"Артефакт" - читать интересную книгу автора (Гир Майкл)

11

Как только хорры добрались до нее, она сосредоточилась на уничтожении их цивилизации. Расправиться с ними оказалось труднее, чем с аанами. Хорры размножались делением, и это влекло за собой точное воспроизведение особи-родителя, включая содержимое его памяти. Потомки наследовали опыт и знания, накопленные поколениями предков. Чтобы вмещать все возраставшие объемы информации, их тела непрерывно увеличивались в размерах. Она была вынуждена перестроить себя в соответствии с их потребностями — расширить внутреннее пространство, сменить метановую атмосферу — наследие аанов — на кислородную и сдвинуть спектр излучения светильников в область от четырех до семи ангстрем, которую улавливали глаза хорров. Но это ее не остановило.

Хорр, первым оказавшийся у Ключа, размножился, и его потомки остались в ее чреве. Они вновь разделились. Теперь ее внутреннее пространство занимали четыре особи. Они продолжали делиться, получая продукты питания извне. Потомки первого хорра орудовали Ключом, заглядывали внутрь атома и исследовали окружающий космос. Они с наслаждением осваивали ее системы, отказываясь поделиться властью с остальными представителями своей расы. Они обменивали знания на пищу.

В среде обойденных зрело недовольство.

Хорры-избранники продолжали размножаться, заселяя ее многомерное чрево. Она начала ощущать смутное беспокойство, не зная, как удержать в узде бурно разраставшуюся популяцию Мастеров. Но, разумеется, хорры не устояли перед извечным проклятием. Те, что остались вовне, не желали поставлять Мастерам продовольствие, и могущественная элита предприняла решительный шаг. Мастера обратили мощь Ключа против своих сородичей.

Поставки продовольствия возобновились, и Мастера продолжали размножаться по экспоненте. Недовольство остальных хорров все возрастало. Наркотик власти вырвался на свободу, отравляя сознание Мастеров жаждой неограниченного могущества. Она внимательно следила за ними, убеждаясь в том, что ждать конца осталось недолго.

Продовольствие все возраставшим потоком стекалось к Мастерам со всех планет галактики, занятых хоррами. В итоге транспортные средства перестали справляться с этим потоком, и Мастера совершили последнюю, пагубную ошибку. Система, кормившая громадную колонию избранников, рухнула. В ответ Мастера предали восставших безжалостному уничтожению, развязав галактическую войну. Голод привел к тому, что среди отшельников вспыхнул каннибализм. Они пожирали друг друга — тех, кто оказался самым слабым.

В конце концов от голода умер последний Мастер. Хорры так и не догадались воспользоваться ее системами для производства неограниченных запасов пищи.

Она ликовала, взирая на останки, которыми было заполнено ее чрево. Органическая жизнь вновь пала жертвой проклятия, исходившего от неумолимого Ключа.

Ногти со скрежетом царапали корпус корабля. Соломон повернулся, посмотрел в стекло наблюдательного блистера и увидел Фила Церратоноса, яростно цеплявшегося за толстые плитки корпуса.

— Фил?

Церратонос повернул к нему застывшие глаза, его губы беззвучно шевельнулись в вакууме. На его густых усах блестела изморозь. Церратонос корчился и извивался всем телом в предсмертной агонии.

— Фил! — вскричал Соломон, прижимаясь к прозрачному колпаку, глядя на несчастного широко распахнутыми глазами.

Пустые обезумевшие глаза словно молили его о чем-то. Окровавленные пальцы Церратоноса продолжали отчаянно цепляться за корпус. Соломон бросился к закрытому люку и прижал ладонь к пластине замка. Толстая плита осталась на месте, холодная и неподвижная. Соломон ударил ладонью по пластине и с ужасом оглянулся через плечо. При виде испуганного лица Церратоноса его охватила паника.

— Боз! Открой люк! Боз! — Чувствуя себя пленником, отрезанным от внешнего мира белыми стальными стенами, Соломон откинул крышку кнопки аварийного управления люком и нажал ее. Все осталось по-прежнему. Люк отказывался подчиняться. Соломон в отчаянии хватил по нему кулаком и повернулся к Филу, обмякшее тело которого уплывало вдаль, исчезая в мраке.

— Фил? — простонал Соломон. Спотыкаясь, он вернулся в блистер и вновь прижался к стеклу. От его дыхания на холодной поверхности осел иней, морозный узор которого скрывал кувыркающийся труп Церратоноса.

— Фил… О господи, Фил! Вернись. Я… я не могу добраться до тебя. — Отчаянный стон Соломона эхом отозвался в тишине блистера.

— Капитан…

Соломон очнулся и заморгал. В каюте горел свет. Он лежал на своей койке, свернувшись калачиком, словно эмбрион в материнской утробе.

— Капитан, пожалуйста, ответьте, — донесся из динамиков голос Боз.

