"Ритуальные грехи" - читать интересную книгу автора (Стюарт Энн)

Глава третья

Хотя Кальвину Ли стукнуло пятьдесят семь лет, многие ошибочно принимали его за подростка. Не то чтобы при росте метр пятьдесят он смотрелся карликом, но вполне мог сойти за коротышку. Добавьте сюда невинное выражение на нестареющем лице, высокий голос и внешне милые манеры. С годами он приучился пользоваться внешними данными с максимальной выгодой.

Его детство и юность прошли в южном районе Чикаго, где выжить таким, как он, было не так-то просто. К тому же предки Кальвина принадлежали к разным расам, и определить, кто он на самом деле, было попросту невозможно. Само собой, за это его ненавидели. За то, что он черный, белый, азиат, латинос и еврей. Ненавидели за его малый рост и за то, что он был не такой, как все.

Просто удивительно, что ему удалось выжить после регулярных жестоких побоев, которые он получал и дома, и на улице. И все-таки он выжил и продолжал жить, зарабатывая на хлеб мелким жульничеством, вроде подделки чеков, пока к сорока годам не понял, наконец, почему его жизнь сложилась так, а не иначе.

Он встретил Люка Берделла и обрел покой. Он пришел в этот мир, преодолел все жизненные невзгоды и испытания по одной-единственной причине — чтобы закалиться в этой борьбе и стать достойным помощником Люка. Это было все, чего он хотел от жизни: найти цель существования. Глубинную причину. И Люк Берделл стал этой причиной.

Нельзя сказать, что у него были какие-то иллюзии насчет человека, которыму он решил посвятить свою жизнь. Ему было известно, что Люк отсидел срок в тюрьме, а в настоящее время вел жульническую игру по высшему разряду. Он знал Люка лучше всех остальных. Он был его правой рукой, знал тайны, потребности и такие планы на будущее, которые и не снились последователям святого учителя. Ему было известно, где лежат их с Люком деньги, он назубок помнил план побега. Он знал хозяина лучше, чем тот знал самого себя. Он понимал, что внутренняя сила Люка, умение привлечь к себе людей и повести их за собой — это талант, намного превосходящий обычные уловки жулика. Причем возможности этого дарования простирались настолько далеко, что Кальвин даже не пытался понять их природу. Он их чувствовал сердцем.

Однако сам Люк отказывался верить в свой дар.

Кальвин догадывался, что Стелла Коннери принесет с собой одни неприятности, поэтому встретил ее смерть с большим облегчением. Но потом понял, что ничего не изменилось. Ее дочь была намного опасней.

И эту опасность следовало устранить.

Сейчас она была здесь, и он видел, какими глазами смотрел на нее Люк. Кальвин гордился тем, что лучше всех знает Люка и даже может читать его мысли. Люк хотел эту женщину. Вопреки всему, а может быть, как раз из-за того, что она представляла опасность всему тому, чего они достигли, он хотел заполучить Рэйчел Коннери.

Задача Кальвина заключалась в том, чтобы этого не случилось.

Он не был щепетилен в вопросах жизни и смерти. Он ничего не боялся и делал то, в чем возникала потребность. И в этот раз он поступит точно так же.

И медлить нельзя, пока Люк не наделал слишком много ошибок.

Рэйчел с трудом могла понять, как ей вообще удалось заснуть на своей узкой койке. И это после того, когда ее чуть не стошнило после отвратного ужина, предложенного Братством, не говоря уже о чувстве постоянной тревоги, досады и злости. А может, сказалось чувство облегчения, что ей больше не пришлось общаться с лидером этой странной кучки людей.

Впрочем, они уже не казались ей столь уж странными. Альфред Уотерстон напомнил Рэйчел богатых мужей ее матери, хотя он показался ей более добрым. И Кэтрин вела себя очень дружелюбно, даже по-матерински, от нее так и веяло искренним теплом, и это сбивало с толку Рэйчел, лишенную в детстве подобного отношения.

