"Любовь и честь" - читать интересную книгу автора (Спир Флора)

ГЛАВА 2

Многие из приглашенных собрались в Бэннингфорде еще до появления жениха, а сам лорд Криспин прибыл во владения Рэдалфа за два дня до свадьбы. С ним приехало совсем немного гостей. Он со своими спутниками вошел в замок, оставив распахнутыми двери, в проем которых ринулись сверкающие солнечные лучи. Но тяжелые двери тут же захлопнулись, и опять воцарился мрак.

Как всегда, в огромном зале было сыро и промозгло, хотя дышалось в нем легко из-за того, что Роэз предусмотрительно распорядилась набросать на пол свежий тростник и душистые травы. Однако ничто не могло привнести тепло и свет в каменный замок с узкими бойницами вместо окон. Не помогали ни факелы, вставленные в кольца вдоль стен, ни яростно ревущий в гигантском очаге огонь, ни многочисленные канделябры, в которых горели массивные восковые свечи.

Эти сияющие канделябры Роэз расставила на длинных столах. Золотистый свет, излучаемый ими, преобразил все вокруг: стали казаться ярче цвета нарядных тканей, заблестели меха, засверкали драгоценные камни и золото на фоне темно-серых стен. Можно было наконец разглядеть в полумраке зала лица гостей.

В этом колеблющемся волшебном свете винно-красный наряд Роэз мерцал тусклым пламенем, а золотое ожерелье вспыхнуло огнем. Синее платье Джоанны из тяжелого шелка оттеняло ее дивные голубые глаза. Простой золотой браслет на левом запястье, единственная память о покойной матери, был бы почти незаметен, если бы она время от времени не притрагивалась к нему дрожащими от волнения пальцами: браслет был для нее чем-то вроде талисмана. Прикосновение к золотому обручу успокаивало возбужденную Джоанну.

Первым из хафстонских гостей прибыл аббат Эмброуз, приходившийся лорду Криспину дядей. Он был братом его покойного отца и до последнего времени его опекуном. Рэдалф и Роэз почтительно встретили святого отца, стоя у входа. Рядом, как всегда, замер охранявший их Бэрд.

Взгляд Джоанны равнодушно скользил по лицам гостей, стремившихся представиться владельцам замка – барону Рэдалфу и его супруге. Ее глаза лихорадочно искали среди нарядной толпы своего нареченного. Понять, который из молодых гостей – он, было почти невозможно. Ее внимание привлекли трое юношей: по богатству и пышности наряда – люди явно знатные. Они, видимо, были знакомы и держались вместе.

Юноши появились на свадьбе, пышущие весельем и здоровьем, самоуверенные, гордые недавно свершившимся посвящением в рыцари. Джоанна во владениях своего отца привыкла к повадкам молодых рыцарей: они двигались уверенной походкой, слегка враскачку, вызывающе поглядывая на старших и окидывая наглыми взглядами каждую встретившуюся хорошенькую служанку. Эти трое были точно такими же. Ничего выдающегося, незнакомого в их облике не было – и Джоанна почувствовала себя увереннее.

Рэдалф, продолжая разговаривать с отцом Эмброузом, проводил его в зал. Роэз шла на шаг сзади них, а телохранитель Бэрд следовал за Рэдалфом… вечная тень. Самый высокий из молодых людей, кивнув Джоанне, поспешил по знаку отца Эмброуза догонять старших. Второй, худощавый, с острыми чертами лица и прямыми черными волосами, лукаво подмигнул Джоанне, которую оскорбила такая развязность незнакомца.

Однако третий юноша заворожил Джоанну. Он был поразительно красив: прямой нос, прекрасной формы подбородок, коротко остриженные темные кудрявые волосы. Его ясные серые глаза пристально смотрели на нее. Мимо них проходили гости, направляясь в сумрак огромного зала, но этот красавец не торопился. Он остановился и заговорил с Джоанной.

Она долго смотрела на него, и постепенно смолк окружающий их шум, исчезли люди… Ей показалось, что они остались вдвоем в какой-то далекой волшебной стране, они не могли оторвать глаз друг от друга. Их сердца и жизни слились воедино. Это были грезы Джоанны. Но она угадала: конечно, о, конечно, это и был ее жених, этот высокий, красивый юноша, чей холодный серебристо-серый взгляд потеплел и смягчился, когда они встретились. Как ей посчастливилось! Она может спокойно выходить за него, потому что ощутила в этом богоподобном юноше родственную душу. Как она это поняла, Джоанна не сумела бы объяснить, но знала, что не ошиблась, и душа ее возликовала…

– Прелестная моя леди. – Губы его изогнулись в улыбке, и Джоанна невольно улыбнулась ему в ответ. Как чутко он поступил, подождав, пока уйдут ее семья и его друзья, чтобы их первые слова были произнесены наедине.

