"Однажды в дождливый вечер" - читать интересную книгу автора (Макмаон Барбара)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

К шести часам Джинни захотелось вернуться в отель, принять горячую ванну и погрузиться в двенадцатичасовой сон. Митч был невероятен. Он знал все, начиная с фамилий сотрудников, их семейного положения и кончая цифрами продаж за последние несколько лет, трудовыми спорами и их разрешением, которые составляли историю компании с начала ее возникновения.

Джинни раздражало, что вечером Митч выглядел таким же свежим и активным, как утром.

Она незаметно ушла, когда раздавались последние прощальные слова, и быстро позвонила на ранчо. Там было на два часа позже, и ей хотелось застать Джоуи, пока он не лег спать. Поболтав немного с Эмилин, она поговорила с сыном. Убедившись, что он счастлив и все хорошо, Джинни неохотно повесила трубку. Она так скучает по нему.

– Есть проблемы? – спросил Митч, присоединившийся к ней в приемной.

– Никаких. Джоуи уже на ногах. Эмилин говорит, что они не разрешают ему наклоняться и переутомляться, но он очень рад, что встал с постели. Мы уже свободны?

– Я попросил Джима сообщить Моррисам, что мы встречаемся с ними в семь тридцать в «Зорро-Марк». Тебе хватит времени переодеться?

Джинни кивнула, распрощавшись с мечтой о горячей ванне. Она наденет чудесное черное платье, а потом они опять займутся делом.

– Ты когда-нибудь устаешь? – ворчливо спросила она, беря сумочку и папку с бумагами и докладами для Митча.

– Редко. Ты что, устала?

Джинни выпрямилась и направилась к лифту.

– Ничуть, – солгала она. – Но я не смогла бы жить в таком ритме все время.

– Я отдыхаю, когда приезжаю на ранчо.

Эти слова вызвали у нее улыбку. Хорош отдых: он объезжает все ранчо, проверяет ограждение, осматривает скот, не считая того, что отвечает на постоянно поступающие звонки и факсы и принимает решения, которые влияют на все аспекты его многочисленных деловых интересов.

– Что здесь смешного?

Джинни тряхнула головой.

– Я просто подумала о том, что ты называешь отдыхом. А что бы ты делал на пляже – организовывал волейбольные турниры и соревнования по плаванию?

– Я редко езжу на пляж.

– Там слишком спокойно?

– Слишком далеко.

– Почему бы тебе иногда не брать отпуск? Ты же отдыхал с семьей?

– Когда жена и дочь были живы, мы путешествовали, жили в палатке, ездили в парки. Однажды даже летали в Калгари.

– Но не на побережье. Приезжай к нам когда-нибудь, посмотрим, сколько ты вылежишь на горячем песке.

Произнеся эти слова, Джинни замерла. А вдруг у него возникнет подозрение, что она не хочет терять с ним связь, что жаждет отношений, которые выйдут за рамки служебных и даже разовьются во что-нибудь долговременное?

Но Митч, казалось, ничего не заподозрил и ограничился уклончивым «может быть», что явно означало «нет».

Когда вечером они вошли в шикарный ресторан, Джинни показалось, что она попала в царство грез. Интерьер был великолепен, столы находились на большом расстоянии друг от друга – не так, как в ее ресторане, где пытались разместить как можно больше посетителей одновременно.

Здесь были даже танцплощадка и небольшой эстрадный ансамбль, тихо игравший где-то на заднем плане.

Когда один из мужчин заговорил о работе, Митч поднял брови.

– Так как с нами наши партнеры, которых, вероятно, до слез утомили деловые обсуждения, давайте придерживаться общих тем.

Джинни была удивлена его вежливостью – она думала, что это деловая встреча. Но настоящее наслаждение она почувствовала, когда все принялись обсуждать достоинства пляжей Флориды, Атланты и Южной Калифорнии. Это привело к дружеской пикировке о красотах обоих штатов.

Когда же заговорили о детях, Джинни бросила взгляд на Митча: не лучше ли перевести разговор на другую тему?

Но Митч удивил ее, рассказав эпизод с Джоуи и собаками на ранчо. Присутствующие развеселились. Митч не производил впечатления человека, готового выйти из-за стола, если разговор принимает неприятный для него оборот. Джинни внимательно наблюдала за ним и была потрясена, когда Митч подмигнул ей. Она покраснела и отвела взгляд.

