горло пылало огнем, голова гудела, а тело ломило так, будто по нему прошлось стадо слонов. Она не знала, где находится и как здесь очутилась. Но была уверена в одном — нужно бежать отсюда как можной скорей.

Она нехотя моргнула и смирилась с тем, что придется открыть глаза. В темной комнате клубился едкий дым, раздиравший ее больное горло. Она никак не могла вспомнить, где находится и что с ней случилось.

Откуда-то издали послышался звук флейты, и хотя прежде она его не слышала, понемногу к ней начала возвращаться память. Она находилась в Нью Мексико. В волшебной стране, которую лечебный центр Санта Долорес лишил всякого очарования.

Постепенно до нее дошло, что она лежит на полу, на тонкой подстилке, в темной, похожей на пещеру комнате. Где-то вдалеке играли на флейте, а вокруг нее клубился едкий дым. На ней была свободная просторная одежда, и Рэйчел поняла, что в конечном итоге Люк добился-таки своего. Она носила проклятую пижаму.

Девушка попыталась приподняться, но ее пронзила настолько сильная боль, что она со стоном уронила голову обратно на подстилку. Теперь она вспомнила Анжелу, сумасшедшую, которая пыталась ее убить, и то, как она сжимала ее горло и била головой о деревянный пол.

Дура, дура, дура, ругала она себя. И что ты получила в итоге? Тело в синяках да бред сумасшедшей. Потоки лжи. Конечно, ей хотелось думать о Люке Берделле и его последователях в самом черном цвете, но теперь, хорошенько поразмыслив, она поняла, что все эти байки о массовых убийствах выглядели слишком надуманно, как в дешевом боевике. Существовало множество способов, чтобы выманить у простодушных граждан деньги. Аферисты и проповедники успешно занимались этим промыслом на протяжении столетий. Им не было нужды пачкать руки кровью.

Рэйчел попробовала пошевелиться и чуть не вскрикнула от боли. Не очень-то приятно лежать на твердом полу, да еще эта тьма, пропитанная ароматом благовоний, вместо желанного покоя почему-то вселяла в нее страх. Даже осознание того, что она сейчас одна и может спокойно зализывать раны и потихоньку восстанавливать силы, служило слабым утешением… особенно, когда она поняла, что в комнате присутствовал кто-то еще.

Когда она медленно и очень осторожно повернула голову набок, боль в горле резко усилилась. В мглистом сумраке ей удалось увидеть Люка. Он сидел на полу, скрестив ноги; руки, повернутые ладонями вверх, спокойно лежали на коленях, глаза закрыты, на лице застыло выражение безмятежного покоя. Ни дать, ни взять — тощий милосердный Будда, да только Рэйчел не купилась на дешевый трюк. Вся эта созерцательная мишура была частью мастерски поставленного спектакля. Однако Рэйчел не годилась на роль благодарного зрителя.

— Мы не верим в существование греха, — сказал он тихим проникновенным голосом, не раскрывая глаз.

— Как удобно, — попыталась сказать она, но вместо слов из горла донесся сиплый хрип.

Он открыл глаза и ласково улыбнулся Рэйчел, вызвав в ней лишь чувство досады.

— Очень удобно, — согласился он, вложив в ее слова совершенно иной смысл. — Понятие греха имеет древние иудейско-христианские корни, его придумали с одной только целью — чтобы вызвать в человеке чувство вины и заставить его слушаться.

Он повернул ладони вниз и вытянул вперед длинные ноги.

— Я не требую строгого послушания от своих последователей. И это к лучшему, потому что мне никогда не добиться послушания с твоей стороны. Да, я знаю, что ты не входишь в их число, — добавил он, видя, что она хочет что-то сказать. — Пока не входишь.

Услышав его слова, Рэйчел села и попыталась заговорить, но горло сдавила ужасная боль, и в итоге она чуть не расплакалась. Люк продолжал неподвижно сидеть, наблюдая за девушкой.

— Мы не верим в то, что человек по натуре грешен. В его характере могут быть отрицательные черты, изъяны, которые мы стараемся исправить. Но если это невозможно, мы принимаем человека таким, каким он есть. Ты уже знаешь, что гордыня — один из твоих главных недостатков. Ты не сомневалась в том, что тебе удастся справиться с Анжелой, что ты права, а опекуны ошибаются.

К счастью для тебя, я не люблю ждать, это один из моих недостатков. Поэтому когда в назначенное время ты не пришла на урок, я послал за тобой. И весьма своевременно, иначе Анжела размозжила бы тебе голову.

Казалось, такая перспектива вовсе не пугала Люка.

