"Месть обреченного" - читать интересную книгу автора (Гладкий Виталий Дмитриевич)

Киллер

Пробуждение было долгим и трудным, будто выздоровление после тяжелой болезни.

Мне чудилось, что я выползал из трясины, засосавшей меня по горло. Но чья-то невидимая чугунная рука колотила по макушке, загоняя все глубже и глубже в зловонное болото.

Невероятным усилием воли я попытался открыть глаза, но красная пелена держала веки, как резиновый клей.

И только когда я с отчаянием обреченного открыл пересохший рот и закричал, туман, застивший глаза, рассеялся.

Я увидел перед собой сплетение каких-то железных конструкций и бетонную стену в ржавых подтеках. Стена была в трещинах, сквозь которые пробивались зеленые ростки каких-то растений.

Удивительно – я кричал, но мои уши слышали всего лишь слабый стон. Поразило меня и другое – я почему-то стоял, несмотря на свое беспамятное состояние.

И лишь окончательно стряхнув с себя оцепенение, я наконец понял, что нахожусь в цехе заброшенного завода и привязан к колонне крепкими веревками.

Через окна с битыми стеклами под самой крышей в помещение вливался неяркий сероватый свет, из чего я заключил, что теперь, скорее всего, раннее утро. На фоне окон мелькали молниеносные черные тени; это возвращались из ночной охоты летучие мыши.

Едва очнувшись, я сразу же вспомнил "Эмбиру" и дона Мануэля, свое падение в бездну и темень за окнами пулькерии.

Насколько я помнил, все случилось ночью, а потому маловероятно, что я был без сознания до вечера другого дня.

Неожиданно вспыхнул яркий свет, и мне поневоле пришлось зажмурить глаза.

– А-а, очухался, красавчик!

За этими словами последовал довольно чувствительный удар по печени, и я охнул. Свет погас – вернее, ушел в сторону – и передо мною возник уже знакомый мне толстяк в полосатых штанах.

Я рассмотрел его во всех деталях лишь спустя две-три секунды, когда глаза привыкли к нормальному освещению.

Да, это был толстяк, только теперь его сытая самодовольная рожа превратилась в маску ненависти. В руках он держал мощный электрический фонарь и внушительного вида тесак, поигрывая им со сноровкой, указывающей на недюжинное умение владеть этим, достаточно серьезным в руках профессионала, оружием.

Подсвеченный сбоку-снизу своим же фонарем, толстяк был похож на хорошо откормленную жабу. Его нижняя челюсть с многочисленными жировыми складками все время двигалась, словно он все время жевал, даже во время разговора. – Наконец-то, хев… хев… хев…

Он продолжил свои жевательные упражнения, обжигая меня злобным взглядом.

– Я уже заждался. Дон Мануэль немного переусердствовал с этим газом, чтобы тебя усыпить. – Нижняя челюсть толстяка задвигалась быстрее. – А я не хочу, чтобы ты умер быстро и безболезненно. Хев… хев… хев… – Оказывается, это он так смеялся.

– У меня к тебе, паскудник, – снова последовал удар, но уже в солнечное сплетение, – особый счет.

Теперь я ждал удара, а потому не почувствовал даже боли. Я стоял с отсутствующим видом, а внутри кипел – как я мог так по-глупому влипнуть?!

Ведь чувствовал, почти знал, что дон Мануэль готовит западню, – и поперся, словно молокосос. А больше всего меня злило, просто приводило в неистовство, что никто не узнает, как я кончил свои дни и где.

Никогда бы раньше не подумал, как это будет важно для меня. – Я с тебя сейчас шкуру спущу, гринго, – злобствовал толстяк, пытаясь меня запугать.

Видно, ему очень хотелось, чтобы я просил пощады.

– И раны перцем посыплю…

– Кончай с ним поскорее, Родриго, какого дьявола! – раздался грубый недовольный голос.

В поле моего зрения появились еще двое: низкорослый мулат с красным платком на шее и белый, судя по длинным прямым волосам цвета вороньего крыла и широким скулам, с малой примесью индейской крови. Так что его можно было отнести к метисам.

Говорил мулат. – Не-ет, брат Диего, ты меня не торопи. Я должен за искалеченную руку отплатить сполна.

Он ткнул мне едва не в лицо забинтованную ладонь левой руки.

– Я пообещал дону Мануэлю, что он получит не только кошелек этого гринго, но и в придачу пять тысяч крузейро, если доставит его сюда. Имею я право на свои кровные поразвлекаться, как хочу?! – Имеешь, имеешь, – успокоил его мулат, закуривая. От него несло потом и прогорклым рыбьим жиром.