– Милорд. – Она сделала ему реверанс и чуть было не вложила свою руку в его, когда раздался громоподобный голос отца:

– Джоанна, подойти сюда, я представлю тебя твоему нареченному!

Бросив отчаянный взгляд на избранника, Джоанна подчинилась, сама себе удивляясь. Где научилась она этому трепету ресниц, легкой сдержанной улыбке, которую мог заметить только он? Никогда в жизни она ни с кем не кокетничала, а тут все пришло к ней само собой. И теперь она знала, что он наблюдает за ней. Юноша шел по пятам, сопровождая ее, когда она пересекала зал. Джоанна чувствовала его присутствие, и ей представлялось, что она ведет его, а он последует за ней, куда она захочет. Это было удивительное, еще неизведанное ощущение, от которого кружилась голова. Она подняла на отца сияющие глаза, моля, чтобы у нее нашлась смелость поблагодарить его тут же, сейчас же, за мужа, которого он ей выбрал.

Но Роэз смотрела на нее испуганными глазами, а отец хмурился. Вернувшись с облаков мечты на землю, Джоанна содрогнулась, осознав свое заблуждение. Сердце ее упало, замер ликующий танец…

– Дочь, ты забываешь свои обязанности по отношению к нашим гостям, – сурово произнес Рэдалф.

– Без сомнения, это весьма волнующий момент для любой девицы. Следует простить ей растерянность. – Отец Эмброуз казался великодушным, но сейчас Джоанна почувствовала, что аббат не одобряет ее поведение.

Но что именно с ней случилось? Почему стало так трудно дышать? Почему так болезненно бьется сердце? Джоанна не смела даже мельком взглянуть на сероглазого молодого человека. Она стояла опустив глаза, сжав пальцами заветный браслет. Она истово молилась в надежде, что сероглазый рыцарь – ее нареченный. Но чуда не свершилось. Отец представил ее другому..

Рука, которая протянулась к ней и осторожно сжала ее пальцы, была большой, густо поросшей светлыми волосками.

– Миледи Джоанна.

Она со страхом подняла глаза и посмотрела на Криспина, барона Хафстонского. Он прижался губами к ее пальцам, а потом нежно поцеловал в щеку.

У него была приятная внешность, которая понравилась бы любой девушке: высокий, широкоплечий, белокурый и голубоглазый, с добрым румяным лицом. Не встретив сероглазого рыцаря, она была бы рада ему. Но так случилось, что на мгновенье она узрела свою мечту…

– А это мои лучшие друзья, – проговорил Криспин. Показав на стройного черноволосого юношу, он представил его: – Это Пирс, третий сын барона Стоуксбро. Так как ему приходится самому пробивать себе дорогу в этом мире, Пирс собирается стать одним из рыцарей моего дома, поэтому вы с ним вскоре хорошо познакомитесь. А этот кудрявый молодой человек – Элан, наследник барона Уортхэма. Когда мы покинем Бэннингфорд, он отправится на север помогать своему отцу отстаивать Уортхэм от набега шотландцев и диких камбрийцев.

– Так далеко? – Джоанна не в силах была сдержать свое разочарование и отчаянную тоску, охватившую ее. Она заметила, как что-то похожее на слезу блеснуло в глазах Элана. Что это, отклик на боль ее сердца? Лишь бы отец не заметил!

– Именно это я и сказал, когда услышал о дальнем путешествии, – порадовался Криспин, не замечая ее боли. – Но со временем мы с вами уедем еще дальше.

– Почему? – взорвался Рэдалф. – Ведь ваше главное владение Хафстон.

– Это верно, – мягко отозвался Криспин, – но у меня еще есть земли в Нормандии, которые отец давно не посещал. Он умер, так и не увидев их. Они требуют моего внимания. Я возьму вас с собой, Джоанна. Мы уедем в конце этой недели, сразу, как закончатся свадебные пиры. Еще я намерен совершить паломничество в Компостелу. Это в Испании. И вновь хочу, чтобы моя жена была рядом со мной.

– Я никогда еще не выезжала из Бэннингфорда, – сказала любознательная Джоанна, несмотря на всю свою сердечную муку. – Мне кажется, я буду рада посмотреть на мир.