— Зато это решило бы все твои проблемы, — попыталась сказать Рэйчел. Вместо этого из горла донеслись резкие хрипы.

— Можешь не стараться, — проворчал он. — Ты только сделаешь хуже, все равно никто не сможет тебя понять.

Ты бы смог, дерзко подумала она. Ты прекрасно знаешь, о чем я думаю.

В ответ он холодно улыбнулся.

— Ложись, Рэйчел, и закрой глаза. Опекуны сказали, что тебе следует поберечь голос в течение суток. Тебе дадут травяные отвары от боли и ушибов. Сейчас тебе нужен отдых.

При мысли о том, что Люк Берделл подразумевал под травяными отварами, в глазах Рэйчел появился ужас. Хотя в комнате царил полумрак, он тут же заметил, как девушка отреагировала на его слова.

— Не бойся, Рэйчел, большинство из тех, кто выбрал для себя новый путь и ухаживает за больными, имеют профессиональную подготовку. У нас здесь целый штат врачей, физиотерапевтов и медсестер. Все они находятся в ведении Альфреда. Он направляет их и осуществляет общее руководство. Их заботливый уход вкупе с целебными силами верующих творят настоящие чудеса. А теперь ложись.

Она бросила на него вызывающий взгляд.

— Ложись, — терпеливо повторил он. — Иначе мне придется тебе помочь, а ведь тебе этого не хочется, верно?

Страх на ее лице был красноречивей всяких слов. Рэйчел снова легла на подстилку. Немного погодя она с удивлением отметила, что ноющее от боли тело неплохо себя чувствует на жалком подобии матраса.

— Ты боишься не того, что я могу причинить тебе боль, — продолжал Люк проникновенным голосом, самым мощным оружием из его арсенала. — Для этого ты слишком умна. Тебя страшит прикосновение совсем другого рода.

Он поднял руки и посмотрел на них отрешенным взглядом, будто они принадлежали кому-то другому. Рэйчел тоже посмотрела на них. Такие красивые, сильные руки, окольцованные татуировкой из колючего терновника. И на один безумный миг ей захотелось узнать, каково это, почувствовать прикосновение столь прекрасных рук.

Она подняла глаза и встретилась с тяжелым, непроницаемым взглядом Люка. Ему ни за что не узнать, о чем я сейчас думаю, твердо решила она. Он чуть заметно улыбнулся, спокойно и без насмешки, и это ее встревожило.

— Тебе нечего бояться, — сказал он. — Я обещаю, что никто не причинит тебе вреда.

Ее тело налилось свинцом, перестав служить верой и правдой своей хозяйке. Она потеряла все средства защиты, — даже голос, и тот ее покинул. И Люк об этом знал. Она лежала, словно колода, не в силах пошевелить рукой или сказать слово. Веки отяжелели и мешали Рэйчел метать в Люка грозные взгляды. Она откинулась на подстилку, мысленно проклиная Люка, отраву, которую ей дали сердобольные опекуны, безумную Анжелу, а больше всех саму себя за свое поведение. За то, что вела себя, как самонадеянная дура. Ведь ее предупреждали, что Анжела опасна…

Конечно, теперь она понимала, что предупреждение было частью хитроумного плана. Каждый, мало-мальски знакомый с психологией человеческой натуры, особенно такой самоуверенной, как Рэйчел Коннери, сразу смекнул бы, что она не устоит перед соблазном. Нужно найти в себе смелость и признать унизительную правду — ее провели, как последнюю дуру. Преподнесли психопатке Анжеле в виде жертвенного агнца.

Рэйчел не верила, что ее собирались убить, иначе она уже была бы мертва. Скорей всего, ей хотели преподать урок. Она нисколько не сомневалась, что приказ исходил от человека, сидящего возле нее в дымном сумраке. Кальвин лишь выполнял приказ.

Разумеется, помощь поспела в нужный момент. Как говорят в таких случаях? Пускай ты потерпел поражение, но не сдался врагу.

Ей так хотелось спать. А все из-за проклятых лекарств. Она попыталась разжечь в себе гнев, чтобы быть начеку, но все напрасно. Доносящиеся издали звуки флейты проникали в ее сознание, вместе с кровью неслись по венам. Едкий дым жег глаза и ноздри, очищал легкие.

Наконец, Рэйчел перестала сопротивляться и медленно погрузилась во тьму. Придет завтрашний день, и с ним вернутся силы. Исполненная праведного гнева, она продолжит борьбу. А сейчас можно расслабиться и просто плыть по течению…

Люк задумчиво глядел на Рэйчел. Он предупредил, чтобы ей дали умеренную дозу болеутоляющих, и наблюдал, как она безуспешно пыталась побороть эффект от их воздействия. Она нуждалась в лечебной помощи его врачевателей. Но она также нуждалась в целебных силах его дарования.

