"Сокрушительный удар" - читать интересную книгу автора (Френсис Дик)

Глава 15

Когда я вернулся от Вика, Криспин стоял во дворе и выглядел угрюмым и несчастным. Я остановил машину и вышел.

– В чем дело? – спросил я.

– А!.. – Криспин безнадежно махнул рукой, указывая на ровную площадку на месте конюшни и на новенькие леса, взбирающиеся к обгоревшей части крыши. – Все это... Если бы я не напился, этого бы не случилось.

Я посмотрел на него.

– Не думай об этом.

– Не могу! Если бы я был здесь.., если бы в доме горел свет.., этот человек не полез бы поджигать...

– Ну, это еще неизвестно.

– Но ведь это кажется разумным?

– Нет. Пошли в дом, тут холодно.

Мы вошли в кухню. Я сделал кофе. Криспин, по-прежнему в покаянном настроении, смотрел, как я наливаю воду и кладу кофе в кофеварку.

– Лучше бы ты дал мне умереть.

– Хорошо, что ты отрубился в ванной, – сказал я. – Это единственная комната, в которой есть естественная вентиляция через пустотелый кирпич.

Это его не обрадовало.

– Лучше бы я задохнулся!

– Тебе хлеба поджарить?

– Прекрати болтать о еде! Я говорю, что тебе следовало дать мне умереть!

– Знаю, знаю. Все это ужасно глупо. Я не хочу, чтобы ты умирал. Я хочу, чтобы ты был жив и здоров и спокойно жил в Суррее.

– Ты меня не принимаешь всерьез! – Его голос был полон обиды.

Мне вспомнились все наши прежние разговоры на эту тему. Мне следовало дать ему утонуть, когда он заснул в ванне. Мне следовало дать ему врезаться в дерево, когда я отобрал у него ключи от машины. Мне следовало позволить ему свалиться со скалы в Брайтоне, когда он по пьянке подошел к самому краю пропасти.

Обвиняя меня в том, что я не дал ему умереть, Криспин тем самым сваливал на меня все свои невзгоды.

Ход рассуждений был следующий: это я виноват, что он все еще жив, следовательно, это я виноват, что он ищет утешения в выпивке. Его раздражение против меня служило оправданием для того, чтобы жалеть себя, любимого.

Я про себя вздохнул и принялся делать тосты. Сегодня либо завтра опять напьется.

Вик пропал. Я весь день работал у себя в кабинете либо смотрел скачки по телевизору, а Криспин добросовестно старался вникнуть в мои счета.

– Когда ты работал в “Хай-Пауэр”, – спросил я, – не слышал ли ты чего-нибудь о лошади по кличке Полиграф? За нее выплатили большую страховку...

Криспин фыркнул.

– Ты же прекрасно знаешь, что я сидел в отделе пенсий, а не в выплатах!

– Я просто подумал – а вдруг ты слышал...

– Нет.

Мы пили кока-колу и кофе, я пожарил на ужин бараньи отбивные, а Вик так и не позвонил.

Наутро – то же самое. Ни слуху, ни духу. Я грыз ногти и прикидывал, что будет, если мой рычаг не сработает. Если Вик ничего не скажет, а этот его приятель не пожелает его спасти. Анализы крови могут погубить Вика, но этот приятель останется на свободе и скоро найдет себе другого помощника, и все начнется снова, словно раковая опухоль.

Я бродил по тому месту, где стояла конюшня, машинально пиная попадавшиеся под ноги камушки.

Во двор завернула неизвестная мне машина, и из нее вышел человек, который тоже был мне совершенно незнаком. Молодой, высокий, белокурый. “Нет, вряд ли это тот приятель Вика”, – подумал я и, как оказалось, был прав. В машине с ним было еще двое. С заднего сиденья вылезла Софи.

– Привет! – увидев мое лицо, она улыбнулась. – А ты кого ждал? Судебных приставов?

Она представила мне своих друзей, Питера и Сью. Они ехали в гости к родителям Сью, но, если я хочу, Софи может остаться у меня, а на обратном пути они ее заберут.

Я сказал, что, конечно, хочу. Друзья Софи помахали нам рукой и укатили, а Софи взяла меня под руку.

– Ну так как насчет свадьбы? – спросил я.

– Нет.

– Почему же нет?

– Потому что ты любишь устрицы, а я их терпеть не могу.

Я улыбнулся и повел ее в дом. Ответ как ответ, ничем не хуже любого другого.

Криспину не сиделось на месте, и он был совсем не рад видеть Софи.

– Я пойду прогуляюсь, – заявил он. – Вижу, я здесь лишний.

– Оставайся дома и свари нам кофе, – твердо сказал я. Мы посмотрели друг на друга. Оба мы знали, что, если он пойдет прогуляться, прогулка закончится в пабе.

– Ладно! – бросил Криспин. – Тиран проклятый! Я приготовил ленч – бифштекс с жареными помидорами. Криспин заметил, что этим следовало бы заняться Софи, а Софи ответила, что никогда не следует хозяйничать на чужой кухне. Они недружелюбно смотрели друг на друга. Каждый явно желал, чтобы другого здесь не было. “Не самый приятный воскресный ленч”, – подумал я. А когда мы сели пить кофе, позвонил Вик.

