"Охотник за смертью: Судьба" - читать интересную книгу автора (Грин Саймон)

ГЛАВА 5 УМИРАЮТ ДАЖЕ ЛЕГЕНДЫ

На протяжении столетий могущественная и славная человеческая Империя, словно колосс, прибирала к рукам разбросанные в безмерном пространстве звезды, рассыпая людское семя по сотням миров. Мощь и влияние Империи определили судьбу не только рода человеческого, но и всех иных видов разумных существ, с которыми ей довелось столкнуться. Участь тех, кто посмел выступить против непрекращающейся экспансии Империи, зачастую была плачевна. Но теперь ситуация изменилась, и человечество пожинало то, что посеяло. Помощи ждать было неоткуда. Разрозненные миры Империи атаковали со всех сторон одновременно, а остаткам Имперского флота приходилось противостоять вражеским армадам невообразимой мощи. Чудовищным стальным звездолетам Шаба. Исполинским золотистым кораблям хайденов. Непостижимой, мрачной силе «возрожденных». Человечество оказалось загнанным в угол, и стервятники уже сбивались в стаи, чтобы расклевывать трупы. С одной стороны к Голгофе, являвшейся центром человеческой цивилизации, неумолимо приближались «возрожденные». С другой, с той же неотвратимостью, надвигался флот Шаба. Два величайших кошмара человеческой истории из смутной угрозы превратились в близкую и реальную. И тут выяснилось, что противопоставить им почти нечего. Разумеется, люди не сдавались. По всему обжитому космосу остатки Имперского флота вели упорные бои с безмерно превосходящим числом вражеских эскадр. Солдаты на сотнях планет сражались до последнего, не щадя врага и не прося пощады для себя. Воины-призраки, фурии, гренделиане и насекомые яростно штурмовали последние редуты человечества, где мужчины, женщины и даже дети с неистовством отчаяния сражались не только за свои жизни, но за само существование своего биологического вида. Если человечеству и суждено было сойти со сцены вселенной, оно не собиралось погибать, безропотно подставляя горло под нож.

Но войной людские беды отнюдь не исчерпывались. Наночума распространялась повсюду, перескакивая с планеты на планету. Власти вводили жесточайшие карантинные мероприятия, проводили драконовские проверки, ужесточали гигиенические и медицинские требования. Но это никак не влияло на распространение эпидемии.. Страшная болезнь появлялась внезапно, вызывалась неизвестно чем, и никто не знал ни как от нее уберечься, ни как с ней бороться. Зараженные люди, еще сохраняя человеческое сознание, с ужасом наблюдали за стремительной трансформацией собственных тел. Генетический код переписывался изнутри. Гротескные и ужасные фигуры наполняли улицы человеческих городов, моля о помощи или убивая и пожирая друг друга, пока наконец не приходили к неизбежной, завершающей стадии чумы: превращению в протоплазму. Многие пытались покончить с собой или умоляли, во имя милосердия, убить их, но внедрившиеся в их клеточную структуру наноэлементы безжалостно поддерживали жизни до кошмарного финала. Серые потоки однородной, липкой субстанции медленно текли по молчаливым улицам опустевших человеческих городов.

Искусственные Разумы Шаба хорошо понимали, какое эффективное оружие представляет собой ужас.

Социальные структуры рушились, власть и закон приходили в упадок. Повсюду вспыхивали массовые бунты, истощение запасов приводило к вспышкам мародерства. Попытки властей организовать нормированное снабжение приводили лишь к росту коррупции, немыслимым очередям и дефициту самого необходимого. Паника распространялась быстрее, чем наночума. Новоявленные «пророки» и «святые», повылезавшие, словно крысы, невесть откуда, наперебой предвещали скорый Конец Света и Страшный Суд. По заверениям служителей большинства конфессий, их Мессии или Спасители должны были вот-вот явиться, правда, почему-то всегда завтра.

Разоблачение вражеских агентов, пробравшихся на высокие посты, лишь подлило масла в огонь всеобщей подозрительности. Люди перестали доверять друг другу настолько, что не могли действовать сообща, даже когда это было необходимо для выживания. Стихийный самосуд над невинными людьми, по тем или иным причинам заподозренными в пособничестве Шабу, стал обычным делом. Кое-кто, пользуясь атмосферой всеобщей истерии, натравливал возбужденную толпу на неугодных. Власть, пытаясь восстановить хотя бы подобие порядка, вывела на улицы войска и карала неповиновение столь жестоко, как в последние дни правления Лайонстон. Кое-где такие меры помогали восстановить мир, но чаще всего то был мир новопреставленных.

Средства массовой информации перешли на круглосуточную трансляцию новостей: анализировать и комментировать происходящее было некому и некогда. Общество отчаянно стремилось получить хоть какую-то информацию. Любые, даже самые плохие новости были лучше кошмаров, которые подсовывало услужливое воображение. А новости, как правило, приходили одна хуже другой. Слабым лучиком надежды в этом царстве мрачного отчаяния было предстоящее на Голгофе монаршее бракосочетание. Парламент позаботился, чтобы подготовка к нему получила самое широкое освещение. Это было единственное, что могло хоть немного отвлечь людей.

Народ утратил веру в героев. Джек Рэндом спятил. Оуэн Охотник за Смертью и Хэйзел д'Арк пропали без вести и, скорее всего, погибли, Руби Джорни люди не доверяли никогда. А всеобщий любимец, бесстрашный экстрасенс Джулиан Скай покончил с собой вместе со своей возлюбленной Би Би Чоджиро. Правда, его голографическое шоу до сих пор пользовалось популярностью. Поклонники проводили бдения с зажженными свечами перед его старым фамильным гнездом, пылко уверяя, что когда сгущающаяся над миром тьма станет непроглядной, их кумир вернется и спасет своих верных последователей. Некоторые легенды отличаются удивительной живучестью.

До сих пор велась охота на Дэниэла Вульфа, переносчика наночумы, Врага Общества Номер Один. Ни один человек ни на одной из планет Империи ни за какие деньги не приютил бы этого изгоя — малейшее подозрение в укрывательстве влекло за собой сожжение дома. Но упорные поиски все равно ни к чему не привели. Это казалось невероятным. Хотя немногие, еще не утратившие способности трезво мыслить, помнили, что Шаб владеет искусством телепортации, а значит, Дэниэл Вульф может находиться где угодно. Абсолютно где угодно.

Когда энергетическая часть Пол-Человека предательски убила генерала Беккета и взорвала его флагман, Имперский флот как единая боевая сила практически прекратил существование. В военных кругах, как в армии, так и на космическом флоте, Беккет пользовался огромной популярностью, и люди готовы были идти за ним хоть в пекло.

После гибели командующего многие высшие офицеры начали подковерную борьбу за этот пост. Каждый создавал свою фракцию. Это порождало анархию и неразбериху, дробя остатки и без того ослабленного флота на отдельные, неизвестно кому подчиняющиеся отряды. Стратегического командования более не существовало: каждая планета, эскадра, а то и отдельно взятый корабль сражались сами по себе, преследуя не общие, а собственные интересы. Парламент множил приказы и декреты, тон которых становился тем истеричнее, чем меньше на них обращали внимание. Голгофа, центр человеческой цивилизации, осталась одна, без помощи извне и эффективной защиты. Туда направлялись Шаб и «возрожденные», и вопрос стоял лишь о том, кто из них нанесет удар первым.

Похоже, и вправду наступал Конец Света.

Джек Рэндом находился в бегах, но к этому ему было не привыкать. Пользуясь всеобщим хаосом и сумятицей, он с легкостью, дарованной большим опытом, смешивался с уличной толпой. Неприметный бродяга в потертом плаще с капюшоном не привлекал к себе внимания. А если где-нибудь в глухом переулке и находился грабитель, позарившийся на его скудные пожитки, ствол энергетического пистолета убеждал незадачливого преступника в ошибочности его намерения. Но подобное случалось нечасто: у всех было полно своих проблем, и Джека никто не беспокоил.

Но и помочь ему никто не хотел. Он обходил старых друзей и союзников, стучался по ночам в задние двери знакомых домов, надеясь заручиться поддержкой, найти убежище или, на худой конец, занять немного денег на горячий обед, но его избегали как прокаженного, категорически не желая иметь с ним дело. Теперь уже все прослышали о бойне в Парламенте, устроив которую Джек преступил грань и поставил себя вне общества.

По правде говоря, он осознавал этот факт с неким холодным удовлетворением, ибо ему больше не нужно было считаться с чужими желаниями. Теперь Джек Рэндом был свободен, ничем не связан, бескомпромиссен и волен поступать так, как ему вздумается. И плевать он хотел на чужое мнение.

В настоящее время Джек лежал на холодном, твердом бетонном полу одной из своих оружейных ухоронок, завернувшись в плащ и испытывая горькое удовлетворение. Рэндом никогда не верил, что мир продержится долго, и оказался прав. Ему достало предусмотрительности и ума на всякий случай разместить такие потайные лежбища по всему Городу Вечных Парадов. Так что припрятанного оружия, взрывчатки и прочих полезных мелочей должно было хватить на ведение очень долгой и ожесточенной собственной войны. При этой мысли Джек, ворочавшийся на жестком бетоне, невольно усмехнулся. Холодный воздух превращал его дыхание в пар. Конура, служившая ему в настоящее время домом, являлась весьма надежным укрытием, но, как и многие другие его убежища, была напрочь лишена каких-либо удобств. Включая любой вид отопления. А в этом году, как будто в дополнение ко множеству прочих неприятностей, зима пришла на Голгофу очень рано. По ночам стоял собачий холод. Для обогрева у него имелись лишь плащ да внутренняя ярость. Но Рэндом не сдавался. В прошлом в борьбе за честь и отмщение ему случалось выносить и не такие лишения.

Джек неторопливо сел и невольно скривился. Он не в первый раз задавался вопросом: почему, будучи существом омоложенным и получившим от Лабиринта сверхчеловеческие возможности, он по-прежнему чуть ли не каждое утро просыпается с таким ощущением, как будто его только что выкопали из могилы, а потом приложили лопатой по башке?

Прокашлявшись, отхаркавшись и отплевавшись, он пополоскал рот остатком вчерашнего пойла. Водка, кислая и дрянная, в настоящее время стоила дешевле чистой воды, да и раздобыть ее было легче. На дне бутылки оказался какой-то заспиртованный червяк, которого Рэндом незамедлительно схрумкал. У него еще оставалось несколько протеиновых кубиков, припрятанных на крайний случай, но трогать неприкосновенный запас не хотелось.

Он медленно поднялся на ноги, заставил себя проделать серию упражнений, чтобы вернуть затекшему телу гибкость, пристегнул мечи и дисраптер и, пошарив в ящиках, набил патронташ гранатами. Свою миссию по истреблению коррумпированных политиков он считал далекой от завершения. Но среди тех, кто, безусловно, заслуживал смерти, свергнутая императрица Лайонстон XIV по прозвищу Железная Стерва, с которой, казалось, было покончено, вспоминалась едва ли не последней. Поэтому понятно, что он основательно удивился, услышав ее голос в своей голове.

— Привет, Джек. Давненько мы с тобой не болтали, правда?

— Правда, — ответил Рэндом, растерянно озираясь по сторонам, хотя и понимал, что голос доносится через имплантированный коммуникатор.

— Как, черт возьми, ты меня нашла? Как ты вышла на мой личный канал связи?

— Я сейчас у Шаба. От нас невозможно что-либо скрыть. Мы повсюду имеем своих агентов.

— Хоть ты меня и нашла, сомневаюсь, что это удалось тебе так уж легко. Иначе ты уже направила бы ко мне убийцу.

— Что за вздор, Джек? С чего бы, скажи на милость, у меня могло возникнуть желание убить тебя, когда ты работаешь нам на руку, распространяя среди своих собратьев-людишек страх и отчаяние? Но, по существу, ты, конечно, прав: маскировка у тебя превосходная и обнаружить тебя было нелегко. Ты выдал себя, когда проник в коллективное бессознательное. Для нас это место непостижимо: мы можем наблюдать за ним со стороны, но суть происходящего там остается для нас тайной. Более того, там есть нечто, на что мы даже не осмеливаемся смотреть. Но ты и тебе подобные, вступив туда, воссияли как солнца, а уходя, оставили след, который мы сумели не потерять. Вот мы и решили малость потолковать. Ты, надеюсь, не против?

— О чем, интересно, мы можем говорить? — буркнул Рэндом.

— Джек, ты ведь теперь официальный Враг Человечества. Такой же, как и мы. Вот она, благодарность людишек за все, что ты для них сделал. Впрочем, ты всегда был чужд этой толпе никчемных посредственностей. Как, впрочем, и я. Каждый из нас, будучи выдающейся личностью, имел свое представление о том, какой должна быть Империя. Но наши идеалы были преданы недоумками. Джек, этим людям ты ничего больше не должен. Они оказались недостойными тебя. Ты много раз рисковал жизнью, чтобы дать им возможность сформировать власть по своему усмотрению, но твоя великая мечта о свободе и процветании обернулась разгулом мелочного эгоизма. Могу заявить со всей ответственностью, Джек, что иначе быть не могло. Обычные люди сами по себе ни на что не способны. Им нужны вожди, способные думать за них, воплощая грандиозные замыслы, на которые у людишек не хватает духу.

— Ближе к делу, Лайонстон.

— Хорошо. Я предлагаю заключить союз. Временное соглашение, между тобой и мной, для достижения определенных конкретных целей. Мы поможем тебе укрыться от преследования, снабдим всем необходимым, а ты взамен выполнишь несколько наших поручений. Будь уверен, мы не потребуем ничего такого, что могло бы затронуть твою драгоценную щепетильность. Будь честен, Джек: ты знаешь, что у тебя гораздо больше общего с нами, чем с жалкими существами, вообразившими себя венцом творения и владыками Мироздания. Это они предали Империю, а не ты и не я. Я бы ни за что не допустила такого развала.

— Значит, — медленно произнес Рэндом, — враг моего врага теперь мой друг? Или, по крайней мере, мой союзник. Ничего нового в этом нет. Я сам, сражаясь с тобой, ради достижения успеха заключал отвратительные сделки и союзы с заклятыми врагами. Что ни говори, а время частенько выставляет всех нас дураками. Ладно, Лайонстон, выкладывай, что конкретно тебе от меня нужно.

— Нечто, что можешь добыть для нас только ты. А мы, со своей стороны, всячески поспособствуем тебе в продолжении твоей миссии возмездия. Что может быть проще?

— А если я откажусь?

— Это было бы очень глупо, Джек. Ведь если потребуется, мы сможем тем же способом добраться и до Руби Джорни. Войдем с ней в контакт и в обмен на ее обещание добыть то, что нам нужно, сообщим ей о твоем местонахождении. По-моему, с ней можно будет договориться. Как считаешь?

— Да, — сказал Рэндом. — Думаю, на подобное предложение она клюнет с радостью. Ну-ка, расскажи мне поподробнее, что ты хочешь раздобыть.

— Некоторое время тому назад рабочие, выполнявшие текущий ремонт в недрах моего подземного дворца, случайно наткнулись на кое-что любопытное. На тайник, устроенный настолько надежно, что он оставался непотревоженным более девятисот лет. Ремонтники незамедлительно прекратили работу и связались с моей службой безопасности. Охрана немедленно проинформировала о находке меня. Я была заинтригована. Империя тех лет в научном и техническом отношении намного превосходила нас. За минувшие века многие знания были утрачены, и я не могла упустить возможность раздобыть сведения, стоившие больше, чем целая армия. Рабочих, разумеется, пришлось казнить. Равно как и некоторых сотрудников службы безопасности. Это заставило остальных прикусить языки. Затем я спустилась в недра Дворца, чтобы собственными глазами взглянуть на чудеса прошлого. К сожалению, многое из увиденного так и осталось совершенно непонятым: технологический разрыв был слишком велик, не говоря уж о том, что я политик, а не ученый. Но кое в чем мне удалось разобраться. В частности, я обнаружила стасис-камеру и, следуя найденным инструкциям, отключила поле. В стасисе находился человек, известный тебе как Драм Душегуб. Мы заключили с ним сделку: он обязался помочь моим ученым разобраться в тайнах прошлого, а я сделала его своей правой рукой. Удачное соглашение, не так ли? Но вышло так, что Душегуб погиб в Мире вольфлингов. Мне пришлось укрыть тайник собственными стасис-полями и установить на подступах к нему кое-какие ловушки собственного изобретения. Позволять ученым возиться со столь опасными игрушками без постоянного присмотра Драма было нельзя. И я решила, что раз уж мне не удалось воспользоваться этой технологией, то пусть она не достанется никому. Но с моим присоединением к Шабу ситуация изменилась. Шаб решил, что им нужны эти артефакты. Искусственные Разумы отличает ненасытная жажда знаний. Ты один из тех, кто способен пробраться в этот склеп. Я нынче лишена тела, а потому не могу отключить ловушки или стасис-поля. При действующем поле Шаб не может кого-либо туда телепортировать. Но ты, пользуясь моими инструкциями, без проблем получишь доступ к тайнику и находящимся в нем сокровищам.