– Счастлив слышать это, – улыбнулся ей Криспин, и невозмутимое лицо его потеплело. – Вы узнаете, что ваш будущий муж – человек набожный. Я собираюсь, когда через несколько лет мы вернемся в Хафстон, построить там новую большую и красивую часовню. Может быть, вы захотите вышить для нее алтарный покров. Мне говорили, что вы искусная швея.

– Через несколько лет? – воскликнул Рэдалф, откровенно встревоженный этими грандиозными замыслами. – А как же ваша жена, сэр? Неужели вы рискнете своим наследником? Ведь у нее может быть выкидыш, если вы подвергнете ее всем опасностям путешествия по морю и тяжелым горным дорогам. Молодожены должны оставаться дома, пока жена не произведет на свет по крайней мере двух сыновей!

– Уверяю вас, лорд Рэдалф, что я буду относиться к леди Джоанне с величайшей заботой, – заверил Криспин. – Я тоже понимаю, как важно иметь здорового наследника.

– Я беру на себя ответственность за то, что о вашей дочери будут хорошо заботиться, – торжественно объявил отец Эмброуз, – поскольку буду путешествовать с молодой четой сначала до Лондона, а затем до самой Нормандии.

– Полагаю, что вы тоже едете в Компостелу? – раздраженно спросил Рэдалф.

– Нет, на Сицилию, – возразил отец Эмброуз. – Я иду по стопам Аделарда Батского, этого блаженной памяти замечательного ученого. Если Бог пошлет мне, как Аделарду, спокойное путешествие, я проведу в Палермо несколько лет в научных трудах.

– Боже мой, – восхитилась Роэз, бросая опасливый взгляд на мужа, – столько путешествий. Как это заманчиво, Джоанна, я хочу обо всем услышать, когда ты вернешься. Рэдалф, дорогой мой, правда ведь, рассказы Джоанны о ее путешествиях будут нам чудесным развлечением, когда мы все вместе соберемся у огня холодными зимними вечерами? Сэр Элан, вы также могли бы навестить нас. Я уверена, что милорд Рэдалф с удовольствием послушает о ваших битвах с шотландцами и… как это вы сказали, катбринцами.

– Камбрийцами, – учтиво поправил ее Элан. Его глаза встретились с глазами Джоанны: теперь они выражали тоску и прощание с несбывшейся мечтой.

– Я не одобряю частые отлучки из родных пределов. – Голос Рэдалфа звучал непримиримо. – За исключением ежегодной сорокадневной службы королю или военной необходимости, барон обязан оставаться дома и охранять свой замок. Я думал, Криспин, что это и твой образ жизни. Странно из-за одной прихоти срываться с места, чтобы отправиться на край света! Особенно когда граф Честерский и его друзья с каждым днем становятся все более могущественными. А что касается других уэльских лордов, кто знает – что случится в будущем году или следующем за ним.

– Именно это говорит мне мой сенешаль[1] в Нормандии относительно моих тамошних владений, – отозвался Криспин, сохраняя неизменное добродушие. – Его тревога, как, думаю, и ваша, следствие того, что король наш стар и болен.

Они продолжали горячо спорить, каждый настаивая на своем. Криспин вежливо, но твердо доказывал необходимость покинуть Хафстон, а Рэдалф с каждой минутой раздражался все больше, потому что никак не мог убедить своего молодого собеседника изменить планы.

Джоанна перестала их слушать. Криспин крепко держал ее под руку, так что она вынуждена была оставаться рядом с ним. Все было готово к полуденному пиру: стояли накрытые белоснежными скатертями верхние столы,[2] украшенные серебрянными чашами и блюдами. Они мягко сияли в мерцании множества свечей. На нижних столах ждали пирующих простые подносы и тарелки, искусно сделанные из ломтей вчерашнего хлеба с выскребленным мякишем. Слуги носили кувшины с вином и сидром и еще высокие серебряные ковши с водой и тазики, а также льняные полотенца, чтобы гости могли вымыть перед едой руки. Джоанна замечала все эти старинные мелочи обряда с невольным любопытством хорошо выученной хозяйки замка. Затем она увидела, как Роэз отдавала распоряжения одному из слуг и как несколько других мужчин-гостей присоединились к обществу ее отца и Криспина. Но главное в ее сознании словно отдалилось от происходящего в зале. В этих далеких от всего окружающего мыслях она пыталась постигнуть: что же случилось с ней этим утром? Если бы ей дали право выбора, Джоанна, ни секунды не задумываясь, взяла в мужья Элана Уортхэмского. Но у нее не было выбора, и она должна подчиниться решению отца. Всю жизнь она была воспитана в повиновении ему. Ослушаться отца представлялось ей святотатством. Джоанна часто видела, как жестоко наказывали тех, кто отваживался нарушить планы Рэдалфа. Нет, она беспрекословно выйдет замуж за Криспина.