– Мой знакомый с тобой встретится, – сказал он. – Но только на пять минут, как ты и просил.

– Где? – спросил я.

– Здесь. У меня дома. В шесть вечера.

– Я приеду, – ответил я.

– Ты отменишь эти анализы? – спросил Вик. В его решительном голосе звучала тревога.

– Отменю, – сказал я. – Но только после встречи.

Я вернулся на кухню. Софи курила. Криспин смотрел на чашку с кофе с таким видом, точно это был его злейший враг. Когда мы бывали дома вдвоем, Криспин довольно часто брал на себя труд сложить тарелки в посудомойку, но я знал, что сейчас, при Софи, он этого делать не будет. Он считал само собой разумеющимся, что, когда в доме есть женщина, всю домашнюю работу должна делать она, даже если это гостья. Ну а Софи не видела причины заниматься грязной работой, которую она терпеть не может, только потому, что она принадлежит к женскому полу. Мой брат и девушка, которая никогда не будет моей женой... Я смотрел на них с печальной улыбкой.

Во второй половине дня позвонили Питер и Сью и сказали, что решили заночевать у родителей Сью и потому не смогут отвезти Софи домой. Не смогу ли я отвезти ее сам?

Я сказал Софи, что у меня назначена встреча неподалеку от Эпсома.

– Нормально, – сказала она. – Я подожду в машине, пока ты управишься с делами, а потом поедем ко мне.

Мне что-то стало не по себе.

– Я еду к Вику Винсенту, – предупредил я.

– Он что, может быть так же опасен, как Файндейл? Я улыбнулся.

– Нет.

– Не забывай, я очень пригодилась тебе тогда, в Аскоте.

– Никогда не забуду!

– Ну и все.

И мы поехали вместе.

Криспин проводил нас до машины.

– Надеюсь, ты не застрянешь до утра, – проворчал он.

– Даже если и застряну, с тобой все будет в порядке. Он угрюмо посмотрел на меня.

– Блин, ты же знаешь, что нет!

– Тебе стоит только захотеть, – твердо сказал я.

– А пошел ты на .., Джонас!

Я завел машину и выехал со двора. Криспин стоял и смотрел нам вслед. Я, как обычно, испытывал грызущее чувство вины из-за того, что снова оставил его бороться с собой в одиночку. И, как обычно, сказал себе, что, если он действительно хочет бросить пить, он должен справляться с собой сам, даже в мое отсутствие. Разве я сторож брату моему?

Мы подъехали к Эпсому. Я нарочно выехал заранее. Вик назначил встречу в шесть, но я решил, что предварительная разведка не помешает. Этот его приятель, кто бы он ни был, уже доставил мне массу неприятностей, и мне как-то не верилось, что впредь между нами будет мир, дружба, жвачка...

Я остановился в пятидесяти ярдах от поворота к дому Вика на заросшей травой обочине, так, что дверца, у которой сидела Софи, оказалась вплотную к зеленой изгороди. Выключил фары и обернулся к ней.

– Когда я уйду, запри дверцу изнутри, – сказал я. – И не выходи из машины.

– Джонас... Значит, Вик все же может быть опасен?

– Не Вик. Но он может быть не один... Я не знаю. Во всяком случае, мне будет куда спокойнее, если я буду знать, что ты в безопасности.

– Но...

– Никаких “но”! – Я чмокнул ее в губы. – Я вернусь где-нибудь через полчаса. Если в половине седьмого меня еще не будет, гони в Эпсом и зови полицию.

– Мне все это не нравится.

– Закутайся в плед, а то замерзнешь.

Я вылез из машины и проследил, чтобы она заперла дверцу. Махнул рукой. Улыбнулся так, словно иду в цирк. И ушел.

Ночь была не такой уж темной. Ночи редко бывают совсем непроглядными. Мои глаза вскоре привыкли к темноте, и я бесшумно прошел в ворота. Я шел не по дорожке, а рядом, по траве. Я специально надел черный свитер, темные брюки и черные ботинки на резиновой подошве. Я достал из кармана темные перчатки и надел их. Волосы у меня тоже темные, так что, если спрятать лицо, в темноте меня не увидят.

Перед домом Вика стояли две машины, обе незнакомые. “Форд-Кортина” и “Ягуар-Х.1-12”.

Я обошел вокруг дома к бассейну, надеясь, что Вик, как и я, обычно принимает посетителей в кабинете. Почти во всем доме было темно, и только окно кабинета Вика светилось. “Один-ноль”, – подумал я.

Я осторожно обошел пруд и прокрался в тени темного карниза вдоль комнат для гостей, прижимаясь к стене. Ровная гладь воды в бассейне блестела в слабом свете, падавшем с неба. Ни ветерка, ни звука – только временами шум мотора с дороги. Я осторожно подобрался ближе.

