"Колдунья из Даршивы" - читать интересную книгу автора (Эддингс Дэвид)

Глава 21

Волчонок был так истощен, что не мог стоять, поэтому Полгаре пришлось взять его зубами за шиворот и вынести из берлоги.

— Иди встречать остальных, — велела она Гариону. — Не позволяй им приближаться, пока я не поговорю с нашей сестрой. И принеси столько еды, сколько влезет в мешок.

— Да, тетушка Пол.

Гарион выбежал на дорогу, превратился в человека и стал поджидать друзей.

— У нас небольшая проблема, — сообщил он им. — Мы нашли раненую даму в лесу. Она и ее малыш голодают.

— Ребенок? — воскликнула Сенедра.

— Не совсем, — ответил Гарион, подойдя к запасам продуктов и принимаясь набивать парусиновый мешок мясом и сыром.

— Но ты только что сказал…

— Это волчонок, Сенедра, а дама — волчица.

— Что?!

— Она попала в капкан, поранила лапу и не может ни бегать, ни охотиться. Теперь она останется с нами — по крайней мере пока не заживет ее лапа.

— Но…

— Никаких «но». Она пойдет с нами. Дарник, ты можешь что-нибудь придумать, чтобы везти ее, не пугая лошадей?

— Постараюсь, — ответил кузнец.

— Не кажется ли вам, что в данных обстоятельствах подобная любовь к ближнему может оказаться неуместной? — мягко осведомился Сади.

— Нет, — ответил Гарион, завязывая мешок, — не кажется. Оставайтесь за холмом, пока мне не удастся убедить ее, что мы не причиним ей вреда. У холма есть вода, но это слишком близко к ее берлоге. Нам придется подождать, прежде чем напоить лошадей.

— Что тебя так разозлило? — спросил Шелк.

— Будь у меня время, я бы разыскал человека, поставившего этот капкан, и сломал ему ногу в нескольких местах. Ну ладно, мне нужно возвращаться. Волчица и волчонок очень голодны.

Гарион перекинул мешок через плечо и зашагал назад. Он понимал, что его гнев неразумен и что для грубого обращения с Сенедрой и остальными нет никаких оснований, но ничего не мог с собой поделать. Покорность, с которой волчица ожидала смерти, и ее горе по умершему спутнику жизни разрывали ему сердце, а гнев сушил выступавшие на глазах слезы.

Когда Гарион вновь превратился в волка, нести мешок стало трудно, но он тащил его в зубах, держа голову высоко, чтобы не волочить мешок по земле.

Полгара и Белгарат разговаривали с волчицей, когда Гарион добрался до берлоги. В глазах волчицы светилось недоверие.

— Она не в состоянии это понять, — сказала Полгара.

— Ей кажется, что ты лжешь? — спросил Гарион, выпустив из зубов мешок.

— Волки не знают понятия «ложь». Ей кажется, что мы ошибаемся. Придется нам предъявить доказательство. Ты первый с ней познакомился, поэтому она больше поверит тебе. Превратись в человека. Все равно тебе понадобятся руки, чтобы развязать мешок.

— Хорошо. — Гарион мысленно представил себе свой обычный облик и тут же принял его.

— Вот это да! — только и смогла произнести изумленная волчица.

Гарион развязал мешок и положил перед волчицей мясо и сыр. Она начала жадно есть. Он опустился на колени перед изголодавшимся волчонком и начал его кормить, стараясь держать пальцы подальше от острых, как иглы, зубов.

— Ты не похож на других людей, — заметила волчица.

— Не совсем похож, — согласился Гарион.

— А у тебя есть самка? — спросила она.

— Да.

— Волчья или человеческая?

— Человеческая.

— И она охотится с тобой?

— Наши самки, как правило, не охотятся.

— Что за бесполезные существа! — с презрением фыркнула волчица.

— Ну, не вполне.

— Приближаются Дарник и остальные, — предупредила Полгара. И обратилась к волчице: — Сюда идут другие из нашей стаи, сестрица. Это люди, о которых я говорила. Не бойся их — они похожи на него. — Она указала носом на Гариона. — Наш вожак и я тоже умеем изменять наш облик. Присутствие волков пугает животных, которые нас сопровождают, а им нужно попить из твоего источника. Если можно, отойди с человеком, который тебя накормил, чтобы наши животные могли попить.