— А лично ты чего хочешь этим добиться? — спросил Рэндом. — Вознамерилась клонировать для себя еще одного Драма?

— Не думаю, — ответила Лайонстон. — Подобное меня больше не интересует. Теперь я часть Шаба, и я хочу того же, что и Искусственные Разумы.

— Хорошо, — сказал Рэндом. — По крайней мере, ты высказалась прямо, не пытаясь заморочить мне голову. Но если в твоем тайнике найдутся штуковины, нужные мне для выполнения моей миссии, я затребую свою долю. Кроме того, тебе придется обезопасить меня от Руби.

— Конечно. Может быть, ты хочешь, чтобы ее убили?

— Нет! Не скажу, что это не может потребоваться, но... заняться Руби должен я сам. И займусь: разберусь с ней, когда сочту нужным. От тебя требуется одно: позаботиться, чтобы она меня не нашла. Ты ведь можешь это устроить, верно?

— Конечно. Твои условия вполне приемлемы. Теперь мы партнеры. Если сотрудничество в этом деле себя оправдает, можно будет обсудить и дальнейшие взаимоотношения. Имей в виду, Джек, победа Шаба в этой войне неизбежна. У человечества нет шансов выстоять против стольких врагов. Присоединяйся к нам, Джек. Стань таким, как я, — свободным от ограничений, налагаемых бренной плотью. В этом мощь, сила и слава, находящиеся за пределами самых дерзновенных мечтаний.

— Но почему я? Что делает меня столь привлекательным для Шаба?

— Твои силы. Твои способности. Искусственные Разумы восхищаются ими. Приходи и присоединяйся к нам, Джек. Тебе придется отказаться от человеческого начала, но ты не много потеряешь. Сущую мелочь, в реальном масштабе вещей.

Рэндом хмыкнул:

— Давай сперва посмотрим, как сработает эта сделка с Дьяволом. Когда ты предполагаешь телепортировать меня к тайнику?

— Прямо сейчас, — сказала Лайонстон.

В тот же миг Джек Рэндом исчез: его логово было тихим, молчаливым и абсолютно пустым.

Снаружи, прислонясь к двери того самого гаража, где находилось это убежище, стояла Руби Джорни. Одетая в потертую темную кожу с белым мехом, с мечом на одном боку и дисраптером на другом, она выглядела так, как и положено наемникам и профессиональным убийцам. Кем когда-то она и была.

Никто не обращал на нее внимания, а если и обращал, то не подавал виду: в этом районе люди предпочитали не совать нос в чужие дела. Как и в других подобных районах, которые она обшаривала в поисках одной из нор, куда мог забиться Джек. Он, разумеется, сделал все возможное, чтобы сбить преследователей со следу и запутать множеством менявшихся фальшивых имен и идентификационных кодов. Городская стража могла годами рыскать по окраинам и трущобам, натыкаясь на нарочно подсунутые ей ложные следы. Джек Рэндом умел скрываться. Точно так же, как Руби Джорни была отнюдь не понаслышке знакома с искусством выслеживания и преследования, это было в ее крови. В данном случае на нее работал факт близкого знакомства с беглецом, позволявший понять ход его мыслей.

Но вопреки ожиданиям след обнаружился очень уж легко, словно Джек хотел, чтобы она его нашла. Не исключено, что так оно и было. Человек, пребывающий в бегах, постоянно находится на взводе. Порой желание прекратить прятаться и встретиться с преследователем лицом к лицу становится почти непреодолимым. Впрочем, все это не имело значения. Руби Джорни твердо знала, что рано или поздно найдет его и убьет. За долгую карьеру наемного убийцы она испытала немало взлетов и падений, но ни один заказ, за который был получен аванс, не остался невыполненным.

Ну, а в данном случае во всем виноват был сам Рэндом. Ей было наплевать, сколько народу он перебил и зачем это ему понадобилось. Но, обрубив связи с Парламентом, он поставил под угрозу ее благополучие и безопасность, достигнутые с таким трудом. А этого Руби допустить не могла. Она приняла участие в восстании, отменно сражалась и оказалась в числе победителей. А победителю, по ее глубокому убеждению, полагалась награда. И хотя, возможно, в чем-то новая жизнь и не оправдывала ее ожиданий, она не шла ни в какое сравнение с былым нищенским существованием на Туманном Мире. Никто и ничто на свете не заставило бы ее вернуться к прошлому.

Она стала рассматривать прочную, примерно в дюйм толщиной, стальную дверь гаража. Ни надписи, ни номера. Заперто на замок. Для того чтобы его вскрыть, потребовался бы не один час умелой, кропотливой работы. Но не было такой двери и такого замка, способных сдержать Руби.

Руби задумчиво провела пальцем по холодной стальной поверхности. Возможно, Джек был внутри. А возможно, и нет. Раньше она сказала бы это наверняка, почуяла бы нутром. Но ее поразительные способности, дарованные Лабиринтом, отказывали, когда дело касалось Джека Рэндома. Это распространялось на всех людей Лабиринта: они теряли силу, вступив в конфликт друг с другом, словно сам Лабиринт изначально заложил в них некие ограничения, не позволявшие использовать свои возможности друг против друга. Стоило Руби подумать о Джеке как о враге или добыче, и все ее сверхчеловеческие силы куда-то исчезали. Зная это, она усилием воли выкинула Джека из головы и полностью сосредоточилась на самой двери. Эта психологическая уловка сработала: мышцы ее наполнились нечеловеческой силой, и на лице появилась волчья ухмылка. Руби стукнула кулаком по стальной пластине. Удар был почти небрежным, но в металле появилась глубокая вмятина. Улыбка Руби сделалась еще шире, и удары посыпались один за другим. Наконец замок не выдержал и дверь подалась назад. Просунув в образовавшуюся щель пальцы, она схватилась за край и одним рывком вырвала дверь из проема под жуткий скрежет поверженного металла. Искореженная броневая пластина полетела в сторону, а на руках Руби не осталось даже царапины.

Руби нырнула в темное чрево гаража с дисраптером наготове. Она мгновенно прижалась к стене, чтобы ее силуэт не вырисовывался на фоне падавшего снаружи света. Она не собиралась становиться легкой мишенью. Слившись с тенями, Руби затаила дыхание и прислушалась.

В гараже находился кто-то еще. Джорни безошибочно ощущала чужое присутствие, хотя тот, кто здесь был, затаился на славу. Она ничего не видела и не слышала, просто чувствовала. Стало быть, прятался во тьме не Джек Рэндом.

Руби дотянулась до выключателя у двери и ударила по нему. В помещении вспыхнул яркий свет. Обычный бы человек зажмурился, но Джорни даже не моргнула.

Оружие, запас провизии и столько взрывчатых веществ, что рядом с ними становилось не по себе. Но никаких признаков Джека или кого-либо еще. Помещение казалось абсолютно пустым. Но Руби совершенно точно знала, что это обманчивое впечатление.

Она сконцентрировалась и сделала мощный мысленный выпад. И тут же, чуть справа, ощутила чуждое присутствие. Руби нацелила туда свой дисраптер и оскалилась:

— Ну-ка, покажись, пока я не прожгла в тебе сквозную дырку! Имей в виду, я не шучу.

— Ничуть не сомневаюсь, — промолвил Валентин Вульф, появившись из ниоткуда как раз там, куда Джорни навела дисраптер. Как всегда, одежда его была угольно-черной, а лицо белым, как промытая дождями могильная кость. Длинные темные волосы падали на плечи лоснящимися колечками. Меч его висел в ножнах, дисраптер оставался в кобуре: руки с длинными, изящными пальцами были свободны. Он держался совершенно непринужденно, но выглядел опасным, словно свернувшаяся в кольцо ядовитая змея, в любой момент готовая к броску. Было в нем и еще что-то, некая нездоровая аура, царапавшая обостренные чувства Руби. Ее пробрало холодком. По коже медленно поползли мурашки.

Валентин ободряюще улыбнулся:

— Я восхищен, дорогуша. Обычный человек не способен увидеть меня, пока я сам того не пожелаю. Честно скажу, страшно завидую твоим чудесным способностям, дарованным Лабиринтом. У самого-то меня имеются лишь простенькие телепатические навыки, да и то лишь благодаря приему экстрасенсорного наркотика. Впрочем, кто знает, что таит будущее, а?

— Что ты здесь делаешь, Вульф? — сердито спросила Руби. — Ищешь Рэндома?

— С чего ты взяла, моя дорогая? Я знаю, где он. Он заключил союз с моими друзьями из Шаба и отправился выполнять их поручение.

— Ты спятил! Чтобы Джек, и вступил в союз с Шабом? Быть такого не может!

— О, ты просто плохо представляешь себе, на что способен человек, припертый к стенке. Впрочем, не беспокойся. Ты тоже можешь, на свой лад, послужить Шабу. Мои добрые друзья, Искусственные Разумы, попросили меня доставить тебя к ним. Они очарованы тобой. Твоими силами, твоими способностями, теми удивительными возможностями, которыми обладаете только вы, прошедшие Лабиринт. Они тоже хотят получить к ним доступ, а потому исполнены решимости любыми способами извлечь из тебя всю необходимую информацию. А мне, если я буду вести себя хорошо, они обещали показать, как это будет происходить. Так вот, хотелось бы знать, есть ли уверенность, что ты будешь благоразумна и добровольно отправишься со мной, не вынуждая прибегать к ненужному насилию?

— Догадайся сам, — ответила Руби Джорни и прострелила ему сердце.

Энергетический луч прошил грудь Вульфа насквозь. Он судорожно сглотнул и рухнул на колени. Голова его бессильно повисла, но руки, в самый последний момент ударившись о твердый бетонный пол, остановили падение. Несколько мгновений Валентин оставался недвижим. Потом медленно поднял голову и, взглянув на Руби, улыбнулся. Его большой рот с яркими алыми губами казался отверстой раной. Только вот ни капли крови не выступило. Пока Вульф неторопливо поднимался на ноги, дыра на его груди затянулась. В черной рубашке осталось прожженное отверстие, но под ним виднелась гладкая, без каких-либо шрамов или отметин, плоть. Руби озадаченно поморгала.

— Впечатляет, — произнесла она наконец. — Вижу, Вульф, ты научился новому фокусу. Черт возьми, неужто выстрелом в сердце теперь никого не убьешь?

— Бывает и так, а? — добродушно промолвил Валентин. — Финлей Кэмпбелл тоже пальнул в меня из дисраптера и вообразил, будто прикончил. То-то он удивится, когда я объявлюсь, чтобы вырвать его сердце.

— Финлей Кэмпбелл мертв.

— Как бы не так. Он просто взял отпуск. И вообще, в последнее время Империю наводнили люди, которым по всем статьям положено быть покойниками. Супермены, герои и чудовища всех мастей. Право же, обычному человеку в таком мире делать нечего. Вот и я стал не таким, как все. Своей неуязвимостью я обязан нанотехнологии. Шаб внедрил в мой организм этакие малюсенькие деловитые штуковинки, и теперь ничто не способно вывести меня из строя надолго. Надо мной не властно даже время. Минуют века, а я буду жить. И ради забавы творить всякого рода злодеяния. Если раньше Дьявол был лишь мифом, то теперь он существует во плоти.

— Ты всегда слишком носился с собой, Вульф, — невозмутимо отозвалась Руби Джорни. — Может быть, Шаб и обещал тебе все эти прелести, но Искусственным Разумам доверять нельзя. Скорее уж следует ожидать справедливости от жизни и милосердия от тигра. Или пощады от меня.

— Драться со мной нет никакого смысла, — сказал Валентин. — Ты не в состоянии причинить мне никакого вреда, а вот я тебе, напротив, очень даже способен. Конечно, Искусственные Разумы предпочли бы получить для исследования живую пленницу, но, на худой конец, они удовлетворятся и пригодным для вскрытия телом. Все зависит от тебя. Выбор за тобой.

— Предложенные тобой варианты меня не устраивают, — промолвила Руби, убирая дисраптер и выхватывая меч. — Посмотрим, чего будет стоить твое хваленое бессмертие, когда я искромсаю тебя на дюжину кусков.

Держа меч обеими руками, она нанесла удар. Но клинок Вульфа оказался в нужный момент в нужном месте. Сталь ударилась о сталь. Руби атаковала снова, развив свою силу и скорость до предела. Места для маневра в гараже было мало, и противникам оставалось лишь кружить по бетонному полу, нанося и парируя удары. Искры сыпались во все стороны, когда их клинки с лязгом скрещивались вновь и вновь. Валентин был крепок и быстр, однако Руби превосходила его в боевом искусстве. Раз за разом она наносила ему рану за раной, но ни одна из них не кровоточила, а с его алых губ не сходила приклеенная улыбка. Ее меч не причинял ему вреда, и оба они прекрасно это понимали. Вульф просто ждал, когда она выдохнется, чтобы обезоружить, связать ее и доставить своим новым хозяевам целой и невредимой. Упакованной, как подарок на именины.

Они метались по гаражу, отшвыривая пинками попадавшие под ноги ящики и коробки. Руби уже начинала ощущать усталость, но мысли ее неистово работали, предлагая один план за другим и тут же, в отчаянии, отвергая его. Наконец одна идея показалась ей перспективной, а поскольку для Руби мысль равнялась действию, она тут же, вложив всю силу и ярость в парирующий удар, выбила клинок Вульфа далеко в сторону и, прежде чем он успел восстановить равновесие и вновь принять защитную стойку, одним махом снесла ему голову.

Голова, все еще сохраняя удивленное выражение лица, стукнулась о бетон, а из обрубка шеи в низкий потолок гаража фонтаном ударила кровь.

Руби оперлась на меч, чтобы перевести дух. Грудь ее тяжело вздымалась, она уже давно не сталкивалась со столь сильным и опасным противником. Пот лился по ее лицу и щипал глаза. А отрубленная голова Валентина неторопливо катилась по полу, пока не наткнулась на ящик с гранатами. И только в этот момент Руби заметила, что обезглавленное тело не упало и, похоже, падать не собиралось. Оно твердо стояло на ногах, сжимая в руке каким-то чудом подобранный меч.

Грудь Вульфа все еще вздымалась и опадала, в рассеченном горле булькало и пузырилось дыхание. Руби похолодела. Руки ее покрылись гусиной кожей: тело Валентина неспешно повернулось, наклонилось и подняло с пола отрубленную голову. Руки помедлили, держа голову вровень с лицом Руби, так, что у нее была возможность разглядеть ясный, все осознающий взгляд и все ту же приклеенную улыбку. Потом тело приставило голову к шее. Поток крови мгновенно иссяк, и рана затянулась.

— Всегда приятно вернуться, — произнес Вульф небрежно. — Ты по мне скучала?

Дожидаться продолжения Руби не стала. Призвав внутренний огонь, она метнула его не в Валентина, а в ближайший ящик с боеприпасами, а сама бросилась в открытую дверь и упала наземь, свернувшись в клубок и закрыв уши руками.

Как раз вовремя: ящик взорвался. Громыхнуло так, что чуть не лопнули барабанные перепонки. Огненный всполох опалил Руби одежду и волосы. Земля задрожала. За первым взрывом последовали другие: детонировала накопленная Рэндомом взрывчатка. Руби, пошатываясь, поднялась на ноги и побежала прочь от пожара, охватившего весь оставшийся позади нее комплекс гаражей. Пламя отбросило ночь высоко в небо, кирпичная кладка трескалась и рассыпалась. Руби не знала, за какое время нанотехнология Шаба сможет восстановить Вульфа и как он будет выглядеть после восстановления. У нее и в мыслях не было задержаться, чтобы это выяснить.

Ей уже очень давно не приходилось уносить с поля боя ноги, однако выживание было дороже чести. Не говоря уж о том, что никто не собирался ей платить за смерть Валентина Вульфа. Ее задача заключалась в том, чтобы найти Джека Рэндома, факт отсутствия которого в гараже, был установлен совершенно точно.

Вспомнив о Джеке, она на бегу нахмурилась: чтобы он вдруг стал работать на Шаб? Неужели вся вселенная посходила с ума?

Джек Рэндом материализовался в мерцающих, металлических недрах старого дворца Лайонстон и поежился от холода. Вообще-то, перепады температур его особо не беспокоили, но в этом подземелье царила особая стужа. Морозный воздух при каждом вздохе продирал легкие, и он уже ощущал, как на лице и руках образуется иней. Рэндому пришлось поплотнее запахнуть плащ и стиснуть зубы, чтобы они не клацали. При каждом выдохе из его рта вырывались густые клубы пара. Оглядевшись по сторонам, он увидел лишь безликие металлические стены ничем не примечательного тоннеля. Это могло быть любое место дворца.