Впервые этот необычный дар проявился у Люка в тюрьме. В то время он посчитал его первым шагом на новом поприще мессии. Он всегда вспоминал об этом с улыбкой. Он не находил объяснения тому, что случалось, когда он направлял свою энергию на раненое существо. Именно таким образом он спас жизнь Кальвину, когда в тюрьме Жольет того жестоко избили и подвергли насилию. Он возложил на несчастного руки и сфокусировал всю свою волю на том, чтобы к его другу вернулись прежние силы.

Рэйчел не умрет, хотя заслуги Кальвина в этом не было. Люк не сомневался, что Кальвин был главным виновником драмы. Ведь именно он сопровождал Рэйчел в психиатрическое отделение, и если бы Люк не заподозрил неладное, то все могло закончиться очень плачевно.

Скорей всего, Кальвин не чувствовал себя виноватым. И чтобы ни сказал ему Люк, он не смог бы вызвать у друга-коротышки угрызений совести. По мнению Кальвина, Рэйчел представляла угрозу для Люка. Кальвин чувствовал себя обязанным защищать Люка, это чувство превратилось у него в наваждение. Если он считал, что Люку угрожала опасность, он действовал молниеносно, порой прибегая к самым жестоким средствам.

Рэйчел нужно было обезвредить, а потом быстро от нее избавиться. В этом Люк был полностью солидарен с Кальвином. У них просто был разный подход к средству достижения намеченной цели.

Каждый старался действовать в соответствии со своей натурой. Так как они были совершенно не схожи, то Кальвин, конечно, выбрал убийство, а Люк — обольщение. И судя по всему, времени в запасе у него оставалось немного.

Ее дыхание было глубоким. Когда Рэйчел доставили в травмотологическое отделение, ее переодели. Под свободной хлопковой одеждой она была совершенно нагой — последователи не носили нижнего белья, чтобы тело отдыхало и ничто не сковывало движений. Девушка была очень худой, и все же Люку хотелось посмотреть на ее груди. Ему не составляло труда потянуть за поясок и выставить их на Божий свет.

К несчастью, в углу комнаты расположилась группа последователей, усердно медитировавших за выздоровление Рэйчел. Ему нужно дождаться удобного случая и остаться с ней наедине, вот тогда он сможет смотреть на нее и касаться ее кожи. Люк нагнулся над Рэйчел, его длинные волосы упали на лицо, скрыв его в темноте. Он медленно провел пальцем по ее щеке.

Она лежала совершенно неподвижно, полностью погруженная в наркотический дурман. Люк надеялся, что ей снятся эротические сны.

Казалось, ее кожа пылала под его холодной ладонью. Кончики тонких пальцев легко коснулись сомкнутых век, затем прошлись по затылку и спустились чуть ниже к основанию шеи. Губы Рэйчел были слегка открыты, он провел по ним пальцем и удивился, до чего они нежны.

Даже в дымном сумраке он ясно различал ссадины на ее шее. Рэйчел на время потеряла голос — обстоятельство, которое ее страшно злило. Зато Люк получил неожиданное преимущество. Лишенная возможности говорить, Рэйчел не сможет причинить вреда, потому что останется здесь, в его полной власти.

Ах, да она уже была в его власти, но пока этого не понимала. Она попала в ловушку. Но ему не хотелось, чтобы все произошло легко и просто. Он обхватил рукой ее израненное горло и слегка его сдавил, пальцы полностью накрыли следы сильных рук Анжелы. Люк ощутил, как поток его телесной энергии устремился в тело Рэйчел.

Вдруг ее тело содрогнулось, как будто по нему прошел электрический разряд. Люк тотчас убрал руку и сел на корточки. Девушка оказалась чрезвычайно чувствительной к его прикосновениям. Это было хорошим знаком.

Из угла, где находилась жаровня для благовоний, они с жадной тоской наблюдали за действиями Люка. Ждали, когда он закончит исцеление. Он не стал их разочаровывать. Люк распростер над Рэйчел свое тело так, что соприкасалась только их одежда. Мускулы на мгновение напряглись, поддерживая тело в неудобном положении. Немало времени прошло с тех пор, как он в последний раз давал волю своим неистовым желаниям, лежа поверх женщины, лаская, пробуя на вкус, овладевая ее телом. Он не знал, откуда взялись в нем необычные ощущения. Может быть, это было связано с тем, что близился к концу странный период в его жизни, а возможно, это имело отношение к самой Рэйчел.

