"Срубить крест" - читать интересную книгу автора (Фирсов Владимир Николаевич)

Глава 7. Бабушек надо слушаться

Все на свете имеет свой конец. Пришли к концу и мои сборы в дорогу.

Все было обговорено и рассказано, документы оформлены, обряды заучены, снаряжение упаковано. С огорчением я узнал, что с терилаксовой броней мне придется распроститься, поскольку такой брони на Изумрудной нет. Принцесса рассказала мне, что их кавалеры сражаются только равным оружием и это правило соблюдается очень строго.

– Но вы получите лучший панцирь из коллекции моего отца. Он очень любил турниры и собрал прекрасную коллекцию оружия. Вот копье с вымпелом Соискателя вы должны взять с собой. Оно послужит для вас пропуском во дворец.

– А конь? Как быть с конем?

– Коня вы купите на месте. Не везти же его с Земли! Да он и не войдет в кабину.

Я представил себе, как получаю на Изумрудной из ВП-кабины одну половину Баязета и скачу на ней наподобие барона Мюнхгаузена… Да, коня придется искать там.

– Не огорчайтесь, – промолвила принцесса и положила свои пальцы мне на руку. – В королевской конюшне вам подберут лучшего коня. Я распоряжусь.

Когда я впервые услышал про конные поединки на Изумрудной, это совпадение поразило меня. Но теперь мне было ясно, что никакого совпадения тут нет. Рыцарские бои на копьях, процветавшие в средние века, возродились еще в XX веке – что-что, а уж историю своего любимого спорта я знал до мельчайших подробностей. Началось это одновременно в Польше и Англии. Польские рыцари выступали в театрализованных представлениях, устраиваемых в старинных замках, изображая битвы давних времен. В Англии в те же самые годы начали проводиться конные поединки с легкими бамбуковыми копьями. Позже, в XXI веке, после изобретения терилакса, который гарантировал спортсменам безопасность, этот вид спорта широко развился и впоследствии был включен в Олимпийскую программу. Ничего удивительного, что беглецы с Земли, создав на Изумрудной свою аристократию, вспомнили про конный спорт, всегда считавшийся на Земле аристократическим…

Пальчики девушки все еще покоились на моем локте, и от этого я почувствовал, как у меня к щекам приливает жар. Удивительное сходство Ганелоны с Тиной настолько сбивало меня с толку, что я совсем запутался. С ужасом я вдруг понял, что мне нравятся обе девушки, причем одинаково сильно.

Нет, различия в их внешности были, хотя и не очень заметные. У Ганелоны был гораздо светлее оттенок кожи, чуть тоньше губы, не такие большие глаза, неуловимые отличия в очертаниях скул, носа, подбородка. В движениях, жестах, походке разницы обнаруживалось гораздо больше. Ганелону отличало особенное выражение глаз – какое-то настороженное, всегда немного беспокойное и тревожное, словно девушку непрестанно грызли тайные заботы. Властно сжатый рот принцессы свидетельствовал о решительности и твердости характера, ничуть не умаляя ее прелестной женственности. Походка казалась несколько скованной, Ганелона словно избегала быстрых движений и старалась за округлостью жестов скрыть внутреннюю резкость. Пожатие ее руки было вялым и безразличным…

Впрочем, эти мысли выветрились из моей головы, когда вдруг выяснилось, что агенты Рюделя все же обнаружили Ганелону. Она рассказала, что недавно с нею говорил через браслет неизвестный, не назвавший и не показавший себя, и спросил, предполагает ли принцесса в ближайшее время отбыть на родину. Получив положительный ответ, он сказал: «Если передумаете – пеняйте на себя» и отключился, даже не попрощавшись.

– Почему вы не обратились в Службу Безопасности? – спросил я, кипя возмущением. Это было неслыханно; в наше время угрожать кому-то, запугивать, вынуждать, – Вашего Рюделя и всю его шайку быстренько бы схватили и выслали домой. А Изумрудную заблокировали бы, чтобы никто не мог до вас добраться…

– Я думала об этом, – грустно ответила Ганелона. – Да разве во мне только дело? Рюдель рвется к власти, и моя задача – помешать ему. А для этого я должна ехать.

Чтобы отвлечь девушку от тревожных мыслей, я заговорил о Петровиче. За последние дни я успел сдружиться с ним. Робот был неплохой парень, не то что механические недотепы из Информатория и аналогичных заведений. Он побывал на моих тренировках, обучаясь искусству оруженосца, и я теперь знал, что он ничего не упустит в сложном ритуале подготовки к бою. Шутки ради я предложил ему сесть в седло. Это было уморительное зрелище – ездить он не умел совершенно, сидя на лошади, растопыривал ноги наподобие циркуля и на рыси выглядел настолько жалко, что я поскорее остановил лошадь. Однако на землю он спрыгнул легко и грациозно и, судя по всему, был весьма собой доволен.