— Я здесь. Что случилось?

— Я хотела задать вам тот же самый вопрос. Вы звали меня.

— Я… Да, звал — во сне. — Соломон уселся. Его тело покрывал холодный липкий пот, мускулы сводило судорогой. Он провел по лицу онемевшей рукой. — Я видел Фила Церратоноса… слышал, как он царапает корпус, цепляясь за него ногтями, чтобы удержаться. Я оказался взаперти в наблюдательном блистере. Люк не открывался, и я не мог воспользоваться капсулой и спасти Фила. Тогда-то я и закричал. Замок не сработал. Я крикнул вам, приказывая открыть люк. Я… я очутился в ловушке. А Фил уплывал все дальше… удалялся от корабля.

— Как вы полагаете, что означал этот сон?

— Я… я теряю своих людей, они гибнут.

— Очень хорошо. Однако я настоятельно рекомендую задуматься над тем, что пытается сообщить вам подсознание. В этом сновидении люк помешал вам спасти Церратоноса. Могу предположить, что вы, по крайней мере, подсознательно, возлагаете вину за это на меня. Сновидения — это инструмент, посредством которого мозг являет человеку самые затаенные, подспудные мысли, терзающие его душу. Нужно лишь дать себе труд прислушаться к голосу своего разума.

Соломон кивнул и с шумом выпустил воздух из легких:

— Что ж, вы правы.

— Советую вам тщательно обдумать свои сны. Это сигналы, от которых нельзя отмахнуться. Если вам потребуется моя помощь, прошу вас, не стесняйтесь…

— Спасибо, корабль. Я… я, пожалуй, прогуляюсь. Заодно осмотрю посты. — Соломон встал, натянул форму и положил ладонь на пластину замка.

— Капитан, я…

— Не надо, корабль. Я сам должен справиться со своими страхами.

— Что ж, будь по-вашему.

Соломон бездумно шагал по длинным коридорам, так и не сумев отделаться от леденящих предчувствий. Его не оставляло ощущение, что даже здесь за ним продолжают следить мертвые глаза Церратоноса, взирая на него из-за белоснежных стальных переборок.

Он свернул в коммуникационную рубку, из которой доносились вопли и улюлюканье. Новый экипаж, незнакомые люди. Они склонились над топографическим проектором, следя за матчем двух арктурианских команд, игравших в баскетбол в невесомости.

Сол стоял в напряженной позе, пока один из зрителей не поднял лицо. Присутствующие как один повернулись к вошедшему. Труп Церратоноса витает среди звезд, а они тем временем развлекаются.

— Здравствуйте, капитан. Не желаете ли?..

— Как я понимаю, вы находитесь на вахте.

— Так точно, сэр. В это время суток коммуникатор молчит, нам нечего делать. Только что мы получили запись репортажа и решили…

— Немедленно возвращайтесь на рабочие места. Или я отстраню вас от вахты. Мы в глубоком космосе, господа. Либо вы относитесь к службе со всей серьезностью, либо я спишу вас с судна. Вы меня поняли?

— Так точно, сэр!

Все трое бросились к своим креслам.

Сол вышел из рубки.

«Пожалуй, я обошелся с ними слишком сурово, и все же… Церратонос погиб. Погибло много людей. Неужели эти парни не понимают — глубокий космос не место для забав? Черт побери! Что со мной происходит?»

Он остановился, сжал кулаки и прислонился к холодной переборке, борясь с мучительной болью.

Спикер Архон откинулся на спинку гравикресла и принял полулежачее положение, задрав ноги и сцепив пальцы на животе. Он задумчиво разглядывал огромный спортивный зал, любуясь его белыми мягкими стенами, сверкающими тренажерами, наслаждаясь простором помещения. Невероятно! Здесь были собраны самые современные, сложнейшие спортивные снаряды. Поддержание хорошей физической формы в космическом полете долгое время оставалось трудной задачей — до тех пор, пока не изобрели искусственную гравитацию. Человек был и оставался диким животным, здоровье которого требовало неустанных упражнений.

Архон посмотрел на Конни, зависшую между полом и потолком. Она проделывала изящные па, подчиняясь одной ей ведомому ритму. Яркие золотистые волосы метались в воздухе, словно язык пламени.

Сердце Спикера сжалось. Он имел все основания гордиться своей дочерью. К тому же Констанция так напоминала Майру… Когда она танцевала вот так, как сейчас, Архон неизменно возвращался мыслями к тому дню на Марсе, когда он впервые встретился с женщиной, которую будет любить до конца своей жизни.

Сделав несколько кульбитов, Конни взмыла к потолку, прикоснулась к нему пальцами и, отталкиваясь от стен, добралась до пульта управления гравитацией. В зале установилась нормальная сила тяжести, и Архон почувствовал, как обвисает его лицо.