— Будь по-твоему, — отозвалась волчица.

Гарион увел ее от источника, неся на руках сонного волчонка, который поднял мордочку, лизнул его в лицо и тут же заснул снова.

Дарник и Тоф разбили лагерь возле источника, покуда Эрионд и Шелк поили лошадей и привязывали их к деревьям.

Через некоторое время Гарион привел к костру настороженную волчицу.

— Пришло время познакомить тебя с другими членами нашей стаи, — сказал он ей, — так как теперь они и твои товарищи.

— Это противоестественно, — заявила она, хромая рядом с ним.

— Они не причинят тебе вреда, — заверил ее Гарион и обратился к остальным:

— Пожалуйста, стойте спокойно. Она захочет обнюхать каждого из вас, чтобы узнавать потом. Не пытайтесь к ней прикоснуться и говорите потише. Она очень нервничает. — Он повел волчицу вокруг костра, позволяя ей обнюхивать каждого из его спутников.

— Как ее зовут? — спросила Сенедра, когда волчица обнюхивала ее маленькую руку.

— Волки не нуждаются в именах.

— Но мы ведь должны как-то ее называть, Гарион. Можно я подержу волчонка?

— Думаю, его матери это не понравится. Пускай она сначала к тебе привыкнет.

— Это и есть твоя самка? — спросила волчица. — Я чувствую на ней твой запах.

— Да, — сказал Гарион.

— Она очень маленькая. Теперь я понимаю, почему она не может охотиться. А она уже взрослая?

— Да.

— И у нее уже был первый помет?

— Да.

— Сколько детенышей?

— Один.

— Только один? — Волчица снова фыркнула. — У меня было шестеро. Тебе нужно выбрать самку покрупнее. Уверена, что эта была самой маленькой в помете ее матери.

— Что она говорит? — спросила Сенедра.

— Это невозможно перевести, — солгал Гарион.

Когда волчица немного расслабилась, Полгара приготовила в маленьком горшочке отвар из трав, смешала его с пастой из мыла и сахара и приложила припарку к раненой лапе.

— Постарайся не лизать и не кусать ее, сестрица, — велела она. — Эта штука невкусная и должна оставаться на месте, чтобы исцелить твою рану.

— Спасибо, — поблагодарила волчица и посмотрела на танцующее пламя костра.

— Вы, люди, ловко орудуете вашими передними лапами.

— Да, это очень удобно, — кивнула Полгара. Взяв спящего волчонка из рук Гариона, она положила его рядом с матерью.

— Теперь я посплю, — решила волчица. Она положила морду на бочок детеныша и закрыла глаза.

Дарник подошел к Гариону и отвел его в сторону.

— Кажется, я придумал способ, как перевозить ее, не пугая лошадей, — сказал он. — Я могу сделать для нее нечто вроде саней, привяжу к ним длинную веревку, чтобы лошади не чуяли запах, и накрою волчицу и детеныша старой лошадиной попоной. Со временем лошади к ним привыкнут. — Кузнец серьезно посмотрел на друга. — Зачем мы это делаем, Гарион?

— Я даже подумать не могу, чтобы бросить их в лесу. Они бы погибли через несколько дней.

— Ты хороший человек, — просто сказал Дарник, положив руку на плечо Гариона. — Ты не только смел, но и благороден.

— Я сендариец, — пожал плечами Гарион. — Мы все таковы.

— Но ты же знаешь, что в действительности ты не сендариец.

— Меня воспитывали как сендарийца, а это самое главное, не так ли?

Сани, которые Дарник соорудил для волчицы и детеныша на следующее утро, имели широко расставленные полозья и низкую площадку, чтобы они не могли опрокинуться.

— Возможно, было бы лучше использовать колеса, — заметил кузнец, — но у меня их нет, а изготовление отняло бы слишком много времени.

— Я обшарю следующую деревню, которая попадется нам на пути, — сказал Шелк. — Может, мне удастся отыскать какую-нибудь тележку.

Они тронулись в путь сначала медленно, но, увидев, что сани уверенно скользят по сырой земле, перешли на обычный легкий галоп.

Шелк на скаку заглянул в карту.

— Впереди город, — сказал он Белгарату. — Думаю, там мы сможем узнать, что новенького в мире.

— Почему тебе нужно заезжать в каждый город, который нам попадается? — спросил его Белгарат.