Остальные Старейшины тоже показались ей знакомыми — добропорядочные, солидные, чуточку высокомерные мужчины и женщины, которым надлежало сидеть в зале заседаний, а не за общим столом со всяким отребьем. Это были деловые люди, бизнесмены вроде тех, на которых она работала в Нью-Йорке. Они думали только о собственном благополучии. Рэйчел не понимала, как они оказались в этом месте, что здесь делали, почему носили одинаковую одежду и слушали проповеди ловкого мошенника.

Потому что Люк Берделл как раз и был ловким пройдохой. Может быть, другие и были ослеплены его потусторонним светом и священной аурой, но только не Рэйчел. Она явилась сюда за головой Люка Берделла, и в ее представлении он был никем иным, как воплощением вселенского зла.

Казалось, что все в огромном зале тупо преданы своему лидеру, начиная со Старейшин и заканчивая Кальвином, странным спутником Люка. Если ее тайный союзник и присутствовал в зале, она бы никогда не смогла определить, кто он на самом деле.

Рэйчел не помнила, что ей снилось, впрочем такое случалось с ней часто. Она никогда не верила в сны, а то, что могла припомнить из ночных видений, вызывало у нее чувство беспокойства. Простыни были раскиданы по всей кровати, значит, сегодня ночью ей снились тревожные сны. Ничего удивительного. Здесь обитала смерть. Ее присутствие вызвало сухость во рту, кожа покрылась липким потом.

Она обнаружила новую одежду, на этот раз бледно-голубого цвета, который показался ей более приятным, чем зеленый. Тем не менее она оставила ее без внимания, и когда вышла из душа, одетая в привычные джинсы и легкую футболку, одежда, оставленная в изножии кровати, исчезла, а дверь была распахнута настежь. Не помог и стул в качестве дверной щеколды!

В коридоре никого не было. Рэйчел отчаянно нуждалась в порции кофеина, она была готова заложить душу в обмен на кружку черного крепкого кофе. Интересно, как бы отнесся Люк Берделл к подобной сделке? Может, он счел бы цену слишком высокой?

Она это скоро узнает.

— Хочешь позавтракать?

Ни в вопросе, ни в тихом голосе Люка не таилось ничего зловещего. Однако ей не понравилось, что он возник в пустынном коридоре без всякого предупреждения, но ради кофе она постаралась быть любезной.

Рэйчел остановилась, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица.

— Думаю, на кофе надеяться нечего? — спросила она. — Или здесь разрешается употреблять кофеин?

— У нас есть напитки из злаков, которые дают организму заряд бодрости.

— Я так и знала, — с отвращением сказала она. — А известно ли вам, что люди, лишенные кофеина, становятся раздражительными и неприятными в общении?

— В твоем случае я не вижу никакой разницы, — не моргнув глазом, проворчал он.

— А еще у них случаются сильные головные боли, — упорно продолжала она.

— Дай знать, если такое случится, мы тут же тебя вылечим.

От одной этой мысли внутри у нее похолодело.

— Нет, спасибо. Я справлюсь сама.

— А не лучше ли принять руку помощи?

— Не думаю, — ответила Рэйчел.

Он не стал подходить к ней ближе. Люк Берделл никогда не пытался подавить собеседника самим фактом своего присутствия, чтобы влиять на умы людей ему не требовалась грубая физическая сила. Ему это было ни к чему. Они были одни в пустом коридоре, Люк стоял в нескольких шагах от Рэйчел и казался спокойным и умиротворенным, даже каким-то неземным.

— Ах, Рэйчел, — сказал он. — Тебе предстоит столькому у нас научиться. Я рад, что ты не заставила себя долго ждать.

— А у кого мне учиться? У тебя?

— Но разве ты не за этим сюда приехала? Чтобы узнать как можно больше о Братстве Бытия? Ты хочешь познать наши пути, нашу философию, а может быть, даже следовать им какое-то время. Разве не так?

Рэйчел даже об этом не думала, но судя по всему Люк был ослеплен собственным эгоизмом, поэтому она не стала его разочаровывать.