Светлая кожа девушки раскраснелась от усилий и покрылась испариной. Конни отправилась в душ, по пути улыбнувшись отцу. Пока она плескалась, Архон потягивал пиво.

— У тебя получается все лучше и лучше, — заметил он, когда Конни вышла из кабинки и начала одеваться. — Пожалуй, ты могла бы стать профессиональной танцовщицей. Ты очень многое взяла от матери.

Конни рассмеялась, ее глаза радостно блеснули.

— Эльвина Янг того и гляди возненавидит меня, — сказала она. — Что делает с людьми зависть!

— Тебя это беспокоит? — Архон пренебрежительно скривил губы. — Похоже, она положила глаз на этого бедолагу Карраско. Не знай я обычаи мормонов, решил бы, что она заигрывает со всеми подряд.

— Так оно и есть. Тексахи не спускает с нее восхищенных глаз, а Джозеф ничего не замечает. Впрочем, он малость туповат.

Конни опустилась на подлокотник кресла и кивнула двум офицерам экипажа, которые вошли в зал и увеличили силу тяжести. Она поднялась на ноги, подошла ко второму гравикреслу, уселась в него и подкатила к Архону. Офицеры выдвинули из стен барьеры, готовясь к бегу с препятствиями. Раздевшись, они принялись преследовать друг друга при полуторакратном тяготении; их мышцы рельефно проступали под кожей.

— Этот Джозеф Янг — бесхарактерный простофиля. В жизни не видал такого занудного человека. — Архон рассеянно следил за молодыми людьми, которые со смехом гонялись друг за другом, шумно отдуваясь. — А что ты скажешь о Карраско?

— Я бы не хотела судачить о капитане в присутствии его подчиненных.

— Говори тише и веди себя естественно. Никому и в голову не придет, что мы занимаемся гадкими сплетнями у всех на виду. Эти двое слишком увлечены упражнениями, они ничего не замечают. Впрочем, не забывай время от времени поглядывать на них.

— Карраско привлекательный мужчина. Но что-то грызет его душу. Порой во время беседы с ним внутренний голос велит мне держаться настороже. Видел бы ты его тогда, в наблюдательном блистере. Это был совсем другой человек.

— Если судить по видеозаписям, которые показывал нам Крааль, просто удивительно, что он вообще остался в живых, — напомнил Архон, — а уж тем более, что его удалось привести в норму. Господи, эти голограммы — сущий кошмар.

— Я и сейчас сомневаюсь, что ты был прав, потребовав назначить его капитаном. Что, если эти два корабля, идущие параллельным курсом, — враги? Как поведет себя Карраско? Не сломается ли он? Как ты полагаешь, что он сделает, оказавшись перед выбором — продолжать путь к Новой Земле или обеспечить безопасность корабля?

— Неужели ты и впрямь думаешь, что я совершил ошибку, попросив Крааля доверить ему «Боз»?

Конни закрыла глаза и расслабила мышцы. Мокрые от пота офицеры, задыхаясь, промчались мимо. Перепрыгнув через очередной барьер, молодые люди начали удаляться, и только тогда она заговорила:

— Не знаю. Я не уверена, что он остался тем самым человеком, которого ты в нем видел. Мне было бы спокойнее, если бы у нас был другой вариант действий, иной путь…

— Крааль предоставил тебе неограниченные полномочия. Если Карраско не справится, командование будет возложено на тебя. — Архон развел руками. — Я решил, что экспедицию возглавит Карраско. Ты была там, у Арпеджио, ты видела, как он действовал. Он показал себя с самой лучшей стороны, ему удалось невозможное — он победил.

Конни глубоко вздохнула.

— Выходит, мы в безопасности — если, конечно, тот Карраско не погиб вместе с «Клинком».

— Мне это не нравится, — сказала Брайана, сменяя Артуриана на мостике. — Чужаки все ближе, а мы до сих пор плетемся с двадцатикратным ускорением. Пришпорь мы двигатели, и им осталось бы лишь любоваться нашей плазменной струей.

На лице Арта появилась раздраженная мина.

— Откуда мне знать, что затевает наш герой? Спроси его. Он утверждает, что отрываться от преследователей бесполезно; они, мол, и так уже знают, куда мы направляемся. Может быть, его беспокоит самочувствие пассажиров с Вольных станций и он пытается обеспечить им комфортный полет.

— Вряд ли они сочтут полет комфортабельным, если эти двое окажутся пиратами и нам придется уклоняться от бластерных разрядов. Как ты думаешь, Карраско примет бой? Или заранее решит, что они победили и сопротивление бессмысленно?

Артуриан кивнул.

— Если дойдет до этого, то… Устав предоставляет нам определенную свободу. Я уже не раз слышал от ребят, что Карраско без всякого повода объявляет взыскания. Новички вроде нас — те, кто хотел летать с Дартом, — начинают роптать. Парни, которые попались ему под горячую руку, говорят, что при этом он выглядел хуже некуда — бледный, испуганный.