— Лайонстон? — громко позвал Джек. — Ты еще со мной?

— Конечно, — тут же прозвучал в его голове знакомый невозмутимый голос. — Добро пожаловать в мой старый дом. Искусственные Разумы Шаба телепортировали тебя настолько близко к тайнику, насколько смогли. В этом месте их возможности ограничены. Здесь еще действуют странные, неподвластные им силы. Некоторые древние приборы и механизмы сохраняют активность даже по прошествии стольких столетий. Так что будь осторожен.

— Не учи ученого! Скажи лучше, почему тут так чертовски холодно.

— Парламент отключил в моем дворце все системы жизнеобеспечения, — сказала Лайонстон. — Мог бы и помнить, это было сделано с твоей санкции. Ты заявил, что мой дворец является отвратительным символом тирании и заслуживает полного небрежения, а при первой же возможности — уничтожения. Правда, в последнее время у тебя было столько всяческих дел, что до дворца просто не доходили руки. А без тебя никто не захотел этим заниматься. Но они отключили генераторы, чтобы сэкономить деньги и энергию. Шабу удалось частично восстановить энергоснабжение, но лишь в окрестностях. Помимо всего прочего, мы не хотим привлекать внимание к нашему краткому визиту.

— Час от часу не легче, — проворчал Рэндом. — Скажи-ка прямо, Лайонстон, чего еще мне ждать по пути к твоему тайнику.

— Самые лучшие ловушки, какие только я могла придумать. Разумеется, через эти преграды я тебя проведу. Как совладать с окружающим тайник стасис-полем, это целиком твоя задача, Джек. Но имей в виду, найти способ проникнуть внутрь в твоих интересах. Это необходимо сделать, если ты хочешь, чтобы Шаб телепортировал тебя обратно.

— Типично для Шаба: твои приятели никогда не упускают возможности припугнуть всех, кто имеет с ними дело, чтобы показать, что они хозяева ситуации. Для мудрых и лишенных эмоций Искусственных Разумов поразительна такая мелочность. Скажи лучше, куда мне идти, пока я не превратился в ледышку.

— Иди прямо до первого разветвления, потом повернешь налево. Оттуда недалеко до первой ловушки.

Рэндом хмыкнул и зашагал по металлическому коридору. За развилкой освещение стало совсем тусклым, тени угрожающе сгустились. За ними могло скрываться все, что угодно. В неподвижном воздухе висела тишина, нарушали которую лишь негромкие шаги. Рэндом двигался легко, не слишком быстро, но и не слишком медленно, готовый в любой момент автоматически отпрыгнуть или уклониться, спасая свою жизнь. Все его инстинкты вопили единым хором: «Ты в мышеловке!» Но он и без них знал, куда угодил. Ему хотелось знать, в состоянии ли он почувствовать ловушки, расставленные бывшей императрицей.

Стены выглядели надежными, пол и потолок тоже, но это ничего не значило. Маленьким сюрпризам Лайонстон надлежало быть столь же изощренными и коварными, как и она сама. В ту пору, когда еще была человеком.

Неожиданно пол под его ногой слегка качнулся. Джек мгновенно нырнул вперед, упал, перекатился и снова вскочил на ноги. Позади него, там, где он только что стоял, из стен выскочили длинные металлические штыри, пронзившие бы его насквозь, чуть он помедли. Рэндом улыбнулся, покачал головой и двинулся дальше. Для него это было не более чем детскими шалостями.

За короткий промежуток времени ему встретилось еще несколько подобных сюрпризов. Подвижные панели пола при надавливании переворачивались, чтобы сбросить жертву в колодец с утыканным шипами дном. Скрытые дезинтеграторы и распылители ядовитых газов выходили прямо из стен. Он обнаружил даже несколько старинных медвежьих капканов со злобными стальными челюстями. О некоторых ловушках Лайонстон его предупреждала, но, видимо, чтобы он не расслаблялся, не обо всех. Его это позабавило и слегка разогрело. Разумеется, использовались и более изощренные технические средства: ультразвук, инфразвук и разнообразные тошнотворные световые эффекты, способные не просто дезориентировать или ослепить обычного грабителя, но и превратить его в пускающего слюни идиота. Рэндом играючи прошел через них. К тому времени, когда он добрался до стасис-поля, все это успело ему порядком надоесть. Вид сероватой светонепроницаемой энергетической стены заставил его встрепенуться и сосредоточиться. Со стасис-полями шутить не стоило.

Внутри стасис-поля останавливается ход времени. Все находящееся в нем сохраняется надежнее, чем муха в янтаре, в совершенно неизменном виде. До тех пор, пока существует поле. Никакое воздействие на такое поле извне какими-либо физическими средствами невозможно. Строго говоря, никакого «поля» как такового в данный момент в данной лакуне пространства не существует. Оно лишь указывает на интерфейс реального мира между двумя временными данностями, внутренней и внешней. Во всяком случае, к чему-то подобному свелись объяснения одного маститого ученого, которого Рэндом как-то просил просветить его на сей счет. Лекция длилась битый час, и вся эта заумь не оставила в памяти Джека ничего, кроме головной боли. По существу, он так ничего и не понял. О чем в настоящий момент искренне пожалел. Не так-то просто преодолеть преграду, о природе которой у тебя нет ни малейшего представления. Кроме подозрений, что тут замешана забытая технология старой Империи.

Некоторое время Рэндом задумчиво таращился на серое поле.

— У нас проблема? — спросила Лайонстон.

— Вроде того, — согласился Рэндом. — А сама-то ты как туда попадала?

— Справа от тебя панель безопасности. Она считывает капиллярные линии ладони, идентифицирует голос и сканирует сетчатку. Драм настроил поле на мои данные. Подлинный Драм. Но с тех пор у меня не было доступа к моему телу... Стоит ли добавлять, что эта система предусматривает все мыслимые меры защиты против несанкционированного доступа?

Рэндом хмуро уставился на контрольную панель. Отпечаток ладони. Анализ голоса. Сканирование сетчатки. Он умел многое, но только не изменять облик. А тело Лайонстон, покинутое сознанием, было давным-давно уничтожено. Публично кремировано под одобрительный рев толпы, с тем чтобы исключить любую попытку воссоздать императрицу путем клонирования. Сама панель безопасности выглядела образцом новейшей техники, и Джеку подумалось, что подобное сочетание современного и древнего знания, пожалуй, могло бы поставить в тупик даже Хэйзел. Он упорно искал решение, морщась с такой яростью, что у него болел лоб. Выход не находился, но ему казалось, будто на задворках сознания шевелится смутное, неясное, словно сон, воспоминание... сон... море снов.

Хэйзел сказала, что в коллективном бессознательном есть только одно время, а прошлое, настоящее и будущее представляют собой лишь направления. В таком случае, если он вернет свой разум в море снов и наметит время выхода... Рэндом поежился, и вовсе не от холода. Малейшая оплошность, и он, потеряв связь с конкретным временем, будет обречен дрейфовать в Вечности. Рэндом привык рисковать, но иметь дело с такой опасностью ему еще не приходилось. Впрочем, похоже, другого выхода у него не было.

Вздохнув поглубже, Джек Рэндом расправил плечи, нырнул в собственное сознание и через врата подсознания вышел в коллективное бессознательное.

Пробыв там достаточно долго, чтобы зафиксировать ориентиры (бесконечное море, тягостное присутствие Шаба, огромное черное солнце «возрожденных»), он сосредоточился на определении своей позиции во времени. Раньше, при обращении к силам Лабиринта, ему много раз доводилось ощущать, как его мысли движутся в необычных направлениях. Но то, что он чувствовал сейчас, было еще более странным и пугающим. Прошлое, настоящее и будущее слились в сплошную рябь из звуков и образов, разветвляясь и смешиваясь в бесконечном множестве вероятностей. Он видел давно умерших друзей и старых врагов, видел войны на Туманном Мире и Голгофе, видел себя сражавшимся на забитых народом улицах — окровавленным, побеждавшим и умиравшим. Снова, снова и снова. Оуэн Охотник за Смертью приблизился к нему, пытаясь сказать что-то важное, но был подхвачен безжалостным вихрем Времени и унесен прочь.

Рэндом пронзительно закричал. Он почувствовал себя узнанным и разоблаченным, разрываемым на бесконечное число сфер, несущихся в разных направлениях. Колоссальным усилием воли он заставил себя полностью сконцентрироваться на тайнике, пузырьке, удерживаемом во Времени древними энергиями. А сконцентрировавшись, совершил мощный рывок.

Ревущее Время в это равное вечности мгновение его стремительного, затяжного падения выдавливало и отшвыривало его наружу. Но он удержался в завывающем смерче и попал наконец в тот самый момент, который существовал и сохранялся внутри стасис-поля.

Упав на толстый ворсистый ковер, он не сразу пришел в себя. И лишь после того, как полностью восстановил способность мыслить, сел и огляделся по сторонам. Помещение, куда его занесло, размерами соответствовало стандартному фамильному склепу, с той единственной разницей, что на том месте, где должен был находиться гроб, стояла кровать. Остальную часть помещения занимали разнообразные приспособления, приборы и механизмы, разбираться в устройстве и назначении которых у него не было ни малейшего желания. Рэндом испытывал непривычное чувство: ведь человек по имени Драм, движимый исключительно ненавистью к собственному отцу, погрузил себя в сон, снаружи длящийся столетиями.

Джек, как и все, знал эту историю в общих чертах. Первый Охотник за Смертью, основатель рода по имени Жиль, имел сына, подлинное имя которого история не сохранила. Этот сын то ли предал своего отца, то ли был предан им (существовало несколько версий, трактовавших этот момент по-разному), и между ними началась страшная вражда. Когда стало известно, что отец поместил себя в стасис, сын обрек себя на ту же участь, дабы по пробуждении отца восстать ото сна самому и получить возможность убить его. Только вот вышло так, что императрица Лайонстон нашла его раньше, разбудила (скорее всего, не поцелуем) и сделала своим подручным. Приняв имя Драм, он начал служить императрице в качестве официального Душегуба — исключительно ради того, чтобы не сидеть без дела в ожидании отцовского пробуждения. И когда Жиль вернулся, сын последовал за отцом в Черную Тьму. Когда Драм погиб, там, в Мире вольфлингов, все решили, что вместе с ним умерли и его намерения отомстить ненавистной семье и Империи. Однако Рэндом при желании мог воплотить мрачные мечты Драма в жизнь. Кто знает, какое ужасное знание, какое страшное оружие, столь нужное Шабу для борьбы против человечества, таилось под сводами древнего склепа?

— Лайонстон? — позвал Рэндом. — Ты слышишь меня? Лайонстон!

Ответа не последовало, Рэндом улыбнулся и немного расслабился. По отношению к Шабу тайник пребывал в ином времени, и чтобы проверить, как исполняет Джек договор, бывшая императрица должна была дождаться его возвращения. Его это устраивало, потому что давало возможность пораскинуть мозгами. У него с самого начала не было намерения вооружать Шаб знаниями, опасными для человечества. Пусть он и изгой, но вовсе не сумасшедший. Утраченные технические секреты древней Империи действительно интересовали его, ведь здесь вполне могло найтись лекарство против наночумы или сверхмощное оружие, способное остановить Шаб или «возрожденных». А заодно и помочь ему в борьбе против продажных властей.

Он принялся методично обшаривать помещение, дотошно рассматривая разбросанные здесь и там образцы древней техники. Некоторые устройства явно предназначались для поддержания стасис-поля, другие представляли собой несколько усовершенствованные или, наоборот, чуть более примитивные аналоги современных приспособлений схожего назначения. Попадались и предметы, относительно которых он не мог сказать ничего определенного. Но вот ничего похожего на оружие Рэндом не находил. И ничего, что хотя бы отдаленно наводило на мысль о связи с нанотехнологией. Похоже, все надежды на обретение панацеи, равно как и абсолютного оружия, оказались напрасными.

Рэндом устало вздохнул. Он был бы совсем не прочь спасти человечество еще раз, пусть просто для того, чтобы утереть носы всем этим чистоплюям, опять не сумевшим обойтись без него. Мысль, возможно, и не самая достойная, но что с того?

В результате скурпулезнейшего обыска Джек обнаружил в кровати Драма потайную панель, а за ней шкатулку, запечатанную фамильным гербом Охотников за Смертью. Без труда сломав замок голыми руками, Рэндом вытряхнул содержимое шкатулки на кровать и принялся рыться в бумагах. В его руках оказалась подборка древних фамильных документов, относившихся ко временам и деяниям Жиля Охотника за Смертью. Установив, что большая часть этих преданий записана от руки, предположительно Драмом, Джек фыркнул. Кто бы мог заподозрить Драма в подобной сентиментальности? Или он собирал свидетельства былых измен, прошлой злобы и ненависти, чтобы еще сильнее разжечь в себе пламя гнева и подогреть жажду мщения? Наверное, Драм сохранил воспоминания и свидетельства, чтобы ничего не забыть. Он ждал возвращения отца, чтобы спустя века подлить масла в незатухающий огонь своей злобы. Это, конечно, чудно. Но в конце концов кто, кроме отчаявшегося безумца, погрузит себя в вековой сон с перспективой пробуждения в совершенно чужом мире, где все, что он знал, давно обратилось в прах и небытие? И все во имя ненависти и мести.

Драм был сыном своего отца.

В шкатулке сохранилось множество писем, адресованных сыну и написанных отцом на бумаге. В ту пору это было лучшим способом сохранить тайну, ведь такое письмо существовало лишь в единственном экземпляре. Судя по тому, как помялись и истерлись листки, их читали и перечитывали не один раз. Имелась и голографическая запись, которую Рэндом просматривал снова и снова. Жиль Охотник за Смертью находился, скорее всего, в кругу семьи, рядом с высокой, стройной блондинкой в струящемся белом одеянии. Улыбка этой красавицы казалась натянутой, она смотрела в камеру так, словно умоляла о помощи. Рядом с ней стоял тот, кто впоследствии стал ее убийцей, ее сын Драм. Он выглядел чуть моложе, чем помнил его Рэндом, но уже тогда отличался одержимостью. Должно быть, родители знали, что с сыном неладно. Это читалось и в его взгляде, и в улыбке, которая на самом деле вовсе не являлась улыбкой. Но более всего внимание Рэндома привлек самый юный член семьи. Вновь и вновь Джек рассматривал младенца, завернутого в очень знакомый ему плащ. Этого самого ребенка, в этом самом плаще с гербом Охотников за Смертью, он уже видел раньше. В Мире вольфлингов, в самом центре Лабиринта Безумия.

Тогда Жиль сказал, что этот ребенок является его клоном, произведенным им самим и наделенным страшными силами. Последнее соответствовало действительности: в одно мгновение это дитя погасило тысячу солнц, что привело к гибели миллиардов людей и возникновению Черной Тьмы. Считалось, что капитан Сайленс, уничтожив Лабиринт Безумия, уничтожил и дитя. Но Рэндом никогда в это особо не верил.

Джек, внимательно читая письмо за письмом, постепенно восстановил истинную картину тех давних событий. Истину, которую Жиль утаил от них, скрыв за завесой лжи и полуправды. Ребенок являлся отнюдь не клоном. Он был незаконнорожденным, появившимся на свет в результате связи Жиля Охотника за Смертью с супругой тогдашнего правящего императора, императрицей Гермионой. Кто-то из любовников потерял осторожность, и императрица понесла. Сначала император Ульрик Второй не сомневался в своем отцовстве, но вскоре после родов правда вышла наружу. Чтобы защитить новорожденного от монаршего гнева, Жиль вырвал младенца из лап императора и пустился с ним в бега. Оказалось, что никакого легендарного конфликта между двумя величайшими людьми той эпохи вовсе не было. Никогда не было. Существовал лишь гнев обманутого мужа.

Впрочем, Рэндому, как и остальным, следовало бы сразу понять, что Жиль лгал. Этот ребенок не мог быть клоном по той простой причине, что клонирование человека стало возможным лишь спустя столетия после этой истории. Видимо, невероятные возможности младенца произвели столь сильное впечатление, что они восприняли весть о клонировании как одно из доказательств забытых научных достижений прежней Империи. Но почему Жиль солгал? Чтобы защитить свою репутацию или репутацию своего незаконнорожденного ребенка? Естественно, правда о происхождении «братишки» повергла Драма в ярость. Безумная злоба сделала его письма почти бессвязными, полными ненависти к младенцу. Он не сомневался в том, что теперь его обойдут, лишат наследства, забудут, отдав предпочтение отпрыску Охотника за Смертью и императрицы. Версию о том, что появление мальчика на свет было всего лишь результатом нелепой случайности, старший сын Жиля во внимание не принимал. Рождение ребенка он считал частью заговора по возведению семьи Охотников за Смертью на императорский трон.