По крайней мере, они будут путешествовать. Джоанна давно мечтала о заморских странах, а теперь увидит их воочию. Она переплывет по Узкому морю в Нормандию и проследует путем паломников в загадочную роскошную Испанию, где живут сарацины. Возможно, она даже увидит самих сарацинов, в их легких развевающихся одеждах, верхом на горячих скакунах, или насладится зрелищем сказочных городов Мавритании. Прелести дальних странствий так зачаровали ее, что она почти готова была поверить в то, что хочет выйти за Криспина, пока не заметила, как пристально наблюдает за ней Элан. И тогда сердце ее мучительно сжалось и заманчивые мечты о путешествиях, о новой жизни за воротами Бэннингфордского замка рассыпались в прах.

– Что? Влюбился? – Пирс хлопнул Элана по плечу.

– Разве заметно? – Но не стоило даже пытаться скрывать что-то от Пирса. Глаз у него был острый, а соображал он мгновенно и схватывал самую суть.

– Мне это очевидно, – не задумываясь, ответил Пирс. – Но, кажется, Криспин еще ничего не заметил. Сейчас его душевные силы раздваиваются между невестой и стремлением сохранить самообладание при виде разгневанного барона Рэдалфа.

– Я скрою свои чувства от них обоих. Не буду огорчать ни Криспина, ни Джоанну. Не хочу, чтобы они чувствовали себя несчастными из-за меня.

– На твоем месте я бы остерегался отца леди, – посоветовал хитроумный Пирс. – Мне кажется, он обратил внимание на твой интерес к его дочери.

– Спасибо. – Элан вымученно улыбнулся и, стараясь выглядеть беззаботным, предложил: – Давай-ка есть и пить вино, празднуя грядущую свадьбу Криспина.

– Не пей слишком много – если вино вскружит тебе голову, выдашь ненароком что-нибудь сокровенное.

– Ты не был таким осторожным, пока не стал рыцарем, уважаемый сэр Пирс, – рассмеялся Элан.

– Здесь все происходит не так, как должно бы быть. Есть что-то неестественное в оголтелом стремлении Рэдалфа во что бы то ни стало удержать в Бэннингфорде дочь и будущего зятя. На самом же деле он разозлился из-за нетерпения Криспина поехать в Нормандию и несколько лет не возвращаться домой. Из того, что я пока видел, у меня не сложилось впечатления, что Рэдалф не хочет расставаться с дочерью по причине чрезмерной любви к ней.

– Кто смог бы не любить ее? – К счастью, слова Элана прозвучали так тихо, что никто, кроме Пирса, его не услышал. Он смотрел, как Криспин повел Джоанну за высокий стол. – Какая же она милая и прелестная. Погляди, как грациозно она движется, как сияет ее лицо, когда она улыбается. А ее волосы… Боже мой, эти изумительные золотые волосы!

– Берегись! – Голос Пирса был приглушен, но предостережение звучало ясно и отчетливо – оно сразу привело Элана в чувство.

– Попробую, – откликнулся он, беря Пирса под руку и направляясь с ним к столам. – Я всегда считал, что твои советы разумны. Послушаюсь тебя и сейчас.

Однако последовать благоразумному совету Пирса не удалось. В этот момент Криспин заметил друзей, и по его настоянию были принесены для них удобные сиденья, чтобы поместить обоих за высоким столом среди самых почетных гостей. Пирс оказался рядом с хорошенькой юной дворянкой, а Элан – с Джоанной.

Сначала она не решалась взглянуть на него, боясь, что он увидит, как дрожат ее руки. Она мало ела и лишь крепко сжимала ладонью правой руки браслет на левом запястье, надеясь на помощь своего талисмана. Отведя взгляд, она посмотрела на Криспина, который с удовольствием уплел мясной пирог, затем изрядный кусок жареной говядины, не обращая, казалось, никакого внимания на взволнованное состояние своей невесты.