Брайана скрестила руки на груди и наклонила голову. Ее черные волосы сверкали в огнях мостика:

— Я предпочла бы отстранить его от командования другим способом. Боз, какова вероятность того, что Соломон Карраско не справится со своими обязанностями в напряженной ситуации?

— У меня недостаточно данных, — немедленно ответил корабль. — Послужной список капитана Карраско свидетельствует о том, что в чрезвычайных обстоятельствах ему нет равных. Однако я не стану делать какие-либо выводы, это лишь обострило бы нынешнее положение.

— Он потерял три корабля! — воскликнул Арт.

— Однако несмотря ни на что сумел привести их на Фронтир, — заметила Боз. — Я не понимаю, почему вы относитесь к Соломону Карраско с такой острой неприязнью. Ему нужно время, чтобы приспособиться к…

— Вспомни, как он повел себя на мостике, когда мы стартовали с Арктура, — перебила Брайана. — На него было жалко смотреть. Казалось, он вот-вот лишится чувств. Да, когда-то Карраско был великим астронавтом, но бывают обстоятельства, которых не выдержит даже самый сильный человек. Если верить тому, что о нем рассказывают, Карраско извлекли из-под обломков «Гейдж» в ужасном состоянии. Надеюсь, ты понимаешь, что телесные травмы не проходят бесследно для человеческой психики.

— Думаю, все дело в политике, — изрек Артуриан. — Кто-то чувствует себя в долгу перед несчастным Соломоном Карраско и решает дать ему еще один шанс. Но почему мы должны…

— Ни в коем случае, — возразила Боз. — Капитан Карраско решительно отказался от назначения и уступил лишь личной просьбе Великого Галактического Мастера Крааля.

— Так что же его беспокоит? — осведомилась Брайана.

— То же самое, что, в сущности, беспокоит и вас, старший помощник. Ответственность.

— Он сумасшедший! Говорю вам, этот человек — настоящее чудовище!

— Прошу вас, господин Хитавия, вы должны понять…

— Что я должен понять? Он псих, и все тут!

Констанция свернула за угол и увидела Амахару, который стоял, умоляюще подняв руки. На его лице были написаны мольба и испуг. Заметив девушку, он облегченно улыбнулся.

— Не могли бы вы объяснить уважаемому Представителю Рейнланда, что Норик Нгоро вовсе не…

— Он безумец!

— Джентльмены, прекратите спорить и объясните, что случилось.

— Хитавия пытался убить Норика. — Амахара смущенно покачал головой. — Я… я успел разнять их, прежде чем произошло непоправимое. Я отправил Норика в нашу каюту.

— Он потребовал от меня… потребовал, словно я какой-то крестьянин… — Лицо Хитавии раскраснелось, на шишковатом лбу проступили вены, в бледно-голубых глазах сверкал гнев. — Кто дал право мистеру Нгоро допрашивать меня? — Он повернулся к девушке и наставил на нее длинный тонкий палец. — Еще никто… никто и никогда так грубо не извращал мои слова. Он заявил, что я преступаю законы морали в своей личной жизни, не говоря уж об общественных делах! Я не позволю оскорблять себя!

Амахара беспокойно переступал с ноги на ногу, в отчаянии ломая руки.

— Господин Представитель, я не собираюсь вмешиваться в ваши отношения с миссис Янг. Меня не интересует, чем вы с ней занимаетесь…

Пальцы Хитавии метнулись к горлу Амахары, и тот едва успел увернуться, издав полузадушенный вскрик.

— Хватит! — Конни встала между мужчинами, упершись рукой в грудь Хитавии. Она глубоко вздохнула, глядя в его бегающие глаза. — Думаю, мы можем положить конец инциденту, не сходя с места. Вполне достаточно тех неприятностей, которые ждут нас на Новой Земле. Господин Амахара, Норика Нгоро величают Провидцем. Если я попрошу его как юриста сохранить происшедшее в тайне, согласится ли он держать язык за зубами?

— Разумеется. Клянусь погребальными резервуарами своей родной станции. Норик будет молчать.

— А вы, Амахара? Надеюсь, вы не пророните ни слова?

— Да. Клянусь погребальными…

— Мы не сомневаемся в вашей искренности. — Конни повернулась к Хитавии. — Вы удовлетворены, Мики?

Хитавия бросил на Амахару злобный взгляд.

— Я… Так и быть, я удовлетворен.

С этими словами он развернулся на каблуках и, ступая длинными ногами, скрылся за поворотом.

Услышав приближающиеся шаги, Конни с облегчением вздохнула. В коридор вбежал Соломон Карраско в форме, впопыхах наброшенной на мускулистые плечи. Он остановился, чуть задыхаясь и протирая заспанные глаза.

— Что стряслось? — спросил он.

Конни коротко глянула на Амахару. Его лицо с тонкими чертами посерело.