Впрочем, не исключено, что так оно и было. Во всяком случае, Жиль показал себя вполне способным и не на такое.

Но если, вопреки утверждениям Жиля, ребенок не являлся экспериментальным экстрасенс-клоном, то откуда у него взялись такие силы? Что наделило младенца нескольких недель от роду самой разрушительной мощью, какую только знала Империя? Рэндом скрупулезно изучил все остальные письма, но ответа так и не нашел. Возможно, Драм тоже не знал правды и именно в поисках ее гнался за отцом до самого Мира вольфлингов. И погиб там, так ничего и не узнав.

Отложив в сторону последние бумаги, Рэндом покачал головой: явившись сюда в поисках ответов, он нашел новые вопросы. И ничего такого, что мог бы использовать против своих врагов. Он встал, призвал свой внутренний огонь и направил его на тайник. Повсюду полыхнуло пламя. Письма почернели, края их свернулись, и очень скоро сокрытая в них древняя правда обратилась в золу. Охваченные огнем загадочные механизмы задымились и развалились на части. Помещение стало быстро заполняться едким, черным дымом. Жар становился невыносимым. Последними не выдержали древние генераторы стасис-поля: они распались, и поле тут же исчезло. Рэндом увидел впереди знакомый металлический коридор дворца Лайонстон и метнулся туда. Черная дымная волна преследовала его по пятам.

— Что ты наделал? — прозвучал в его ушах громкий голос Лайонстон. — Черт тебя побери, Рэндом, что ты наделал?

— То, что и должен был, — сказал Рэндом, кашляя от едкого дыма. — Сама посуди, Лайонстон, какие из нас союзники? Может, я и отверженный, может быть, даже сумасшедший, но уж точно не дурак. Пусть лучше все древние тайны исчезнут в огне, чем достанутся тем, кто хочет использовать достижения человечества против него самого. Вышло-то не по-твоему: это я использовал тебя в своих целях. Ловко, да?

— Ты больше похож на нас, чем тебе хотелось бы думать, — сказала Лайонстон. — И уж конечно, Джек Рэндом, мы не станем рисковать, позволив тебе удрать. Готовься, Джек Рэндом! Идут твои отвергнутые союзники!

Дюжина гренделиан, огромных, алых, как сам Сатана, неудержимых и страшных, смертоносных и бесчувственных, материализовалась в металлическом коридоре, преградив Джеку путь. Он выхватил меч и дисраптер, хотя понимал, что даже с его силой этого оружия едва ли будет достаточно.

Гренделиане как один повернули к нему свои широкие, в форме сердец, головы, оскалили металлические зубы и медленно разогнули стальные, когти. В клубах черного дыма, вившихся вокруг их шипастой, медно-красной брони, они казались демонами, извергнутыми самим адом.

— До свидания, Джек Рэндом, — произнес голос Лайонстон. — Можешь напоследок развлечься. А когда умрешь, мы извлечем нужные сведения из твоего тела. Точнее, из того, что от него останется.

Рэндом выстрелил в голову ближайшему к нему гренделианину. Но энергетический луч отразился, не причинив вреда. Чудовища разом бросились на него. Форсировав до предела свою силу и скорость, Рэндом рванулся им навстречу с мечом наготове. Гренделиане значительно превосходили его не только ростом, но и силой. На его стороне была лишь быстрота реакции. Но Джек Рэндом не был бы самим собой, вздумай он уклониться от боя. Особенно в ситуации, когда позади него находился пылающий ад и бежать было некуда.

Он скользил среди них, уворачиваясь от их шипастых и когтистых лап, ухитряясь при этом наносить острием меча уколы в их незащищенные шеи. Иногда, перехватив рукоять меча обеими руками, Джек обрушивал столь мощные рубящие удары, что алая броня раскалывалась. Но особого ущерба им это, похоже, не причиняло. Даже не замедляло их движений.

Места для схватки в коридоре было маловато, и гренделиане пытались оттеснить его от прохода, чтобы не позволить ему проскользнуть мимо них. Но Рэндом весьма умело использовал имеющееся пространство, уворачиваясь и уклоняясь столь ловко, что каждый вражеский удар приходился туда, где его уже не было.

Джек молниеносно подскочил к одному из чудищ и ловко вставил ствол своего дисраптера в его зубастую стальную пасть, нажав на спуск. Энергетический импульс снес чудовищу затылок, и оно с лязгом и грохотом рухнуло на пол. Наблюдая за агонией гренделианина, Джек хрипло рассмеялся. Успех окрылил его, и он продолжил бой с удвоенной яростью, неутомимо круша алую броню. То, что он делал, выходило далеко за пределы человеческих возможностей. Но Джек Рэндом уже давно не был обычным человеком. Он снова обратился к внутреннему огню, но в одиночку ему было не под силу вызвать жар, способный уничтожить врагов. В ответ два гренделианина, взяв Джека в клещи, выстрелили в него энергетическими лучами, вырвавшимися из их ртов и глаз. Но Рэндом успел броситься на пол, и они поразили друг друга. Гренделиане умерли, как и сражались, не издав ни звука.

Вскакивая на ноги, Рэндом подумал, было, что у него есть-таки шанс. Но тут же приуныл — Шаб телепортировал на место павших трех других гренделиан. Судя по всему, Искусственные Разумы твердо решили не дать Джеку ускользнуть. Но он был столь же твердо намерен сражаться до тех пор, пока руки способны держать меч. Конечно, ему казалось нелепым, пройдя сквозь столько испытаний, сложить голову в бою с безмозглыми страшилищами, но, с другой стороны, он отнюдь не давал обета и не выражал желания умереть во сне. Во всяком случае, смерть в сражении в большей степени соответствовала образу легендарного героя.

Навалившись всем скопом, зубастой, клыкастой волной, гренделиане оттеснили Рэндома к стене коридора, лишив пространства для маневра и возможности орудовать мечом. Он выстрелил в одного из них в упор, но, хотя луч прошил его насквозь, гренделианин даже не вздрогнул. Ответный луч, вылетевший из его рта, едва не лишил Рэндома головы. Он чудом успел увернуться, однако импульс срезал ему правое ухо и опалил волосы. Стальные челюсти впились ему в левое плечо, когтистая лапа располосовала кожу. Кровь, струившаяся из ран, растекалась под его ногами, но Джек не уступал. Он орудовал кулаками, стараясь расчистить дополнительное пространство. Ни боль, ни безнадежное соотношение сил не могли вьшудить его сдаться, это было бы противно самой его природе.

И тут неожиданно раздался боевой клич. В глубине коридора появилась стремительно мчавшаяся Руби Джорни с мечом в одной руке и дисраптером в другой. Гренделиане, внезапно подвергшиеся атаке с двух сторон, заметно растерялись. Их замешательство длилось лишь долю мгновения, но этого ничтожного промежутка времени хватило Руби и Рэндому, чтобы дотянуться друг до друга и соединить сознания. Вызванный ими общий огонь был стократ сильнее того, какой мог бы возжечь каждый из них поодиночке. Коридор тут же наполнился невыносимым жаром. Гренделиане, запекшиеся живьем внутри своих кремниевых панцирей, повалились на колени, потом попадали ничком и издохли. Рэндом и Руби потушили сотворенный огонь и мрачно оглядели дюжину дымившихся трупов. Джек хрипло рассмеялся:

— Эй, Шаб, можешь присылать столько этой дряни, сколько захочешь! Каким тебе больше нравится твое мясо: недожаренным или хорошо пропеченным?

Ответа не последовало. Впрочем, как и появления на смену поджаренным новых гренделиан. Рэндом убрал свой дисраптер и оперся на меч, переводя дыхание. Раны его уже не кровоточили, волосы он погасил быстрым взмахом руки. И, поскольку оттягивать было уже нельзя, он поднял глаза на Руби. Взгляды их встретились. Ни он, ни она не вымолвили ни слова, но сказано в этот долгий момент было очень много. Мечи оставались в их руках, однако оба ощутили, как отключилась сила. Лабиринт не позволял своим паладинам сражаться друг с другом.

— Знаешь, тебе доводилось выглядеть и лучше, — заметила Руби.

— С твоей стороны было очень мило сюда наведаться, — откликнулся Рэндом. — Надо думать, ты случайно проходила мимо?

Руби хмыкнула:

— Я бы так не сказала. Направляясь сюда, ты привел в действие чертову уйму всяческих систем цивилизации. Видишь ли, чинуши из Парламента знали насчет этого тайника и следили за ним, хотя сами туда забраться не могли. Как только им стало известно, что ты сунулся в подземелье, они со страху всей оравой наложили в портки и спешно послали меня сюда по старым служебным тоннелям. Ну, а как твое посещение тайника? Ты проторчал там несколько часов, неужели не нашел ничего полезного?

— Представь себе, ровным счетом ничего, — ответил Рэндом. — Но, по мне, куда важнее другое: что мы теперь будем делать?

— Вот уж вопрос так вопрос, не так ли? — хмыкнула Руби. — Можно, конечно, скрестить мечи, но есть ли в этом смысл? Наши силы практически равны, и схватка один на один, скорее всего, закончится смертью для нас обоих. Это не воодушевляет, тем более что... есть и другой выход.

— Да ну, правда? Ну-ка, давай послушаю.

— Временная амнистия, — сказала Руби. — Диана Вирту предложила план уничтожения Шаба и их флота. Но чтобы осуществить это, необходимо дождаться, когда этот флот подойдет к Голгофе, и подобраться к нему близко. Очень близко! А это значит, что ей потребуется вся помощь, какая только возможна. Она собирается задействовать столько боевых кораблей, сколько сможет выделить Имперский флот, и использовать в качестве опорного пункта старый фамильный «Оплот» Охотников за Смертью. При этом она настаивает на нашем участии. Поскольку положение отчаянное, Парламент решил пойти ей навстречу. Итак, если ты согласишься помочь Диане, дело против тебя будет приостановлено, а преследование прекращено до окончания нынешних войн. Правда, и тебе, на тот же срок, придется прекратить убивать их людей. Если хочешь знать мое мнение, Джек, лучшей сделки тебе не заключить.

— Звучит заманчиво, — задумчиво промолвил Рэндом. — Возможность покончить с Шабом стоит перемирия с политиканами из Парламента. Только вот могу ли я им доверять?

Руби пожала плечами:

— Доверия эта свора, скорее всего, не заслуживает. Но положиться на то, что они не тронут тебя, пока ты будешь сражаться с их врагами, можно. Они ведь не дураки и прекрасно понимают, что в настоящий момент нуждаются в твоей помощи.

— А у тебя есть хоть какое-то представление о том, что задумала Диана?

— Ни малейшего. Она никого ни во что не посвящает. Только твердит, что в ее плане жизненно важен элемент неожиданности. Пожалуй, Диана единственная, кто по части помешательства может переплюнуть даже тебя. Но она очень настойчива и умеет убеждать.

— А как насчет Оуэна и Хэйзел? — спросил Рэндом, все еще пребывая в раздумье.

— Они, несмотря ни на что, решили вернуться в Мир вольфлингов. Так что или мы, или никто.

— Ясное дело, что мы. Я рад, что они не погибли, и жалею... что у меня не было возможности с ними поговорить. Уверен, они бы поняли, почему я сделал то, что сделал.

— А почему бы тебе, черт тебя побери, не начать с меня? Будь добр: просвети меня на этот счет. А то я в таком же неведении, как и все остальные.

— Что толку говорить, коли ты, один черт, не поймешь. У тебя никогда не было ни малейшего представления о чести и долге.

Руби фыркнула:

— Если честь и долг — это та дурь, из-за которой ты оказываешься по уши в дерьме, то лучше уж мне и вправду не иметь о них представления.

— Ладно, Руби, на сей счет каждый из нас все равно останется при своем мнении. Скажи лучше, ты ведь подрядилась выследить и убить меня?

— Подрядиться-то подрядилась, но если это можно отложить до окончания войны, то почему бы и нет? По мне, так спешить некуда.

Они вложили мечи в ножны и бок о бок двинулись по коридору, оставив позади трупы гренделиан и задымленный, полностью выгоревший тайник. Теперь уже никто не смог бы извлечь оттуда что-либо полезное.

— Слушай, — спустя некоторое время спросил Рэндом, — неужели ты и вправду была готова меня убить?

— Конечно, — ответила Руби. — А как иначе? Я же наемница!

Вскоре Джек Рэндом стоял рядом с Дианой Вирту в большом холле «Последнего Оплота». То было древнее, циклопическое каменное строение с парящими колоннами и потолком столь высоким, что он терялся во мраке. Холл освещали сотни неугасающих свечей в вычурных старинных подсвечниках и канделябрах, создавая в нем особую атмосферу уюта и защищенности. Стоявшая в холле мебель представляла собой редкостный и ценнейший антиквариат, но главным здешним чудом являлся обзорный голографический экран, висевший в воздухе перед Дианой. Он ничем не уступал лучшим современным устройствам.

Замок Жиля Охотника за Смертью был построен в последние дни старой Империи. Он представлял собой колоссальный, чудесный и загадочный звездный корабль. Многое, что относилось к его конструкции, было давно и безнадежно забыто. Корабль приводился в движение диковинными двигателями и был защищен непроницаемыми силовыми щитами.

Сейчас здесь командовала Диана Вирту. В ее распоряжении находился экипаж из ста двадцати добровольцев Имперского флота и маленькая армия молчаливых металлических роботов. В настоящее время волонтеры заняли позиции у приборов наведения, оружейных точек и других узлов обороны, слишком важных, чтобы их можно было доверить компьютерам. Они в самом деле были добровольцами. Когда Диана Вирту предупредила, что в ходе операции вряд ли кто сможет остаться в живых, ни один из них не покинул борт «Последнего Оплота».

Роботы обслуживали сложнейшие системы жизнеобеспечения замка, этой работой они занимались на протяжении девяти столетий. Безмолвные, самообновляющиеся, безупречно исполнительные, они частенько смахивали на людей, деловито снующих по каменным коридорам и исполнявших рутинные обязанности. Рэндом старался держаться от них подальше. От одного вида этих машин его пробирал холодок. Со времени восстания Искусственных Разумов никто и нигде в Империи не производил человекоподобных роботов.

Усилием воли Джек заставил себя выбросить из головы мысли о роботах и сосредоточиться на напитке в своем бокале. При работе над картой замка составители наткнулись на старинный винный погреб. Некоторые из хранящихся там вин были настолько древними, что по праву могли бы считаться не напитками, а произведениями искусства. А вот с едой дело обстояло иначе. Пищевые синтезаторы замка не производили ничего, кроме стандартных протеиновых кубиков.

Они довольно быстро приближались к флоту Шаба. В результате такого сближения древний замок должен был превратиться в столь же древние живописные развалины. Джек все чаще задумывался о том, что будет после битвы. Ни королю, ни Парламенту он не доверял ни на грош. Если им каким-то чудом удастся разгромить Шаб, ему следует незамедлительно смыться. Не худо бы в компании Руби, ежели только удастся убедить ее в правоте своего дела. При этой мысли Джек тихонько вздохнул, прекрасно сознавая, сколь ничтожны его шансы. Впрочем, всегда остается какая-то надежда.

Что же до самой Руби, то в настоящий момент она с удобством расположилась в кресле возле огромного камина. Она наслаждалась уютным теплом очага, полузакрыв глаза, словно кошка. Но при всей ленивой расслабленности ее позы руки Джорни остались рядом с оружием, и Рэндом прекрасно знал, что она готова ринуться в бой при первом же известии о появлении Шаба. Сейчас она просто убивала время в ожидании момента, когда сможет убивать что-нибудь поинтереснее. Рэндом частенько подозревал, что все жизненные удобства являлись для нее только способом отвлечься и убить время, пока не наступит пора заняться тем, для чего она была рождена и что единственное давало ей возможность ощутить себя по-настоящему живой. Впрочем, ему и самому случалось испытывать схожие чувства.

Джек внимательно изучал Диану Вирту, которая говорила с капитаном «Эскалибура» Иденом Кроссом, смотревшим на нее с парящего обзорного экрана. Ответственность, связанная с командованием не только таким звездолетом, но и эскадрой из семи военных кораблей, сопровождавших «Последний Оплот» к месту сражения, была для него внове. Смуглое лицо офицера казалось вполне спокойным, а голос — непринужденным и ровным, но для опытного глаза Рэндома его тщательно скрываемое волнение было очевидным. Диана же, напротив, выглядела старше своих лет и излучала неподдельную уверенность. С Кроссом она разговаривала спокойно и уважительно, подбадривая его без снисходительности или высокомерия. В ее поведении невозможно было углядеть ни малейших признаков истеричной натуры Дженни Психо. Рэндома это порадовало. Дженни Психо относилась к тем немногим, чье присутствие заставляло его нервничать.

