"Любовь и честь" - читать интересную книгу автора (Спир Флора)

ГЛАВА 3

Поздним утром дня, предшествовавшего свадьбе, отец невесты и прочие близкие обсуждали условия брачного контракта. Но эта встреча уже не казалась столь необходимой. Приданое Джоанны и условия наследования владений Рэдалфа будущими детьми ее и Криспина были заранее обговорены тщательно и подробно.

– У меня нет сомнений, что вскоре в Англии начнется междоусобица, – поведал Рэдалф Криспину и отцу Эмброузу. Он пригласил жениха Джоанны и почтенного аббата в свои покои, чтобы беседовать без посторонних. Верный Бэрд остался охранять дверь снаружи, чтобы никто не потревожил господ.

– Мы все знаем, что на войне молодые люди подвергаются большой опасности: могут ранить или убить. Криспин, настаиваю, чтобы в случае твоей безвременной смерти именно я стал бы опекуном твоих малолетних детей и управителем земель от их имени. Я хочу, чтобы это было записано в брачном контракте, то есть имело бы всю силу закона.

– Дядя Эмброуз мой ближайший родственник и всегда с рвением отстаивал мои интересы, – возразил Криспин, тепло поглядев на аббата. – Смею надеяться, что он возьмет на себя опекунство над моими детьми, если произойдет, не дай Бог, несчастье.

– Я не оспариваю права отца Эмброуза исполнять эти святые обязанности, – поспешил сказать Рэдалф, – он однажды с честью выполнил свой долг, придя на помощь тебе в тяжелые времена. Но будем честны друг с другом. Почтенный аббат намного старше меня, и поэтому слишком мала надежда, что он доживет до совершеннолетия твоих детей. Кроме того, отец Эмброуз собирается на несколько лет оставить Англию. Я же доказал, что достойно управляю своими землями и замком и сумею, если понадобится, силой защитить Хафстон. И я всегда буду рядом – в Бэннингфорде.

– Тогда есть Элан, мой ближайший родственник после Эмброуза, – отвечал на пылкие притязания Рэдалфа Криспин со свойственной ему сдержанностью. – Он молод, энергичен и добр. Элан будет отличным опекуном моим детям.

– Но ведь ваше родство слишком отдаленное, – не унимался разъяренный Рэдалф. – У вас с Эланом лишь общий прадед, то есть твоим детям он доводится двоюродным прапрадедом, в то время как я буду им дедом, а они прямыми наследниками моих земель. Да и живет Элан на севере, а мои земли граничат с твоими, так что я буду поблизости, чтобы наблюдать за ними. Даже если с тобой случится несчастье, я возьму их в свой дом, чтобы они жили со мной до тех пор, пока не достигнут совершеннолетия.

– То, что вы говорите, верно, и вы очень добры, сэр, что подумали об этом. – Казалось, Криспин серьезно задумался над доводами Рэдалфа.

– Я не мог бы больше сделать для моей собственной плоти и крови, – искренне отозвался на лестные слова Криспина Рэдалф, – но кто лучше меня будет заботиться о благе моих родных внуков?

– Хотя у нас есть согласие короля Генриха на наследование Хафстона, – откликнулся отец Эмброуз, – кто знает, что может случиться, когда умрет король? Вы правы, Рэдалф, понадобится сильная рука, чтобы защитить детей Криспина. Я скажу нотариусам, – пообещал Эмброуз. – Они занесут этот новый пункт в брачный договор, и мы вечером его еще раз обсудим. По-моему, это хорошая мысль, Рэдалф, верный способ защитить ваших внуков.

– Я старался все предусмотреть, – самодовольно заметил Рэдалф.

Несколько позже Криспин рассказал Пирсу об изменениях в брачном контракте.

– Я не понимаю, – озадаченно промолвил Пирс. – Ведь Рэдалф старше, так что более вероятно, что он умрет раньше тебя.

– Он уверен, что, когда не станет короля, начнется война и мне придется в ней участвовать, – ответил Криспин. – В любом случае это всего лишь крайняя мера предосторожности, и дядя Эмброуз согласился на предложение Рэдалфа и даже дополнил его.

– Уверен, что за настойчивостью барона скрывается что-то еще, пока нам неведомое, – настаивал Пирс.