Люк не верил, что дело заключалось в Рэйчел. Он любил женщин. Ему нравились их соблазнительные округлости, аромат тела, те страстные звуки, которые они издавали во время любовных игр. Он любил их за независимый нрав, острый ум и заботу. Но до сих пор ему не повстречалась женщина, из-за которой он рискнул бы всем, чего добился в жизни. И уж, конечно, он не собирался рисковать из-за холодной стервы, вроде дочери Стеллы Коннери.

Она была теплой, ее тело источало жар, а ему было так холодно. В сонном забытьи она казалась моложе и нежней, способной исцелить мужчину с искалеченной душой…

Он не стал медлить, и с усилием переместив свое тело прочь от Рэйчел, в изнеможении упал рядом с ней. Если когда-нибудь ей удастся найти мужчину с израненной душой, олуха, который доверится этой женщине, она неминуемо исполосует его на куски острым, как бритва, языком.

Да он просто счастливчик, потому что ни в ком не нуждался. На своем веку он повидал сотни таких Рэйчел Коннери. Богатых, изнеженных выскочек, старавшихся утвердиться за чужой счет. Они искали в жизни какой-то смысл. И все потому, что не знали главной тайны мироздания, и он не собирался просвещать их на сей счет. А секрет был до смешного простым, потому что жизнь вообще не имела смысла.

Теперь она дышала более свободно, хрипы в поврежденном горле стихли. Стараясь не прикасаться к Рэйчел, он вытянулся рядом с ней на холодном каменном полу. Под тихие звуки флейты, которые неторопливо омывали их тела, Люк собрался с силами и сосредоточился на том, чтобы восстановить растраченную энергию.

В такое время лишь несколько человек имели смелость приблизиться к Люку. Он почувствовал чье-то назойливое присутствие и догадался, что это либо Кальвин, либо Кэтрин. Скорее всего, это была Кэтрин — Кальвин слишком хорошо знал, чем может обернуться недовольство Люка.

Когда Кэтрин опустилась на колени возле его головы, он продолжал лежать неподвижно с закрытыми глазами. Она была смышленой женщиной; он не раз задумывался над тем, догадывалась ли она о тайной деятельности Братства Бытия. Она напоминала ему Старую Сью, старуху, взявшую его под свое крыло, когда он впервые оказался в Чикаго. Бывшая уличная проститутка любила крепкое словцо, не выпускала изо рта сигарету и обучала своих дочерей женским премудростям, лишь только им исполнилось четырнадцать лет. И Старая Сью, и Кэтрин были женщинами с твердым характером, но последняя, в силу принадлежности к высшему свету, а также благодаря отменным манерам, гораздо лучше скрывала свои чувства. Она могла бы составить отличную пару многим отъявленным мошенникам, например, таким, как Кальвин.

Она ждала, стараясь хранить почтительное молчание. Люк выждал длительную паузу, испытывая терпение бедной женщины, и только потом открыл глаза.

— Господь благослови, Кэтрин, — сказал он.

Рэйчел не пошевелилась, пребывая в состоянии глубокого сна.

— Ты должен предпринять меры по отношению к Кальвину, — сказала Кэтрин. — Он становится неуправляемым.

— Мне казалось, что это Анжела Макгинесс неуправляемая, — заметил он.

— Дело не в ней — с ней давно все ясно. А вот поведение Кальвина становится хуже день ото дня. Ведь ты не станешь отрицать, что это он несет ответственность за то, что случилось с Рэйчел? Что он намеренно подставил под угрозу ее жизнь?

— Я не отрицаю. Мне только непонятно, зачем он это сделал.

— Наверное, он считает, что она опасна. Но это же смешно! Нам незачем тревожиться, у нас нет никаких секретов. Рэйчел всего лишь обездоленная молодая женщина, которая пытается найти смысл жизни. Мы можем ей помочь. Если только Кальвин постарается сдерживать свои кровожадные инстинкты.

— Когда дело касается меня, Кальвин может немного… перестараться, — сказал Люк. — Я не думал, что присутствие Рэйчел так его встревожит. Я поговорю с ним. Думаю, он уже раскаялся в том, что случилось.

— Значит, это больше не повторится? — продолжала упорствовать Кэтрин, забывая, как это бывало не раз, что она говорит со своим духовным наставником. Старая аристократическая закваска с трудом мирилась с раболепным подчинением.

Люк не преминул ей об этом напомнить, легко коснувшись холодной рукой сухой морщинистой кожи Кэтрин. От неожиданности та чуть не подскочила на месте, залившись яркой краской стыда.