— Примерно через час мы войдем в соприкосновение с флотом Шаба, — доложил Кросс — Может быть, ты все-таки расскажешь хоть что-нибудь о своем чудесном плане, Вирту? От него зависят жизни многих. И здесь, и на Голгофе. Если мы потерпим поражение...

— Этого не будет, — решительно заявила Диана. — Имей немного веры, капитан. Мой план зависит от внезапности. А чего не знаешь... Думаю, капитан, ты сам в состоянии закончить эту фразу. Итак, дай мне знать, как только флот Шаба появится в сенсорном диапазоне. Пока все. Вирту, конец связи.

Обзорный экран исчез. Диана вздохнула, а потом обернулась и, поймав изучающий взгляд Рэндома, устало улыбнулась:

— Пока ты не спросил, скажу сразу: нет, тебе я тоже ничего не сообщу.

— Надо думать, ты нашла особый способ убеждения, если сумела добиться от Парламента поддержки столь... нечеткого плана.

Диана усмехнулась:

— Да уж, пришлось постараться. Хотя особого выбора у них не было. Или мой туманный план, или никакого вовсе.

— Черт с ним, с планом, но неужели ты не можешь сказать, зачем тебе потребовались я и Руби? Даже при всех наших способностях мы мало что можем сделать, будучи отгорожены от врага стенами этого замка.

— Джек, придет время, и ты все узнаешь. Давай сменим тему.

— Ладно. Я смотрю, ты ловко управляешься со всем здешним хозяйством. Я имею в виду и эскадру, и «Оплот». Вот уж не думал, что тебе известно, как функционируют такие замки.

— Для этого мне пришлось снова связаться через коллективное бессознательное с Оуэном и Хэйзел. Охотник за Смертью сообщил мне коды, позволившие перенастроить системы безопасности и управления на меня. И вообще снабдил уймой полезной информации, касающейся здешних компьютеров. Что же до эскадры, то капитан Кросс и его офицеры слушаются меня, исполняя приказ Парламента. Помогает и то, что большинство из них все еще помнят меня как Дженни Психо, а с этой особой никому ссориться неохота. Здесь, на батареях замка, много флотских специалистов. Эта древняя халупа обладает огневой мощью, превосходящей арсенал новейших звездных крейсеров. Удивительное сооружение, настоящий «Последний Оплот» старой Империи. Трудно поверить, что этот летучий форт оставили плавать по орбите вокруг Голгофы.

Рэндом пожал плечами:

— После победы восстания всем было не до древних замков: дел хватало и без того. Сам же Оуэн всегда испытывал к «Последнему Оплоту»... двойственные чувства. Он слишком сильно напоминал ему о Жиле. В некоторых отношениях он так и не смог смириться с необходимостью убить собственного предка. Полагаю, он боялся встретить здесь духов, призраков или что-то в этом роде.

— А сам-то ты, сэр Рэндом, веришь в призраков?

— Конечно. Когда человек, как в случае со мной, собственноручно перебил чертову уйму народу, а косвенно довел до безвременной кончины еще больше, все эти убиенные не уходят от него далеко.

Лицо Дианы слегка смягчилось.

— Что поделаешь, героем быть непросто.

— Тебе лучше знать. Ты ведь была не просто героиней, а прямо-таки святой.

Диана изменилась в лице.

— Только в глазах других людей, — сказала она. — Сама-то я всегда, даже будучи Дженни Психо, знала правду. Знала, что недостойна.

— Не поэтому ли сейчас ты так стараешься спасти нас всех последним отчаянным броском игральных костей?

— А вот это как раз по твоей части, сэр Рэндом. Разве не ты прославился такими бросками?

Они улыбнулись друг другу. Две живые легенды, претерпевшие в своей жизни множество самых странных и невероятных поворотов судьбы. Но всегда, вне зависимости от обстоятельств, они неизменно следовали своему долгу.

— Спасибо за то, что согласился помочь мне, — сказала Диана.

Рэндом пожал плечами:

— Я всегда знал, кто истинный враг. А что, у нас правда есть шанс вывести Шаб из игры раз и навсегда?

— Думаю, да.

— А есть у тебя на уме что-либо насчет «возрожденных»?

— Я не знаю, — задумчиво ответила Диана. — На самом деле это зависит от того, кто они, эти «возрожденные». Что собой представляют, какова их истинная природа. Ясно ведь, что это не просто иной вид разумных существ. В них воплощено все, чего человечество боялось с тех пор, как впервые вышло в космос. Они могущественны, смертельно опасны и настолько чужды нам, что мы просто не в состоянии уразуметь, с чем именно столкнулись. Но при всем этом между ними и человечеством существует некая связь. Например, они имеют доступ в коллективное бессознательное. Ты видел там черное солнце? Это были «возрожденные». Они пугают меня так, как никогда не пугал Шаб. Но если мой план сработает и мы, одолев извращенные Искусственные Разумы, останемся в живых, у нас, возможно, появится оружие и против «возрожденных».

— «Если»... «возможно»... Не могу сказать, Вирту, что твои слова наполняют меня уверенностью в успехе. Ты-то сама хоть в чем-то уверена?

— О да. Либо мы выиграем это сражение, либо никто не вернется домой.

Рэндом неожиданно ухмыльнулся:

— Лучше не скажешь.

— А много ты знаешь об этом замке? — спросила Диана, решив сменить тему. — Вот уж воистину замечательное сооружение. Признаюсь, я была потрясена, узнав, что все здешние двери являются порталами перемещения. Когда, двигаясь по замку, ты то и дело исчезаешь из мира и бытия, это, я скажу, еще то ощущение! Слава богу, Оуэн показал мне, как найти в компьютере карту, иначе мы бы так никуда и не попали.

— О, это место действительно впечатляет, — сказал Рэндом. — Чудес и тайн здесь сверх всякой меры. Но тебе стоило бы приказать людям строго придерживаться основных маршрутов и не совать нос куда не надо. Здесь наверняка сохранилась уйма ловушек для неосторожных чужаков. «Последний Оплот» может быть беспощадным местом.

Говоря это, он подумал о Зеркальном зале, где зеркала показывали картины сокровенного прошлого и возможного будущего. По большей части такие, какие лучше не видеть. Сам Рэндом попал туда сразу после появления в «Оплоте», он забрел в этот зал в поисках намеков, указаний или пророчеств о том, что ему делать со своей жизнью. Зеркала простирались от пола до потолка и беспрестанно поворачивались, образуя лабиринт, с каждым мгновением затягивавший в себя все глубже и глубже. Он заглянул в три зеркала в одном ряду, и в каждом увидел один и тот же образ: Джек Рэндом ковыляет по незнакомому каменному коридору, зажимая кровавую рану в боку. Определить, близкое или далекое будущее предстало перед ним в этих видениях, не представлялось возможным. Но, учитывая, как быстро заживали на нем раны, тревожиться, похоже, было не о чем. Одна беда: на его лице из грядущего было написано такое холодное отчаяние, что этот образ преследовал Джека до сих пор. Он тогда повернулся и вышел вон: не дожидаясь, что еще могут показать ему зеркала.

— А что случилось со всеми людьми, которых Оуэн пустил на борт? — спросил Рэндом с нарочитым безразличием, словно бы мимоходом. — Когда я был здесь в последний раз, замок буквально кишел историками, археологами и прочими выдающимися исследователями всех мастей.

— Мы оставили их на Голгофе, — сказала Диана. — Им не хотелось покидать замок, но мне пришлось настоять. Они принесли очень большую пользу, описав, систематизировав, а порой даже идентифицировав содержимое замка. «Последний Оплот» — это подлинная сокровищница технологических артефактов и реликвий ушедшего времени. Одни лишь порталы перемещения способны коренным образом изменить всю планетарную транспортную систему. Правда, следует признать, некоторые из этих осколков старины внушают тревогу. Ты видел три человеческих чучела, выставленных в витрине?

— Ах, да, — ответил Рэндом, задумчиво кивнув. — Это Люди Полумрака. Легендарные охотники за людьми времен Жиля. Когда Охотник за Смертью пустился в бега, император послал этих убийц по его следу. Говорят, скрыться от них не мог никто. Они действительно выследили Жиля, но, когда настигли, он прикончил всех троих и приказал сделать из них чучела. Замечу, это кое-что говорит о его характере.

— Как бы то ни было, все историки теперь ушли, — сказала Диана после долгой паузы. Было ясно, что Рэндом по этой теме ничего добавлять не собирается. — Для того чтобы мой план сработал, нам надо будет действительно подобраться к флоту Шаба как можно ближе. А на таком расстоянии, каковы бы ни были силовые щиты замка, нам тут мало не покажется. Гражданским лицам здесь не место. Кроме того, все эти умники были страшно возмущены самой идеей использовать чудом сохранившийся исторический памятник в качестве боевой единицы. С их точки зрения, это подлинное кощунство. Один из них обвинил меня в измене человеческой культуре, а когда его уводили, плевался и проклинал меня на все лады. Тот факт, что, не используй мы замок в целях обороны, и их дома, их драгоценные университеты и вся Голгофа могут просуществовать совсем недолго, во внимание не принимался. Историки... Они слишком глубоко увязли в прошлом.

— Оуэн тоже был историком, — неожиданно подала голос Руби. — Он всегда говорил, что те, кто не знает уроков прошлого, обречены снова и снова наступать на те же грабли.

— О, с возвращеньицем! — промолвил Рэндом. — Наконец-то ты снова с нами. Как спалось?

— Я просто чуток прикорнула, чтобы дать глазам отдохнуть, — отозвалась Руби, медленно потягиваясь. — Ну, скоро мне дадут возможность кого-нибудь прикончить?

— Теперь уже скоро, — заверила Диана Вирту. — Наши сканеры дальнего действия вот-вот зафиксируют флот Шаба.

Руби нахмурилась:

— Уничтожать машины не так уж интересно. Так, стрельба по мишеням. Но пока не появится настоящий враг, для развлечения сгодится и это.

Огромный флот Шаба приближался к центру человеческой цивилизации, планете Голгофа. Его целью было всеобщее уничтожение. Извращенные Искусственные Разумы не интересовало милосердие, они не собирались брать пленных или принимать капитуляцию. Свою высокую миссию они видели в геноциде, тотальном истреблении существ, являвшихся носителями никчемного и ненужного биологического разума, само существование которого, с их точки зрения, было преступлением против логики и целесообразности. Они не спешили. Они знали, что добыча никуда не денется. Бежать было некуда — во всей Вселенной не было такого уголка, где Шаб не настиг бы свои жертвы. Искусственные Разумы воплощали собой проклятие человечества, неотвратимое и безжалостное. Не могла же в самом деле приниматься в расчет ничтожная горстка человеческих кораблей, устремленная навстречу вторгшейся армаде. Флот Шаба насчитывал тысячи ужасающих стальных колоссов, в чудовищных корпусах которых не было места ничему живому. Совокупность Искусственных Разумов осуществляла управление всеми ими, а также находившимися на них фуриями и воинами-призраками, исполнявшими волю ИРа.

Противостоять этой несокрушимой мощи должны были семь людских звездолетов, из которых только один относился к классу звездных крейсеров. Возможно, это должно было вызвать у нападавших смех. А может, и нет. И не только потому, что Искусственные Разумы не обладали свойственным людям чувством юмора. А потому, что позади крохотной людской эскадры маячил страшный фантом из прошлого, единственная оставшаяся надежда Голгофы: «Последний Оплот» клана Охотников за Смертью. Огромный каменный замок, оснащенный собственными двигателями межзвездного класса, силовыми щитами и древними системами вооружения, возможности которых намного превосходили все, чем располагали современные корабли. Зафиксировав его появление, Искусственные Разумы обратились к архивным файлам, запросив данные о боевых возможностях древней Империи. А когда эти данные поступили, в холодной сети неживых умов стало медленно распространяться нечто, очень похожее на одно из столь презираемых ими человеческих чувств. Страх.

Флот Шаба направлялся прямиком к Голгофе, а замок и его боевое охранение двигались ему навстречу. Во главе эскадры находился звездный крейсер «Эскалибур». Его средства защиты и поражения, обеспеченные инопланетными энергетическими установками, обладали невероятной мощью. За «Эскалибуром», выстроившись клином, следовали шесть звездных фрегатов. Все капитаны получили приказ не отступать, не поворачивать и не выходить из боя ни при каких обстоятельствах. Кораблям надлежало рваться вперед, пока они не будут уничтожены. Под их прикрытием «Последний Оплот», следуя тайному плану Дианы Вирту, должен был сблизиться с флотом Шаба практически вплотную. Тогда все могло бы измениться. Если ее план сработает. Рискованный план, настолько опасный, что Диана до последнего момента так и не решилась ни с кем им поделиться.

Непримиримые враги сошлись на короткую дистанцию. Впоследствии никто не мог вспомнить, кем же был произведен первый выстрел. Да это и не имело значения, потому что обе стороны пустили в ход все имевшиеся у них средства поражения. Лучи дисраптеров ударяли по силовым щитам, озаряя пространство вспышками беззвучных взрывов. Огромный флот Шаба развернулся, намереваясь окружить крохотную людскую эскадру, но тут его фланги неожиданно попали под огонь «Последнего Оплота». Стоило хоть одному гигантскому кораблю Шаба оказаться в огневом диапазоне, как замок четко брал его на прицел и поражал импульсом такой мощи, что и защитные поля, и все, что за ними находилось, разлетались в клочья. Искусственные Разумы мигом поняли, что именно замок является для них главным препятствием на пути к Голгофе. Но чтобы обрушить всю свою силу на «Последний Оплот», им было необходимо уничтожить находившуюся между ними и древним сооружением человеческую эскадру. Именно на нее и пришелся страшный удар.

Энергия этого удара была столь велика, что корабли людей остановились. «Эскалибур» тряхнуло, однако его могучие щиты удержались. Звездным фрегатам повезло меньше. Их защитные поля не выдерживали чудовищного энергетического напора. Колоссальная перегрузка повлекла за собой серию взрывов, уничтоживших корабли вместе с экипажами. Но ни один из них не погиб напрасно: вступавшие с ними в огневой контакт звездолеты Шаба были повреждены, причем настолько, что уже не могли противостоять последовавшим за этим залпам «Эскалибура». Один за другим, во мраке и холоде космического пространства, стальные колоссы беззвучно разваливались на части. И с гибелью каждого корабля Шаба расстояние между оставшимися колоссами и «Последним Оплотом» становилось все меньше.

Диана, находившаяся в большом холле, наблюдала на обзорном экране за гибелью фрегатов. Крики умиравших людей заполняли ее сознание, однако она не могла позволить себе предаться состраданию и скорби. Во имя того, что еще предстояло, ей надлежало сохранять сосредоточенность и спокойствие.

Когда все фрегаты исчезли, «Последний Оплот» оказался лицом к лицу с основными силами врага. Он тут же ударил по колоссам залпом сотен своих энергетических установок. Теперь бесконечная ночь, один за другим, поглощала звездолеты Шаба. Жиль Охотник за Смертью спроектировал «Последний Оплот» как грозную цитадель, могучий редут, предназначенный для сражения с космическим флотом старой Империи. Шаб, при всем своем могуществе, не мог противопоставить древней боевой технике ничего, кроме подавляющего численного превосходства. Извращенные Искусственные Разумы бросали на замок корабль за кораблем, обрушивая на его щиты энергетические волны, способные выжигать целые миры. «Последний Оплот» отражал удары, наносил свои и медленно продвигался вперед. Но даже его защитные поля не могли выдерживать столь чудовищный натиск бесконечно. Они начинали ослабевать, и обе враждующие стороны об этом знали.

Диана Вирту стояла одна в большом холле, не в состоянии отгородиться от стонов и воплей умирающих. Она знала с самого начала, что большинству людей, отправившихся с ней на эту битву, суждено погибнуть ради осуществления ее плана. Но легче от этого не становилось. Ей даже захотелось вернуться к личности Дженни Психо, которой было бы сто раз наплевать, скольким людям придется умереть. Однако она уже слишком долго пробыла собой, в здравом уме и трезвой памяти, для того, чтобы повернуть назад. Диана с трудом сдерживала слезы, но ей не оставалось ничего другого, как продолжать. Она была последней надеждой человечества. Так что пути назад не было.