– И все же долго не тяни, – сказал мулат. – Через три часа у нас встреча, там мылятся хорошие деньги, не забывай об этом. Как раз и вернешь то, что должен дону Мануэлю. – Начинай, – поддержал Диего и метис.

Мне уже приходилось встречаться с такими, как он. У многих метисов жестокость в крови. Все дело в том, чьи гены преобладают: белого человека или индейца.

В предвкушении "зрелища" метис уселся на железную бочку из-под бензина, судя по надписи.

– Я так давно не был в цирке… ху-ху-ху! Он неожиданно утробно рассмеялся – будто где-то под крышей заухал филин. – Слушаю и повинуюсь, брат Жозе!

Родриго картинно раскланялся, повернулся ко мне и рванул ворот рубахи, чтобы обнажить меня до пояса.

И застыл, выпучив глаза.

Что это с ним? – подумал я, наблюдая, как изменилось лицо толстяка. Он вдруг позеленел, а во взгляде промелькнул такой ужас, будто толстяк увидел свою смерть.

– Это… это к-как… Откуда?! – наконец прорвало его.

– Что там такое, Родриго? – всполошился мулат и подошел поближе.

За ним, нехотя оторвав зад от не очень удобного, но все же сиденья, последовал и Жозе.

– Т-талисман! – вскричал Родриго, тыкая пальцем мне в грудь.

– Дьявол! – присмотревшись, отшатнулся Диего. – Не может быть! – Спросите у него, – посоветовал Жозе. Он был взволнован не меньше своих приятелей. – Где ты взял талисман… г-гринго? – спросил меня Родриго.

Но уже с льстивым выражением на лице. Да, это был великий актер… – Украл, наверное… – пробормотал чуть слышно Диего.

Но под взглядом Жозе, который, похоже, и был главным в этой зловещей компашке, виновато отступил назад.

Теперь я понял, что их так удивило и встревожило: талисман Марио.

Я никогда его прежде не надевал, носил в кармане. Но, улетая в Южную Америку, решил взять с собой и нацепил на шею, под рубаху.

С той поры, как я его получил, мне везло. А возможно, я просто внушил себе, что талисман обладал магическими свойствами.

Но, как бы там ни было, я стал все больше и больше привязываться к этому куску кожи на гайтане, к которому серебряной проволокой был прикреплен красный камешек, клык какого-то зверя и крохотное перышко неизвестной мне птички.

И я решил сыграть свою партию – грех было упустить такой благоприятный момент.

– Ты думаешь, такие талисманы на дороге валяются? – насмешливо спросил я и жестко посмотрел на Жозе. – Все, баста. Пошутили и будет. Развяжите меня.

Они смешались.

Я не думал, что эти ублюдки поверили мне до конца. Но, похоже, талисман и впрямь обладал неведомой и страшной силой, если даже темнокожий Диего побледнел, а из мрачных глаз метиса испарилась кровожадность.

– Братство Божественного Красного Ягуара… – пролепетал вконец растерявший свою кровожадность и наглость толстяк. Он даже пошатнулся, на миг потеряв ориентацию в пространстве.

– Если они узнают, что мы хотели убить одного из членов братства… – Нижняя челюсть толстяка захлопнулась, как крышка ящика – со стуком. Он едва не терял от страха сознание, глядя на меня как жаба на голодного питона.

Но мне было наплевать и на этого Красного Ягуара и на то, что собой представляет братство. Я хотел одного – чтобы с меня сняли путы. – Поторопитесь!

Я грозно нахмурил брови.

– А я постараюсь забыть этот небольшой инцидент. – Правда? Похоже, толстяк был готов лизать мне пятки.

– С кем не бывает, – важно кивнул я, изображая из себя большую шишку.

Не сговариваясь, они начали распутывать и разрезать узлы на моих руках и ногах, от излишнего рвения мешая друг другу.

А я стоял и молил Бога, чтобы они побыстрее это сделали и не опомнились раньше времени…

Наконец я свободен!

Встряхивая руками, чтобы наладить кровообращение, я с трудом добрел до бочки, где до этого находился Жозе, и сел. Ноги вдруг стали ватными и меня зашатало.

Вся зловещая троица стояла в стороне и молча пялилась на меня.

Я решил не давать им ни минуты на размышления. Скорее всего, они принадлежали к мелкой городской шпане, промышлявшей чем попало, вплоть до грабежей и убийств.