— Конечно, — кивнула она.

— Я знаю, что ты хочешь изучить наши пути по одной-единственной причине — чтобы уничтожить Братство Бытия, — продолжал Люк все тем же спокойным тоном, прислонившись к каменной стене. — Однако Кэтрин и другие Старейшины готовы сознательно пойти на риск.

— Я не хочу никого уничтожать! — возразила она, глядя на человека, которого собиралась стереть в порошок.

— Тогда зачем ты сюда приехала?

На такой прямой вопрос было трудно что-либо ответить, разве что солгать.

Если того требовали обстоятельства, Рэйчел знала, как прибегнуть ко лжи, этой наукой она владела в совершенстве, потому что ее мать была превосходным учителем.

— Вы сами меня пригласили, — сказала она.

— И нам совершенно нечего скрывать. Оставайся с нами, Рэйчел, учись у нас. Если же тебе удастся найти доказательство или хотя бы признак неправедного дела или зла, тогда мы будем учиться у тебя.

Это была мастерски сказанная речь, краткая, простая и вежливая, рассчитанная на то, что Рэйчел зальется краской стыда и смущенно опустит глаза.

Очень жаль, что такая славная речь пропала даром и не смутила упрямую дочь Стеллы Коннери, язвительно подумала Рэйчел. И жаль вдвойне, что ее произнес убийца. Об этом ей следовало помнить всегда.

Она постаралась улыбнуться как можно убедительней.

— Я за этим сюда и прехала, — сказала она.

— И с чего же ты начнешь?

— С кофе.

Улыбка Люка ей не понравилась. Ей вообще не нравилось, что он высокий, а голос у него мягкий, и глаза горят, как у дикой кошки. А больше всего ее раздражало то, что он не делал никаких попыток, чтобы ее припугнуть. Как будто он знал, что все находятся у него под колпаком, включая и саму Рэйчел.

Она не верила, что можно заключить сделку с дьяволом. Если на то пошло, она не слишком верила в существование злых сил. Но если дьявол все же был, то Люк Берделл, несомненно, подписал с ним договор и с тех пор жил припеваючи.

Люк сделал несколько шагов в ее сторону.

— Рэйчел, при соблюдении соответствующей диеты ты сможешь обходиться без искусственных стимуляторов, — сказал он и протянул ей руку. Он терпеливо ждал, совсем как охотник, желающий приручить дикое животное. — Пойдем. Мы тебя хорошо накормим и начнем обучение.

У него были красивые сильные руки — крупные ладони, длинные тонкие пальцы, узкие запястья с ручейками голубых вен. На каждом из запястий она увидела татуировку — резко очерченные темно-синие браслеты из шипов, напоминавших терновый венец мученика.

Ни за какие блага мира она не хотела прикасаться к этим красивым рукам.

— Обучение? — спросила она и сделала шаг в сторону.

— Уроки начнутся на закате солнца. Здесь, на юго-западе, это самое спокойное время суток, вот увидишь, как благоприятно оно скажется на способности к созерцанию. Где бы ты хотела работать?

— Работать? — Она начала повторять за ним слова, словно дурацкий попугай. Люк двинулся дальше по коридору, видимо, ожидая, что Рэйчел пойдет следом за ним. Она так и сделала, пытаясь держаться на безопасном расстоянии.

— В Братстве работают все, — сказал он. — Ты можешь выбрать то, что тебе по душе — физический или умственный труд. Можешь чистить туалеты, работать на кухне или помогать в саду.

— Мне не очень нравится физическая работа, — сказала она, стараясь казаться безразличной. — Может, найдется работа в офисе? Ведь это моя специальность.

— Ах, Рэйчел, твое милое простодушие трогает меня за душу, — сказал он. — Тем не менее, должен тебя огорчить. Мысль о том, что ты будешь перебирать деловые бумаги Братства, не очень-то меня прельщает.

Он остановился перед двойными дверями, ведущими в обеденный зал.

— Испугался, что я раскрою ваши грязные секреты?