В конце ужина Митч заказал для всех бренди и кофе.

– Музыка такая манящая, не пора ли немного потанцевать?

– Старина, ты же знаешь, я ненавижу танцы! – простонал Гарри Моррис.

Его жена радостно засмеялась:

– Дорогой, это приказ босса. Давай, давай, поднимайся!

Гарри встал подчеркнуто неохотно. Когда к танцующим присоединились Джим и его жена, Митч повернулся к Джинни:

– Потанцуем?

Она не могла ему отказать. Танец в его объятиях будет лучшей частью этого вечера. Джинни согласно кивнула. Она будет наслаждаться, стараясь не выдать себя, чтобы Митч не узнал, как ей нравится быть с ним.

От его теплой руки у нее на спине ее охватила дрожь. Митч держал ее в объятиях, как хрупкую драгоценность, которую нужно любить и лелеять.

«Такой и должна быть жизнь, – думала Джинни, – два человека любят друг друга и радуются тому, что они вместе». У нее мелькнула мысль о Марлис и Дейзи. Она никогда не видела их, но они живут в Митче. Забудет ли он их когда-нибудь? Или не забудет, но начнет новую жизнь – иную, но такую же полноценную?

– Я готов вернуться в отель, – прошептал он ей в ухо. – А ты?

– Если хочешь.

Джинни была разочарована – он танцевал с ней по обязанности. Она просто обманывала себя, пора трезво взглянуть на вещи.

Дав последние указания коллегам, Митч попрощался – утром они с Джинни возвратятся в Техас.

На пути к лифту он неожиданно остановил ее.

– Здесь на первом этаже есть танцевальный зал. Хочешь пропустить стаканчик на ночь и немного потанцевать?

– Я думала, ты устал.

Счастье вновь нахлынуло на нее.

– На самом деле я хотел отделаться от остальных и подумал, что это вполне дипломатическая уловка. К тому же не возникнет сплетен.

– А почему они должны возникнуть?

– Любой, глядя, как мы танцуем, заподозрит, что мы – нечто большее, чем босс и его секретарь.

– Неужели? – с трепетом спросила Джинни. – Почему?

– Потому что это правда, и только слепой этого не заметит. Потанцуем?

– С удовольствием.

Танцевальный зал был почти пуст. Когда Митч закружил ее, Джинни захотела, чтобы у этой ночи не было конца. Джоуи, ее работа, жизнь во Флориде остались где-то далеко. Этот вечер – сказка, а она, обновленная и свободная, парит на легких крыльях любви. Все для нее сосредоточилось на Митче, и она горела от предчувствия того, что может произойти между ними.

Она любит Митча Холдена, и это сильное, зрелое чувство совсем не походило на любовь, которую, как ей казалось когда-то, она питала к отцу Джоуи.

Ей нравилось танцевать с ним, каждое его прикосновение вызывало у нее чувственную дрожь, и пальцы, ласкавшие обнаженную спину, порождали в уме эротические картины.

Джинни нравилось разговаривать с Митчем, узнавать его взгляды, слышать сдержанный смех, когда ему было весело – что случалось редко, чаще в его глазах таилась печаль.

В отличие от Золушки, попавшей на бал, у нее не будет волшебной хрустальной туфельки и счастливого конца. Ее принц не ищет жену, он скорбит по ней. И у Джинни нет сказочной крестной.

Но, как и Золушка, она дорожила каждой секундой. По крайней мере воспоминания останутся с ней до конца жизни.

Когда они пошли к лифту, было уже поздно. Джинни казалось, что она попала в другое временное измерение, и она боялась сказать что-нибудь, чтобы не нарушить удивительное настроение и не столкнуться с реальностью. Еще несколько минут – и она окажется в постели и будет вновь переживать каждое мгновение этого вчера.

– Я чудесно провела время, – мечтательно сказала Джинни, когда двери лифта закрылись. – Думаю, Лос-Анджелес мне нравится.

Кроме них, в лифте не было никого. Митч притянул ее к себе, положил руку ей на плечо и легонько погладил.

– Больше, чем Тамблвид?

– Ммм, нет, наверное. Мне нравятся ранчо, Эмилин, Росита.

Джинни умолкла, спохватившись, что едва не сказала слишком много.

Они подошли к номеру, и Митч открыл дверь. Свет не был включен, и комнату освещал лишь отблеск огней, сверкавших за окном.

– Какая красота! – Джинни охватила взглядом безбрежное море светящихся точек.