Наверное, у них была какая-то организация, видимо районного масштаба, – банда, но строгой иерархии, как в мафиозных системах, не существовало. Каждый занимался своим делом, отчисляя небольшую сумму в общую кассу, чем-то напоминающую наш воровской "общак".

И все до единого члены банды благоговели перед организованной преступностью, которая в Южной Америке (как и у нас) была вездесущей и жесткой до предела.

От Эрнесто я в свое время узнал, что в Бразилии, а в особенности в Чили, существуют, кроме мафиозных объединений, еще и братства наподобие китайских триад. И этих "братчиков" боялись даже высокопоставленные мафиози.

Наверное, Марио как раз и принадлежал к братству Божественного Красного Ягуара. Но что это такое и с чем его едят, мне выяснять было недосуг, да и не у кого. – Мне нужна машина, – бесцеремонно скомандовал я.

И требовательно посмотрел на на Жозе.

– Немедленно! – Нет проблем… Он пытался заискивающе улыбнуться, но улыбка получилась кривой и вымученной. – Куда едем? – Недалеко… Я не стал конкретизировать, так как не знал, где мы находимся.

Меня совершенно не удивило, когда они восприняли, как должное, мое "членство" в братстве этого чертового Ягуара. В странах Южной Америки было такое смешение рас и народов, что чисто национальные объединения здесь являлись анахронизмом.

То, что стояло снаружи, под стеной цеха, скорее можно было назвать не машиной, а обтекаемо – транспортным средством.

Американский джип, видимо уворованный с какой-то армейской свалки, напоминал укороченный катафалк, по ошибке окрашенный в защитный цвет. Но мотор работал ровно, лишь изредка чихая и откашливаясь.

За руль сел толстяк, рядом с ним – Диего, а мы с Жозе разместились на заднем сиденье. Предложение сесть рядом с водителем я отмел сразу и даже без слов – отмахнулся, как от назойливой мухи.

Перечить мне никто не решился, и вскоре наш "катафалк" въехал в предместье Сан-Паулу. Оказалось, меня увезли к каким-то карьерам, где теперь дымился мусороперерабатывающий завод.

Моя "темница" находилась в полукилометре от этого зловонного чудища. И я наконец понял, что за запахи витали в заброшенном цехе…

Официант-фуло встретил меня неизменной улыбкой, будто это не он провожал меня в западню.

Наверное, мой взгляд объяснил ему все, так как негр, не говоря ни слова, указал на дверь кабинета дона Мануэля. Естественно, не на ту, которую он открывал вчера.

Дон Мануэль завтракал.

При моем появлении его лицо осветила благодушная улыбка. Но рука проворно нырнула в ящик письменного стола, который в этот час служил ему и обеденным.

Достать спрятанный там пистолет он не успел.

Я сжал его руку словно тисками, и побледневший хозяин пулькерии, изо всех сил пытаясь соблюсти приличия, сказал: – Ах, сеньор, да-да-да… Ваши документы и… и деньги в целости и сохранности. – Приятно слушать. – Такой нелепый случай…

– Верните. И побыстрее, – коротко бросил я, разряжая пистолет.

Дон Мануэль поднялся, открыл сейф и достал мой бумажник. Все оказалось на месте. – А теперь побеседуем. Я без приглашения уселся напротив хозяина "Эмбиры".

– Я прошу извинить… – начал дон Мануэль, льстиво скаля все еще крепкие белые зубы.

– Забудем об этом досадном инциденте, дон Мануэль, – отрезал я, сверля его недобрым взглядом. – Мне нужно встретиться с Эрнесто.

Эта мысль пришла ко мне неожиданно.

Кто-кто, а дон Мануэль знал все и вся в уголовном мире Сан-Паулу. И не исключено, что ему было известно и место пребывания моего бывшего напарника.

– Сеньор шутит, – продолжал разыгрывать простачка хозяин пулькерии. – Я не знаю никакого Эрнесто.

На столе, рядом с бумагами, лежали медные монеты.

Я молча взял одну из них и согнул пополам. Такой фокус я проделывал не раз, и всегда он производил на моих собеседников необходимый эффект. – Сеньору не до шуток, дон Мануэль, – в тон ему ответил я.

И положил то, что получилось из монеты, перед хозяином "Эмбиры".

– И к тому же у меня времени в обрез. – Да-да-да, как же, помню. Сеньор Эрнесто…

Учтивый дон вдруг потерял свою приклеенную улыбку, на глазах превратившись в пожилого испуганного человека.