В ответ на ее едкое замечание он чуть заметно улыбнулся.

— Какие такие секреты? То, что я бывший преступник, осужденный за поножовщину в баре? Или то, что я отсидел положенный срок, хотя мог погибнуть в тюрьме или в очередной пьяной драке, если бы на меня не снизошло озарение? Нет, Рэйчел. Все знают о моем прошлом. Мы учимся здесь доверять людям, но мне не хочется, чтобы ты подсунула в компьютер какой-нибудь компромат.

— Да у меня и в мыслях не было, — совершенно искренне призналась Рэйчел. Она сомневалась, что ей удастся выведать какие-то секреты за спиной у дурацких учеников Люка Берделла, а фальсификация фактов только усложнила бы все дело.

Просто Рэйчел была твердо уверена, что здесь, в Санта Долорес существуют доказательства какого-то чудовищного зла. Если они убили Стеллу, значит, они убивали и других. Таких же, как ее мать, богатых старух, которых сначала одурачили, а затем обокрали. И Рэйчел не успокоится, пока не добудет эти доказательства. Письмо анонимного автора стало для нее соблазнительной приманкой, словно морковка, которой пытаются сдвинуть с места упрямого мула.

— Если ты собралась сразиться с дьяволом, ты должна быть хитрей, — проворчал Люк.

— А я что, сражаюсь? Или, может, ты — дьявол?

Он окинул ее задумчивым взглядом и невинно улыбнулся.

— Это одному Богу известно, Рэйчел.

Наверное, он должен был почувствовать разочарование. Почти все ее мысли были как на лодони, тогда как он жаждал настоящего противоборства. Тем не менее она не старалась скрыть свою ненависть, что само по себе привнесло в его жизнь свежую струю воздуха. Ему до смерти надоели люди, смотревшие на него со слепым обожанием. Один лишь Кальвин иногда с ним спорил, да и то когда они были вдали от чужих глаз. Все остальные готовы были умереть ради одной его улыбки. По крайней мере, они так утверждали. А вот Рэйчел Коннери наверняка отдала бы жизнь, чтобы поймать его с поличным. Да только ничего у нее не получится. Он все еще не знал, как с ней поступить. Может, просто соблазнить ее, а потом навсегда исчезнуть.

Она все еще отказывалась носить одежду Братства, но так будет продолжаться недолго. Пускай ему будет не хватать вида ее длинных ног и упругой попки в джинсах, которые, на его взгляд, сидели на ней слишком свободно. Однако он утешал себя тем, что тело Рэйчел, скрытое мягкой хлопковой одеждой, будет принадлежать ему, когда он того пожелает.

Он знал, куда пошлет работать Рэйчел поначалу, хотя Кэтрин возражала, а Кальвин, узнав о его решении, мрачно покачал головой. Работать в больнице ей пока было рано — это напомнило бы ей о Стелле и еще больше разожгло бы чувство ненависти, тогда как он всеми силами старался нарушить ее душевное равновесие. Он мог бы отослать ее в центр медитации драить туалеты, но сомневался, что унизительная работа пошатнет ее решимость.

Нет, он нашел место, которое идеально подходило для мисс Зазнайки. Он отошлет ее в отделение для психов, пускай увидит воочию, что случается с теми, кто сомневается в могуществе Братства Бытия.

Он окинул взглядом Рэйчел, стоявшую у входа в обеденный зал. Нет, эта женщина была совершенно не в его вкусе. Злая, как мегера, на всех смотрит свысока да к тому же худющая, как палка. Но от нее чертовски хорошо пахло. И даже ее тощее хрупкое тело так и манило к себе, хотя его хозяйка бросала на Люка косые взгляды, не стараясь казаться хоть чуточку вежливой. Интересно, как бы она поступила, если бы он прижал ее к стене и запустил ей руку между ног?