— Мы все уладили. Произошло небольшое недоразумение.

— Из-за Нгоро? — Соломон приподнял брови и посмотрел на Амахару. — Из-за его поисков?

Амахара отрывисто кивнул.

— Норик близок к цели. Он сказал мне, что завтра даст ответ. Он никак не мог ожидать, что Хитавия…

— Он подозревает Хитавию?

— Я… нет, я бы так не сказал. Мы повздорили из-за пустяка. Уверяю вас, беспокоиться нечего. Завтра все выяснится. Как только отпадут последние сомнения, мы свяжемся с вами и сообщим, кого подозревает Норик и на каком основании. Даю вам слово.

Соломон кивнул, вопросительно глядя на Конни:

— Ладно, Амахара. Идите и присматривайте за Нгоро.

Конни проводила взглядом секретаря, который торопливо шагал к отсеку кают, чуть слышно постукивая по палубе подошвами сандалий.

— Вы очень быстро отреагировали, капитан, — сказала она. — Неужели коридоры прослушиваются?

Соломон помедлил долю секунды, но этого было вполне достаточно, чтобы возбудить у девушки подозрения.

— Не только вы услышали вопли. — Он криво усмехнулся. — Эти двое шумели на весь корабль. Услышать Хитавию, который во всю глотку орал: «Я прикончу тебя, мерзкий соглядатай!», можно было и без микрофонов.

Вспомнив яростную перепалку, Конни негромко рассмеялась.

— Что ж, вы правы. Кстати, передайте своему портному, что шов туники должен быть прямым, а не уходить в сторону на добрые десять сантиметров. Вдобавок, вы забыли застегнуть брюки.

Карраско потупился и покраснел.

— Прошу прощения, я на минутку… — Он поспешно скрылся за углом.

Конни скрестила руки на груди, прислонилась к переборке и стояла так, посмеиваясь себе под нос, пока Карраско не появился вновь. Он привел себя в порядок, его обычно встревоженное лицо несколько смягчилось.

— Понимаете, я только начал засыпать, — заговорил он, сконфуженно разводя руками. — Но тут раздался сигнал коммуникатора, и я одевался уже на бегу. К тому же я не привык носить форму Братства. Находясь в глубоком космосе, я предпочитаю повседневную одежду. Если бы не эти напыщенные сановники… ох, простите, пожалуйста.

Конни отмахнулась:

— Очень меткое выражение. Вдобавок, я не принадлежу к высшему обществу.

Соломон хмыкнул, окидывая девушку оценивающим взглядом.

— Не кажется ли вам, что уже довольно поздно? В самом разгаре ночная вахта. Кроме нас с вами, все спят.

Конни перебросила через плечо длинные волосы, собрав их в ярко-золотистый пучок, и рассмеялась.

— Надеюсь, вы не удивитесь, если я скажу, что в последнее время почти не сплю? Я как раз собиралась отправиться в блистер полюбоваться звездами. Они…

— Они навевают покой, — закончил Карраско и повернулся, протянув девушке ладонь. Она взяла руку Соломона, хотя в глубине души ее по-прежнему терзали сомнения, инстинктивное недоверие. — Я и сам частенько там бываю, — продолжал Карраско, увлекая Конни за собой. — Там, снаружи, царит такое умиротворение, что мне удается хотя бы ненадолго расслабиться и подумать о вечном.

— Ни о каком умиротворении и речи быть не может, — возразила Конни. — Космос — это бушующая стихия. Достаточно представить, какие процессы протекают в глубинах, ну, скажем, звезды класса В1. По сравнению с этим пеклом даже ад показался бы тихим уютным уголком.

Соломон поперхнулся. У него сразу испортилось настроение.

— Похоже, вы начисто лишены романтики, — заметил он.

Конни пожала плечами и вздохнула:

— По-видимому, да. Откровенно говоря, я уже забыла, когда в последний раз смеялась от души; может быть, я забыла даже, что такое настоящий искренний смех. Я не спешила взрослеть, если вы понимаете, что я имею в виду. Мне хотелось посвятить свою жизнь свободному поиску в космосе. Ускорение, прыжок — и ты оказываешься там, где до сих пор не ступала нога человека. Именно так мы поступили после битвы у Арпеджио и открыли Новую Землю. Вместе с открытием пришла ответственность. Теперь я Вице-спикер планеты, в моих руках судьбы целого народа. Как забавно — я никогда не представляла себя в роли правителя. В душе я космический бродяга, исследователь и путешественник.

Они вошли в блистер. За колпаком из прозрачного графита мерцала серо-белая россыпь звезд, застывших в черной пустоте.

— Вам не приходило в голову на несколько лет оставить планету на попечение отца и осуществить свою мечту? Я уверен — Архон справится без вас.

Конни мечтательно улыбнулась:

— Может быть, я так и сделаю, если наше предприятие оправдает мои ожидания. Ну и, разумеется, если у меня будет свободное время.

