"Срубить крест" - читать интересную книгу автора (Фирсов Владимир Николаевич)Глава 6. Справочник ГименеяЯ разыскал Тину в лаборатории. Она уже заканчивала свои записи, и я предложил ей поужинать вместе. – Если не возражаешь, можем поехать ко мне. Бабушка скоро укатит в какую-то Тмутаракань, а пока будет рада накормить, нас. Знаешь, когда бабуся дома, она не терпит, чтобы я питался с помощью автокухни. – Тебе хорошо живется, – вздохнула Тина. – Очень славная у тебя бабушка. И где ты ее раздобыл? – Скажу только тебе, по секрету. – Я наклонился к самому уху девушки. – Мне ее выдали за спортивные успехи. Мне было очень приятно идти вот так с Тиной, болтая о всяких пустяках, по открытой солнцу галерее, повисшей на высоте двадцати этажей над институтским парком. Как-то незаметно для самих себя мы остановились у перил. Отсюда, с вышины, были видны вдалеке увенчанные звездочками острия древних кремлевских башен над лентой реки и разноцветные силуэты новых зданий, и безглазая труба Звездного Совета, и ажурные километровые зонтики погоды, и переплетенья скоростных магистралей над домами и рекой. Когда я положил руку на перила, мои пальцы прикоснулись к пальцам Тины, – очевидно, она этого просто не заметила, потому что не отодвинула руку. Я вдруг ощутил внутри какую-то сладкую пустоту и понял, что не могу сейчас ничего сказать – ну просто ни слова. Мне хотелось только, чтобы мы вот так стояли рядом и молчали, и чтобы она подольше не убирала своей руки. Я не знаю, долго ли все это продолжалось, только вдруг почувствовал, что Тина тихо вздохнула, и от этого ее грудь на секунду прикоснулась к моему локтю. Я чуть-чуть подвинул свою руку, мои пальцы скользнули по ее пальцам и сплелись с ними. Это было так невероятно, что сердце у меня в груди вдруг забухало громкими редкими ударами. Нас вернул к действительности чей-то голос. Я не сразу понял, что этот голос мне очень хорошо знаком. По галерее спешил к нам Гусев – как всегда, взлохмаченный и суетливый. – Вот вы где, голубчики, – кричал он еще издали. – А я обегал пол-института. Тина, ты почему без браслета? – Я сняла его, чтобы мне не мешали работать, – ответила девушка, – Думаешь, ты один не даешь мне покоя? – Мне показалось, она не очень обрадована появлением своего дружка. – Какие у вас планы? – осведомился Гусев. – Мы собрались ко мне ужинать, – сказал я. – Бабушка грозилась сделать что-то необыкновенное. Пойдешь с нами? Я смотрел на моего тренера, на дорогого друга Пашку Гусева, и чувствовал, что впервые во мне возникает какая-то неприязнь к нему. Я его очень любил и уважал. И тем не менее сейчас при виде Гусева я ощутил глухое раздражение. Тина была его девушкой, и он ей, очевидно, нравился, она, может быть, даже любила его, поэтому я не имел никакого права становиться у него на дороге. То, что сейчас произошло на галерее (хотя там ничего не произошло – эка важность, подержал девушку за руку), казалось мне предательством по отношению к другу, и я чувствовал, что Гусев думает так же, хотя и не подает виду. Ох, как мне не хотелось, чтобы он, я и Тина ужинали вместе! Дернул черт меня за язык – не брать же приглашение обратно… Но тут проблема решилась без моего участия. Мы уже стояли у паркинга в ожидании свободного автокиба, когда Тина сказала: – Мальчики, вам придется ужинать без меня. Я забыла про одно срочное дело. Извините! Она помахала нам рукой, села в подъехавший киб и укатила. Тут, же второй киб остановился перед нами. Мне уже расхотелось ужинать, но ехать пришлось. Пашка тоже был не в своей тарелке – плюхнулся на сиденье и надулся, как мышь на крупу. Я о чем-то заговорил, но Павел упорно молчал всю дорогу. Дома я зашел к бабушке поздороваться, а когда вернулся в гостиную, Гусев торчал у стола и вертел возле своего носа розу, которую мне вчера бросила Тина. Цветок стоял в вазочке с живой водою, мне хотелось законсервировать и сохранить эту розу как память о Малом Споре (а еще больше о Тине). Но теперь все пропало – консервация не получится… – Слушай, Алексей, – сказал Павел и швырнул розу на стол. – Тина – моя девушка, и ты к ней не приставай. – С чего ты это взял, – пробормотал я. Выпад Гусева застал меня врасплох. – Мы с ней друзья и только. – И давно это вы подружились? Я разозлился. – А что, ты хочешь мне посоветовать, с кем дружить, а с кем нет? – Можешь дружить с кем хочешь. Но не дури девчонке голову. От нее теперь только и слышишь: ах, какой рыцарь, ах, какой удар, какой сверхудар, какой сверхталант, сверхгений! – Это она на самом деле так говорит? – спросил я с неподдельные интересом. Павел почувствовал, что зарвался, и сбавил тон. – Так или не так – какая разница? Она меня любит – вот что главное. А ты ее с толку сбиваешь. В его голосе чувствовалось сильное раздражение. Если они действительно любят друг друга, мое положение оказывалось незавидным. Хорошо, что я скоро уезжаю на Изумрудную… Ужин был испорчен. Ели мы без всякого удовольствия, чем очень расстроили бабусю. Она сидела, поджав губы, и распрощалась с нами сухо. Я пошел проводить Павла. Мы пытались говорить о подготовке к Олимпийским играм, но разговор не клеился, и мы расстались. Я бродил по городу довольно долго, думая о Тина и Павле. Высоко над моей головой в прозрачных трубах проносились серебристые капли магнитных поездов, еще выше проплывали дисколеты туристов, по улицам гуляли веселые, смеющиеся