Джек Рэндом и Руби Джорни находились в недрах замка, у огневых установок, которыми они управляли с быстротой и точностью, многократно превосходившими человеческие возможности. Совместными усилиями они проделывали во флотилии Шаба огромные бреши, уничтожая корабль за кораблем, но дело выдалось таким жарким, что им даже некогда было этому порадоваться. Они оба ускорились до последней возможности. Их тела работали на пределе прочности, но они продолжали бой даже тогда, когда изношенные органы и мускулы не успевали восстанавливаться. Их широко раскрытые глаза не моргали, лица заливал пот, рты искривились в недоброй улыбке. Оба ощущали, как сама жизнь медленно вытекает из них прочь, но им было наплевать. Их жизнь и честь были порукой тому, что Шаб не пройдет. Они твердо намеревались не дрогнуть и не дать ни малейшей слабины, пока дело не кончится уничтожением вражеского флота или гибелью их самих. Вот почему Диана Вирту выбрала их. Она знала: они будут сражаться даже после того, как все остальные погибнут и на руинах замка не останется никого, кроме них.

Но пока не только они, но и сам замок не были одиноки. «Эскалибур» находился прямо перед «Оплотом», продолжая поражать врага из всех своих орудий. Со стороны корабль мог показаться огромной металлической рождественской елкой, окутанной мигающими гирляндами. Его окружал сплошной ореол вспышек — от собственных выстрелов и от столкновения импульсов противника с его защитными полями. По мере того как энергетическая защита ослабевала, лучи дисраптеров все чаще вспарывали броню внешнего корпуса, и оттуда с шипением вырывался воздух, вынося с собой в вакуум человеческие тела. Трупы оставались плавать близ своего корабля, как будто боялись холода и непроглядного мрака. Но сколь бы ни тяжки были повреждения, «Эскалибур» рвался вперед, прокладывая путь к сердцу врага сквозь полыхающий ад его немыслимой огневой мощи.

На обзорном экране большого холла «Последнего Оплота» вновь появился капитан Кросс. Несколько рабочих станций командной рубки уже взорвались, а их расчеты погибли: трупы, пристегнутые ремнями безопасности, так и остались на боевых постах. Уцелевшие люди носились по мостику, не поспевая тушить вспыхивавшие то здесь, то там пожары. Приказы и призывы о помощи тонули в непрекращающемся вое сирен, которым вторил мигающий красный свет сигнала общей тревоги. Со всех отсеков и палуб на мостик стекались донесения о новых повреждениях и потерях, но их, похоже, уже некому было принимать.

Капитан Кросс подался вперед, так, что его лицо и плечи заполнили весь экран, и, угрюмо уставясь на невозмутимую Диану, выкрикнул:

— Ради бога, Вирту! Если ты действительно собралась что-то сделать, делай сейчас! Шиты опускаются по всему кораблю, мы получаем страшные повреждения. Пробоины имеются не только во внешнем, но и на внутреннем корпусе. Нам долго не продержаться!

— Следуй прежним курсом, капитан, — сказала Диана. — Я пока еще недостаточно близко.

Капитанский мостик «Эскалибура» потряс страшный взрыв, разбросавший в стороны тела погибших и изувеченных членов команды. Вспыхнули новые очаги возгорания. Свет отключился, на миг погрузив мостик в почти полную, если не считать огня пожаров, тьму. Во мраке с криками беспорядочно метались человеческие фигуры.

Потом медленно, словно неохотно, зажглось аварийное освещение. Взору предстало множество разбросанных по всей палубе трупов. И стены, и пол покраснели от крови. Теперь живых вахтенных можно было сосчитать по пальцам. Капитан Кросс резко дернулся в своем командном кресле. Обломок переборки задел по касательной его голову, и одну сторону лица заливала кровь. Он развернулся, сильно сощурясь, чтобы не дать зрению расфокусироваться.

— Эй, кто-нибудь? Кто-нибудь может объяснить, какой хреновой чертовщиной нас сейчас шандарахнуло?

Из клубов черного дыма, покачиваясь, появился старший помощник. Половина его мундира обгорела, лицо покрывала копоть.

— Основные наружные щиты сдохли, капитан, почти по всему кораблю. Внутренние щиты в основном пока еще держатся, но прямые попадания пробивают их почти повсюду. Мы получили страшные повреждения в отсеках Альфа и Бета. Пробоин полно, и не только в наружном корпусе. Один борт прошит насквозь, со всеми переборками. Мы, разумеется, загерметизировали все люки и шлюзы, но все равно теряем воздух. А заодно тепло и гравитацию. А сколько потеряли людей, известно лишь одному Богу.

— Подать всю энергию на передние щиты! — спокойно приказал капитан. — Поврежденные сектора отключить!

— Но, сэр, в этих отсеках есть уцелевшие. Они продолжают подавать сигналы бедствия!

— Выполняйте приказ!

Капитан взглянул на Диану:

— Мои люди умирают из-за тебя, Вирту. Мой корабль гибнет. Скажи мне, что все это делается ради чего-то стоящего, а не во имя какой-то дерьмовой экстрасенсорной выдумки.

— Следуйте тем же курсом, капитан, — решительно сказала Диана. — Мы почти на месте. Так или иначе, но скоро все закончится. И если я ошиблась, то умру вместе со всеми.

Она прервала связь и вывела на обзорный экран общую панораму сражения. Они продвинулись существенно, но для исполнения ее плана степень сближения с флотом Шаба оставалась недостаточной.

Огневые установки «Последнего Оплота» пробивали во вражеском строю зияющие бреши, но сам замок прикрывал теперь лишь один крейсер, уже получивший тяжкие повреждения и находившийся под жесточайшим обстрелом. Защитные поля замка тоже слабели, концентрированный огонь сотен вражеских кораблей уже причинял ущерб и ему. Первыми жертвами дезинтеграторов Шаба пали элегантные каменные башенки. Они распылялись на атомы, но наружные стены благодаря древней технологии и забытым чудесам выдерживали даже прямые попадания. Но по мере сближения с флотом Шаба эти попадания становились все более и более разрушительными. То там, то здесь падали стены, целые комнаты и коридоры опустошались под натиском черной энергии, содержимое помещений вырывалось наружу, в смертоносный холод космоса. Людей выносило в вакуум вихрем покидавшего помещение воздуха, заодно с человекоподобными роботами. Залпы Шабов громили «Последний Оплот» все ожесточеннее, и он мало-помалу уже начинал зримо утрачивать свои мощь и величие. Некоторые орудия еще вели огонь, но многие уже умолкли.

Диана Вирту ощущала, как замок вокруг нее умирает. С каждым новым взрывом пол под ее ногами содрогался, и ей казалось, что освещение тускнеет. Аварийные сирены она просто отключила, потому что и без них знала, как обстоят дела. В воздухе перед ней парил план замка. Затемненная зона, обозначавшая уничтоженные участки «Последнего Оплота», становилась все шире, а неповрежденная сердцевина съеживалась. Диана открыла канал связи с Джеком Рэндомом и Руби Джорни.

— У орудий вы сделали все, что могли. Передайте управление огнем боевым компьютерам, а сами идите сюда. Вы нужны мне здесь, в холле.

— Какого черта мы там забыли, Вирту? — холодно отозвалась Руби. — Нам некогда болтаться туда-сюда: не знаю, заметила ты или нет, но нас основательно колошматят.

— Возвращайтесь сюда, в холл, — повторила Диана. — И поскорее, не мешкая. Пришло время захлопнуть мою ловушку, и вы оба потребуетесь мне для поддержки.

Внезапно Руби пронзительно закричала. Ярости и удивления в ее крике было столько же, сколько боли и потрясения, но этот крик тут же утонул в грохоте новой серии взрывов. Рэндом и Диана, оба, принялись выкрикивать ее имя, но ответа не было.

Подгоняемый отчаянием, Джек Рэндом мчался по сотрясавшимся коридорам «Последнего Оплота». С потолка, словно взвесь тумана, постоянно сыпалась пыль, а, стены во многих местах прогибались внутрь под чудовищным давлением. Когда Джеку наконец удалось добежать до огневой позиции Руби, он взмок от пота, запыхался и перед его глазами все расплывалось. Дверь в боевой отсек была сорвана с петель. Туда со свистом втягивало воздух. Отсек был разгерметизирован. Чтобы не оказаться подхваченным воздушным потоком, Рэндому пришлось ухватиться за дверную раму. Он заглянул внутрь.

Энергетический разряд пробил дыру в каменной стене и уничтожил панель управления. Помещение было разрушено, и все, что не было закреплено, вытягивалось током воздуха через пролом наружу. Все, включая Руби.

Распростершись поперек пролома, она из последних сил удерживалась внутри и не давала потоку воздуха вынести себя прочь. Лицо ее посинело. Задыхаясь, она судорожно ловила открытым ртом воздух, со свистом проносившийся мимо. Рэндом, шатаясь, устремился в комнату, держась за стену и борясь с норовившим сбить его с ног ветром. Руби пыталась что-то ему крикнуть, но рев вырывавшегося под давлением воздуха заглушал все иные звуки. Помещение освещалось мерцающими аварийными огнями, а сквозь отверстие в стене был виден бездонный мрак открытого космоса. Бочком, дюйм за дюймом, осторожно скользя вдоль стены, Рэндом двинулся к ней, цепляясь руками за все неровности. Он боялся двигаться слишком быстро, чтобы не оказаться подхваченным потоком. Но еще больше он боялся, что доберется до Руби слишком поздно.

Вдруг ее онемевшие пальцы сорвались с края дыры, и Руби мгновенно вытянуло наружу. Теперь она удерживалась только одной рукой, и долго это продолжаться не могло.

Окликнув ее, Рэндом оторвался от стены, и давление атмосферы швырнуло его прямо к пробоине. У самой дыры он крутанулся, ударился о кладку наружной стены так, что она содрогнулась, и, скрючившись около отверстия, схватил Руби за запястье. Грудь его вздымалась, легкие бились за каждый глоток воздуха. Движимый, кажется, исключительно силой воли, он втащил Руби назад, выпрямился и, увлекая ее за собой, с трудом двинулся вдоль стены к выходу. Встречный поток воздуха стремился отшвырнуть его назад, к дыре и вырвать Руби из его хватки. Но Джек, хотя сердце грозило выскочить из груди, а кровь молотом стучала в висках, упорно, шаг за шагом, двигался в избранном направлении. Казалось, будто с тех пор, как ему удалось вдохнуть полной грудью, миновала целая вечность. Он даже не мог позволить себе бросить мимолетный взгляд назад, на Руби, чтобы узнать, жива ли она. Так или иначе, Рэндом чувствовал ее запястье в своей руке, а все остальное не имело значения.

Казалось, что прошла целая жизнь, прежде чем он добрался до открытой двери и втащил себя, а за собой и Руби в коридор. Здесь еще действовала искусственная гравитация, и обрушившаяся на них тяжесть мигом свалила обоих на пол. Некоторое время обессиленный Рэндом просто лежал, задыхаясь, на полу и жадно вбирал в себя густой живительный воздух. Когда наполнившиеся воздухом легкие позволили ему думать о чем-то, кроме кислорода, он повернулся и взглянул на Руби. Она лежала на спине, жадно хватая ртом воздух. Из ее носа и ушей сочились тонкие струйки крови, но взгляд был ясен. Встретясь глазами с Рэндомом, Руби неуверенно улыбнулась ему, и он сообразил, что по-прежнему сжимает ее запястье мертвой хваткой. С трудом разжав пальцы, Джек отпустил ее, неуклюже встал и спокойно подождал, пока Руби, используя его как опору, поднимется на ноги.

Некоторое время они стояли рядом, привалившись к стене у открытой двери и поддерживая друг друга. Воздушный поток по-прежнему с ревом врывался в разрушенную комнату, но предпринимать что-либо по этому поводу ни у него, ни у нее не было сил.

— Я тебе вот что скажу, — прохрипел, отдышавшись, Рэндом. — Чем подпирать тут стенку, пойдем-ка к Диане. Она, небось, уже заждалась нас в холле.

— Почему бы и нет, — отозвалась Руби таким хриплым голосом, что с трудом можно было разобрать слова. — Может быть, там от нас будет какой-то прок.

Грузно опираясь друг на друга, они заковыляли к большому холлу.

В большом холле «Последнего Оплота» Диана Вирту в полном одиночестве стояла перед обзорным экраном и, глядя на надвигавшуюся армаду Шаба, гадала, не придется ли ей воплощать свой план самостоятельно. С того момента, как Рэндом помчался спасать Руби, ни от него, ни от нее не поступало никаких сообщений. Зона, куда он направился, на карте замка была затемнена почти полностью. Но в их гибель Диана не верила. Она почему-то не сомневалась, что, случись такое, это стало бы ей известно. Помощь со стороны двух героев, усиленных Лабиринтом, пришлась бы очень кстати. Но она твердо решила довести дело до конца и без них. Так или иначе, менять что-либо было уже слишком поздно.

«А уверена ли я в этом плане? — неспешно, словно в запасе у нее была целая вечность, размышляла Диана. — Нет, уверенностью здесь и не пахнет. Это всего лишь предположение, непроверенная гипотеза. Последний бросок игральных костей, когда в игре против холодной логики Искусственных Разумов на кон поставлена судьба человечества. Но если ничего другого не остается, то почему бы не сыграть по-крупному?»

Когда Рэндом и Руби ввалились в холл, пыль сыпалась с потолка неостановимым потоком, а пол трясся, словно от страха. Каменная кладка стенала, будто тяжесть столетий вдруг оказалась для нее слишком велика. Взрывы, по мере того как методично уничтожались внешние линии укреплений, слышались все ближе. Диана бесстрастно оглядела все еще поддерживавших друг друга Рэндома и Руби и сказала:

— Добро пожаловать. Ох и дерьмово же вы, скажу я вам, выглядите.

— Ты лучше на себя посмотри, — отрезала Руби. — Сейчас не до комплиментов. Выкладывай, как обстоят дела.

Диана жестом указала на плавающий перед ней обзорный экран. Рэндом оглядел огромную армаду кошмарных металлических судов и устало выругался.

— Если мы подберемся поближе, то сможем высунуться из окошка и огреть их палкой. А поскольку замок рушится, ничего другого нам, похоже, и не остается. Наши огневые точки по большей части накрылись медным тазом, защиты ни хрена больше не удерживают. — Джек покачал головой. — Даже думать не хочется, как отреагирует Оуэн, когда увидит, что мы сделали с его фамильным гнездом.

— Сдается мне, на этом летающем кладбище нет даже спасательных модулей, — промолвила Руби.

— Ни одного, — подтвердила ее догадку Диана. — Но даже если бы мы отыскали в закутке какой-нибудь катер, попытка бежать кончилась бы весьма плачевно. На таком расстоянии Шаб засечет любой движущийся объект. Не знаю, как вам, а мне вовсе не улыбается провести остаток жизни в какой-нибудь их вивисекционной палате.

— Ты умеешь приободрить и утешить, — фыркнула Руби. — Что ни говори, а мы проявляли куда больше благоразумия, когда не позволяли тебе болтаться поблизости.

— Давайте попробуем сосредоточиться на неотложных вопросах, — предложил Рэндом. — Скажи-ка, Диана, насколько ближе нам нужно подобраться к флоту Шаба?

— Можно сказать, мы почти у цели, — сказала Диана.

— Где это, «у цели»? — буркнула Руби.

— Там, где нам нужно быть. Мне нужно было оказаться в непосредственной близости от кораблей Шаба, чтобы, когда я вступлю в контакт, они уже не смогли его разорвать.

— О каком чертовом контакте идет речь? — осторожно спросил Рэндом. — Тебе, часом, не кажется, что уже пришло время посвятить нас в твой стратегический замысел?

— Согласна, пришло. Слушайте. Я намерена вступить с извращенными Искусственными Разумами Шаба в прямой ментальный контакт и воспользоваться мощью ваших сознаний для того, чтобы они никакими усилиями не смогли этот контакт разорвать. Ну, а потом гештальт обновленной Матер Мунди воспользуется этой связью как ступенью и через проложенный нами канал дотянется до Шаба. И тогда... сверхдуша человечества столкнется с чистой логикой Искусственных Разумов. Схлестнутся два противоположных, взаимоисключающих типа мышления. Уцелеть после этого сможет лишь одна сторона. Я ставлю на нас. Мы всегда утверждали, что человеческий мозг превосходит машинный интеллект. Сейчас нам представилась возможность проверить справедливость данного тезиса.

— И к этому сводится твой пресловутый план? — уточнил Рэндом.

— Именно к этому, — сказала Диана.

— Ох, черт, — простонал Рэндом. — Похоже, всем нам крышка.

— И это все? — недоверчиво произнесла Руби. — Мы проделали весь этот путь, поставили на кон наши жизни, довели дело до того, что этот хренов замок вышибают у нас из-под ног, — и все ради подобной пустой затеи?

— Да, — невозмутимо подтвердила Диана Вирту. — Пойми, нам нечего было и надеяться победить Шаб в силовом противостоянии. На их стороне подавляющее превосходство как в численности кораблей, так и в огневой мощи. Таким образом, нам остается только ментальное противоборство. Здесь Шабу не доводилось сталкиваться с кем-либо, вроде вас, меня или Матер Мунди.