Рассказал я Ганелоне и о фотографии, которую получил в институте. Там уже знали, что я ненадолго уезжаю, и, когда я зашел попрощаться, меня сразу окружили. К середине лета все мы были уже достаточно загорелыми, но все же одна из физиономий показалась мне чернее других. Вглядевшись, я узнал лаборанта Цоя, который только что вернулся с юга.

Мне стали показывать его снимки – старинные белоснежные дворцы, реставрационные работы на Золотых воротах, состязания ныряльщиков, толпы на пляжах. Все это сейчас меня мало интересовало – я потихоньку оглядывался, ища глазами Тину, которая куда-то отлучилась. Вдруг я понял, что передо мной только что мелькнуло знакомое лицо. Я схватил уже отложенную фотографию и увидел на ней кавалера Рюделя.

Снимок был сделан на приморской веранде, где, прячась от беспощадного солнца, сидели под тентами загорелые люди – кто на шезлонге, кто у столпа с напитками. В руках у соседей кавалера были карты, а сам он держал какой-то приборчик, из которого торчала крестообразная антенна.

Этот-то снимок я и показал Ганелоне.

– Почему он пользуется таким приемником? – спросил я. – У него же есть браслет, – я показал на левую кисть кавалера Рюделя. – Браслет дают каждому, кто прилетает на Землю.

– Опять кого-нибудь подслушивал, – с неприязнью ответила принцесса. – Помните, как он нас подслушивал?

Девушка долго смотрела на снимок, что-то мучительно вспоминая.

– Алексей, я боюсь, – сказала она. наконец, – Я не знаю, в чем тут дело, но мне страшно. У меня на родине есть одна легенда… Я почти забыла ее. Но в ней говорится о каком-то кресте, который несет всем смерть… Когда я была совсем маленькой, сестры пугали меня по вечерам рассказами об этом кресте. Я кричала от страха и пряталась под одеяло, а потом долго не могла заснуть, И сейчас мне снова страшно…

Голос ее замер. Я взял ее за руку – пальцы у нее дрожали и были холодны, как лед.

– Не бойтесь, – сказал я. – Сказки – это только сказки. И меня не удивляет, что ваш Рюдель предпочел браслету собственный радиоаппарат. Ведь с помощью браслета подслушивать нельзя. А он, по-видимому, очень любит это занятие..

Чтобы успокоить девушку, я пообещал показать снимок специалистам.

– Бабуся. – сказал я за ужином, – где сейчас Милич?

– Иво? Вице-президент Радиоакадемии? Почему ты о нем вспомнил?

– Сейчас будет удобно его побеспокоить? Я хотел бы показать ему вот эту фотографию.

Бабушка повозилась у пульта, и через десяток секунд Иво Милич высветился на экране.

– Дорогая Евдокия Адамовна, – растроганно проговорил он. – Вспомнила все-таки меня, старого! А то мне стало казаться за последние десять лет, что так и помру, не повидавшись с тобой…

– Так уж и десять, – возразила бабушка. – Три года назад мы виделись на Плутоне.

– Ах да… Это когда ты провалила мой проект…

– Пожалуй, не стоит об этом вспоминать, – бабушка явно не хотела говорить в моем присутствии о некоторых своих занятиях. – Взгляни лучше на моего внука. У него есть к тебе вопросы.

– Здравствуйте, дядя Иво, – сказал я.

– Батюшки, неужели это Алеша? – старик даже всплеснул руками. – Слышал, слышал я про твои подвиги. Не женился еще?

– Некогда ему, – вздохнула бабушка. – Спортсмен! В чемпионы метит. Ну, еще профессором стал. Учит лягушек далеко прыгать. Всех девушек этими лягушками распугал.

– Дядя Иво, что это за прибор? – поскорее спросил я, не давая бабусе увести разговор в сторону. Ученый некоторое время рассматривал снимок.

– Не знаю, – сказал он наконец. – Вот антенна мне знакома. Только это устаревшая конструкция. Когда-то, очень давно, ими пользовались для поляризации сигналов. Но лет сто назад появились кристаллические антенны, а еще позднее – молекулярные.

– Дядя Иво, как ты думаешь, для чего на пляже может понадобиться поляризованная передача?

– Такую передачу сложнее подслушать. Подожди, – встрепенулся он, – а зачем это надо? Ведь связь через браслет абсолютно неподслушиваема…

– Вот и я думаю – зачем? – пожал я плечами. – И мне очень хотелось бы получить ответ на мой вопрос… В этот вечер мы долго сидели с бабушкой за столом. Ганелона разрешила мне открыть свой секрет, и я все рассказал бабусе. Про Ганелону, кавалера Рюделя, про вызов в Звездный Совет. Она молча слушала, на задавая вопросов, только хмурилась и поджимала губы – мое повествование ее чем-то очень огорчило, – да барабанила пальцами по столу.

– С Тиной попрощался? – спросила она вдруг

– Тина уехала… – отвечал я виновато.