Наверняка раскричалась бы во весь голос, решил Люк с мрачной усмешкой. Она совсем не походила на свою мать, всегда жадную до удовольствий самого низкого пошиба. Нет, принцесса Рэйчел не стала бы тратить драгоценное время на дьявола. И он сильно сомневался, что ей нужны были деньги Стеллы. Такие, как она, рождались в семьях, где богатства копились поколениями — зачем ей деньги Стеллы? В то время как Люку они были нужны позарез. Все проще пареной репы.

Рэйчел просто хотелось его поиметь. Фигурально выражаясь, конечно. Он послал ей самую милую из своих улыбок, от которой таяли сердца его учеников, но девушка лишь нахмурила брови и подозрительно сощурила глаза.

— Тебя страшат болезни?

— Я ничего не боюсь, — ответила она.

— Неужели? Ах да, ты же еще молодая, — пренебрежительно сказал он.

— Ты думаешь, что когда я доживу до твоего почтенного возраста, то поумнею и буду всего бояться? — сердито выпалила она.

Он хотел, чтобы Рэйчел подольше оставалось такой раздражительной. Это его забавляло, к тому же в таком состоянии она была более уязвимой.

— Мне верится с трудом, что ты можешь дожить до моих лет, — сказал он.

— Я кое-что разузнала, о Великий Белый Дух, — язвительно ответила она. — Тебе нет и сорока лет. Думаешь, я не проживу еще десятка лет?

— О, я уверен, что ты доживешь до преклонных лет, если только не разозлишь кого-то настолько, что он тебя прикончит. Однако до конца жизни ты так и останешься испорченным, капризным ребенком.

Он затаил дыхание и стал терпеливо ждать, как она отреагирует на его слова.

Но Рэйчел снова его удивила. Она не побледнела от гнева и не пыталась все отрицать — похоже, слова Люка ее позабавили.

— Ты так думаешь? — проворчала она. — И как мне избежать столь ужасной участи? Надеть светлую пижаму и внимать твоим проповедям?

— Я редко проповедую, — заметил Люк. Он составил о Рэйчел неправильное мнение, что случалось с ним довольно редко. Он видел в ней лишь взбалмошную богатую девчонку, желавшую делать все по-своему. Теперь он стал подумывать о том, что все было намного сложней. Что еще рассказывала о ней Стелла? Он ничего не помнил, а ведь подробности такого рода порой могли сыграть важную роль. — Попробуй посмотреть на вещи непредвзятым взглядом. Это будет прекрасным началом.

Ему удалось незаметно приблизиться к Рэйчел. Несмотря на воинственность, девчонка казалась на удивление пугливой.

— Непредвзятым взглядом? — хмыкнула Рэйчел. — Наверное, стоит попробовать. — Она нахально улыбнулась. — Для всего на свете есть свой первый раз.

Люк не стал обращать внимания на ее вызывающий тон.

— Принимая во внимания напиток из злаков на завтрак и тяжелый трудовой день, — сказал он, открыв двери в столовую. — Думаю, тебе стоит начать с восточного крыла больницы, помогая сиделкам. Ты там почувствуешь себя, как дома.

— Звучит неплохо.

— Оставляю тебя в умелых руках Кальвина. Он поможет тебе обосноваться на новом месте, потому что знает все текущие дела лучше меня. Может, тебе даже повезет и по пути в восточное крыло он поведает зловещие тайны, скрытые под невинным обликом Братства.

Рэйчел бросила взгляд на Кальвина, терпеливо дожидавшегося возле стола, и Люк подивился ее хладнокровию. Она даже бровью не повела.

— А кто находится в восточном крыле? Неверующие?

Он одарил ее сладчайшей из улыбок.

— Нет. Душевнобольные.

С того самого дня, как Кальвин впервые увидел Люка Берделла, он понял, в чем отныне будет заключаться смысл его жизни. Он не любил вспоминать прошлое — то было тяжелое время для них обоих, к тому же он был простым человеком с рядовыми запросами. Зацикливаться на болезненных воспоминаниях было пустой тратой времени. Тем более что сейчас дела шли как нельзя лучше.