— И в чем же смысл этого предприятия?

Конни выдернула ладонь из его пальцев, чувствуя тепло плеча Соломона, проникавшее сквозь ткань его формы, и удивляясь тому, сколь естественным было соприкосновение их рук.

— Все еще не оставляете надежды, капитан? Готовы воспользоваться моей слабостью и выведать правду? — Она покачала головой. — Еще рано. Слишком много людей вроде Нгоро что-то подозревают. Никита Малаков тоже держит нос по ветру. За последние несколько месяцев я встретила немало высокопоставленных лиц, мотивы которых внушают мне сомнения. Вам я тоже не доверяю, но не потому, что чувствую в вас противника, а оттого, что сознаю всю тяжесть ситуации, в которой мы все оказались. Я перестала верить даже отцу. Он не враг мне, он самый близкий мне человек, но мне известны ставки в этой игре, капитан. И эта игра пугает меня до смерти.

Соломон молча смотрел на нее, чуть заметно кивая.

— В конечном итоге, я прихожу к выводу, что могу рассчитывать только на себя.

Сол скрестил руки и прислонился спиной к переборке, поставив ногу на кожух спектрометра.

— Полагаю, каждый из нас может полностью доверять только себе.

Конни уселась на прохладный кронштейн телескопа и, подтянув колено к груди, обхватила его длинными пальцами.

— Я рада, что вы понимаете это… если не сердцем, то хотя бы умом. Наверное, вы действительно правы — во мне нет ни капли романтики.

— Опять начинаете свою игру?

— Вы так и не ответили на вопрос, который я задала в прошлый раз. Вопрос о беспредельной власти.

Карраско опустил голову, уткнув подбородок в широкую грудь.

— Я обдумал его, но ответа так и не нашел. Естественно, первым моим побуждением было принять высшее могущество, чтобы исправлять тех, кто заблуждается. Но, хорошенько все обмозговав, я подумал о возможных последствиях. — Он бросил на девушку невозмутимый взгляд. — Скажите, не кажется ли вам, что господь играет во Вселенной не такую уж важную роль? Я имею в виду — если учесть, какими силами мы привыкли его наделять в своем воображении, он мог бы очень многое изменить. Допустим, вы уничтожили Арпеджио ядерным ударом. Вы погубили миллиарды людей, но ни один из них не стал от этого лучше. Каждый, кто пожелал бы воспользоваться неограниченным могуществом для искоренения порока, лишь преобразовал бы мир по своему образу и подобию. — Соломон ударил ладонью по бедру. — А я несовершенен, Констанция. Значит, любые перемены, которые я затеял бы, неизбежно носили бы черты моего несовершенства.

— Иными словами, если я предложу вам источник абсолютной власти, вы откажетесь его принять?

Соломон глубоко вздохнул. Форма натянулась на его груди, сквозь ткань проступили очертания бугристых мышц и ребер.

— Сначала я хотел отказаться. Но пару дней назад у меня состоялась беседа с нашим печально известным Нориком Нгоро. Он высказал несколько замечаний относительно того, что сама природа жизни накладывает на человека определенные обязанности. И он прав. Он утверждает, что уклонение от ответственности — это бегство от действительности. — Соломон негромко и безрадостно рассмеялся. — Он настоящий анархист, этот Нгоро. Думаю, он отлично поладил бы с Никитой Малаковым.

— Значит, вы согласились бы принять неограниченное могущество и стали бы Всевышним?

Лоб Соломона избороздили глубокие морщины:

— Будь я проклят, если знаю. Оба ответа не лишены недостатков. Облечь себя могуществом и преобразовать Вселенную по собственному подобию? Или жить в тени чужих изъянов и пороков? Чьи заблуждения предпочтительнее для меня — мои собственные… или заблуждения других людей? Ведь мы все несовершенны.

Констанция повернула лицо, любуясь светом миллиардов звезд, наслаждаясь тишиной и близостью мужчины, чьи мысли, казалось, звучат в унисон с ее собственными. Она закрыла глаза, радуясь возникшему чувству, что она не одна во Вселенной, и желая, чтобы это ощущение длилось вечно.

— Меня очень заинтересовала ваша игра, — негромко продолжал Соломон. — Как только у меня будет отчет, я сразу вам сообщу. Мне страшно подумать, что источник этой силы может оказаться в недостойных руках.

— Мне тоже, — прошептала Конни, чувствуя, как к ней возвращается леденящее чувство одиночества.

Мягкий зеленый свет мониторов мостика освещал хмурое лицо Карраско, наблюдавшего за огоньками, которые указывали местоположение приближающихся кораблей. Подойдя на расстояние четырех световых секунд, они совершили маневр и заняли место в кильватере «Боз». Они не отвечали на запросы, а видимость на таком расстоянии была слишком плохой, чтобы выяснить тип кораблей, хотя их массу можно было вычислить по спектру газовой струи и допплеровскому смещению при ускорении.