– Надеюсь, леди Роэз не сердится на изменение мест, – заметил Криспин между двумя глотками. – Я не мог позволить, чтобы мои родственники сидели за нижним столом.

– Я и не знала, что молодые люди с вами в родстве. Я думала, они просто ваши друзья, – простодушно заметила Джоанна.

– Они больше, чем просто друзья. – Криспин приподнял серебряный кубок, чтобы слуга вновь наполнил его, и, отпив изрядно вина, продолжал свойственным ему приподнятым, торжественным тоном – Мы все трое состоим в двоюродном и троюродном родстве. Наши с Пирсом матери были сестрами, а дед Элана и мой были братьями. Разница в возрасте между нами всего несколько месяцев, и так случилось, что воспитывались мы в одном и том же замке. Мы вместе были пажами, потом оруженосцами и столько лет жили бок 6 бок, что сейчас больше похожи на братьев. Я надеюсь, что мы останемся в таких же прекрасных отношениях до конца жизни.

– Молю Бога, чтобы так и случилось, – проговорила Джоанна, давая про себя клятву никогда не делать ничего, способного нарушить эту редкую дружбу. Она запретила себе мечтать и тосковать об Элане. Она будет думать только о Криспине, своем нареченном, который даже при столь кратком знакомстве показался ей человеком серьезным и честным. Будущая жена должна уважать его и обязана хранить ему верность.

Однако во время пира ей волей-неволей пришлось разговаривать с Эланом: было бы глупо, если бы она сторонилась его. Когда Роэз, извинившись, встала из-за стола, чтобы проследить за ходом пиршества и оставила пустое место между Рэдалфом и Криспином, Рэдалф снова обратился к зятю, восхваляя преимущества жизни барона, остающегося дома, где он может легко справляться с неожиданно возникающими трудностями в своих владениях. Хорошо воспитанная Джоанна вступила в разговор с Эланом.

– Криспин – прекрасный человек, – отозвался Элан, восхищенно глядя на нее. – Он окажется преданным и любящим мужем. Будьте и вы так же благосклонны к нему.

– Я собираюсь стать такой женой, о какой он мечтал. – Она гордо вздернула подбородок; лицо ее стало холодным и отрешенным. – И я не буду мешать его необыкновенной дружбе с вами.

– Как странно, что Криспин женится первым из нас, – размышлял вслух Элан, – хотя это мы с Пирсом вечно бегали за девицами, а Криспин был к ним совершенно равнодушен.

Решив, что он нарочно старается рассердить ее, чтобы убедиться в сдержанности девушки, Джоанна ответила сухо и холодно:

– Я не считаю отсутствие ветрености недостатком моего жениха, скорее это достоинство.

– Я и не думал, что вы так мудро отнесетесь к поведению Криспина.

Чуткий Элан сразу ощутил ее тоску и душевное смятение, потому что испытывал то же самое. Ему до боли хотелось прикоснуться к Джоанне или хотя бы сказать ей что-то ласковое, подбодрить ее. Элан был уверен, что только благодаря ее самообладанию никто в огромном зале не заметил вспышку их мгновенного и неодолимого влечения друг к другу. Никто за исключением Пирса и, возможно, отца Эмброуза. Ну и, конечно, ее всевидящего отца. Но после брачной церемонии она будет уже не подвластна Рэдалфу, и гнев барона ее не коснется. Ему хотелось… О Боже, как же он ее хотел! Элан знавал и раньше прелестных женщин и наслаждался благосклонностью лучших из них, даже одной весьма известной высокопоставленной леди. К двоим из них он испытывал нечто похожее на любовь. Но никогда за все свои двадцать два года он не ощущал при встрече с женщиной такого сокрушительного чувства, говорящего, что она и есть вторая половина его души. И с той же ясной божественной верой, словно девушка произнесла это своим певучим голосом, его сердце услышало: Джоанну посетило такое же откровение – они созданы друг для друга. С горечью подумал он, что через день Джоанна будет навсегда принадлежать Криспину, его родственнику и другу.

Слыша громкий голос Рэдалфа, который срывался на крик, по мере того как разгорелся его спор с Криспином, Элан ощутил болезненный озноб, словно предчувствие приближающегося несчастья. Это ощущение заставило его сделать рискованный шаг, зная, что другой возможности выразить то, что переполняло его сердце, может и не представиться.

– Моя милая леди, не знаю, как это случилось, так внезапно и так неотвратимо, но отныне я навсегда предан вам и клянусь, что я ваш слуга до гроба. Если когда-нибудь я вам понадоблюсь, если что-то страшное произойдет в вашей жизни, стоит только послать мне весть, и я прилечу к вам на помощь.