Конечно, опасность не миновала. Да и когда они были, эти безопасные времена? И Люку следовало об этом помнить! Но если долгие годы тебе твердят, что ты непрогрешим, невольно сам начинаешь в это верить. Задача Кальвина заключалась в том, чтобы вернуть Люка на грешную землю.

У Люка были враги. Не одна только заносчивая стерва, пытавшаяся загрести денежки своей матери. Да только зря она старается! Кальвин не помнил ни одного случая, чтобы Люк добровольно расстался с тем добром, которое ему удалось заработать, украсть, выманить или найти по чистой случайности. Правда, до сих пор не было никого, кто бы решился на эдакое дело.

Рэйчел Коннери не представляла собой большой опасности, но при желании могла доставить массу хлопот. Если Люк перестанет обращать внимания на мелочи или недооценивать их значение, то рано или поздно он утратит контроль над ситуацией, и все полетит в тартарары. Поэтому Кальвин обязан сделать все, чтобы этого не произошло. Ему позарез был нужен Люк с его умением высасывать деньги из самых необычных источников. Он нуждался в холодном, разумном и толковом подходе Люка к жизни, которая началась так отвратительно и только-только начала налаживаться. А еще ему нужны были любовь и дружба Люка. И Кальвин был готов на любые жертвы, лишь бы сохранить все то, в чем он отчаянно нуждался.

Включая и устранение нежелательных особ вроде Рэйчел Коннери. Он это сделает не моргнув глазом, как не раз проделывал в прошлом. Мерзкая неизбежность, вот как он называл дела такого рода. Люк отказывался мириться с мерзкими сторонами реального мира, поэтому Кальвин был вынужден делать это за него. Он всегда соблюдал свои интересы и сразу чуял, с какой стороны дует ветер. Ему начинало казаться, что Люк утерял этот редкий дар.

Рэйчел Коннери — это бомба замедленного действия, мрачно думал Кальвин час спустя, идя с девушкой по территории Братства под палящими лучами солнца.

— Ты давно знаешь Люка? Как вы с ним познакомились? — спросила Рэйчел нарочито равнодушным тоном. Однако Кальвин был начеку.

У него чесался язык, чтобы поведать правду, просто из удовольствия понаблюдать за ее реакций. Такая хорошенькая богатая девчушка со своим безопасным мирком небось и не слыхала о…

— Уже давно, — буркнул он.

— Ты не похож на других.

Он бросил на нее косой взгляд.

— Я такой не один, — заметил он. — Вот побудешь здесь подольше, тогда узнаешь, что есть уроды и похлеще меня.

Рэйчел не принялась тут же уверять, что не считает его уродом, и это несколько повысило ее в глазах Кальвина. Он прекрасно знал, кто он на самом деле, и никакие вежливые разуверения не могли поколебать его уверенности.

— Я хочу сказать, что ты не такой елейный святоша, как другие, — уточнила она. — Все остальные ведут себя, как актеры из дурацкой мыльной оперы.

— Уж не знаю, что и сказать, — сказал он. — Там, где я вырос, на телевизор не хватало времени.

Он открыл тяжелую резную дверь, ведущую в оздоровительный центр, и пошел вдоль коридора, уверенный, что Рэйчел идет за ним следом. — Сейчас здесь дежурит Гретхен — просто делай, что он скажет, и все будет хорошо. Но держись подальше от Анжелы.

— Анжелы?

— Большинство пациентов вполне безвредны. У них разные формы недуга, но их лечат, и со временем их состояние улучшается. Но Анжеле нам не помочь. У нее случаются припадки, и тогда она опасна. Завтра она отсюда уедет, но до того времени обходи ее комнату стороной. Ее дверь запирают на ключ, так что все обойдется.

— Она на самом деле представляет опасность?

— И для себя, и для всех остальных, — он бросил на нее быстрый взгляд. Дурочка принимала за чистую монету все, что ей говорили. — Она вбила себе в голову, что кругом плетутся заговоры. Что Люк всех дурачит и обкрадывает, а потом устраняет каждого, кто становится на его пути. Особенно стариков, которым жить осталось недолго. Будто бы он помогает им перейти в другой мир. Ты только представь себе!