– Благородный сеньор, я так давно его не видел… Но для вас… Всенепременно…

Дон Мануэль достал толстую записную книжку, полистал, нашел нужное и продиктовал адрес. – Только не говорите, что это я вам сказал, – попросил он с униженным видом.

– Почему? – У сеньора Эрнесто сейчас… гм… некоторые затруднения. А он чересчур горяч…

– Я знаю, – прервал я дона Мануэля, поднимаясь. – Бывайте здоровы. – А может, сеньор позавтракает? – Вы уже раз меня накормили. – За счет заведения…

– Спасибо, нет…

И с этими словами я направился к выходу.

Напрочь потерявшая уверенность и наглость троица ждала на том месте, где я приказал. Теперь они смотрели на меня, как дрессированные мартышки. – Вы остаетесь, – указал я на Жозе и Диего.

Они дружно кивнули.

– Заводи машину, уезжаем, – хмуро бросил я Родриго, усаживаясь рядом.

Жозе и Диего с облегчением покинули джип, а толстяк с несчастным видом вырулил на проезжую часть…

Я отпустил Родриго за квартал от дома, где скрывался Эрнесто.

Дону Мануэлю в какой-то мере я мог доверять, как это ни странно. Это был серьезный человек. Я понимал, что в отношении меня он поддался на уговоры толстяка, с которым был связан какими-то темными делишками.

Но этим троим подонкам, которые неизвестно кому служат, нельзя было верить ни в коем случае.

Кто знает, что им взбредет в голову, когда закончится влияние гипноза, навеянного талисманом Марио…

Дверь была до такой степени грязная и ободранная, что, скорее всего, хозяин дома, где квартировал Эрнесто, нашел ее на помойке.

Звонка не оказалось, и я добрых пять минут выстукивал по дверному полотну гвардейский марш, пока внутри квартиры не раздался чуть слышный шорох, а затем сонный женский голос спросил:

– Кого нужно?

– Открой, узнаешь.

– Уходите, я дома одна и мне не о чем с вами говорить.

– Я хочу видеть Эрнесто, – понизив голос и едва не касаясь губами двери, сказал я. – Эрнесто? – после длительной паузы переспросила она.

Мне показалось, что женщина смешалась и не знает, как поступить дальше.

– Извините… такого здесь нет… Я же вам сказала, что я одна! – Слушай, ты, подруга, открывай или сейчас от этой двери только щепки полетят! Я разозлился не на шутку.

– Я буду кричать! – Какого дьявола! Я не насильник и не грабитель. – Откуда я знаю? – Может, мне стать на колени перед дверью? – На колени не нужно…

Она явно колебалась. – Всего пару слов – и я отправлюсь восвояси, если здесь нет Эрнесто.

За дверью опять стало тихо. Я терпеливо ждал.

Мне и в голову не приходило, что она может вызвать полицию. В таких гадючниках телефон мог быть в крайнем случае у консьержки или хозяина. А обращаться за помощью к представителям закона считалось верхом дурного тона и жестоко преследовалось.

Значит, эта фурия за дверью сейчас разговаривает с Эрнесто, если, конечно, дон Мануэль не сыграл со мной очередную шутку. – Входите…

Брякнула цепочка, щелкнули замки и засовы, и в плохо освещенной прихожей я увидел довольно миловидное личико еще не совсем затасканной мулатки.

Почему не затасканной?

Мне хватило одного взгляда, чтобы определить ее социальный статус. То, что она принадлежала к представительницам самой древней в мире профессии, мог не распознать только осел.

– И что вы хотели узнать? – спросила она, не пуская меня дальше порога.

Но ее голос вдруг стал мягче, ласковей, а взгляд из-под бархатных век вспыхнул хищным зазывным огнем.

Похоже, я ей понравился. А возможно, она разглядела во мне богатого клиента. – Девочка, может, мы не будем ходить вокруг да около?

Я улыбнулся как можно ласковей. И закрыл за собой дверь на засов.

– Зови Эрнесто, малышка.

Она сразу оттаяла и словно засветилась изнутри. Наверное, девочкой и малышкой ее не звали уже лет двадцать.

Кто поймет женскую натуру… – Меня зовут Тоинья, – как бы между прочим сообщила мулатка.

И показала два ряда великолепных зубов фарфоровой белизны. – Рад познакомиться, сеньора, – вежливо склонил я голову.

А сам тем временем прислушивался к слабым звукам, доносящимся из глубины квартиры.

По-моему, "сеньорой" я ее добил.

Она встрепенулась, как молодая кобылица, и на удивление изысканным жестом пригласила следовать за собой.