Окно Вика было занавешено плотным бежевым тюлем, который свисал складками. Я обнаружил, что сквозь него можно что-то разглядеть, только если подойти вплотную, а так, издалека, ничего видно не было. Кроме того, вполне возможно, что, если подойти вплотную, изнутри тебя тоже будет видно. Крайне неудобно для шпионов.

Я подполз к самому окну по-пластунски, чувствуя себя полным идиотом. Окно кончалось дюймах в восемнадцати от земли.

Вик расхаживал по комнате и что-то говорил. Я рискнул поднять глаза на уровень подоконника, но почти ничего не увидел. Край стола, стоявшего у окна, и кусок флорентийского зеркала. Я прополз чуть дальше и снова поднял голову. Угол книжного шкафа и ножка стула. Еще дальше. Снова книжный шкаф и Вик, проходящий мимо.

Когда он приближался к окну, его голос слышался достаточно отчетливо. Я опустил голову и принялся вслушиваться в бессвязные отрывки фраз. “.Полиграф и Нестегт.., чертова бомба...” “...Какая разница, как он узнал? А как ты сам узнал?.."

"...Мордобой все равно бы не сработал... Я тебе говорил.., сожженная конюшня зацепила его куда сильнее..."

"...Нельзя давить на жену и детей, которых нету...” “...От братца толку мало.., пьянь беспробудная...” Я прополз чуть дальше и снова заглянул в окно. Опять мебель.

Я не видел того, с кем говорил Вик, и не слышал ответных реплик – только отдаленное гудение, словно рокот большого барабана, на котором играют пианиссимо. Я наконец понял, что собеседник Вика сидит у стены с баром, так что в окно я его не увижу, пока он не встанет. Ну, ничего. Скоро я увижусь с ним лицом к лицу. А пока что надо узнать как можно больше. Может быть, удастся услышать что-нибудь, что пригодится в предстоящей беседе...

– ..Я просто не вижу другого выхода, – сказал Вик.

Барабан коротко прогудел что-то в ответ. Вик внезапно подошел к самому окну. Я спрятал лицо и насторожил уши.

– Слушай, – сказал Вик, – я вроде как обещал, что ты с ним встретишься.

Снова гудение, на этот раз, похоже, недовольное.

– Ну, знаешь ли! Я не собираюсь садиться за решетку только затем, чтобы он не узнал, кто ты!

Гудение.

– Я ему все равно скажу, черт возьми!

Продолжительное гудение.

"Вик хитрит, – подумал я. – Он не сказал своему приятелю, что я буду здесь в шесть. Он собирается поднести мне этого приятеля тепленьким, хочет он того или нет. Два-ноль...” Я улыбнулся в темноте.

– Плевал я на твою репутацию! – сказал Вик. – Подумаешь, репутация! Что в ней такого особенного?

Снова продолжительное гудение. Черт, как жалко, что я не слышу!

Ответ Вика прозвучал так, словно он впервые заколебался в своих намерениях.

– Да, конечно, наш бизнес основан на доверии, но... Гудение.

Вик передвинулся левее, но я по-прежнему отлично его слышал.

– Ты куда? – Его голос вдруг сделался встревоженным. – Что ты делаешь? Нет... Нет! Господи! Подожди! – он говорил все громче и пронзительнее. – Подожди!!!

В комнате послышалось нечто похожее на кашель, и в стекло ударилось что-то тяжелое. Я поднял голову и застыл в ужасе.

Вик привалился к стеклу, и тюлевая занавеска вокруг него сделалась алой.

У меня на глазах он развернулся и ухватился за занавеску, чтобы не упасть. На груди сиреневой рубашки расплывалась алая звезда.

Он не издал ни звука. Постепенно пальцы, сжимавшие занавеску, ослабели. Когда он упал, я на мгновение увидел его глаза.

Они были мертвые.

Не помня себя, я вскочил и опрометью понесся к выходу из дома. Теперь легко говорить, что это было безумием. А тогда я думал, что убийца Вика сейчас ускользнет, а я его даже не увижу. Я думал только о том, что это я вынудил Вика прижать своего приятеля к стенке, и, если я дам ему уйти, окажется, что Вик умер напрасно. То, что, если этот приятель увидит меня, он меня попросту пристрелит, мне в голову как-то не пришло.

Все произошло слишком быстро, чтобы соображать и просчитывать варианты.

К тому времени, как я обогнул пруд и оранжерею, мотор одной из машин уже взревел. Это был не большой “Ягуар”, а “Форд”. Машина резко подалась назад, в арку, чтобы развернуться к дороге.

Я бросился вперед и подбежал к машине сзади, слева. Внутри я увидел темный силуэт водителя, лихорадочно переключающего скорости. Я схватился за ручку задней двери, намереваясь открыть дверь, заставить водителя обернуться, увидеть, кто это, остановить его, набить ему морду, отобрать пистолет, отдать его в руки полиции... Бог весть, что именно.

"Форд” рванулся вперед, словно его хлестнули бичом, и вывихнул мне правую руку.