— Да уж, представляю, — тихо сказала Рэйчел.

— Она будет тебя обхаживать, чтобы переманить на свою сторону. Не слушай ее. Это все вранье. — Он постучал в тяжелую дверь с высоким зарешеченным окошком. — Не так ли, Анжела?

— Иди к черту, — донесся из-за окошка резкий уверенный голос.

— Вот об этом я и говорил, — сказал Кальвин. — Все выглядит так, будто она здорова, вроде нас с тобой. Но это одна только видимость. — Он заговорил громче, обращаясь в сторону закрытой двери. — Анжела, я привел новую помощницу. Ее зовут Рэйчел и она принесет тебе все, что нужно. Ты только не дурачь ее и не забивай ей голову всякой ерундой. Ты слышишь меня?

В ответ послышалось грубое ругательство. Кальвин рассмеялся.

— Я вернусь за тобой к пяти часам. Люк хочет заняться твоим обучением.

— Жду не дождусь, — проворчала Рэйчел, бросив взгляд на запертую дверь.

— Даже не думай, — предупредил ее Кальвин. — Она опасна.

— Я и не думала подвергать свою жизнь опасности, — с достоинством сказала Рэйчел.

Ври больше, подумал Кальвин. Он надеялся, что сумел разжечь в девчонке любопытство. Если он окажется прав, и Рэйчел Коннери заглотнула наживку, то Анжела позаботится обо всем остальном. И он сможет со спокойной совестью посмотреть в глаза Люка.

Ему нравилось, когда дела шли своим чередом.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Рейчел смогла добраться до Анжелы. За тяжелой дверью царило молчание. Тем временем Гретхен, женщина средних лет с длинными волосами, в одежде бледно-зеленого цвета, поручала Рэйчел то одно, то другое задание. То она читала вслух пациенту, который ее не слушал, то мотала нитки для больной, которая вязала один и тот же образец, чтобы в конце спустить петли и начать все заново. Лишь после обеда она смогла уделить себе немного времени. Гретхен отлучилась, чтобы подкрепиться чашкой зеленого чая, который Рэйчел не выносила на дух.

В коридоре никого не было. Оконце в двери Анжелы располагалось не слишком высоко, и Рэйчел смогла заглянуть в комнату. То, что она увидела, очень ее удивило.

Не было никакой сумасшедшей, забившейся в угол, бормотавшей бред и пускавшей слюни. Вместо нее она увидела женщину, которая сидела за столом и что-то писала. Выглядела она вполне нормальной, даже привлекательной. У нее были кудрявые светлые волосы, рассыпанные по плечам, и решительное выражение лица.

— Анжела? — шепотом позвала Рэйчел.

Та подняла голову и посмотрела на дверь ясными спокойными глазами.

— Чего ты хочешь?

— Это Рэйчел. Дочь Стеллы Коннери. Ты знала мою мать?

Анжела отложила карандаш в сторону.

— Я знала Стеллу, — сказала она. — Они ее убили.

Рэйчел застыла на месте.

— Это ты мне писала? — быстро спросила она.

— Писала тебе? Но ведь я тебя даже не знаю. Я знала твою мать. Они ее убили.

Все же с Анжелой было что-то не так, хотя слова звучали на редкость разумно и убедительно.

— А зачем они это сделали? Ведь она и так бы умерла.

— Это они так говорят. Может, у нее на самом деле был рак. Может, они ускорили дело, чтобы прекратить ее мучения. Может, так они поступили со всеми другими.

— С какими другими?

Анжела встала и подошла к двери. Она была высокой стройной женщиной и, судя по всему, у нее были очень сильные руки.

— Все те, что здесь умерли. Богатые люди, которые прибыли сюда, чтобы следовать по пути Люка, но оказалось, что они смертельно больны, и никто не в силах им помочь. Они умирают. Умирают очень быстро. И оставляют все свои деньги Братству.

— Откуда ты знаешь?

Губы Анжелы скривила горькая усмешка.