– Мне кажется, Рэдалфу не слишком понравился Элан, – сказал Криспин. – Может быть, он имел в виду исключить Элана как возможного опекуна моих наследников. Но, знаешь ли, доводы его убедительны. Думаю, будет лучше, чтобы за детьми присматривал их дед, который к тому же является ближайшим соседом. Элан же вынужден жить намного дальше от Хафстона из-за своих собственных дел. Эмброуз так же, как и я, понял, что в суждениях Рэдалфа есть смысл.

– Тогда Эмброуз так же наивен и бесхитростен, как и ты, – с грустью заключил Пирс.

Пока отец и будущий муж обсуждали условия брачного договора, Джоанна гуляла в своем укромном, полном зелени и цветов садике около внутренней стены башни. Это был один из самых любимых ее уголков. Воздух там всегда был чистым и легким. Летом сад был наполнен ароматами лилий, роз, лаванды, тмина и других душистых трав. В замке, где главенствовали воины, равнодушные ко всему прекрасному, этот цветущий садик был оазисом красоты и отдохновения. Джоанна проводила в нем много времени, особенно в солнечные дни. Вместе с Роэз они бережно ухаживали за растениями: пропалывая, подрезая, собирая особые травы. Например, сегодня они понадобились повару как приправа к блюдам для свадебного пира.

Джоанна прощалась с любимым садом, цветами и растениями, с которыми провела лучшие часы своего детства и юности. После завтрашних торжеств вряд ли у нее найдется время перед отбытием из Бэннингфорда побыть в этом рукотворном маленьком раю, срезая укроп и розмарин, наполняя изящную корзиночку благоухающей мятой. Ей будет не хватать этого зеленого женственного царства. Пройдет несколько лет, прежде чем она сможет развести такой же в Хафстоне. Она задумалась, есть ли хотя бы отдаленно похожий садик в нормандском поместье Криспина.

Мысль о Криспине в саду, напоенном чувственными запахами роз, лаванды и лилий, заставила ее вернуться к постижению новых, проснувшихся в ней страстных ощущений. Ее влекло к Элану, и это неудержимое влечение пугало юную красавицу и глубоко огорчало. Она снова и снова заклинала себя, что не может мечтать об Элане. Она должна думать только о Криспине, который нравился ей и своей наружностью, и спокойным, уравновешенным характером. Она должна подчиниться воле отца и выйти замуж за Криспина. Рэдалф не позволит ей отказаться от этого брака. Если она попытается воспротивиться, наказание последует немедленно и будет страшным. А если Рэдалф уж очень разгневается, жестоко достанется и Роэз как соучастнице.

За спиной ее стукнула калитка сада, затем послышался скрип гравия. Приближающиеся шаги были тяжелее и тверже, чем у Роэз. Подумав, что это может быть Криспин, который пришел рассказать ей, что его дела с будущим тестем завершены, она с улыбкой обернулась навстречу жениху. Джоанна хотела пригласить его посидеть с ней на каменной скамеечке в уголке и поболтать, пока она работает. Он, наверное, расскажет ей о своем предполагаемом паломничестве в Испанию. Но приветливая улыбка замерла на ее устах и исчезла при виде того, кто нарушил ее уединение. Того, кого она словно вызвала из заповедных глубин своего сердца.

– Миледи, милая Джоанна. – Элан тяжко вздохнул. – Простите меня. Я не должен был сюда приходить. Я сейчас уйду. – Но он не сдвинулся с места. Его глаза встретились с глазами Джоанны и безмолвно говорили ей о его великой любви. Но вслух он не отважился бы произнести их. Она интуитивно поняла, что Элан борется с собой и жаждет остаться, но честь требует, чтобы он удалился.

– Почему вы пришли? – воскликнула она и тут же прикусила губу, жалея, что спросила.

– Вы знаете почему. – «Потому что я не могу оставаться вдали от вас», – Джоанна разгадала это признание, словно оно было произнесено вслух.

– Я не могу… вы не должны… – Она замолчала, пытаясь сдержать подступившие слезы.

– Никогда в жизни я не переступлю запретную черту, – прозвучало в ответ.

Их разделял зеленый кустарник, они стояли и просто глядели друг на друга. Она старалась до мелочей запомнить его лицо и фигуру. Его дивный образ должен навсегда остаться в ее сознании без всякой надежды на забвение. Тела их невольно наклонились вперед, не в силах сдержать натиска неведомой силы, влекущей их друг к другу, и если Элан с огромным напряжением спрятал руки за спину, то Джоанна подняла свою руку и протянула к нему, словно хватаясь за самою жизнь.