– У меня будет муж, чтобы защитить меня. – Она отвечала резко, чтобы скрыть волнение. Ах, как бы ей хотелось, чтобы он промолчал. Слова его полны соблазна, поддерживая мечты, от которых ей следовало бы избавиться. Признание Элана прозвучало в тот самый момент, когда она поклялась предать забвению прекрасного юношу.

– Я даю это обещание не только вам, но и Криспину, – тихо промолвил Элан. – Он для меня больше, чем родственник, он еще и близкий друг. А после вашей свадьбы и вы станете через него моей дорогой родственницей. Сейчас трудные времена, леди Джоанна. Кто знает, что случится с нами в грядущие годы? У нас в Уортхэме большой гарнизон. Я уже сказал то же самое Криспину, но хочу, чтобы вы тоже знали. Повторяю: если я вам понадоблюсь, сам или со своими воинами, вам стоит только знак подать.

Пир кончился, гости начали расходиться. Днем приглашенных ожидала охота, которая будет длиться на протяжении долгих летних сумерек. Мужчины собирались группами, весело перекликались, назначая друг другу встречи в конюшнях или рощице за стенами замка. Элан встал и поддержал локоть Джоанны, помогая ей подняться из-за стола. С другой стороны Криспин отодвинул стул, продолжая говорить, вернее, слушать ее отца. Глаза Элана были устремлены на Джоанну, и ей следовало бы поблагодарить его за великодушное обещание помощи. Через несколько дней он уедет, уйдет из ее жизни на годы, а может быть, навсегда…

– Я благодарю вас за все, что вы так великодушно предложили мне, – сказала она, подавая ему руку. Он задержал ее чуть дольше, чем следовало, пока ее отец, хмурясь, не оказался рядом.

– Элан пообещал поддержку мне и моему мужу в годину бед, – объяснила ему Джоанна, надеясь предотвратить гнев необузданного Рэдалфа.

– Вооруженная поддержка – дело мужчин и женщин совершенно не касается, – возмутился неукротимый Рэдалф. – Если ему есть что предложить, пусть обращается к своему другу – Криспину.

– Я так и сделал. И обещаю такую же поддержку вам, милорд, – почтительно заверил Элан.

С поклоном он отошел от стола и присоединился к Пирсу, направлявшемуся к выходу.

– Молодой болван, – проворчал Рэдалф, сердито глядя вслед юноше.

– Элан иногда излишне порывист, – пытался защитить друга Криспин, – но он человек чести. На Элана всегда можно положиться, в любом самом опасном деле. Миледи Джоанна, не хотите ли поехать на сегодняшнюю охоту вместе со мной?

– С удовольствием, милорд. – Джоанна приняла предложенную руку и позволила проводить себя в небольшой зал, к подножию лестницы, которая вилась внутрь западной башни, где были расположены ее покои.

– Наденьте ваш охотничий наряд, – предложил Криспин своим серьезным тоном. – А я тоже сниму эти пышные шелка и облекусь в более удобную одежду. Вам нравится охотиться?

– Мне нравится скакать верхом, – ответила Джоанна. – Но у меня нет желания убивать ни в чем не повинных животных. Мне всегда жалко бедных, загнанных в ловушку зверей. – Она виновато замолчала, зная, что после каждой охоты отец бранил ее за то, что при виде трофеев, которыми так гордились стрелки, ей становилось плохо.

– Я вижу, что вы добрая и мягкосердечная леди, – заметил Криспин и, протянув ее руку, положил на свою широкую грудь. – Мне это по душе, так как я и сам не слишком увлекаюсь охотой. Я много видел лордов, которые получают болезненное наслаждение от жестокости охоты. Знаю, что охотиться необходимо… нам нужно добывать мясо, чтобы кормить своих подданных… но никогда я не буду пылать страстью к кровопролитной охоте на зверей.

Он прижал ее руку к своему сердцу так, чтобы она ощутила, как ровно оно бьется. Подняв на него встревоженные глаза, она надеялась испытать к нему хоть малую долю того неодолимого влечения, которое обжигало ее и толкало в объятия Элана. Как произошло, что при одном лишь виде Элана эта сладкая мука охватила ее в одно мгновенье? Как способно человеческое сердце с неумолимой силой рваться на части, не убивая… совсем?