люди. Как всегда в это время, прошел легкий дождь, взвесив через все небо разноцветную радугу. Воздух стал удивительно свежим, запахло какими-то южными цветами. Не знаю, случайно это вышло или ноги сами привели меня, но когда я поднял голову, то увидел, что стою перед "Справочником Гименея.. Официально это здание называлось Центральным информаторием. В его огромном кристалломозге были собраны подробные сведения о всех обитателях планеты – их возрасте, внешности, вкусах, привычках, работе, увлечениях. Вначале все это мыслилось как автоматически справочное бюро, но потом было предложено с помощью Информатория облегчить людям встречи по интересам. И сразу оказалось, что подобное учреждение просто необходимо людям. При этом большинство запросов имело целью получить информацию, облегчающую поиск подруги или друга жизни, и вскоре Информаторий иначе, чем «Справочником Гименея», почти никто не называл. Сведения обо мне тоже хранились здесь, но я давно заблокировал свою ячейку, спасаясь от восторженных любителей и любительниц конного боя. Не так давно я заходил сюда, чтобы узнать, интересовался ли кто-нибудь моей особой. За последний месяц в Информаторий поступило три запроса о профессоре Алексее Северцеве и тринадцать тысяч восемьсот семьдесят два человека пытались связаться с рыцарем Черной Башни. В прохладном вестибюле Информатория, как и всегда, дежурил робот Он подкатил ко мне и осведомился, чем может быть полезен. Я подумал и спросил, много ли людей обращается сюда по брачным вопросам. Оказалось – до ста тысяч человек в год. Тогда я поинтересовался, насколько велика эффективность такой службы. – По имеющимся у нас сведениям, – забубнил робот, – из всех лиц, обратившихся в Центральный информаторий для отыскания друга или подруги жизни, впоследствии зарегистрировали объединенные опознавательные индексы или совместные адреса с кем-то из указанных в справочнике Центрального Информатория лиц на срок до года и более, что может свидетельствовать о создании семейного союза, или родили детей при участии указанных в той же справке лиц, до сорока двух процентов лиц, которым были выданы рекомендации брачного характера. – Неплохо, – похвалил я, подсчитывая в уме, сколько раз он упомянул о «лицах». – У вас очень высокий к. п. д. А смогу я узнать, какова пригодность моей кандидатуры для семейной жизни? – Попрошу приложить сюда ваш опознаватель, – сказал робот, проводя меня к пульту, Я приложил браслет к гнезду, и тотчас на щите замигали лампочки. – Пригодность данного лица в каждой возрастной группе, – вновь забубнил робот, – определяется по пяти степеням пригодности, определяемым на основе тех требований, которые предъявляет к возможным кандидатам лицо, сделавшее запрос. По пятой степени ваша кандидатура за период, прошедший с начала текущего календарного года, соответствует двумстам сорока запросам, по четвертой степени – семидесяти одному, по третьей – девятнадцати, по второй – четырем, по первой – одному запросу. Поскольку ваша ячейка заблокирована, сведения о вас не выдавались и в справки не включались. Я посмотрел на робота с уважением. Ведь обычная машина, а знает, что для кого-то я, Алексей Северцев, двадцати трех лет, ростом двести два сантиметра и весом сто двадцать килограммов, являюсь единственным… Интересно, кто это? – Могу я узнать, кем сделан запрос, подпавший под категорию первой степени? Робот повозился у пульта. – Лицо, сделавшее данный запрос, заблокировало свою ячейку, поэтому ответ быть дан не может. Вот так… Где-то живет неизвестная мне девушка, для которой я мог бы стать единственным, но никогда не стану. И ничего тут не поделаешь. Я повернулся, чтобы уйти, но тут мне в голову пришла еще одна идея. – Попрошу дать мне справку о возможной подруге жизни. Мои требования: пол – женский, возраст – от восемнадцати до двадцати двух лет, брюнетка, но не жгучая, рост… выражение глаз… грудь высокая… талия… походка волнующая… – Я закрыл глаза и стал рисовать портрет Тины, переводя его из зрительных образов в сухие анкетные данные, – Интересуется наукой, конным боем, гимнастка, альпинистка, горнолыжница… – я диктовал всю эту бредятину, презирая сам себя, но остановиться не мог. Закончив, с опаской посмотрел на робота, словно ожидая увидеть осуждение в его электронных глазах. Но этот ящик на колесах стоял ко мне спиной, подключившись к пульту, и ему не было никакого дела до моих эмоций. Из пульта выскочила карточка, робот взял ее и протянул мне. – Ваш запрос соответствует первой степени, и ему соответствует по всем параметрам запроса, кроме не поддающихся формализации, каковыми являются требования к выражению глаз и эмоциональные ощущения от походки, всего одно лицо из числа всех лиц, взятых на учет в Информатории. Я взглянул на карточку и присвистнул. На карточке было напечатано: «Виола Ириния Миллер, 19 лет, Звездный Совет, секретарь IV класса». – Врет ваша машина, – сказал я. – Я эту Виолу знаю. Она же стопроцентная блондинка! Робот обратил на меня философски мерцающие электронные глаза и пробубнил: – Поскольку данное лицо в момент регистрации по цветовым параметрам прически относилось к не жгучим брюнеткам, допустим вывод, что данное лицо изменило цвет своих волос, не поставив в известность Информатории. Данному лицу будет сделан немедленный запрос с цепью внесения уточнений в его ячейку. – Валяйте, – сказал я и вышел. |
||
|