– Почему так случилось? – вскричала она, испытывая невообразимые муки, сравнимые только с пытками. – Почему я увидела вас перед тем, как встретиться с ним? Если бы я узнала и полюбила Криспина первого, мы бы сейчас не страдали.

– Вы ошибаетесь, мое сокровище, – проговорил он, делая шаг вперед, – наши чувства предопределены свыше. Это – судьба. Было бы в тысячу раз хуже, если бы мы встретились, когда вы уже поженились и вы были не наивной девочкой, а женщиной, знающей, что такое близость между мужчиной и женщиной. Но я знаю, что не существует преград для нашей страсти. Только ваша невинность и любовь, которую я питаю к Криспину, удерживают меня от безумных поступков. Если бы вы не были непорочной девственницей, я не уверен, что смог бы сдержать бушующую во мне страсть. А теперь… – Он безнадежно махнул рукой и замолк.

– Я понимаю, то, что вы сейчас сказали, нехорошо, даже греховно, – прошептала она. – Ни один мужчина не должен испытывать желания к невесте или жене своего ближнего. Порядочная женщина не может желать никого, кроме мужчины, с которым она соединена узами брака. И все же чувство к вам в моем сердце глубоко, чисто и искренне. – Она истово стукнула себя по груди стиснутым кулачком.

– Верно. – Голос Элана звучал печально. – Я чувствую то же самое.

– Мне нравится Криспин, – убеждала себя Джоанна, словно и не слышала его слов. – Он будет мне добрым и ласковым мужем.

– Обязательно будет, но, однако, Криспин никогда не взволнует вашего сердца, не разбудит вашего божественного тела, как я; но будет вам преданным мужем, надежным покровителем, защитником вас и… ваших детей. – Голос его прервался, задрожал, и Элан умолк.

Джоанна ничего не могла поделать с собой. Слишком юная и неопытная, чтобы понять, что же так влечет ее к Элану, она выронила корзинку с травами и протянула ему обе руки.

– Пожалуйста, – шептала она, – пожалуйста. Он сделал шаг ближе, так близко, что она ощутила жар его тела. Она еле сдерживала рыдание, у нее перехватило горло. Грудь сжали железные тиски. Она не могла смириться с несправедливостью жизни. Джоанна испугалась, что не перенесет этих мук и ее истерзанное сердце остановится…

И вдруг она очутилась в его крепких объятиях, их губы слились в поцелуе. Казалось, ослепительная молния пронзила ее и в ушах зазвучал оглушительный гром. Это походило на благословение небес, высших сил.

До сих пор Элан сдерживал бушевавшие в нем чувства, но в эти мгновения он потерял самообладание. Элан жадно приник к ее рту, пытаясь раскрыть лепестки ее губ. Она отвечала пылко и страстно, прильнув к нему всем своим юным телом.

Ее невинный отклик на овладевшую им неистовую страсть привел его в чувство. Оторвав от нее губы, Элан положил руку ей на плечи, оттолкнув от себя, и придержал, когда она рвалась снова прильнуть к нему.

– Господи Боже! – прошептал он, видя ее заалевшие припухлые губы и полные слез глаза. – Джоанна, что я с вами сделал?

Он заметил, как содрогнулось ее сладостное тело, этот хрупкий драгоценный сосуд, в который он жаждал излить себя.

– Это не ваша вина, – продолжал он. – Вам только четырнадцать лет, и вы наивны, как дитя, а я на семь лет старше. Я должен был понимать, что происходит с нами, и сдержать свой чувственный порыв.

– Я женщина. – Она заплакала. – Завтра в это же время я уже буду замужем, и мой муж старше меня тоже на семь лет.

– Увы, и завтра ночью вы ляжете в постель Криспина, а не в мою. – И когда она задохнулась от жестокой правды, сказанной Эланом, он нанес ей еще один удар. – Завтра ночью я умру от тоски и горького сознания, что никогда не смогу обладать вами. Но сейчас клянусь вам, Джоанна, я больше не коснусь того, что по праву принадлежит Криспину. И вы не найдете меня в Хафстоне, пока не минет много лет и я смогу наконец видеть в вас только доброго друга.