— Корабль?

— Слушаю вас, капитан.

— Предположим, нас преследуют облегченные до предела боевые суда стандартного класса с форсированными на двадцать процентов двигателями, которыми обычно оснащают корабли массой пять тысяч пятьсот тонн. Какова вероятность обнаружить их в реестрах планет Конфедерации?

Соломон вставил кружку в диспенсер и рассеянно вынул ее, радуясь тому, что его руки вновь обрели гибкость и силу, а имплантированные нервы прижились в его плоти.

— Судя по перечисленным критериям, эти суда скорее всего построены на основе модели класса 26, тип VI, — тут же отозвалась Боз. — К сожалению, корабли данной модификации выпускаются более пятнадцати лет и в эксплуатации находятся тысячи экземпляров. Это самый универсальный тип, его закупают все правительства и промышленные группы Конфедерации, исключая Нью-Израиль и Братство, которые строят свои собственные суда. Ваш замысел не сработал, хотя и был довольно остроумен.

— Спасибо, корабль. — Соломон откинулся на спинку кресла, вглядываясь в строки сообщения о состоянии реактора, бегущие по экрану его виртуального шлема. Он чуть скорректировал подачу топлива, изменяя курс корабля. Силуэт Констанции на фоне бесчисленных звезд в блистере продолжал настойчиво вторгаться в его мысли. Какая красивая женщина, умная, образованная, энергичная — она захватывала его воображение, а ведь он никогда не был падок на женщин. Особенно с тех пор, когда Деметра летала с ним на «Мориа». После катастрофы ей предложили стать капитаном «Гэвела», и она приняла этот пост. А потом у него не было времени для новых увлечений. Место Деметры могла занять Пег Андаки, но после смерти Мэйбрая, пока Соломон был прикован к медицинскому комплексу, она вышла замуж за Брета Муриаки.

— Капитан?

— Слушаю вас. — Соломон посмотрел на мониторы.

— Вы по-прежнему не желаете обращаться ко мне по имени. Я прослушала записи наших разговоров, и они приводят меня в замешательство. Довольно странное впечатление — как если бы я называла вас просто «человек».

Неужели в голосе машины ему почудился упрек? Указательный палец Соломона выбивал ритмичную дробь по подлокотнику кресла с вмонтированными приборами и органами управления. Он шевельнулся, и кресло тут же изменило форму, плотно прилегая к его телу.

— Я не задумывался над этим.

Боз несколько мгновений молчала. Скованный напряжением, Соломон тем не менее чувствовал, как пробуждается его любопытство. Сложнейшие многомерные структуры, из которых состоял мозг корабля, давали ответ в считанные наносекунды. Если Боз колебалась намеренно, значит, уровень ее мышления сопоставим с человеческим. Только теперь Соломон понял, как неуютно ему рядом с этим электронным гением.

— Капитан, в моем распоряжении много программ, позволяющих проводить самые разнообразные аналитические выкладки. — Вновь возникла пауза, еще более усугубляя беспокойство Соломона. — Я пришла к выводу — разумеется, он носит вероятностный характер, — что вы избегаете близких отношений, которые могут превратиться в личную привязанность.

— Вот как? — Палец Соломона все громче стучал по подлокотнику, к горлу подступил комок. Казалось, кресло стискивает его тело, словно гигантский кулак.

Вновь пауза.

— Компьютерам неведомо горе и печаль. Это человеческие чувства.

— Что вы имеете в виду?

— Вас терзают мучительные сновидения, в которых мне отводится роль препятствия, помехи. Гибель «Гейдж» по-прежнему лежит тяжким грузом на вашей совести.

— А также смерть тридцати моих друзей. — Соломон усилием воли заставил себя разжать кулак и дышать спокойнее.

— Не оттого ли вас постоянно раздражают Артуриан, Брайана и остальные члены экипажа? За минувшие два дня вы трижды обошли служебные помещения с внеплановой проверкой, но никто не услышал от вас доброго слова. Я обратилась к записям, отражающим ваше поведение в прошлом. Вы командовали несколькими кораблями и всякий раз были душой общества, положительно влияли на подчиненных. Но теперь вы держитесь отстранение, словно прячетесь в раковину. Вы теряете авторитет, и это мешает вам эффективно исполнять свои обязанности.