– Она уступает твоей, – возразил Митч, закрыв дверь.

Когда он привлек Джинни к себе и жадно завладел ее губами, она вся отдалась поцелую. Она жаждала его прикосновений и чувствовала, как тоскует ее женское естество. Митч заполнил пустоту в ее жизни и принес ей счастье. Одиночество исчезло, она больше не одна, две половинки соединились в единое целое.

– Я хочу тебя, Джинни! – прошептал Митч, покрывая ей поцелуями лицо. – Останься со мной!

У нее радостно дрогнуло сердце.

– Я тоже хочу тебя, Митч! – призналась Джинни, сгорая от желания и страсти. Она обняла его крепче и притянула к себе. – Мне не верится! – прошептала она, подняв голову, чтобы поцеловать его под подбородком. – Так бывает только в кино.

Он завладел ее губами и понес свою легкую ношу в спальню. Там он осторожно опустил Джинни на кровать и, встав перед ней на колени, снял с нее туфли. Кончики пальцев скользнули по ее ноге, поднимаясь все выше и оставляя после себя лед и пламя. Когда Митч заговорил, голос у него звучал хрипло:

– Никаких сожалений, Джинни.

Эти слова подействовали на нее как холодный душ. Это была ночь вне времени, особая ночь для них, но не клятва на будущее и не обещание, ради которого она могла бы жить.

– Никаких, – согласилась она.

Потянувшись, Джинни сжала его лицо ладонями и снова поцеловала. Чувствуя себя смелой и дерзкой, она отдала ему власть над своим телом. Один лишь раз она возьмет то, что ей предлагают, оставив сожаления в стороне. Джинни любит Митча, почему же она должна лишить себя удовольствия провести ночь в его объятиях?

Когда он поднялся и осторожно опрокинул Джинни на кровать, она сомкнула руки у него на шее и потянула его на себя.

Между поцелуями и взаимными ласками они медленно раздели друг друга. Вспыхнувшая страсть смела все преграды, и нахлынувшее желание соединило их…

Прежде чем Джинни заснула, у нее промелькнула тревожная мысль: уж не призналась ли она ему в любви?

Когда Митч открыл глаза, комнату заливал яркий дневной свет. Рука Митча обнимала восхитительно теплое женское тело, уютно прильнувшее к нему. Голова Джинни покоилась у него на плече, рука лежала на его груди. Их ноги переплелись.

Митч медленно, стараясь не разбудить Джинни, повернулся, чтобы лучше ее видеть. Белокурые волосы, мягкие и шелковистые, разметались по его руке. Во сне она выглядела очень молодой. Следы всех тревог и забот дня исчезли с ее лица.

Митч удивился, почувствовав вновь возникшее желание. Он разбудит ее поцелуем и станет ласкать это волнующее хрупкое тело, пока оно не загорится огнем, пожиравшим их прошлой ночью. Она была ласковой, любящей и страстной. Ни вины, ни сожалений.

Он снова займется с ней любовью, на этот раз при ярком свете наступившего дня. Он взглянет ей в глаза и увидит все чувства, которые пробудил в ней новый шаг в их отношениях.

И что потом?

Митч отогнал от себя мысль о будущем. Достаточно и того, что она в его постели и он может разбудить ее поцелуем. И посмотреть, к чему это приведет.

Он медленно перетянул Джинни к себе на грудь и разбудил ее поцелуем.

«Никаких сожалений», – сказал Митч прошлой ночью. Стоя под душем, Джинни мучилась раскаянием. Она пыталась убедить себя, что не ожидала уверений в вечной любви, не надеялась, что ночь, проведенная вместе, как-нибудь изменит Митча. Она не ждала, что он потеряет голову от любви к ней.

Но это была ложь.

Джинни хотела всего этого. Она мечтала о том, чтобы говорить с ним, дотрагиваться до него, когда ей захочется, закрывать дверь, когда они останутся наедине, и целовать его до тех пор, пока вспыхнувшая в нем страсть не соединит их тела.

Джинни отчаянно пыталась восстановить душевное равновесие. Словно пробудившись ото сна, она схватила салфетку из махровой ткани и начала яростно тереть тело. Глупо мечтать о неосуществимом, разве тетя Эдит не говорила ей это?

Прошлая ночь оказалась внезапным чудом, но вернулась реальность. Им нужно успеть на рейс до Далласа, и к ужину они уже будут на ранчо. Несколько минут назад она позвонила туда и поговорила с Джоуи. Он ее главная забота.