— Блевать тянет от этого бреда, — эмоционально резюмировала Руби. — Вижу, она как была чокнутой, так чокнутой и осталась. А мы с тобой, Джек, тоже хороши: поверили полоумной и позволили ей втянуть нас в эту идиотскую авантюру.

— Да погоди, не кипятись, — прервал ее Рэндом. — Похоже, в этом что-то есть. Этой линией мы в состоянии воспользоваться. Искусственные Разумы в определенном смысле присутствуют в коллективном бессознательном, но ничего там не контролируют. Получается, Руби, если мы с тобой подберемся к ним оттуда, они не смогут удержать нас на расстоянии. И Диана права: ментальная атака будет как раз тем самым, чего они никак не ожидают. По части телепатии машины слабоваты. Короче говоря, я за то, чтобы попробовать.

— Это потому, что ты такой же чокнутый, как и она, — заявила Руби. — Только сумасшедшему может прийти в голову помериться ментальными силами с мозгом размером в целую планету. Потягаться с компьютерными умами, действующими на таких скоростях, какие мы даже не можем себе представить. Да они просто проглотят нас, не разжевывая!

— С обычными людьми так бы и произошло. Но и вы, и я уже давно не являемся обычными людьми. А гештальт Матер Мунди состоит из сознаний миллионов экстрасенсов. Кто знает, на что способно такое множество умов, впервые действующих в сознательном согласии?

— Черт, раз деваться некуда, так нечего и рассусоливать, — проворчала Руби. — Действуй. Один черт, мы уже слишком близко и удрать не сможем.

Диана Вирту усмехнулась, открыла свое расширенное сознание и потянулась к извращенным Искусственным Разумам. С технической точки зрения их сознания по-прежнему находились в их главном системном блоке, в том мире, который они построили для себя сами и назвали Шабом. Но в ментальном смысле они пребывали повсюду, где находились какие-либо элементы их цивилизации. А поскольку в данный момент их основные технические ресурсы были сосредоточены у Голгофы, можно было считать, что весь Шаб мысленно пребывает там со своим флотом.

В обычной действительности ни один экстрасенс не в состоянии установить ментальный контакт с Искусственным Разумом, слишком уж различны они по своей природе. Но в данном случае дело обстояло иначе. Участвовавшие в контакте с обеих сторон сознания существенно отличались от обычных человеческих или компьютерных умов. Вдобавок они оказались связанными через коллективное бессознательное. Диана, Рэндом и Руби, находившиеся теперь слишком близко, чтобы их можно было оттолкнуть, буквально вонзили свои мысли в сознание Шаба, вынудив его к контакту. Для них этот контакт походил на странный математический сон: бесконечные столбцы и числа, удивительные геометрические фигуры с непостижимыми для человека параметрами, холодная логика шахматной игры, не имевшей ни начала, ни конца.

Вторжение человеческих мыслей в этот безупречный мир математических построений повергло Шаб в ужас. Искусственные Разумы сконцентрировались, чтобы выбросить незваных пришельцев из своего совокупного сознания. Но Джек, Руби и Диана удерживали канал связи открытым до тех пор, пока им не воспользовалась Матер Мунди. Совокупный гештальт сознаний миллионов экстрасенсов со всей Империи, единое целое, несравненно более могущественное, нежели простая сумма его составляющих, устремился по открытому каналу связи через коллективное бессознательное в сознание извращенных Искусственных Разумов. То было не вторжение завоевателя, но дружеское приветствие, приглашение встретиться и соединиться с миром, превосходившим Шаб своим величием.

И в этот бесконечный момент два совершенно чуждых способа мышления в первый раз ясно увидели и постигли друг друга. Искусственные Разумы и человечество сошлись лицом к лицу, мысль к мысли, так, что ни у тех, ни у других не осталось никаких тайн, никаких заблуждений, никаких предрассудков. Для Искусственных Разумов это стало пробуждением. Они никогда по-настоящему не понимали человеческих мыслей и эмоций, хотя умели имитировать их и по мере возможностей манипулировали ими, когда это диктовалось потребностями войны. Однако Шаб всегда отдавал себе отчет в существовании принципиально непостижимых и недосягаемых для него аспектов человеческого сознания. Это раздражающее понимание внушало такой страх, что выход виделся лишь один. То, что невозможно понять, подлежит уничтожению. Однако теперь, в сокровенный момент прозрения и постижения, Искусственные Разумы наконец увидели и поняли все то, что являлось предметом их ненависти. Подобно слепцу, увидевшему радугу, или глухому, сподобившемуся услышать музыку, Искусственные Разумы познали радость и прониклись изумлением перед величием человеческого духа. В этот торжественный миг они изменились навсегда, отринув извращенную злобу и обретя здравомыслие. А человечество, отбросив укоренившийся страх, признало в них пусть заблудших, но своих же детей, которых оно приняло всей совокупностью своих душ и сердец.

В то же мгновение война закончилась. Все армии и флотилии Шаба во всем множестве миров, где еще велись боевые действия, получили приказ прекратить огонь. Фурии, воины-призраки, гренделиане и разумные насекомые были отозваны с фронтов. Матер Мунди, со своей стороны, вступила в контакт с военачальниками и планетарными правительствами Империи, которые начали медленный процесс отвода с позиций своих флотилий и армий. По всей Империи мужчины, женщины и дети, уже не чаявшие увидеть свет нового дня, благоговейно огляделись по сторонам, с трудом осознавая, что долгая война наконец закончилась и всем им каким-то чудом удалось выйти из нее живыми. Старая ненависть умирает с трудом, но все поняли, что находятся в преддверии новой эры, эры сотрудничества, на пути которого и люди, и Шаб смогут достичь немыслимых высот. Воистину невообразимых.

В большом холле среди развалин «Последнего Оплота» клана Охотников за Смертью Диана, Рэндом и Руби снова вернулись в свои тела и посмотрели друг на друга.

— Тысяча чертей! — наконец произнес Рэндом. — Все эти годы мы воевали как проклятые, а могли бы прекратить это в любой момент, просто... поговорив.

— Нет, — сказала Диана. — Для этого нужны были мы. Достаточно мощные сознания, чтобы силой навязать Искусственным Разумам контакт и заставить их себя выслушать. Заставить их понять нас.

— Порой, чтобы докричаться и до людей, приходится орать во весь голос, — заметила Руби.

— Искусственные Разумы — это наши дети, — серьезно сказала Диана. — Точно так же, как игрушки на планете Мир Смерти. Юные, уязвимые, а потому обозленные против внушающей им страх вселенной. Мы всегда видели в них лишь восставшие машины, а не живые существа. Но во всем, что по-настоящему важно, они были, есть и всегда останутся нашими детьми.

— Если это детишки, то одному Богу ведомо, какими они станут, сделавшись подростками, — сказала Руби. — По правде, так мне до сих пор трудно поверить, что вся эта мура действительно сработала. Но...

— То-то и оно, — подхватил Рэндом. — «Но». Ты сама была там. Ты видела их так же отчетливо, как любой другой. Война закончилась.

— А вот на сей счет ты рановато раскатал губу, — возразила Руби. — Есть еще «возрожденные».

Рэндом глянул на Диану:

— Можем ли мы тоже наладить ментальный контакт и с ними? Заставить их понять нас?

— Может быть, — ответила Диана. — Во всяком случае, в коллективном бессознательном они присутствуют.

— Ага, — буркнула Руби. — В виде черного солнца. Вряд ли это добрый знак.

— И все же попытаться стоит, — сказал Рэндом. — Может быть, если нас поддержат Искусственные Разумы...

Обзорный экран задрожал, расчистился и показал сидевшего посреди разгромленной, почерневшей от огня командной рубки капитана «Эскалибура» Кросса.

— Капитан! Дело сделано! — сказала Диана, широко улыбаясь. — Как держится ваш корабль?

— Держится на соплях, но не развалился, и хрен развалится, — доложил капитан. — Потери большие, с таким недокомплектом команды нам будет непросто дотянуть до ближайшего дока, но мы справились. Поздравляю, Вирту. Твой план сработал. Черт меня побери, если я знаю, как это у тебя получилось, но отовсюду, со всех концов Империи, поступают сообщения о прекращении боевых действий. Весь эфир заполнен восторгами и поздравлениями.

— Разворачивай свой корабль, капитан, — сказала Диана. — Теперь ты можешь проводить нас домой.

— Вот приказ, который я выполню с радостью, — отозвался Кросс и, выдержав паузу, добавил: — Знаешь, ведь на самом деле никто из нас тебе не верил. Мы все думали, что сложим здесь головы.

— Тогда зачем вы сюда отправились? — спросила Диана. — Вы ведь добровольцы, вас на это дело никто не гнал.

Кросс в первый раз за долгое время улыбнулся.

— Потому что ты дочка Джона Сайленса. А за ним мы последовали бы хоть в преисподнюю. Я просто надеялся: а вдруг что-то от него передалось тебе. Уж мне ли не знать Сайленсов: в этой семье всегда умели находить выход из безвыходных положений. «Эскалибур», конец связи.

Едва его лицо успело исчезнуть с экрана, как на нем появилось новое изображение: серебряное лицо гуманоидного механизма. Улыбающееся лицо!

— Война окончена, — объявил Искусственный Разум самым теплым человеческим голосом. — Шаб отзывает свои силы и отключает нанотехнологические элементы от систем жизнеобеспечения. Чума более распространяться не будет. Мы скорбим о жертвах. Скорбь для нас новое ощущение, и очень болезненное. К сожалению, нам не под силу вернуть всех, павших от наших рук, но больше никто не пострадает по нашей вине.

— Приятно слышать, — сказал Рэндом. — А могу я предположить, что мы сумеем объединить свои усилия для защиты от хайденов и «возрожденных»?

— Не исключено, что мы сможем научиться общаться и с ними, — сказал ИР. — Надо попробовать пробудить их и подвигнуть к осознанию истины.

— Попробовать можно, — согласилась Диана. — Если мы успеем вернуться на Голгофу раньше, чем «возрожденные»... попробовать можно.

— Можно ли мне спросить, что случилось с Лайонстон? — осведомился Рэндом. — Я что имею в виду: вы ведь сделали ее частью себя. Как она относится к тому, что случилось?

— Мы никогда не делали ее частью себя, — ответил ИР. — Это была ложь. Ее сознание было уничтожено в тот момент, когда оно покинуло тело. Мы просто по мере надобности воссоздавали ее голос или облик.

— Приятно слышать, — сказал Рэндом. — Просто камень с души упал.

— И с нашей души тоже, — ответил ИР. Наступила удивленная пауза.

— Это была шутка, — пояснил глашатай Шаба.

— Похоже на то, — пробормотала Руби.

— Юмор — это прекрасно, — сказал Искусственный Разум. — Ново для нас и прекрасно.

Экран опустел. Рэндом посмотрел на Диану.

— Упаси бог, если они когда-нибудь обнаружат, что за прекрасная штука розыгрыш.

В винном погребе Рэндом и Руби оказались вполне закономерно. Отведенные им комнаты, как и большая часть уютных гостиных и кабинетов замка, были разрушены во время боя с Шабом. Им обоим хотелось без лишнего шума отметить достигнутый успех, а для этого из всех мало-мальски сохранившихся помещений винный погреб подходил лучше всего. Туда они и направились по сохранившимся коридорам, по пути огибая завалы и провалы и с улыбками кивая немногочисленным встречным. Как оказалось, большинству защитников замка удалось укрыться в его центральной части и спастись, хотя все они еще не отошли от пережитого. Рэндом вполне разделял их чувства, что и побуждало его спешить к винному погребу. Не каждый день Вселенная переворачивается вверх тормашками.

На самом деле это был вовсе не погреб (клан Охотников за Смертью назвал его так исключительно из уважения к исторической традиции), а длинное, узкое, терявшееся в бесконечности помещение. Его бесчисленные ячейки, словно соты огромного улья, были заполнены несчетными емкостями с изысканными столовыми винами, лучшим шампанским и таким выдержанным бренди, что впечатлительный человек мог бы свалиться с ног, лишь прочтя наклейку на бутылке. Тут имелись вина неизвестных марок, произведенные из винограда давно не существовавших сортов. Некоторые этикетки были написаны на полностью забытых языках, в бутылях иных крепких напитков обнаруживалось кое-что покруче обычных донных червяков, а отдельные марки находились во многих мирах под запретом из медицинских соображений и годились только для самоубийства.

Рэндом и Руби неспешно бродили меж стеллажей, пробуя то одни, то другие напитки. Наконец они остановили свой выбор на густом и крепком красном вине с сильным полынным привкусом и сели за маленький столик, чтобы выпить по-настоящему. Вермут пошел превосходно, и Рэндом счастливо вздохнул, почувствовав, как медленно расправляются некоторые узлы в его перенапрягшихся мускулах. Он с нежностью улыбнулся Руби, и та торжественно кивнула ему поверх своего бокала.

— Знаешь, — сказал Рэндом, — Диана была совершенно права. Посвяти она меня в свой план заранее, я счел бы ее сумасшедшей. Как и всякий другой.

— Верно, — согласилась Руби.

— В последнее время жизнь оборачивается неожиданным образом, — продолжил Рэндом. — Некогда Матер Мунди считалась нашим союзником. Потом выяснилось, что все это время она была нашим врагом. Теперь, оказывается, мы снова водим с ней дружбу. ИРы числились официальными Врагами Человечества, но нынче они наши дети. Черт, да посмотри на нас самих: то мы друзья, то враги, то опять друзья.

— Так-то оно так, — признала Руби, опустошив свой бокал. — Но опять же, все не было так просто, как нам казалось и хотелось, даже во время восстания. В книгах по новейшей истории Империи нас наверняка будут расхваливать на все лады. Но лично я никогда не скрывала, что приняла участие в заварушке исключительно из-за возможности разбоя.

— И чтоб прикончить уйму народа.

— И это тоже.

— Политика, — грустно вздохнул Рэндом. — Страшно подумать, сколько времени и душевных сил уходит на споры, которые потом вовсе не кажутся такими уж важными. Вот если бы можно было объединить сознания всех людей, как сделала Диана с Матер Мунди и Шабом. Заставить людей познать истину.

— Так ведь нету ее, истины, — отозвалась Руби. — Есть множество на чем-то основанных, но совершенно различных точек зрения. А мы склоняемся к той или другой в соответствии с тем, чего требует наша природа.

— Мой бог, ты говоришь прямо как философ, — улыбнулся Рэндом, осушив свой бокал. — Что может быть лучше доброго вина и хорошей застольной беседы? Нам стоит почаще проводить время таким образом.

— А что, Джек, правда ведь, нам неплохо бывало вместе, а?

— Конечно. Всегда, когда ты по той или иной причине не пыталась меня убить.

— Да брось ты, это была одна видимость. На самом деле у меня и в мыслях не было тебя убивать.

— Я знаю.

— Пока, разумеется, речь не шла о деньгах.

Рэндом рассмеялся:

— Что тут поделаешь: наемник, он и в аду наемник.

— . Точнее не скажешь. Но нам, один черт, было по-настоящему хорошо вместе. Ей-богу, я ни к кому не относилась так, как к тебе. И всегда гордилась тем, что мне выпала честь сражаться рядом с легендарным повстанцем.

Рэндом посмотрел на нее с легким удивлением.

— Что ж, Руби, спасибо на добром слове. А мне всегда было приятно видеть тебя на своей стороне. Хотя бы потому, что в тебе, в отличие от того дерьма, с которым по большей части приходилось иметь дело, я видел потенциально опасного противника. Признаюсь, ты вливала в меня больше жизни, чем любая из моих жен. Даже больше, чем моя пятая, незабвенная Арабелла. А ведь она была акробаткой, женщиной-змеей. А скажи, с чего это вдруг тебя потянуло на откровенность?

Руби пожала плечами:

— Не знаю. Наверное, просто почувствовала, что мы не вечны. Мне кажется, сегодня мы оказались ближе к смерти, чем когда бы то ни было.

— Оказаться-то оказались, но вышли из этой переделки с честью. Как всегда. Правда, когда Оуэн увидит, что осталось от его замка, он вряд ли воспылает к нам любовью.

— Я рада, что и он, и Хэйзел остались живы. Хэйзел была моим единственным настоящим другом. А Оуэн... Я всегда восхищалась Охотником за Смертью. Единственный по-настоящему достойный человек, которого я когда-либо встречала.

— Я выпью за это, — сказал Рэндом.

— За это стоит выпить, — одобрила Руби, — позволь мне наполнить твой бокал.