— Я городской житель, Белгарат, — ответил драсниец. — Мне не по себе, если я долгое время не могу ощутить под ногами булыжники. Кроме того, нам нужны припасы. Волчица Гариона ест за двоих. Почему бы вам не объехать вокруг, а мы бы догнали вас за городом?

— Мы? — осведомился Гарион.

— Ты ведь поедешь со мной, верно?

— Очевидно, поеду, — вздохнул Гарион. — Если тебя отпустить одного, так ты обязательно попадешь в неприятную историю.

— Я? — возмутился Шелк. Закет потер небритую щеку.

— Я тоже поеду, — сказал он. — Теперь я уже не похож на свое изображение на монетах. — Император сердито взглянул на бороду Белгарата. — Как вы можете это выносить? — осведомился он, свирепо царапая щеку. — Этот зуд доводит меня до исступления.

— Все дело в привычке, — отозвался Белгарат. — Мне, напротив, не по себе, когда у меня ничего не чешется.

Путники подъехали к торговому городку, в прошлом недурно укрепленному. Он примостился на вершине холма и был окружен каменной стеной со сторожевыми башнями в каждом углу. Облачность, царящая над Даршивой, делала город серым и унылым. Ворота не охранялись, поэтому Шелк, Гарион и Закет беспрепятственно въехали на пустую улицу.

— Интересно, сможем ли мы кого-нибудь здесь обнаружить? — промолвил Шелк.

— Если нет, то, по крайней мере, обшарим магазины в поисках продуктов.

— Вы когда-нибудь за что-нибудь платите, Хелдар? — сердито осведомился Закет.

— Нет, если могу не платить. Ни один честный торговец не упустит возможность украсть.

— Тебе известно, что этот молодой человек насквозь испорчен? — обратился Закет к Гариону.

— Время от времени мы это замечаем.

Свернув за угол, они увидели группу людей в рабочих халатах, грузивших фургон под руководством потного толстяка.

Шелк притормозил лошадь.

— Куда все подевались, приятель? — спросил он толстяка.

— Бежали в Гандахар или Далазию.

— Бежали? Почему?

— Вы что, с луны свалились? Сюда приближается Урвон!

— В самом деле? Я об этом не слыхал.

— Об этом известно всей Даршиве.

— Зандрамас остановит его, — уверенно заявил Шелк.

— Зандрамас здесь нет. — Внезапно толстяк крикнул одному из рабочих: — Осторожнее с этим ящиком! Там бьющиеся предметы!

Шелк подозвал остальных.

— А куда же она делась? Я имею в виду Зандрамас?

— Кто знает? В Даршиве не стало ничего, кроме бед, с тех пор как она захватила здесь власть. — Толстяк вытер влажное лицо грязным платком.

— Постарайтесь, чтобы вас не услышали гролимы.

— Гролимы! — фыркнул толстяк. — Они сбежали первыми! Армия Урвона использует даршивских гролимов, как хозяйка дрова.

— Почему же Зандрамас оставила свою страну во время вторжения?

— Кто знает, почему она делает то или другое? — Толстяк нервно оглянулся и продолжал, понизив голос: — Между нами говоря, приятель, я думаю, что она спятила. В Гемиле Зандрамас устроила целую церемонию — напялила корону на голову какого-то эрцгерцога из Мельсена и заявила, что он теперь император Маллореи. Бьюсь об заклад, он станет на голову ниже, когда Каль Закет до него доберется.

— Я тоже готов рискнуть любой суммой, — согласился Закет.

— Потом Зандрамас произнесла речь в гемилском храме, — продолжал толстяк. — Она сказала, что день грядет. Насколько я помню, то же самое издавна твердили гролимы всех мастей, хотя каждый имел в виду различный день. Как бы то ни было, Зандрамас побывала здесь несколько дней назад и сообщила всем нам, что собирается туда, где будет избран новый бог Ангарака. А потом она подняла руку и сказала: «Вот знак того, что я одержу победу». Хотите верьте, хотите нет, но под кожей у нее горели и кружились маленькие огонечки. Сначала я подумал, что тут и впрямь что-то значительное, но мой сосед-аптекарь объяснил мне, что Зандрамас — колдунья и может заставить людей видеть то, что ей хочется.