Ни один из них не промолвил больше ни слова. Все было сказано. Он, пятясь, медленно отошел от нее, пока не уперся в калитку. Еще мгновенье он постоял, пожирая ее глазами, а она оставалась поникшая, потерянная, и слезы текли по ее щекам.

– Вы моя единственная любовь. – Эти произнесенные шепотом слова витали в душистом воздухе сада еще долгое время после того, как он ее покинул…

Роэз была единственной спасительницей Джоанны весь длинный день и вечер накануне свадьбы. Она не могла помешать тому, что Джоанне пришлось сидеть рядом с Криспином во время пиршества, затянувшегося с позднего утра почти до вечера. Но как только мужчины начали подниматься из-за стола, Роэз проявила свою власть хозяйки замка.

– Милорд, – обратилась она к Рэдалфу, – свадебное платье Джоанны еще надо кое-где дошить. А потом придет время купать ее и готовить к завтрашнему утру, поэтому я прошу вас разрешить ей и мне не участвовать в охоте и отпустить Джоанну с вечерней трапезы. Ей надо сегодня пораньше лечь спать.

Властность тона и серьезность причин, изложенных Роэз, к счастью, не разгневали Рэдалфа, и он согласился с женой.

– Да, – с обычной грубоватостью заметил он, – Джоанна выглядит слишком бледной и усталой, чтобы понравиться жениху. Дай ей какого-нибудь травяного отвара, чтобы она хорошенько выспалась, потому что не сомневаюсь, завтра ночью ей спать не придется вовсе с таким молодым и сильным мужчиной, как Криспин. А ты, дочь, – он ухватил Джоанну за подбородок и заставил посмотреть на себя, – не забывай, что я тебе сказал. Я надеюсь, что ночью не будет ни слез, ни жеманства, ни дрожи, когда молодой муж приблизится к тебе. Ты сделаешь все, что он захочет, и подаришь мне внука как можно скорее.

Когда женщины покинули зал, Рэдалф и его телохранитель Бэрд направились вслед за гостями, которые спешили взнуздать лошадей, чтобы ехать на охоту.

– Этот парень, Элан, вас не любит, – очень тихо произнес Бэрд. – Он так поглядел на вас, словно хотел заколоть на месте.

– Ты это тоже заметил? – с довольным видом отозвался Рэдалф. – А заметил, Бэрд, как похотливо смотрит он на мою дочь?

– Хорошо, что она так скоро окажется замужем, – размышлял вслух Бэрд. – Через несколько дней празднества закончатся и мы распрощаемся с Эланом из Уортхэма и проводим его туда, откуда он пришел.

– Согласен, – произнес Рэдалф, – туда, откуда пришел. Я рад, что больше его не увижу. Он единственный может нарушить все мои замыслы.

На самом деле свадебные одежды Джоанны были полностью дошиты, это было лишь предлогом, чтобы удалить ее от мужчин. У Роэз хватало жизненной мудрости, и она слишком хорошо знала Джоанну, чтобы понять: ее падчерица глубоко взволнована и ей страшно.

День они провели в комнате Джоанны, лакомясь подслащенным вином с пряностями. После семи лет брака с Рэдалфом Роэз хорошо освоила искусство проникать в сокровенные тайны людей. Ей не понадобилось много времени, чтобы выведать у Джоанны историю ее запретной любви.

– Может быть, то, что ты чувствуешь к Элану, всего лишь протест против того, что неизбежно произойдет завтра ночью, – предположила Роэз. – Если все твои мысли поглощены Эланом, для тебя недоступном, перестань думать и о Криспине, и о том, что предстоит пережить в брачную ночь.

– Но мне очень нравится Криспин, – заупрямилась Джоанна. – Если бы Элан не приехал в Бэннингфорд, я с радостью вышла бы замуж за Криспина, и, думаю, мы были бы до конца жизни счастливы друг с другом. Когда Криспин целует меня, я чувствую себя тепло и уютно, и он мне даже приятен. Но когда меня целует Элан…

– Он тебя поцеловал? – встревожилась Роэз.

– Сегодня утром в моем любимом садике с душистыми травами, – призналась Джоанна. Она была довольна тем, что смогла поделиться с Роэз поступком, тяготившим ее чистую совесть.