Я весь день тщетно вызывал ее, а когда соединился с ее квартирой, автосекретарь ответил, что ее нет с городе, что вернется она только через месяц.

– Когда ты отбываешь? – спросила бабушка.

– Завтра утром.

– Завтра утром… – она забарабанила еще быстрее. – Завтра утром…

Она подошла к пульту, ткнула пальцем, и тотчас из экрана раздался знакомый голос.

– Слушаю вас, Евдокия Адамовна.

Я удивленно посмотрел на экран. Оказывается, моя кулинарка бабуся имеет личный канал связи с комиссаром Звездного Совета. Впрочем, тот тоже, наверно, любит. вкусно поесть. Я знал немало известнейших людей, которые откровенно гордились тем, что им довелось пробовать стряпню моей бабушки.

– Фаркаш, вы с моим внуком уже знакомы, – сердито сказала бабушка, кивая на меня. – Не нравится мне вся эта история с Изумрудной. Вы не находите, что вам давно следовало известить Службу Безопасности?

– Я уже пришел к такому выводу. Моя информация час назад передана в оперативный отдел Службы.

– Этот юноша завтра отбывает. Какие меры безопасности приняты?

– Утром ему будет вручен несъемный браслет Службы Здоровья. На ВП-станции Изумрудной объявляется режим повышенной готовности с круглосуточным дежурством. На случай возможных передвижений Северцева в другое полушарие дополнительно подвешены два автоматических стационарных спутника, которые обеспечат ему связь со Станцией в любой точке планеты. К утру будет закончено дублирование канала ВП-связи Земля – Изумрудная.

– А робот?

– Проверен и проинструктирован.

– Вы заблокировали у него цепь Первого Закона?

– Да. И весь Совет, и командные машины – все за то, что риск допустим. Роботы класса ноль сверхнадежны. А Петрович к тому же очень воспитанный, я бы сказал – деликатный механизм. Ему можно доверять.

– Где блок-кольцо?

– Оно будет вручено Северцеву перед отлетом.

– Ну, ладно, – пробурчала бабушка. – По-моему, все правильно. Извините за беспокойство и спокойной ночи. Но утром я вас подниму ни свет ни заря.

– Спокойной ночи, – сказал Фаркаш и погас. Весь этот стремительный разговор я слушал с возрастающим удивлением. Только сейчас я догадался, что моею особой все это время занимались десятки людей – работали, обеспечивали мою безопасность, запускали спутники, беспокоились… Еще больше поразила меня бабушка, которая запросто говорила с одним из самых занятых людей на планете, да причем так, словно требовала от него отчета. Разговор был явно деловой, а не просто дружеский. Но додумать свои мысли я не успел, потому что бабушка так же стремительно, как и Фаркаша, атаковала меня.

– Чувствую, впутался ты в пакостное дело. Не стоило бы тебе туда ездить, да теперь ничего не попишешь – рыцарское слово надо держать. Ох, уж эта мне твоя принцесса – как ее, Ганелона? Надумала же такое… Да ведь тебя на Изумрудной придавят, как цыпленка, ты и пикнуть не успеешь! Отравят, зарежут, пристрелят! А ну-ка, внучек, дай мне позывные твоей красотки…

Она снова ткнула в какую-то кнопку.

– Иван, это я. У меня сейчас состоится один разговор. Есть предположение, что его могут подслушать – наверно, подсунули где-нибудь микрофончик… Так вот, обеспечь мне полную секретность. Заглуши любые передачи от моего собеседника, запеленгуй приемники и выяви их. Проверь, нет ли где записывающих устройств. Если обнаружишь, записи сотри, предварительно переписав, и выяви, кто их поставил. Ты все понял?

– Да, все, – ответил невидимый Иван.

– Даю тебе пятнадцать минут. Заодно проверь и у меня с внуком. Пока.

Я открыл было рот, чтобы задать бабусе вопрос, но она успела вызвать кого-то еще.

– Люций, ты уже спишь? Поднимайся. Всю информацию об Изумрудной – немедленно ко мне на стол. И быстренько отыщи кого-нибудь из Космостроя. Даю тебе полчаса сроку.

Она повернулась ко мне.

– Шел бы ты спать, Аника-воин. Завтра у тебя будет хлопот полон рот. Да и у меня тоже – по твоей милости. Дай-ка я тебя поцелую.

– Бабуся, ты кто? – спросил я недоуменно, подставляя ей лоб. – Я всегда думал, что ты кулинарка…

– Кто, кто… дед Пихто, вот кто – проворчала она, подталкивая меня к дверям. – Бабушка я тебе. И мне очень хочется, чтобы ты вернулся живой с этой самой Изумрудной. Иди, иди, не упирайся. Бабушек надо слушаться – они плохого не посоветуют. А ну, марш в кровать, профессор кислых щей, магистр лошадиных наук! И чтобы немедленно спал!

Но в эту ночь я долго не мог уснуть.