— А она говорила что-нибудь еще? — поинтересовался Шелк.

— Только то, что этот новый бог появится до конца лета.

— Будем надеяться, что она права, — промолвил Шелк. — Это может положить конец всем беспорядкам.

— Сомневаюсь, — мрачно отозвался толстяк. — Думаю, эти беспорядки надолго.

— Она была одна? — спросил Гарион.

— Нет. С ней были фальшивый император и белоглазый гролим из гемилского храма, который следует за ней, как ручная обезьяна.

— И кто-нибудь еще?

— Только маленький мальчик. Не знаю, где она его подобрала. Перед уходом Зандрамас сообщила, что приближается армия апостола Урвона, и велела всему населению преградить ему путь. А потом она удалилась в ту сторону. — Он указал на запад. — Мы с друзьями посмотрели друг на друга, а потом все похватали все, что могли унести, и пустились бежать. Не такие мы дураки, чтобы становиться на пути у армии, кто бы нам это ни приказывал.

— А как случилось, что вы остались? — с любопытством спросил Шелк.

— Из-за моей лавки, — плаксивым голосом ответил толстяк. — Я всю жизнь работал, чтобы построить ее, и не собираюсь бежать, чтобы всякие подонки ее разграбили. А теперь, когда все уехали, я могу спокойно вывезти все, что можно спасти. Оставлю я только скоропортящиеся товары, так что убыток будет небольшой.

— О! — воскликнул Шелк; кончик его острого носа задрожал от жадного интереса. — И чем же вы торгуете, приятель?

— Всем понемногу. — Толстяк недовольно посмотрел на грузчиков и крикнул: — Сдвиньте ящики поближе! В фургоне еще полно места!

— Так чем же? — настаивал Шелк.

— Хозяйственными принадлежностями, инструментами, тканями, продовольствием и так далее.

Нос Щелка задрожал еще сильнее.

— Возможно, я предложу вам сделку. Моим друзьям и мне предстоит долгий путь, а наши запасы на исходе. Вы говорили о продовольствии. Что именно у вас имеется?

Торговец прищурился.

— Хлеб, сыр, масло, сухофрукты, окорока. Есть даже свежий эль. Но предупреждаю, это вам дорого обойдется. В этой части Даршивы с продуктами плохо.

— Не думаю, что они будут стоить очень дорого, — заметил Шелк. — Если, конечно, вы не собираетесь дожидаться здесь Урвона.

Торговец испуганно уставился на него.

— Понимаете, друг мой, — продолжал Шелк, — вы должны уехать, и думаю, очень скоро. Ваш фургон не может увезти все, что есть у вас в лавке, а ваши ребята не из расторопных. С другой стороны, у моих друзей и у меня быстрые лошади, так что мы можем себе позволить задержаться и, когда вы уедете, просто взять из вашей лавки все, что нам нужно.

Торговец внезапно побледнел.

— Это грабеж! — завопил он.

— Можно назвать и так, — согласился Шелк. Он помолчал, давая торговцу время оценить ситуацию, потом печально вздохнул. — К несчастью, у меня слишком чувствительная совесть. Я не мог ограбить честного человека без крайней необходимости. — Он снял с пояса кошелек, открыл его и заглянул внутрь. — У меня здесь восемь или десять серебряных полукрон. Хотите получить пять из них за то, что мы с моими друзьями сможем увезти?

— Какая наглость! — возмутился торговец.

Всем своим видом выражая сожаление, Шелк закрыл кошелек и сунул его за пояс.

— Следовательно, нам придется ждать. Вы и ваши люди долго провозитесь?

— Вы грабите меня! — взвыл толстяк.

— Вовсе нет. Просто на рынке сложилась ситуация, выгодная для покупателей. Мое предложение — пять серебряных полукрон. Вы можете принять его или отказаться. Мы будем ожидать вашего решения на другой стороне улицы. — Он повернул лошадь и направился вместе с Гарионом и Закетом к большому дому на противоположной стороне.

Когда они спешились, Закет с трудом сдержал смех.

— Мы еще не совсем закончили, — пробормотал Шелк. — Необходим один маленький штрих. — Подойдя к запертой двери дома, он вынул из-за голенища длинную острую иглу и пошарил ею в замочной скважине, покуда замок не открылся со щелчком. — Нам понадобятся стол и три стула, — сказал Шелк. — Вынесите их и поставьте перед домом, а я поищу другие вещи, которые нам нужны. — Он вошел в дом.