Широко открытыми глазами она смотрела на Криспина, видя и не видя его. Он наклонил голову и коснулся губами ее губ. Они были теплыми и нежными. Это был приятный поцелуй, поцелуй милого брата, или дорогого друга, или близкого родственника. Криспин выпрямился и улыбнулся ей, а она продолжала удивленно смотреть на него, не в силах вымолвить ни слова.

– Я смутил вас? – спросил он. – Прошу прощения, если это так, но ничего предосудительного нет в том, что жених целует свою невесту. А вы гораздо прелестнее, чем я осмеливался надеяться.

– Нет, милорд, – прошептала Джоанна, оставляя его догадываться, хотела ли она сказать, что поцелуй ее смутил или что она не видит в этом ничего плохого.

– Так вы едете охотиться или нет? – требовательно обратился Рэдалф, подходя к ним. Верный Бэрд следовал за ним по пятам. – А поцелуи лучше приберечь до брачной ночи, – вскользь заметил бесцеремонный барон.

Джоанна почувствовала, как краска залила ее лицо. На одно мгновенье она забыла, что Криспин будет с ней делать, когда они поженятся. Она позволила себе, забыв о будущем, отнестись к нему просто как к приятному молодому человеку, с которым могла бы подружиться, но после грубоватых слов отца не могла поднять глаз на Криспина.

– Я сменю платье, – прошептала она и, приподняв тяжелые юбки, взбежала по лестнице в свою крохотную комнату, чтобы остаться одной.

Позже, когда они верхом на лошадях пробирались по лесу, окружавшему замок Бэннингфорд, Криспин снова приблизился к ней, ища поцелуя. Однако на этот раз с ним были Элан и Пирс.

– Я хочу, чтобы вы узнали моих дорогих друзей, как знаю их я, – сказал Криспин. – Я хочу, чтобы вы полюбили их.

Джоанна не могла искренне ответить ему. За восторженными словами Криспина, сказанными с лучшими намерениями, но растревожившими всех (по разным причинам), последовала напряженная тишина, которую прервал Пирс:

– Нас легко полюбить, леди Джоанна. Мы самые очаровательные молодые люди, которых вам доводилось встречать.

Оценив его непринужденный юмор, она рискнула посмотреть ему в лицо и увидела в его глазах редкое понимание, а также искреннее восхищение ею, и у нее отлегло от сердца, несмотря на присутствие Элана…

– Я не сомневаюсь, что скоро буду считать вас обоих братьями, – ответила она, окинув надменным взглядом не только Пирса, но и Элана. Джоанна сделала это намеренно, боясь, что заметят ее особую благосклонность к Элану.

– Любой сочтет великой честью быть с вами в родстве, леди Джоанна, – с чувством произнес Элан, чуть не лишив ее самообладания. Многозначительный намек, может быть, неясный его спутникам, но вполне понятный ей – имел в виду отнюдь не братское родство.

– Рога звучат, – предупредил Пирс. В его глазах, устремленных на Джоанну, затаилась симпатия. – Элан, давай присоединимся к охоте. Криспин, ты берешь свою леди с собой?

– Да, через минуту. – Криспин положил руку на поводья лошади Джоанны. – Вы поезжайте, а я хочу поговорить с моей леди наедине.

Когда друзья исчезли за деревьями, Криспин подъехал вплотную к Джоанне, не отпуская поводьев ее лошади.

– Я рад, что они оба понравились тебе, – сказал он. – Я доволен тем, какая ты милая и простая, и надеюсь, со временем мы станем друг другу ближе и роднее.

– Молюсь Всевышнему, чтобы все так и произошло, – пылко откликнулась Джоанна. – Я буду любить вас и только вас, милорд.

– Если вы не возражаете, я вас снова поцелую, – сказал Криспин. – Боюсь вас обидеть, но я хочу, чтобы вы испытали ласки настоящего мужчины. По-моему, следует начать постепенно; а я сомневаюсь, что вас когда-нибудь целовали до сегодняшнего дня.

– Это правда, милорд. Меня хорошо охраняли. – В надежде стереть в памяти образ прелестного лица Элана, возникший перед ее мысленным взором, она поглядела на красиво очерченный, чувственный рот Криспина. – Я всей душой жажду вашего поцелуя. Если хотите, можете обнять меня.