— Прости меня, Люк, — прошептала она. — Я всего лишь старая женщина и все принимаю близко к сердцу. Конечно, ты поступишь должным образом. Просто я очень беспокоюсь о девушке — она очень милая, хотя в ней накопилось много злости.

Люк чуть было не рассмеялся, услышав о мнимой доброте Рэйчел.

— Конечно, Кэтрин, она именно такая, как ты говоришь. И я верю в то, что общими усилиями мы поможем проявиться и ее природной доброте и кротости.

А про себя добавил: если только Кальвин снова не попытается убрать девицу с дороги. Не говоря уже о том, имеется ли вообще у Рэйчел эта самая доброта и кротость.

— Ты укажешь ей путь, — тихо сказала Кэтрин.

— Я постараюсь, — сказал он и подумал, насколько глубок наркотический сон Рэйчел. Ему хотелось смотреть на нее. Касаться ее тела. Чувствовать нежную кожу. А еще ему очень хотелось ее трахнуть, но мысль о том, чтобы заняться сексом с бесчувственной женщиной не очень его прельщала, хотя на данном этапе он не видел другой возможности обладать Рэйчел.

— Я вас оставлю, — сказала Кэтрин. — Она уже выглядит лучше — по-моему, цвет лица стал более здоровым. Может, мне распорядиться, чтобы девушку отнесли в ее комнату? Или ты хочешь, чтобы она осталась в больнице?

— Давай поговорим об этом позже, — сказал он. — Можешь идти, и забери с собой целителей. Я хочу полностью сосредоточиться на больной, без всяких помех.

— Ты слишком добр, — вздохнула Кэтрин и, несмотря на преклонный возраст, плавно поднялась на ноги. Через несколько минут все они ушли, и он остался в сумрачной большой комнате наедине с Рэйчел Коннери, погруженной в столь глубокий сон, что позже она ничего не сможет вспомнить.

Никто не осмелится ему помешать. Один только Кальвин мог отважиться на такое дело, но сейчас он находился в немилости и вряд ли покажется раньше завтрашнего дня. Так что в запасе у Люка было много времени, а в придачу невероятно чувственная женщина в качестве забавы.

Просто чудесно, что он оказался таким безнравственным негодяем, думал Люк, лежа на боку и пожирая глазами Рэйчел. Другой на его месте сгорел бы со стыда, мучился от угрызений совести и прочей ерунды. Но только не Люк Берделл — его никогда не волновали вопросы этического плана, он не переживал по этому поводу и спал спокойно. Другой на его месте был бы шокирован от одной только мысли воспользоваться бессознательным состоянием женщины, которая недавно чуть не распростилась с жизнью.

К счастью, Люк не был кем-то другим. Как всегда, он был самим собой. Протянув руку, он начал развязывать узел, соединявший края туники на груди Рэйчел.

Он слегка удивился, заметив, как дрожит его рука. Наверное, он слишком возбудился. Прошло не так много времени с тех пор, как он был с женщиной в последний раз. Но было что-то особенное в ночном сумраке и в этой женщине, что делало Люка особенно опасным.

В темноте кожа Рэйчел отливала молочным серебром, а сама она казалась совершенно безмятежной. Однако Люк знал, что это лишь видимость. На самом деле она была целеустремленной и решительной особой. Так о ней отзывалась Стелла в один из тех редких случаев, когда она говорила не только о своей драгоценной персоне.

Он знал, какое чувство движет ею сейчас. Она была решительно настроена уничтожить его, Люка Берделла. Эта мысль показалась ему настолько смешной, что он чуть не расхохотался, продолжая деловито стаскивать с Рэйчел верхнюю часть одежды. У нее были узкие плечи, придававшие ей странно беззащитный вид.

Люди пытались уничтожить Люка еще до его рождения, начиная с родителей его матери, пытавшихся заставить дочь сделать аборт; затем за дело взялся его так называемый папаша; потом бандитские группировки в тюрьме, свора юристов, и наконец, пылавшая праведным гневом молодая девица, спавшая мирным сном под его бесстрастным взглядом.

И никто ничего не добился. У него был дар выживания, он исчезал, как только дела начинали принимать опасный оборот. Но сейчас исчезать еще рано. У него в запасе несколько часов в обществе его новой игрушки. А если она завтра что-нибудь и вспомнит, то подумает, что это был всего лишь эротический сон, о котором лучше забыть.

Его пальцы медленно прошлись по плоскому животу и достигли завязок на ее штанах. Какая гладкая, бархатная кожа, подумал он и склонил голову, чтобы попробовать эту кожу на вкус.