– И он осмелился?! – Роэз так ужаснулась смелости юноши, что Джоанна стала бояться, не расскажет ли она обо всем Рэдалфу.

– Это был всего лишь один поцелуй. – Джоанна не могла понять выражения лица Роэз, но тревога, что рассказанное ею станет известно отцу, быстро рассеялась.

– Я не должна была оставлять тебя ни на минуту, – каялась Роэз. – Если Рэдалф об этом узнает…

– Он не узнает, если ты сохранишь мою тайну, – поторопилась сказать Джоанна, уверенная теперь, что Роэз ничего не расскажет. – После этого поцелуя он больше не прикоснулся ко мне. Более того, он поклялся, что больше никогда в жизни не повторится ничего подобного.

– Что ты ощутила, когда он тебя поцеловал? Джоанна никогда не видела свою мачеху в таком состоянии. Она выглядела испуганной, растерянной и встревоженной.

– Это было как вспышка молнии ослепительной красоты, – объяснила Джоанна, вновь переживая незабываемую сладостность этого первого в ее жизни поцелуя. – Словно наши сердца слились воедино и больше никогда не разъединятся.

Роэз поднялась с табурета, на котором сидела, и, подойдя к бойнице, служившей окном, выглянула наружу. К изумлению девушки, она заплакала. Джоанна никогда не видела, чтобы ее уравновешенная мачеха плакала.

– Ради Бога, прости, что расстроила тебя, – воскликнула Джоанна, обнимая Роэз. – Мне не надо было рассказывать тебе об этом.

– Как бы мне хотелось, – мечтательно заговорила Роэз, продолжая глядеть на деревья у подножия башни, – чтобы когда-нибудь появился на этой дороге мужчина, который поцелует меня так, что мое сердце запылает. Чтобы хоть раз ко мне отнеслись с нежностью, чтобы хоть раз… в жизни… почувствовать себя… любимой…

– Чего хочу я, – тихо сказала Джоанна, ничего не скрывая, говоря то, о чем не осмеливалась даже думать, – это чтобы Элан снова так же поцеловал меня, обнял и крепко прижал к себе, как тогда в саду. Но я знаю: теперь это только мечты, которым больше не сбыться.

– Интересно бы знать, кому из нас больше не повезло, – заметила Роэз. – Ты хотя бы сможешь покинуть замок Бэннингфорд. – Она с трудом сдержала слезы и решительно вытерла глаза и щеки. – Нам следует прекратить предаваться этим несбыточным мечтам и снова стать разумными женщинами. Не бойся, я никому не расскажу о твоей тайне. А теперь давай спустимся в купальню. Я велела слугам нагреть большую бочку воды, так что полежим в ней и смоем нашу печаль. Все уехали на охоту, и мы будем совсем одни. А когда закончим купаться, вернемся сюда, и я буду расчесывать твои золотые кудри, пока они не высохнут. Потом я распоряжусь, чтобы тебе принесли ужин в комнату. Мне придется сидеть рядом с Рэдалфом, но тебе в этот вечер разрешается ужинать одной. Так что ты не увидишь ни одного из мужчин, которые так тебя тревожат: ни твоего отца, ни Элана, ни Криспина. Как следует отдохнешь ночью и утром будешь чувствовать себя бодрой и сильной, чтобы одолеть все, полагающееся будущей жене, и стать женщиной.

– Ты так добра ко мне. – Джоанна поцеловала мачеху и смахнула слезы с глаз.

В конце дня, когда служанка собиралась отнести ужин в комнату Джоанны, Роэз сама приготовила ей кувшинчик вина. В него добавила настои трав, которые, она знала, погрузят девушку в глубокий и освежающий сон. Без них Джоанна провела бы бессонную ночь в тревоге и смятении до рассвета. Позже в большом зале, когда Рэдалф стал пенять жене за отсутствие дочери, Роэз шепнула ему о том, что сделала, он одобрил ее.

– Ты умница, Роэз, – сказал он, откидываясь в своем высоком кресле. Протянув огромную мозолистую руку, он похлопал ее по округлому бедру, задрав шелковое платье. Рэдалф не обращал никакого внимания на то, как он на людях грубо ласкает жену. – Да, славная бабенка. Сегодня я буду спать с тобой.

И Роэз улыбнулась ему, как делала всегда, и попыталась выглядеть так, словно его пошлые слова и низменные ласки были настоящей радостью.