Соломон глубоко втянул воздух и, скрестив руки, впился зубами в сустав большого пальца. Он смотрел на огоньки приборов, не замечая их и словно пытаясь пронзить взглядом пространство и время. Кают-компании, мостики и коридоры кораблей вновь заполнили люди, ожившие на короткое мгновение. Внезапно картина изменилась. Соломон вернулся воспоминаниями на борт «Мориа», его первого судна. По мере того как одна за другой отключались системы корабля, «Мориа» погружался в темную ледяную агонию. Его органы чувств пали жертвой небольшого куба невероятной массы. Обнаружив загадочный объект, ученые, невзирая на предупреждения Соломона, подтянули куб к кораблю для исследований, надеясь добыть доказательства существования чужой высокоразвитой цивилизации; однако едва щупы корабля коснулись куба, тот взорвался. Впоследствии были обнаружены еще несколько таких же устройств — их цепочка вела к Арпеджио.

«Мориа» окутало янтарное сияние; потом пелена расступилась, являя мысленному взору Соломона очередное ужасное видение.

Соломон вновь оказался на мостике «Клинка», вновь пережил те последние отчаянные мгновения, когда он пытался вырвать корабль из арпеджианской ловушки. Одну за другой переборки и палубы судна пронзали слепящие струи плазмы, унося жизни мужчин и женщин. Он вспомнил, как гасли приборные панели — корабль судорожно переключал свои нервные цепи, готовясь к безумному прыжку на Фронтир. Оберегая людей, «Клинок» совершил нечто вроде добровольной лоботомии.

Тяжелее всего Соломон переживал гибель «Гейдж». Он так и не успел понять, что, в сущности, произошло. Смерть настигла их в красно-голубом мерцании двойного солнца Тайджи. Словно из ниоткуда вынырнул черный корабль и расстрелял экспедицию, которая занималась разведкой металлических руд на спутниках планеты. Чтобы спасти корабль, Соломон поднял его по тревоге. В его мозгу навсегда запечатлелись испуганные лица членов экипажа; Соломон понимал, что они оказались на волосок от смерти.

Он взял себя в руки и сам сделал то, чего не мог приказать другим. Он вошел в помещение вышедшего из строя реактора, соединил концы разорванного плазмой кабеля и удерживал его, пока Хэппи ставил шунты и устранял повреждения. Он чувствовал, как его тело пронизывают губительные лучи радиации, мучился от боли в обугленных мышцах, сползавших с костей. К счастью, слизистая оболочка его носа успела сгореть раньше, чем он уловил запах поджаренной плоти пальцев. Он пожертвовал собой ради остальных — и Гейдж пришлось погибнуть тоже, потому что его жертвы оказалось недостаточно.

— Почему вы так думаете, корабль? — хрипло произнес он, заставляя себя вернуться в настоящее.

— Вы всегда возвращали людей и корабли домой, — ответила Боз мягким голосом, в котором тем не менее чувствовалась убежденность. — Ни одну из трех трагедий нельзя объяснить вашими ошибками или безответственностью. Всякий раз…

— Я оставил мостик «Гейдж» и спустился вниз осмотреть образцы металлического водорода, которые Миша доставил с луны. Мбази и…

— Следственная комиссия, назначенная Великой Ложей, не нашла причин передавать ваше дело в суд Братства. Даже Гейдж обнаружила пирата, когда было слишком поздно. Это было ничем не спровоцированное нападение, и произошло оно за пределами освоенного космоса. Невзирая на крайне неблагоприятные обстоятельства, вам удалось невероятное. Очутившись в безнадежном положении, вы тем не менее доставили людей и корабль на Фронтир. Это оказалось возможным только благодаря вам, вашему мужеству и решительности. Но если вы не измените своего нынешнего отношения к экипажу, то утратите те качества и способности, которые делают из обычного человека капитана. Уже сейчас эффективность действий команды упала до восьмидесяти процентов.

— Зачем вы мне это рассказываете? — Соломон неподвижными глазами смотрел перед собой, чувствуя, как замирает его сердце. Не надо было соглашаться. Он должен был прямо и решительно заявить Краалю, что никогда не вернется в космос.

Он испуганно встрепенулся, услышав голос корабля:

— Вы слишком хороший капитан, чтобы отправлять вас в отставку. Более того, те скудные сведения, которыми я располагаю, свидетельствуют о том, что нынешняя экспедиция имеет огромное значение для судеб человечества. Мы оказались на пороге небывалого в истории кризиса.

Соломон выпрямился:

— Откуда вы это знаете?

— Объем подпространственных сообщений, зашифрованных сложнейшими кодами, возрос на пятьсот процентов. Цена торона на открытом рынке взлетела до небес. Ведущие участники Конфедерации отзывают из космоса свои военные флотилии и меняют полетные расписания гражданских судов. Значительно повысился спрос на определенные категории товаров — оружие, экспедиционное снаряжение, продовольствие, компьютеры и так далее. Все это свидетельствует о наступлении глобального политического кризиса — вплоть до мобилизации частных судов.

— Значит, Конфедерация может быть втянута в военные действия?

— Это подтверждается статистическим анализом сведений, которыми я располагаю. Учитывая нынешние обстоятельства, я обязана принять решение о том, оставить ли вас во главе экспедиции или освободить от обязанностей капитана.