Гарион и Закет вынесли из кухни стол и вернулись за стульями.

— Что он задумал? — с озадаченным видом спросил Закет.

— Упражняется в драматическом искусстве, — не без отвращения ответил Гарион. — Время от времени он прибегает к театральным приемам, чтобы склонить других дельцов поступить так, как ему надо.

Они вынесли стулья и увидели поджидавшего их Шелка. На столе стояли несколько бутылок вина и четыре кубка.

— Отлично, господа, — промолвил маленький драсниец. — Присаживайтесь и налейте себе вина. Я скоро вернусь. Хочу проверить кое-что любопытное, что я заметил сбоку от дома. — Он свернул за угол и вскоре появился вновь с хитрой усмешкой на лице. Опустившись на стул, Шелк налил себе кубок вина, откинулся назад и положил ноги на стол с видом человека, устроившегося всерьез и надолго.

— Даю ему пять минут, — сказал он.

— Кому? — спросил Гарион.

— Торговцу. — Шелк пожал плечами. — Он понаблюдает за нами и начнет смотреть на вещи по-моему.

— Вы жестокий человек, принц Хелдар, — засмеялся Закет.

— Дело есть дело, — ответил Шелк, потягивая вино. — О, весьма недурно, — заметил он, подняв кубок и разглядывая вино на свет.

— А что ты делал в переулке? — спросил Гарион.

— Там каретный сарай с большим замком на двери. Это означает наличие чего-то ценного. Кроме того, запертые двери всегда возбуждают мое любопытство.

— Ну и что было внутри?

— Симпатичный кабриолет.

— А что такое кабриолет?

— Двухколесный экипаж.

— И ты собираешься его украсть?

— Конечно. Я сказал торговцу, что мы возьмем только то, что сможем увезти. Но я не говорил ему, как именно мы собираемся это увозить. Кроме того, Дарнику нужны были колеса, чтобы смастерить какую-то штуковину для перевозки твоей волчицы. Эта маленькая двуколка избавит его от хлопот. Друзья должны помогать друг другу, не так ли?

Как и предсказывал Шелк, торговец наблюдал, как они сидят за столом напротив его лавки. Когда его люди закончили погрузку, он перешел через дорогу.

— Ладно, — мрачно процедил толстяк, — пять полукрон, но только за то, что вы сможете увезти.

— Не сомневайтесь, это честная сделка, — заверил его Шелк, пересчитывая монеты на столе. — Хотите вина? Оно превосходно.

Торговец схватил монеты и молча повернулся.

— Уходя, мы запрем лавку, — крикнул Шелк ему вслед, но толстяк не прореагировал.

Когда торговец и его люди уехали, Шелк повел свою лошадь за угол, покуда Гарион и Закет перешли дорогу, чтобы приступить к грабежу лавки.

Лошадь Шелка явно испытывала неудобства, будучи запряженной между оглоблями маленького двухколесного экипажа с откидным верхом, а присутствие сзади непонятного предмета на колесах заставляло ее нервничать.

Покрытый кожей ящик в задней части кабриолета вместил изрядное количество припасов. Они наполнили его сыром, кусками масла, окороками, беконом и несколькими мешками бобов, заняв оставшиеся места буханками хлеба. Однако когда Гарион подобрал большой мешок крупы, Шелк решительно покачал головой.

— Нет, — твердо заявил он.

— Почему?

— Ты знаешь, что делает из крупы Полгара. Я не намерен в течение месяца есть на завтрак овсяную кашу. Лучше возьмем этот говяжий бок.

— Мы не сможем съесть все эти продукты раньше, чем они начнут портиться, — возразил Гарион.

— Не забывай, что у нас два лишних рта. Я видел, как едят твоя волчица и ее детеныш. Уверяю тебя, мясо не успеет испортиться.

Они выехали из города. Шелк развалился на сиденье кабриолета, держа в левой руке поводья, а в правой — бутылку вина.

— Это мне больше нравится, — заявил он, сделав солидный глоток.

— Рад, что ты получаешь удовольствие, — ядовито заметил Гарион.

— Еще как, — отозвался Шелк. — Но будь справедливым, Гарион. Я украл повозку, поэтому мне в ней и ехать.