Он не мог не почувствовать, как сильно она дрожит. Ей казалось, что она сейчас свалится с лошади, так сотрясалась ее хрупкая фигура. Его сильные руки стали ей надежной опорой. Они крепко удерживали ее в седле. Снова его ласковые губы коснулись ее губ, не возбудив страстных желаний, а, напротив, дав ей забвение и покой. И еще благословенное ощущение, что он позаботится о ней и удержит от безумных порывов страсти к Элану. На Криспина она могла положиться. Его рот крепче прижался к ее губам, и под этим нежным давлением они приоткрылись. Дыхание его было чистым и теплым.

Когда они поцеловались, Джоанна подняла руку и коснулась его лица, ощущая разницу между гладкостью чуть выдающихся скул и шершавостью подбородка, покрытого золотистой щетинкой. Она обвела пальцем его губы, но, уловив, как у него перехватило дыхание, убрала руку.

– Простите. Это было слишком смело с моей стороны, но мне захотелось коснуться вас, – призналась она.

– Вы так невинны, дражайшая моя леди, я – счастлив. Надеюсь, что вы тоже.

– О да, милорд! Теперь я знаю, что отец выбрал мне самого лучшего и самого достойного из всех мужчин. Я буду гордиться тем, что я ваша жена.

– Слишком большая гордость греховна, – предостерег он, – но, по-моему, я понимаю, что вы хотите этим сказать, и благодарю вас. А теперь, думаю, нам пора ехать и присоединиться к остальным, иначе ваш подозрительный отец решит, что я так и не дождался брачной ночи.

Джоанна последовала за ним, твердо убежденная, что после такого нежного обхождения она не сможет думать ни о каком другом мужчине. В течение всей охоты она держалась около Криспина. Она была благодарна ему, когда он увел ее от убитого зверя, где Бэрд гордо стоял со своим длинным охотничьим ножом в запятнанной кровью одежде. Он красовался перед сидевшим на коне бароном Рэдалфом, выкрикивавшим ему свои неумеренные похвалы. На обратном пути Криспин ехал рядом с Джоанной так, что за его высокой фигурой и могучим конем она не могла видеть туши убитых животных, которых на особых палках несли в замок, чтобы разделать и приготовить кушанья к завтрашнему пиру.

С особым чувством умиротворения она сидела бок о бок с Криспином за легкой вечерней трапезой из холодного мяса, хлеба и сыра. И он снова отклонял требования ее отца остаться в Хафстоне и забыть о предполагаемом путешествии. Она почти не вслушивалась в слова отца; правая рука ее была продета под локоть Криспина, его ладонь накрывала ее пальцы. Ей начинало нравиться теплое прикосновение его стана к ее нежному телу.

Не обращая внимания на игры и танцы, которые молодые гости затеяли на открытом пространстве, окаймленном пиршественными столами, и даже на песни о любви и странствиях в исполнении знаменитого менестреля, нанятого Роэз, Джоанна оставалась все время с Криспином. Она изучала черты его лица во время его разговоров с отцом Эмброузом и Рэдалфом. Ее будущий муж был могучего сложения, с развитыми мускулами. Джоанна испугалась, что с возрастом он может стать тучным, но она проследит за тем, чтобы избежать этого, умело отучая его от чрезмерной еды и питья. Так поступала Роэз с отцом, но Джоанне подумалось, что ее заботы о Криспине окажутся успешнее, потому что он был мягче по характеру, чем Рэдалф. Он будет добрее со своей женой. Джоанна сделает Криспина счастливым, она поедет с ним, куда угодно, и будет вести его дом так, как он захочет. Когда он улыбнулся ей и глаза его засияли, она улыбнулась в ответ и на мгновенье прижалась щекой к плечу Криспина, наивно представляя себе, как проведет с ним долгую спокойную жизнь в полном согласии.

Когда с разрешения отца Криспин проводил ее в конце вечера до дверей ее комнаты, она приподняла лицо и нежно ответила на его долгий прощальный поцелуй. И не отшатнулась, когда его рука скользнула по ее плечу вниз и на миг остановилась на ее груди. Она не почувствовала ничего, кроме легкого смущения, которое быстро подавила, напомнив себе, что он имеет на это право. Криспин не злоупотреблял этим правом и ни к чему ее не принуждал. Он всего лишь распахнул перед ней дверь в ее комнату, торопливо прошептав «доброй ночи», и удалился. А девушка осталась в смятении, размышляя о противоположных чувствах, которые вызывали в ней столь разные мужчины, как Элан и Криспин. В полной растерянности долго стояла она, будучи не в состоянии сдвинуться с места, и лишь дрожала, обводя взглядом привычную комнату, пока наконец не нашла в себе силы снять платье и забраться в постель.