Скоро ли возвратится Хелен? Как Джинни удастся уйти от Митча, не оглянувшись, и одной смотреть в лицо будущему?

Почему Митч не может любить ее так, как она любит его? Возможно ли соперничество с умершей женщиной?

Джинни надела новый костюм, словно доспехи. Она не поддастся желанию снова прикоснуться к Митчу. Временный секретарь сыграет свою роль. Полная решимости не поддаваться искушению, она вошла в гостиную.

Митч стоял у окна, глядя на оживленные улицы. Знаменитый лос-анджелесский смог повис над городом, туманцая дымка серебрилась в лучах утреннего солнца. Джинни вошла, и Митч обернулся. Лицо у него было отсутствующее, и она обрадовалась, что оделась соответственно роли, которую собралась играть.

– Ты готова? – спросил он.

Джинни кивнула. Он поднял трубку, вызвал коридорного и заказал такси.

– Я позвонила Джоуи. – Джинни нарушила неловкое молчание, вертя в руках ремешок сумочки. Ей было легче смотреть в окно, чем на Митча. – Он чувствует себя хорошо, у него ничего не болит, и он хочет ездить верхом.

– Как только врач разрешит, мы попробуем посадить его на спокойную лошадь.

Отчего не посадить? Только будут ли они жить на ранчо, когда у Джоуи снимут повязки?

– Джинни…

Стук в дверь помешал Митчу договорить. Пришел коридорный за багажом.

С этой минуты любой интимный разговор стал невозможен. Такси быстро доставило их в международный аэропорт Лос-Анджелеса. Как только они прошли контроль, Митч предложил перекусить. У Джинни не было аппетита, но пришлось соблюсти приличия.

Возвращение домой показалось ей бесконечным. Она взяла в самолет два журнала и прочитала их от корки до корки. Митчу тоже не хотелось говорить о прошлой ночи, и он погрузился в работу, связываясь по телефону с Далласом и подтверждая некоторые решения, принятые в Лос-Анджелесе.

Когда они сели в его машину, Джинни притворилась, что спит. Ей не хотелось разговаривать, надо было восстановить душевное равновесие и вновь овладеть ситуацией.

Митч ни словом не намекнул, что прошлая ночь что-то значила для него, и его отчужденность сводила ее с ума.

Едва войдя в дом, Джинни бросилась в комнату сына, обняла его и почувствовала, что жизнь вновь обретает устойчивость. Реальность – это не сказочная мечта о Митче, а ее любимый сын, который нуждается – в ней.

– Я скучал по тебе, мамочка, – признался Джоуи.

– Я тоже, милый.

Она быстро скинула жакет и устроилась рядом с Джоуи.

– Расскажи мне, чем ты занимался.

– Привет, Митч! – радостно сказал Джоуи.

Митч стоял, прислонившись к дверному косяку. Сердце у Джинни замерло.

– Привет, Джоуи! Как поживаешь?

– Я уже почти здоров! Тетя Эмилин говорит, что, если бы у меня было еще больше энергии, они бы продавали ее в бутылочках. – Мальчик едва не подпрыгивал на кровати. – У Роситы есть разные игры, и мы играли в них. «Страна сладостей» – моя любимая, только нельзя выиграть настоящую конфетку. И еще есть «Горки и лестницы». Ее внуки играют в них, и я тоже научился. Тетя Эмилин показала мне, как играть в «Рыбу». Мамочка, давай сыграем в карты. Я хорошо играю. Тетя Эмилин говорит, что я прирожденный игрок.

Джинни кивнула и рассмеялась, чувствуя, как Митч мрачно маячит в дверях. Время от времени она бросала на него быстрый взгляд, пытаясь догадаться, о чем он думает.

– Похоже, тебе было весело. Мы возьмем карты домой, – пообещала она.

– У нас еще есть где-то карты. Джоуи может взять пару колод, – предложил Митч.

Джинни подняла на него глаза. Может, пригласить его войти и сесть на кровать, рассказать Джоуи об их поездке? Но разве она смеет сделать это? Не пытается ли она извлечь из их отношений больше того, что в них есть? Или все-таки Митч хочет, чтобы она его попросила?

– Входи! Расскажи Джоуи, в какие карточные игры ты играл в детстве, – неуверенно сказала она.