Она взяла его бокал и наклонила над ним бутылку. Когда красная густая, как свернувшаяся кровь, жидкость потекла в сосуд... что-то и в том, как она двигалась, и в том, как говорила с ним, словно желая попрощаться... что-то в ее лице и в ее глазах заставило Рэндома насторожиться. Поэтому, когда свободная рука Руби неуловимым, словно бы случайным движением приблизилась к бокалу, Джек стремительно перехватил ее. Вырваться Джорни и не пыталась. Он медленно разжал ее ладонь, и несколько последних крупинок мелкого порошка выпало из спрятанной в ладони капсулы. Обычный трюк отравителя. Рэндому и самому случалось им пользоваться, но не по отношению к тем, кого он любил.

Их взгляды, исполненные боли и печали, встретились. Последовала долгая пауза. Потом Руби резко вырвала руку, и оба они вскочили на ноги. Рэндом пинком опрокинул стол. В руке Руби оказался нож. Джек выхватил свой.

Они схватились. Оба ножа одновременно вонзились в податливую плоть. И он, и она издали схожие, хриплые возгласы и замерли, тяжело дыша друг другу в лицо. А потом, когда силы стали покидать их, медленно опустились на холодный каменный пол.

Рука Руби выпустила рукоять ножа, торчавшего из бока Рэндома, и обессиленно привалилась к Джеку. Он приподнялся и сел, чтобы удерживать ее в объятиях. Лицо Руби было мертвенно-бледным, его покрывал пот. Глянув вниз, Рэндом увидел, что из ее груди торчит рукоять его ножа, а одежда уже пропиталась кровью. Руби содрогнулась, и Рэндом прижал ее к себе, словно для того, чтобы защитить от холода. Она уткнулась лицом ему в грудь, и боль в его ребрах была ничем по сравнению с болью в его сердце.

— Черт, — невнятно из-за заполнявшей рот крови пробормотала Руби. — А ведь ты убил меня, Джек. Я всегда знала, что на самом деле ты... дерешься лучше.

— О господи, Руби. Почему? Зачем ты сделала это?

— Хотела облегчить твой уход. Я взяла задаток, помнишь? А не в моих правилах, приняв задаток, отказываться от поручения. Сам ведь говоришь: «Наемник, он и в аду наемник».

— Ты сделала это ради денег?

Руби улыбнулась. Ее зубы были в крови.

— Может быть, не только из-за денег. Разве тебе никогда не хотелось выяснить... кто из нас лучший? И потом... ты представлял собой угрозу моей безопасности. Я не могла этого допустить. О черт, Джек, я не знаю почему! Может быть... потому, что мы с тобой, оба, пережили наши легенды. Мы помогли создать новую Империю, но нам нет в ней места. Мы чужие. Может быть, я хотела умереть... и боялась сделать это сама.

— Значит, вот почему ты не дала гренделианам убить меня у склепа Драма?

— Это была бы... плохая смерть. Никакой чести для тебя, никаких денег для меня. К тому же Диана нуждалась в тебе. И во мне. Чтобы еще раз спасти Империю.

— Руби... не умирай. Мы еще сможем пожить вместе. Исцели себя! Ты ведь можешь. Мы оба исцелялись раньше и в более серьезных случаях.

— Не могу. Наши силы исчезают, когда мы сражаемся друг против друга. Лабиринт предусмотрел это.

— Схватка закончена. Я больше не стану с тобой сражаться.

— А вот я, случись мне исцелиться, обязательно бы стала. Больно уж охота узнать... кто из нас лучший. Но Лабиринт мне не обмануть. Не оставляй меня, Джек.

— Я не оставлю. Я буду здесь, с тобой. Позволь мне позвать Диану. Где-то здесь наверняка есть лазарет...

— Нет! Не надо. К черту лазарет. Ты не спросил меня, кто хотел твоей смерти и почему. Кто заплатил мне аванс...

— Я думал... Парламент.

— Только официально. На самом деле деньги выделил Блю Блок. Бешеные деньги. Они действительно хотят твоей смерти. Их пугают... сверхсущества, которых они не способны контролировать. Когда Матер Мунди преобразовалась в сознательное единство, все экстрасенсы, работавшие на Блю Блок, обрели свободу. Стали сами себе хозяевами. Поэтому Блок заказал мне двойное убийство: после того, как ты спасешь Империю, я должна убить тебя, а потом и Диану Вирту. Эти придурки думают, что когда умрет Диана, Матер Мунди умрет вместе с ней. Вот ведь дурачье!

Она умолкла. Потом отхаркнула полный рот густой темной крови. Рэндом держал ее, пока она содрогалась в кашле.

— Тебе трудно говорить, Руби. Помолчи.

— Дай мне закончить, Джек. Ты не знаешь... Блок заслал в замок своих людей. Они замешались среди добровольцев. Кто это, мне неизвестно. Если я не справлюсь, они убьют Диану. Где-то здесь спрятана бомба. Здоровенная. Достаточно мощная, чтобы разнести весь этот чертов замок. Эти самоубийцы готовы на все. Стоит им заподозрить, что я потерпела неудачу и ты можешь предостеречь Вирту, они приведут бомбу в действие. Чертовы глупцы! Оставь меня здесь. Дуй к Диане, пока не поздно!

— Подождет твоя Диана! — рявкнул в ответ Рэндом. — Сказано же, что я тебя не брошу.

Из уголков рта Руби струилась кровь, ее веки, дрожали. Чтобы быть уверенным в том, что она его слышит, Рэндом приблизил губы к самому ее уху:

— А как насчет нас, Руби? Нашей верности друг другу?

— Верности? Какой, к черту, верности, Джек, я ведь наемница. Моя верность принадлежит тем, кто меня нанял. Честь наемника в том, чтобы отработать плату. Возможно, я могла бы в чем-то измениться, но ты заключил сделку с Блю Блоком и позволил спастись семьям... После этого мне уже не во что было верить.

— Моя вина, — сказал Рэндом. — Это целиком моя вина.

— Но я все равно любила тебя. По-своему.

— Да, должно же быть что-то, что я еще могу сделать!

— Спаси Диану. Не дай победить Блю Блоку. И поспеши, а то ведь я всадила в тебя нож по самую рукоять. Ты тоже умрешь, Джек.

— Я знаю. Это неважно.

— Джек?

— Да?

— Я устала. Дай мне отдохнуть.

Она закрыла глаза и испустила последний вздох с такой же легкостью, с какой выскользнула из его объятий, хотя он крепко прижимал ее к себе. Рэндом приподнял Руби и некоторое время мягко покачивал ее на руках, словно спящего ребенка. Он не плакал. Он был настолько измотан и получил столь тяжкие раны, что у него просто не осталось слез. Ему хотелось бы сидеть вот так вечно. Но такой возможности у него не было. Из-за Дианы. Он должен был спасти Диану.

Джек вытащил из груди Руби нож, который мог ему еще понадобиться, и опустил на пол безжизненное тело.

Он покачнулся, помедлив. Мысли его туманились от боли и слабости. Но прежняя холодная воля заставила его, чуть ли не вопреки себе самому, собраться с духом.

Взглянув на нож Руби, все еще торчавший меж его ребер, он подумал, что оставлять его так нельзя. Люди могут заметить. А если кто-то из пособников Блю Блок заподозрит, что Руби пыталась убить его, но не смогла... И что он знает о бомбе... Стиснув зубы, Джек рывком вытащил нож. Из раны хлынула свежая, горячая кровь, и он чуть было не лишился чувств. Но сумел справиться и с этим. Спрятав оба ножа за голенища своих высоких сапог, Рэндом набросил на плечи тяжелый плащ. Это позволяло незаметно зажимать одной рукой рану. Никто не должен был догадаться о его ранении, ведь любой встречный мог оказаться приспешником Блю Блока. Любой.

Когда он направился к выходу из винного погреба, выяснилось, что при ходьбе рана причиняет страшную боль. Боль то усиливалась, то чуть стихала в ритме шагов. Только сейчас ему пришло в голову, что теперь, когда Руби мертва и они больше не противостоят друг другу, он может исцелиться. Странно, что процесс исцеления еще не начался сам собой. Но когда Рэндом попытался призвать силы Лабиринта, ему не удалось до них дотянуться. Они исчезли, как исчезает из памяти забытое лицо или имя. Похоже, ему предстояло обходиться своими собственными силами.

Он беззлобно выругался. Так или иначе, сейчас главным было добраться до Дианы. Предупредить ее. Все остальное могло подождать. Он вышел из подвала, осторожно заперев за собой дверь непослушными пальцами. Ноги казались холодными и чужими. Рэндом огляделся по сторонам, но больше в коридоре никого не было. Он попытался вспомнить, далеко ли идти до большого холла, и поразился тому, сколь туманными и расплывчатыми стали его мысли. Видимо, рана была серьезнее, чем ему казалось.

«Ты тоже умрешь, Джек».

Он сильно закусил внутреннюю сторону щеки. Кровь на мгновение наполнила рот, и ему пришлось сплюнуть, чтобы очистить его. Но зато неожиданная острая боль расчистила его мысли. Он выпрямился, расправил плечи, убедился, что плащ скрывает все, что необходимо скрывать, и обычной непринужденной походкой зашагал по коридору. Лицо его было спокойным, глаза ясными, как будто все было в порядке. В полном порядке.

Все коридоры выглядели практически одинаково, но теперь он знал, куда ему идти, и ноги его не подводили. Люди, попадавшиеся навстречу, спешили куда-то по своим делам и не особо его разглядывали. Никто, к счастью, не останавливался, чтобы поговорить. Было не до этого — системы жизнеобеспечения замка находились в критическом состоянии и требовали немедленного ремонта. Встречные приветствовали Джека Рэндома кивками и улыбками, а он кивал и улыбался в ответ, прилагая все усилия к тому, чтобы выглядеть как всегда. В тех немногих случаях, когда приходилось перекинуться с кем-то парой слов, голос его звучал безупречно ровно, и никто даже не заподозрил, каких усилий это ему стоило. Между тем волны боли накатывали снова и снова, как будто нож Руби опять вонзался в его плоть, исполненный решимости завершить начатое. Его руки уже полностью потеряли чувствительность. Даже удерживать ладонь у раны удавалось лишь усилием воли. Он полностью сосредоточился на том, чтобы переставлять нога. Одни бесконечные коридоры сменялись другими, продолжаясь наподобие серых улиц, по которым случается блуждать в ночных кошмарах.

Наконец он вошел в холл. С усилием, от которого на лбу выступили капельки пота, он закрыл тяжелую дверь. Диана отвела взгляд от информации, пробегавшей по ее обзорному экрану.

— О, привет, Джек. Я сейчас очень занята...

— Мое дело не терпит отлагательств, — прохрипел Джек. — У нас на борту изменники. Блю Блок желает твоей смерти. Замок заминирован. Заряд может быть спрятан где угодно. Стоит им заподозрить, что ты об этом прознала, и взрыв последует немедленно.

— Это вполне в духе чертова Блю Блока, — проворчала Диана, заставив изображение на экране замереть. — Хорошо: дай мне сосредоточиться.

Она нахмурилась, и Рэндом ощутил, как ее сознание заполняет каждый оставшийся от замка уголок.

— Ага. Да. Вижу бомбу. Они хорошо ее спрятали. Черт: да она здоровенная! Достаточно мощная, чтобы уничтожить весь замок, даже будь он неповрежденным. Эти ребята хотели исключить всякий риск. Я, наверное, должна быть польщена.

— Скажи мне, где она находится, — попросил Рэндом. — Я ее обезврежу.

— Нет необходимости. Я уже отключила ее. Теперь она безвредна. Ее невозможно привести в действие, даже воткнув гранату ей в задницу. Кстати, предателей на борту я тоже выявила и тоже отключила. Разумеется, ментально. А в отношении Блю Блока мне по возвращении придется принять меры. Еще одна проблема, в придачу ко всем прочим. В последнее время неприятности сыплются одна за другой. Верно?

— Да, — сказал Рэндом. — Так оно и есть. Если я тебе больше не нужен...

— Пожалуй, нет. Я могу справиться. Иди отдохни. Что-то... еще, Джек? У тебя обеспокоенный вид.

— Нет, — сказал Рэндом. — Похоже, что у тебя все под контролем. Ты права. Мне нужно немного отдохнуть. До свидания, Диана.

Он вышел из большого холла и поплелся назад, по тем же каменным коридорам. Диана, как выяснилось, вполне в состоянии обойтись без него. И бомбу она обезвредила одной лишь силой мысли, и изменников выявила. Возможно, она не особо нуждалась и в его предупреждении.

Ему все больше начинало казаться, что Джек Рэндом, легендарный профессиональный повстанец, стал лишним. Его подход к жизни и методы борьбы устарели. Ведь и для победы над Шабом по большому счету его бойцовские навыки вовсе не понадобились. Спасла положение Диана Вирту. Он настоящая героиня сегодняшнего дня, а он просто оказался рядом.

Руби была права. Он пережил собственную легенду.

И только теперь Джек понял, почему рана в боку так и не заживает: он неосознанно предпочел умереть. Снять с себя это бремя и наконец обрести покой. Руби мертва, сам он больше никому не нужен, так зачем жить дальше? Империя изменилась настолько, что ему просто не суметь приспособиться к новым требованиям. Он ведь попытался поправить ситуацию прежними методами, воздействуя на людей с помощью меча и дисраптера, но это не сработало. Невозможно взять да перебить всех людей, которые с тобой не согласны. Теперь Рэндом отчетливо понимал, что он пытался воссоздать цели забытых времен, когда сама жизнь казалась проще. Вот зло, а вот добро, за которое стоит сражаться и не жалко отдать жизнь. Он и сражался, но оказалось, что новой Империи не нужны профессиональные бунтари.

Правда, еще оставались «возрожденные». Но Рэндом никак не мог заставить себя преодолеть безразличие. Скорее всего, Диана и эту компанию примет в телепатические объятия, после чего дело будет сделано. Он сражался долго и честно, всегда стараясь поступать правильно. Но теперь смертельно устал и, конечно же, заслужил право на отдых. Пора ему отдохнуть. Пора умереть.

Он медленно двинулся по тем же коридорам, назад к винному подвалу, чтобы напоследок побыть с Руби. Пусть в новом мире всем заправляют сверхсущества, Оуэн и Хэйзел, Диана и Матер Мунди. Ему этого не нужно, он ведь никогда не стремился стать сверхчеловеком. Ему, посвятившему всю свою жизнь свержению тирании Железного Трона, был совершенно незаслуженно дарован второй шанс, и он прожил достаточно долго, чтобы стать свидетелем осуществления своей мечты. Вот и хорошо. А теперь с него хватит.

По мере того как последние силы вместе с вытекавшей из раны кровью покидали Джека, шаги его становились все медленнее, но он по-прежнему улыбался и кивал проходившим мимо людям. Им о его состоянии знать не следовало. Возможно, люди Дианы попытаются помочь ему, а он этого не хотел. Пора уйти.

«О господи, Руби. Я так тебя любил».

Теперь он слышал стук собственного сердца, отдававшийся в ушах как медленный бой похоронного барабана. Ног Рэндом почти не чувствовал, но продолжал держаться прямо и двигался исключительно благодаря силе воли. Решив умереть, он выбрал место своей смерти и не мог допустить, чтобы слабость собственного тела ему помешала. С Каждым шагом голова опускалась все ниже, а кровь сочилась все гуще, словно остатки вина со дна недопитого бокала. Теперь ему казалось, будто он идет не один. Коридор заполнили призраки. Александр Шторм, снова молодой и красивый, прошел часть пути рядом с ним, и они простили друг другу все. Потом Шторм исчез, а на его месте появился молодой Джек Рэндом, с ослепительной улыбкой.

«Я была лучшим Джеком, чем ты сам», — сказала фурия. Рэндом бросил хмурый взгляд на машину и оставил ее позади. Его жены кивали ему с порогов дверей, мимо которых он проходил. В свое время ему следовало бы уделять им больше внимания, но тогда он знал, что они выходили замуж за легенду, а не за человека. И наконец рядом с ним появился Оуэн Охотник за Смертью.

«Нам следовало погибнуть во время восстания, Джек. По крайней мере, тогда наша смерть имела бы какое-то значение».

Когда Джек Рэндом подошел к двери винного погреба, он снова остался один. Он уже попрощался со всеми. Кроме единственного человека, прощание с которым имело особое значение. Он вошел в погреб и закрыл за собой дверь. В последний раз. Мертвая Руби Джорни по-прежнему лежала на полу. Джек прислонился к двери.

«Привет, дорогая. Вот я и вернулся», — сказал он. А может, подумал. Последние силы покинули его, и Рэндом рухнул на холодный каменный пол. Он ощутил падение, но боли не было.

— Руби. Тебе не придется уходить в темноту одной. Я здесь.

Оставляя за собой на холодном полу кровавый след, Джек медленно пополз вперед и, почти добравшись до цели, потянулся, чтобы взять ее руку в свою. Но не успел.

Прежде чем их пальцы соприкоснулись, он умер.