Как я и предполагал, в комнате меня встретило пистолетное дуло, направленное прямо в лоб. Похоже, Эрнесто одевался впопыхах, и через незастегнутую ширинку виднелись полосатые семейные трусы. – Ты-ы?! У Эрнесто глаза полезли на лоб. – Как… какими судьбами?!

– Опусти "дуру", а то можешь нечаянно нажать на курок. – Глазам не верю… Эрнесто перестал целиться, но пистолет держал наготове. – Однако, как ты узнал мой адрес?

В его голосе прозвучало подозрение. – Получи я на тебя "заказ", ты уже давно был бы мертв. Я ухмыльнулся с угрюмым видом. – Это точно… – успокоился Эрнесто. Он заткнул пистолет за пояс и неожиданно обнял меня. – Ах, Мигель, как я по тебе соскучился…

Для него я так и остался Мигелем, хотя он знал, что это имя не настоящее. – Тоинья, знакомься, это мой добрый друг. Эрнесто подтолкнул ко мне вдруг засмущавшуюся мулатку. – И что тебя привело в эту дыру? Он с омерзением обвел рукой комнату. – Видишь, до чего я докатился.

Эрнесто сокрушенно вздохнул.

– Мне рассказывали…

– Кто?

– Эсси… – Ша! Тихо… Он приложил палец к губам и увлек меня в угол, подальше от любопытной Тоиньи. – Как она там? – спросил Эрнесто с нежностью.

– Искала тебя. Волнуется, переживает. – О, моя сладкоголосая бакурау![6] Эрнесто еще раз вздохнул, заговорщицки оглянулся на Тоинью, и продолжил: – Черт меня дернул так глупо "засветиться"…

– На работе? – В том-то и дело, что нет. По пьянке. – Тебя узнали?

– А кто меня может узнать? Я ведь не вешаю табличку на грудь с указанием своей "профессии".

– Когда-то умные люди сказали, что ничего нет на свете тайного, которое не стало бы явным.

– Пусть их… – отмахнулся Эрнесто. – То говорили умные… А я вращаюсь сам знаешь в каком обществе. Шлюхи, воры, пьяницы, наркоманы… Я им до лампочки. – Эти вообще могут за грош продать.

– Могут, – согласился Эрнесто. – Но побоятся. У нас с тобой чересчур специфическая "профессия". Тот, кто решится меня заложить копам, может сразу же шить себе деревянный макинтош. – Тут я с тобой согласен. Так что ты там натворил?

– Завалил одного сукиного сына. Он хотел проделать в моей шкуре лишнюю дырку, но я ему доказал, что мой нож быстрее его пули.

Эрнесто поморщился, как от зубной боли.

– Надо же было так промахнуться… Я не хотел укладывать его навсегда.

– Ты мог бы доказать, что защищался.

– Кому? Нашим судьям? Ха-ха! Это прямой путь на каторгу. Лучше уж я посижу в подполье, пока все не уляжется.

– Уезжай из Бразилии.

– Хотелось бы. Но мне нужен помощник. А кому сейчас можно доверять?

– Никому, – согласился я. – Кстати, твой адрес мне дал дон Мануэль. Я бы тебе посоветовал побыстрее сменить квартиру. – Ах, этот старый лживый пес! – с гневом воскликнул Эрнесто.

Он в бешенстве заметался по комнате.

– Гриф-падальщик, кость ему поперек горла! Сволочь! Гиена! Христопродавец! Жирная свинья! И за сколько он меня продал? – Цена приличная – его жизнь, – "успокоил" я Эрнесто.

И рассказал о своих злоключениях в "Эмбире".

– Надо было кончать и тех троих, и дона Мануэля, – зло ощерился Эрнесто.

– Зачем лишний раз следить? У меня и других проблем по горло.

– Отрабатываешь "контракт"?

– Нет. Личные дела улаживаю. – Редкий в нашей "профессии" случай. – Редкий, – согласился я. – Я так понимаю, тебе нужна моя помощь? – Взаимообразно. – Как это? – Я помогу тебе выбраться из Бразилии, а ты мне – разобраться кое с кем. – Я готов! К дьяволу эту дыру! У меня на заднице уже пролежни образовались. Он начал быстро переодеваться. – Тоинья, собирайся!

– Куда мы? – спросил я. – К моей подружке. – А как насчет Тоиньи? Ей можно доверять? – Тоинья надежный человек, – ответил Эрнесто. И добавил уже тише, криво осклабившись: – Правда, пока ей хорошо платишь… Но теперь до самого отъезда я с нее глаз не спущу.