— Как ты думаешь, почему меня здесь заперли? Неужели все люди такие наивные, как утверждает этот кретин Кальвин? Они пытаются закрыть мне рот. Я слишком много о них знаю, но они не осмеливаются меня убить. Пока.

— А твои родители? Они не могут тебе помочь?

— Родители? Мои родители давным-давно умерли. Это еще одна выдумка Кальвина. Не знаю, что они решили со мной сделать, но до завтрашнего дня мне бояться нечего. А может, ты мне поможешь?

— Как я могу тебе помочь?

— Выпусти меня отсюда. Дай мне шанс вырваться из их лап. Ты даже представить себе не можешь, насколько черны их души. Это очень опасные люди. Я собрала все доказательства в своем дневнике — время, место, имена жертв — но они никогда не позволят, чтобы эти записи остались у меня, — на минуту она замолчала. — Я могу отдать их тебе. Если со мной что-нибудь случится, им это не сойдет с рук. Обещай, что сделаешь это вместо меня. Сохрани дневник и отдай в нужные руки.

Рэйчел не колебалась ни минуты. Да и кому она должна была поверить — лакею Люка Берделла или женщине, столь похожей на саму Рэйчел, которая знала, что под внешним благообразием Братства Бытия скрывалось настоящее зло? И все же Анжела отрицала, что написала ей ужасное письмо. А если то была не она, то кто еще знал о преступной деятельности Люка? Сколько людей было замешано в этом деле?

— А еще кому-нибудь известно о том, что здесь творится? С кем я могу поговорить о матери? — продолжала допытываться Рэйчел.

— Твоя мать была истинной верующей. Почти до самого конца. Есть и другие, кто начал сомневаться, но нас держат порознь.

— Неужели она ни с кем здесь не дружила?

— Все, что ей было нужно, Стелла получала от Люка.

Как это похоже на мать, мрачно подумала Рэйчел. Каждый мужчина, спавший с ее матерью, становился для той смыслом существования, пока длился их роман.

— Выпусти меня, — сказала Анжела. — И я назову тебе имена людей, которые могут рассказать тебе о матери.

Соблазн оказался слишком велик.

— Ладно, — сказала она.

Анжела продолжала стоять на том же самом месте.

— Тебе нужно отпереть замок, — терпеливо пояснила она. — Мне не удастся просунуть дневник под дверь. Нужно добыть ключи.

Рэйчел оглянулась вокруг, на душе у нее скребли кошки.

— Я не знаю, где они лежат.

— В выдвижном ящике стола. Второй ящик справа. Помоги мне, Рэйчел. Ради своей матери. И ради других бедных душ, которые здесь умерли.

Ключи оказались на месте. Она легко открыла дверь и увидела, что Анжела стоит в нескольких шагах от нее, улыбаясь и держа в руках открытый дневник.

— Посмотри, — сказала она. — Здесь ответы на все вопросы.

Рэйчел бросила взгляд на открытую страницу. Строчка за строчкой бежали криво написанные слова, потоки грязных ругательств, слагавшиеся в бессмысленный, сумасшедший бред.

Она сделала один шаг назад, совсем крошечный шажок, чтобы отойти от женщины, которая грозно возвышалась над ней. Но было уже слишком поздно.

— О, не-е-ет, — прошептала Анжела, лицо которой оставалось пугающе бесстрастным. — Ты ведь одна из них, верно? Так я и знала. Тебя подослали, чтобы меня искушать. Я не позволю. Это он тебя послал. Но он мой. Люк принадлежит мне. Ты его не получишь!

Рэйчел уже повернулась, чтобы выбежать за дверь, когда Анжела набросилась на нее и повалила на пол. Сильные руки сомкнулись на ее шее, и хотя Рэйчел вцепилась в ее ладони, стараясь оторвать их от себя, она чувствовала, как воздух постепенно покидает легкие и перед глазами сгущается тьма. Анжела выкрикивала ругательства и стучала головой Рэйчел о пол.

И Рэйчел вдруг поняла, что сейчас умрет.