На мгновение Джинни показалось, что он войдет, но Митч выпрямился и отвернулся.

– Мне нужно работать.

Сердце у нее упало. Она надеялась…

– Мамочка, я видел собачку! Ее привел мистер Парланс. Росите она не понравилась, но тетя Эмилин сказала, что это хорошая собачка. У нее нет хвоста, но она виляла им все время и даже лизнула меня!

– Жаль, что я не видела ее. Значит, она тебе понравилась?

Джинни пыталась сосредоточиться на оживленном рассказе Джоуи, но ее мысли были с Митчем. Пошел ли он переодеться? Или отправился в офис и закрылся в кабинете?

Поездка в Лос-Анджелес уходила в прошлое.

Эмилин ждала Джинни, чтобы приступить к ужину. На Джинни все еще были юбка и блузка, в которых она прилетела из Лос-Анджелеса. Эмилин ее туалет одобрила.

– Они не такие женственные и нарядные, как платья, которые вам нравятся, – заметила Джинни, занимая за столом свое место.

– Да, мне нравятся мои платья, – удовлетворенно призналась Эмилин, – но они идут не всем. А вам ваш наряд подходит, вы выглядите в нем взрослее. Как вам понравилось в Лос-Анджелесе? Я не была там целую вечность. Если бы мы все поехали туда, мы сводили бы Джоуи в парк развлечений, пока Митч занимался бы своей работой.

– Я поехала, чтобы помочь Митчу, – мягко напомнила ей Джинни и улыбнулась Росите, которая вошла в столовую, неся поднос с жареной говядиной и гарниром из молодого картофеля. – Спасибо, что доставили Джоуи удовольствие, играя с ним в настольные игры.

– Он чудесный ребенок. Если он еще будет здесь, когда внуки приедут навестить меня, они будут замечательно играть вместе, – сказала Росита.

– А почему его может здесь не быть? – удивилась Эмилин. – Как только ему снимут повязку и убедятся, что глаз зажил, он вполне может резвиться. Джек сказал, что Джоуи может помогать ему заботиться о какой-нибудь спокойной лошади, если, конечно, ты не будешь возражать, Джинни. В этом возрасте у Дейзи уже был пони, хотя она не сама ухаживала за ним – для четырехлетнего ребенка это слишком трудно. Но она ездила под присмотром и любила приходить и разговаривать с пони. И кормить его морковкой. Помнишь, Росита?

– Конечно, помню, сеньорита! Я принесу булочки.

На столе стоял прибор Митча, но он не появился.

– Митч сказал, что вы научили ее играть в «Рыбу», – заметила Джинни.

– В дождливый день Дейзи любила поиграть в эту игру. Она играла с Марлис или Митчем, или они играли втроем. Особенно зимой, когда Митч не работал на воздухе или не уезжал в Даллас. Я всегда буду скучать по ним, они ушли от нас слишком рано, – проговорила старушка.

Джинни кивнула, думая, не эту ли картину увидел Митч, стоя в дверях: эхо счастливого времени, когда он и его жена играли со своей дочерью. Неудивительно, что он не захотел присоединиться к ним.

Джинни пыталась не обращать внимания на его пустующее место и вслушаться в разговор Эмилин, но в памяти всплывал последний ужин с Митчем и то, что было потом…

На следующее утро Джинни облачилась в привычные джинсы и пуловер. Ей нужно работать, нельзя жить несбыточными фантазиями.

Войдя в офис, она удивленно замерла: за ее столом сидела безупречно одетая и ухоженная женщина. Она подняла голову и взглянула на Джинни.

– Вы, должно быть, Джинни Морган.

– А вы – Хелен.

Внутри у Джинни все оборвалось – помощница Митча возвратилась так же внезапно, как и уехала.

– Митч уехал рано утром, я вернулась как раз перед его отъездом, – Хелен оглядела стол. – Вы вполне справлялись с работой в мое отсутствие. Конечно, он сказал мне, что у вас нет специальной подготовки. Это многое объясняет.

Джинни вспыхнула от смущения – она старалась изо всех сил, но, конечно, ей никогда не стать таким образцовым секретарем, как его личный помощник. Значит, Хелен вернулась…

– Я надеюсь, что здесь все в порядке. И что ваша мама выздоровела.

– Подшивки сделаны своевременно, входящая и исходящая корреспонденция внесена в журнал, так что я сориентируюсь. Моя мать выздоравливает, с ней останется ее сестра. Поэтому я и приехала.

Это была ясная и понятная отповедь.

– Я буду в доме. Дайте мне знать, если не сможете найти что-нибудь, – проговорила Джинни, резко повернулась и пошла в дом.

Ей больше незачем оставаться на ранчо и вообще в Техасе. Завтра Джоуи снимут повязку, и их врач во Флориде прекрасно сможет наблюдать его в течение следующих месяцев. Благодаря щедрости Митча, у нее сохранились деньги, отложенные на операцию. Их должно хватить на оплату послеоперационного врачебного наблюдения.

Правда, Джинни осталась должна Митчу, но она займется этим, как только возвратится домой и найдет постоянную работу.

Джинни вошла в дом и поднялась в свою комнату – в лиловую, а не розовую, в которой она могла бы выглядеть раскрасневшейся. Печальная улыбка появилась у нее на лице, когда она вспомнила забавные слова Эмилин в тот первый день. Как ей будет не хватать этой старушки!

Джинни вытащила чемодан из стенного шкафа и начала складывать вещи. Потом она соберет вещи Джоуи, и утром они отправятся в Даллас, где его осмотрит хирург. А затем поедут во Флориду. Если им повезет и ее старенькая машина не сломается на обратном пути, через несколько дней они будут дома.

Ей придется позвонить Тому и узнать, сохранилось ли ее место. И нужно будет навести справки о курсах по деловому администрированию. Ей понравилось работать в офисе. Если она найдет время, она продолжит учебу.

Аккуратно сложив деловой костюм, Джинни с нежностью провела пальцами по мягкой ткани. Он идеально подойдет для будущих собеседований. Каждый раз, надевая этот костюм, она будет вспоминать Митча и их головокружительное путешествие в Лос-Анджелес.

– Что ты делаешь?

Митч стоял в дверях, держа в руке широкополую шляпу. На нем были пыльные джинсы и грязные сапоги, от него пахло лошадьми и скотом. Сердце у Джинни затрепетало.

– Собираю вещи. Хелен вернулась.

– Я видел ее. Она сказала, что ты приходила в офис, но помощь ей не понадобилась. – Митч взглянул на открытый чемодан. – Уезжаешь?

– Думаю, так будет лучше всего. Тебе я больше не нужна, потому что Хелен уже здесь. Завтра я покажу Джоуи хирургу в Далласе, и мы поедем домой.

Митч долго смотрел на нее. Не в силах выдержать его взгляд, она вновь принялась складывать вещи.

– Не уезжай, – удивительно низким голосом произнес Митч.

– Что?

Джинни подняла на него глаза. Митч сосредоточенно изучал ковер.

– Не уезжай, останься, мы найдем тебе какое-нибудь занятие.

О чем это он?

– Какое? Я не ковбой, я всего лишь временно замещала секретаря. Чтобы работать полный рабочий день, мне нужно учиться. Но второй секретарь тебе не нужен.

– Мы найдем что-нибудь.

– Я не могу остаться, мы и так навязались вам.

Джинни не хотела благотворительности. Она надеялась, что честно выполняла свою работу в офисе, и теперь все кончено.

– Вы не навязывались. Джоуи нравится здесь, Эмилин рада ему. Он уже достаточно большой, чтобы иметь пони.

– Которого я не могу себе позволить.

Зачем он мучает ее?

– Я могу, – возразил Митч.

Джинни покачала головой, удивляясь его упрямству. То, что он богат, еще не дает ему права требовать ее согласия.

– Мы и так в долгу перед тобой за операцию.

– Ты оказала мне помощь, когда я нуждался в ней. Считай, что мы квиты.

Джинни так не считала, но не стала спорить. Дома она разберется со своими доходами и расходами и вышлет ему деньги в счет погашения долга.

– Тебе не удалось поступить в колледж. Останься. Пойдешь на курсы. Подумай, хочешь ли ты еще стать архитектором. Осенью Джоуи начнет ходить в школу в Тамблвиде. Днем он будет под присмотром Эмилин и Роситы.

– Митч! Я не могу остаться. У меня нет работы, мои сбережения скоро закончатся, и я не могу позволить тебе оплачивать счета за мое обучение.

Одно дело – операция Джоуи, для сына она готова даже поступиться чувством собственного достоинства; но сейчас Митч говорит совсем о другом.

– Ты можешь остаться и поступить в колледж, если выйдешь за меня замуж.